Текст книги "К востоку от Железных Холмов (СИ)"

Автор книги: Gannel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 44 страниц)

Для самой Леоль белая и черная магия были неразрывны. Но что касается самих умений, тут она не лгала Торину. Бытовые заклинания были просты и, хоть и требовали сил, но давались легко любому магу на востоке. Сражаться же у нее получалось из рук вон плохо. Леоль отлично удавались щиты, но заклинания поражения были слабыми – ее сил хватало на пару десятков молний. Наставник говорил, что это происходит от ее природы: магия созидания ей была близка, а магия разрушения противоречила ее существу. Леоль это принять не хотела, ведь и для тех, и для других заклинаний нужны были обе магии неразрывно, и белая, и черная. Занятия и чтения ничего не давали – ей удалось собственные умения довести до совершенства, она стала даже неплохой целительницей, но предел в боевых заклинаниях остался тем же. Наставник отвечал все то же, что она принимать не хотела. Вопрос "Могу ли я сразить дракона?" она задала себе до того, как тот прозвучал из уст самих гномов. Они обсуждали поход, а она думала о том, что в силах сделать. Выходило, что только залечить до смерти. На краткое мгновение стало страшно: они не возьмут ее в поход! У нее ничего не получится!.. Подавив в себе страх, Леоль на вопрос гномов ответила спокойно и уверенно, хоть в глубине души и ожидала после этого отказа. Однако Торин согласился. И сейчас это было еще одной загадкой для нее. Он просто последовал своему слову? Решил довериться Мегинмунду? Или есть что-то еще, чего она пока не поняла? – Кхм! Леоль вздрогнула, выныривая из своих размышлений. Рядом с ней стоял хозяин норы. – Простите, что отвлекаю вас, госпожа, – произнес он, обнаружив, что его присутствие наконец замечено. – Я приготовил для вас комнату. Полагаю, что хоть вы и идете вместе с гномами, ночевать вы предпочтете отдельно от них, когда есть такая возможность. – И вы правы, дорогой мистер Бэггинс, – Леоль расплылась в улыбке – простое милое гостеприимство хоббита располагало к нему самое черствое сердце, а волшебница таким не обладала. – Идемте, я покажу, – пригласил он. *** На его зов откликнулось так мало воинов, что впору было отменять поход, так и не выступив в него. Четырнадцать мужей, не считая его самого. Таркун с его взломщиком не в счет, тем более, что последний совсем не расположен никуда идти, сколько бы маг его ни уговаривал. И, наконец, странная девица. На нее и смотреть-то неинтересно – с гномкой только ростом и может сравниться. Драпировки ее странной одежды, конечно, добавляли ей округлостей, но худую фигуру от глаз мужчины подгорного народа не скрыть. Волосы наскоро собраны – с прической она не возилась. Может, конечно, это из-за плена у эльфов, они и украшения могли отобрать – а то, что они у девушки должны были быть, несомненно, ее непростое происхождение выдавали манеры и непринужденное общение с сильными мира сего. Девчонка была неинтересна. И Торин уже много раз пожалел, что согласился на предложение Мегинмунда. Но сейчас отказать не мог. Даже после ее признания о том, что в битве с драконом она бесполезна, все равно не мог. В коридоре странного дома хоббита Балин сейчас с нескрываемой досадой говорил о том, что в их отряде слишком мало воинов, закаленных боями. И о том, что жизнь в Синих горах не так плоха, пусть это и не Эребор… Когда мистер Бэггинс отказался от похода, это, казалось бы, стало подтверждением слов советника. Но Торин с этим смириться не мог. – От моего деда к моему отцу этот ключ перешел ко мне! – вытащил он реликвию, переданную сегодня магом. – Они мечтали о том дне, когда гномы Эребора вернут свой родной дом! – О чем спорите? – в коридор вышел Фрерин. И немедленно по взгляду брата все понял и перешел почти на шепот: – Нет, погодите-ка! Торин, ты сам сказал, сейчас не время для сомнений! – Да, – кивнул Торин и обернулся к советнику. – У меня нет выбора, Балин. Он долго решался на этот поход. И сейчас не мог отступиться, пусть даже за ним решили последовать немногие. Балин понял и поддержал. – Мы все решили, Торин, – тихо произнес Фрерин, когда советник ушел. – Ты же решил поверить предсказаниям! – А