Автор книги: Gannel
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 44 страниц)
Все оказалось действительно просто, как сделать шаг, перейдя на другой отрезок пути, – какая разница, двигаться вперед или назад?
Впрочем, нет, некоторая разница все же была. По дороге движутся тело и дух. Этот же путь только для духа.
То ее тело исчезло вместе с будущим-прошлым, от которого волшебница отказалась. А дух вернулся на годы назад, в ее прежнее тело.
Раз – и она дома. В прошлом, но уже ином.
Леоль помнила, как довольно улыбнулась себе – все получилось. Нет больше для нее Средиземья, оно живет своей жизнью, она же будет жить своей, здесь, в Красгире, по тому плану, который вынашивают в своих головах ее родители.
Мысль о том, что весь этот ужас не случится, просто потому что она не собирается туда перемещаться, приводил ее в восторг.
В этой эйфории она пребывала несколько дней, никому не в силах объяснить, отчего так счастлива.
Потом эта радость ушла. Кошмарное видение разрушенного города гномов больше не могло к ней явиться. Но гораздо ужаснее оказались иные воспоминания – о том счастье, которое она испытывала, живя там.
Сколько она провела там? Наверное, и месяца не прошло. Но отчего-то это время сейчас казалось ей необыкновенным. И то, что вдруг зарождалось между нею и Торином, ее мужем… или не мужем, ведь косы он ей не заплел? Но все же женой назвал. И то, что между ними было, теперь приходило во снах.
Вся нежность его поцелуев, его прикосновения и... его улыбка – редкая, предназначенная только для близких, для самых родных.
Много раз Леоль просыпалась от тех воспоминаний. И после не могла уснуть, мучимая мыслью – а чем же сны отличаются от не-снов? Однажды заданный ей вопрос словно преследовал ее.
Отличаются ли сны от не-снов?
И выбор пути жизни – это шаг в сновидение? Переход из сна в не-сон?
Если все так, значит, она может увидеть любую дорогу, любой путь? Надо лишь пожелать увидеть во сне не свой путь?
Последняя мысль все больше мучила ее, к ней примешивалось желание узнать, все ли в порядке с теми, кого она узнала и кого полюбила.
В конце концов Леоль решилась, оправдывая себя тем, что она просто глянет и убедится, что с ними все чудесно без нее. И никуда она больше не отправится.
***
– Вот ты где, – появившийся на пороге Торин чуть улыбнулся. – Но тут уже чисто. Ты слишком устала? Давай, отнесу тебя…
Он уже собирался поднять девушку на руки, когда та поспешно затрясла головой, отрицая усталость.
– Нет, я просто… замечталась.
– О чем?
– Я… вспомнила, как мы познакомились.
– А!
Торин помедлил, будто не решаясь откинуть образ короля, и вдруг сел рядом с ней на пол, обнимая Леоль и притянув к себе.
– Да, это было незабываемо, – произнес он. Помолчал и вдруг поправился: – Нет, забываемо. Я почему-то все хуже помню это. И мне начинает казаться, что мы с тобой знакомы гораздо больше, виделись когда-то давно… Странно, да?
Леоль прикрыла глаза. Странно? Да, конечно, странно, если смотришь только вперед, если видишь лишь одну жизнь.
Но если уметь оглядываться на этой тропе… Сколько раз они знакомились? Каждый раз запомнился ею, хотя и не помнит он. Почему же он сейчас сомневается? Неужели отголоски ее памяти отзываются в нем?..
***
Сон был тяжелым. Леоль проснулась с заплаканными глазами и дрожащими руками. Она видела смерть…
Решение, казавшееся таким простым, больше им не было. Оно было столь же отвратительно.
Вычеркнуть себя из их жизни – и все будет прекрасно?
Ее не было в Средиземье. И Мегинмунд не отправился ее искать. Не познакомился с Торином и его братом. Не спас последнего при Азанулбизаре.
Леоль беззвучно рыдала, не в силах пошевелиться, не смея разорвать этот сон-видение, хотя видеть Дарфи и Дис, скрывающихся в своих покоях, прячущих свое горе от всех, было больно.
Но это был лишь первый удар. Второй был нанесен уже прямо ей – волшебница видела страшную гибель Торина и его племянников, когда уже после возвращения государства гномов они потеряли его.
Весь день она просидела в своей комнате, сказавшись больной.
Новое будущее ей казалось не лучше прежнего. И уже поздним вечером она поняла, что не сможет оставить все так. А однажды ощутив, как легко можно выбрать другую дорогу, соблазнительно ступить на нее вновь.
