Текст книги "По другую сторону надежды (СИ)"

Автор книги: Friyana

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 52 страниц)

Ох, Мерлин, обалдело подумал Драко, лихорадочно оценивая ситуацию. Маг. Еще один маг. Вот почему этот чертов Финниган все еще жив! Он просто тоже завел себе нового воспитанника! Посвящение высосало из него остатки мозгов, но не дало свалиться в стихийное безумие… а теперь эта девчонка, кто бы она ни была, сидит здесь и держит его на прицеле палочки. Кстати, ведь Поттер-то наверняка ее видит… Дурочка, можно подумать, палочка ей поможет, если я дернусь…

Мысль мелькнула так быстро, что Драко, не успев додумать ее, рванулся назад и вбок, выходя из-под острого конца бесполезной в битве магов деревяшки и с силой врезаясь куда-то затылком – судя по тупой, пронзительной боли, взорвавшейся в голове звоном – прямо в висок этой невесть откуда взявшейся девицы.

Все, что он мог сделать дальше – это бессильно рухнуть на спину, хватая ртом воздух и глядя вверх, в потолок.

Оранжевый поток пламени пронесся прямо над ним – видимо, Финниган, почуяв возню, все же отвлекся и сдал позиции, пропустив напор огня себе за спину. Прямо в мгновенно возникшую вокруг прятавшейся за его спиной девушки зелено-коричневую сферу.

Земная, отстраненно подумал Драко. Бывает же так…

Дальше был ад, бушевавший прямо перед его глазами, в паре футов от лица, заслоняемый лишь дрожащим серым маревом собственного щита. Он лежал и смотрел – бесконечно долгих две или три секунды, как темное, безумное пламя вгрызается в массивную, почти неподвижную, мрачную сферу, опаляя ее, сворачивая в труху, слыша отчаянный, душераздирающий женский крик, и не шевелясь. Он и не смог бы пошевелиться, наверное, даже если бы захотел. Как бы жутко ни выглядел удар Симуса по щиту Луны, на него Драко смотрел издалека и со стороны. То же самое буйство, но в исполнении двух других стихий, происходящее прямо перед твоим носом, почему-то заставило забыть, что такое мышцы и как ими пользоваться.

А также – кто ты такой вообще и где находишься. И зачем.

Оно закончилось одновременно – и крик незнакомой девушки, и поток пламени, и рушащаяся чужая сфера. Закончилось все – потому что девушки больше не было, была только отвратительно воняющая труха на том месте, где она сидела, а потерявший самообладание Финниган, наконец, вышел из ступора и бросился к Драко, рывком хватая его за волосы, понимая с пола и загораживаясь – им.

Поттер тоже угомонился – по крайней мере, потоков пламени Драко больше не видел. Еще через секунду до Малфоя дошло, что Поттер, кажется, угомонился совсем. Он стоял, пошатываясь, глядя на Симуса, не двигаясь с места, и огонь в его глазах медленно гас, затихая, превращая взгляд в мертвое стекло.

– Гарри… – беззвучно выдохнул Драко, уже понимая, что еще миг, и Поттер осядет на пол бесформенной грудой.

Он видел, что на дне неправдоподобно зеленых глаз еще теплится что-то, видел, как Гарри смотрит на него, почему-то именно – на него, прямо в глаза, а не на что-то истерически выкрикивающего сорванным голосом Финнигана, сжимающего руку на его горле, видел – и с леденящей беспомощностью ждал. Отвести взгляд от того, что билось там, в душе Поттера, казалось предательством.

И еще большим – молча стоять и смотреть, как он медленно опускается на пол, теряя сознание.

Драко рванулся, одновременно размахиваясь локтем и целясь Симусу в печень – насколько ему в данный момент казалось точным ее местоположение. Звенящий, яростный крик Луны он услышал на долю секунды позже, чем почувствовал, как Финниган, все еще прижимающий его к себе, выхватив что-то из-за пояса, резким ударом бьет ему прямо в живот.

Боль была такая, что на мгновение помутнело в глазах. Окружающий мир крутанулся, и пол, угрожающе приближаясь, с размаху ударил его по щеке.

А потом был ревущий, клокочущий темно-синий поток над его головой, и за миг до него – хлопок аппарации, который Драко вряд ли бы с чем-нибудь спутал.

