Текст книги "Alea jacta est (Жребий брошен) (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)

– Что вы имеете ввиду?

– Если бы Катенька не высказала «этому» все в лицо, если бы не сумела освободить из тюрьмы маму, это навсегда осталось бы в ней. И никогда она не стала бы свободной. Никогда не научилась бы себя уважать.

– А она научилась?

– Как тебе это не покажется странным – да! Из того дома вернулся свободный человек. А когда она выкупит акции у Воропаевых, она станет еще и независима. Понимаешь? У вас будет брак двух любящих, свободных и независимых людей.

– Она собирается выкупить акции?

– Да, я хочу ей сделать такой подарок. А Катя тебе этого что, не говорила?

– Нет, не говорила. А зачем? Кто я для нее, чтобы она посчитала нужным поставить меня в известность? – еще один удар! Я встал, отошел к окну, отвернулся. Мне не хотелось, чтобы теща видела, что я готов зареветь, как баба. – Свободная, независимая, научившаяся себя уважать, говорите? Ну, что же, это хорошо. Возможно, что теперь она научится уважать и других. Лариса, вы простите меня, но наша с Катей дальнейшая совместная жизнь невозможна. Я, конечно же, подожду пока у нее все наладится. Я, конечно же, помогу ей во всем, и буду очень рад, если у нее начнется новая жизнь. Жизнь, где она себя уважает и любит. Но это все будет уже без меня.

– Ты хочешь развода, Андрей? – раздался за спиной голос Катюши. – Ты правда хочешь развода?

Я уже повернулся, чтобы сказать: «хочу» и поставить точку. Но сейчас, когда свет падал ей прямо в лицо, я увидел то, чего не мог заметить в полутемном гараже, в состоянии близком к обмороку – огромные синяки, окружавшие глаза, очень сильно распухший нос и мертвенную бледность лица. Сейчас передо мной стояла не дама полусвета в ярком блядском платье, с бланшем под глазом, вернувшаяся под утро домой с мужиком, а мой цыпленок – милый, нежный, раненный.

Еще секунду назад, я не мог и представить, что меня может вот так накрыть волной жалости, нежности и любви, а сейчас у меня перехватило спазмом горло, захотелось одного, обнять ее, закрыть собой от всего мира.

– Мама, ты не могла бы нас оставить.

– Конечно, Катенька. – Лариса что-то шепнула Кате, уходя, и та кивнула.

– Андрюша, нам надо поговорить.

– Нам надо к врачу, Катенька. Потом все разговоры.

– У меня все в порядке, Андрюша. Я уже была у врача. Пока ничего сделать нельзя. Нужно ждать, когда спадет отек, и только потом можно будет прооперировать.

– Что? Тебе нужна операция?

– Да, у меня перелом носовой перегородки. Ромка ска… – она замолчала, испуганно посмотрела на меня.

– Ромка?

– Андрей, погоди, я тебе сейчас все объясню.

– Спасибо, не надо. – я пошел к двери.

– Андрюша, ну, послушай меня. Пожалуйста. Ну, дай мне возможность все тебе объяснить.

– Зачем? Что нового ты можешь мне сказать? Что ты не знала, что флиртовать с другим на глазах у моих родителей – это моветон? А, нет! Ты, наверное, хочешь мне сказать, что ты и понятия не имела, что уходить ночью из дома мужа с другим мужчиной – это не комильфо? Нет! Ты хотела мне объяснить, что возвращаться домой под утро с другим – это в пределах нормы! Правильно? Хотя о чем это я? Ты совсем другое хотела мне сказать! Ты хотела сказать, что обвинить меня в том, что я тебя ударил – это сущие пустяки! Так? А то, что ты меня раздавила, уничтожила и сделала полным дерьмом в моих собственных глазах, так это же такие мелочи! Как мелочи и то, что мне, поднявшему, как я думал, руку на любимую женщину, жить не хотелось, и был бы у меня пистолет, все уже было бы кончено. Ты хоть понимаешь, что я пережил?

POV Катя Жданова.

Господи, ну, что я за идиотка? Какого хрена я сейчас приплела Ромку? Он видишь ли сказал, что ему делали такую операцию, и что это не страшно! Зачем?! Я что не понимала, что это сработает детонатором? Понимала! Прекрасно понимала. Тогда зачем? Да не зачем, а потому, что выскочило. Как воробей, не поймаешь.