если я не прав? – Ты прав, братец! – уверенно отмел все подозрения тот. – Ты прав. Когда-то вся наша армия попыталась противостоять Зверю – и потерпела поражение. Значит, не с оружием надо идти туда. И какая разница, будет нас дюжина дюжин или и двух дюжин не наберется, включая странную девчонку? Мы справимся! – Нам придется постараться, – криво усмехнулся Торин. – Еще как! Но ты обещал Дис вернуть ее сыновей живыми и здоровыми! А я обещал вернуть Дарфи самого себя. – И всем я что-то обещал, – сокрушенно покачал головой узбад. – Особенно магам много должен, а они мне ничего. *** В норке, весьма обширной, кстати, обнаружилась просторная ванная комната рядом с покоями, выделенными девушке. Водопровод, по уверениям Бильбо, был тем немногим, что устояло после нашествия гномов***, чему Леоль только порадовалась, расслабляясь в почти обжигающей горячей воде и впервые за долгие годы чувствуя себя свободной. За дверью суетились гости и сам хозяин, но эта суета была умиротворяющей, в ней не было опасности для нее. Пока даже Гэндальф ей не угрожает... Леоль закрыла глаза, чувствуя себя вдруг дома. Ни один дом здесь не был строением похож на ее. Сложенные из камня или бревен или вытесанные в скалах, они были иные. Не было в них большой залы с гигантским камином, где собиралась вся семья, откуда двери вели в спальни и кабинеты, откуда можно было пройти в сад... И норка хоббита на этот дом тоже не походила, сад тут был перед домом, а внутри было много ходов и коридоров. Ничто здесь, на западе, кажется, не было похоже. Зато было незримое. И сейчас оно окружало девушку, напоминая уютом и спокойной суетой далекий дом. Который, быть может, ей никогда больше не суждено увидеть... Отбросив эти воспоминания, Леоль поторопилась покинуть ванну. В выделенную ей комнату она пришла, мечтая о чашке чая, и обнаружила, что самой эту мечту осуществлять не придется, – огромная чашка еще горячего напитка стояла на тумбочке возле кровати. Укутавшись в одеяло, с чашкой чая в руках, Леоль прислушивалась к дому. Гномы больше не бродили по норе, их тяжелые шаги не звучали из разных коридоров и ходов. Кажется, они наконец собрались вместе где-то. Догадка Леоль оказалась верна – вскоре из гостиной донеслось пение. Слова она могла разобрать с большим трудом и лишь некоторые – гости пели на своем языке****, а потому понять песнь было невозможно. Первый голос, низкий и бархатный, она узнала легко, а в его пении можно было отличить каждое слово, пусть и не узнать, как оно переводится, – Торин пропевал каждый звук, будто специально, чтобы тот отразился глубоко в сердце каждого. Затем присоединились еще голоса, все больше с каждой строкой. И разбирать слова уже не хотелось... Леоль поставила чашку на столик и нырнула под одеяло, закрывая глаза и позволяя песне окутать ее вместе с покрывалом. Завтра начнется тяжелый поход. День за днем они будут приближаться к цели, а дорога будет казаться все тяжелее. Они будут мерзнуть на ветру, мокнуть под дождем или задыхаться от зноя. Но это все будет потом. А потом – отличный повод позволить себе не думать ни о чем. Поэтому Леоль удалось выбросить из головы все проблемы и страхи, что терзали сегодня ее весь день. Забыть, отложив на завтра и на когда-нибудь. Потом, в походе, будет много дней и много поводов подумать об этом. А сейчас можно было слушать эту песню, понимать ее без слов, принимать и пропускать через себя. И засыпать, представляя что-то свое, но очень близкое тому, кто пел. Комментарий к Глава 2, о маге-недоучке * (кхузд.) Я, Леоль, даю честное слово Махалу, Я даю честное слово королю Долгобородов Торину, сыну Траина, Я даю честное слово сражаться и служить честно Торину, сыну Траина, До завоевания Эребора, и до смерти Смауга, И до возвращения гномам золота Эребора (Реконструкция языка от Гнома-Полуэльфа, за что ему вечная признательность от автора) ** Автор не бредит, он сочиняет. И основывается в данном случае на изначальном намерении Толкина сделать гномов «отрицательной» расой. *** Используется оригинал, а не перевод, так что многострадальный водопровод устоял)))) **** Да, в книге и фильме гномы поют на всеобщем. Но, учитывая саму суть песни и то, что