Прикосновения тонких пальцев, хватающих его за плечо и переворачивающих на спину, он уже не почувствовал.

Глава 10. Возвращение.

Гарри сидел на чем-то мягком и теплом, опустив голову на руки и тупо моргая, и никак не мог заставить себя захотеть сделать хоть что-нибудь – например, встать, чтобы разобраться, что все время мельтешит рядом, задевая и тормоша его, и чей беспокойный шепот врывается в его оцепенение, не давая заснуть.

А спать хотелось немилосердно. Глаза закрывались сами, помимо воли, и Гарри не понимал, почему он должен сопротивляться. Почему нельзя просто расслабиться, отпустить себя и… все. Все.

– Потому что ты нужен мне, – прошептал над ухом тихий, какой-то беспомощный голос Луны. – Ты нужен мне, Гарри.

Теплые губы коснулись его пальцев, и мягкая ладошка зарылась в непослушные волосы. Гарри невольно пошевелил головой, пытаясь продлить случайное прикосновение.

– Я здесь… – оцепенело выдохнул он, плохо понимая, почему он не имеет права заснуть. Что Луна хочет от него – снова.

Собраться с духом, поднять голову и открыть глаза было равносильно подвигу. Лицо Луны – совсем рядом, так близко, что, кажется, ее распахнутый взгляд – это целый океан, в котором можно утонуть… можно, и – хочется.

Гарри медленно наклонился и, не задумываясь, следуя странной вывернутой логике этой почти потусторонней реальности на грани сна и яви, коснулся губами ее дрожащих губ. Теплые. Действительно – теплые… живые. Настоящие. Ладонь скользнула на затылок девушки, притягивая, не давая увернуться. Луна хмыкнула в намеке на улыбку, запрокидывая голову, убегая от поцелуя, и губы скользнули по подбородку, по шее, уходя вниз.

– Живой? – чуть запыхавшись, спросила она.

– Не думаю… – пробормотал Гарри, отстраняясь.

В ее глазах было больше, чем он когда-либо ожидал увидеть. И еще – в них было беспокойство, и боль, и глубокое, на самом дне – отчаяние.

Она перевела взгляд куда-то вправо, и Гарри, проследив за ним, задохнулся.

Он сидел на краю кровати в собственной спальне знакомого до мелочей поместья Блэков. За его спиной, вытянувшись, лежал бледный, как смерть, полураздетый Драко – судя по вздымающейся груди, он дышал, но неровно и прерывисто, волосы разметались, прилипнув прядями ко лбу. Наверное, он был без сознания. Правая рука Луны прижимала к его обнаженному боку быстро пропитывающееся кровью полотенце, и Гарри, продираясь сквозь тупое монотонное гудение в висках, невольно подумал, почему все это безобразие обязательно нужно было устраивать именно на его кровати.

– Потому что твоя – больше, – обреченно вздохнула Луна, глядя на собственные окровавленные пальцы, и подняла голову. – Заживляющие заклинания не действуют, – как-то совсем по-детски беспомощно пожаловалась она. – Щит каждый раз возникает почему-то…

– Потому что медицинские заклинания относятся к классу простейших, – медленно проговорил Гарри, оцепенело моргая. – Даже самый слабый маг, из новообращенных, от этого класса защищен по определению.

Слова складывались во фразы, но смысла в них будто и не было. Ни в чем больше не было смысла. Все – бессмысленно. Все зря. Спать…

Звонкая пощечина на миг вернула его к реальности, снова расцветив окружающий мир в яркие краски.

– Не спать, – спокойно предупредила Луна.

Гарри машинально отметил, что била она левой рукой, тогда как правую все еще прижимала к боку Малфоя. Хорошая координация, невольно подумал он, и зачем-то прошептал заклинание очищения, после чего стал сосредоточенно смотреть, как белоснежные простыни снова начинают пропитываться кровью.

– Убери ты это полотенце к черту, – скучно посоветовал Гарри. – Перевязать же все равно не сможешь, только время затягиваешь.

Луна бросила на него быстрый взгляд.

– Приступ самобичевания? – поинтересовалась она. – Это хорошо, значит, не весь выгорел… Я, правда, рассчитывала, что у тебя другие чувства самыми живучими окажутся.

