Текст книги "По другую сторону надежды (СИ)"

Автор книги: Friyana

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 52 страниц)

Сколько нас тут собрано, в таком случае? – мрачно задумался Снейп, по-прежнему сверля пергамент невидящим взглядом. Сотни? Тысячи? Каков процент магов в Магическом Мире, какая их часть согласилась на жизнь в резервации?

Скольких из нас не станет, когда все закончится? И чем оно может закончиться…

«Сам-Знаешь-Кто бьется в истерике при любой попытке заговорить рядом с ним о нападениях, и, Мерлин меня побери, я его понимаю. Наш неугомонный эмпат носится по стране, вынюхивая все, что можно, и я обливаюсь холодным потом при мысли, что когда-нибудь ее поймают за локоть, и ни меня, ни его не окажется рядом. История с туберкулезом завершилась благополучно – я уже говорил тебе «спасибо»? Правда, теперь я вынужден выслушивать стенания о количестве слизеринцев на единицу площади трижды в день во время еды – полагаю, ты догадываешься, от кого. Похоже, мы способны достать до печенок любого, Северус. Это комплимент, если я невнятно выразился.

Хотя, если честно, с ней жутко сложно. В Хогвартсе она была тихой и всегда помнила свое место – я начинаю думать, что этого качества достаточно, чтобы шляпа распределила девочку в Слизерин. Теперь же это просто какой-то бедлам – лишние тормоза снялись, моя милая школьная подруга стала деликатной, как голодный гиппогриф, и суется со своей логикой во все, хуже Грэйнджер. Понятия такта для нее больше не существует – еще немного, и я буду вынужден оправдываться перед ней даже за то, что забыл спросить ее мнение, когда выбирал себе партнера. Не то чтобы она была против, но я понемногу начинаю забывать, что это и мой дом тоже.

Сам-Знаешь-Кто вопит, что только теперь понял, почему тяжело ужиться с магом противостоящей стихии. Представляешь себе, как он реагирует, когда ему указывают, что он нарушает правила приличия, являясь за стол в шортах и без футболки? Не смейся, я с этим кошмаром рядом живу. Работаю буфером между двумя воюющими сторонами. Я когда-нибудь говорил, что понимаю тебя? Знаю, что нет. Я тебя понимаю, Северус. По крайней мере, мне начинает казаться, что это так. Если ты годами находился в подобной ситуации, то, по-моему, мир задолжал тебе памятник высотой с нашу Башню Астрономии…»

Тонкие губы изогнулись в горькой кривой усмешке. Ты так думаешь, мой мальчик? Личные разборки – такая мелочь по сравнению с тем, что творят великие люди, верша свои большие дела…

Снейп много раз думал о том, что будет, когда шпионский этап его жизни закончится. Он представлял что угодно, кроме всепоглощающего страха – кто-то другой занимает сейчас его место, просто потому, что пустым оно быть не может, и вряд ли этот кто-то – лучший. Северус привык быть в курсе всего, привык, что потоки информации обволакивают его со всех сторон, что он, молчаливая вещь в себе, знает больше других – а, значит, всегда готов к неожиданностям. Теперь же он ощущал себя выброшенным на помойку в разгар очередной войны, он не мог помочь делу – и не знал, как защитить себя.

От беспомощности хотелось выть. А лучше – шипеть, прямо в распахнутые в приступе приторного человеколюбия глаза ментальной проекции Карстен, которая пропала уже неделю как, и знать бы еще, куда и почему…

Маги выключались один за другим – видимо, следуя логике нападений. Околачивающаяся в последнее время с завидным постоянством в его апартаментах наблюдательница вдруг перестала появляться, и на вопрос о ее самочувствии не смог ответить даже домовик – Снейп подозревал, что ее просто нет здесь, в этих Мерлином забытых краях. Немудрено, что их отозвали – то ли временно, то ли черт его знает, зачем, раз такое в мире творится…

«Помнишь благословенный Орден? Не так давно нас посетила его глава, с тем самым предложением. Естественно – по личной инициативе, как самая здравомыслящая из людей. Лавры одного старикана покоя не дают, видимо… Мы отказались, как ты понимаешь. Категорически. Сам-Знаешь-Кто выставил ее в два счета, она чуть не дымилась, когда уходила.

