Автор книги: Gannel
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 44 страниц)
Дубощит был порядком измотан, во многом из-за того, что его до этого сшибали с ног когти варга и булава орка. Но вся давняя ненависть сейчас была на стороне гнома. Его щит, когда-то спасший ему жизнь, словно бы спасал его и сейчас. Правда, несмотря на это, Азог все больше теснил соперника.
Ни Леоль, ни племянники, ни Двалин или Балин, до сих пор не тронутые орлами, в поединок не вмешивались, считая себя не вправе это делать. Только от злости сжимали кулаки, когда Торин получал удар врага.
Леоль была слаба, много сил выплеснулось то на белого варга, а то просто на других наступавших зверей. Но сейчас она готова была бы потратить последние силы, чтобы помочь Торину… Однако не делала этого.
Связно объяснить причину своего поступка она не смогла бы. Да спрашивать было и некому.
Страх за Торина все еще терзал ее. Но это был уже не тот ужас безысходности, это был просто страх, который испытывали сейчас все, кто смотрел на Дубощита, кто переживал за него.
А еще она чувствовала, что для Торина это не просто схватка. Бледный орк, повинный в гибели деда, должен был ответить за свое преступление – и помешать сейчас Королю-под-Горой значило помешать правосудию. Наверное, поэтому и другие, стоящие рядом – хорошо, что больше не надо было тратить силы на орков и гоблинов, – в этот момент, как она, просто следили за поединком, страшились, но не вмешивались. Хоть каждый и страстно желал помочь…
Вот Торин упал на самом краю, у обрыва. Леоль в ужасе вскинула руки, вся сдержанность ушла, молния уже готова была сорваться с ее рук…
Но Дубощит словно из последних сил рубанул Оркристом по животу орка. Тот взвыл, неестественно махнул руками, рассекшими лишь пустой воздух, и рухнул на землю в шаге от того, кого жаждал убить.
Торин оставался недвижим, сил встать и добить врага просто не было. Правда, в этом не было и нужды, Бледный орк, царапая когтями землю и несвязно рыча, бился в предсмертных конвульсиях.
Все присутствующие же бросились к предводителю, пытаясь понять, как он, жив ли он или это было его последнее движение.
Сделать никто ничего не успел – в этот момент спустились орлы, забирая с поля боя тех, кто еще не покинул его.
***
Леоль сидела на орле, который бережно нес когтями Торина – ее сюда сбросил другой орел, подхвативший ее.
Гном был без сознания, последние силы оставили его. Или не без сознания, а?..
Волшебница всей душой стремилась к нему, не в силах понять, жив он или нет. Слишком испуганная и уставшая, она не могла сосредоточиться на простеньком заклинании и услышать, бьется ли сердце любимого.
Поминутно она корила себя за то, что не вмешалась. Пусть бы он лучше сердился, что не сам победил врага! Но зато был бы жив. Тут же она поправляла себя – он и сейчас жив, просто потерял сознание от ран. И приходилось уже думать, что этих ран тоже можно было избежать, если бы она влезла в поединок.
Леоль осознавала, что тех сил, которые у нее тогда оставалось, не хватило бы на нормальное заклинание. Так, поцарапала бы орка – и только. Но сейчас ей казалось, что это было бы все же лучше, чем просто стоять в стороне. А там бы ее поддержали другие гномы, Двалин, например…
Не меньше ее в сторону Торина смотрели и другие, особенно Фили и Кили, племянники постоянно ерзали с риском свалиться с птицы.
Леоль постаралась взять себя в руки. Сейчас она ничего сделать не может. Надо постараться просто собраться с силами.
Волшебница постаралась устроиться на спине огромной птицы поудобнее. Упасть она не боялась – если орлы так точно бросали путников на спины друг друга, то ее, вздумай она свалиться, тоже успеют подхватить. Леоль прикрыла глаза, сна не было, но полудрема окутала ее, даря долгожданный отдых.
Девушка наслаждалась потоками воздуха, окутававших ее со всех сторон. Птицы любят полет, потому что любят ощущать эти силы вокруг себя, энергию ветра. В небесах ее столько, что можно напитаться на много дней.
И Леоль впитывала. Находясь на границе между сном и явью, она отдыхала телом и восстанавливалась духовно. Далекое сознание удивлялось ей самой – разве ты так умеешь? Но бодроствования не было, а потому не было и связных мыслей. Волшебница не знала, умеет она так или нет, она просто делала.
***
Орлы снижались. Первым опустился тот, что держал Торина, аккуратно его положив на скалу, а затем позволил спуститься волшебнице.