– Мне себя бичевать не с чего, – хмыкнув, рассудительно заметил Гарри и запустил пальцы в волосы. – Я и так, что мог, сделал…

Луна презрительно фыркнула.

– Только домой вас обоих я за шкирку притащила, – проворчала она. – Знать бы еще, что с вами дальше делать…

Гарри сосредоточенно смотрел на нее, недоумевая, почему не замечал раньше, что у нее шок. Что она не очень-то понимает, что происходит, и что будет потом, и во что они впутались, и чем это всем им грозит… Вообще ничего не понимает. Делает что-то, чтобы руки занять, только кто бы ей самой сейчас от души по физиономии врезал…

– И Симус смотался, – продолжала негромко тараторить Луна. – Это же Симус был? Сволочь живучая… Чем он в тебя бил, кстати? Я не разобралась…

– Тем же, чем и ты в него потом, – устало вздохнул Гарри. – И бил он не в меня, а в тебя. Просто повезло, что я первым полез и на пути оказался… Пусти, я лягу…

– Сдурел? – подняла глаза Луна. – Давай, дуй-ка ты сейчас к камину и зови сюда Снейпа, пусть сам со своим воспитанником разбирается. А потом сможешь лечь, если захочешь.

Лжет, – мрачно констатировал Гарри, глядя в ее честные глаза. Черта с два она мне и потом заснуть даст, если уж вбила в голову, что я собираюсь в бессрочную летаргию впадать…

– К черту Снейпа, – проворчал Гарри и снова уронил неимоверно тяжелую голову на руки. – Сама справишься…

– Как? – вяло поинтересовалась Луна.

Мы попали в странный сон, где все не по-настоящему, заторможенно подумал Гарри. Все идет по кругу. Он умирает, а я сижу на постели и смотрю… смотрю на него… Смотрю – и думаю, что это я виноват. Что всегда почему-то виноват именно я… и мне и исправлять это… исправлять, чтобы потом снова сидеть рядом с ним и смотреть, как он умирает. Мне нужно вырваться из этого круга. Куда угодно…

– Чувства, – горько усмехнулся Гарри и посмотрел на нее. – Чувства. И желание. И – физический контакт. Все, Луна. Никогда больше ничего и не было. Но ты сделаешь это сама. Не я. Больше – не я. Так будет правильно.

Она оторопело хлопала глазами, а потом вдруг потянулась, положила ту самую ладонь, которой только что давала пощечину, на его затылок, и снова поцеловала.

– Вот так – правильно, – чуть слышно выдохнула она прямо в его полураскрытые губы, слегка оторвавшись от поцелуя. – И не говори мне больше, что ничего не чувствуешь, – она шептала, останавливаясь после каждого слова и снова касаясь его губами. – И не хочешь. Чувства, Гарри. И желание. И физический контакт, да?

Сумасшедшая… – с какой-то восхищенной нежностью подумал Гарри и ответил на поцелуй.

Целоваться с Луной Лавгуд рядом с истекающим кровью Малфоем – это было слишком похоже на страшный сон, чтобы остановиться и задуматься. В этом сне перемешались теплые мечты, которым никогда не суждено было сбыться, и кошмары, которых не должно было быть.

– Он нужен тебе, – прошептала Луна.

– Да.

Слово вырвалось раньше, чем Гарри успел подумать о нем. Да, он нужен мне… но это уже ничего не меняет. Мало ли, что мне нужно…

– И я.

– И ты…

Он задохнулся и вцепился в ее волосы, отстраняясь, не отводя взгляда от ее губ.

– Какого черта? – мысли путались, и слова казались чужими, их никак не удавалось подобрать – правильно, они кружили рядом, не попадая в суть. Не отражая ее. – Я знаю, как ты любишь его. У тебя получится, Луна… Просто попробуй. Нужно всего лишь чувствовать… и очень-очень хотеть помочь…

Руки машинально гладили по лицу, по волосам, по шее, не желая терять безумно щемящее, теплое ощущение ее нежной кожи.

