Текст книги "По другую сторону надежды (СИ)"

Автор книги: Friyana

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 52 страниц)

Поводов для беспокойства хватало – но они проходили будто бы отдельно, дальним, едва ощутимым фоном, не взбалтывая и не тревожа атмосферу существования. «Ты должен верить», – говорили глаза Панси, когда Драко вдруг ловил на себе их взгляд. «Я же верю», – говорила безмятежная улыбка Луны. «Мы все сделали правильно», – убеждали Малфоя они обе, не говоря ни слова, и Драко был признателен им – и за тишину, и за поддержку. Обеим.

За легкий смех по утрам, за тепло переплетающихся ночью рук, за то, что Гарри перестал пропадать в коридорах Хогвартса, все чаще предпочитая коротать вечера на подоконнике спальни, под скрип перьев Луны, треск огня в камине, перед которым Драко читал, вытянув ноги, и шорох бесконечных пергаментных свитков в руках Панси. Мы больше не мешаем ему – понял однажды Малфой, глядя на Поттера, который, хмурясь и покусывая губы, о чем-то напряженно думал, машинально водя пальцем по запотевшему стеклу. А он больше не мешает нам. Не то чтобы совсем, нет – но теперь мы хотя бы пытаемся научиться существовать вместе. Рядом – не только во время отдыха.

И все же в груди что-то екнуло, когда однажды ночью Панси, вернувшись из гриффиндорской башни, размашисто хлопнула об стол пачкой листков и развалилась на стуле, закинув руки за голову.

– Что – все?.. – неуверенным шепотом спросила тут же проснувшаяся Лавгуд. – Вы закончили?

Панси молча кивнула, не оборачиваясь – и Малфой поймал себя на совершенно постыдном, трусливом желании забраться с головой под одеяло и не высовываться в ближайшую тысячу лет, а еще лучше – остановить время и не видеть, что оно принесет им. Всем четверым. В последнее время все было слишком хорошо, чтобы никогда не закончиться.

Но проходили дни – и ничего не случалось. Драко почти успел привыкнуть к мысли, что, возможно, гроза пройдет стороной – снова, что их план и не был обязан сработать с первого раза, что это и к лучшему – если у них будет еще хотя бы несколько таких вот вечеров, как вчера, как сегодня, как сейчас, когда все хорошо, и все дома, и Гарри даже разговорился, пытаясь доказать Панси, что мозги – вовсе не самое главное, и уж точно – не единственное, что должно быть у женщины, и при этом с ней не поссориться. Та хмыкала и отмахивалась, а потом опустила голову и зарылась лицом в локоны сидящей перед ней на полу Луны, запустила руки в ее распущенные волосы, вдыхая их запах и прикрыв глаза. Лавгуд только улыбнулась, запрокидывая голову.

– Не переживай, – вздохнула она, глядя снизу вверх в глаза Паркинсон. – И поверь эмпату – Гарри просто комплексует перед силой чужой логики, он же у нас – взрывной эмоционал, куда ему просто так пережить, что кто-то может то, что ему не дано от природы…

Поттер возмущенно выдохнул – и в этот момент в дверь осторожно постучали.

– Войдите! – крикнула Панси прежде, чем Драко успел обшарить пространство и убедиться в личности вечернего визитера.

Дверь распахнулась тут же. От эмоций сияющей Минервы МакГонагалл мгновенно захотелось зажмуриться и отгородиться.

– Добрый вечер, – сдержанно поздоровалась она, оглядывая их лица. – Извините, что так поздно… Мистер Поттер… Гарри, я…

От нее так несло совершенно девчачьей радостью – и облегчением, и какой-то подспудной гордостью – что Драко оцепенел. Это оно, повторял он себе, вцепившись в подлокотники кресла и не сводя с нее взгляда. Это оно. Уже. О, черт. Мерлин, помоги нам всем… пожалуйста…

– Что-то случилось? – напряженно осведомился Гарри.

– Я… – профессор замялась и поправила очки, нервно сминая в пальцах свернутый в трубочку пергамент. – Я просто хотела сказать… спасибо, мистер Поттер.

