Текст книги "Alea jacta est (Жребий брошен) (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)

– Заморил червячка? Не слабо! И куда только в тебя столько жратвы влезает?

– В мозг! Все идет в мозг! Дай-ка мне свой план развития, я там одну штуку придумал.

– Возьми в кабинете. – Зорькин ушел, а я решила все же покормить Андрея. Юлиана ничего об этом не говорила, зато мама все время твердила, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Хорошо, что я купила готовое тесто.

Пока готовила пирожки, мне в голову прилетела гениальная мысль, и в комнату к мужу я уже шла не только с тарелкой пирожков, но и с идеей. Вроде как и накормлю, но и не это главное.

– Тук-тук-тук! Можно?

– Ммммм! Какой запах. Неужто решила сменить гнев на милость?

– Нет, не решила! Просто я очень добрая и мне всегда жалко голодных и больных. А еще я гений! Ты ешь, а я тебе расскажу, что я придумала.

– А еще ты скромная, – сказал Андрей, откусывая сразу пол пирожка. – Вкусно, – мурлыкнул Жданов. – Ну, говори, не томи.

– Андрюша, я не хочу, чтобы до Совета директоров кто-нибудь мог даже предположить, что я красивая. Я ведь красивая?

– Да. Как это? Почему не хочешь?

– Слушай…

Комментарий к Непонятки…

* За деревьями не видно леса, т. е. за деталями – главного.

** “Евгений Онегин” А. С. Пушкин.

========== С почином… ==========

POV Роман Малиновский.

Поначалу я вообще ни фига не понял… Рядом с постом Потапкина остановилось такси. Оттуда вышел Зорькин, весь из себя пижон пижонович в сером шерстяном костюме, черных лаковых ботиночках, белой рубашке и темно сером шелковом галстуке с жаккардовым узором. Ох, мама дорогая, держитесь девки.

Я бросился, чтобы открыть Катеньке дверцу машины, да не успел, Николай уже не только успел галантно распахнуть дверцу, но и ручонку свою шаловливую Катеньке протянул. Жентельмен, чо! Но это я как-нибудь смог бы пережить, а вот то, что вместо моей Катюши из машины вышла совершенно бесформенная серая мышка, в какой-то нелепой темно синей плиссированной юбке, выпущенной в одна тысяча девятьсот лохматом году для слета бабушек-пионерок, огромной зеленой кофте, с отложным воротником невероятного размера, в черных лаковых говнодавах фасона «прощай молодость», все в тех же Гарри Поттеровских очках, с мышиными косичками, подвязанными бубличком и… с широкой улыбкой, сияющей металлическим блеском брекетов.

Первой мыслью, когда я уже смог что-либо соображать, была мысль о том, что я либо вчера спал и видел прекрасный сон о цветке душистых прерий, о моей влюбленности и о моей ссоре с Палычем за-за места в сердце Катюши, либо я сейчас все еще сплю и вижу кошмар о возвращении Фредди Крюгера.

– Ромка, привет! – помахало мне рукой привидение.

– Катя?

– Катя! А кто еще?

Значит вчера я спал. Понятно. Но сны не бывают такими реальными? Мистификация какая-то. Допустим, вчера – это реальность. Допустим! Тогда возникает всего два вопроса. Во-первых, зачем? А во-вторых… во-вторых, как?.. Ну, хорошо, все это тряпье можно было найти на ближайшей помойке или одолжить у матери тети Клавы, консьержки дома Жданова, очки можно было вчера и не выбросить. Косички… Какие косички, когда у Катюхи модняцкая стрижка совершенно другого цвета? Ладно, так и быть, предположим, что это парик из пакли. Но брекеты? Это-то как? Насколько я знаю, их нельзя снять, затем одеть, затем снова снять.

– А что это за маскарад? Что ты с собой сделала?

– Ты громкость-то поубавь, – неожиданно строго сказала Катюша. – Веди нас в кабинет, там и поговорим.

– Кать, ты что с собой сделала? Как? Зачем? – все-таки не выдержал я в лифте.

– Так надо, Ромка. Придем в кабинет, я все тебе объясню.

– А Андрей тебя сегодня видел?

– А как же! Мы с мужем сегодня вместе завтракали.

– И он тебе раз…

Двери лифта разъехались и я заткнулся, получив увесистый удар под ребро худеньким острым локоточком любимой (?) женщины.

