Текст книги "По другую сторону надежды (СИ)"

Автор книги: Friyana

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 52 страниц)

Это и был тот момент, начиная с которого Драко перестал четко соображать и отслеживать происходящее. Теперь он видел только руку мальчишки – и торчащий из кулака матовый стеклянный кончик. Все остальное выключилось, отдалилось, ушло на невнятный дальний план, став едва слышным фоном. Остался только кристалл, зажатый в руке Джеральда.

– Боюсь, команды сегодня здесь отдаю я, Гарри, – почти мягко произнес он, глядя в скрытые очками темные глаза. – Так что, хочешь получить свой подарок?

Поттер судорожно вдохнул, машинально сжимая зубы и вцепляясь в подлокотники – его взгляд тоже прикипел к кулаку светловолосого мага, и никто не замечал, как неуловимо меняются, растекаясь, дрожа, черты его лица, будто зыбкое марево колышется вокруг грациозно развалившейся в кресле фигуры.

Где-то на заднем плане зашипела Паркинсон, вставая, но одно неуловимое движение руки Поттера, которое Драко заметил лишь краем глаза, заставило ее остановиться.

– Ты получишь его, – победно усмехнулся Уоткинс. – Гарантирую. Поверь мне, Гарри, – он смаковал имя так, будто долгие годы мечтал произнести его вслух, – я за последние месяцы гоблина съел на создании подобных штучек.

Он все еще сиял от радости, от него просто хлестало тем, как долго, как мучительно, невыносимо долго он шел к этому дню, к этой возможности – прийти сюда, к ним, зажав в кулаке заряженный стихией кристалл, нацеленный на кого-то из них, способный убивать – точнее, что еще хуже, превращать магов в коматозные тела. Прийти – и насладиться взглядом Поттера, прикипевшим к стекляшке в руке сидящего перед ним существа.

И знать, что все они ничего – ничего – не могут противопоставить ему сейчас. Вся хваленая сила и мощь стихийных магов превращается в прах, стоит лишь помахать перед их носами окрашенным в правильный цвет прозрачным предметом. Буквально двух – невыносимо коротких – слов достаточно, чтобы заставить самого защищенного из магов рухнуть подкошенным стеблем. Выжать из него всю суть, всю сущность. При этом физически – и фактически – не убивая его. Всего лишь необратимо превращая в выпотрошенную оболочку.

Налетевший порыв ветра с силой хлопнул ставнями, рывком выводя Драко из ступора, и он поднял глаза. Марево вокруг Джеральда усиливалось, стирая, комкая черты лица – и Малфой вдруг с пронзительной, болезненной ясностью осознал, что это – не действие зелья, или заклинания, или еще чего-то, чем пользовались бы в таком случае люди. Это всего лишь иллюзорность информационного потока – та самая, что всю прошлую осень создавала призрак Гарри Поттера рядом с медленно сходящим с ума Малфоем.

Вот только Драко, при всей его близости в те времена к критической черте, даже тогда не был способен направлять поток на кого-то, кроме самого себя. Он был единственным, кто видел наяву собственные фантазии. Пришедший же к ним маг с легкостью сумел убедить их – всех четверых – что выглядел в точности, как Джеральд Уоткинс.

Потому что сейчас, по всей видимости, в продолжении иллюзии уже не осталось нужды, и личина сползала клочками с бледного лица, превращая глубокие синие глаза в блекло-голубые, добавляя легкой рыжинки в светлые волосы, слегка расширяя плечи.

В кресле перед Гарри сидел Симус Финниган – и он действительно был всепоглощающе, непередаваемо, нечеловечески счастлив.

* * *

– Ты?.. – сдавленно выдохнул Поттер.

Наверное, это обреченность в его голосе заставила Симуса вздернуть подбородок еще выше и победоносно усмехнуться.

Вот только радости в глазах бывшего гриффиндорца больше не было. Он упивался мгновениями, буквально пожирая взглядом желваки на скулах Гарри, вцепившиеся в подоконник тонкие пальцы Малфоя, бессильно уронившую голову на руки Луну… Холодную, сжавшуюся в тугую пружину, как змея перед прыжком, Панси. Упивался – но больше не радовался. Радость кончилась, переплавившись целиком в почти болезненное предвкушение.

