Текст книги "По другую сторону надежды (СИ)"

Автор книги: Friyana

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 52 страниц)

Грустно усмехнувшись, Луна положила палочку и опустилась на кровать рядом с ним, глядя снизу вверх в припорошенные дымкой серые глаза.

– Я была у Гарри, – вздохнула она. – Извини, я не думала, что ты проснешься.

Светлая бровь слегка изогнулась, и губы Драко искривились в усмешке.

– Я догадался, – процедил он. – Это все, что ты можешь сказать?

– А что ты хочешь услышать?

Он молчал, глядя на нее, и девушка невольно задалась вопросом, как бы он выглядел, если бы его глаза смеялись. Если бы можно было зарыться лицом в его шею и засыпать, чувствуя тихое тепло и силу мужских объятий. Если бы вместо единственно возможной сейчас между ними страсти и бегства от одиночества в его ласках была бы настоящая нежность. Если бы он снова стал самим собой.

А потом Драко усмехнулся и отвел глаза.

– Почему-то рассчитывал на попытки оправданий или объяснений, – презрительно протянул он. – Но у тебя, Лавгуд, все не как у людей. Или ты считаешь, что я буду спокойно смотреть, как ты бегаешь по ночам к Поттеру за моей спиной, пока я сплю?

Луна изумленно моргнула. До нее только сейчас дошло, что от Драко не несет злобой и яростью только потому, что он вымотан до предела. Что у него больше не осталось сил даже на то, чтобы разозлиться. Сил, но не желания.

Черт, видимо, они и проснулись одновременно, мелькнула мрачная мысль. Сколько ж он тогда себе тут надумать успел, пока мы там с Гарри…

– Ты решил, что мне захотелось еще одной порции секса? – уточнила Луна. – И я предпочла разнообразить свой досуг и пойти среди ночи к Гарри вместо того, чтобы просто разбудить тебя?

– А что я должен был подумать, по-твоему? – хмыкнул Драко.

– Не знаю. Я бы подумала, что ты вышел на кухню, или тебя замучила бессонница и ты засел в кабинете, или в библиотеке, или черт знает, где еще. В конце концов, это твое право – бродить по ночам, где тебе вздумается.

– Лавгуд, вот только не строй из себя дуру, хорошо? Даже твое лицо для этого недостаточно простодушно, – перебил ее Драко. – Если бы из твоей постели исчез я, то вероятность того, что Я отправился бы в спальню к Поттеру, исчезающее мала. При том, что ты даже не скрываешь, что была там.

– Да нечего мне скрывать, – устало вздохнула Луна и откинулась на подушки, зевая и потирая глаза. – Просто я плохо понимаю, из-за чего весь сыр-бор… Тебе какая разница, где я была? Ты все равно в это время спал.

Драко на мгновение показалось, что он вот-вот задохнется от такой наглости.

– О, конечно, – зло сказал он. – Мне должно быть все равно, где ты и с кем ты. Каждый раз забываю, что ты слишком дорожишь своей хваленой свободой, чтобы впускать меня в свою жизнь.

– Да не нужна тебе моя жизнь… – негромко пробормотала Луна, сворачиваясь в клубок.

– Ты что, всех мужчин за идиотов держишь, или только мне так повезло?

Девушка фыркнула и покачала головой.

– Чертов ревнивый ублюдок… – с горечью усмехнулась она. – Ты ничем не лучше, чем Гарри. Готов рвать и метать, если что-то, на что ты изволил положить глаз, не трепещет от счастья принадлежать тебе одному – даже если тебе совершенно это не нужно. Вы просто очаровательно друг друга стоите…

– Лавгуд, ты пропадаешь среди ночи, заявляешься под утро вся помятая и сообщаешь мне, что я не лучше, чем Поттер, тебе не кажется, что это уже перебор?

Луна вздохнула и перевернулась на спину. От ее улыбки не осталось и следа.

– Во-первых, я вполне могу быть помятой еще с вечера, – в тон ему процедила она. – Во-вторых, ни ты, ни кто-либо другой не вправе требовать моих оправданий. Рассчитывать на них – может быть, а требовать я ни тебе, ни кому другому позволять не собираюсь. Хочешь, чтобы тебе доверяли и делились с тобой – научись для начала доверять сам. Пока что ты обращаешься со мной ничем не лучше, чем с Гарри, и мне, если честно, все сильнее хочется начать отвечать тебе тем же.

