Текст книги "Alea jacta est (Жребий брошен) (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 32 страниц)

– Я тебе устрою веселую жизнь! Останешься без работы.

– А это мы еще посмотрим! Попробуешь хоть пальцем пошевелить в мою сторону, я такую инфу в прессу солью, что ни на одной тусовке показаться не сможешь. И про Кирилла, и про то, как ты меня шпионкой быть заставляла, и про то, что тебя всю такую гламурную променяли на неформат, лишь бы избавиться от такого клеща, как ты, да еще в красках все распишу. Ясно?

Не знаю, стало ли что-нибудь ясно Кире, но нам с Катей, судя до звукам, доносящимся из приемной, стало абсолютно ясно, что за дверью президентского кабинета начался великий бой местного масштаба.

– Катька, не высовывайся, – крикнул я и бросился разнимать сцепившихся в клубок заклятых подруг. – Вы что здесь устроили? – заорал я, держа в разведенных в стороны руках тяжело дышащих Амазонок. – Хотите драться, ваше право. Но не в президентской приемной и не в рабочее время. Понятно? – они молчали и только с ненавистью поглядывали друг на друга. Пришлось встряхнуть и одну, и вторую. – Я спрашиваю, понятно?

– Я ее не трогала, – хмуро буркнула Вика.

– Я не буду разбираться кто прав, кто виноват. Еще один звук и уволю обеих.

– Ты не може… – начала Кира, но я ее перебил.

– Я могу тебя уволить, Кирюша, могу! Почитай устав.

Они вроде бы успокоились, и я отпустил обеих.

– И дайте нам с Катей уже поработать. Вика, где второй компьютер?

– Если эта ненормальная не бу…

– Вика! До твоего увольнения осталось полслова.

– Андрей Павлович, все будет готово через пятнадцать минут, – в Викусе проснулась вышколенная секретарша. – Особенно если мне не будут мешать.

– Вика!

– Простите, Андрей Павлович.

– Никогда тебе этого не прощу, никогда. Посмотрим, что ты запоешь после Совета директоров, Андрюшенька! Я сумею доказать, что твой брак фиктивный, – выплюнула свою угрозу Кирюша и покинула приемную.

– Андрюша, а как же мы? – очень тихо, почти одними губами, спросила Вика. – Мы еще есть?

– А нас, Викуся, по большому счету никогда и не было, – ответил я так же тихо. – Была ты, было твое желание отомстить, и был я с моим глупым азартом именно под носом у Киры и с ее лучшей подругой ей изменять, своеобразная месть за тот ад, который она мне устраивала. Меня это очень заводило, как заводило это и тебя. А теперь все. Я слишком уважаю и люблю свою жену, чтобы продолжать кувыркаться с тобой.

– А еще позавчера не уважал и не любил?

– А позавчера Катя еще не была моею женой, Викуся.

– Ты уволишь меня?

– Нет, если ты сумеешь сохранить наши отношения, как деловые и не станешь даже пытаться ко мне приставать. Я ведь прекрасно понимаю, что тебе нужна эта работа. И ты меня, как секретарша, очень устраиваешь. Но одна тучка на лбу Катюши и ты получаешь выходное пособие. И я не шучу.

– Ясно, Андрей Павлович, – уже нормальным голосом и по деловому сказала Вика. – Может, вы с Катериной Валерьевной пока выпьете кофе в буфете, а когда вернетесь, кабинет уже будет готов.

– И не забудь снять камеры.

– Какие камеры?

– Вика, ты собиралась продемонстрировать на моей свадьбе мои измены. Не пальцем же ты их записывать собиралась. Так что снимай. И не дай тебе Бог, чтобы я хоть одну, возвратясь, обнаружил. Учти, я приглашу специалиста.

Ну, конечно же, Катя на тот момент была всего лишь поводом, чтобы разорвать отношения с Клочковой. Мне совершенно не понравилось, что Виктория собиралась подставить меня на моей же свадьбе. От такой можно ожидать чего угодно. А мне нужно было, чтобы все думали, что брак у меня самый настоящий. Так что эту страницу пора было переворачивать, и я ее перевернул.

Комментарий к Перевернутая страница

* “Волшебная сила искусства” очень рекомендую

https://youtu.be/ws2-bX6vTvg?t=42m24s

========== Дуреха… ==========

POV Катя Жданова.