– Здравствуйте, Мария!

– Добрый день, Кате, – Маша подняла глаза на вице президента и начала заикаться, – … рина Ва… ле…

Глаза Тропинкиной постепенно вылезали из орбит, я перевел взгляд на Катюшу, и сам едва не хлопнулся в обморок в первую секунду. А вы бы не впали в мерехлюндию, если бы на ваших глазах кто-нибудь пытался снять с себя скальп.

– Катя, оставь парик в покое, – прошептал я ей на ухо и с большим удовольствием взял ее за запястье.

– Ой! – тихонько ойкнула Катя. – Чешется, – объяснила она Марии, и широким шагом, вколачивающим сваи в фундамент, прошествовала в приемную. Мы с Зорькиным засеменили за ней.

– Добрый день, – вполне доброжелательно приветствовала нас Викуся.

– Здравствуйте, Виктория. Вам Андрей Павлович звонил?

– Вообще или сегодня?

– Сегодня.

– Нет.

– Ясно. Через двадцать минут я жду у себя Ветрова с Урядовым, это первое. Три кофе…

– Вам лучше бы чай, Катерина Валерьевна.

– Виктория, я не больна, а беременна. И если я хочу кофе, я буду пить кофе! Это ясно?

– Простите, Катерина Валерьевна. Вот ваша почта.

– Спасибо. К нам никого пока не пускать.

Катя прошла в кабинет, мы за ней. Едва я закрыл двери, как Катюха согнулась от смеха пополам.

– Колька, установи, связь с Андреем. Ладно? – отсмеявшись сказала она, подошла к своему компьютеру и сняла его с пароля. – А я пока Роману все объясню.

– Кать, это что за маскарад?

– Это не маскарад, это наше секретное оружие. Не понял? А вот Андрей сразу понял мою идею. Мне нужен шок на Совете директоров, понимаешь? Скажи, у тебя был бы шок, если бы ты меня все время видел вот такой, а на СД я пришла бы вчерашней в деловом стиле?

– Шок? Да я бы ни о чем другом и думать не смог.

– О! А это как раз то, что мне надо. С одной стороны буду бить я, причем не только внешним видом, но и планом развития. С другой по правому флангу врежет Колька с отчетами. С тыла зайдет Андрюша с харизмой. И все! Совет у нас в руках!

– Э, стратег, иди сюда, будем звонить Андрею.

– Ты что там делаешь? – спросил я Зорькина.

– Скачал и установил Skype, послал запрос Андрею, он его принял. Можно звонить.

– Иду!

– Погоди, Катя. Это парик, я понял. А брекеты?

– Заехали сегодня утром к Александру Юрьевичу, я забрала у него свою съёмную ночную брекет систему, в которой он мне вчера посоветовал спать еще месяц. Вчера же и принял заказ.

– А ты ее, стало быть решила использовать днем, на работе.

– Ага, решила.

– Кать, покажись, – услышал я голос Андрея, раздающийся из компьютера.

Катя бросилась к столу со всех ног, можно было подумать, что муж у нее никакой не фиктивный, так она вдруг порозовела и засветилась.

– Ой, Андрюша, что сейчас было! Представляешь, вышли мы из лифта, я поздоровалась с Машей Тропинкиной, а она со мной не смогла. – Катенька захохотала.

– Почему? – голос Андрея.

– А я забыла, что у меня парик, но то, что на голове что-то есть, я же чувствовала, правильно? Ну, вот. Мне показалось, что я в берете, я и начала его снимать. А он не снимается, помнишь, сколько ты шпилек всунул?

– Помню.

– В общем, Маша решила, что я пытаюсь снять себе скальп или вырвать волосы и остолбенела. Хорошо, что Роман первым вышел из ступора, шепнул мне, что я дергаю парик. – Катя снова засмеялась.

– Опаньки! А брекеты откуда? Взяла напрокат?

– Свои из химчистки забрала, – хохотала Катюша.

Удивительное дело, но Катя сейчас вовсе не казалась мне не только Фредди Крюгером, но и вообще хоть сколько-нибудь неприятной или несимпатичной. Вся какая-то неуклюжая в этом одеянии, вся какая-то нелепая, но в то же время невероятно трогательная, озорная и… и светящаяся, как будто и правда говорит с любимым человеком.