И после долгих размышлений и терзаний она решила выбрать новую точку.
***
– Леоль, что ты?
Торин ощутимо встряхнул ее. Девушка часто заморгала, пытаясь понять, что происходит, где она находится и что за тропа, на какой она стоит, что сейчас с ней происходит.
Гном крепко держал ее за плечи и, кажется, уже немало времени пытался привести ее в чувство.
– Извини, – пробормотала волшебница. – Я тоже задумалась о том, что это странно. У меня…
Леоль замолчала, понимая, что не хочет врать. А правду сказать была не готова. Или не хотела.
– Все верно, идем к отряду, – предложила она, поднимаясь на ноги.
Кажется, Торин не доверял ее состоянию, он, уже не слушая возражений, подхватил девушку на руки и понес в «лагерь».
Волшебница еще некоторое время посопротивлялась, а затем затихла, устроилась в его объятиях удобнее, положив голову ему на плечо.
– Мне тоже кажется… нет, я уверена, что мы очень давно знаем друг друга, – прошептала она.
***
Она переместилась незадолго до битвы. И очень скоро поняла, что вновь выбрала неправильный путь. Имея мало сил и будучи слабым боевым магом, Леоль с большим трудом пробиралась между дерущихся, пыталась найти Торина… и потратила, кажется, все, что имела. А после нашла лишь их, погибших…
Потом было еще перемещение…
И еще...
Леоль охватила ярость и боль. Кажется, даже больше, чем при виде погибших в Эреборе. Раз за разом она пыталась исправить – и вновь терпела неудачу.
Впору было отчаяться.
А может, она и отчаялась? Кричала и валялась по земле…
Леоль не помнила. В памяти лишь было, как она очнулась, лежа на берегу какой-то реки. Уже измученная слезами и неудачами.
Все собственные глупости и недочеты теперь были при ней. Она знала каждый из множества вариантов. И со спокойным равнодушием изучала эти варианты, разбирая свои ошибки.
Она прожила уже несколько путей-жизней, успела немного выучить гномий язык, научиться их обычаям. Успела подружиться и поругаться со многими. Успела спасти и вскоре вновь потерять.
Леоль резко села.
– Что ж, хватит реветь, – прошептала она. – Ты знаешь, что должна исключить себя из этой истории. Твое нахождение в Эреборе опасно. Значит, обо всех чувствах к Торину надо забыть. И не сметь даже думать о любви к нему.
Вернуться домой после того, как гномы вернут себе королевство. Ни при каких условиях не соглашаться быть с Торином. И выбрать точку так, чтобы суметь максимально изменить прошлое-будущее.
Волшебница так и не узнала, где находилась в тот момент, что это была за река и какие события предшествовали всему этому. Но ей никто не мешал – и это было самым важным.
Она просидела там сутки, собирая по крупицам, вспоминая и складывая воедино, не торопясь и тщательно. Все сходилось в одной точке – надо начать свой путь вместе с отрядом Торина.
Но ведь она сама – та, что была там, на первом пути, своем начальном, находилась в плену в Лихолесье. Именно это до сих пор мешало ей, каждый раз она перемещалась в то прошлое, где была свободна или могла быть свободна, потому что Трандуил был далеко, что давало ей возможность бежать.
– Что ж, надо найти способ покинуть клетку.
***
Оказывается, был уже вечер. Весь отряд сидел у костра, посмеиваясь, обсуждали, как скоро возродят величие Эребора.
– А вот и король с королевой! – радостно возвестил Кили при виде появившегося Торина с Леоль на руках.
Девушка вздрогнула, и гном почувствовал это.
– Ты все еще надеешься уйти на восток? – тихо шепнул он, опуская ее на плащ и сам садясь рядом.
Спросил он шутя, но Леоль ощущала спиной его недовольный взгляд, все его несогласие с подобным выбором. Вот только и она отступать от слова, данного себе, не хотела.
– А ты все еще думаешь, что сможешь меня остановить? – попыталась она тоже отшутиться.
– Я в этом уверен, – отозвался Торин. – Я уже объявил тебя своей женой перед поддаными. Разве этого мало?
Девушка от досады закусила губу. Да, немало. Для них.
Она хорошо помнила, что он вот также решал за нее и в тот, первый раз. Пожелал – и не стал заплетать косы, держа ее на положении наложницы. А после посчитал нужным заплести – теперь уже вопреки ее желанию не принимать положение его жены.
– Кажется, именно этого я и не могу никак принять и простить, – прошептала Леоль, отвечая своим мыслям.
– Что? – опешил Торин.
– Нет, я не о том, – покачала она головой. – Мне кое-что вспомнилось...