Андрей бросился в приемную, чтобы навести порядок в своем курятнике, крикнув мне, чтобы я не высовывалась. Вот же петух! Завел себе кучу кур, а сам и с одной-то справиться не в состоянии. Я вовсе не о сексе говорю. Тут то он, как мне кажется, может справиться не с одним курятником, а с десятком, зато все остальное… Ну, знаете, там любимая курица, младшая курица, курица, несущая золотые яйца, и чтоб дисциплина, и чтоб все по-ранжиру, примерно, как в гареме, так это – нет!

Я и не собиралась высовываться, мне и в кабинете общения с его курами за глаза хватило и за уши. А вот послушать «театр у микрофона» мне было любопытно, и я послушала. Вначале транслировали склоку и гадость, а потом… Потом сердце мое забилось так сильно, что я испугалась, как бы по ту сторону двери не услышали его стук.

– Я слишком уважаю и люблю свою жену, чтобы продолжать кувыркаться с тобой.

– А еще позавчера не уважал и не любил?

– А позавчера Катя еще не была моею женой, Викуся.

– Ты уволишь меня?

– Нет, если ты сумеешь сохранить наши отношения, как деловые и не станешь даже пытаться ко мне приставать. Я ведь прекрасно понимаю, что тебе нужна эта работа. И ты меня, как секретарша, очень устраиваешь. Но одна тучка на лбу Катюши и ты получаешь выходное пособие.

«Одна тучка на лбу Катюши и ты получаешь выходное пособие»… Он расстался с Викой! Скорее всего я была всего лишь предлогом, но это неважно. «Одна тучка на лбу Катюши»… Господи! Как же я его люблю!

Дальнейшее было неинтересно, и я бросилась к столу, чтобы меня не застукали.

– Учти, я приглашу специалиста, – сказал Андрей Вике, появляясь в дверях кабинета. – И вот еще что. В буфет мы не пойдем, мы с Катюшей уже завтракали, так что собери-ка ты через десять минут начальников всех отделов в конференц-зале на экстренную пятиминутку. И приготовь нам только по чашечке кофе. Мне как всегда, а Кате не очень крепкий.

– Может Катерине Валерьевне лучше чай с мятой? – услышала я Клочкову. – Беременным кофе не очень полезен.

– Катюша, – Жданов посмотрел на меня, – тебе чего?

– Чай с мятой. Спасибо Виктория Аркадьевна, – крикнула я.

– Не за что. И если можно, то просто Вика.

– Договорились – сказала я Клочковой и посмотрела на подходившего ко мне мужа. – Андрюш, а зачем пятиминутка?

– Хочу всем и сразу тебя представить, и прекратить все сплетни и разговоры, – он подошел так близко, что у меня закружилась голова, по хозяйски притянул к себе. Это было так приятно, что я не сразу начала сопротивляться, а пока я раздумывала вырваться или остаться в его объятьях, он наклонился ко мне и шепнул: – Веди себя как влюбленная, в кабинете могут быть камеры.

Меня словно ушатом холодной воды окатили. Вот тебе, Катенька, и «тучка на лбу». Больше всего мне захотелось сейчас заплакать, ну, или в крайнем случае, применить приемчик, который мне Колька показал – коленом да в пах врагу. Но я только широко улыбнулась гипотетическим камерам и прошептала Андрею в ухо:

– Отпусти. Если нас записывают, то запись может дойти до моего жениха, а меня это не устраивает.

– Вот как? Он уже не просто любимый, но и жених? – все так же делая вид, что шепчет мне милые глупости, прошипел Андрей зло. – А я-то, дурак, расстался с Викусей.

– Ну, и зря! Это же так удобно, нужно только убрать камеры из кабинета и все будет шито-крыто. И далеко ходить не надо, чтобы удовлетворить свою похоть, и стол такой прочный.

– Значит, ты против Вики не возражаешь? – если бы глазами можно было поджечь, от меня бы уже осталась только горстка пепла.

– Что ты, милый, я даже против целого курятника не возражаю, лишь бы все было за семью печатями. Кто я такая, чтобы возражать, какое мне дело до твоих любовниц? Кстати, Андрюша, надеюсь, ты тоже не возражаешь против моих встреч с моим любимым мужчиной.

– Возражаю, за тобой может быть слежка.

– Тогда, может, договоримся, что пока ты тут будешь развлекаться с Клочковой, мой жених будет приходить ко мне?

