Текст книги "Alea jacta est (Жребий брошен) (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц)

POV Катя Пушкарева.

Господи, ему даже ходить было больно, я это видела! Что же я натворила-то?

Андрей вышел из душа и, не глядя ни на меня, ни на Кольку, прошел в кухню. Пока он мылся, я заварила чай и накрыла на стол, и теперь надеялась, что он хотя бы поест.

– Андрей, нам нужно поговорить, – сказала я, входя в кухню. Он ел, да только не то, что я приготовила. Достал из холодильника молоко и сейчас запивал им бутерброд, который настругал себе сам. – Я очень виновата перед тобой, но нужно доделать то, что мы начали. Или не нужно? Ты скажи, что мне делать? Если хочешь, чтобы я ушла, я уйду.

– Да, ты права, нам нужно поговорить…

========== На качелях ==========

POV Катя Пушкарева.

– Андрей, нам нужно поговорить, – сказала я, входя в кухню. Он ел, да только не то, что я приготовила. Достал из холодильника молоко и сейчас запивал им бутерброд, который настругал себе сам. – Я очень виновата перед тобой, но нужно доделать то, что мы начали. Или не нужно? Ты скажи, что мне делать? Если хочешь, чтобы я ушла, я уйду.

– Да, ты права, нам нужно поговорить, присаживайся.

– Андрей, пожалуйста, можно я тебе все объясню?

– Извини, но мне твои объяснения больше неинтересны. Прежде всего я хочу перед тобой извиниться. Нет, не за поцелуй. За него я сполна расплатился. Извиниться я хочу за то, что мне показалось, будто ты мне родной человек.

– Андре…

– Не нужно меня перебивать. Значит так. С этой минуты, с этой секунды мы с тобой абсолютно чужие люди, связанные договором. Это понятно?

– А разве это бы…

– Это понято?

– Понятно.

– Завтра мы подпишем брачный договор. Завтра же я отведу тебя к стилистам, я хотел поручить заняться твоим имиджем профессионалу, но передумал, это во-первых. Во-вторых, если ты уж испортила мне всю игру своими капризами и лишила меня двух голосов, то будь добра постараться отсрочить Совет директоров.

– Да конечно, я сейчас же позво…

– Я просил меня не перебивать. В-третьих, перед всеми мы остаемся мужем и женой, со всеми вытекающими.

– Что значит, со всеми вытекающими?

– Не пугайся, я больше не прикоснусь к тебе. Никогда! Но делать вид, что я тебя приобнял, не волнуйся, без касаний, или говорить тебе какие-то милые глупости, или защищать тебя на людях я обязан. Так же, как ты обязана даже вида не подавать, что я тебе противен.

– Ты мне не проти…

– Это меня не касается. Пойдем дальше. Нам придется жить под одной крышей и ездить в одной машине, убедительная просьба, сделай вид, что я пустое место. Мне не хочется ни говорить с тобой, если это не касается работы, ни сидеть с тобой за одним обеденным столом, ни просто тебя видеть. Но есть вещи, которых избежать невозможно. Давай постараемся как можно меньше мешать друг другу жить. Видишь ли, я очень хочу детей. Поэтому от тебя я буду держаться на возможно длинном расстоянии. Ты вольна встречаться с кем хочешь, спать с кем хочешь, как и я, но (!), и твое, и мое имя должны остаться до развода незапятнанными. Поэтому… ты всегда можешь мне сказать, чтобы я задержался где-нибудь подольше и привести в свою комнату кого тебе вздумается. Я тоже могу попросить тебя задержаться на пару часиков. Надеюсь, что это тебя не обидит.

– Андрей! Не надо так. Пожалуйста, не надо. Я… я… я… Ты мне очень нужен.

– Браво! Екатерина Валерьевна, позвольте к ручке приложиться. Вы гениальная актриса, подумайте о смене профессии, уверяю, вас ждет успех. Я даже перед маменькой могу о вас похлопотать, пусть устроит вам прослушивание. Вот только «на бис» не надо! Хватит и того, что я за сутки влюбился в девочку, которой нет. Нет и не было. Я никогда тебе не прощу, что ты украла у меня Катеньку. Спокойной ночи.

POV Катя Пушкарева.