Я почти уверен, что девочки пытаются придумать, как сделать то, о чем она просила, не проявив себя и не подставив шеи. Не думаю, что это возможно, но все же – у тебя нет идей? Мы смогли выяснить, какой Ритуал используется для уничтожения городов – это Призыв Низших Сущностей. Ты ведь не удивлен, что страну топчут именно стихийными ритуалами? Правда, конкретно этот не требует участия мага, его вполне может проводить и человек. Маг фигурирует в формуле на подготовительном этапе – его необходимо принести в жертву стихии примерно за сутки до Призыва, и все – приходишь на нужное место, читаешь формулу, и орава сущностей, подчиненных той стихии, которую ты ублажил, прорывается в реальность прямо тебе под ноги. Направляй и наслаждайся…

Понятия не имею, где можно было взять семерых беспомощных, не оказывающих сопротивления магов, чтобы даже человек мог с ними справиться. Ты точно уверен, что у вас все в порядке? Извини, но ваш рассадник – единственное, что приходит мне в голову. Я знаю, что ты способен позаботиться о себе, но все же – будь осторожен…»

Замечательно. Лучше и не придумаешь…

Ритуал Призыва Низших Сущностей – какая прелесть! Интересно, кому могло прийти в голову так извернуться, чтобы, потенциально не имея никакой форы в силе, добиться подобного масштаба в разрушениях? Страна поставлена на уши кем-то, кто вполне может оказаться обыкновенным, ничем не примечательным человеком. Волшебником не самых выдающихся возможностей. Серой мышью, на которую никто никогда бы и не подумал. Умереть, не встать…

Северус машинально скрипнул зубами. Все, что нужно – это пробраться сюда, в резервацию максимально ограниченных даже в возможностях самозащиты магов. Снейп отдавал себе отчет в том, что, войди сюда некто с полыхающим оранжевым светом связующим кристаллом – и ему нечего будет противопоставить. Его палочка не выдаст заклинания сильнее Экспеллиармуса, а выпустить на волю стихию без ущерба для себя он не способен. Никто не способен – кроме его самоубийственно отчаянного воспитанника да его безбашенного любовника.

А самое страшное… Для того, чтобы войти сюда, нужно единственное – заморочить мозги наблюдателям либо попросту договориться с ними. Вариант предательства с их стороны тоже нельзя исключать, они – люди, а, значит, не отвечают ни перед чем, кроме собственного душевного комфорта.

А еще их можно просто убивать…. хотя – нет, этот вариант исключается. Невозможно убить всех, не привлекая внимания Министерства Магии – вряд ли резервация заброшена совершенно и работающие здесь люди не обязаны выходить на контакт. А, убив одного, невозможно пробраться внутрь, оставшись незамеченным для оставшихся в живых…

Значит… что? Значит – либо предательство, причем массовое, либо подчинение любым из возможных способов, начиная с Империо и заканчивая направленной психоатакой – на которую, правда, способен только стихийный маг. Хм. Либо… что совсем уж ни в какие ворота не лезет… или лезет… Либо – эта операция была задумана заранее. И их специально согнали в кучу и разделили, дабы впоследствии уничтожить – по одному. Вот только – задумана кем? И как это связано с массовыми убийствами, о которых пишет Драко?

Нет ответов… Нет информации. Нет возможности ее получить. Нет ничего – кроме бесплодных раздумий и бьющей по ушам тишины.

«Тебе может показаться, что я жалуюсь, но, поверь мне, это не так. Просто есть вещи, о которых, как выяснилось, я могу говорить только с тобой – и, Мерлин свидетель, мне не хватает тебя. Единственный плюс твоего отсутствия в том, что я, наконец, могу решиться сказать все это – и быть уверенным, что ты услышишь. У тебя же нет сейчас возможности запретить мне быть искренним – даже если ты не нуждаешься в моих сбивчивых объяснениях, можешь оправдать свое терпение к моим опусам тем, что в этом нуждаюсь я. Ты делаешь доброе дело, позволяя мне выговориться – ты же мой наставник, это почти что твоя обязанность.