– Куда? В мой дом? – взревел Жданов. Мне все-таки удалось ему вмазать коленом в пах, пусть и не физически.

– Ну, да, а что? Ты возражаешь? – на голубом глазу ответила я. – И не кричи, веди себя, как влюбленный, тут могут быть камеры.

– Погоди, Катя, я кажется понял. Я что, чем-то тебя обидел?

– Нет, милый, ну что ты. Чем ты мог меня обидеть?

– Тогда я ничего не понимаю.

– Да, я заметила. У тебя с понималкой напряженка.

Со стороны могло показаться, что это воркуют два голубка, а между нами уже во всю сверкали молнии. Что-то срочно нужно было делать, скоро пятиминутка, только я никак не могла придумать что, обида застила мне разум. Хорошо, что Андрей оказался умнее и добрее меня. Он схватил меня в охапку и потащил в третью дверь. Не в ту, которая вела в конференц-зал, а в ту, которая была рядом с его, а теперь уже нашим, столом.

Это была то ли кладовка, то ли чулан, в ней был спертый воздух и пахло как в архивах, но главное, что здесь было темно и Жданов не мог видеть, как я зажмурилась, чтобы не дать себе заплакать. Камер в ней точно не было, но Андрей вместо того, чтобы выпустить меня из своих таких сильных и сладких объятий, только плотнее прижал меня к себе, начал гладить по голове и жарко шептать.

– Катенька, помнишь, что я сказал тебе на ступеньках у квартиры твоих родителей? Что я тебя никогда не обижу. А сам уже второй раз обидел. Я не нарочно, девочка. Просто у меня никогда раньше не было хрусталя и я не умею с ним обращаться. Ты обиделась, что я так по хозяйски тебя обнял?

Вот дурак! Ну, какой же он дурак. Как он не понимает, что я обиделась совершенно не на это, а на то, что обняв меня, он тут же опустил меня на землю, сказав, что это лишь игра! А может это и хорошо, что он не понимает? Ну, конечно же хорошо, я же сама не хотела, чтобы он догадался о моих к нему чувствах.

– Да. Я же не кукла. Надо хотя бы предупреждать.

– Ох, какая же ты дуреха. Катя, а как я мог тебя предупредить? Что? Сказать, мол, давай поиграем в молодоженов? Я не мог, ты же знаешь, что все…

– Должны думать, что брак у нас самый настоящий, – закончила я за него.

– Вот именно. Ты больше не сердишься?

– Не сержусь. Только… здесь камер нет, зачем ты меня обнимаешь?

– Не знаю, хотел тебя успокоить. И сам пригрелся. Катька, с тобой так здорово, когда ты не злишься и не обижаешься. С тобой и спокойно, и надежно, и… и… В общем, хорошо. Как с другом.

– Ты предлагаешь мне дружбу?

– Да! Нет!.. Я не знаю. Вдруг твой жених будет против.

Я только открыла рот, чтобы сказать, что мой жених против не будет, как в кабинете раздался Викин голос.

– Андрей Павлович, вы где?

– Мы здесь, в каморке, разбираем архивы.

– Без света? Ой, простите! Кофе и чай у вас на столе. Начальники отделов собрались в конференц-зале.

– Спасибо, Виктория, можешь идти.

– Ой, как стыдно, Андрюша. Знаешь, что она подумала?

– А нам-то какое дело? Пусть думает, что хочет. Мы молодожены. Ты успокоилась?

– Да.

– Ну, тогда пойдем.

– Пойдем, только отпусти меня.

– Кать.

– Да.

– Это Коля?

– Что Коля?

– Ты Кольку любишь, да?

– Не твое дело. Пойдем, нас ждут в конференц-зале…

Комментарий к Дуреха…

Я леплю из пластилина

https://youtu.be/nC0r6xJH7-0

========== В террариуме ==========

POV Катя Жданова.

Дура! Господи, ну, какая же я дура. Дура я, а наказываешь ты Андрея? Это несправедливо, Господи! Это так несправедливо, что у меня от осознания несправедливости происходящего даже слезы кончились.

Боженька, ты же добрый, я знаю что ты добрый. Ну, давай с тобой договоримся. Ты не станешь наказывать Андрея, а я за это никогда больше не буду есть сыр. Он, конечно же, виноват, но ведь он и не виноват. Ты можешь сказать, что он сам женился на дуре и ты будешь прав. Тысячу процентов прав. Но ведь на этой земле ничего не случается без твоего участия. Он сказал, что женится на первой встречной и женился. А зачем ты первой встречной послал ему меня, такую дуру? Значит, ты сам виноват во всём, Господи! А если ты виноват в этом сам, то ты и должен загладить свою вину. Ну, хорошо, хорошо, не вину – ошибку.