Я раньше думала, что живу в аду. Я ошибалась. Что такое ад я поняла когда Андрей выплюнул мне, что он в меня влюбился, но больше не хочет ни знать меня, ни видеть. Я готова была принять, что он меня не простит, но принять, что он меня любит и не простит, я не была готова. От одного этого можно было сойти с ума, а уж осознать я сама виновна в своих бедах… Здравствуй, ад!

– Кать, что у вас случилось? – в кухню вошел Зорькин.

– Колька, принеси мою сумку из прихожей и не спрашивай меня ни о чем, слышишь? Мне и так выть хочется, а если начну рассказывать, то ничего не смогу сделать, буду реветь без перерыва.

Первым делом я позвонила дяде Славе, это папин брат. Он в московском военном округе отвечает за призывников, в том числе и тех, кто отлынивает от армии. Он сказал, что с удовольствием выполнит мою просьбу, его любовь к «уклонистам» была хорошо известна, но мне нужны были Сашкины данные, а я их не знала. Их знал только Андрей, пришлось его побеспокоить.

– Андрей, – постучала я о косяк. – Ты не спишь? Мне нужны полные данные Воропаева, вместе с адресом. Тогда его сегодня же заберут вначале в военкомат, оттуда на призывной пункт, да там на недельку и закроют. – никакого ответа. Я чуть чуть приоткрыла дверь. – Андрей, ты слышишь меня?

В комнате было темно, наверное Андрей уже спал, я совсем было собралась затворить двери и поискать Сашкины данные в сети, но в это время в глубине комнаты раздался тихий стон.

– Андрей! Что с тобой? Андрюша! – я уже кричала, но никто мне не отвечал, только стон повторялся. – Коля, – заорала я, что было силы.

– Кать, ты чего? – прибежал Зорькин.

– Коленька, зайди к Андрею. Я кричу ему, кричу, а он не отвечает, только стонет. Колька, я сильно ударила его в пах! Может что случилось?

– Он что, приставал к тебе? – вызверился Зорькин.

– Да ничего он ко мне не приставал. Иди уже!

За те три минуты, что Колька провел в комнате Андрея, я успела зайти на сайт «Zimaletto», взять данные Сашки и позвонить дяде Славе. Хорошо, что у меня было занятие, иначе бы я за это время поседела. Лучше бы я поседела… Зорькин выскочил из комнаты, как ошпаренный и сразу бросился к тенлефону.

– Скорая? Примите, пожалуйста, вызов. Жданов Андрей Павлович… Да… Удар в пах… Да… Все опухло, высокая температура. И это, его утром еще и ошпарили… Ага, там же… Нет, не играли… Катька, на, – Зорькин дал мне трубку, – продиктуй адрес. – я продиктовала и передала ему трубку снова. – Да, хорошо, ждем.

– Коленька, что с ним, – жалобно спросила я, стараясь не расплакаться.

– Ты дура, да? С такой силой даже защищая свою жизнь не бьют. Мне в скорой сказали, что записывают, как срочный вызов, с возможными необратимыми последствиями. Что ты стоишь? – вдруг заорал он, видя, что я готова грохнуться в обморок. – Неси лед, быстрее. И градусник поищи.

Скорая приехала, и правда, очень быстро, зато врач и сестричка долго не выходили из спальни Андрея. А когда вышли…

– Вы кто больному будете? – спросил меня врач.

– Жена, – машинально ответила я.

– Дети есть?

– Нет.

– Это плохо. Но надеюсь, что все обойдется. Ваш муж ни за что не согласен на госпитализацию, поговорите с ним, может удастся его убедить? Понимаете, есть вероятность получения посттравматического орхита, а возможно, что понадобится и хирургическое вмешательство. И ожог! Мне очень не нравится ожог. Почему вы сразу не обратились к врачу? Как он вообще мог ходить с такими болями целый день? Поговорите, голубушка, мы подождем.

Я побежала к Андрею. Господи, он весь горел, не очень-то узнавал меня, может, поэтому и не прогнал, но в больницу ехать отказался очень твердо и категорично.

– Он отказывается от госпитализации, доктор.

– Что я могу сказать? Это глупо. Тогда вот что, вы молодой человек бегом в аптеку, вот рецепт. А вы, дорогуша… Вы уколы когда-нибудь делали? – я кивнула. – Это хорошо. Каждые четыре часа его нужно будет колоть. А пиявки когда-нибудь ставили? – я помотала головой. – А вот это плохо. Но вам в аптеке все объяснят – это не сложно. Если температура к утру не снизится, будем госпитализировать.