Гарри медленно встал. Он еще ничего не понимал – да это было и не нужно, глава Ордена Феникса не нуждалась в том, чтобы ее понимали. Она пришла заткнуть рот своей совести – кажется, так это выглядит у людей, когда они чувствуют вину за собственную гордыню и поспешность выводов, а в итоге благодарят за то, что их лучшие ожидания не были обмануты. Она скажет это, даже если Поттер не поймет ни единого слова.

– За что? – настороженно спросил Гарри.

Минерва улыбнулась и, замешкавшись, просто протянула ему пергамент.

– За то, что вы – человек, – с гордостью сообщила она.

Гарри оскорбленно моргнул, машинально сжимая в пальцах основательно помятый лист. МакГонагалл, смутившись, еще раз извинилась за поздний визит и, наконец, вышла, тихонько прикрыв за собой дверь.

– Сдается мне, это был комплимент, – насмешливо фыркнула Панси. – Гарри, да не напрягайся ты так – она же честно думает, что сказала тебе что-то приятное.

– Ну, что ты застыл? – мягко улыбнулась Луна. – Иди сюда, я хочу на тебя посмотреть, когда ты это увидишь.

Драко молчал.

– Это – это что? – нервно усмехнулся Поттер, опуская глаза на потрепанный свиток.

– Я же обещала, что ты прочтешь, когда все будет готово, – безмятежно пожала плечами Лавгуд. – Давай, наслаждайся. Мы все хорошо поработали, этим стоит гордиться.

Гарри медленно развернул пергамент. Оказалось, что в свитке было несколько вложенных друг в друга листков – и первым, что ему бросилось в глаза, была колдография в самом верху страницы. Его собственная. Портрет хмурился, покусывал губы и увлеченно и зло что-то доказывал невидимому собеседнику.

Не стоило даже напрягаться, чтобы вспомнить – это был один из их с Джеральдом споров. И только из мыслива Уоткинса можно было сделать снимок, подобный этому – если, конечно, маг не прятал фотоаппарат между ресниц, сидя за одним столом с Гарри Поттером.

Строчки запрыгали перед глазами.

«…Ситуация окончательно под контролем…»

«…Если Министерство Магии не в состоянии взять на себя ответственность, это еще не означает…»

«…По достоверным данным, Ипсвич действительно стал первым городом, почти три четверти населения которого не пострадали при нападении – а, значит…»

Гарри закрыл глаза и опустил пергамент. Казалось, он даже перестал дышать, вцепившись в спинку подвернувшегося под руку кресла – Драко будто всей кожей ощущал, как бешено колотится его сердце.

– Там половина – пропагандистская шелуха, – негромко сказала Панси, выпрямляясь и внимательно наблюдая за его реакцией. – Газетка все же на людей рассчитывалась, а не на таких, как мы.

Поттер сжал губы и кивнул – быстро и коротко, пальцы нервным движением привычно зарылись в непослушные пряди, запутались в них, взъерошив еще сильнее.

– Просто дочитай, – чуть слышно попросил Драко.

В распахнувшихся глазах Гарри мелькнул испуг. Он уже понял, догадался Малфой. Он никогда не был глупым, он понял – и мы все еще живы, все трое.

Отчаяние сменилось горькой усмешкой – Поттер услышал и настороженность Панси, и страх, бьющийся под напускной уверенностью Луны, и покорное, раздавленное отчаяние Малфоя.

И снова опустил глаза.

«…Вмешавшиеся в расстановку сил стихийные маги не сделали ничего, что не могли бы сделать авроры, получи они, наконец, приказ действовать. Но маги тем и отличаются от людей, что способны брать на себя ответственность – они не нуждаются в приказах, им достаточно видеть, что ситуация давно вышла из-под контроля Министерских чиновников, если вообще когда-нибудь находилась под ним.

Девятнадцатого июля, в 9.45 утра, почти тридцать магов, проживающих в Шотландской резервации, аппарировали в пригороды Ипсвича и рассеялись по его районам. В 9.55 жители услышали страшный визг – на город обрушились полчища баньши. Звук длился примерно от шести до восьми секунд – именно столько понадобилось магам, чтобы установить блокировку и набросить на окружающее каждого из них пространство оглушающее заклятье. Таким образом, практически весь город оказался покрыт защитными чарами, не требующими никакой специальной подготовки и наличия возможностей, превышающих уровень среднего волшебника. В 9.58 атакующие существа исчезли, и нападение закончилось. Несколько тысяч погибших из числа людей, попавших под звуковую волну в первые секунды атаки, не идут ни в какое сравнение с полностью стертыми с лица земли Плимутом и Лемингтоном или разрушенными до основания Мансфилдом, Ноттингемоми и Брайтоном.