Я понимаю, я всё понимаю… Ты не можешь отыграть назад того, что уже случилось, но ты ведь можешь устроить так, что Совет директоров придётся перенести. Мне ведь нужно-то всего три-четыре дня, максимум, неделю. Скажи, ну что, тебе трудно сделать так, чтобы здание «Zimaletto» затопило, или чтобы Кира с Сашкой попали в аварию, в маленькую такую, совсем крошечную, без ущерба для здоровья, но их положили бы на обследование в больницу? Всего на несколько дней, мне и этого бы хватило.

Вот я всё тебе сейчас расскажу, и ты поймёшь, что если кого-то и наказывать, то только меня, а никак не Андрея. А я… я… А меня ты всё равно не сможешь наказать сильнее, чем я уже себя сама наказала. Завтра мы пойдем подавать на развод, если ты не поможешь отсрочить Совет директоров, я так решила. И больше я никогда не увижу Андрюшу – это будет самым страшным наказанием для меня, страшнее этого ты, Господи, все равно ничего не придумаешь. Хотя нет, есть кое-что и похуже – та память, которую я оставлю ему о себе. Пришла, нагадила где только можно и испарилась.

Ты готов слушать, Господи? Слушать и выносить справедливое решение? Тогда слушай…

– Доброе утро! – мы вошли в конференц-зал держась за руки, Андрей держал меня за руку и был чуть-чуть впереди, словно закрывал от всех своей могучей спиной.

– Почти двенадцать, хорошенькое утро! – буркнула Кира.

– Я в комментариях не нуждаюсь. Позвольте представить вам новую сотрудницу нашей компании. Екатерина Валерьевна Жданова. Вице-президент «Zimaletto», второй человек в табели о рангах, гениальный экономист, мой личный помощник, моя жена. Любить не обязательно, а вот тому, кто жаловать не будет, я голову оторву и не задумаюсь. Если есть какие-то вопросы, мы с Катюшей готовы на них ответить, если вопросов нет, на этом пятиминутку можно считать закрытой.

Сказать, что в помещении стало тихо – это ничего не сказать, казалось что нас всех одномоментно погрузили в вакуум, такая тяжелая, плотная, вязкая тишина начала закладывать мне уши.

– Что молчим? Кому молчим? Ошалели от встречи с прекрасным? – Кира отыгрывалась за плоскогрудую, и я успешно помогла ей в этом.

И тут раздался такой хохот, что даже гоготом это назвать было нельзя. Это было как… как взрыв шумовой гранаты, так же громко, страшно и безысходно. Я сразу зажмурилась и только крепче вцепилась в руку Андрея.

POV Андрей Жданов.

Смеялись все, кроме Ромки, который украдкой крутил пальцем у виска. Даже Урядов, начальник отдела кадров, подленький подхалим, прогибающийся под каждого, кто хоть на пол ступеньки выше и унижающий всякого, кто стоит пусть чуточку, но ниже его, и тот заржал. Но этот флюгер сразу просек, что сейчас начнется, вот быстренько и скрыл свой смех за гаденькой подобострастной улыбкой. Ветров, наш финансовый директор, так даже похрюкивал и повизгивал от смеха – ни дать, ни взять кастрированный для откармливания на убой хряк. Кира заливалась истерическим, издевательским, презрительным и звенящим хохотом. Но громче всех ржал наш недо… Недомужчина, недогений, недочеловек, недоделанный модельер и супер хам Милко не просто хохотал, он закатился громким раскатистым, каким-то сатанинским, бульканием.

Катя вцепилась в мою руку, и я готов был дать голову на отсечение, что она сейчас зажмурилась. Стало жалко ее до перехвата дыхания, но и разозлился я на нее ужасно. Хотела прийти в своем тряпье? Пришла! Чего теперь жмуриться и трястись? Теперь только высоко задирать голову нужно, да презрительно смотреть на смеющихся. А, черт с ней, пусть дрожит, может это и хорошо, зато сейчас все увидят, как муж рассчитывается за смех над его женой и больше уже никто не посмеет ее обидеть.