Леоль немедленно склонилась над гномом, щедро делясь с ним своей энергией, чтобы залечить все раны, вдохнуть хоть немного сил. Она чувствовала, что он жив, значит, она успеет!
Волшебница не замечала, как подбежал следом Гэндальф, а за ним и остальные путники окружили их. И пришла в себя, лишь ощутив, что Торин очнулся.
– Эру милостив, – прошептала она, глядя в его голубые глаза, смотрящие на нее тепло и счастливо. – Ты жив…
Торин ласково улыбнулся ей… А Леоль вдруг отскочила в сторону, смущенная слишком пристальным вниманием к ней со всех сторон – гномы буквально окружили предводителя и девушку, с интересом рассматривая происходящее.
Награжденные хмурым взглядом Торина, гномы принялись расступаться в стороны… И немедленно внимание всех переключилось на другое – вид, открывающийся на востоке от них, возвышающуюся гору.
– Эребор! – объявил Гэндальф. – Одинокая Гора. Последнее из великих гномских королевств Средиземья.
Торин кивнул, поднимаясь, поглощенный своими мыслями.
– Наш дом, – сказал он с улыбкой.
Ори, Кили и Фили застыли на месте, впервые видя свою истинную родину. Остальные гномы смотрели с грустью, вспоминая прошлое.
Торжественность момента нарушил птичий крик.
– Смотрите, ворон! – воскликнул Оин. – Птицы возвращаются к горе!
– Мой дорогой Оин, – заметил Гэндальф. – Это дрозд!
– Будем считать, что это знак, – тихо отозвался Торин, глядя на свой дом. Он с улыбкой переглянулся с эльфой. – Добрый знак!
– Думаю, самое худшее позади! – вдруг сказал Бильбо.
Леоль, которую в момент их переглядываний с Торином, застал Мегинмунд, насмешливо прищурившийся, мигом припомнила, сколько раз за сегодня она демонстрировала всем вокруг свои чувства…
– Ага, позади – иронично бросила она. – Мы смело следуем за тем, кто заблудился в поисках обычной хоббичьей норы. Дважды заблудился, кстати. Оин расшифровал знамение по воронам, которые на деле оказались дроздами. А там, в горе, сидит дракон. Огромный огнедышащий дракон. До которого, правда, еще многие мили пути. Очевидно, что все самое худшее позади, да, Бильбо?
Хоббит смутился, сообразив, что слишком замечтался.
Торин же нахмурился, услышав насмешку над собой и совершенно не понимая, что вдруг случилось с Леоль. Совсем недавно она сидела, прижимая его голову к своей груди, когда исцеляла.
– Ну а что? – усмехнулся Мег. – Мы до сих пор не заблудились. А птица, какая бы она ни была, в самом деле последовала к горе, значит, там уже не так опасно. Никто не будет селиться рядом с опасной тварью.
Торин не отвечал, только испытующе смотрел на Леоль, которая уже и сама была не рада, что решилась невовремя шутить. И над кем!
– Надо бы сделать привал и поесть! – решительно заявил Глоин.
Бомбур согласно закивал, а Бофур уже принялся собирать доступный хворост. Немедленно и остальные засуетились, разбивая лагерь. Благо, орлы принесли им добычи для обеда.
Только Торин отвернулся и продолжил стоять, глядя теперь уже на Одинокую гору.
========== Глава 20, о теплоте ==========
– И за что ты его вдруг возненавидела? – Мегинмунд плюхнулся на камень рядом с подругой детства.
– Почему ты решил, что возненавидела? – пробормотала Леоль, не скрывая удивления, – такого она никак не ожидала.
– Ну а как еще понимать твои шуточки над королем?
Девушка чуть пожала плечами.
– Можно подумать, ты меня первый день знаешь.
– Не первый, – согласился Мег. – А сколько дней тебя знает Торин?
– Ты опять? – подозрительно прищурилась волшебница. – Все пытаешься выяснить, как давно я знакома с ним?
Ее собеседник расхохотался.
– Ты бы такой осторожной была, когда подшучиваешь над тем, кто с тобой знаком не столь долго, как я.
Леоль наконец поняла, что он хочет сказать, задумчиво глянула на Торина. Он все так же стоял, глядя на виднеющийся пик Одинокой горы, хотя отряд уже расположился лагерем, завтрак тоже почти был готов.
– Ты хочешь сказать, что мне следует быть сдержаннее? – уточнила Леоль со вздохом. – Я его обидела?