Напоминаем вам, что по свидетельствам жителей Ипсвича, а также – по словам единственного уцелевшего очевидца нападения на Вустер, антиаппарационного барьера вокруг центров атаки НЕ СУЩЕСТВУЕТ. Если вы услышите или почувствуете что-либо странное – немедленно аппарируйте за город. Тратить время на выяснение происходящего бессмысленно – нападения всегда происходят и заканчиваются в считанные минуты, и исчезнуть из центра атаки – это шанс на спасение для каждого.

Тот, кто стоит за дерзкими и бесчеловечными разрушениями, пользуется Ритуалом Призыва Низших Сущностей, имеющим жесткие и четкие ограничения по времени и месту его проведения. Анализируя всю череду происшествий, стихийные маги смогли вычислить Ритуал, и теперь мы можем предоставить вам список городов, в которых – и только в указанное время – можно ожидать следующих нападений. Это:

Ньюарк – 22 июля в 18.43

Эйлсбери – 24 июля в 20.06

Ладлоу – 25 июля в 21.17

Оксфорд – 27 июля в 00.58

Норидж – 28 июля в 02.12

Рединг – 30 июля в 04.35

Лестер – 31 июля в 05.21

Если вы проживаете в одном из этих населенных пунктов – удалитесь как можно дальше от дома хотя бы за несколько минут до указанного времени. Мы не знаем, какие именно из этих городов подвергнутся нападениям, мы можем лишь утверждать, что атаки возможны именно тогда и там…»

В тишине гриффиндорской спальни Гермиона Грэйнджер неодобрительно хмыкнула, покосившись на груду книг на столе, так и не убранных после долгих вечерних бдений на пару с Панси в попытках вычислить координаты мест следующих нападений, и тряхнула газетой, поворачивая ее ближе к свету. Зрение хоть и восстановилось, но глаза все еще уставали слишком быстро, чтобы так долго читать.

К тому же, читать ей сейчас приходилось много. Очень много.

«…Информация о подробностях Ритуала открыта, и достоверно известно, что, несмотря на его стихийную природу, им может пользоваться и человек. Представитель стихийных магов сообщил нам, что у них есть четкий план, который позволит вычислить и обезвредить его.

– Мы действуем не наобум, – сказал он. – Маг, который руководит нами, неоднократно доказал, что он никогда не отступается от своих целей и умеет побеждать, каким бы ужасающим ни казался противник. Гарри Поттер уже одержал верх над считавшимся неуязвимым Темным Лордом, десятилетиями державшим в страхе Магическую Британию, а теперь взялся координировать наши действия. Операция в Ипсвиче – только первый шаг в войне, которую мы, маги, под его руководством объявляем тому, кто осмелился бросить вызов миру людей.

По нашим сведениям, сам Гарри Поттер по-прежнему скрывается от Магического правительства, преследующего его в попытках уничтожения. Неоднократные покушения на его жизнь со стороны авроров, а также непричастных, на первый взгляд, к силовым структурам лиц, вынуждают его оставаться в тени – что, впрочем, совершенно не мешает ему вмешиваться в политическую ситуацию, даже имея прямой запрет на подобные действия, как только становится ясно, что самостоятельно разрешить ее правительство не способно…»

Северус Снейп, сидя на веранде перед своим домиком, поперхнулся чаем и с размаху хлопнул об стол чашкой, давясь лающим истерическим смехом.

– Это не я сочинял! – быстро проговорил Джеральд, на всякий случай вжимаясь в спинку стула. – Луна сказала, что у нее больше опыта, и ей лучше знать, как людям правильно мозги полоскать…

– Да не оправдывайтесь вы, Уоткинс, – простонал Снейп, пряча лицо в ладони. – Вам иронию мисс Лавгуд все равно не понять. Прямой запрет! Поттеру! На вмешательство в политическую ситуацию!

– А ему как-то можно хоть что-нибудь запретить? – подумав, осторожно поинтересовался Джеральд.