Не знаю, какого черта ты решил, что должен отправиться в глухомань и позволить запереть себя там – ты, Северус! Ты нужен мне. Ты нужен даже этому больному на всю голову миру, который, как и ты, никогда не признается в подобных вещах. У вас много общего, ты не находишь?

Я эгоист – что в Слизерине, кажется, никогда не считалось недостатком. Я хочу видеть тебя, хочу знать, что ты в безопасности. Мне недостаточно этих чертовых писем, когда ты заперт среди кучки уже – возможно – обреченных нелюдей без возможности выбраться или хотя бы защититься. Только попробуй мне не ответить – Добби сказал, что, пообщавшись с твоим домовиком, при большой необходимости вполне сможет найти к вам дорогу. Догадываешься, о чем я, или еще прямее сказать?

Никак не могу привыкнуть к мысли, что ты нашел действительно защищенный канал связи, и можно не бояться называть имена и излагать планы действий…»

Несчастный лист пергамента все же постигла участь безнадежно испорченного клочка. Одно движение – и ряд ровных, каллиграфических букв с завитушками исчез с глаз, будто его и не было.

На несколько бесконечных секунд Северус замер, запрокинув голову и закрыв глаза. Вдох-выдох, вдох-выдох… Вдох. Это просто истерика. Выдох… Драко склонен к перепадам настроения, он всегда мог сорваться на крик, на слезы, на неподобающие магу эмоции. Вдох. Всегда – начиная с прошедшего лета. С тех пор, как стал позволять себе быть настоящим, невзирая на все, что вбивалось в него с детства. С тех пор, как начал считать Поттера неотъемлемой частью своей жизни, переняв от него не самые лучшие гриффиндорские качества. Искренность, надо же… Выдох. Это просто истерика.

Вот только – что, Мерлин трижды их всех побери, могло заставить Драко Малфоя сорваться на ТАКИЕ слова?! О чем этот проклятый мальчишка умолчал, не решившись доверить важную информацию пергаменту?

Комочек был отправлен в сторону – одним мгновенным, безжалостным жестом.

– Инсендио! – прошипел Северус, взмахивая ему вслед волшебной палочкой.

Сжав зубы, он быстро вышел из ванной. Странная надежда, что это помещение не просматривается, заставляла читать доставленные эльфом письма, закрывшись там – просто… на всякий случай.

Есть привычки, которые не выведешь никогда, мрачно подумал Снейп, открывая дверь в кухню. Есть мир, в котором сама мысль о том, чтобы позволить себе потерять осторожность, всегда будет выглядеть глупостью… даже если глупцом со стороны при этом выглядишь ты сам. Лучше быть живым перестраховщиком, чем мертвым наивным идиотом…

Едва шагнув внутрь, он вздрогнул от мощного, прокатившегося где-то под землей, удара, заставившего машинально сжаться и схватиться за дверной косяк. От низкого, на пределе слышимости, гула, дрогнули колени, и почти сразу же раздался отвратительный, разъедающий слух, нарастающий визг сработавшего охранного заклятья – этот звук Северус не перепутал бы ни с чем.

Оглядевшись, он оттолкнулся от стены и, преодолев коридор, распахнул дверь на улицу. Яркий солнечный свет заливал дворик – что, впрочем, было оправданно, поскольку сегодня наружу Снейп еще не выходил… Вот только все остальное, что открылось глазам, оправдывать было нечем.

Привычная терраса шириной в два десятка шагов исчезла, превратившись в аккуратную дорожку до соседнего домика – точной копии того, в дверях которого застыл машинально стиснувший палочку Северус. Справа и слева виднелись ровные ряды одинаковых крыш остальных домов – с такими же одинаковыми стенами, крылечками, верандами перед входом и столиками на террасах. Заграждающее заклятье, разграничивавшее территорию и не позволявшее магам видеть ничего, кроме собственного участка, исчезло – вероятно, о нарушении именно его целостности и вопила сигнализация.

Впрочем, возможно, она вопила совсем не о нем, а, например, о том, что закрывало когда-то от огненного мага слепящее солнце, и небо, которого Снейп не видел уже несколько недель, и проносящихся над головой птиц.