– Андрей, – подошел я к экрану.

– О, Ромка, привет!

– Привет. Тебе не кажется, что вы все это зря затеяли?

– Что?

– Ты представляешь, какие насмешки сейчас посыплются на Катину голову? А тебя, между прочим, рядом нет.

– Катюша! Что я тебе говорил? Началось.

– Андрюша, не обращай на Ромку внимания, я ему все объясню. Ты тут с Колькой поговори, а я Роману Дмитриевичу все сейчас объясню.

Катя выскочила из-за стола, подозвала меня поближе, оглянулась, словно Жданчик мог ее увидеть по эту сторону экрана и зашипела:

– Что ты лезешь? Ну, что ты все время лезешь? Ты не понимаешь разницы, так и не лезь. Я не боюсь насмешек. Уже не боюсь. Я же знаю, что я красивая. Я красивая?

– Очень! – сказал я искренне, вспоминая туго обтянутую ее грудь и сочные, бордовые губы. Видно ей необходимо было, чтобы ей пока говорили, что она красивая, потому что она все еще не очень верила в это.

– Это как на сцене, когда актриса красавица играет Бабу Ягу. Ее же не обижает, что ее персонаж называют страшной, старой и злой. Понял?

– Понял, – какая она смешная!

– Только ты будь со мной рядом и изредка мне напоминай, что я красивая. Нет! Что я очень красивая. Тихонько, на ухо, ладно? Тогда мне никакие Киры и Милко страшны не будут. Договорились?

– Договорились, – смешная и трогательная! – А Колька?

– А Колька сейчас пойдет делом заниматься, – вздохнула Катя, посмотрела на часы и нажала кнопку селектора. – Вика, Урядов с Ветровым пришли?

– Да, Катерина Валерьевна.

– Через две минуты пусть заходят. Роман, – это она уже мне, – ты ничему не удивляйся, пожалуйста, я потом все объясню. Делай вид, что ты в теме и периодически поддакивай. Ладно?

– Ладно.

Катя прошла за стол, опустилась в президентское кресло.

– Андрюша, поможешь, если что?

– Если что помогу. Но пока помолчу, послушаю.

– Ага, спасибо.

– Катерина Валерьевна, можно? – патокой полился сладкий голос Урядова из-за двери.

– Входите.

– Госпожа Жданова, здравствуйте. Как супруг? Оправился?

– Здравствуйте. Я выпущу специальный бюллетень о состоянии здоровья Андрея Павловича. Но сейчас я пригласила вас, Георгий Юрьевич, не за этим.

– Да-да. Я весь внимания.

– Ярослав Борисович, что вы в дверях топчитесь, проходите, присаживайтесь. Я за сидячее место не потребую от вас пожелание мне здоровья.

– Хммм… Я не понял, – как-то мерзенько засмущался Ветров.

– А что непонятно? – вмешался я. – Вежливые люди, входя в помещение полное народа, здороваются.

– А, вы об этом? Я не хотел мешать. Здравствуйте. – Ярик прошел к столу и сел на стул напротив Кати.

– И тебе не хворать. – буркнул я.

– Георгий Юрьевич, с этой минуты и до вплоть до Совета директоров Ярослав Борисович отстраняется от работы.

– Что? Как? За что? – одновременно закричали я, Урядов и Ветров. Катя укоризненно посмотрела на меня. Ах, да, меня же просили ничему не удивляться…

========== В. Я. Б. ==========

POV Катя Пушкарева.

Я знала, что сейчас бахнет бомба, а следом за взрывом разразится скандал, так и получилось. Единственное, чего я не ожидала, так это того, что взрывной волной накроет весь административный этаж, иначе заранее пригласила бы охранника.

– Георгий Юрьевич, с этой минуты и вплоть до Совета директоров Ярослав Борисович отстраняется от работы, – сказала я как можно спокойнее и строже.

– Что? Как? За что? – одновременно закричали Малиновский, Урядов и Ветров. Я укоризненно посмотрела на Ромку. Я ведь его просила ничему не удивляться, так нет же, обязательно нужно было показать врагу, что мы не совсем одна команда.

– Я отвечу всем и на все вопросы. Но это будет чуть позже. А сейчас, господин Урядов, если вы не хотите, чтобы и вас постигла та же участь, вы издадите указ об отстранении Ветрова и назначении на его место временно исполняющим обязанности финансового директора компании «Zimaletto» Зорькина Николая Антоновича.