Врач с сестричкой ушли, Колька побежал в аптеку, а я полезла в интернет, чтобы посмотреть, что же я натворила.

«Не говоря о таком обязательном последствии от удара в пах, как психологическая травма, физические повреждения могут не только нивелировать половую жизнь мужчины, но и вызвать необходимость в ампута…», – больше я ничего не видела. Всевышний сжалился надо мной, я закачалась, как на качелях и, слава Богу, потеряла сознание…

========== Мужской гинеколог. ==========

Глава, которую запросто можно перелистнуть, информации ноль, и для сюжета она не важна. Но мне так давно хотелось хоть где-то вывести в героини свою подругу, гениального врача гинеколога Ирину Петровну. Первой я прочла эту главу ей. Она одобрила, поэтому и вам показываю.

POV И. П. Зорькина.

Вот привязались, что Катька, что Колька, напиши, да опиши. А мне, может, чем пару строк написать, проще двоих от аборта отговорить, троим спирали поставить, сделать сотни кольпоскопий, тысячи ручных обследований; да с десяток беременных провести от зачатия до ее логического разрешения и появления ребенка на свет. А что вы думаете, и такое бывало. Приходит иная мамочка на осмотр, ложится на кушетку, и все, поплыли по воле отошедших вод, принимаю роды.

Вот видите, меня совсем о другом написать просили, а я снова в п…е (пардон) застряла. Да и матерщинница я ужасная, нельзя мне в руки перо давать, очень трудно слова без мата складывать вместе. А, ладно, все равно поганцы не отстанут, придется написать. И пусть они сами думают, вставлять мой рассказ вместе с матом, патом и ошибками, или облагораживать его. Мне главное, чтобы отвязались.

Я в тот день во вторую смену работала, устала, как собака, и голодная была, как черт. Кольки, слава Богу, вторые сутки дома не было, а значит и готовить было не нужно. Если бы кто-нибудь мог представить, как меня достал этот маршрут: из п…ы в кухню, из кухни в п…у. У меня же не сын, у меня проглот, сколько не готовь, все как в бездонную бочку. Так что Колька за порог, у меня праздник, мне и куска булки с молоком довольно.

Вот черт, нет, ну вы поглядите! Говорила же, что не умею писать. Вон уж сколько написала, а к сути так и не подошла. Ладно, постараюсь покороче.

Значит… обрадовалась я, что готовить не нужно, решила в кои-то веки у телевизора поваляться. Только кто ж мне даст? Не сделала аборта во время, майся всю жизнь. Это я шучу, я вообще-то противница абортов, и если меня сейчас читают какие-то женщины, то послушайте меня, врача высшей квалификационной категории… Во-во, кричат на два голоса, чтобы я к сути переходила. Слушаюсь! Перехожу…

Телефон зазвенел, как только я включила телевизор.

– Алло!

– Мама, ты дома?

– Нет, сынок.

– Как нет? Я же на домашний звоню.

– А какого хрена ты тогда спрашиваешь дома я или нет, если ты звонишь на домашний, а я снимаю трубку? Коленька, только не говори, что ты идешь домой, и чтобы я к плите чапала. Сыночка, умоляю, а то отравлю.

– Мама, у меня тут такое случилась, – а сам чуть не плачет. Колян мой, вообще-то не паникер, такой звонок от него впервые. Ну, я сразу и посерьезнела.

– Колька, ты где? Я могу помочь тебе чем-то.

– Да, мамочка, только ты и можешь помочь. Я у Катьки. Она без сознания, а ее муж, с ошпаренным и стукнутым пенисом, в бреду.

– Пенис в бреду? Оригинально! Коля, это что за дурацкие шутки? Какой муж? Какой х…й? Ты о чем?

– Муж в бреду Катькин, пенис ее мужа, – по-солдатски отрапортовал сын.

– А ты? Ты головой не ударялся? С каких это пор Катенька замужем? Я же ей только сегодня справку выписала, она мне ничего о замужестве не говорила. Для чего нужна была справка?

– Со вчерашнего дня. Справка нужна была для дела.

– Ясно! А что ты делаешь рядом с Катей без сознания и стукнутым х…м ее мужа в бреду?

– Ма-ма! – закричал Николай так дико, что я поняла, это не розыгрыш и не шутка.