Оглядевшись, намеренно игнорируя нервно выскакивающих, спокойно выходящих или осторожно выглядывающих из домиков людей, он остолбенел, уставившись на высокую, футов в сто пятьдесят, башню, возвышающуюся над рядами невысоких крыш.

Башня горела. Треск полыхающего пламени и рушащихся балок перекрывал птичий гомон и шум ветра – Северус подумал, что, похоже, именно там, в ней, и жили те, кто наблюдал за вышвырнутыми из страны стихийными магами. Жили – потому что сейчас в ней живых людей уже не осталось. Только трупы, насколько Снейп мог доверять своей способности чувствовать чужое сознание.

* * *

– Читаешь?..

Панси бросила быстрый взгляд на вход в библиотеку. Упираясь ладонями в косяки, в дверях стоял Гарри – взъерошенный, с отсутствующим взглядом. Впрочем, таким он был всегда – сколько она его помнила.

– Риторический вопрос, – сухо ответила Панси, снова склоняясь над грудой свитков.

Поттер хмыкнул и, медленно подойдя, остановился около стола, заложив руки в карманы. Коротко стриженый светлый затылок почему-то навевал воспоминания не о Хогвартсе и кудряшках, а о грязных патлах и шуме ночной грозы, в котором терялись всхлипы уткнувшейся носом в его грудь плачущей Луны.

– Где ты была сегодня утром? – мягко спросил Гарри.

Заминка, если она и возникла, заняла доли секунды.

– Я же не спрашиваю, где были вы, – не отрывая взгляда от пергамента, процедила девушка.

– В своей спальне, – пожал плечами Гарри. – Панси, даже если я сплю, это не значит, что я не замечаю твоего отсутствия.

– А ты спал? – ухмыльнулась она.

Улыбка пропала без толку. Он остался серьезен, как и его намерения продолжить допрос. Чертов Поттер.

– Панси, где ты была? – ровно повторил он. – Я задал тебе простой вопрос и хочу слышать ответ. Честный, как ты понимаешь.

Она вздохнула и подняла голову, положив руки поверх бумаг.

– А я, Гарри, хочу летать научиться, только почему-то не получается до сих пор. Как ты думаешь, мне по этому поводу заплакать – или попробовать без «хотелок» перетоптаться?

Мгновение он буравил ее пристальным взглядом, а потом притянул еще один стул – и сел напротив, вытянув ноги.

– Мне кажется, нам стоит кое-что прояснить, – медленно обронил Поттер, не сводя глаз с ее лица.

– Да, пожалуй, – Панси с вызовом приподняла подбородок. – Давно пора.

Гарри молчал, и это давало смутную надежду, что он не может подобрать слов. Хочет прижать ее к стенке – но не знает, чем.

Панси невольно вспомнила, как бесстыдно и по-дурацки обрадовалась, увидев его здесь. Их вместе – и его, и Драко. Понадеялась, что уж рядом с ними-то с ней ничего плохого больше никогда не случится… Наверное, старые воспоминания помутнили рассудок – о тех временах, когда эта странная, едва совместимая парочка была для нее единственным, хоть и необъяснимым, символом надежды. Когда еще можно было верить в глупости и убеждать себя, что жизнь – впереди, и она будет наполнена светом, а не чужими амбициями и непонятно чьей войной.

Когда хотелось смотреть на них и кусать губы, давя улыбку. Знать, что не ты одна пытаешься бороться со складывающимися столетиями устоями, пробиваясь к собственному будущему – наивно, без планов и тылов, просто – в лоб… как они.

Но война растоптала их – так же, как и ее. И, если когда-то Панси казалось, что нужно пробовать еще и еще, нужно быть сильной, упрямой и смелой, то сейчас она все чаще ловила себя на мысли – а стоило ли идти против мира, чтобы узнать тяжесть его пяты?