Северус приподнял голову и, тяжело вздохнув, уставился на него, выразительно изогнув бровь.

«…Мы располагаем неопровержимыми доказательствами того, что Министерству Магии абсолютно точно известна вся та информация, из которой исходил мистер Поттер, планируя действия стихийных магов. Тот факт, что она до сих пор не была обнародована, и не был предпринят ни один шаг, направленный на обеспечение безопасности населения Магической Англии, говорит только о попытке правительства избежать ответственности за происходящее.

И это заявление не голословно – находящимися в эшелоне власти волшебниками было совершено немало ошибок, приведших в результате к появлению очередного маньяка (см. стр. 3). Мнение стихийных магов по этому поводу однозначно:

– Нас объявили нелюдями и загнали в клетки – но никто не может приказать нам сидеть, сложа руки, и смотреть, как гибнет породивший нас мир. Гарри Поттер, переживший за последние месяцы не одно покушение и множество нелепых обвинений, не должен больше волшебникам ничего – но и его никто не может заставить идти против собственной совести. Он объединил нас, он дал нам силы и надежду, он воодушевил нас – и мы знаем, что сможем выполнить то, что считаем нужным.

По их словам, больше ни один человек никогда не проникнет в резервацию магов – они сделали все, чтобы вцепившаяся во власть верхушка не смогла помешать им, дабы сохранить остатки своего авторитета. Мир людей чужд и неинтересен стихийным магам – но они утверждают, что будут и дальше вмешиваться в его дела, если Волшебное Сообщество снова продемонстрирует свою неспособность самостоятельно заботиться о безопасности доверившихся им людей.

Подробнее о Гарри Поттере – прирожденном харизматичном лидере, сумевшем своими решительными и активными действиями объединить и направить изгнанных из Магического Мира и запертых на его задворках – в резервации – магов, читайте на стр. 4…»

Глава 19. Дорога к миру.

Ветер пронизывал до костей – налетал жесткими порывами, вгрызался, будто пытаясь содрать рубашку, вырвав с мясом все пуговицы. Гарри сидел, поджав ноги, на парапете башни Астрономии и, прислонившись спиной к стене, вглядывался в хмурое небо невидящим взглядом. Он вспоминал…

– Нелогично, – обронил Гарри, опуская газету и глядя куда-то поверх головы Луны.

Слова, будто тяжелые, мутные капли, падали сами собой – не нужно было даже пытаться формулировать фразы.

– В каком месте? – осторожно уточнила Панси.

– Вам следовало бы дождаться конца войны. Позволить мне продолжать думать, что все только планируется. Что Джеральду нравится этот ментальный онанизм – прикидывать, что можно было бы сделать, если бы они и впрямь начали что-то делать. Искать дырки в моих планах и заставлять меня продумывать каждую мелочь. Вытрясать из моих мозгов все, что в них застоялось…

– Гарри… – жалобно пискнула Луна.

Поттер перевел на нее застывший, опустошенный взгляд.

– Зачем вы допустили, чтобы я это увидел? – медленно, с горькой усмешкой проговорил он. – Я что… плохо соображал, пока оставался в своих иллюзиях?

Они молчали – каждый по-своему. Сочувственно, понимающе, удивленно. С болью, смирением или надеждой. Подбирая слова – или просто пережидая паузу.

Какие они разные у меня все-таки, невпопад вдруг подумалось Гарри. С ума сойти… Какие мы все…

– Вы… – голос все же сорвался, но надо было закончить, сказать – они заслужили право услышать это. Все трое. – Вы… молодцы. Правда…

Испуганно-недоверчивые переглядки – Луна и Драко. Разумеется – Панси же никогда не сомневается, ни в чем. Ей и так все понятно. Умница моя… точнее – наша…

Гарри нервно выдохнул и попытался улыбнуться. Получилось скверно. И тогда он просто развернулся и быстро вышел, очень стараясь не оглянуться.