– Рад снова видеть тебя, Гарри, – с наслаждением выговорил Симус, в упор разглядывая собеседника.

– Что тебе нужно? – ровно осведомился Поттер, неотрывно глядя на матовую грань кристалла.

Финниган улыбнулся еще шире и, тряхнув головой, отбросил со лба светлую челку – точно так же, как делал Уоткинс. И – как Драко…

– Дать тебе то, что ты заслужил, – спокойно ответил Симус. – Очень давно заслужил. Ты – и твои прихлебатели.

В его взгляде не было спокойствия ни на йоту – он бушевал и ревел, и Гарри почувствовал, как холодеют сжавшиеся на подлокотниках пальцы – теперь из глаз Симуса бешеным потоком рвалось отчаянное, горькое, отточенное, острое, как нож, безумие.

– Что с Джерри? – чуть слышно спросил Поттер, стараясь всем видом демонстрировать покорность и подчинение.

Больше всего он боялся, что Симус сорвется и, наплевав на все диалоги, попросту выкрикнет то, что для кого-то из них станет последним услышанным звуком.

Финниган нервно дернул плечами.

– Тебе ли не знать, Гарри, что остается от мага, если как следует порыться в его голове? – зло поинтересовался он. – Не ты ли все прошлое лето пойманных Пожирателей Смерти допрашивал?

– Так они же все были людьми, – мягко возразил Поттер. – В головах магов мне рыться не приходилось… тем более – чужих.

Улыбка Симуса вновь стала хищной.

– Значит, проведи аналогию, – предложил он. – Разница такая же, как между тем, что почувствовал Темный Лорд год назад, после того как ты закончил изображать из себя огненный фонтан, и тем, что при этом же почувствовал ты сам.

Поттер слегка побледнел.

– Вот только какого черта тебе не сиделось там, а, Гарри?! – рявкнул Симус, чуть наклоняясь вперед и изо всех сил сжимая в кулаке кристалл. – Какого черта ты прячешься здесь, в этом паучьем гнезде? Что, неужто МакГонагалл пошла на попятный и признала в стихийном выродке старого знакомого?! Или, по примеру Дамблдора, все пытается использовать всех подряд?

– Пытается, конечно, – одними губами усмехнулся Поттер. – Люди никогда не меняются. Они же – люди.

Он молил сейчас всех святых, чтобы Финниган не отрывал взгляда от его лица, чтобы не видел, как сводит судорогой пальцы. И, ради Мерлина, не смотрел на Драко – даже спиной Гарри чувствовал, как тот оцепенел, вжавшись в подоконник и едва сдерживая истерику. Он и сам едва контролировал рвущуюся наружу ярость – улыбаться, глядя в лицо того, кто посмел прикоснуться к Малфою, кто дважды организовывал его похищения и дважды пытался убить, кто вверг их всех – да и всю страну – в эту кашу, оказалось нечеловеческим испытанием. Пусть Гарри не был человеком – сейчас, выдерживая взгляд Симуса и продолжая говорить с ним, он ежесекундно ощущал, как тонка грань, на которой балансируют они оба. И неважно, кто из них сорвется за нее первым – пострадавшим будет не Финниган, а тот, на кого нацелен зажатый в его руке кусок матового стекла.

Симус наклонился еще ближе. Теперь в его глазах плескалась боль. Только боль – отчаявшегося, задыхающегося существа.

– Твою мать, Поттер! – сквозь зубы прошипел он. – Эти люди довели нас до этого! Они не оставили нам ни хрена, они запретили нам жить, отобрали у нас – все, они объявили нас уродами, агрессивными, черт бы тебя побрал, животными, тварями! Они отлавливают нас, как скот, и забивают, сгоняют в кучки, чтобы убивать там по одному! А ты… защищаешь их.

Он едва дышал, вглядываясь в побледневшее лицо Гарри, будто ища в нем что-то, что могло бы изменить для него – все. Ища – и не находя.

– Ты защищаешь их, – с горечью повторил Симус. – Не можешь не быть везде первым, так, Поттер? И что, венок предводителя башку все еще не жмет? Думаешь, сможешь таскать его до конца жизни, и они позволят тебе это? Позволят плодить своих выродков до бесконечности – потому, что ты спас их от участи, которую они заслужили?