Мы заплатили за собственную глупость, все трое, мрачно подумала она. Каждый регенерирует, как может, каждый уцепился за свой второй шанс, вот только – не пора ли начать жить своим умом? Проникаться оптимизмом, глядя на «любовь, победившую смерть» – можно, вот только все время возникает смутное ощущение, что однажды оптимизм уже привел тебя… кое-куда. И не только тебя… А они – хм, да кто сказал, что смерть потрепала и отпустила их именно из-за любви? Сказка для восторженных юнцов – никакая любовь не смогла бы противостоять смерти. Здесь что-то другое… что-то, чего они тоже не хотят понимать, прячась в собственных чувствах, закрываясь в них. Надеясь, что это поможет им выпутаться в следующий раз.

И это давало ей право – и на свои решения, и на недосказанность, и на то, чтобы искать свой путь. Они – всего лишь мальчишки, они – не идеал, на который стоит равняться. Они – не авторитет. А то, что волею дуры-судьбы они оказались связаны и заперты в одном доме, не обязывает ее подражать им и поддакивать их решениям.

Лавгуд вон тоже не поддакивает. Вытворяет, что хочет, и никто ей не указ. Надо просто поставить себя – сразу, и не дать сбить с толку, не повестись на по-гриффиндорски неумелые и нелепые манипуляции. Уж если Лавгуд смогла – чем я хуже? – угрюмо подумала Панси. Что я, Поттеру противостоять не смогу? Ему ведь и сказать-то мне нечего, кроме как – ты не можешь, ты не должна, ну пожалуйста, ну как же так…

– Нам очень не хватало тебя, – вдруг сказал Гарри. – Точнее, не именно тебя, а… такой, как ты.

Неожиданное начало. Надо же.

– Какой? – хмыкнула Панси.

Гарри пожал плечами.

– Ты в курсе, что происходит? С нами, я имею в виду? – спросил он, неожиданно меняя тему.

Девушка изогнула бровь.

– С тобой и Драко? – уточнила она.

– Нет, – Гарри улыбнулся и взъерошил и без того растрепанные волосы. – С каждым из нас, сейчас. В последнее время. Тебе же не с чем сравнивать, может, ты полагаешь, что так и было всегда?

– Как?

От его внимания не укрылось, что она стала нервно постукивать пером по столешнице.

– Так, – взгляд Поттера вдруг неуловимо потяжелел. – Луна уже два дня не разговаривает с Малфоем – как ты думаешь, почему?

– Понятия не имею, – отрезала Панси.

Сюрреалистический разговор понемногу начинал ее раздражать.

– Он любит ее, – просто сказал Гарри. – А с тех пор, как появилась ты, она…

– Больше не ночует в вашей спальне? – в голосе вновь зазвучала насмешка.

– Разрывается между тобой и им, – возразил Поттер. – Ты таскаешь ее за собой всегда, когда не отправляешь бегать по городу или аппарировать по стране. Панси, я знаю, что в вашей паре ты – мозг, и я помню, как Луна плакала всегда, что ей не хватает поддержки сильного и здравомыслящего человека, который разделял бы ее взгляды. К тому же она – твой наставник, так что я понимаю, почему ты доверяешь ей больше, чем кому-либо из нас. Даже больше, чем Драко.

В глазах Панси блеснул какой-то недобрый огонек.

– И чего ты хочешь от меня? – резко спросила она. – Чтобы я полезла их мирить, раз Малфою тебя одного недостаточно? И, знаешь, я не понимаю всех этих ваших… любит – не любит… – она раздраженно хлопнула ладонью по столу и наклонилась вперед. – Мне плевать, как вы жили раньше.

– Хорошо жили, – пожал плечами Гарри.

– Плевать! – глаза девушки сузились. – Если Лавгуд так быстро сбежала от вас, стоило появиться мне, если она, вообще, оказалась моим наставником, может, это говорит о том, что не так уж вы ей были нужны? И все эти постельные игры втроем хороши, пока заняться нечем?

Поттер смотрел на нее как-то странно – будто искренне не мог понять, откуда берутся такие уроды.

– Постельные игры? – негромко переспросил он. – Панси, у тебя с Джастином тоже были постельные игры? Ты это так называла?

Возражения застыли в глотке.