– Адрес давай.

Колька мне продиктовал адрес, я уж сейчас и не помню точно какой. Я быстро собрала свой кофр, помню еще усмехнулась, что вряд ли распаторы, зеркала, кюретки, маточные зонды да дилататоры шейки матки, помогут мне оказать помощь ошпаренному и стукнутому х…ю, вывалила все на диван, набрала мазей, антисептиков, обезболивающее и нашатырь для бессознательной Катюши не забыла, выскочила на проспект и поехала по указанному адресу.

Пока я приехала, Катя уже была в сознании, да не просто в сознании, а еще и в слезах-соплях. Осмотрела ее голову, там, кроме шишки, видно стукнулась, когда падала, но не сильно, даже гематома была не большая, все было в порядке. Ну, я не невропатолог и даже не психиатр, я истерики лечить не умею. Залезла в бар, налила в бокал виски и опрокинула Катюше в рот.

– Колька! Где тут у вас укушенный?

– Мам, он не укушенный, он ошпаренный и стукнутый.

– Хоть ужаленный, показывай где он.

Одного взгляда на распухшее причинное место мечущегося в жару красавца мужчины мне стало достаточно, чтобы понять, что работа предстоит серьезная. Нельзя допустить, чтобы так бездарно пропал такой породистый генофонд. Я конечно же, не уролог, но лечить все равно передок, так что справимся.

– Колька, – сказала я, выйдя к ребятам, – немедленно в аптеку.

– Я там уже был.

– Ну показывай, что приволок. Так, это хорошо, а это… Катя, ты уже колола эту х…ню?

– Нет, тетя Ира.

– Слава Богу. Коль, придется еще раз сбегать в аптеку, я сейчас выпишу рецепт. Только побыстрее, мне ассистировать нужно будет. И глюкозу возьми. Пиявок купил, а глюкоза где? Мне их на сироп, что ли ставить, или на варенье?

– Теть Ир, а куда пиявки? – заикаясь спросила Катя.

– Сколько тебе лет, чудо? Кто же тебя замуж-то в ясельной группе выдал? Если у мужика х…й в три обхвата, куда ему нужно ставить пиявки? Ну, конечно же, на лоб. Нах…й пиявки, нах…й! Все. Колька в аптеку, а мне нужно вымыть руки. Катька, показывай, где тут у вас стерилизация производится.

Мне необходимо было понять, что тут произошло, и я как бы между прочим спросила Катю:

– Катя, на вас напали?

– Мама, Катька сама на кого хочешь нападет, это она Андрея и ошпарила и стукнула. – крикнул сын из прихожей.

Катенька побледнела, губы у нее затряслись, а глаза наполнились слезами. Это плохой признак, неужто и виски ее не берет? Нужно было срочно что-то делать.

– Катенька, деточка, если тебе так не нравится мужчина, зачем же ты шла за него замуж? Или он тебе нравится, но ты не знала, что с ним делать? Это Ленка, она тебя с панталыку сбила? Сама умеет только жарить-парить с утра до ночи и дочку тому же обучила. Катенька, х…й – не сарделька, его ошпаривать перед употреблением не нужно. И уж точно не нужно отбивную из него делать, не стоит. Мы с тобой как закончим все процедуры, я тебе подробно объясню, для чего мужику х…й дан, и как им пользуются.

– Мы с вами? – Катька начала сползать на пол.

– Стоять! Я уже поняла, что медиком тебе не быть. Не падай в обморок, Колька проассистирует. А ты иди лучше выпей еще виски.

К семи часам утра пьяная Катька, наконец-то, уснула, перед этим отправив какого-то дядю Славу арестовывать какого-то Сашку. Колька давно уже спал на ковре у камина. Андрей, у которого спал жар и опухоль, задремал сном младенца. А я пошла на кухню, позвонила в клинику, сказала, что не приду, потом позвонила Ленке.

– Лен, тут такое дело. У меня здесь полна хата дармоедов. Хочешь, приволакивайся сюда и готовь здесь, хо…

– Ирочка, здравствуй. Давай я к тебе поднимусь и мы спокойно поговорим.

– Я не у себя дома.

– А где?

– У твоего зятя.

– Что? И как там Катенька?

– Катенька… Ты бы лучше спросила, как твой зять? Катенька ему такую брачную ночь устроила, что я еле откачала. Ты бы лучше девку не готовить учила, а трахаться.