– Андрюша, ну, послушай меня. Пожалуйста. Ну, дай мне возможность все тебе объяснить.

– Зачем? Что нового ты можешь мне сказать? – начал он спокойным, уставшим голосом. – Что ты не знала, что флиртовать с другим на глазах у моих родителей – это моветон? А, нет! Ты, наверное, хочешь мне сказать, что ты и понятия не имела, что уходить ночью из дома мужа с другим мужчиной – это не комильфо? Нет! Ты хотела мне объяснить, что возвращаться домой под утро с другим – это в пределах нормы! Правильно? – голос набирал обороты и громкость. – Хотя о чем это я? Ты совсем другое хотела мне сказать! Ты хотела сказать, что обвинить меня в том, что я тебя ударил – это сущие пустяки! Так? А то, что ты меня раздавила, уничтожила и сделала полным дерьмом в моих собственных глазах, так это же такие мелочи! Как мелочи и то, что мне, поднявшему, как я думал, руку на любимую женщину, жить не хотелось, и был бы у меня пистолет, все уже было бы кончено. Ты хоть понимаешь, что я пережил? – он уже кричал.

– Ты можешь тише? Мы в доме не одни. И бабушка может испугаться.

– Ну, конечно! Почему бы и не потише? Твоих маму и бабушку нужно беречь. Это моя может звонить мне в слезах и спрашивать, а что у моей беременной жены с Малиновским!

– Ты поэтому и напился? – едва слышно спросила я.

– Да тебе-то какая разница, почему я напился? Когда тебя волновали мои чувства и мои переживания? У нас же только Катенька имеет право чувствовать, переживать, ревновать и устраивать скандалы по поведу и без. У меня такого права нет.

– Андрюша. Я согласна, все выглядит именно так. Но все не так, как кажется. Я очень тебя люблю, и очень тебя уважаю.

– Уважаешь? Вот как! Интересно. Скажи, родная, а о покупке акций «Zimaletto» я должен был узнать вместе со всеми? На Совете директоров? Я правильно понимаю?

– Андрей! Да пойми ты, я просто не успела тебе рассказать об этом.

– Не успела? Понятно. С Романом пофлиртовать успела, а рассказать мне об акциях не успела. Это же так естественно.

– Хватит уже о Романе. Пожалуйста. У тебя такой язвительный тон, что я теряюсь. Не знаю даже, как тебе все объяснить.

– А не надо никак объяснять, Катенька. Мы уже прошли точку невозврата.

– Значит, развод?

– Развод.

– А я не дам тебе развода. Понял? Ни за что не дам. У меня есть справка, что я беременная. А беременных не разводят, понял?

– Катя, что за детский сад? Ты же понимаешь, что любая независимая экспертиза… И у Ирины Петровны будут большие неприятности. А мне бы этого очень не хотелось. Так что давай разведемся по-тихому, без скандала. И постараемся остаться хотя бы не врагами. Ты же скоро станешь моим партнером по бизнесу, как я понимаю, – он горько усмехнулся, – зачем же нам швырять дерьмо друг в друга?

– Я развода тебе не дам! И не надейся. Это глупо, Андрей. Ты меня любишь, я это знаю, я тоже очень тебя люблю. И я не позволю тебе из-за глупости отказаться от меня.

– Вот как? Не позволишь? Ну, тогда жди адвокатов, – он посмотрел мне прямо в глаза, но не выдержал и зажмурился. Совсем как я раньше. В уголках его глаз появились слезинки. – Не позволишь… Что же ты позволила мне сегодня умереть от ужаса, что я полное дерьмо? Что же ты обвинила меня в том, чего я никогда бы сделать не смог. Прощай, Катенька. – он пошел быстрым шагом к двери, но я не собиралась отступать.

– Я тоже еду домой.

– Никуда ты не едешь. – он расцепил мои руки со своего рукава. – Лариса Сергеевна, Катя может пожить у вас недельку, пока я не куплю ей квартиру?..

========== Мне нужно… ==========

POV Лариса Егорова.

– Я тоже еду домой, – услышала я истерический голос Катеньки.

– Никуда ты не едешь. – мягко и в то же время очень серьезно сказал Андрей. – Лариса Сергеевна, Катя может пожить у вас недельку, пока я не куплю ей квартиру? – крикнул он.