– Что вспомнилось? Это касается Эребора?
– Пустяки, – тихо отозвалась она. – Есть дела поважнее.
***
Дубощит хмурился – ему не нравилось состояние девушки. И ее странный ответ не нравился. Но, сколько он ни пытал ее, объяснять она ничего не стала.
Эребор был возвращен гномам, а значит, ее клятва была исполнена. Однако до сих пор Леоль ни словом, ни действиями не дала понять, что намерена уйти. И причину этого Торин видел в том, что она хочет остаться с ним, и спорить не о чем.
Но ее слова говорили о другом.
Вот только думать об этом было некогда. Сейчас важнее было найти Аркенстон и укрепить ворота Эребора – Торин не сомневался, что нежданные гости могут появиться очень скоро.
Он уже отправил воронов Одинокой горы за новостями и ожидал известий из Железных холмов. Но этого было мало. И Торин не давал отдыха ни себе, ни другим, заставляя работать и работать.
В таком состоянии его и нашла Леоль, в сокровищнице, где гном опять безуспешно пытался найти камень.
– Поговоришь со мной? – спросила она, обнимая сзади, руки заскользили по тяжелому наряду, доставшемуся от деда.
– Я думал, ты пришла сказать, что найдешь Аркенстон, – с некоторым недовольством отозвался Дубощит.
– Может быть, найду, – неопределенно ответила волшебница. – Ведь венец почти нашелся.
– Венец? Нашелся?
– Да. Но я все еще вижу его не тут, а над тобой на стороне духов.
– Ты говорила с Эребором, – припомнил Торин. – Значит, ты можешь говорить с ним?
– Могу.
– И он может сказать, здесь ли еще Аркенстон? И где искать камень?
– Может...
Леоль досадливо закусила губу.
– Торин, ты должен узнать кое-что.
– И что же это?
– О камне... И обо мне.
Девушка огляделась, только теперь замечая, что они не одни в помещении.
– Давай отойдем, – пробормотала она, утаскивая гнома на галерею над сокровищницей.
Говорить было трудно, она видела перед собой уставшего и измученного походом Торина, сейчас воодушевленного возвращением Эребора, надеждой восстановить его. И в этих надеждах место было отведено и ей, хотя она настойчиво пыталась это отрицать.
– Ты прав, – Леоль постаралась говорить равнодушно. – Мы с тобой познакомились не так. Впервые это случилось, когда я стала твоей женой.
По губам гнома скользнула недоверчивая улыбка.
– Ты стала ею? Что ж, я рад, что ты приняла это.
– Стала, но в иной жизни, ином… я даже не знаю, как это назвать – будущее или прошлое, но там все было иначе.
– Что за глупости, – нахмурился он.
– Не веришь? – понимающе кивнула девушка. – А я больше не могу молчать.
– Молчать о чем?
– Ты ведь хочешь знать, почему я так настаиваю на своем возвращении домой?
Леоль глубоко вдохнула воздух, вместе с ним пытаясь набраться сила. И заговорила.
Рассказывала она коротко. Только то, что по-настоящему важно. Как переместилась, как попала в плен, как была вынуждена выйти замуж.
– Я очень хотела вернуться домой, а ты не позволял. И моя магия была закрыта, запечатана камнем.
– То есть мы нашли его? – прервал ее Торин. – И где же? Где он был?
– Это не так важно, – не поддалась Леоль. – Важнее то, что сделала я.
– И что ты сделала?
– Выкрала камень.
Между ними словно сам воздух заискрил, изумление гнома было слишком велико.
– З-зачем? – наконец выдавил он.
– Чтобы разрушить те чары, которые сдерживали мою магию. Но... Вышло так, что разрушила я все вокруг.
Торин отвернулся, полубезумным взглядом всматриваясь в золотые горы внизу, под галереей.
– Ты считаешь меня глупцом? – тихо спросил он. – Думаешь, это проклятие… о котором любят шептаться эльфы и люди, думаешь, оно действует на меня? Полагаешь, оно лишило меня разума?
– Нет, конечно, нет…
– Тогда что за чушь ты тут несешь? – бросил гном, резко поворачиваясь к девушке и впиваясь в нее взглядом. – Ты ждешь, что я поверю, будто ты пришла сюда из некоего будущего?
– Но это так, – вздохнула Леоль, не отводя глаз. – Я совершила слишком страшную ошибку. И теперь пытаюсь ее исправить.
Дубощит вновь отвернулся.
– А отчего же ты еще не ушла? Дракон мертв.