Очередной порыв ветра чуть не снес его с парапета. Или уж лучше бы снес, мрачно подумал Гарри, машинально хватаясь за поребрик. К чертовой матери отсюда… из мира этого чокнутого, на всю голову больного… ничего ведь ему не поможет… Ничего и никогда… Не Финниган, не Риддл – так какой-то другой монстр объявится. Всегда все получают по заслугам – даже люди, хоть и не понимают они этого совершенно, так что – нечему удивляться, всегда будет какой-нибудь Риддл. Или какой-нибудь Финниган. Или какой-нибудь Поттер… какая им разница, людям, кого бояться? Они ведь даже одно от другого не отличают, для них все, что не серость – все черного цвета, или, что еще хуже, сперва белого – а потом, как только функция закончилась, так сразу опять – в черный… А поводов не будет – так сочинят и перекрасят, маляры хреновы, творцы приукрашиваний, гении коррекции оттенков…

О-о-ох, ну и замутили мы кашу… – вздохнул он, обессиленно запрокидывая голову и с тоской кусая губы. Ведь перебьют же. К Мерлиновой маме, хоть всех, хоть поодиночке – и ни мы никакими магами не прикроемся, ни они – нами… Вот и допрятался сам от себя… – губы дрогнули в усмешке, но она все равно вышла какой-то грустной и жалкой.

Все хотелось оттянуть, потерпеть, переждать… не связываться. Вдруг само пройдет, да? Вдруг и без нас разберутся… трус гриффиндорский… зря Шляпу не слушал – в Слизерине тебе было бы самое место. Сидеть и за шкурку трястись – и свою, и Малфоя, и девочек – и самого себя обманывать, да поводы сочинять, почему на этот раз ты никому ничего не должен…

И так бы и сидел до сих пор, если бы, опять же, не девочки. Поспорить, что ли, на галлеон с кем-нибудь? – наверняка ведь идея Панси принадлежала. Все сама провернула – и Малфою на хвост упала, чтобы в резервацию попасть, и Джеральда нашла и к нам заманила… и Луну на возвращение к журналистике воодушевила… Памятник ей, что ли, поставить? За смелость… За то, что не побоялась дразнить психопата Поттера, безбашенного убийцу Темных Лордов… да и других научила, что лучше между очков правдой бить, чем сидеть и от страха трястись, пока твоя совесть предсмертные крики выплевывает…

Дверь тихонько скрипнула, и Гарри от неожиданности вздрогнул – так, что на мгновение потерял равновесие, рывком оборачиваясь ко входу. Задумался, надо же! Ведь знал же, что кто-то из них придет, рано или поздно. Не голос холодного разума – эта наверняка осталась в теплой спальне, и фырчит там себе под нос, как глупо таскаться по лестницам и уговаривать гриффиндорцев, которым приспичило впасть в праведное отчаяние. А вот голос всепрощающей любви вполне мог и притащиться. С нее бы сталось.

Тень заколебалась, и на площадку, поеживаясь от холода, шагнул Драко. Гарри моргнул – и, чувствуя, как медленно отпускает накатившее напряжение, снова прислонился к стене. Не угадал, буркнул он сам себе, окидывая Малфоя взглядом – и ловя себя на предательском желании улыбнуться от уха до уха. Может быть, именно потому, что пришел – Драко?..

Голос понимания. Понимания – всегда.

Малфой подошел ближе и остановился, глядя на него своими бездонными, как клубящаяся пропасть, глазами. Гарри поймал себя на полузабытом ощущении, что, будь на его месте человек – обязательно начал бы с бессмысленных вопросов или констатаций очевидных фактов. Вроде: «Ты не сердишься?» или: «Здесь холодно». Драко не был человеком. И слава Мерлину…

– А я думал, это Луна идет… – прошептал Поттер. – Теперь же она у вас – штатный успокоитель взрывных безумцев…

Драко пожал плечами.

– Не притащись ты на самую высокую точку Хогвартса – была бы тебе и Луна, – чуть насмешливо протянул он. – Ее смутила перспектива пересчитывать сотни ступенек.

– Лентяйка, – констатировал Гарри.

– Да ужас, вообще, – хмыкнул Драко. – Совсем от рук отбиваются обе. Палец о палец лишний раз не ударят.

Губы Поттера дрогнули.

– Как результаты раздумий? – вежливо осведомился Малфой.

– Ну-у-у… – Гарри задумчиво изогнул бровь.

– Чувствуется, затяжные прыжки в вечность с парапета отменяются.