– Ирочка!

– Ладно, Лен, я устала, мы все хотим жрать. Или жратву вези, или сама сюда чапай, и к плите. У меня сегодня маршрут другой…

… Мои критиканы всюду точек понасовали. Это вместо прекрасного русского мата-то? Придурки…

========== Героиня?! ==========

POV Катя Пушкарева.

Ой! Мамочки, мамочки, мамочки… Какой кошмар! Я еще пьяна, а может я сплю? Откуда здесь столько мамочек? Тетю Иру помню. Она меня напоила виски, обматерила и погнала спать, как только Андрею полегче стало. А откуда здесь запах маминых пирогов и смех Маргариты Рудольфовны? Ничего не понимаю. А может это всегда так после пьянки бывает? Эта как ее?.. Белая горячка… вот.

Подняться мне не удалось уж очень кружилась голова и тошнило. Зато мобильный почему-то оказался зажатым в левой руке, это подало мне мысль радировать Кольке «SOS», в смысле позвонить.

– Коль, а что происходит?

– А ты не знаешь?

– Нет. А кто у нас?

– Кто надо.

– А как Андрюша?

– Вспомнила, дурища? Сиди в своей комнате и не высовывайся! Натворила дел, а мы все расхлебываем.

– Кто все?

– Я, мама и… Андрей. Хотя я на его месте придушил бы тебя, а не выгораживал. Я сейчас приду, надо же тебе рассказать о твоем геройстве, иначе всех нас спалишь.

– Давай, я жду.

– Что значит – жду? Мне тут по-пластунски ползти, потом короткими перебежками, потом огородами, чтобы явку не провалить. Как думаешь, твоя свекровь обрадуется, если ты у себя в комнате тет-а-тет такого красавца, как я принимать будешь?

– Трепло. Давай уже, заходи.

Значит смех Маргариты Рудольфовны – это не горячка. А запах маминых пирогов? Наверное, тоже нет, я его ни с каким другим не спутаю.

Колька проскользнул в дверь и быстренько ее за собой закрыл.

– Вот держи, мама велела это выпить, – он протянул мне полстакана какой-то кисленькой шипучей водички, которую я выпила залпом. Оказывается, я зверски хотела пить. Надо же! – А вот это тщательно разжевать и выплюнуть. – Николай раскрыл ладонь с тремя жареными зернами кофе и одной гвоздикой. – Вначале кофе, если не поможет, то пережевывай гвоздику.

– А от чего должно помочь?

– От перегара, бестолочь. Тетя Лена уже тоже знает, что ты на десятой неделе. Как ты думаешь она отреагирует на амбре своей беремчатой доченьки? А уж как свекровь возрадуется, что ей невестка пьющая досталась, так это ни в сказке сказать, ни пером описать.

– Ужас! Что с мамой будет, когда… когда я потеряю ребенка? Ужас! – я заплакала.

– Раньше нужно было думать о последствиях. Теперь пережить бы то, что тут происходит.

– Коль, что здесь происходит? – я никак не могла перестать реветь.

– Не реви! Встать можешь? Мне все нужно тебе рассказать, но я не хочу, чтобы нас подслушали. Пошли в твой душ, пустим воду и поговорим там.

– Уже могу. Мне, правда, полегче стало.

Как только мы переместились в мой санузел и открыли воду в кране, я приступила к допросу с пристрастием:

– У тебя есть две секунды, чтобы начать мне все рассказывать. Потом…

– Не надо! Как ты умеешь делать мужиков импотентами я уже знаю. Так что я готов тебе сам все рассказать. Короче, у Андрея температура нормальная вот уже шесть часов, опухоль спала где-то к семи утра, а два часа назад он уже сам вставал и ел. Мама сказала, что все обойдется, но с недельку ему еще нужно делать уколы, прикладывать какие-то оттягивающие примочки. Никакой обтягивающей одежды и… держись, Пушкарева! Я понимаю, что это будет удар для тебя, но… никакого секса еще две недели. Катька, скажи мне честно, ты выдержишь? Или начнешь мужу рога вешать?

Колька захохотал, а мне было совсем не до смеха. Совсем.

– Кать, ну ты чего? Я же пошутил.

– А мне, почему-то, не смешно. Коль, ты его видел?

– Кого? Андрея? Конечно видел!