– Вот как? – холодно уточнил Драко. – И как, по-твоему, я должен с тобой обращаться?

– Я устала, как гиппогриф после охоты, я не спала полночи, мне через час вставать и бежать в Министерство. Для разнообразия, если уж у тебя не хватает душевных сил предположить, что я тоже нуждаюсь в поддержке, можно хотя бы попробовать не становиться еще одной моей проблемой и не устраивать мне истерику в шесть часов утра!

Драко возмущенно выдохнул.

– О, извини, – его постепенно разбирал нервный смех. – В следующий раз я подожду до вечера. Ой, нет, вечером же ты наверняка вернешься уставшая, да еще и опять письма какие-нибудь писать засядешь. Так что, наверное, только ночью. Но ночью ты захочешь спать, потому что тебе рано вставать и ты, опять же, устала. Наверное, надо будет попросить тебя занести мою персону в свое расписание, чтобы я смог высказывать свои претензии в удобное для тебя время и не мешать твоему насыщенному распорядку?

Луна молча смотрела на него с какой-то почти материнской жалостью и хлопала ресницами.

– Может, я и похож на идиота, Лавгуд, но я им не являюсь, – медленно проговорил Драко. – Можешь катиться, куда тебе нравится. Хочешь – по своим делам, хочешь – к Поттеру, хочешь – хоть к Мерлину на рога.

– Закончил? – со скучающим видом поинтересовалась Луна.

– С тобой – да, – чуть слышно ответил Драко.

Его лицо снова стало непроницаемой маской, губы сжались. Черт, да ему же больно, почти с удивлением отметила девушка. Он что, так боится остаться один, что готов сам всех отталкивать?

Она потянулась и села, сложив руки на коленях и глядя ему в глаза.

– Два слова, Драко, – негромко сказала Луна. – Между нами, магами. Способными на внутреннюю честность. Умеющими отличать настоящие чувства от наносных. Не боящимися смотреть в лицо стихии, а после этого не боящимися уже вообще ничего. Два слова, можно?

Он молча смотрел на нее, и его сухие, будто замороженные глаза едва блестели в лучах пробивающегося из-за окон утреннего солнца.

– Ревность – это ведь тоже самообман, – вглядываясь в его лицо, сказала она. – Ты понимаешь, почему?

– Нет, – беззвучно разлепил губы Драко.

– Ревность – это страх потерять то единственное, что у тебя есть. Когда оно не единственное, ты не ревнуешь. Ты богат, щедр и можешь позволить себе быть великодушным. А когда знаешь, что, лишившись кого-то, останешься с пустыми руками, это – страшно.

Он молчал. Но и не спорил.

– Во-первых, пустые руки – это уже ложь. У человека всегда остается он сам и его способность любить – если, конечно, он вообще на это способен. Только человек этого видеть не хочет. Ему удобнее не видеть – потому что иначе все же придется быть щедрым. Быть человеком. Думать не только о себе.

Драко поморщился, но промолчал.

– Во-вторых, то, что у тебя есть – не единственное. Ты можешь любить целый мир, но выбираешь не замечать его и видишь перед собой только кого-то одного. Ты сам возводишь его в энную степень и возвеличиваешь его ценность в своих глазах. Хотя на самом деле один человек всего мира заменить не может. Никогда.

В глазах Драко промелькнуло упрямое возражение. Будто он точно знал, что это возможно, просто не хотел озвучивать.

– В-третьих, страх потерять, сам по себе, приходит только к тому, кто не уверен в себе. Кто в глубине души знает, что он недостоин любви, что рано или поздно она уйдет от него, потому что он получил ее – случайно. И он боится, каждый день, каждую минуту, и ищет подтверждения тому, что она все еще с ним. Или тому, что она уже бросила его. И рано или поздно это действительно произойдет – потому что, на самом деле, эти поиски и убивают все. Это недоверие.

– А ложь-то тут где? – спросил он наконец.

– Так ведь ты – не такой, Драко, – мягко улыбнулась Луна. – Ты думаешь о себе так, но ты – не такой. Просто не хочешь этого видеть. Внутренняя честность, извини, как я понимаю, подразумевает здоровую самооценку, но ни у тебя, ни у Гарри, при том, что вы все же – маги, ее нет. Более того, вы своей чертовой ревностью и моральной убогостью еще и гордитесь. Вам кажется, что это говорит о силе и искренности ваших чувств. Но на самом деле – всего лишь о неспособности доверять и регулярном самобичевании.