– Они не разговаривают потому, что Луна обвинила Малфоя – в том, что он бросил тебя в Хогвартсе. Фактически – что МЫ тебя бросили, смотавшись в поместье и пожелав удачи всем, у кого есть планы. Как ты понимаешь, ему нечего было ей возразить. Потому что это – правда, и я это признаю. Если захочешь – признает и он, хотя, честно говоря, было бы куда порядочнее, если бы ты поговорила с ним об этом сама, а не плакалась Луне в жилетку, вынуждая метаться между вами.

Панси молчала, и в ее округлившихся застывших глазах читалось… многое. Достаточно, чтобы продолжать разговор. Чтобы надеяться – еще не все потеряно, и договориться можно.

– Тебе сейчас кажется, что с тебя свалились розовые очки, и ты наконец-то видишь мир без прикрас, – Гарри горько усмехнулся и потер лоб. – Вот только, знаешь ли… с нас троих они свалились намного раньше, но мы не пытаемся доказывать друг другу, как здорово видим всех насквозь. Я очень ценю то, что ты делаешь. Здесь, – он кивнул на кипу разбросанных по столу свитков, – полно того, в чем никто из нас так и не смог разобраться. Честно говоря, я поэтому и сказал, что нам тебя не хватало – и такой, как ты, и именно тебя… Не очень-то приятно жить, помня о тех, кого ты предал – а то, как поступили с тобой мы с Драко, называется именно так.

Он говорил медленно, глядя куда-то сквозь нее, и на мгновение ей стало неловко сидеть вот так перед ним и слушать, как он выворачивает душу на благо ее личным комплексам и обидам. Почему-то все случившееся в Хогвартсе вдруг показалось… таким.

– Идет война, Панси, – мрачно сказал Гарри, машинально царапая ногтем край стола. – Сейчас не то время, когда каждый может идти против всех. Нам все равно… придется принимать решения. И я вижу, что вы пытаетесь выяснить, какими они будут. Что вы делаете для того, чтобы иметь преимущество. Я только не понимаю, почему это преимущество должно быть и перед нами. Передо мной, перед Драко. Я – не твой враг. Я – глава этой семьи, и я хочу спросить тебя – если жизнь сложится так, что нужно будет идти и рисковать собой, своей шкурой и шкурами всех остальных, подставлять шею под удар, принимать на себя ответственность за будущее – и свое, и тех, кто тебя любит, и всех людей, которые сейчас умирают тысячами, ты – пойдешь? Ты возьмешь это на себя? Согласишься отвечать – за всех?

Его напряженный, тяжелый взгляд припечатывал девушку к спинке стула. Ее губы дрогнули, будто она хотела что-то сказать – и не решилась.

– Панси, я спрашиваю тебя. Ты чертовски умна и сообразительна, ты многое можешь просчитать, ты лучше меня, или Малфоя, или Луны – каждого в чем-то своем, и никто не умаляет твоих достоинств. Сейчас ты считаешь, что можешь позволить себе принимать решения за всех. Ответь мне – ты пойдешь до конца? Если будет нужно? Примешь на себя ответственность за исход войны и наши жизни?

Он наклонился вперед, упираясь локтями в колени, и Панси показалось, что воздух разрывает ей грудь. В его глазах застыла решимость, и отчего-то, отчаянно пытаясь подобрать ответ, девушка подумала невпопад – как он смотрел на Темного Лорда, когда убивал его? Его – чье имя мы даже боялись произнести? Так же – одновременно и хладнокровно, и яростно?..

– Быть умным очень просто – когда ты не отвечаешь за результат, – безжалостно продолжал Поттер, не отводя глаз. – Когда ты только ссоришь тех, кто вытащил тебя за шкирку из могилы – только потому, что это дается тебе легко и позволяет чувствовать себя сильной и значимой. Тебе интересно, как мы жили до тебя? Мы были счастливы, Панси. На нас не ополчился только ленивый, нас выставили из поместья, и Луна с Драко собачились по каждому поводу, и она бегала ко мне плакать и жаловаться, а он – возмущаться и срывать злость. Но потом они закрывались на чердаке, или в библиотеке, или в спальне, и она смеялась, что Драко ее спаивает, а он утверждал, что без бутылки с ней можно сойти с ума, и я видел, что они – счастливы. Им никогда не было просто – но им никогда не было плохо вместе. Тяжело – да, но не плохо. Кому из них сейчас ты сделала хорошо – тем, что поссорила их? Ты ведь вообще не подумала ни о нем, ни о Луне, только о своих выпестованных…

– Да никого я не ссорила! – устало прошипела Панси, опуская голову на руки. – Если они так друг друга любят, какого черта…

– А тебе не приходило в голову, что они любят и тебя тоже? – перебил Гарри. – Что им обоим – каждому – по-своему ты тоже важна? И что заставлять людей, которым ты дорога, выбирать между тобой и друг другом – это не только глупо, но и жестоко?