– Я знаю, что они заслужили, – тихо проговорил Гарри, не сводя с него глаз. Губы почему-то почти не слушались, онемели, словно от холода. – Я… понимаю тебя.

– Ха! – с тоской выдохнул Финниган, выпрямляясь. Кулак с силой врезался в стол. – Ни хрена ты не понимаешь. Ты никогда не умел понимать, Гарри – ты способен только догадываться и действовать. Поверить не могу, что ты не смог допереть сразу, кто вызывает тебя. Кто провоцирует тебя вмешаться и рвануть на защиту всех сирых…

Они всколыхнулись все трое – Гарри услышал их мгновенно, будто волна хлынула одновременно с трех разных сторон. Недоверие – от пропустившей все их разборки по поводу участия в начинающейся войне Панси, отчаяние – от захлебывающейся эмпатическим шоком полубесчувственной Луны. И болезненное, горькое понимание – от напряженного, как звенящая струна, Драко.

– Да я, в общем, с самого начала знал, что это ты, – почти равнодушно смог пожать плечами Гарри, не обрывая зрительного контакта. – Но мне и впрямь не улыбалось подставлять свою шею в очередной раз. Я больше не гриффиндорец, Симус. Мне плевать на людей.

– Но ты защищаешь их, – снова сказал Финниган, кривя губы в безумной ухмылке. – Ты, и твоя чертова семейка, и даже маги, которых эти люди загнали в ссылку. Вы защищаете их – от того, на что они так давно нарывались сами.

В его лихорадочно блестевших глазах больше не было ревущего вихря – теперь они походили на стеклянную поверхность озера, на дне которого извергался подводный вулкан. Стекло – и отблески под ним, в глубине.

– От тебя, – возразил Поттер. – Или ты приравниваешь себя к мировому возмездию?

Секунды текли, а Симус молчал, и Гарри запоздало прикусил язык. Не стоит спорить с сумасшедшими, когда не можешь противостоять им силой, с тоской подумал он. Дипломат хренов…

– Я и есть возмездие, Гарри, – почти ласково произнес наконец Финниган. – Твое – в том числе. Мне больше нечего терять – благодаря тебе. Гарри. Друг мой школьный, почти что близкий. А тебе все еще – есть.

Он медленно поставил локоть на стол и протянул вперед кулак с зажатым кристаллом. Губы снова растянулись в улыбке, но глаза – и это был дикий, нечеловеческий контраст – продолжали стекленеть.

– Это – твое, Гарри, – повторил он. – И ты свой подарок получишь. Правда, здорово иметь настолько огромный выводок, что ты даже не можешь угадать сейчас, на кого он сработает? Собственно, вариантов всего четыре. И, уверяю тебя – умрет только один. Остальные, насколько бы дружно вы все тут ни спали ночами, останутся жить. Эта штука не убивает физически – она всего лишь высасывает то, что заменяет нам душу.

Поттер молчал, застывшим взглядом уставившись на кончик стекла.

– Предположи, какого он цвета, – посоветовал Симус. – Вдруг решишься одной тварюшкой пожертвовать, у тебя же их много. Если, конечно, место жертвы не уготовано для тебя. Но гриффиндорцам – даже бывшим, – он усмехнулся, – вроде, и к такому не привыкать… Верно? Нас и выращивали для того, чтобы было, кем жертвовать. Нас всех. Не то, что этих, – он, не глядя, мотнул головой в сторону. – Решай, Гарри.

* * *

На мгновение в комнате воцарилась пугающая тишина – Драко и Панси, казалось, перестали даже дышать. Луна не подавала признаков сознания уже с полминуты – это Гарри отметил с невольным, предательским облегчением почти сразу. Он вообще с удовольствием остался бы с Симусом один на один… и зная точно, что кристалл в его руке светится оранжевым цветом. Вот тогда они разобрались бы без проблем.

По крайней мере, не приходилось бы ежесекундно оглядываться на присутствующих.

А потом присутствующие выдохнули – и мысленно заорали, так яростно, с такой силой, что Гарри едва подавил желание сжаться в комок и зажмуриться.