Драко надолго задумался, уставившись в одну точку и напряженно кусая губы.

– То есть, я должен спокойно смотреть, как мне будут изменять, и получать от этого удовольствие, – наконец мрачно обронил он.

Луна фыркнула и опустила голову на руки.

– Измена, Драко – это понятие из военной терминологии, – устало проговорила она. – Это когда идет сплошная битва за выживание, а боец твоей армии переметнулся к врагу и начал воевать против тебя. Стал – по отношению к тебе – предателем. Это – измена. То, что подразумеваешь ты, укладывается в эту схему? Твоя жизнь – битва за выживание? Если у твоей женщины появляется другой мужчина, это – война против тебя? Ты не много на себя берешь, вообще, если так думаешь?

Драко не удержался и хмыкнул.

– Знаешь, – негромко вздохнул он. – Возможно, у меня, и правда, проблемы с самооценкой. Но я не хочу делить того, кого люблю, ни с кем. Я так чувствую.

– Звериный эгоизм, – восхитилась Луна. – Хорошо, что мы это не обо мне, а так, в абстрактных терминах. Не хотела бы я быть той, кого ты любишь, если твоя любовь – такая, уж извини.

Драко долго молчал, глядя на нее.

– Твоя свобода тебе дороже? – чуть слышно спросил он наконец.

– Конечно, – усмехнулась девушка. – Всякие «ревнует – значит, любит» хороши, пока это не начинает происходить с тобой в твоей жизни. Да зачем далеко ходить, ты посмотри, что Гарри вытворяет! Он чуть не убил тебя позавчера только потому, что в его терминах это – искренность и дружба! Даже не любовь, Драко! Дружба! Да упаси Мерлин меня от таких друзей… и любовников…

– Так ты спала с ним или нет? – быстро перебил ее Малфой.

Луна снова устало рухнула на подушки, закрывая лицо руками.

– Ты меня достал… – простонала она. – Слушай, если ты мне доверяешь, то я плохо понимаю, откуда мог взяться такой вопрос.

Драко молча и выжидающе смотрел на нее. Она опустила руки и вздохнула.

– А, если не доверяешь, то на черта тебе мой ответ? – спросила она.

Малфой изумленно моргнул.

– Тебе что, просто ответить сложно? – ровно поинтересовался он. – Как есть?

– Ты что, из того, что я говорила, ни слова не услышал? – ответила она вопросом на вопрос. – Ответ – он в тебе, а не во мне. Неважно, что я делаю на самом деле. Если ты – неспособный полюбить даже самого себя ревнивец, то даже просто мой разговор с Гарри будет считаться изменой. А если у тебя нет проблем с самооценкой, то я могу спать хоть со всем авроратом и редакцией «Пророка» впридачу – ты все равно будешь понимать, что на наши отношения это не влияет. А мой ответ, Драко, ни черта не изменит. Ты будешь задавать этот вопрос снова и снова, каждый раз, когда появится повод – а при твоей-то неуверенности в себе он будет появляться по сто раз на дню. И рано или поздно мне надоест доказывать тебе, что я не соплохвост. И я либо пошлю тебя к Мерлину вместе с твоей тонкой душевной организацией, либо, действительно, попытаюсь получить поддержку и понимание где-то в другом месте. А ты получишь-таки свои долгожданные доказательства того, что все бабы – дряни, вот только вряд ли поймешь, что такими их делаешь – ты.

Драко с хмурым видом покусывал нижнюю губу, разглядывая собственные руки.

– Ну, хоть спросить, какого Мерлина ты поперлась к Поттеру среди ночи, я могу? – мрачно поинтересовался он. – Или это тоже будет говорить о моей низкой самооценке?

Луна не удержалась и фыркнула, перекатываясь на живот и зарываясь лицом в подушку.

– Весь вопрос не в том, что спрашивать, а в том, для чего, – философски заметила она. – Если тебе интересно, что происходит в моей жизни, и тебе хочется в ней поучаствовать…

– Мерлин, да, мне этого хочется! – раздраженно прошипел Драко. – Скажешь ты уже или нет?

– Да кошмар ему снился… – негромко пробормотала Луна. – Сдуру решила разбудить, он меня, естественно, чуть не пришиб спросонья… а потом языками зацепились…

– О чем говорили-то хоть? – стараясь говорить ровно, спросил Драко.

Девушка невыразительно махнула рукой.