– Да какого черта! – внезапно выкрикнула она, чуть не подпрыгнув на месте. – Гарри, я НЕ понимаю, как вы уживались тут! Я – вообще – ничего не понимаю в вашей жизни! Вам кажется, что я должна быть благодарной за то, что вы меня вытащили? Да ради Мерлина! Вот только вытащила меня – Лавгуд, а вы…

– А мы бросили тебя в Хогвартсе, – ледяным тоном закончил за нее Гарри. – И ты не можешь простить нам, что мы не стали решать за тебя твои проблемы, а оставили там, разбираться с ними, самой. Я прекрасно понимаю тебя, это чертовски обидно.

Панси вдруг поймала себя на отчетливом желании вколотить ему очки между глаз.

– Где ты была, когда слизеринцы убивали Малфоя? – жестко спросил он. – Стояла за углом и боялась подать голос? Или дождалась, пока все разошлись, и только тогда побежала за Снейпом – тайком, чтобы никто не увидел? Хочешь вытащить все обиды – давай, поговорим и об этом! Как ты промолчала, когда из него выколачивали мозги, а потом раздавала мне пощечины за то, что я не защитил его.

На мгновение воцарилась пугающая тишина. В глазах Панси полыхало такое, что Гарри едва сдержался, чтобы не извиниться. Похоже, это и впрямь был удар ниже пояса.

– Каждому из нас есть за что винить другого, – не отводя глаз, сказал Поттер. – И я действительно не защитил его тогда. И я, и ты. Мы бросили его, и он едва не поплатился жизнью. А потом, позже, я бросил его еще раз – когда разорвал связь и пошел разбираться с Риддлом, решив, что Драко будет хорошо и в одиночестве. Собственно, я никогда не верил, что нужен ему – и кто виноват в том, что он почти год сходил с ума в поместье, разговаривая с моей тенью и надеясь, что я вернусь с того света? Он сам и его нежелание признавать правду? Или я – и мой страх, что без меня ему будет только лучше? Вот только он простил меня – почему-то. И предпочел жить дальше…

Панси медленно опустила голову на руки. Сейчас ей не хотелось уже ничего – только пусть он уйдет. Заткнется – и уйдет, куда угодно, и тогда она придумает, что ответить и как остановить то, что он делает с ней. Чертов гриффиндорец…

– Ты так похожа… на меня, – глухо закончил Гарри. – Мне тоже казалось, что я умнее всех, что я все вижу и понимаю… а потом вдруг выяснилось, что мир смеялся надо мной все это время. Что я – мелкая тварь, возомнившая себя великим магом. Панси, мы все здесь – просто мелкие твари… и у нас никого нет, кроме друг друга. И никогда никого не будет… Я всего лишь хочу, чтобы ты перестала отгораживаться от нас. Если ты не можешь позволить себе осмелиться и простить Драко за то, что он – не рыцарь на белом коне, который мог, но просто не захотел превратить твою жизнь в сказку, или Луну – за то, что она не оставила тебя умирать, или меня – за то, что путь, на который я втащил Малфоя, привел и его, и тебя в тупик, то тебе лучше уйти из этого дома. Прямо сейчас.

– Вообще-то, это не твой дом, чтобы выгонять меня, – нервно усмехнувшись, буркнула Панси, не поднимая головы. – Но в любом случае – если я уйду, то Лавгуд уйдет вместе со мной.