Бровь выгнулась теперь вопросительно. От Снейпа, что ли, манер набрался? – подумал Драко и пожал плечами.

– Эта башня всегда провоцировала у тебя рецидив суицидальных заскоков, – доверительно пояснил он. – Ты вполне мог решить возобновить старые привычки. Но это нормально – периоды переосмысления и не то, бывает, приносят.

Гарри почувствовал, что удерживает серьезное выражение на лице из последних сил, и отвернулся, прижимаясь щекой к холодной стене.

– Тебе, стало быть, уже принесли?

Малфой ухмыльнулся и кивнул. Поттер поднял голову и уставился в потолок.

– Не могу припомнить ни одной из твоих старых забытых привычек, кроме жалких школьных попыток вывести меня из себя, – наконец сообщил он. – Хотя – нет, это не считается. Этим ты и так каждый день занимаешься. Так что – нет идей.

– Говорю же, ты никогда не блистал интеллектом.

Малфой ощущался словно всей кожей, всем телом, каждой клеточкой – его присутствие, его легкая нервозность и облегчение, его горькая, зашкаливающая нежность, и забота, и мягкое, трогательное, знакомое тепло – где-то в груди, почти превращающееся в забивающий горло комок эмоций… Все то, что Драко умудрялся прятать, не скрывая, и давать, не показывая.

– Бедный Магический Мир, если его собираются спасать под моим руководством…

– Ну, почему же только собираются.

– Да, действительно…

– Пока что вполне благополучно спасают.

– А что, сразу предупредить – языки бы поотваливались? – усмехнулся Гарри, переводя взгляд на бледное лицо Малфоя. – На черта было устраивать весь этот цирк?

Драко долго молчал, не отводя глаз.

– Вот такие вот мы неправильные, – прошептал он наконец. – Да не согласился бы ты сразу, Поттер. Ни за что.

– Вот еще… – фыркнул Гарри, отворачиваясь и пряча лицо в ладонях.

– Уходишь от разговора?

Он только дернул плечом, сумрачно оглядевшись, спрыгнул с парапета, обогнул Драко и направился к выходу.

Следующим, что он почувствовал, было острие шпаги, упершееся ему между лопаток.

– Ты – тупой ублюдок, Поттер. Надо было тебя еще полтора года назад с этой башни сбросить – Магический Мир был бы счастлив до обалдения, оставшись без твоей назойливой персоны. И проблем бы у него поубавилось на порядок.

Гарри выдохнул – и, помедлив мгновение, рывком обернулся, вторая шпага мелькнула в воздухе, блокируя выпад. В глазах Малфоя хищным блеском промелькнуло предвкушение. Он шагнул в сторону, и теперь они стояли напротив друг друга, стиснув шпаги – разгоряченные лица, тяжелое дыхание, горящие взгляды.

– Это я-то назойливый? – с убийственным спокойствием осведомился Гарри.

Драко грациозно повел плечами – как умел только он.

– Спорим на галлеон – ты сидел тут и занимался самобичеванием? – уточнил он в тон. – Тебя даже слушать не надо, Поттер – ты только и делаешь, что обвиняешь, всегда, как только что-то идет не по-твоему. Либо себя, либо всех остальных…

Взмах – и Поттер бросился на него одним прыжком. Драко, пятясь, с легкостью парировал удары, пока не уперся в стену лопатками. Скрещенные шпаги в нескольких дюймах от лица – и пылающие глаза Гарри за ними.

– Что, если бы я в чем-то ошибся?! – выкрикнул Поттер. – Если все это время я нес Уоткинсу чушь? Если бы они погибли там все к чертовой матери?!

Драко пригнулся и резким, кошачьим движением вывернулся из захвата, мгновенно отпрыгивая в сторону и выставляя вперед шпагу.

– Я же не знал, что они тупо будут делать все, что я скажу! – рявкнул Гарри ему вслед, оборачиваясь. – Я бы хоть думал внимательнее!

– Хороший стихийный маг всегда должен отвечать за свои слова, – парировал Драко, нападая. – Ты – хороший стихийный маг. А, значит, ты не стал бы рисоваться и парить Уоткинсу мозги идиотскими планами.

Поттер попятился. Шпаги звенели, как сумасшедшие.

– О, да! Теперь ты будешь заставлять меня пытаться быть идеальным.