– Андрюша, – я вошла в кухню. – Катенька может у нас жить столько, сколько захочется ей самой. Может вам и правда нужно остыть, отдохнуть друг от друга и подумать. Ты только глупостей не наделай, Андрюша.

– Спасибо, Лариса Сергеевна. Большое спасибо вам за все. – Андрей наклонился и поцеловал меня в щеку, я погладила его по голове.

Не знаю, что случилось с Катюшей в этот момент. Честное слово – не знаю, насколько я сумела заметить, она не была истеричкой, и вдруг:

– Ну и уходи! Уходи! Подумаешь! И без тебя проживу как-нибудь! – кричала Катя и топала ногами. – Как маму, так он целует, вежливый какой, посмотрите на него! А как меня… мне… я… так ни одного доброго слова. Ну, и не надо! Сам нажрался как свинья, послал меня к Ромке на три буквы, а теперь я же еще и виновата? Уходи! Беги к своей Кирочке, она всегда примет. Беги! Ненавижу!

Катя кричала все громче и громче, временами срываясь в визг. Это было так непохоже на ту девочку, которую я успела узнать и полюбить, что я растерялась. И Андрей растерялся, я это видела, но он опомнился раньше меня. Подбежал к ней, обнял, прижал к себе.

– Все, маленькая, все. Успокойся. Тебе поспать надо, Катенька. Потом поговорим.

– Я не буду с тобой разговаривать! Никогда не буду! Понял? – Катюша рыдала все горше.

– Понял, Катенька, понял. И хорошо, и правильно, не разговаривай со мной, не нужно. – Андрей все делал мне какие-то знаки, показывая головой на стол, на котором стоял стакан с минералкой, а я все не понимала и не понимала. – Лариса, воду! – крикнул он, и я увидела, как Катюша начала выскальзывать из его рук.

Андрей не дал ей упасть, подхватил на руки.

– У нее обморок. Нашатырь! Лариса, быстрее! – но я, как всегда в такие моменты, растерялась.

Хорошо, что на наши крики прибежал Дюшка. Этот весь в папу, никакой паники, все по деловому. Достал нашатырь из аптечки, смочил ватку, поводил ею немного у Катиного носа. Она дернула головой, чихнула и открыла глаза.

– Андрей, неси ее в мамину комнату, – скомандовал сын. – Мама, не стой столбом, перестели постель. Кать, ты как, лучше?

– Не знаю.

– Жданов, клади ее. Мам, пошли, пусть сами разбираются.

Мы стали выходить из комнаты, но я еще услышала:

– Андрюша, не бросай меня, – тихонько и жалобно попросила Катя.

– Ты поспи, Катенька. Тебе выспаться нужно. Мы с тобой потом поговорим, когда ты проснешься.

– А ты не уйдешь, пока я спать буду?

– Не уйду.

– Честно-честно?

– Честно-честно.

Минут через десять Андрюша вышел из комнаты.

– Уснула? – спросила я.

– Да. Лариса Сергеевна, мне нужно идти. Пусть Катя выспится, а потом нужно будет врача вызвать, только не знаю какого. Может, по сотрясению, кажется, травматолога, может, невропатолога. Может, ей нужно сделать СИТИ головного мозга. Только обязательно обратитесь к врачу.

– Все-таки уходишь?

– Да, мне нужно.

– Андрюша, а проснется Катя, что мне ей сказать?

– Я не знаю. Лариса, я люблю Катеньку. Очень-очень люблю. Но я тоже не железный, я измотан ею до предела… Не знаю. Сейчас я точно ухожу.

– Андрей! – сказала я ему в спину. – Ты же обещал Кате.

– Я знаю. – обернулся он. – Вернее, я ничего не знаю. Я должен побыть один. Подумать… Простите. – выскочил за дверь и тут же вернулся. – Если я до вечера не приду, значит… Не важно. До свидания.

И это тоже было очень похоже на истерику, только не такую, как у дочери – с выплеском наружу, а наоборот, как будто он все эмоции заталкивает внутрь себя. Прозрение пришло внезапно.

– Андрей! – закричала я, но его и след простыл.

POV Андрей Жданов.

То, что я сюда не вернусь ни к вечеру, ни в ближайшие годы, для меня было ясно, как Божий день. По этой земле расхаживал подонок, сломавший Катюше нос, посмевший своей здоровенной лапищей ударить девочку. В лицо! Со всей силы! Одному из нас было не жить. И ничего, что он старый. Если ему хватило совести опустить руку на моего цыпленка, то почему я должен соблюдать политес, уважая возраст мерзавца?