– А это кто еще такой? – заикаясь и икая, спросил Ярослав.

– Вас это уже не касается. А вам, Георгий Юрьевич, разрешите представить господина Зорькина, – я показала рукой на Кольку, который с невероятной галантностью и достоинством, едва кивнул головой.

– Душевно рад познакомиться, – подобострастно согнул спину не то в поклоне, не то в желании облобызать ручку барину, Урядов.

– Затем, – продолжала я, – вы принесете сюда все личные вещи Ярослава Борисовича, и сразу же, слышите, сразу же, смените замок в двери кабинета финансового директора. Ключ принесете мне.

– Катерина Валерьевна, голубушка, к чему такие ме…

– Я все объясню, но позже. – перебила я Урядова. – И запомните, если Ярославу Борисовичу удастся хотя бы включить свой компьютер, я уж не говорю о том, чтобы поработать за ним или вынести какую-нибудь флешку, то следующий указ начальника отдела кадров будет звучать примерно так: За невыполнение распоряжения вице-президен…

– Я все понял! Вот умеете вы объяснять, просто как учительница в школе.

Урядов, как фокусник, словно растворился в воздухе. Зато Ветров материализовался из прострации. Покраснел, тяжело задышал, надулся весь, будто индюк, да как завизжит:

– Ты кто такая? Кто дал тебе право здесь распоряжаться? Да я сейчас позвоню Воропаеву, все ему расскажу. Потом приглашу Киру Юрьевну сюда, и мы еще посмотрим, чья возьмет. – мда… индюки могут поднимать шум от каждого шороха и верещать, как резанные.

– Помнится я где-то читала, что взрослые половозрелые индюки важно надуваются и издают характерные звуки привлекая самок, а заодно, запугивая конкурентов, с которыми периодически выясняют отношения. Причем, могут «дружить» с кем-то против других индюков. Так и ходят бандами стенка на стенку. Судя по звукам, издаваемым вами, вы вполне себе половозрелый индюк. Но у меня для вас есть одна неприятная новость – вы не на птичьем дворе. Стенка на стенку никто с вами ходить не собирается, вас отстраняют от доходного места, временно, заметьте, отстраняют, до тех пор, пока Николай Антонович не докажет факты краж, откатов и афер. Да, если вы все-таки сумеете дозвониться до господина Воропаева, передайте ему, что я была бы не против и ему задать несколько вопросов.

– Роман Дмитриевич, почему вы позволяете этой выскочке и уродине, этому недоразумению в тряпках…

Договорить он не успел, потому что одновременно произошло сразу три события. Во-первых, пока Ромка, наклонясь ко мне, прошептал: «Никому не верь. Ты очень красивая», Колька отвесил Ярославу звонкую оплеуху, видно сам офигел от своей смелости и потому заговорил басом:

– Не сметь так говорить о женщине! Я знаю Катю с детства, я не позволю, чтобы такое вороватое дерьмо, как ты ее обижал и оскорблял. Немедленно извинись! Иначе…

– Иначе что? Еще раз меня ударишь? Так драться я тоже могу, – стал в боксерскую стойку Ярослав. – Ну, давай, давай!

В это время случилось второе событие, повергшее бывшего финдира в шок. Словно глас Божий, с президентского места раздался Андрюшин рык.

– Николай! Не трогай Ветрова. Он мой! Запомни, Ярик, с этой минуты ты мой кровник. Я никому не позволю оскорблять мою жену.

Интересно, а индюки умеют хлопаться в обморок? Наверное умеют, потому что если судить по вытаращившимся глазам Ярослава Борисовича, да потому, как он начал приседать и заглядывать под президентский стол, от обморока он был не далек.

– Андрей Павлович, вы где? Вы слышали, что Екатерина Валерьевна тут вытворяет? – и все это громким, свистящим шепотом.

– Катерина Валерьевна претворяет в жизнь наше с ней совместное решение.

– Как? Вы тоже считаете, что я…

Но в эту секунду случилось третье событие, прозвучавшее финальным аккордом. В кабинет, почти подпрыгивая от возбуждения, ввалился Георгий Юрьевич, держа в руках портфель и небольшую картонную коробку.