Он не разбирал слов, и в этот момент, как никогда, проклинал свою сущность огненного мага, способного идеально слышать чужие ощущения – но не слова, из которых формируются чужие мысли.

Они давили на него – Драко сзади, со спины, до боли вжимая в затылок поток горячечной, выкручивающей мозг лихорадочной убежденности, а Панси – слева, и ее поток холодной, отточенной логики клюющей птицей бился в висок. Они были непоколебимо уверены в чем-то – оба, каждый из них, и у Гарри тоже была одна мысль, в правильности которой он мог бы сейчас поклясться.

А именно – кристалл в руке Симуса настроен не на Малфоя.

Не Драко. Кто угодно из них – но не Драко, это же глупость – так рисковать, нападая на воздушного мага, когда ближайший к кристаллу воздушный маг – это ты сам.

Не Драко – потому что его Симус вряд ли мечтает увидеть беспомощным овощем. Он дважды пытался – и не успевал убить его, дважды Малфоя выдергивали у него из рук – и, уж если Финниган и хотел бы закончить начатое и добить, наконец, собрата по клану, то – не с помощью абстрактных стихийных сил.

Таких врагов, как Драко, убивают только своими руками. По возможности, наслаждаясь процессом.

Гарри почувствовал это столь явственно, будто услышал мысли сидящего перед ним Симуса – что, впрочем, конечно же, было неправдой. В голове Финнигана ревел шторм, ураган, там не было ни одного четкого ощущения, никакой направленности, ничего – там был хаос. Как он вообще умудрялся продолжать произносить связные фразы с такой бурей в мозгах – Гарри не понимал. Он понимал только, что совершенно, абсолютно не хочет, попробовав один раз, больше даже пытаться залезть туда, в сознание безумного однокашника.

Боль чужого сумасшествия почти вышибала собственную способность мыслить. Она почти превозмогала другую боль – в висках и затылке, от попыток Драко и Панси докричаться до никчемного Поттера, способного сейчас только сидеть и тянуть драгоценные, ускользающие секунды. Их вопли бились в ушах, и Гарри казалось, что еще пара секунд – и его мозг закипит.

Сволочь напротив ухмылялась, бессовестно глядя в глаза. Знает, скотина, что предлагает, с прорвавшейся злостью подумал вдруг Гарри. Знает, что значит – терять одного из своих… любого… они же все – как…

Следующая мысль, нежданно прорвавшаяся вперед, как хороший, с размаху, удар под дых, заставила на миг задохнуться и стиснуть зубы.

Он знает – потому что и Джинни, и Сюзан мертвы. Их убил Гарри Поттер.

Я.

Он имеет право позволить себе предлагать мне подобный выбор – и смотреть при этом в глаза, не стесняясь и не пряча свои действия за правильными причинами. Я заставил его познакомиться с потерей воспитанниц, с потерей всего, что у него было – кроме птенцов, у нас никогда ничего и нет – и теперь он пришел рассчитаться, дать мне шанс сравнять счет. Заплатить ту же цену.

Не Драко. Но кто?..

«Не ты!» – ворвался внезапно в сознание отчаянный вопль Малфоя. – «Не ты, ублюдок!!!»

«Не она!» – почти одновременно с ним рявкнула Панси. – «Ее он и так убьет запросто!!!»

И Гарри понял, что они услышали – и его, и друг друга – только сейчас. В эту самую секунду, когда почему-то их смог услышать и он, отчаяние Драко сменилось ледяным мраком холодного ужаса. Сразу – как только стало понятно, кто станет жертвой кристалла.

Не дернуться, не посмотреть на Панси сразу же, не позволить себе даже чуть-чуть скользнуть взглядом вбок – вот что было самым страшным. Гарри задумчиво закусил губу, продолжая буравить глазами зло усмехающегося Симуса, продолжая ровно дышать – и не слыша, изо всех сил не слыша то холодного и четкого, то срывающегося женского шепота:

«Вы успеете, Гарри, давай… Не бойся, вам же все равно не… Гарри, не смей… гриффиндорец чертов, гоблин бы тебя побрал… Гарри!.. Ты же всех подставляешь, ублюдок!.. Он, кроме меня, никого не успеет…если вы с Драко… Ты слышишь меня?.. Гарри!..»