– Повеселились? – спросил я тоном, не предвещающим ничего хорошего.

Ветров словно наткнулся на невидимую стену, в кровь расшиб башку и заткнулся сразу. Это понятно, он поумнее Киры да Милко будет. А этих двоих еще нужно было заткнуть.

– Кирюша, а что тебя так развеселило? Что такой холодной, ревнивой, глупой пустышке, как ты, я предпочел живую, теплую умницу-девочку, умеющую не только любить, но и быть любимой? Или может тебе показалось смешным, что с нею я сразу захотел иметь ребенка, а тебя за все те годы, что ты пыталась меня заарканить, я так и не смог представить тебя матерью своих детей ни одного раза? А, Кирюша? Что молчим? Кому молчим? Ошалела от встречи с правдой?

С Кирой было покончено, я разобрался с ней всего парой предложений и она покинула конференц-зал вся в слезах. Это плохо, я знаю, что это плохо, но видит Бог, мне не было ее жалко даже ни на капелюшечку.

– Милко, а может, ты мне расскажешь, что у тебя вызвало такой приступ смеха?

– Я думАл, что ты шутИшь. Не можЕт же этОт монстОр, быть твОей жЕной на самОм деле. СкАжи, что ты пошУтил! Ну, Андрюша. СкАжи.

– Нет, Милко, я не пошутил, Катя действительно моя жена.

– Ой! То је страшно, као чудовиште*! ЭтОго не можЕт быть. Ты что? Ты был пьянЫй, кОгда жЕнился на этОм уродЕ? Я понЯл, Она тЕбя опОила зельЕм.

– У тебя есть минута на то, чтобы извиниться. Всего минута, Милко! – взревел я. Я не хотел срываться, честное слово, не хотел, но этот «недо» просто вывел меня из себя.

– Я? БудУ извИняться перЕд уродОм? НикО…

Мы так и не узнали, что он хотел сказать дальше, потому что через мгновение его левый глаз встретился с моим правым кулаком, и в дальнейшем мы слышали только дикие бабьи вопли.

– Что ты визжишь, как баба? Ты давай, рискни здоровьем, оскорби Катюшу еще раз. Давай, ну? Я всех предупредил… Всех! Оторву за Катю голову и дважды не подумаю. Ясно?

– Правильно, Андрей Павлович, правильно! За женщину, тем более за жену, всегда нужно вступаться, – угодливо поддакнул Урядов и вздрогнул, всему офису было хорошо известно, что его благоверная с ним не очень-то церемонится, не раз и не два приходил он на работу с бланшем под глазом или исцарапанным.

– Ты можЕшь мЕня уволИть, но работАть в компанИи, где втОрый челОвек пОхожа на БабУ Ягу…

Хорошо, что меня перехватил Ромка, я размозжил бы ему челюсть, а так только по касательной вмазал в зубы. Милко отскочил к двери и продолжил оттуда.

– Я вырЫвать хОчу, кОгда предстАвляю, как ты цЕлуешь эту стрАшилку.

Я дернулся изо всех сил, оставив в руке Романа рукав своей рубашки, но Ромка все же сумел придержать меня, поэтому пришлось добивать его словами.

– Милко, если бы ты себе мог представить, как меня тошнит, когда я даже не представляю, нет… если бы я представил, я бы блевал… Когда я только предполагаю, что ты подставляешь свой зад длинноносому, по-бабьи рыхлому уроду по имени Рональд. А уж представить, что два мужика могут целоваться, так это вообще тянет на блевотину года. Ты хотел уволиться? Звиздуй! Одним педрилой меньше в компании будет. Тоже мне, недоделанный гений!

Видит Бог, я не гомофоб, отнюдь нет. Я всегда считал и считаю, что любой человек имеет право любить кого он пожелает, если это, конечно, по обоюдному согласию. Но я не знал как еще мне достать до печенки этого гада, так больно, так бесчеловечно издевающегося над Катюхой.

– УволИться? Нет! ТЕперь не дОждешься! Я лучше проголОсую за СашЕньку на СОвете. Вот тОгда мы и глянЕм, кто втОрый челОвек, кто первОй, а кто педрилО.

И он благополучно, не считая наливающегося синяка под глазом и кровоточащей губы, скрылся за дверью.

– Ярослав, ты не хочешь мне рассказать, что так рассмешило тебя?