Но вначале мне нужно было заехать на Никитскую, поговорить с бывшим другом, кто знает, смогу ли сделать это потом? Откуда-то с заднего сиденья, не переставая, звонил мобильный, и это очень раздражало меня. Пришлось припарковаться и поискать аппарат в машине. О, а вот это то, что надо! На дисплее высвечивалось – «Малина». Я схватил трубку и снова ударил по газам.

– Ты где? – без предисловий и приветствий спросил я.

– Дома. Палыч, мне надо с то…

– Я сейчас приеду.

– Если на предмет подраться, то не стоит. Катя…

– Рот закрой! Не смей даже имени ее произносить.

– Хорошо, не буду. Твоя жена и без тебя меня в нокаут отправила, – продолжил он так, словно я его и не прерывал. – А если выпить и поговорить, то welcome.

– Я не пью с подонками.

– А я не открываю дверь каратистам, которые собираются из меня сделать отбивную. Так что можешь не приезжать. Палыч, я серьезно. Или ты успокаиваешься и приходишь поговорить, или катись к чертовой матери.

– Трус!

– Лучше пять минут побыть трусом, чем всю жизнь покойником. Андрей, давай поговорим спокойно, это не только мне нужно, но и тебе.

Я отшвырнул трубку и уже минут через двадцать звонил в его дверь.

– Палыч, я открываю, – раздалось из квартиры, – но ты держи себя в руках. Хотя бы первые несколько минут. Ладно? Я тебе кое-что скажу, а потом можешь бить, если захочешь. Договорились? – створка приоткрылась.

– Не договорились, – сказал я одновременно с выбросом правой руки вперед.

Этот жучило обманул меня, отомкнув дверь и резко отскочив в сторону. Мой кулак просвистел в воздухе, рука, не встретившая никакого препятствия потянула за собой тело, и я ровнехонько растянулся в Ромкиной прихожей на полу. Еще доля секунды и Малина упер мне свое колено в спину, аккурат между лопаток, двумя руками заворачивая мою левую руку назад.

– А теперь послушай меня. Я оказался говном, Андрюха. И я прекрасно понимаю, что ты меня не простишь. Друга я уже потерял. Возжелал жену ближнего, – я дернулся, но Малина чуть выше вывернул мне руку, боль пронзила насквозь, и я затих. – Все, успокойся. Ничего между нами не было, даже поцелуя в щечку. И теперь уже не будет никогда. Ясно? – я молчал. Он снова дернул мне руку. – Ясно?

– Нет!

– Ну, что ж ты такой баран упертый, Палыч? Я не хочу делать тебе больно, поэтому лежи тихо и слушай, может поймешь.

– Не пойму.

– Я ее люблю, ясно? По-настоящему.

– Кого? – я даже опешил от его слов. Ромка? По-настоящему? Любит? Кого это?

– Ты дебил? Екатерину Валерьевну Жданову. Так люблю, что больше никогда не смогу даже глянуть в ее сторону. Я бы все отдал, чтобы и она меня любила, но она любит тебя. И я не буду ей мешать жить, Андрюха. Я не буду вас ссорить, ухаживать за ней, не буду тешить себя иллюзиями и трепать вам нервы. Я вообще не буду больше появляться на вашем горизонте. Я уже написал заявление.

– Какое заявление?

– На увольнение.

– И куда пойдешь?

– Какая теперь разница? Главное, убраться с горизонта, может, тогда забудется и отпустит. А может и не забудется… Но это только мои проблемы.

Он давным давно отпустил мою руку и убрал колено с моей спины, и мы сидели с ним в его прихожей на полу, прислонившись спинами к одной стене и разговаривали, не глядя друг на друга, как в старые добрые времена, как тогда, когда мы еще могли называться друзьями.

– Ромка, а когда тебя накрыло?

– Ночью, когда вез Катю в травмпункт, уже от матери. Знаешь, Палыч, она расплакалась, я спросил ее, что с ней случилось, и она замерла, будто задумалась можно ли мне верить, даже рыдать перестала, но уже через несколько секунд слезы градом хлынули из ее глаз: – Ромка, мне так плохо, Ромка! – и словно прорвало плотину. Она рассказала мне о себе, о своей жизни, и о тебе. Она рассказывала, а я холодел, потому что понимал, что погибаю.