Нет, нет, как заведенный, заклинанием повторял он, впившись взглядом в лицо Финнигана. Только не ты. Только не ты, глупая… Не сейчас, когда я, наконец, понял тебя, смог пробиться – к тебе. Не после всего, что было – как ты можешь так говорить? Ты нужна мне.

Только не ты, Панси. Черт… только не Драко. Только не Луна…

Ох, Мерлин, помоги мне – никто из вас! Никогда.

Мы придумаем что-нибудь – прямо сейчас.

Только, пожалуйста, ради всех святых – не дергайся, Панси, не дергайтесь ОБА. Пожалуйста…

Грохот с силой отшвыриваемого ногой стула чуть не заставил его подскочить. Симус, мгновенно извернувшись, умудрился одновременно и растечься в улыбке, и, цепко сжимая в ладони кристалл, открыть рот, выдохнув первые звуки призыва.

Он не сомневался, что успеет – даже прыгни на него Гарри рывком, произнести два слова из двух слогов каждое – слишком быстро, чтобы хоть сколько-нибудь волноваться.

Злость затопила, взметнувшись фонтаном, такая всепоглощающая и яростная, что потемнело в глазах – злость на Панси, на Финнигана, на самого себя. Гарри вскочил, рванулся вперед, не думая, машинальным, рефлекторно отточенным жестом дергая из заднего кармана брюк палочку и уже на взмахе превращая ее в шпагу, изо всех сил стараясь не смотреть влево, где сделала шаг в их сторону побледневшая, сжавшая губы Панси. Не смотреть, чтобы не видеть, что будет, когда он – не успеет.

Пространство перед глазами вдруг смазалось, дернулось серым дымом – и Финниган глухо охнул, падая на спину и сшибая кресло, сметенный вихрем, который почти мгновенно замедлился и превратился в лежащего на распластанном Симусе Драко. Лицо Финнигана заливала кровь, и Малфой размахнулся для следующего удара – в челюсть, перебивая слова, не давая договорить.

Инерция вынесла Гарри вперед, заставив перескочить через столик, и опускающаяся на излете шпага теперь никак не попадала по нужному месту – в запястье, но это, пожалуй, уже и не было важно. Удар пришелся ровнехонько по открытой, будто подставленной шее Финнигана.

Вот только ни привычного шипения, ни запаха паленой кожи за ним не последовало.

Вместо них была боль отдачи в руке, и серая вспышка, на миг затуманившая взгляд, заставившая Симуса дернуться – и стряхнуть с себя Драко. Почти выпрямившийся Малфой покачнулся вправо, падая на Гарри и отталкивая его собой в сторону – левая рука вцепилась в рубашку Финнигана, и ее отчетливый треск раздался одновременно со звонким, оглушительным звоном разбивающегося стекла.

Рядом с Симусом стояла Панси, с силой впечатывая осколки кристалла каблуком в пол.

И, как подозревал Гарри, частично – вперемешку с осколками костей сжимавших его доселе пальцев.

Финниган сжал зубы – и грохот ломающихся решеток на окнах, и треск бьющихся стекол, одновременно рванувших изнутри, будто в комнате враз подскочило давление, был последним отчетливым звуком, который услышал Гарри перед тем, как оглохнуть от навалившейся тишины.

Через мгновение он, тяжело дыша, тупо пялился на пустой пол между собой и Панси – смазанный грязно-серый вихрь, которым Симус метнулся в окно, он едва успел разглядеть.

Как и второй, последовавший за первым спустя всего доли секунды.

Разъяренный Малфой был способен передвигаться с бешеной скоростью – и сейчас Гарри проклинал его и за это, и за то, что Драко рванул в неизвестность за чокнутым Финниганом, а заодно – и себя, за то, что не успел удержать его.

А еще – за то, что от всей своей странной души надеялся – Симус сможет оторваться.

И Драко вернется.

Глава 21. Взросление (часть 2).

Тишина навалилась давящей тяжестью.

Гарри стоял, покачиваясь от отпускающего напряжения и машинально вцепившись онемевшими пальцами в ножку упавшего кресла. Руки дрожали, в висках бухало, будто кто-то тупыми молотами с размаху стучал по бездумной, звеняще больной голове.