– О тебе, о чем же еще… – сказала она и снова зевнула. – Иди ко мне, а? Хоть полчасика еще полежать…

– Обо мне? – настороженно уточнил Драко.

– Конечно. Прихожу это я к Гарри посреди ночи, залезаю к нему на кровать, стараясь не очень явно таращиться на великолепное обнаженное мужское тело, едва прикрытое одеялом, и болтаем мы с ним чуть ли не до утра, разумеется, о тебе. Ты идешь или нет?

Драко машинально прикинул, не оскорбиться ли еще раз. По всему выходило, что проходить все то же самое по второму кругу будет уже не смешно. Совершенно.

Она сказала – если ты доверяешь… – подумал он. Если веришь, что ты достоин того, чтобы тебя любили… то ты не будешь искать доказательств. Неужели я даже на шутки теперь буду дергаться – и гадать, не собирается ли она наставлять мне рога?

Он неуверенно передвинулся поближе и лег рядом, обнимая ее. Теплая ладошка тут же притянула его за затылок, поглаживая шею, перебирая волосы. Драко устало прикрыл глаза и потерся носом о щеку девушки.

– Я люблю тебя… – сонно прошептала Луна.

Сон мгновенно слетел. Драко замер, на мгновение перестав дышать.

– И, кстати, я разобралась, почему у вас амулеты закрылись, – чуть слышно добавила она. – Напомни завтра, я расскажу…

– И ты туда же, про амулеты… – Драко раздраженно откинулся на спину, в глубине души не зная, радоваться ли смене темы или решить, что ему послышалось. – Сговорились со Снейпом вы, что ли…

– Только не понимаю, как именно. Почему – вроде понятно, а вот как… ну не могут два настолько разных артефакта выдавать такой схожий результат… да еще и одновременно… К тому же, для каждого в отдельности такое действие слишком нехарактерно, так что даже и не знаю…

Сонное бормотание Луны постепенно затихало, сменяясь ровным дыханием. Драко лежал, сосредоточенно глядя в потолок. Перед глазами упорно стояла странная, полузабытая картина – полумрак Хогвартской спальни, мерцающий свет от огня в камине, и Поттер с тяжелым серебряным кубком в руке, сидит, прислонившись спиной к его груди и откинув ему на плечо свою вечно лохматую черноволосую голову.

«Я люблю тебя, Малфой… В хорошем смысле этого слова...»

Глава 8. Дежа вю.

Все несколько дней, прошедших с памятной сумасбродной ночи, когда Луна вломилась к нему в спальню и наговорила выше крыши, Гарри бродил по дому, как в тумане, не решаясь лишний раз поднять глаза и посмотреть в зеркало. Ему было стыдно.

Я – стихийный маг, повторял он себе. Почему, в таком случае, услышав слова, которые всего лишь – правда, я сбегаю в отрицание и вспыхиваю, как чертов высохший пергамент? Почему я не могу просто признаться – вслух – даже не Малфою, пусть просто себе, чего я хочу, и отчего вся эта история с посвящением Луны так выбила меня из колеи?

Ведь, если не врать, наплевать мне было на все ошибки, которые делал когда-либо Драко, если они не отдаляли нас друг от друга. А то, что можно было отнести к его личным решениям, не имеющим со мной ничего общего, я тут же кидался раскрашивать в черный цвет, даже если Малфой был вынужден так поступить, и страдал в итоге не меньше всех остальных. Я – лжец и трус… я всего лишь боялся его потерять… так сильно, что был готов обвинить его во лжи, в том, что он закрывает глаза на действительность. Вот только закрываю их – я.

Почему я ни разу не сказал ему прямо, что мне страшно остаться в мире, где его не будет рядом со мной? Почему не потребовал прямого ответа, почему не выслушал, когда он пытался делиться со мной чем-то своим? Потому что в этом «своем» не было меня, а была только Луна Лавгуд?

Избегать Малфоя было непросто, но вполне удавалось – по крайней мере, пока. Гарри не горел желанием видеть его, смотреть ему в глаза, отчуждение в которых давно стало для него своеобразным немым укором. Похоже, я снова наломал дров, думал Гарри, когда слышал, как они шепчутся на террасе, или болтают о чем-то в столовой за завтраком, или шуршат бумагами в кабинете. Луна и Драко проводили чертову уйму времени вместе – собственно, практически все, что она находилась дома, и это тоже вызывало тягучее, болезненное желание расколотить одним ударом хрустальный перезвон звуков их голосов, наполнявших поместье. Это злило и вынуждало отпускать дверную ручку и медленно уходить подальше от столовой, если они были там, мрачно пожимая плечами – я могу поесть и на кухне. Или попросить Добби принести пару булочек в спальню.