– Екатерина Валерьевна, простите, – тут же сообразил Ярик, – я вел себя недопустимо. И мне право же очень стыдно за это.

– Андрей Павлович, какой кабинет приготовить для…

– Пока ничего не нужно, мы будем сидеть в одном, – сказал я, схватил Катюху под руку и повел в пока еще наш кабинет, прекрасно понимая, что завтрашние выборы я уже проиграл. – Ромка, ты идешь?

– Иду.

– Ну, вот и все. На два голоса за меня стало меньше, – сказал я, устало прислонившись к стене.

– Погоди, Андрюха, не пессимизди! Давай-ка подумаем, вдруг еще можно что-то сделать.

Катя вырвала свою руку из моей и бросилась в кладовку, а через минуту оттуда раздались первые звуки рыданий…

Комментарий к В террариуме

* Она страшная, как монстр (сербский)

========== Мирись, мирись, мирись… ==========

POV Катя Жданова.

– Ромка, – услышала я из каморки, – спасибо тебе. Ты, прости. Я сейчас ее успокою, а потом мы поговорим. Ладно?

– Нет проблем, Андрюха. Хотя, о чем это я? Проблем выше крыши. Но я на твоей стороне. Иди, успокаивай ребенка, потом перетрем все проблемы. И это… потешная она у тебя.

– Да уж, обхохочешься.

Я заревела еще сильнее, не от того, что меня назвали ребенком, и не от того, что я «потешная», а от того, сколько горечи было в этом «обхохочешься». Я все испортила, все. Что я ему обещала? Что если на него понесется поезд, я сумею разбить стекло машины и помочь ему выбраться. А вместо этого только заблокировала дверцы той машины.

Ой, дура я, дура! Андрей сам ради меня по магазинам ездил, да не по каким-нибудь там универмагам-ширпотребам, а по самым дорогим бутикам; сам мне одежду покупал, да все такое красивое. Он не хотел чтобы надо мной смеялись. Надо мной, не над ним! А я? Господи, что же я натворила?

– Кать! – постучал Андрюша о косяк двери. – Катенька! Отзовись, Катюша. Я могу войти?

POV Андрей Жданов.

Она не ответила, но рыдания стали тише, и я решился приоткрыть дверь. На полу, среди пыли, старых папок с документами и каких-то обрывков бумаг, подобрав колени к груди и уткнувшись в них лицом, сидела Катюша. Плечи ее мелко подрагивали, а вместо громких, еще секунду назад, рыданий, я услышал тоненькое попискивание, как будто она, помня, что я не переношу женских слез, пыталась выключить звук, но это у нее это плохо получалось. Маленький, испуганный, взъерошенный цыпленок с зияющей раной в груди.

– Катюша, ну, хватит, что случилось, то случилось. Заканчивай плакать. – ее плечи затряслись еще сильней. – Катя! – нулевая реакция. – Катенька! Давай поговорим. Слышишь? – и тут она взвыла.

Я опустился на пол рядом с ней, плюнув на брюки ценою в месячную зарплату работника среднего звена, попытался ее обнять, но она заревела еще безутешнее и громче.

– Кать, ну, пожалуйста. Ну, не нужно. Мы все исправим, все будет хорошо. Катя, ты меня слышишь? Катюша. Перестань плакать, девочка. Ну, вытри слезки. Катенька, я прошу тебя, детка.

Ничего не помогало, все становилось только хуже – слезы катились уже ручьем, а звук набирал обороты. Я вскочил на ноги, заметался по чулану, твердя про себя, что я не должен раздражаться на ее слезы, и психовать я тоже не должен. Твердил, твердил и дотвердился.

– Прекрати реветь! – заорал я так, что стекло в двери задребезжало. – Кто тебе виноват, что ты упрямая дура? Могла красиво одеться, я хотел по дороге завезти тебя в салон красоты, явилась бы на работу в нормальном виде и не получила бы этого унижения! Так нет, нам же дай повыпендриваться! Мы же самые умные! Мы же сами знаем, что нам делать! Причем, выпендриваться нам необходимо почему-то именно передо мной! Мы же только мне можем гордо заявить, что мы вся из себя «такая несуразная… угловатая такая… вся такая внезапная, такая противоречивая вся»*, и на работу мы пойдем в своем дерьме, а перед другими мы можем только зажмуриться и спрятать голову в песок, предоставив мне честь расплачиваться по самому крупному счету. Зато потом сидим в каморке Папы Карло и рыдаем! А это мне нужно рыдать. Мне! Это я сейчас проиграл выборы, не ты! И не я тебя должен утешать, а ты меня. Прекрати выть! – уж и вовсе взревел я. – Женился, блин, по расчету! Хреновый из меня расчетчик получился, сплошные минусы.