– Не уходи… – покачала она головой. – Какой же ты глупый, Гарри…

Он вздохнул. Что с того, что ему хочется сжать Луну Лавгуд в объятиях и не выпускать из них никогда? Что с того, что он отдал бы жизнь за то, чтобы снова видеть улыбку Малфоя, обращенную к нему, чтобы слышать его насмешливый голос, в котором больше не будет холода? Что с того, что эти двое слишком нужны друг другу, что они могли бы быть счастливы – без него?

И тогда Гарри, наверное, тоже когда-нибудь смог бы научиться быть счастливым… без них. Зная, что они не повторят его глупых ошибок. Что им не придется рисковать собой и друг другом, потому что имя Поттера притягивает слишком много желающих распорядиться их жизнями.

Мысль горчила, отдаваясь привкусом беспомощного, отчаянного ощущения легкости и правильности собственного выбора. Выбора, который не оставлял тягучего осадка не произнесенной вслух лжи на дне глаз, отражающихся каждое утро в зеркале.

Я закрывал тебя там от Симуса, потому что не мог даже думать, что ты умрешь, оцепенело подумал Гарри, глядя в теплые, распахнутые глаза девушки. Я пытался вообще не пустить тебя туда… я боялся потерять и тебя тоже. Боялся, что Малфой не простит мне этого. Мерлин, как же все запуталось…

– Я люблю тебя… – выдохнул он, упираясь лбом в ее лоб, и покачал головой. – И его… наверное, тоже… как умею… Ты только… позаботься о нем, ладно? Ему нужен кто-нибудь, кто вытаскивал бы его наружу – из него же самого, в реальную жизнь… Хоть иногда…

– Кому же я буду на жизнь плакаться, если тебя не будет? – горько усмехнулась Луна. – Я же, как котел протекающий… Гарри, я без тебя засохну. От его правильности.

Удержаться от ответной улыбки не получилось.

– Помоги мне, – прижимаясь щекой к его щеке, попросила Луна. – Вдвоем легче… чем одной. Давай, не бросай меня.

– Драко меня убьет, – усмехнулся Гарри, машинально касаясь губами ее виска. – Или ты ему так все объяснишь, что он и это проглотит? Не надо, Луна… Я слишком… уважаю его, чтобы за спиной…

– Зачем за спиной? – удивилась девушка. – Оставь ему право на свой выбор. Уважение – оно в том, чтобы не решать за других.

Гарри тяжело вздохнул и зарылся лицом в ее волосы.

– Знаешь… – прошептал он. – Когда-то я давал ему слово, что буду делать только то, что хочу. Плюну на все чужие интересы и представления о том, что для кого правильно. И посмотри, к чему это привело…

Ее ладонь скользнула по его груди, коснулась холодного, мертвого амулета.

– Ты – здесь, Гарри, – негромко сказала она. – Я видела тебя настоящим. Во сне вы оба становитесь… настоящими… Поверь мне. Сейчас – это не ты. Это огрызок от тебя… от вас обоих…

Он знал, что она скажет дальше. И от того, что ее слова были правдой, почему-то не становилось легче.

– Хорошо! – слово вырвалось раньше, чем Луна успела сказать то, что Гарри не желал слышать произнесенным вслух. – Если ты так боишься сделать это сама, то – хорошо… Но потом я все равно уйду. Так будет лучше.

– Мерлин, да кому, Гарри? – всхлипнула она, и он снова принялся гладить ее по плечам.

– Драко, – уверенно ответил он. – Знаешь, по-моему, я умудрился окончательно его достать… хотя всегда думал, что это даже мне не удастся.

Луна смотрела так, будто видела больше, чем сам Гарри – когда-либо в самом себе. Глядя на нее, на мгновение он отчаянно, до чуть не вырвавшегося глухого стона позавидовал Драко. Позавидовал ей, зная, что он будет с ней рядом, и будет улыбаться ей по утрам, ворча на ее несобранность. Позавидовал самому себе, который имел все, а сейчас все потерял, и только и смог добиться – никому из них не остаться должным.

Их пальцы переплелись, и Гарри снова прошептал заклинание очищения. Луна осторожно убрала полотенце, и две руки легли на колотую рану, из которой при каждом выдохе Малфоя сочилась кровь.