– Надо же… – глухо и как-то потерянно пробормотала Панси. – Я так могу?..

Она тупо таращилась на окровавленные осколки стекла, разбросанные по полу, ошеломленно разглядывала каблук, которым только что раскрошила заодно и ладонь Финнигана.

Гарри поднял глаза.

Я просил тебя не шевелиться, обрывками проносилось в его голове. Я просил тебя верить мне, верить, что ты нужна мне. Я просил тебя – тебя, слизеринку! – не лезть грудью на этого психа! Как ты могла поступить так со мной? Осмелиться бросить нас – и решать за нас, что нам нужно и без чего мы смогли бы, подумав и взвесив все, обойтись?!

– Как ты могла?!.. – задыхаясь, выкрикнул он.

Рука, размахнувшись, с силой впечаталась в девичью скулу тяжелой пощечиной. Панси охнула, пряча лицо в ладонях – и застыла. Лихорадочно горящий взгляд Гарри скользил по ней, выхватывая худые дрожащие плечи, пальчики с аккуратно наманикюренными ногтями, стриженый ежик волос… Ее почти не сдерживаемое уже желание разрыдаться, забившись в истерике, и горечь, и боль, и толчками расходящийся по телу испуг – за себя, за них всех, и тоскливую, по-детски несчастную, побитую обреченность.

Гарри и сам не понял, как и когда он рванулся к ней, прижимая к себе, как зарылся лицом в шею, вдыхая горьковатый запах ее духов. Как обнаружил, что она всхлипывает – надрывно и тонко, оседая в его руках, почему обнимает его – что есть сил, вжимаясь в него худеньким телом. Как заскользили, дрожа от предательского облегчения, ладони по чуть угловатым плечам, и губы забормотали – маленькая моя, глупая, испугалась, ну что ты… Я не оставлю тебя, только не тебя, Панси, дурочка моя, никогда больше так не делай, думать даже не смей, слышишь меня? Все кончилось, девочка, все будет хорошо, успокойся только, Мерлина ради… ох, черт, и прости меня…

Девушка замотала головой – отчаянно и яростно, не выпуская Поттера из объятий.

– Зачем ты так… – глухо выдохнула она. – Все же… получилось… Мы справились…

– Никогда больше так не делай! – снова чувствуя, как подступает к горлу горячая, темная злость, прошипел Гарри, чуть отстраняясь.

Низко опущенная голова Панси, ее светлая макушка – и волны обиженного, непрошибаемо каменного упрямства. Гарри вздернул пальцами ее подбородок.

Она плакала – молча, беззвучно. Но не отводила глаз.

– Ты – моя семья, Панси, – медленно произнес он. – Здесь не может быть… тех, кто дорог чуть больше или чуть меньше. И это – не просто ответственность… ты нужна мне. Вы все нужны, Панси, ты оскорбляешь меня, думая, что я выторгую жизнь Луны или Малфоя, отдав кому-то твою! Неужели ты этого не чувствуешь? До сих пор? Все еще думаешь, что ты – лишняя?

Губы девушки дрогнули – и вот теперь она, наконец, разрыдалась окончательно, в полный голос, уткнувшись носом в его плечо, вцепившись в пахнущую мужским телом рубашку и заливая ее слезами. И сильные руки, мгновенно обвившиеся вокруг ее спины, сейчас были всем, целым миром, за который не жалко было и умереть…

Точнее, не так – миром, в котором хотелось жить.

– Жить – это правильно, Панси, – выдохнув, одними губами улыбнулся Гарри, не выпуская вздрогнувшую девушку из объятий и целуя ее в висок. – Ты громко думаешь, извини…

Панси истерически фыркнула, все еще всхлипывая, и отстранилась, глядя куда-то вниз.

– Больно, – задумчиво пожаловалась она. – Пятку отбила, что ли…

Гарри поймал себя на дурацком, отчаянно несвоевременном желании расхохотаться. У нас просто истерика, мрачно подумал он, стискивая зубы. У нас обоих. Я сойду с ума, если подумаю сейчас о Драко. О том, что с ним.

– У меня никогда не было знакомых земных магов, – устало проговорил он вслух, слегка встряхивая девушку за плечи. – Но, по логике, если Малфой может летать, когда ему сильно приспичит, а я – испепелять, почему бы тебе не уметь давить всмятку предметы?