Драко задорно усмехнулся и тряхнул головой, отбрасывая со лба челку.

– Всегда будь готов выполнять то, что требуешь от других. Это необходимое условие, если желаешь приобрести долгий и стабильный авторитет, Поттер.

– Гоблин тебя задери! – металл взвизгнул, шпага чиркнула о камень рядом с лицом Драко, выбив череду искр. Малфой еле успел отшатнуться. – Ритуал Блокировки никогда не срабатывает стопроцентно! Хоть кто-то подумал об этом? Подумал?!

Драко стиснул зубы, пытаясь не подпустить к себе вновь скрестившиеся шпаги.

– А ты сам как считаешь? – прошипел он, оттолкнув, наконец, Гарри на пару ярдов. – По-твоему, маги совсем идиоты – принимать все на веру, не разбираясь, что именно собираются делать?

Гарри замер, остолбенело моргая.

– Так они… их… сколько не смогло закрыться? – севшим голосом спросил он, невольно опуская руку.

– Четверо, – коротко ответил Драко. – Гарри, они знали, на что шли. Они знали, что кто-то из них все равно умрет! Поймешь ты уже, наконец, что не бывает идеальных планов – и войн без жертв, в белых перчаточках? Если бы ты отдавал себе отчет в том, что после твоих разглагольствований тридцать человек рискнут своей шкурой, ты бы решился им что-то советовать, вообще? Черта с два! Ты бы промолчал и рванулся сам. Герой хренов. Гриффиндорский индюк.

– Лживая тварь, – мрачно отозвался Гарри, зло сощуривая глаза – и снова кидаясь вперед.

Драко фыркнул, умудрившись продемонстрировать одновременно и усталость, и удовлетворение, и парировал удар.

– Что ты, Поттер, по сравнению с тобой я кристально честен. Что думаю, то и делаю. А ты до сих пор с ошметками человеческой морали не расстался…

Гарри нехорошо усмехнулся.

– Я не собираюсь никем прикрываться, – процедил он, уклоняясь от выпада. – Если я когда-то кем-то и рисковал, то только собой, Малфой. А игры в чужие жизни для меня непривлекательны. Эта задача вполне по силам мне одному, и я не думаю, что…

Глаза Драко блеснули – дико и странно. Стиснув зубы, он размахнулся и, оттолкнувшись от пола, обрушил на Поттера сверху лавину ударов, не давая тому вывернуться и вынуждая прижаться к полу.

– Не думаешь – что? – выдохнул он прямо в лицо Гарри, когда тот, наконец, стукнулся затылком о каменные плиты. Острие шпаги уперлось во вздымающуюся грудь. – Что я позволю тебе сделать хоть шаг отсюда – вот о чем ты не должен думать! Никогда, Поттер – слышишь меня? – никогда больше, запомни, ты даже не попытаешься засунуть свою шею в чужие разборки! Где написано, что эту войну может остановить только Гарри Поттер? Кто изрек такое пророчество? С какого перепугу ты взял, что снова должен влезть и поставить нас всех под удар?

Он тяжело дышал, не сводя взгляда с лица Гарри.

– Я не хочу отправлять других умирать, – прошептал Поттер.

– Никогда. Больше, – раздельно повторил Драко. – Даже не вздумай мечтать, что ты снова попытаешься спасти мир самолично. Риддл мертв, и ты больше не оружие, – его губы слегка дрожали – наверное, от холода, растерянно подумал Гарри, глядя на заметно побледневшее лицо. – А мы сделаем все, что в наших силах. Мы не оставим этих чертовых людей, если уж наши миры все еще так плотно связаны. Но никогда – запомни – никогда больше ты не вмешаешься ни в какие потасовки сам, если они не будут направлены лично против кого-то из нас.

Поттер молчал, пытливо и жадно вглядываясь в серые глаза, изо всех сил борясь с желанием протянуть руку и коснуться свисающей тонкой пряди волос, провести по щеке кончиками пальцев. Почувствовать – снова.

– Это неправильно, – проговорил он чуть слышно. – Отсиживаться здесь…

– Гарри, почему Дамблдор никогда не лез в битвы? – устало спросил Драко. – Кроме крайних случаев, когда его присутствие было необходимо?