В ее глазах можно было утонуть. В ощущении ее тонких пальцев, переплетенных с твоими. В знакомом до боли тепле кожи Драко, к которой прижималась ладонь. Гарри чуть не задохнулся от этого терпкого, горького коктейля чувств, и, не разрывая сомкнутых рук, перебрался на другой край кровати и вытянулся рядом с Малфоем, зарываясь лицом в его волосы, вдыхая их запах, от которого мгновенно закружилась голова.

Плевать, мелькнула мрачная, почти физически болезненная мысль. Хотя бы обнять его я могу, пока он в отключке? Запомнить его… навсегда, всего… просто запомнить…

По осторожным движениям пальцев Луны и шороху он догадался, что она тоже улеглась, обнимая Драко с другой стороны. Ее рука, обвившись вокруг его головы, коснулась разметавшихся черных волос.

Мерлин, вот оно, мое дурацкое неправильное счастье, с горечью усмехнулся сам себе Гарри, подаваясь навстречу прикосновению. Мои украденные, незаслуженные пять минут… и плевать. Мои.

Как же я вас обоих люблю…

* * *

Сознание возвращалось медленными, тягучими рывками, то обрушиваясь лавиной ощущений и красок, то заставляя снова неспешно проваливаться в небытие. Отчетливо и наверняка Драко понимал только одно – он дома. Что бы там ни случилось, что бы ни выкинул под конец чертов Финниган, он – дома, и запах волос Луны невозможно спутать ни с чем.

Так же, как и невозможное, нереальное тепло ладони Поттера.

От одного только ощущения, что все закончилось, что он здесь, в поместье, и они оба – и Луна, и Гарри – живы, они – рядом, можно было сойти с ума. Драко изо всех сил стиснул зубы, подавляя рвущиеся сквозь сдавленный вдох слезы облегчения. Он – дома. Все закончилось. Все хорошо.

Руки скользили по обнаженной груди, по животу, согревая, успокаивая, обнимая. Драко прижал ладони к лицу, пытаясь уйти от прикосновений. Хотелось сжаться в комок, спрятаться, забиться в угол – в одиночестве, чтобы никто не видел, не трогал, никто… Хотелось остаться одному. Не видеть оттенков понимающей, сочувствующей жалости в глазах Луны. Не слышать горячего дыхания Поттера.

Поттера, который снова пришел за ним. Который все сделал правильно, и снова, не думая, не рассуждая и не взвешивая шансы, с легкостью жертвовал собой – ради него, ради них обоих. Который простил ему все, все слова, всю усталость и равнодушие, бросившись вытаскивать Малфоя из очередной переделки.

Поттер, который сделал все это, помня, что последним, что он услышал от Драко, было: «Надеюсь, ты когда-нибудь сдохнешь…»

Теплые, ласковые руки обвились вокруг тела, сжимая в объятиях, и слезы хлынули сплошным потоком, будто где-то внутри, наконец, прорвало давно прогибавшуюся плотину. Они здесь. Они рядом со мной, оба, беспомощно повторял себе Драко. Оба…

Горячие губы Луны скользнули по виску, покрывая волосы Малфоя быстрыми поцелуями, и от шепота Поттера – все хорошо, все закончилось, Драко… – истерика почему-то только усиливалась. Этого не должно было быть. Не так. Не с ним. Он не заслужил – этого.

Одним рывком перевернувшись на бок – после секундного колебания, на правый, лицом к Луне – Драко уткнулся в подушку, от всей души желая провалиться сквозь землю, лишь бы не… оставаться здесь? С ними? Нет, дело было не в этом.

Рука Гарри легко обвилась вокруг его талии, и тепло тела Поттера, обнимающего со спины, было невыносимым настолько, что хотелось кричать в полный голос, позволяя истерике накрыть с головой, потому что здесь было слишком хорошо, чтобы поверить в реальность происходящего. Чтобы отдаться ей, принять ее. Разрешить себе быть – в ней.

– Прости… – выдохнул Драко, сжимаясь в комок.

Ладонь Поттера, скользящая по груди. Пальцы Луны в его волосах – осторожные, ласковые прикосновения. Горячее дыхание – в затылок, Гарри, прислонившийся к нему лбом.

– Придурок… – с горькой, едва слышной нежностью прошептал Поттер, качая головой, цепляясь за плечо Малфоя.