она поется не для хозяина, а для себя, полагаю эту версию не очень достоверной. Вероятно, Бильбо, когда вспоминал и записывал историю, немного ее приукрасил) ========== Глава 3, о гномьих невестах ========== – Я ни за что не поверю, что Трандуил сдержит свое слово! – вскричал Торин, презрительно глядя на эльфа. – Ты, – он ткнул пальцем в лесного короля, – не знаешь, что такое честь! – Если ты не веришь моему слову, тогда поверь иному обещанию, – вдруг предложил Трандуил. – Я предлагаю скрепить договор браком. Дубощит удивленно взглянул на собеседника. – Знаю, – продолжал тот, – у вашего народа настолько не приняты браки по договоренности, что даже принцы и короли ищут ту, что мила их сердцу. Но разве каждого из них находит любовь? – Ты предлагаешь мне взять в жены эльфу? – изумленно пробормотал Торин. – У меня есть милая родственница. Она хоть и является мне родней, но происходит из рода авари. А потому ростом она не выше тебя. И волосы темные. Она не будет такой уж чужой в твоем королевстве. Но станет залогом моих добрых намерений. Дубощит послал эльфа в самых нелестных выражениях, возмущенный подобным предложением. Отряд встретил его вопросами о том, что же решил лесной король. Но Торин связывал свои надежды вырваться из плена с удивительными способностями Бильбо. О чем он и сообщил брату, с которым был заперт в темнице. *** Так и вышло. Они вырвались на свободу благодаря сообразительности хоббита. Да и дальнейший путь их был успешен. Даже с драконом все решилось – Смауг улетел в Эсгарот, где и был подстрелен Бардом-лучником. Торин и Фрерин праздновали победу, не зная, что к Одинокой горе уже подступают армии Некроманта. Но не только орки стремились что-нибудь похитить из Эребора. Еще до них это сделал маленький вор, спрятавший Аркенстон у себя, в то время как наследники Дурина тщетно обыскивали сокровищницу, желая найти наследие рода. И уж полной неожиданностью стало появление под стенами Эребора объединенной армии людей и эльфов. Первых вел Бард, наследник Гириона, правителя разрушенного драконом города Дейла. Эльфами же командовал Трандуил. Свое появление у стен города они объяснили тем, что Смауг в свое время разрушил город Дейл, и Бард желал его восстановить, а для этого ему нужно было золото. И, по их мнению, Король-под-Горой обязан был им поделиться, поскольку несет ответственность за то, что безумная страсть его деда привела в эти края дракона. А еще говорили о том, что Торин обещал отсыпать золота Эсгароту в благодарность за его гостеприимство и помочь тем жителям Озерного города, кто теперь пострадал от Смауга. Трандуил же считал, что самоцветы, что белее света звезд, по праву принадлежат ему, и ожидал, когда гномы их вернут. И тот, и другой еще долго стояли бы под стенами Эребора, если бы не предательство Бильбо, который отнес Аркенстон Барду. Торин костерил во все лады проклятого полурослика, но терять символ королевской власти не мог. Правда, он рассчитывал на войска кузена Даина, подходившие тем временем к Эребору. Однако переговоры пришлось прервать, потому что появились темные легионы. Перед такой угрозой люди, эльфы и гномы временно забыли о распрях. И вступили в битву, вошедшую в легенды как Битва Пяти Армий. Наследники Дурина в этой битве выжили лишь чудом, держась рядом и плечом к плечу отражая наскоки орков и варгов. Только благодаря этому поле сражения они покинули израненные и уставшие, но живые. Мелкие и крупнее раны высасывали силы, но мысль о победе помогала идти. *** Новые переговоры начались на следующий же день. – Я сдержал свое слово, гном, – напыщенно говорил Трандуил. – Даже несмотря на то, что ты отверг мою помощь, я привел войска. И помог бы с драконом, но вы оказались быстрее, сбежав от меня и всполошив зверя. Однако, если бы не наша помощь, неизвестно, чем бы закончилась эта битва и отстоял бы ты сокровища и свой дом. Торин с этим не соглашался, уверенный, что они справились бы и сами, а помощь эльфов для этого не была нужна. Но был главный аргумент – Аркенстон в руках людей. Пока это было так, Дубощит не мог угрожать даже армией Железных холмов. Отдавать столько золота Торин не хотел, хотя все больше подумывал о том, чтобы