– Андрюшенька, миленький, родненький, – вскочил с пола цыпленок и бросился мне на шею. – Прости меня. Прости. Я так виновата перед тобой, так виновата. Это все моя обидчивость и упрямство. Хотя… Какое это теперь имеет значение? Это все неважно.

Я обхватил эту упрямую, такую умную и такую глупую девчонку за талию, прижал к себе и начал гладить по голове и плечам. Любой на моем месте сделал бы то же самое. Если женщина плачет, повиснув на шее мужчины, он автоматически станет ее утешать. Если он мужчина, конечно. А вот то, что в тот самый момент, когда Катюша прильнула ко мне, у меня бешено заколотилось сердце, вспотели ладони и стало совершенно не важно, что будет завтра на Совете директоров, главное, чтобы Катя успокоилась – это, конечно, уже было симптоматично и тревожно. Еще не хватало влюбиться в собственную фиктивную жену.

– А что важно, дурочка?

– Что ты потерял голоса, что завтра можешь проиграть выборы. Вот уж помогла, так помогла, – ее глаза снова заблестели, и я решил срочно переключить ее внимание.

– Кать, мне, правда, нужна твоя помощь. Все еще можно исправить, если у нас будет по-настоящему хороший и осуществимый бизнес-план. Если папа в него поверит, и если мы придумаем, как отсрочить Совет хотя бы дня на три.

– Всего-то? Ну, это проще простого. Очки у меня уже есть, волшебную палочку купим в Косом переулке у Олливандера, а заклинание я быстро выучу, я же не глупее Гермионы Грейнджер**. – Катя сквозь слезы улыбнулась, и это мне понравилось куда больше, чем ее рыдания. – Андрей, ты меня прощаешь?

– А ты будешь еще упрямиться?

– Буду, конечно буду. Такой уж я уродилась. Если обижаюсь, то начинаю упрямиться. Думаешь, что я сама не пыталась над собой работать, как-то меняться? Пробовала. Только у меня ничего не получалось. Я понимаю, что это от неуверенности в себе. Но что я могу с этим сделать?

– А давай попробуем с этим сделать что-нибудь вместе. Например, давай договоримся. Если что-то показалось тебе обидным, ты просто скажи мне об этом, и может быть, я сумею тебя переупрямить, доказав, что никто тебя обижать не собирался, или что ты все неправильно поняла.

– Андрей, отпусти меня.

– Пока не договоримся, не отпущу.

– Нам незачем договариваться.

– Вот как? И почему?

– Если ты не станешь президентом, мы завтра же разведемся, а если удастся отсрочить Совет, то максимум через неделю получим свидетельство.

– Какое свидетельство?

– О разводе. Какое же еще? Так что нам ни к чему никакие договоры.

– Господи! Как же ты мне надоела. Помнишь, что Жванецкий сказал? «По Дерибасовской гуляют постепенно», а ты все норовишь пустить коней в галоп. Давай вначале я стану президентом, другой вариант не рассматривается, а уж потом, если ты будешь себя хорошо вести, то мы, так и быть, разведемся. Ну что? Теперь договорились?

– Договорились, только отпусти.

– А если не отпущу, тогда как?

– А если президентом не станешь, тогда как? Я не могу бизнес-план без компьютера дорабатывать.

Через пару минут за моим столом, уткнувшись в экран и треща пулеметной очередью по клавиатуре, сидела уже совершенно другая женщина – деловая, собранная, фонтанирующая идеями и командующая мною, как генерал солдатами.

– Андрей, попроси Клочкову позвать Романа, пожалуйста.

– А сама не можешь нажать кнопку селекторной связи и попросить Вику пригласить Ромку?

– Я занята.

– Я тоже не чем-то там груши околачиваю, между прочим. Сама же отдала мне приказ изучить каталоги поставщиков оборудования и пометить необходимое для закупок.

– И поэтому у тебя нет времени нажать на кнопку?

– А у тебя их нет?

– Кого?

– Ни кнопки, ни времени?