Мерлин, этого не может быть, с тоской повторял Драко. После всего, что я натворил… после всего, что мы оба натворили…

Плечи Луны дрожали, как будто она сама едва сдерживала слезы, и у ее губ почему-то был странный соленый привкус, а руки беспорядочно гладили Драко по голове, по волосам, по лицу с отчаянной, безудержной нежностью. Она всхлипывала, снова и снова целуя его, и это тоже было – незаслуженно, все – неправильно…

А потом она выдохнула и порывисто обняла Драко за шею, нависая над ним, глядя ему за спину.

– Мы справились, Гарри, – сдавленно прошептала она. – Мы это сделали.

– Ага, – нервно усмехнулся Поттер, не поднимая головы. – Мы.

И только теперь Драко заметил кровь. Ее было много, и именно ее сладковатый, густой запах стоял в воздухе, ею был перепачкан и живот, и простыни – он задохнулся, когда представил, сколько ее должно было вытечь, какой, вообще, должна была быть рана, чтобы – вот так…

Стальная хватка объятий Поттера настойчиво заставила его снова откинуться на подушки, и Гарри, вздохнув, вытащил палочку и пробормотал заклинание очищения таким тоном, будто за последние пять минут ему пришлось повторить его минимум в третий раз. Драко оцепенело смотрел на снова ставшее белоснежным белье.

– Ш-ш-ш… – прошептала Луна, гладя его по щеке, обеспокоенно заглядывая ему в глаза. – Гарри сказал – нужно просто хотеть… и чувствовать… И все получится. Даже если рана не магическая…

Поттер фыркнул, не очень-то пытаясь скрыть, что снова действовал наобум, и перевернулся на спину, не выпуская Малфоя из кольца рук. Драко поймал себя на ошеломленной мысли, что, если уж эти двое смогли объединиться и вытащить его не только из лап Финнигана, но еще и – из такого, то единственное, чего бы он сейчас хотел – это не возвращаться в реальную жизнь никогда. В жизнь, где ты не можешь быть слабым, не можешь зависеть ни от кого, в которой ты – одиночка, цепляющийся зубами за выживание, не доверяющий даже себе, не подпускающий к себе – никого. Даже эту несчастную девочку, секс с которой ты так долго успешно выдавал за признак доверия к близкому человеку.

Драко перевел взгляд на Луну, которая все еще взволнованно вглядывалась в его лицо, и коснулся ее щеки кончиками пальцев. На мгновение – и это наверняка было обосновано шоком, и усталостью, и бешеной кровопотерей – ему стало нестерпимо, отчаянно, до звона в ушах стыдно перед ней. За все. За непонятные, мало что дающие отношения, в которые он милостиво согласился ввязаться, но которые никогда не поддерживал толком, за участь стихийного мага, на которую он, пусть и невольно, обрек ее, за холодность и отстраненность, которыми щедро награждал ту, что согревала его постель. Девочку, давшую ему возможность жить и дышать полной грудью, не получившую взамен ничего.

Он наклонился и осторожно, боясь спугнуть почти незнакомое, полузабытое ощущение искренности, коснулся губами ее губ. Луна судорожно вздрогнула, и Драко понял, что слова не нужны. Что она чувствует все – и так. В этом была мелкая, неправильная подлость, позволяющая промолчать, так и не сказать вслух все, что давно стоило озвучить, но перешагнуть и через этот барьер Драко уже не смог. Она ведь все равно – слышит…

Но слышит – только она. Поттер, в отличие от Луны, не эмпат, и, значит, найти нужные слова стоит – хотя бы один раз. Драко перевернулся на живот, не выпуская девушку из объятий, и посмотрел на раскинувшегося слева Гарри.

Он помнил эти глаза – там, у Финнигана. Помнил, как именно Поттер смотрел на него, оседая на пол, и в этом взгляде было больше, чем в любых словах, которые они произнесли за прошедшие месяцы. Собственно, разве они удосужились вообще сказать друг другу хоть что-либо из того, что сказать действительно стоило? Они так перепугались обрушившейся на них памяти о чувствах, которых больше не испытывали, что потратили все отпущенное им время на попытки доказать, в первую очередь, самим себе, насколько все это – неправда. Доказать, несмотря на то, как отчаянно они нуждались в обратном. Нуждались в том, чтобы быть вместе – вопреки всему.