– Н-не знаю, – протянул Мег. – Вряд ли так же болезненно, как у нас. Здесь подгорный народ слишком ценит женщин. А потому…
Он покачал головой.
– Или твои слова задели его гораздо меньше, потому что женщинам прощается многое. Или, наоборот, твоя насмешка ранила его еще сильнее, потому что отношением женщины тут очень дорожат.
– Откуда такая забота? Кажется, совсем недавно ты подозревал во мне шпионку эльфов. И это – ты, кто знает меня так давно!
- Ну, беспокоилась ты о нем искренне.
Леоль лишь благодарно кивнула в ответ.
***
– Обиделся? – фыркнул Фрерин, подходя к брату.
Подошел он позвать есть – Бофур уже закончил с завтраком, – но решил попутно поговорить и насчет эльфийки.
– С чего ты взял?
– Так все считают.
Торин ненадолго обернулся. И вправду, все в отряде вроде бы были заняты делом, однако поминутно поглядывали то на предводителя, то на его возлюбленную, да еще и переглядывались между собой. Дубощит подозревал, что они делают ставки: обижен ли их узбад и кто первый пойдет мириться – он или девушка.
– А сам на что поставил? – усмехнулся Торин.
– Что мириться пойдешь ты, так что не подведи меня.
Старший брат наградил его ледяным взглядом. После такого даже те, кто знал короля, торопились с ним согласиться, а уж сторонние просители или гости едва заикаться не начинали. Но подобным взглядом было не остановить никого из родни, тем более Фрерина, который ребенком катался у братца на загривке – чего ему бояться?
– Послушай меня, – спокойно произнес принц, – шутила она над Бильбо. Не знаю, почему она решила попутно пошутить и над тобой, но ты будешь глупцом, если покажешь, что ее шутка тебя задела.
– Это почему? – проворчал тот.
– По-моему, она просто заигрывала с тобой, братец.
– Не хочешь же ты сказать, что Дарфи…
– Конечно, – кивнул Фрерин. – Только не при посторонних.
Торин хмыкнул, давая понять, что именно это и важно – Леоль насмешничала над ним в присутствии всего отряда.
– Эй, ты же не думаешь, что кто-то из наших с первого раза нашел эту нору хоббита? – хмыкнул Фрерин. – Посмотрим, как твоя невеста будет плутать среди горных коридоров, сколько раз она заблудится!
Дубощит чуть усмехнулся, кажется, запоминая слова брата, чтобы впоследствии ответить девушке ее иронией.
– Что ж, – произнес он, поворачиваясь, – если заигрывает… Пусть отвечает за свои слова отныне!
– Что ты задумал? – напрягся Фрерин.
– Боюсь, пари проиграют все. Скажи Балину, пусть наполнит чашу.
***
Вид Дубощита, решительно направляющегося к отряду, не придал Леоль бодрости. Кажется, он всерьез настроен ее скинуть с этой скалы в качестве казни за глупые шутки над королевской особой.
– Торин, я хотела сказать, – начала она, поднимаясь навстречу и пытаясь поспешно придумать извинения.
– Сейчас скажешь, – прервал ее тот, и по его виду девушка поняла, что лучше не спорить, тогда есть шанс выжить.
В этот момент Балин подал узбаду в руки чашу с каким-то пенным напитком, оставалось лишь гадать, как они умудрились сохранить в дороге и эту чашу, и эль, который сейчас использовался. Кажется, старый гном предвидел что-то подобное, поэтому и берег флягу, но откуда взялся сосуд, было неизвестно.
Король-под-Горой, взяв в руки чашу, произнес несколько фраз на кхуздуле. И, заметив, что девушка хмурится, повторил на всеобщем:
– Я, Торин, сын Траина, сына Трора, объявляю, что отныне и до последнего отведенного мне дня связываю свою судьбу с волшебницей Леоль. И заявляю во всеуслышание, что Леоль приняла меня как свою судьбу.
Торин пригубил пенного напитка и передал чашу эльфе. Мгновение она медлила – и гном уже решил было, что она отвергнет его, откажется произносить клятву и опровергнет его слова. Пусть пока о косах и не заговорил…
Однако Леоль послушно взяла чашу.
Она в точности повторила его фразу на всеобщем… А затем вдруг спокойно произнесла то же самое на кхуздуле. Резковатый язык гномов звучал в мелодичных устах девушки забавно, но маняще.
Пригубив напиток, она протянула чашу Фрерину, который, чтобы помочь ей с выбором, кому передавать питие, встал рядом.
Один за другим гномы повторяли фразу:
– Я услышал вас и увидел вас вместе. И я славлю выбор своего короля! Долгие лета Подгорной королеве!