– Нет, – с мягкостью, пугающей почему-то больше, чем вся предыдущая жесткость, возразил Гарри. – Луна никогда не сможет оставить нас. Она умрет завтра же, если сегодня ты вытащишь ее отсюда. И она будет убиваться до конца своих дней, если оставит тебя – насколько я ее знаю, ее невозможно остановить, если кто-то втемяшился ей в голову… Видишь ли, я живу с ней несколько дольше, чем ты. И я видел, какой она была, когда обхаживала Малфоя. Поверь мне, у него просто не было шансов.

Панси хмыкнула – и отвела глаза. Смотреть на Гарри, когда он вспоминал об этом, было просто невыносимо. При том, что сейчас он, кажется, и впрямь хочет, чтобы Драко и Лавгуд помирились, память о том, что случилось тогда, причиняет ему боль. Почему – если они жили все вместе? И были, как он утверждает, счастливы?

– Почему ты сказал, что ты – глава семьи? – устало спросила она. – Это тебе так удобнее думать – или тебя Драко в постели так называет?

Поттер не улыбнулся – хотя, вроде, должен был понять, что это шутка.

– Потому что, когда время закончится и нужно будет принимать решения, это снова сделаю я, – угрюмо сказал он. – Вы разбежитесь, как крысы, каждая по своим углам, и вся ваша чертова решимость куда-то попрячется. Я задавал тебе вопрос, Панси – и ты промолчала. Так вот, мой ответ – я это сделаю. Как делал и раньше. Может быть, я – не лучший… но я – единственный из вас, кто на это способен, и кто понимает, что ему придется потом расплачиваться за ошибки. Единственный, на кого все смотрят, когда не знают, что делать. Извини.

Шутка внезапно перестала казаться смешной – и Панси тоже.

– Мне нужна ваша помощь, – тихо проговорил Гарри, пряча лицо в ладонях и потирая лоб. – Мне нужно знать, что я могу доверять вам. Что вы не сцепитесь опять, как пауки в банке… Что все, что ты делаешь, сидя вечерами здесь, за книгами или этими свитками, или обсуждая новости с Луной, или копаясь в бумагах Малфоя – ты делаешь для нас, а не против нас. Потому что все, что делаем мы – это для тебя, Панси. Для того, чтобы ты могла выполнять свою часть работы, мы выполняем – свою. И так – каждый из нас… Понимаешь?

Девушка долго молчала, напряженно покусывая губу и разглядывая свои ногти.

– Если я поговорю с Драко, ты от меня отцепишься? – отстраненно спросила она наконец.

– Если ты перестанешь настраивать против него Луну и делать вид, что ты не усложняешь этим их жизнь, я подумаю.

Панси вздохнула и нервно хмыкнула. Гарри поднял голову. В его глазах почему-то было что угодно – принятие, усталость, улыбка, – но только не отблеск едва закончившейся битвы.

– Ты так и не ответила, где была утром, – напомнил он.

Панси мстительно улыбнулась.

– У Грэйнджер, – с легкостью припечатала она мгновенно изменившегося в лице Поттера.

– Где?! – сдавленно выдохнул он.

– В больнице, у Грэйнджер, – терпеливо повторила Панси.

На растерянность, почти что шок Гарри было любо-дорого посмотреть. У каждого из нас полно слабых мест, вдруг подумала девушка. И, уж если говорить о предательствах… то ведь Поттер у нее не был ни разу. Наверное, тому тоже есть немало причин… но, дай Мерлин, чтобы хоть одна из них была менее неприглядной, чем некоторые из моих.

– И… как она? – неуверенно спросил Гарри.

– Будет жить, – пожала плечами Панси – и, невольно поежившись, вздохнула: – теперь уж точно – будет…

* * *

Сидя за столом и покусывая губы, Луна быстрыми движениями сосредоточенно красила ногти – это здорово помогало не оглядываться и не таращиться на буравящую тяжелым взглядом ее спину Паркинсон. Взгляд ощущался прямо кожей.

– Ну, так и что – какие новости сегодня? – ровно спросила Панси.

Луна поморщилась.

– Ты была права, – неохотно отозвалась она, придирчиво разглядывая маникюр. – Терри говорит – судя по дате первой записи в моем личном деле, о моей инициации в аврорате узнали чуть ли не через неделю… Стало быть, и впрямь решили наблюдать, на кого выведу.