Они не нуждаются во мне. Возможно, я даже заслужил это… а, возможно, я просто трус. Ну и ладно…

Гарри был незыблемо, непоколебимо уверен в том, что только мешал бы своим присутствием и создавал неудобство этой вынужденно связанной друг с другом и явно пытающейся найти общий язык и точки соприкосновения парочке. У них впереди целая жизнь рядом, конечно, они будут искать, как сделать ее хотя бы терпимой – все же воздушный и водный маг вместе – это вам не раз плюнуть… Вот пусть этим и занимаются. Я там совершенно ни к чему…

До боли стискивая зубы каждый раз, когда невольно наталкивался на них, Гарри сходил с ума, не понимая, что его больше мучает. То, что Малфой, похоже, начинает оттаивать, и временами даже в его глазах мелькает нечто, похожее на умиротворение и покой, или то, что Луна Лавгуд, единственная, кто мог бы понять Гарри Поттера, оказалась связанной с другим человеком? Более того – ее это совершенно устраивает.

Гарри думал так до тех пор, пока впервые не наткнулся однажды вечером на плачущую девушку, сжавшуюся в комок на пыльном и темном чердаке поместья.

Собственно, наткнулся – это тоже вранье. Он попросил Добби сказать ему, когда Луна будет одна – если такое, конечно, вообще бывает. Исполнительный эльф старательно отчитался, что она одна прямо в данный момент, сидит на чердаке, а мистер Малфой заперся у себя в кабинете.

На чердак Гарри просто взлетел. Его распирало от незаданных вопросов и желания поговорить хоть с кем-нибудь, кто сможет здраво рассуждать в ответ, не скатываясь на ненужные эмоции, и кто при этом не будет занят сидящим рядом Малфоем, оттягивающим на себя все внимание. Он был уверен, что имеет право хотя бы попробовать – в конце концов, если Луне позволено вламываться среди ночи в чужие спальни и нарушать границы личной территории, что запрещает сделать нечто подобное ему? Уж она-то Авадой вряд ли ответит…

Увидев ее тонкую фигурку, сжавшуюся на подоконнике, ее горько вздрагивающие плечи, услышав тихие, беспомощные всхлипы, он остолбенел, на мгновение потеряв дар речи и забыв обо всем, что собирался сказать.

Она не оборачивалась, просто сидела, уткнувшись лицом в колени и закрыв голову руками, и Гарри, осторожно прикрыв за собой дверь, наконец, решился подойти и сесть рядом.

– Вы поссорились? – не найдя других слов, глупо спросил он.

Луна вздохнула и посмотрела на него, и от безнадежной, всепоглощающей тоски в ее глазах можно было завыть – так хотелось протянуть руку и прикоснуться к ней, стирая слезы с ее лица.

– Нет, – печально усмехнулась она и прислонилась виском к стеклу. – Просто… устала…

Плечи ее чуть заметно вздрагивали. Гарри некоторое время изучающе смотрел на нее, пытаясь понять, почему только сейчас, а не рядом с Малфоем, она кажется такой настоящей.

– Случилось что-то? В издательстве? – негромко спросил он, беря ее за руку.

Ладонь оказалась холодной и безжизненной. Луна тихонько хмыкнула.

– Да что там может случиться… – пробормотала она. – Все как всегда. И в Министерстве… тоже тихо. Никто ничего про вас не слышал, будто они там забыли вообще, что вы есть…

– Так это же хорошо? – неуверенно уточнил Гарри.

Луна перевела на него остановившийся взгляд.

– Думаешь? – усмехнулась она и шмыгнула носом. – Как бы не наоборот…

Гарри молча подвинулся поближе и стал аккуратно вытирать с ее щек дорожки от слез. Прикасаться к ней так было странно, как будто он трогал руками безумно дорогой экспонат в музее, пока смотритель отвернулся, и по-мальчишески надеялся, что сигнализация не сработает. Странно еще и потому, что ощущение ее кожи под пальцами вызывало полузабытое чувство азарта и возбуждения. Я снова делаю то, что нельзя. Я снова нарушаю правила. Как будто я… живой?..

– Что случилось? – чуть слышно спросил Гарри, не отводя рук, поглаживая ее по щеке.