– Ну, так он – Дамблдор!

– Сформулируй разницу.

Несколько секунд Гарри лихорадочно кусал губы, перебирая слова и пытаясь определить коренное отличие.

– Вот то-то же, – насмешливо заключил Малфой. – Каждый раз, Поттер, когда тебе приспичит прикрыть всех своей грудью и рвануться в открытый бой, напоминай себе, что у этого мира больше нет никого, кроме тебя, кто мог бы заменить Дамблдора. Ты – не он, но лучше тебя НИКОГО не осталось. И, если не будет Гарри Поттера – в этой войне не будет никакого руководства вообще, нравится это тебе, мне, нам всем – или нет.

Драко выпрямился и отстранился от распростертого на каменных плитах тела. Поттеру почему-то сразу же стало холодно. Пронизывающий ветер снова забрался под рубашку, заставляя ее трепетать, как парус.

– Хорошая привычка, – задыхаясь, утомленно улыбнулся Гарри, показывая глазами на шпагу в руках Малфоя. – Ее… стоило вспомнить…

– Говорю же, ты тупица, Поттер. Ни до чего додуматься не в состоянии, пока тебе на пальцах не разъяснят.

Улыбка стала шире. Ледяная глыба, давившая на плечи, сжимавшая сердце в бесформенную лепешку – с той самой минуты, как Гарри увидел свое лицо в газете Луны, катастрофически таяла. И это и было тем, на что способен один только Драко, всегда – только Драко. Прийти и уполовинить твою ношу, не сделав и не пообещав ничего – просто открыв тебе глаза на то, что она лишь кажется неподъемной. Дав тебе надежду и понимание – ты справишься. А он поможет. Они все помогут.

Гарри протянул руку – и, дождавшись, пока Малфой подаст свою, оперся на нее и встал. От тепла знакомых пальцев, так крепко обхватывающих ладонь, почему-то пробирала дрожь.

– Пойдем, девочки волноваться будут, – вздохнул Драко, кивая в сторону двери.

Поттер презрительно фыркнул.

– Дрыхнут девочки уже без задних ног, не слышишь, что ли… – проворчал он, шагая следом за слизеринцем в темноте по бесконечным пологим ступенькам. – Хоть бы для приличия поволновались, не знаю…

– О чем? – насмешливо протянул Малфой. – С башни же ты не спрыгнул. А остального, смею надеяться, от тебя ожидать уже слегка неактуально.

Его голос действовал, как электризующий поток. Желание прикоснуться к нему вдруг стало нестерпимым, жгучим и пугающим – накатило волной, заставив сбиться дыхание, затуманив мозги. Не давая себе задуматься, что он делает, Гарри схватил Драко за плечи и, развернув, одним отчаянным движением прижал своим телом к стене, чуть не задохнувшись от того, что он рядом – так близко, так много, весь… наконец-то…

– Поттер… – Драко заколотило, будто руки Гарри не сжимали его, блуждая по телу, а посылали по нему искры. Он запрокинул голову. – Ч-черт, кажется, я понял, в чем ошибался…

– В чем?.. – выдохнул Гарри, зарываясь носом в его шею и дурея от запаха бледной кожи, от ощущения близости к тому, кто снова оказался рядом – пусть даже на такой подарок глупый Поттер уже давно не рассчитывал.

– Эта башня… – Малфой задыхался в его руках. – Дело… не в суициде… У тебя просто крышу в ней сносит… Безумец чертов…

– Всегда, – шепнул Гарри, поднимая голову и сжимая в ладонях лицо Драко, вглядываясь в тонкие черты. – Всегда… когда ты рядом…

Он наклонился и осторожно, медленно провел губами по бледной щеке, по скулам, трепещущим ресницам… по теплым разомкнувшимся губам…

Малфой глухо застонал и вцепился в его спину.

Он хочет меня – от этой мысли у Гарри мгновенно, как подкошенные, подогнулись колени и потемнело в глазах. Ладонь скользнула вниз, уперлась в бедро Драко, пальцы сжались – они задыхались уже оба, потерявшись в полузабытых, захлестывающих сознание ощущениях, прижимаясь друг к другу – и боясь оторваться и глотнуть воздуха, боясь потерять контакт, по которому истосковались до крика, почти до боли…