Говорили на кхуздуле или вестроне, а кто-то на двух языках. В стороне остались только Гэндальф и Бильбо, участие которых в действе было и не нужно.
– Ну вот теперь все так, как полагается, – довольно заявил Балин, когда чаша, описав круг, вернулась пустой в руки Торина. – Почти.
Советник короля ожидал этого еще с тех пор, как отношения между Дубощитом и девушкой стали очевидны всему отряду. И все же старый гном укоризненно глянул на волосы молодоженов – кос так и не было, а потому брак полностью свершившимся считать было нельзя.
Торин пожал плечами, давая молчаливый ответ, – косы он заплетет позже, когда она даст на это согласие.
– Пора это отметить! – заявил Бомбур, принимая свою порцию завтрака.
Долгие поздравления были не в характере гномов, а потому они тут же последовали полезному совету.
***
С Каррока спускались медленно и осторожно, скала была крутой.
– Итак, ты настоял на своем, – заметила Леоль, когда Торин придержал ее за локоть, помогая спускаться.
– Ты просила подождать только с косами, – напомнил он.
– Да, – согласилась девушка. – И все же…
– Теперь ты можешь не заигрывать со мной, – прервал ее Торин.
– Ах вот в чем причина!
Леоль решила не вдаваться в детали и не объяснять, почему иронизировала над ним, возможно, тогда он всерьез обидится. Пусть считает, что она всего лишь кокетничала с ним, неважно, почему он так решил, главное, что ей не придется извиняться и придумывать оправдание своему детскому поведению.
– Ты знаешь кхуздул? – перевел разговор гном. – Откуда?
– Не знаю, – рассмеялась та. – Кроме нескольких фраз, которые порой слышала от кого-нибудь из отряда.
– Но тогда как?..
– Легко, – улыбнулась она. – Любую речь я запоминаю просто на звук, могу немедленно повторить.
– Это не позволило бы тебе произнести свою клятву, а лишь дало бы тебе возможность в точности повторить мои слова.
– А я это и сделала, – чуть пожала плечами эльфа. – Пока я была в Средиземье, я выучила несколько языков. Я успела отметить в них общие корни и некоторые… иные сходства. Поэтому я предположила, что в кхуздуле, как и в вестроне в действиях нет разницы между мужским и женским родом, то есть неважно «он принял» или «она приняла». Отличие лишь в том, кто, а не что сделал. Поэтому я просто произнесла слово в слово то, что сказал ты. Но там, где ты говорил «Торин», я назвала свое имя, а там, где звучало мое имя, я произнесла твое. Как сказать «он» вместо «она», я знаю, слышала от тебя, а Фили перевел.
Их разговор прервал Бильбо, заметивший впереди блеск воды.
– Наконец-то можно вымыться, – улыбнулась Леоль. – А то после гоблинских пещер и гари пламени я выгляжу, наверное, как орк.
Она на секунду прижалась к супругу и прошептала в ухо:
– Ну или как вонючий гном.
И добавила, отстраняясь:
– Так мне шутить позволительно?
Торин довольно усмехнулся.
– А ты полагаешь, это шутка? Мне нравится, что ты выглядишь, как женщина моего народа.
– Женщины твоего народа выглядят, как орки?
– Значит, ты полагаешь, что сейчас больше похожа на них, чем на гномок? – парировал Торин.
Леоль опешила, поскольку не ожидала, что гном ответит ей шуткой. А затем тихо рассмеялась:
– Признаю свое поражение. Давай будем считать меня все же схожей с женщиной твоего народа.
– Давай, тем более, что мне это по душе.
***
Леоль ушла вверх по течению, где река делала изгиб. Здесь, за ветвями ивы, склонившейся к воде, можно было легко укрыться от мужчин, купавшихся ниже. А от любопытных глаз, надеялась девушка, ее убережет Торин, не позволив никому пойти следом за ней.
Несмотря на то, что солнце давно поднялось, вода в реке была прохладной – течение здесь не давало нагреться. Но Леоль это даже нравилось, прохлада заставляла двигаться, бороться с движением воды навстречу ей.
Выстирав вещи и вдоволь наплававшись, волшебница устало растянулась на берегу. Отрешенно подумала, что повела себя глупо, – им вновь предстоит целый день пешего перехода, а она тратит силы на плавание. Но это – пустяки, потому что это лишь силы телесные.
А главным было то, что она чувствовала себя преисполненной иных сил. Река вернула ей все то, что Леоль выплеснула в Торина, залечивая раны.