– Вот здесь все вещи Ярослава Борисовича. Все! Флешку из портфеля я изъял. Остальное не представляет для компании никакого интереса. Тут бутерброды, несколько порнографических журналов, личная запис…

– У тебя что? У тебя был ордер на обыск? – Ветров вдруг побледнел и бросился на Георгия. – Отдай флешку! Слышишь, отдай флешку! Там мое личное, никак не относящееся к «Zimaletto»! Отдай!

И столько отчаяния было в его поведении, голосе и словах, что я совсем было решила, что это действительно личные записи и уже хотела распорядиться вернуть флешку Ярославу, но к счастью, Роман оказался не таким сентиментальным, как я. В две секунды оттащив Ветрова от Георгия, он забрал у Урядова флешку и вставил ее в USB-приемник на моем компьютере. Открывшаяся нам папка почти закрыла лицо Андрея и я сдвинула ее в сторону. Беглого взгляда на файлы было достаточно, чтобы понять, что ни о какой личной информации речь не идет, что Георгий Юрьевич своими неправовыми действиями, как на блюдечке с голубой каемочкой преподнес нам весь компромат, даже если Ветров и успел его стереть со своего компьютера.

Если говорить честно, нам не так уж было важно, что успел, а что не успел подчистить за собой финансовый директор, потому что на накопителе у Николая Антоновича были готовые к установке две небольшие программы, купленные нами в складчину у одного университетского хакера, имя которого я не открою даже под пыткой. Одна программка взламывала любую базу данных и находила все возможные и невозможные данные о человеке или предприятии, Кольке она была необходима для игры на бирже, правда… для этого еще и деньги были необходимы, а их у нас никогда не было. А вторая программка восстанавливала всю удаленную с компа информацию, считывая ее с серверов.

Так что Колюня все равно бы все файлы заполучил, но для того, чтобы парализовать волю противника, эта флешка сыграла ведущую роль.

– Георгий Юрьевич, – сказала я, вынимая накопитель из гнезда и передавая его Кольке, – вы замок в двери поменяли?

– А как же, Катерина Валерьевна? А как же?! Вот, извольте, все три ключика, можете не сомневаться.

– Проводите Николая Антоновича в его кабинет, – попросила я Урядова, передавая ключи Кольке. – Запрись изнутри и начинай работать.

– Бу сде! – отрапортовал Зорькин и, сопровождаемый начальником отдела кадров, покинул наши с Андреем владения.

Ветров сидел на стуле, прикрыв руками лицо и раскачивался из стороны в сторону, сломленный, помятый, и очень несчастный.

– Катя, Ярослав еще здесь?

– Да, Андрюша. – встрепенулась я.

– Ты можешь сейчас с Ромкой сходить попить кофе в буфет? Мне нужно наедине поговорить с моим бывшим финансистом.

Я догадалась, что речь пойдет о Виктории, о ребенке, и фирме «Малютка» и даже обиделась, что меня выгоняют. Все равно Колька все узнает, но почему Андрей так не доверяет мне?

– Не могу, – я надула губы. – Я не хочу оставлять Ярослава Борисовича в кабинете одного, мало ли что он может со злости натворить. Может вирус какой-нибудь запустит мне в комп.

– Ты права. Тогда иди к Николаю, а Роман пусть присмотрит за Яриком.

– Значит тебе все же есть что от меня скрывать? – пробурчала я очень тихо, но Андрей услышал, посмотрел на меня, как на врага народа и отвернулся. – Роман, я к Кольке. Закончите секретничать, позови меня.

– А что с Ярославом делать?

– Пусть Жданов решает, – я вышла в приемную…

========== Момент истины… ==========

POV Катя Пушкарева.

– Катерина Валерьевна, что с вами? Катерина Валерьевна! Я могу вам чем-то помочь? – все-таки выдернул меня из задумчивости чей-то женский голос, правда, я не сразу поняла, что это Клочкова пытается меня растормошить. – Вам плохо? Тошнит? Может сделать слабенький чай с мятой? При токсикозе помогает.

Меня прямо, как током ударило. Конечно, кому же, как не Викусе, знать, что помогает при токсикозе?

– Спасибо, у меня все в порядке, просто задумалась, – я постаралась побыстрее покинуть приемную, пока я еще могла держать себя в руках и не сорвать свою злость на ни в чем не повинной, во всяком случае предо мной, секретарше.