Мне не трудно было отдать распоряжение Вике, но я прекрасно понимал, что после пятиминутки, Кате не хочется не только видеть кого-либо из сотрудников, но и говорить с кем-нибудь она будет опасаться. И еще я знал наверняка, что если это не переломить, она надолго останется запуганным, затравленным цыпленком.

– Андрей!

– Катерина Валерьевна! Вам нужен Роман Дмитриевич, вот вы его и вызывайте!

– Андрюша, ну, пож…

– Нет! И вообще. Это я твой начальник и муж, а не наоборот.

– Виктория, – Катя решительно нажала на кнопку, сверкнув на меня недобрым взглядом.

– Слушаю, Екатерина Валерьевна.

– Пригласите к нам, пожалуйста Романа Дмитриевича.

– Хорошо. Только…

– Что?

– Я вам для этого не нужна. Малиновский на тройке.

– Спасибо. Ну, Жданов! Я когда-нибудь тебя убью! Ты не мог мне сразу сказать?

– А ты не спрашивала. Кстати, а зачем тебе Ромка?

– А вот не скажу! – и показала мне язык. Ну, детский сад, честное слово.

– Катюша, а мы обедать сегодня пойдем?

– Некогда.

– Извини, дорогая, но от розетки я не подзаряжаюсь. Мне другое топливо требуется. Тоже мне жена называется, мужик голодный, а ей и дела мало.

– Виктория, – на сей раз Катя была смелее.

– Да.

– Зайдите, пожалуйста.

– Слушаю, – через секунду показалась в дверях Клочкова.

– Организуйте нам обед на троих, если не трудно. Я люблю рыбу и овощи. А Ан…

– Я знаю предпочтения Андрея Павловича, кто третий с вами обедать будет? Роман Дмитриевич?

– Совершенно верно.

– Хорошо, – Вика повернулась, чтобы уйти.

– Секундочку, я вас еще не отпускала. Не нужно в следующий раз меня перебивать, даже если вы знаете предпочтения Андрея Павловича. Его жена я! И заботиться о его питании отныне буду я.

– Извините. Что заказать Андрею Павловичу?

– Сегодня можете заказать то, что он предпочитает.

– Ну, ты даешь! – сказал я, когда Вика ушла. – Ты что, приревновала?

– И не думала! Но я не позволю ей подчеркивать мне степень вашей близости.

– Типо, что твое, то твое?

– Типо, да!

– Можно? – в дверях показался Ромка.

– Входите, Роман. Только скажите Виктории, что вам заказать на обед.

– Я уже сказал.

– Тогда присаживайтесь.

– Катя, давай на «ты». Я все же свидетелем был на вашем бракосочетании.

– Скорее уж на браковычитании, – хихикнула Катюша. – Давай на «ты». Мальчики, я готова предоставить вам примерный бизнес-план. Только я сейчас отправлю его Кольке, пусть он его вначале обсчитает, хотя бы приблизительно. А мы пообедаем, и я хочу с вами посоветоваться еще о парочке идей.

– Ладно. Только дайте мне еще пару минут, – сказал я и вышел в приемную. – Вика, пригласи на семнадцать ноль-ноль Виноградову…

Комментарий к Мирись, мирись, мирись…

* Цитата из фильма “Покровские ворота”

https://youtu.be/tQYOC7aCMPI?t=42s

** Олливандер и Гермиона Грейнджер, персонажи книг Джоан Роулинг о Гарри Поттере.

Очень огорчает сайт. Ну, очень.

========== Умница… ==========

POV Андрей Жданов.

Катюха меня поражала с каждой минутой всё больше и больше. Мало того, что её план развития компании был блестящим, мало того, что каждый пункт этого плана тянул на Нобелевскую премию по экономике, она ещё сумела собраться, взять в себя в руки, и построить подчиненных так, что даже Кира не осмелилась её ослушаться. Но и это еще не все. После обеда и обсуждения бизнес-плана и плана развития компании, Ромка отвел меня в сторону и сказал:

– Какая умница! Жданов, она у тебя потрясающая умница, умеет собраться, умеет работать, умеет справляться с эмоциями… Голову могу дать на отсечение, что в ней темперамента на десятерых баб с лихвой хватит, ты посмотри, как горячо она отстаивает каждую букву своего плана, как раскована в движениях, когда говорит о работе. Андрюха, тебе не жена досталась, а клад. Ей Богу, я женился бы на ней не фиктивно, а по-настоящему, будь она хоть чуточку красивей.