– Он меня ненавидит? Да?

– Катя, – я еще никогда не видела Николая таким серьезным, – мне показалось, что он тебя любит, хоть это и кажется мне абсурдом. Он такой интересный и успешный, а ты… ты обычная. И все-таки он тебя любит. Только видеть не хочет. Ты можешь рассказать мне что у вас случилось?

– А почему ты решил, что он меня любит?

– Знаешь, как он врал всем, чтобы тебя не просто выгородить, а сделать из тебя героиню. Так ты мне расскажешь?

– Да! – и я рассказала Кольке все до последней мелочи. Все-все, ничего не утаивая. И даже то, что я люблю Андрея – тоже.

– Тогда зачем же ты?.. Катя! Зачем ты его?.. Зачем так-то? Ты хоть понимаешь, что есть вещи, которые простить невозможно? Дело даже не в том, что ты его ударила, дело в том, как ты потом себя повела. Пушкарица, ты дура, и это диагноз.

– Хватит! Коленька, миленький, родненький, хватит. Мне и так очень плохо, если еще ты будешь меня презирать, мне вообще хоть в петлю.

– Да кто тебя презирает? Я же люблю тебя, как я могу тебя презирать? Не реви, лучше послушай. В общем… Мама позвонила тете Лене, велела нас всех накормить. И вот уже много часов подряд твоя мать не покидает рабочего места утомляя всех одним и тем же вопросом: «А может еще добавочки»? Или «Что же вы ничего не съели»?

– Да, что-что, а покормить мама любит.

– Ну, вот. А в десять утра позвонил Ромка.

– Ой! – вспомнила я о работе. – Как дела в «Zimaletto»?

– Вспомнила, все-таки? Это хорошо. Короче… Вы с Ждановым должны были приехать в девять, а в десять должен был вообще-то Совет директоров начаться. Никто же не был поставлен в известность, что Воропаев бесследно исчезнет… Кстати, его сейчас все разыскивают, представляешь? Мало того, что Воропаев пропал, еще и вас нет. Ну, с вами-то все по-проще, вас нашли. Ромка позвонил, и мама ему озвучила версию Андрея.

– А какая у Андрея версия?

– Вчера в гараже у него попросили прикурить четверо отморозков, он сказал, что не курит, и завязалась драка. Он махался, как герой, но их было четверо, вот он и получил сильный удар ногой в живот.

– В живот?!

– Пушкарева! Еще не хватало, чтобы кто-то разнюхал, что ему отбили яйца! Ты соображаешь, как ухватятся за такую пикантную подробность СМИ? А то, что в «Zimaletto» найдутся желающие слить им такую информацию, можешь не сомневаться.

– Да, это правильно. А мамы тоже думают, что удар был в живот?

– Естественно! Хочешь, чтобы они думали иначе?

– Нет-нет, что ты! Рассказывай дальше.

– А дальше героиней становишься ты. Ты прокралась в машину, достала пистолет из бардачка и выстрелила, отморозки разбежались, ты помогла Андрею добраться до дома и вызвала скорую. А потом и своего гинеколога.

– У Андрея в бардачке есть пистолет? – от ужаса у меня перехватило дыхание.

– Есть, газовый. Если бы не ты, Андрея бы могли и убить. Теперь ты становишься любимой невесткой! Прикинь, как круто!

– Колька, не хохми, рассказывай дальше.

– А что дальше? А дальше сюда же приехали Ромка с Маргаритой Рудольфовной. Ромка увез с собой приказ, где ты на время болезни Жданова А. П. назначаешься его и.о., а твоя свекровь ест пирожки, слушает мамины матерные рассказы, хохочет и ждет пока ты проснешься.

– Зачем? – я очень испугалась.

– Как зачем? Ты же вчера переволновалась, ты же беременна, ты же только под утро уснула, должна же Маргарита убедиться, что с тобой все в порядке. Ну, и поблагодарить тебя за спасение сына.

– Коля, а как же твоя мама – она же мне вчера… Марго же нас разоблачит!

– Не волнуйся. Я называю маму Ирина Петровна, она объяснила Рудольфовне, что у тебя такая оплата полиса, что ты можешь выдернуть ее в любое время суток, что она сейчас прикреплена к тебе, а за отдельную плату делает уколы Андрею.

– А мама? Как же моя мама?