Непреодолимо захотелось зайти в конференц-зал, подойти к двери ведущей в президентский кабинет и приложить к ней ухо. Я оглянулась по сторонам, не видит ли меня кто-нибудь, убедилась, что все чисто, и шмыгнула в зал заседаний.

Господа, прошу минуточку внимания! Ибо наступил момент истины.

Вот сейчас, именно сейчас, когда я оглядывалась по сторонам, а затем проскальзывала в двери конференц-зала, провидению, судьбе, Богу, назовите, как хотите, было угодно, чтобы я взглянула на себя со стороны. И то, что я увидела, мне, мягко говоря, не понравилось. Очень не понравилось! Не понравилось так, что именно в этот момент из яичной скорлупы вместо того цыпленка, каким меня видел Андрей, и каким я являлась на самом деле, проклюнулся новый, в последствии научившийся уважать себя, птенец. Непонятно, да? Тогда в двух словах так: я посмотрела на себя со стороны, мне это не понравилось и я решилась на переоценку ценностей, первой из которых была я сама. Опять мудрено? Тогда слушайте все по порядку.

Итак… Я вошла в зал заседаний. Вошла тихонько, как мышка, бесшумно закрыла за собой дверь, ведь мне было бы неприятно если бы кто-нибудь обнаружил меня подслушивающей, повернулась и увидела Киру, стоящую там, где собиралась встать я, а именно у двери президентского кабинета, и занимающуюся тем, чем собиралась заняться я – она подслушивала. В первую секунду меня настолько это возмутило, что я никак не проассоциировала ее с собой.

– Кира Юрьевна! Вам не кажется, что это низость – подслушивать? – совершенно искренне в гневе вскричала я так громко, что двери из кабинета распахнулись, и на пороге возник Роман.

От неожиданности Воропаева растерялась, глаза ее забегали, лицо, всегда несколько бледное и бесцветное, побледнело еще больше, руки непроизвольно начали рвать какой-то листок бумаги. Однако уже через мгновение она сообразила, что и я оказалась в конференц-зале не просто так.

– А ты-то сама зачем здесь? Разве ты явилась сюда не подслушивать? Что? Не понравилось, что у мужа от тебя есть секреты? Пришла, чтобы выведать их? – она все кричала и кричала. А я все явственнее осознавала, что она права, что я сейчас не только выгляжу такой же подлой, как она, я и есть такая же мерзкая, как она. И мне до дрожи в руках стало противно. Противно от себя самой.

Кира бросилась в кабинет, подлетела к столу и закричала теперь уже Андрею прямо в монитор компа:

– Что, дорогой, поменял шило на мыло? Тебе же так не нравилось, что я хотела быть в курсе твоих дел, что я следила за тобой, что я не доверяла тебе? А твоя первая встречная шлюха лучше? Лучше, да?

Спас меня Ромка. Я даже не ожидала от него такого.

– Кирюша, ты бы прежде, чем открывать свой рот, выяснила почему Катя прямо из кабинета отправилась в конференц-зал. Это я ей на ухо шепнул, чтобы она проверила, не подслушивает ли кто-нибудь.

– Ты врешь! – закричала Воропаева еще громче, хотя казалось, что громче некуда. Если бы ты хотел проверить нет ли кого-нибудь в конференц-зале, ты бы просто открыл двери из кабинета.

– А я не проверить хотел, я застукать хотел. Я же видел чью-то тень сквозь матовость стекла, пойди я к двери, ты бы отскочила и доказывай потом, что ты подслушивала. А так тебя тепленькую на горяченьком Катюша словила. Вот подумай сама, если бы он шла подслушивать, разве она кричала бы так громко, чтобы привлечь мое внимание? То-то!

– Кира, – раздался голос Андрея, – я уже как-то тебе говорил, что не нужно всех по себе мерить. Забыла? А что тебе мамуля сказала, ты помнишь?

– Не помню. Что?

– Что жена Цезаря вне подозрений. Что же ты ее смеешь подозревать? Непорядок. А, может, напомнить тебе, что я совсем недавно сказал тебе?

– Что?

– Что если ты еще хоть раз посмеешь оскорбить мою жену, то будешь уволена. Было такое? Помнишь?

– Такого не… не было. Я не помню.