согласиться, а после пойти войной на проклятых остроухих. Видимо, догадываясь об этом, Бард и Трандуил вновь заговорили о браке. Только теперь время тянул Бард, который понимал, что таким образом король эльфов обезопасит себя, но людям тоже нужны были гарантии, что гномы не направят свои мечи и секиры на них. Сам Торин брака, тем более с эльфийкой, не желал. Но, после долгих размышлений и бесед с Фрерином и Балином, согласился на него, поскольку никаких препятствий для этого не видел. Если она примет их обычаи и подарит ему наследника, то это все, чего он желает. Нет – пусть до скончания времен томится в своих покоях, ему нет до нее дела. Дав слово жениться, Дубощит уже не мог строить планы о том, как он пойдет возвращать Аркенстон или самоцветы. А потому переговоры вновь остановились. Трандуил и Бард боялись, что если произведут обмен до брака, Торин передумает, откажется от договоренностей и пойдет на них войной. Сам же Торин пытался придумать, как вернуть фамильные ценности, не оказавшись при этом с совершенно пустой казной. Немалую роль в том, чтобы именно так произошло, сыграл Гэндальф. Хитрый маг пытался уладить все так, чтобы не было больше войн и сражений. Какой ценой это будет достигнуто, его волновало мало. Впрочем, понимая нетерпение Торина, волшебник при всех дал слово, что проследит, чтобы Аркенстон был в сохранности и вернулся к гномам, как только стороны смогут договориться. А пока же предложил сгладить ужас недавних событий в памяти всех свадьбой. Торин решил окончательно – брак будет, когда к Эребору приедет не только невеста, но и обоз из Синих Гор с Дис, его сестрой. Временно все переговоры замерли в ожидании приезда женщин. *** Когда на Эребор напал дракон, дед и отец Дарфи, которая тогда еще и не родилась, бежали оттуда, последовав за королем. Из рассказов взрослых гномка знала, что они долго скитались, жили в людских поселениях. Пока однажды Трор не решил попытать счастья, отвоевав Морию. Среди тех, кто последовал за королем, был и дед Дарфи. Отец, Нотгер, желал отправиться на войну не меньше, однако ему это было запрещено, он был слишком молод, даже не женат. А позже молодой гном получил известие о гибели отца. Немало повзрослевший в скитаниях, Нотгер раньше своих лет превратился в серьезного гнома. Он посчитал самым разумным последовать за молодыми принцами Торином и Фрерином в Синие горы. Первое время там было тяжело. Но гномов грела мысль, что они хоть и изгнаны из родного дома, все же уже не пришлые, не попрошайки у людей. А потому даже самые ленивые были готовы работать не покладая рук. Казалось, жизнь там начинала налаживаться… До тех пор, пока отец Торина не ушел искать судьбу. Нотгер, как телохранитель, отправился вместе с Траином, оставляя дома жену, ждущую ребенка. Он не сомневался, что если что-то с ним случится, о его семье позаботятся. Так и вышло. Молодая женщина умерла родами, подарив жизнь малышке Дарфи. Отца своего она увидела лишь готовя его тело к смерти – едва вернувшийся Нотгер погиб рядом с мужем Дис. Торин, Фрерин и Дис единогласно решили, что не могут оставить девочку без попечения. Они всегда помнили о преданности рода девочки их семье. А потому Дарфи воспитывали так, будто она была их младшей сестренкой. Впрочем, девочка хлопот не доставляла, будучи тихой и скромной по своей природе. Она во всем помогала Дис, еще будучи совсем юной. Когда же у Дис появился Фили, юная Дарфи стала почти сиделкой. А потом еще и Кили… Мальчишки были не многим младше самой Дарфи, но с ними та ощущала себя гораздо старше и опытнее. А затем в ее жизни появился Фрерин… Вернее, он был и раньше. Но как старший брат. А вот в свои шестьдесят юная гномка вдруг поняла, что смотрит на молодого принца иначе – как на мужчину, которого желала бы обнимать, о ком ей хочется заботиться. Бедняжка и не догадывалась, какие мучения испытывает Фрерин. Он сам вдруг осознал, что угловатая тихая приемная сестренка вдруг превратилась в очень симпатичную девушку. Да, все такую же тихую, по меркам его народа. Но Фрерина это даже влекло. Он, как и старший брат, отличался решительным характером, а потому его тянуло к скромным девушкам. Но среди гномок таких было немного.