– Финниган – не предмет, – машинально откликнулась Панси. – И потом, я всего лишь раздробила ему пару пальцев. Или всю ладонь, не помню. Какая разница.

Они смотрели друг на друга во все глаза – друг в друга, и было неважно, что она говорит сейчас. Что они оба сейчас говорят. Все самое главное Гарри сказал ей, отказавшись пожертвовать ею ради спасения Луны и Драко. И всем самым важным она ответила, решившись пожертвовать собой ради них всех – сама.

– Разница в том, сможет ли он сейчас держать правой рукой палочку… – с тоской выдохнул Гарри сквозь зубы.

Панси чуть нахмурилась и слегка сжала губы, неуловимо превращаясь в ту самую холодную и рассудительную девицу, которую Гарри так часто в течение последних недель хотел придушить, как только она начинала излагать свои доводы – потому что места для чувств в них чаще всего попросту не предусматривалось. И то, что в ее глазах сейчас стояли невысохшие слезы, веки опухли, а на левой щеке все еще алел след пощечины, странным образом ничего не меняло.

– Гарри, если бы Финниган смог оторваться, Драко давно бы вернулся, – сказала девушка, пристально глядя на Поттера. – Им долететь до антиаппарационного барьера – дело пяти секунд. Скорее всего, они уже далеко отсюда.

Не согласиться не получалось – возможно, потому, что она, как в большинстве случаев, снова была права. Но и соглашаться с ней не было ни малейшего желания.

– Я должен пойти за ним, – глухо пробормотал Гарри.

– Кому ты это вдруг должен? – невыразительно поинтересовалась Панси. – И куда ты пойдешь? Они могут быть где угодно.

Он молчал – и что-то в его глазах подсказывало ей, что он пойдет все равно. Пусть даже и в никуда, просто положившись на случай.

Поморщившись, Панси слабо махнула рукой, сдаваясь, и шагнула к настенному шкафу, снимая с полки связующий амулет. Одно движение палочкой – и он вытянулся вверх, превратившись в высокую, почти в полтора фута, четырехгранную пирамиду.

– Что ты его уродуешь? – не выдержал Гарри.

– Мне так удобнее, – огрызнулась девушка. – Потом опять в бесформенную дрянь превратишь… если захочешь.

Кажется, перепалки со слизеринцами себя не изживут никогда, мрачно подумал Поттер, глядя, как она ставит амулет на столик и, повернув к себе матовой серой гранью, прикладывает ладонь к основанию. Грань тут же зашевелилась под пальцами, ровный серый фон заколыхался витками и нечеткими спиралями вихря – будто Панси держала в руке кусочек наполненного туманом пространства.

– Жив он, – спокойно констатировала она, судя по всему, окончательно взяв себя в руки. – И, похоже, взбешен.

Естественный в данной ситуации жест, которым она уверенно вытерла со щек тыльной стороной ладони остатки слез, выглядел почему-то до нелепости неуместно.

– Без тебя знаю, что жив, – буркнул Гарри, лихорадочно шаря взглядом по полкам. – Умер бы – ты бы тоже тут уже не стояла…

Нужный предмет, наконец, бросился в глаза. Гарри схватил его – это оказался высокий бокал для вина – и, взяв за основание, с размаху врезал им по кирпичной кладке камина. В руках осталась ножка – тонкий, цельный кусок прозрачного хрусталя.

Присев перед камином на корточки, Гарри, не долго думая, сжал осколок стекла в кулаке и, не обращая внимания на впившиеся до крови в кожу острые края, сунул руку в огонь.

– Карту тащи, – ровным голосом попросил он. – Лучше – всего мира, а не Британии. Бегом! – рявкнул он, не оборачиваясь.

Панси, вздрогнув от окрика, отняла ладонь от почти бесполезного сейчас амулета и быстрым шагом выбежала из комнаты, бросив полный горечи взгляд на все еще бесчувственную Луну. Когда Гарри начинал так орать, лучше всего, действительно, было бегать – и быстро – куда он велит, а не спорить или, упаси Мерлин, пытаться его успокаивать. Уж в этом она успела убедиться давным-давно…

* * *

Капли косого дождя хлестнули по щекам с такой силой, словно Драко в одно мгновение перенесся из Хогвартса в эпицентр бури.