– Есть те, кто не менее страшен, чем он. Охваченные жадностью…
– Ясно, – оборвал ее Торин. – Если тогда, как ты говоришь, Аркенстон мешал тебе ворожить, почему не мешает теперь?
– Я сама этого не понимаю. Это же случилось и в Лихолесье. Раньше я не могла там сотворить ничего. Да и в это перемещение я вновь оказалась там пленницей. Ничего магического, пришлось просто уговаривать Леголаса помочь мне.
– И сын помог сбежать от отца? – в голосе гнома отчетливо прозвучала насмешка, словам девушки он не верил.
– Нет, только постарался убедить Трандуила отправить меня к лорду Элронду, раньше этого не было.
– А потом?
– Я просто ступила на тропу духов, едва чары Лихолесья перестали сдерживать мою магию. И ушла от них.
Торин замолчал. Он не мог понять, верит ли всему этому или нет. Рассказ звучал дико, неправдоподобно… Но гном не мог бы отрицать, что что-то ему кажется правдой, словно бы забытой им, будто он видел это сам.
– Значит, ты вышла за меня, не испытывая ко мне ничего, – медленно произнес он, с каждым словом добавляя все больше иронии. – И, желая уйти, похитила реликвию моего народа. Поэтому тут разрушилось все. Я верно понял?
– Да.
– Тогда зачем ты вернулась? Уйти к себе ты уже могла.
– Неужели ты полагаешь, что я хочу чьей-то гибели? Пусть и не люблю…
– Ты могла просто вернуться в то прошлое, когда ты была у себя дома. И никуда не перемещаться.
– Да, и сначала я так и сделала… – Леоль прервалась, понимая, что проговорилась, теперь придется как-то объяснять, почему она сделала новую попытку.
Но это не понадобилось. Торин спросил иное, уже серьезно:
– Ты все еще желаешь вернуться?
– Да, я же говорю…
– Ступай прочь! – отрезал он.
Леоль от неожиданности замерла.
– Ступай! – все также не оборачиваясь и не глядя на нее, спокойно и холодно велел Торин. – Я считаю твою клятву исполненной.
***
Сжимая и разжимая кулаки от злости волшебница направлялась к месту лагеря их отряда. Уходить она не собиралась, что бы там ни велел Торин. Но раздражение – на него, что не услышал ее, и на себя, что не смогла промолчать, – переполняло девушку. И видеть кого-либо в таком состоянии она не желала.
– Удивительно злой у тебя вид, – заметил Мег.
Леоль сжала кулаки так, что ногти впились в кожу. Ну конечно! Он опять умудряется ее найти и не дать побыть в одиночестве.
– Чего тебе? – сухо осведомилась она.
– Извини, но я кое-что слышал из твоей беседы с Торином. Не много, – поспешно добавил он, заметив, как помрачнело лицо девушки. – Лишь то, что он велел тебе убираться. Потому что ты хотела бы вернуться.
– И что же?
– Вот и я хочу спросить – и что же? Что же тебе мешает это сделать?
Волшебница резко остановилась посреди коридора. Злость уходила, вместо нее вдруг пришла безумная усталость. Сколько можно все скрывать? Особенно от друга детства. Она уже давно тянет это все на себе. Может, она не права, не желая довериться? Именно сейчас ей нужен совет, как лучше поступить.
– Хочешь знать правду? – прошептала она. – Почему бы нет.
Леоль присела на первый попавшийся каменный выступ – разговор предстоит долгий, она не сомневалась, что уж Мегинмунд так просто ее не прервет и не отстанет, пока не выведает все детали и подробности.
***
Фрерин отыскал волшебницу в компании старого друга. И последнее совсем не понравилось принцу – хотя он и помнил про дружбу между ними, да и сам считал Мега другом, но также числил Леоль уже невестой брата, а это значит, что ей не следует быть с другими мужчинами, кроме членов их семьи.
– Торин почему-то решил, что вы ушли, – Фрерин переводил взгляд с эльфы на друга и обратно.
– Мы с ним немного повздорили, – объяснила Леоль.
– Немного? – хмыкнул Фрерин. – Да весь отряд шепчется, что у братца началась драконья болезнь, боятся даже приблизиться к нему.
– Вряд ли им что-то грозит, – улыбнулась волшебница. – В отличие от меня. Торин не настолько безумен, чтобы угрожать еще кому-то.
– В гневе любой из нашего народа способен на многое, – Фрерин подал ей руку и предупреждающе глянула на Мега.
– Не беспокойся так, – хмыкнул тот. – Мне есть что ответить Торину. И не надо этой ревности, я же говорил, не интересна она мне.