– А что она говорила обо мне?

– Не важно, что она говорила. Важно – как! Боже мой! Если бы ты слышал, как она говорила о тебе. Как о Боге! И еще она сказала, что теперь не представляет, как с тобой помириться. Жданов! Ты же прекрасно знаешь, как я умею провоцировать. Не флиртовала Катя со мной, я ее подставил. Поссорить вас хотел. Я же тогда еще не понимал, что такое любить.

– А что такое дружить, ты тоже не понимал? Я же сказал тебе, что Катюша моя жена. Зачем же ты?.. У меня просто слов не хватает. За что ты так с нами?

– Потому что сволочь. Я даже прощения не прошу. Сам хрен простил бы кого-нибудь за такое. Знаешь, а ведь Катя тоже спросила, зачем я поссорить вас хотел.

– И что ты ей ответил?

– Примерно тоже, что и тебе. И тогда она меня добила. Знаешь, что она мне сказала?

– Что?

– «Никогда так больше не делай! Пожалуйста. И друга потеряешь, и я больше не поддамся на провокации. Очень тебя прошу. Пожалуйста-препожалуйста». Вот так-то. Палыч, я в сторону ушел, ты сделай так, чтобы я об этом никогда не пожалел. Ладно?

И что мне было ему ответить? Что я понятия не имею, что нас дальше с Катей ждет? Что мы, скорее всего, разведемся? Что?

– Ромка, я ничего не стану делать ради твоего «не пожалел». Это наша с Катей жизнь, мы сами в ней разбираться будем. – я встал с пола, секунду подумал и протянул Малине руку. – Если со мной что-то случится, ты позаботься о Кате, – и я быстро вышел, чтобы он не успел начать меня расспрашивать.

Теперь у меня оставалось еще одно незавершенное дело. А там… Как Бог даст.

Примечание:

Прежде, чем начать осуждать кого-то, вспомните:

…И привели к Нему женщину, взятую в прелюбодеянии.

Он, восклонившись, сказал им: кто из вас без греха, первый брось на неё камень…

========== Ларочка… ==========

POV Лариса Егорова.

Я как-то мгновенно поняла, что Андрей поехал разбираться с «ним». И это было катастрофично. Да, «он» заслуживал самого страшного наказания. Но Андрей не должен марать свои руки! Ни за что не должен! Ведь сам же такой замечательный план придумал – осуществим, и все, никто и никогда руки «этому» не подаст, а это для него самое страшное наказание. Зачем же себя под удар-то подставлять? И как помешать Андрею, я тоже не знала.

– Дюшка! Иди сюда.

– Мам! Мы же договаривались! Я с бабушкой вон как вожусь, а ты снова меня Дюшкой кличешь.

– Андрей, погоди, не до этого сейчас. Мне помощь твоя нужна.

– Ма, что случилось?

– Я уверена, что Андрюша поехал к «этому».

– Думаешь? Вот молодец! Пусть намылит ему табло за Катюху.

– Глупенький ты мой, да ведь «этот» его тут же посадит. Неужели не ясно? И кому от этого хорошо будет? Кате? Мне? Тебе?

– Да, мам, я не подумал. А что мы можем сделать?

– Дюш, ты остаешься с бабушкой и Катюшей, я поеду туда. Позвони тете Ире, попроси приехать. И сиделку я тоже пришлю.

– Ма, не надо, я сам справлюсь.

– Андрей, не до геройства сейчас. Тетю Иру попроси приехать с гинекологическим чемоданчиком.

– А зачем?

– Мне показалось, что Катя скоро сделает тебя дядей.

– Да? Уррррра!

– Сыночка, мне показалось. Не радуйся раньше времени. Все, я уехала.

– Мам! Езжай со Славкой, он здоровый, если что, сумеет Андрюху придержать.

– Ты прав, Дюшенька, звякни ему, чтобы заводил машину, пока я буду спускаться. Все, детка, оставляю тебя за главного. Держись тут. Пока.

– Удачи, мам.

Все-таки есть голова на плечах у сына, и какое счастье, что он ею умело пользуется. Я бы сейчас поехала с Семеном, смена-то его. А что Семен? Водитель прекрасный, и только. А Слава, он не только шофер, он еще и охранник.