Губы Гарри дрогнули в беспомощной улыбке, и от этой едва сдерживаемой горечи Драко захотелось взвыть. Разбить эту скованную, напряженную тишину между ними, потому что в глазах Поттера упрямыми искорками принятого решения мерцало то, с чем невозможно было согласиться.

– Нет… – едва слышно прошептал Драко. – Ты что? Я никуда тебя…

Ладонь Гарри скользнула по его груди, и он машинально схватил ее, прижимая пальцы к губам. Поттер горько улыбнулся и покачал головой.

– Так будет лучше, – возразил он, отводя взгляд.

Вот только ладонь его считала иначе. Его рука, все еще обвивающая талию Драко. Его дрожащие губы, и тоскливый, безнадежный отблеск в потемневших глазах. Малфой глухо выдохнул и медленно опустил голову, зарываясь лицом в подушку.

Он чувствовал, как Гарри прижимается к нему, отчаянно обхватывая его тело, как будто пытается запомнить, всего – навсегда. Чувствовал горячее, прерывистое дыхание Поттера на своем плече, его объятия – и не понимал, как мог столько времени не видеть, не понимать самого простого. Самого естественного на свете.

– Ты нужен мне… – прошептал Драко. – Мерлин, Поттер!..

Слова были необходимы, как воздух, как сама жизнь. Но слов не было, или они были – не те, и не о том, и Драко задохнулся, поняв, что не способен найти те единственные, которые Гарри услышит. Сейчас, пока еще можно хоть что-то сказать.

Не поднимая головы, он нашел ладонь Поттера и крепко сжал ее, чувствуя ответную дрожь знакомых пальцев. Гарри на мгновение прильнул к нему, а потом отстранился, и Драко встрепенулся, испугавшись, что этот чертов придурок исчезнет из его жизни прямо сейчас.

Но Гарри всего лишь потянулся всем телом через него и поцеловал испуганно переводящую с одного на другого взгляд Луну – так просто и властно, будто принятое решение давало ему право больше не беспокоиться ни о чужих чувствах, ни о последствиях чужой глупости. То, что ревность к Поттеру была глупостью, Драко в этот момент осознал настолько отчетливо, что снова ощутил, как заливает щеки краска стыда за утреннюю выходку.

Мерлин, неужели это было только утром? – подумал он, глядя на них. Неужели сегодня ночью я впервые признался себе, что, так и быть, согласен с присутствием Поттера в своем прошлом? Побоявшись даже задуматься о том, что происходит между нами в настоящем, радостно кинувшись в очередную перепалку вместо того, чтобы спросить себя – а готов ли был Поттер соглашаться хоть с чем-то? Каково ему жить со всем этим – одному?

Гарри целовал ее – осторожно и нежно, и, глядя на их сомкнутые губы, Драко на миг испытал ни с чем не сравнимое ощущение, что готов на что угодно, лишь бы Поттер не уходил, и одновременно – лишь бы не потерять Луну. На что угодно – лишь бы они оба были рядом, лишь бы знать, верить, чувствовать наверняка – ты не один. Они здесь, они всегда будут здесь, ты нужен им так же отчаянно, безудержно, сильно, как и они – тебе.

Мерлин, да бывает ли такое счастье? Доверять тем, в ком нуждаешься больше жизни, и не бояться, что они отвернутся от тебя?

Драко не знал. Он знал только, что решение оттолкнуть Поттера оказалось самым глупым и безрассудным из всех, что он принимал. И что все его беспросветное, тоскливое одиночество было всего лишь следствием этой глупости, а вовсе не «неправильного поведения» Гарри. Я сам виноват в том, что случилось, подумал он. Я побоялся поверить ему. А он – мне… Но ведь мы должны были. Просто – побоялись…

Он вспомнил, как однажды, давным-давно, в прошлой жизни, проснулся утром и поймал себя на том, что выбирает – обидеться на то, что Поттер оставил его в постели одного, или поверить, что Гарри мог исходить из менее сволочных предпосылок. Вспомнил тот шок, который испытал, обнаружив, что сам и только сам решает, как воспринимать чьи-то поступки. Сам – и то, как с тобой обращаются, зависит только от твоей точки зрения на это, а вовсе не от самих поступков.