– А тут все еще проще. Моя маман сказала твоей, что эти Ждановы с такими принципами, что ни за что не поставили бы на учет свою невестку к моей матери, не терпят, мол, они всякие там «по знакомству». Вот тетя Лена и делает вид, что не знакома с моей мамулей. Да ей и вида особо делать не надо. Она почти ни с кем, кроме плиты и не разговаривает.

– И мама поверила?

– Поверила. Ты же знаешь, тетя Лена всем на слово верит.

– Как все запуталось, это просто кошмар. Какой-то калейдоскоп нелепостей.

– Катя, все ждут пока ты проснешься. Потом теть Лена и Маргарита уедут. А после нам втроем нужно будет поговорить о «Zimaletto». Так что я пошел. А ты мойся и выходи. Да, сейчас ты спишь в отдельной комнате потому, что не хочешь мешать избитому мужу…

POV Андрей Жданов.

Любым путем Катю нужно было предупредить о моей версии происходящего. Я решил пробраться в ее комнату и все ей рассказать, благо наши комнаты напротив друг друга, а мамы в кухне.

– Катерина, – я заглянул в комнату. Жены там не было, а в душе шумела вода, и слышались какие-то голоса. Я подошел к двери и прислушался.

– Хватит! Коленька, миленький, родненький, хватит. Мне и так очень плохо, если еще ты будешь меня презирать, мне вообще хоть в петлю. – жалобно говорила Катя.

– Да кто тебя презирает? Я же люблю тебя, как я могу тебя презирать? – утешал ее Николай.

Теперь мне все стало ясно. Не задерживаясь дольше ни секунды, я ушел к себе…

Комментарий к Героиня?!

* Простите, что не ответила на комментарии. Очень болит рука. Еле-еле главу напечатала. Но я обязательно всем отвечу.

========== Все будет хорошо. ==========

POV Андрей Жданов.

– Катерина, – я заглянул в комнату. Жены там не было, а в душе шумела вода, и слышались какие-то голоса. Я подошел к двери и прислушался.

– Хватит! Коленька, миленький, родненький, хватит. Мне и так очень плохо, если еще ты будешь меня презирать, мне вообще хоть в петлю. – жалобно говорила Катя.

– Да кто тебя презирает? Я же люблю тебя, как я могу тебя презирать? – утешал ее Николай.

Теперь мне все стало ясно. Не задерживаясь дольше ни секунды, я ушел к себе. Заходил из угла в угол, успокаиваясь, только прилег, как раздался стук в дверь. Очень хотелось притвориться спящим, а вдруг это Катя, или, что еще хуже, Коля. И как тогда? Ну, с Катей-то, допустим, ладно… отвернулся к стене, закрыл глаза и пой про себя:Три, два, раз…

А ну еще!

Три, четыре —

Горячо!

Ах ты, камбала,

Не вобла,

Смотри в оба!

Смотри в оба!

И когда сказал «четыре»,

Получил синяк под глаз…

Три, четыре…

Три, два, раз! Эта песня «блокировала» сознание убийцы от телепатов, в «Человеке без лица» Альфреда Бестера, любимой моей книге. Он мысленно пел ее всякий раз, когда они (телепаты) могли «прочесть» его мысли, пел, чтобы не быть разоблаченным. Мое сознание она блокирует от любого проникновения извне. Сколько раз во время скандалов с Кирой, я начинал петь про себя «Ах ты, камбала, не вобла…» и напрочь переставал слышать свою бывшую. А вот теперь и против Кати придется ставить блокиратор, если она вдруг решит выяснять отношения, чтобы никогда больше не попасться и не пропасть окончательно.

А если это Колька? Кого-кого, а вот его мне видеть сейчас не хотелось совсем. Мне очень нравился этот веселый, умный и талантливый мальчишка, с таким своеобразным чувством юмора, и меньше всего я был готов к тому, что могу его возненавидеть. Но, видит Бог, как только на обнаженной Катиной груди, блестевшей капельками влаги, я видел именно Колькину руку, я до зубовного скрежета начинал его ненавидеть.

К моему огромному облегчению, в двери стучала теща.

– Андрюшенька, как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, уже получше.

– Может ты бы покушал, или чайку попил, а?

– Да что вы, Елена Александровна, мне нельзя много есть. Все-таки удар в живот был, мало ли что.