… Как только машина плавно въехала под арку, меня начала бить крупная дрожь. Вот здесь я с ножом поджидала «этого», и здесь же впервые услышала голос моей девочки, а когда ей исполнилось восемнадцать, то здесь же впервые заговорила с Катюшей. Ну, чего я дрожу? Чего, Господи! Я прислушалась к себе и вдруг поняла, что я боюсь. Несмотря на телохранителя, несмотря на свое положение и статус, я все так же боюсь встретиться глазами с кажущимся добрым и приветливым, но таким холодным и злым «его» взглядом. Я так ясно вспомнила, что чем ласковей и веселей «он» смотрел на меня, тем ужаснее было мое наказание.

– Слава, останови машину.

– Так мы уж приехали, Лариса Сергеевна. Сейчас припаркуюсь и остановлю.

– Останови! – почти крикнула я. Мне необходима была минутка, чтобы осмотреться, прийти в себя и собраться, чтобы взять себя в руки и прогнать страх. – Припаркуешься и иди ко второму подъезду.

Я вышла из машины, огляделась. Джипа Андрея нигде не было видно. Еще? Или я ошиблась и он вовсе не собирался ехать к «этому»? А может он оставил машину с фасада и теперь, в эту самую секунду зарабатывает себе срок? И я решилась! Увидев, что Славик уже подошел к подъезду, я решительным шагом направилась к нему. А чего мне бояться? Я уже не та маленькая беззащитная девочка, над которой можно было издеваться, я не одна, и я иду спасать любимого зятя! Так! И только так.

– Слава, сможешь выбить двери, если не откроют? – спросила я тихо.

– Куда открывается, внутрь?

– Нет, наружу.

– Это сложнее, но не сомневайтесь, вышибу.

– И вот еще что… – я замялась. – Если в квартире Андрей, ты его придержи, не дай ему убить пожилого мужчину.

– Лариса Сергеевна, поставьте передо мной нормальную задачу. Я же так придержать могу, что его потом в больничку вести нужно будет. Скажите конкретно, что я должен делать.

– Этот… мужчина ударил Катю. Андрей, возможно, уже убивает его. Я не хочу, чтобы зять сел из-за этого дерьма.

– Лариса Сергеевна, вы только команду дайте, я сам его в бетон закатаю за вашу дочь.

– Славочка, мне совершенно не хочется, чтобы и ты марал свои руки. Пошли.

Мы подошли к двери и прислушались, вроде никакого побоища слышно не было, довольно громко работал телевизор и больше никаких звуков. Я позвонила. Черт возьми, все тот же дверной звонок, за двадцать пять лет его так и не сменили.

– Кто там? – впервые за долгие годы услышала я ненавистный голос и растерялась.

– Батя. Я это… Твой новый сосед сверху, – начал говорить Слава. – Мы тут новоселье собрались справлять, так я пришел сказать, что мы шумнем чуток. Часиков до двух ночи, не больше. Ты ж не возражаешь? Правда? А я тебе, батя, беленькую за беспокойство принесу. А?

Двери приоткрылись… и через мгновение Слава уже был в прихожей, а следом за ним и я вошла в квартиру.

– Ну, здравствуй, папочка, – медленно, вкрадчиво, с каким-то даже садистским удовольствием наблюдая, как кровь отливает от его, как всегда, красного, подвыпившего лица.

– Лааариииска?

– Я тебя предупреждала, – словно не слыша «его», продолжала я, – что если ты хоть пальцем тронешь мою дочь, ты пожалеешь, что на свет родился? Предупреждала?

– Я ее никогда…

– Еще одно твое слово и я дам своему телохранителю команду не сдерживаться. Понял? Кивни, если понял? – он кивнул.

Надо сказать, что Славик и в самом деле выглядел очень внушительно и страшно, когда он этого хотел. Почти двухметровый здоровый амбал, который мог кулаком в один удар пробить стену, был невероятно добрым, но стоило ему нахмуриться и у самых храбрых начинал подрагивать голос.

– Ты ударил мою дочь! Не просто ударил, ты снова попытался изуродовать ее. Я своих слов на ветер не бросаю. Теперь ходи и оглядывайся. Постоянно оглядывайся. И жди! Жди расплаты. За все! Слава, пойдем.

Я открыла входную дверь, чтобы уйти, но в нее тут же влетел, сбивая меня с ног, (вот так и знала) Андрей.

– Славик, держи его! – успела крикнуть я, и все завертелось перед глазами. Замелькали руки, ноги, послышались крики «киай», «отвали», «не надо», звуки ударов… – Хватит! – дико закричала я и все стихло.