Будто неведомая сила обрушилась ему на плечи, сдавила грудь и вышибла все сомнения и страхи, оставив только бурлящую, но холодную решимость, как только у зажатого в поднятом кулаке Финнигана куске хрусталя появилось имя – Панси. Та самая сила, что сдернула Драко с подоконника, что заставила рвануться за Симусом следом, в окно – она впилась в него тысячами уколов, вцепилась намертво – в горло, в глаза, в самый мозг, вынуждая продолжать двигаться и сужая весь мир до треснувшей ткани рубашки Финнигана, которую Драко не выпустил бы ни за что на свете.

Он не помнил, как они оказались над квиддичным полем – да и его-то заметил лишь потому, что здесь Симус вдруг резко сбавил скорость и попытался, обернувшись, стряхнуть с себя цепкие пальцы. Драко не видел его лица, только отчаянно отбивающуюся руку – почему-то одну, левую – и пронзительную зелень травы под ними.

В движении мир превратился в мельтешащую мешанину красок, и единственным ориентиром оставалась фигура Симуса – неподвижное размытое пятно на фоне нечетких ярких полос вокруг. Всего несколько мгновений – и Финниган, вновь дернувшись, попытался камнем уйти вниз, едва не оставив клок рубашки в руке Малфоя. Не уйдешь, сволочь! – мрачно выкрикнуло что-то внутри Драко, вынуждая до хруста сжать зубы и устремиться следом.

Хлопок аппарации Драко не удивил – он ожидал услышать его, лишь только они пересекут границу с Хогсмитом. Удивило то, что в руке Симуса не было палочки, ни в одной – потому что левой он вновь пытался оттолкнуть Драко, а правую теперь держал, крепко прижав к груди. И ниже запястья она представляла собой окровавленную лепешку с торчащими наружу мелкими пугающе белыми обломками костей.

Яркая зелень исчезла. Привычно тошнотворное ощущение от перемещения на секунду передавило горло, Драко судорожно вдохнул – и остолбенел, от неожиданности разжимая, наконец, пальцы. Финниган, задыхаясь, по инерции неуклюже повалился на спину.

Малфой машинально взмахнул палочкой, выставляя сферу. Одновременно с этим распростертый на полу Симус бросил на него быстрый колючий взгляд – и исчез с очередным негромким хлопком. Что, впрочем, оставило Драко равнодушным – он знал, что успел первым. Что за радиус сотни футов гриффиндорцу теперь не вырваться – ни пешком, ни по воздуху, ни с помощью магии.

Лихорадочный, изумленный взгляд напряженно вглядывался в каменные стены, в полумрак, едва разгоняемый неровным пламенем факелов. Тяжелые, нависающие над самой головой своды черного, будто отполированного камня. Едва различимый, на грани слышимости стук капель, духота и влажность – и темнота, пожирающая жалкие клочки света.

Мрачные своды каменного коридора тянулись вправо и влево – левый проход заканчивался тупиком, правый – глухим поворотом. Драко перевел дыхание, крепче сжимая палочку – пусть она, скорее всего, и бесполезна в разборках с рехнувшимся магом. Как действует стихийная шпага, он уже видел, а бить заклятьями в того, кто докатился до беспалочковой магии, по его убеждению, граничило с глупостью – уровень щита должен был соответствовать уровню владения магией. А, значит, скорее всего, Финнигана не возьмет сейчас ни одно боевое заклинание. Он практически неуязвим – как были неуязвимы прошлым летом они с Гарри.

От давящей тяжести стен хотелось выть. Драко меньше всего ожидал оказаться в подобном месте – хотя теперь понимал, что оно было буквально пропитано духом Симуса. Духом того, кто жил здесь долгие недели, а то и месяцы.

От камня веяло неизбывной, какой-то звериной тоской, глухим отчаянием болезненного одиночества, безысходностью бесконечных бессонных ночей, наполненных задыхающимся криком в пустоту. И жаждой – пугающей, всепоглощающей жаждой, нечеловеческим, диким голодом – по тому, кто вдохнул бы сюда жизнь. По тому, кого никогда здесь не будет.