На Воропаеву было больно смотреть. Растерянная, жалкая, руки подрагивают… А ведь рядом с ней сейчас в точно таком же виде должна была бы стоять и я. И стояла бы, если бы не Ромка. Бог мой, как стыдно.

– А я помню. Ты уволена, Кирюша. Встретимся на Совете директоров.

– А я? Что будет со мной? – совершенно плачущим тоном спросил Ярослав Борисович, о котором все позабыли.

– А мы еще не договорили. Посиди немного. Катюша, ты меня слышишь?

– Да, Андрей, – ответила я, но к монитору не пошла, было ужасно стыдно смотреть ему в глаза. Я была уверена, что уж он-то точно знает, что Роман просто-напросто меня прикрыл.

– Подойди, пожалуйста.

– Я слушаю, – на негнущихся ногах я подошла к столу и повернула лицо к экрану, правда в глаза Андрею посмотреть ни разу не посмела, смотрела куда-то рядом.

– Катенька, навести, пожалуйста Урядова, пусть готовит приказ об увольнении Воропаевой. И вот еще, потребуй у него все ключи от конференц-зала, их три штуки, потом замкни зал заседаний. Видно в «Zimaletto» шпионаж процветает буйным цветом. Пора положить этому конец. А мы пока договорим с господином Ветровым. Хорошо?

– Хорошо! – я закивала головой и постаралась как можно быстрее покинуть поле его зрения, рванув к двери в приемную.

Следом за мной бросилась и Кира.

– Только посмей пойти к Георгию, только посмей. Какие бы распоряжения Андрей не давал, меня все равно не уволят, я акционер, а ты отправишься на помойку, где тебе самое место. Как только Сашенька станет президентом, ты, следом за за своим фиктивным мужем, с позором будешь выставлена из компании.

Мне даже отвечать этой гадине не понадобилось, за меня это сделала Вика. Вот уж не ожидала от нее такой поддержки.

– Катерина Валерьевна, что-то вы побледнели. Усилился токсикоз? Наверное, и живот внизу потянуло. Правда? Я предлагаю вызвать скорую, а потом вы подадите в милицию заявление на гражданку Воропаеву, что она довела вас, беременную женщину, чуть ли не до выкидыша угрозами, придирками и даже нападением. Хорошо, что я поблизости оказалась, смогла предотвратить избиение. Я и свидетелем буду. Что, Кирюша, тебя правда увольняют? Есть справедливость на свете! Есть!

Кира, совершенно обалдевшая, бросилась вон из приемной, а в спину ей неслось:

– Учти, сучка, не быть твоему Сашеньке президентом, никогда не быть. У меня на него такой компроматик лежит, что пальчики оближешь. Ничего не имею против Сашки, но за радость видеть тебя уволенной, я и его утоплю. – Вика напоролась на мой недоуменный взгляд и мгновенно стала образцовой секретаршей. – Простите, Катерина Валерьевна, но я совершенно не могу видеть, как Кира ломает людям жизни. Сразу становлюсь базарной бабой.

– Ничего страшного, все мы временами бываем не очень сдержаны. – в этот момент я уже почти любила Викторию. – Спасибо. И, если можно, сообщите мне когда уйдет Ветров. Я буду в кабинете финансового директора.

– Обязательно. А это правда, что Ветрова уволили?

– Нет. Он пока только отстранен от работы.

Я зашла к Урядову, передала ему распоряжение Андрея, забрала ключи от конференц-зала, сразу же его замкнула и… растерялась. Никого по близости не было, а где кабинет Кольки, я понятия не имела. Можно было пойти к ресепшену и спросить Машу Тропинкину, а можно было попытаться разыскать его кабинет самой или спросить кого-нибудь из тех, кто встретится мне по дороге. Подумав с минутку, я решила выбрать второй вариант – побродить, подумать, заодно и административный этаж изучить немного.

Ну, что вам сказать? Дорога была однообразной и скучной, все какие-то кабинеты, где не было Кольки, да коридоры, да тишь, да гладь, да никого не видать. Какие, однако, замечательные работники в «Zimaletto». Ни секретарей в приемных, ни их начальства в кабинетах, блеск! Ну, ничего, с завтрашнего дня они у меня начнут учиться Родину любить. Все! А кто патриотом быть не захочет добровольно, того будем обучать добровольно-принудительным методом.