Картина, представшая передо мной, была, в общем-то не для слабонервных. У Славы наливалась синевой гематома под левым глазом, а Андрюшины бровь и губа кровоточили, да еще как. И только «этот» сиял, как медный таз, словно бесплатно посмотрел бои без правил. И кто бы в этой ситуации осудил моего зятя за то, что у него сдали нервы? Только не я. Он подлетел к «нему», приподнял «его» и тряханул так, что челюсть вставная выскочила изо рта.

– Запомни, падаль, у Катерины есть муж. – прошипел Андрюша и отшвырнул «его», как ненужную тряпку. И дальше, даже не глядя в «его» сторону, заговорил со Славой, выходя на лестничную площадку. – Классный удар левой! Ты левша?

– Ага, – радостно, как ребенок, разулыбался Слава. – Ты тоже клево меня достал, какой у тебя дан?

– Четвертый.

– Ого! Лариса Сергеевна, что же вы меня не предупредили? Мы там такое месиво могли устроить, жуть! Хорошо, что вы закричали.

– Палыч! – раздался крик откуда-то со стороны едва мы вышли из подъезда.

Мы все обернулись на голос, к нам бежал какой-то молодой человек. Светловолосый и симпатичный, только очень встревоженный.

– Палыч, это он тебя? – кричал парень, на бегу показывая рукой на Славу, и с разбегу врезался в головой живот моего водителя.

– Ох, и ниху… Простите, Лариса Сергеевна, – телохранитель схватил молодого человека за грудки.

– Ромка? С ума сошел! Слава, не бей его. Это мой вице-балбес. – вставил Андрей.

– Славочка, заводи машину, мне еще нужно поговорить с этими молодыми людьми.

– Ага! – он пошел не оглядываясь.

– Лариса, познакомьтесь. Это…

– Кажется, начинаю понимать. Тот самый Роман?

– Что значит, тот самый? – взъерепенился парень, повернулся ко мне, да так и застыл с открытым ртом. – Девушка, вам никогда не говорили, что вы очень красивая?

– Говорили! И сын и дочка.

– Этого не может быть! Такие молодые и прекрасные глаза не могут принадлежать девушке, у которой есть дети. Не хотите же вы сказать, что стали матерью в детском саду.

– Роман, выключай кобеляж. Это Лариса, мама Катеньки.

– Твоя теща? Везунчик ты Палыч! Что жена красавица, что теща. Хотя… это тебе Лариса теща, а я с этой девушкой в родстве не состою.

– Лариса, простите его, балбеса.

– Да нет, ничего. Даже приятно. Я уже давненько не слышала комплиментов от молодых людей.

– Лариса! Вы всегда находитесь в обществе слепых? – каким-то веселым ужасом спросил меня Роман. – Не верю, чтобы нормальные зрячие мужчины не видели вашей красоты. Значит, они все немые, если зрячие, но молчат.

– Ромка, прекрати! – Андрей был не на шутку сердит.

– Лариса, и этот человек назывался моим другом, – пафосно воскликнул Роман. – Палыч! Чего тебе надобно от меня? Хочешь оставить меня с разбитым корытом, старче? Катю я отдал тебе без боя. Мало? Теперь ты и Ларочку собрался приватизировать? Жмот! Девушка, а что вы делаете сегодня вечером?

– Ухаживаю за мамой и дочкой.

– А кто же будет ухаживать за вами, прекрасная зеленоглазая нимфа?

– Сын!

– Ладно, проехали. Но хоть на телефончик-то я могу рассчитывать.

– Лариса Сергеевна, помощь нужна? – Слава подогнал машину.

– Нет, Славик, я справляюсь. – Андрей помог мне сесть в автомобиль.

– А как же телефончик, Ларочка? – крикнул неугомонный весельчак.

– «Черт возьми, а почему бы и нет»? – подумала я и протянула Роману свою визитку. – Андрей, ты приедешь? Ты слово дал, помнишь?

– Помню, Лариса.

– Катенька ждет, – напомнила я зятю, хотя прекрасно понимала, что ему сейчас необходимо побыть одному и подумать.

– Лариса, я…

– Понимаю, Андрюша. Ты только знай, что мы ждем…

========== Все под вопросом. ==========

Глава ни о чем. Вполне можно ее пропустить…

POV Катя Жданова.