«Если ты мне доверяешь, то твои вопросы и подозрения неуместны», – всплыли в голове слова Луны. Той Луны, что сейчас сжалась в руках Поттера, вцепившись в его рубашку, будто ожидала, что он вот-вот исчезнет, и не знала, как это предотвратить.

Мысль о том, что Гарри нужен не только ему, но и Луне, ошеломила Драко. Они ведь тоже – не чужие, с отчаянным ощущением, что цепляется за соломинку, лихорадочно подумал он. Поттер сам говорил мне утром… черт, он целует ее прямо сейчас, на моих глазах!

С ощущением, что он – идиот, не способный даже на то, чтобы исправить собственные ошибки, Драко протянул руку к Луне и машинально поправил выбившийся локон. Прикасаться к девушке, которую в это время целует другой мужчина, было… странно. Завораживающе. Не думая о том, что он делает, Драко наклонился и припал губами к ее открытой шее.

Луна на мгновение задохнулась – и тут же подалась навстречу, ее ладонь легла ему на затылок. Гарри, оторвавшись от ее губ, смотрел на нее, тяжело дыша – голова кружилась, и больше всего хотелось сжать в объятиях и ее, и Малфоя, чья рука машинально обвилась вокруг его талии. Их обоих. И не отпускать от себя – никуда.

Он смотрел на нее, кусая губы, обнимая за плечи Драко, сидя на растерзанной кровати, и тонул во всепоглощающем ощущении полноты и завершенности. Вот оно, повторял себе Гарри, вглядываясь в лицо Луны, пытаясь вобрать в себя каждую частичку этого странного, неведомого чувства. Вот оно – то самое, то, что я так долго искал. То, что мне всегда было так необходимо. Я смог это увидеть, наконец. Благодаря тебе. Благодаря вам – обоим.

А, значит, я смогу найти это еще раз – когда-нибудь, когда мир снова даст мне шанс быть счастливым. Когда я, наверное, научусь любить, не привязываясь, не причиняя боли, не ломая все, что вынужденно оказывается рядом со мной.

В груди невыносимо щемило, так сильно, что Гарри задыхался, но упрямо не отводил глаз, не отстранялся, уже зная, что готов это сделать. Она понимает меня, а Драко, кажется, наконец, смог меня простить. И это – на порядок больше, чем я надеялся получить на прощание. Разве мне есть, на что жаловаться?

Слезы рванулись наружу, и Гарри уже не понимал, что их вызвало – чувство, которому он еще не мог подобрать названия, билось где-то в груди, билось так отчаянно, что это вызывало почти физическую боль. Боль, которую все сложнее становилось терпеть, и Гарри невольно впился ногтями в плечо Драко, боясь пошевелиться и выдохнуть.

А потом боль обрушилась с такой силой, что Гарри закричал, согнувшись и прижав руки к груди. Ладонь Драко на талии вдруг стала болезненно горячей – и отдернулась; Малфой сдавленно зашипел, откидываясь на спину, будто и ему было невыносимо больно.

Луна Лавгуд, растерянно хлопая глазами, смотрела на них, сжавшихся на кровати – один лежа, другой сидя на коленях, каждый в своей агонии – и щурилась от разрастающегося, болезненно-яркого, пронзительного света.

* * *

Боль закончилась внезапно, будто выключившись, и Гарри еще долго судорожно глотал воздух, боясь, что снова задохнется. Его трясло, руки дрожали, комкая простыни, все тело ломило, словно его смяли в комок, а затем небрежно расправили. Сознание лихорадочно ощупывало само себя, и куски мозаики никак не складывались в одно целое, упрямо расползаясь в разные стороны.

Последним, что помнил Гарри, была стена ревущего пламени, отрезающая его от полуразрушенного Большого Зала для приемов в Малфой-Меноре, разделяющая мир на него самого, в компании трупов Дамблдора и Тома Риддла – и на все остальное. В этом остальном ничком лежал в нелепой, изломанной позе бесчувственный Северус, в нем догорали обуглившиеся останки Джинни, и бессильной, отчаянной яростью сверкали полубезумные глаза Симуса Финнигана.