Я повернула направо и вместо очередных дверей увидела тяжелые зеленые (в тон моей нелепой кофте) не то бархатные, не то велюровые шторы, как будто занавес в театре. Это было страшно любопытно, тем более, что оттуда слышался гул голосов и чьи-то рыдания. Мне захотелось аккуратно заглянуть в закулисье. Это ведь не подсматривать и не подслушивать, правда? Это в компании, где я сейчас была человеком номер один кто-то рыдал, а значит, я имела право знать, что случилось. Ну, хотя бы для того, чтобы помочь.

Ох, не совала бы ты, Пушкарева свой нос, куда не просят. Иначе тебя обязательно будет ждать засада, просто из серии «нарочно не придумаешь».

На диване, прямо на тканях и каких-то платьях, уткнув лицо в плечо Милко рыдала… Кира Воропаева.

– Милко, ты должен, ты просто обязан проголосовать за Сашу, – с каким-то подвыванием и перерывами на всхлипывания, убеждала модельера бывшая невеста моего мужа. – Иначе ты не сможешь творить. Посмотри на нее, она явилась, как кошмар на улице Вязов, чтобы убить красоту. Эта уродина увольняет всех неугодных. Сегодня меня и Ярослава. А завтра кого? Тебя?

– Нет, мЕня не уволИт. Андрей знаЕт, что я генИй! Кирочка, а СашЕнька хочЕт рапрОдать «Zimaletto». Как я смОгу тОгда твОрить?

– Она околдовала Андрея. Милко, неужели ты этого не видишь? Она опоила его, лишила воли и способности думать самостоятельно. Вот посмотришь, все будет так, как она решит. И Андрюша не сможет ей сопротивляться.

– Кирочка, ты многО чИтала сказОк. СкАжи еще, что Она БабА Яга, и сделАла привОрот.

– Милко, а как? Как мог бы Андрей без приворота жениться на этой уродине?

– Очень просто, Кира Юрьевна, – решила я обнаружить себя. – Я вышла замуж Андрюшу потому, что он так захотел. Он сам! Я не тянула его в ЗАГС на аркане, как вы.

– Он не мог полюбить тебя, не мог!

– Почему?

– А ты в зеркало давно смотрелась? Да к тебе можно прикоснуться только под наркозом.

– Серьезно? А Андрюшенька говорил, что на вашем фоне любая, слышите вы, любая будет казаться ему королевой. И зеркало тут ни при чем.

Кира вскочила с дивана и бросилась ко мне, но дорогу ей преградил Милко.

– Кирочка! Ты знаЕшь, что Катя, спАсла Андрея? Ты знаЕшь, что Она Отбила Его у четЫрех хулИганов? Куда ты лезЕшь? Или Катя тЕбя покАлечит, или ты рЕбенка. А отвЕчать будЕт Милко? Нет, Кирочка, нет! ЛучшЕ ухОди.

– И ты против меня? – с изумлением сказала Кира, резко развернулась и бросилась прочь из мастерской.

Раз уж я была в непосредственной близости от маэстро, нужно было использовать этот шанс, чтобы сделать его союзником Андрея раз и навсегда. За то время, что мы не виделись, я почти доработала план развития «Zimaletto», и мне было что предложить нашему кутюрье.

Комментарий к Момент истины…

Спасибо большое всем за поддержку.

Я получила вчера какое-то сумасшедшее количество писем с просьбой продолжить “Жребий”.

Как выяснилось, мне и самой это необходимо, как наркотик.

Не смогла уснуть, пока не разморозила в первую очередь себя.

========== Я люблю его… ==========

POV Катя Пушкарева.

– Ну что, кОшмар…

– Милко, вы снова? – перебила я Вукановича. – Вот увидите, как вам будет стыдно за вашу слепоту. Я пришла к вам с миром.

– Ты сОвсем не дАешь мне догОворить. Я хОтел сказать, что кОшмар продолжаЕтся. Кира сОвсем не хочЕт смЕриться…

– Смириться.

– Да, так. СмИриться с тем, что Андрей не Её. А с кАким мирОм ты прИшла?

– Помните, вы обещали написать обоснование необходимости вышивального станка. Вы написали?

– Конечно, мЕне же это нужнО. ТолькО по-английски, это ничЕго?

– Спасибо, что не по-сербски. Ничего страшного, я переведу, прочту вам, а вы подпишете. Так пойдет?