– Просыпаемся, больная, – сквозь сон услышала я веселый бас тети Иры. – Давай, Катюха, поднимайся, некогда мне с тобой церемониться.

– Доброе утро, теть Ир.

– Утро? Ну, это ты явно погорячилась.

– А который час?

– Тринадцать тридцать восемь, если быть совсем точной.

– Ничего себе, – я резко села и сразу упала назад на подушку, так закружилась голова.

– Так… Кажется докувыркались, голубчики. Катенька, у тебя когда должны быть месячные?

– Месячные? Не помню. Я за ними вообще не слежу.

– Ты ебнулась? Нет, точно, ты на всю голову больная. Ты вообще, когда-нибудь слышала о культуре женского здоровья? Катя, я уж молчу о том, что это крайне не интеллигентно – так наплевательски относиться к системе воспроизводства себе подобных, а вот о том, что это еще и не умно, я скажу тебе пару слов.

– Не надо, теть Ир, я уже поняла, что я не умная и не интеллигентная.

– Да, прЫнцесса, именно так! Дура ты дремучая.

И снова, как несколько часов назад, накатила волна злобы и обиды, да такая, что я не смогла с ней справиться. Слезы брызнули из глаз, меня затрясло.

– Конечно! Все-то у вас дуры! Только вы с Колькой умные, правда? А то, что в нашем доме слово месячные было неприличным, так это ничего, да? То, что я всегда их стеснялась, это тоже не считается? Уходите! Убирайтесь отсюда!

– Пиздец! Все, Катюха, на ближайшие месяцев восемь ты можешь не следить за месячными. Рот открой!

– Что?

– Рот открой! Вот так, глотай, – тетя Ира как-то залихватски «выстрелила» мне прямо в рот таблеткой, и сразу дала воду, запить ее.

– Я даже в интернете информацию на эту тему стеснялась посмотреть, а вдруг…

– Все, мы закрыли эту тему, мамочка. Скорее всего, мы поговорим о месячных после родов. И не только о них. О многом поговорим. Например, о планировании следующего ребенка.

– После каких родов? – я ошалела.

– Катя, бегом подмываться и раздеваться.

– Зачем?

– Блядь! Думаю, для того, чтобы позавтракать!

– Что?

– Катюха, не тупи! Дай мне тебя осмотреть, сделать все анализы, потом поговорим.

– Тетя Ира, вы думаете, что я беременная на самом деле?

– Нет! Понарошку! Катька, давай быстрее, мне правда некогда.

Сказать, что я была в шоке, это ничего не сказать. У меня будет ребенок. Нет, у нас! У нас с Андрюшей. Как не стыдно сознаться в этом, но все мысли мои были не о ребенке. Вернее именно о ребенке, но… как таблетке от развода. «Теперь точно никакого развода не будет», – думала я все то время, пока тетя Ира ощупывала мне грудь, осматривала меня, брала мазки и кровь, зачем-то измеряла мне ректальную температуру и пульс.

Вот почему для меня холодным душем прозвучал дальнейший разговор с тетей Ирой.

– Катя, когда это могло случиться?

– Что?

– Вот как тут матом не ругаться? Как? Катя, если тебя осматривает гинеколог на предмет беременности, то она, наверное, не станет у тебя спрашивать, когда ты в первый раз занималась онанизмом. От этого дети не заводятся! Если я тебя спрашиваю, когда это могло случиться, то, наверное, я имею в виду зачатие? Нет? Так когда могло произойти зачатие?

– Я не знаю.

– Ясно. Послушай меня, Катенька внимательно. Матка настолько в норме, что ни один уважающий себя гинеколог не поставит тебе в актив беременность. Если ты и беременна, то срок очень-очень маленький и никак не может соответствовать симптоматике внешних проявлений. Даже ХГЧ еще будет только чуть увеличен, даже УЗИ еще не покажет плода. Понимаешь о чем я?

– Нет!

– Катя, я скорее чувствую, чем знаю, что ты в положении. Но это никак не объясняет ни твоей нервозности, ни твоего обморока, ни твоей смены настроения. Такая симтоматика на таком сроке просто почти невозможна. Почему почти? Потому что бывают исключения. Так что мы, на всякий случай, не будем ни пить, ни курить, ни жрать антибиотики, но о слове беременность на ближайших пару недель забываем. Возможно, это какой-то сбой системы, учитывая сколько нервотрепки выпало на твою голову в последнее время.