– Ну, ладно, пойду, не буду тебе надоедать. Если что-нибудь захочешь, ты только скажи, я что угодно приготовлю.

– Спасибо. А как там Катя?

– Спит еще. Вот проснется, убежусь, что с ней все в порядке и поеду домой.

Она вышла, а мне вдруг страшно захотелось есть, я ведь только чая попил, да немного овсянки схомячил, делал вид, что живот болит, думал потом попросить Кольку втихаря от мамаш приволочь мне пожрать что-нибудь. Теперь не попрошу, ни за что. Лежать голодным становилось все неприятнее, и я решил сходить в разведку, может удастся пару-другую пирожков незаметно в рукав припрятать. Да и вообще мне надоела моя одиночная камера, тем более, что с кухни все время раздавался заливистый матушкин смех. «Пойду», – решил я. А если Катя придет, всегда можно сослаться на боль в животе и ретироваться к себе.

Слава Богу, чего-чего, а боли не было совсем. Боль я переношу плохо, поэтому я вчера весь день глушил ее анальгином, а сейчас мне Ирина Петровна что-то колет, вот ничего и не болит.

Я подошел к кухне, да так и застрял в коридоре, не решаясь зайти, чтобы не помешать рассказчице травить ее потрясающе смешные байки.

– … Звали его Стив Мур, – услышал я продолжение какого-то рассказа Зорькиной, – хотя потом выяснилось, что он такой же Стив, как я Мур. Станислав Муравьев, так вернее будет. В восемьдесят девятом, в возрасте двадцати девяти лет он поймал tramp в виде жены еврейки и перебрался на ПМЖ в Америку.

– Что поймал? – спросила матушка.

– Тramp – попутную машину, средство передвижения, назовите, как нравится, не в этом суть, лучше слушайте дальше… Как только Стас подтвердил свой диплом, встал немного на ноги и начал работать над интереснейшим проектом по репродукции биоорганизмов, он тут же развелся с женой и зажил себе вполне обеспеченной жизнью одинокого красавца самца. И вот, значит, этот кобелюга прибывает в Москву на медицинскую конференцию по экстракорпоральному оплодотворению. Хорош был, собака, как… пощажу ваши уши, Леночка. Закрутился у меня с ним роман. Уж такой роман, что Роман Романович. Прошло две недели, и пришла пора жеребцу отправляться к себе в Америку. Договорились созваниваться, и через полгода встретиться в Венеции. Сами понимаете, весна, город влюбленных и проТчая х…ня для сопливых.

– Ирина Петровна, может вы, и правда, пощадите наши уши? – вклинилась в рассказ Елена Александровна.

– Я и так стараюсь сдерживаться. Не нравится, не слушайте. А то, как сказала, незабвенной памяти Фаина Георгиевна, когда ей сделали замечание, что в литературном русском языке нет слова «жопа»: – Странно, слова нет, а жопа есть…

– Ирочка Петровна, рассказывайте дальше, – нетерпеливо попросила маман.

– Ну, значит, так. Первые дней пять Стас звонил регулярно, а потом я все чаще стала обращать внимание, что он позвонит, перебросится со мной парой слов, и дает отбой, при этом, попросив меня, непременно ему перезвонить. Очевидно, ему показалось, что российские гинекологи деньги прямо с рабочего места выгребают.

Женщины, слушающие этот душещипательный рассказ, так и покатились со смеху.

– Вы хохотать-то погодите, дальше такая трагедия будет, что и вовсе помрете со смеху. Проходит полгода, Стас меня, вроде как, не забыл, даже билет на самолет до Рима уже взял, все чаще строит планы, как вечерами мы будем гулять по Венеции, как будем кататься на гондолах, гондольер хренов, как он будет любить меня по ночам в самом шикарном номере, самого шикарного отеля. И вот, когда до встречи остается неделя, Стас вдруг меня спрашивает, а заказала ли я отель? Это меня несколько удивило, если ты, американская сволочь, мечтаешь о шике, так и расплачивайся за этот шик сам. Слово за слово, выясняется, что этот… Леночка, заткните уши! Этот заокеанский поц* надеялся, что я, за счастье быть им оттраханной, оплачу гостиницу, питание и гондольерские забавы, тоже мне, половой гигант выискался. В общем я слушала его, слушала, да так задумчиво и спрашиваю: – А скажи-ка мне, любезный, ты меня нах…й приглашаешь или посылаешь?