Луна вздохнула и зарылась носом в его ладонь. Ее коленки, прикрытые длинной, до щиколоток, светлой юбкой, разделяли их, и Гарри приходилось наклоняться, чтобы дотянуться до ее лица. Подумав, он просто оперся на них локтем другой руки. Так было намного удобнее.

– Знаешь, – отстраненно заговорила Луна. – Я как будто с работы на работу хожу. И нигде нельзя расслабиться, везде нужно быть собранной… враг не дремлет, бдительность превыше всего… И я, вроде как, сама всего этого и хочу, и мне нравится то, что я делаю, и я понимаю, что так и правильно… Просто…

– Просто ты никогда не отдыхаешь, – закончил Гарри, не сводя с нее пристального взгляда.

– Ну да, – рассеянно кивнула Луна. – Иногда просто… накатывает… Прихожу домой, а здесь – он… И как будто обрывается что-то, думаешь, да в конце-то концов, могу я хоть где-нибудь просто одна побыть…

Гарри не удержался от улыбки.

– Тебе тяжело с ним? – тихо спросил он.

Луна покачала головой.

– Да не в этом дело, – она снова шмыгнула носом. – Тяжело всегда помнить, что можно говорить, что нельзя… Что нужно, что правильно. Я… просто устаю. Говорю же – как на работе…

Гарри долго молчал, покусывая губы и борясь с желанием убрать с подоконника ее ноги и сесть ближе.

– Тогда зачем ты здесь? – наконец спросил он. – Только не говори, что так получилось. Ты же сама этого хотела.

– Хотела, – пожала плечами Луна. – И сейчас хочу. Просто, Гарри, вы… черт, ты не понимаешь. Вы хорошие, оба. И мне нравится с вами. Просто… ну, вы как будто болеете оба сейчас. А мне иногда кажется, что я рехнусь, пока вы сможете выздороветь.

Гарри испытующе приподнял бровь.

– Ты снова про амулеты? – мягко уточнил он. – Плюнь ты на это, Луна. Что бы в них там ни было, почему бы они ни закрылись, чем бы это нам ни грозило, ты – не Мерлин Всемогущий, чтобы пытаться это исправить. Есть вещи, которые тебя просто не касаются.

Луна возмущенно фыркнула, пытаясь что-то сказать.

– Это наша проблема, а не твоя, – перебил ее Гарри. – И ты не можешь помочь всем и каждому. Какой смысл пластаться и стараться так, чтобы потом плакать на чердаке, если ты все равно реально ничего не можешь сделать? Амулеты, почему бы они ни закрылись, принадлежат мне и Малфою. Нам с ними и разбираться…

– Обалдеть, как вы классно разбираетесь… – упрямо пробормотала девушка и отстранилась, прислонившись затылком к стене.

Ладонь Гарри соскользнула с ее щеки, и Луна сама обхватила ее, рассеянно перебирая его пальцы.

– Когда от тебя требовалось убить Темного Лорда, тебе что, всегда жизнь удовольствие доставляла? – глухо спросила она. – Тоже… бывало, что плакать хотелось. От бессилия, от того, что ждать и выкладываться еще очень долго… а результата не видно пока. Только это не значит, что надо все бросить, так ведь? Просто… потерпеть…

– Ну, ты нашла, что с чем сравнивать, – фыркнул Гарри и опустил голову. – У меня, может, и был выбор, только это не то же самое, что у тебя. Ты сама лезешь во все подряд, а меня… особо не спрашивали. Я мог отказаться, но это означало бы, что Лорда не убьет никто. Потому что никто и не мог, кроме меня… А тебе-то все это зачем? Личную гордыню потешить? Ощутить причастность к чему-то великому?

Луна перевела на него утомленный взгляд.

– Зачем ты живешь, Гарри? – тихо спросила она.

Гарри оторопело моргнул.

– Так получилось, – холодно процедил он.

– Нет, я не про сейчас. Вообще. Зачем ты родился?

– А зачем люди рождаются?

Луна задумчиво покусала нижнюю губу и снова уставилась в окно.

– Мне кажется, – начала она. – Ну, то есть, я так думаю, что для каждого есть своя цель в жизни. Своя… миссия, что ли. Это не всегда что-то конкретное, и уж точно не всегда великое. И это совсем не то же самое, что сам человек ставит себе целью. Оно… вообще может не совпадать, и тогда получается, что живешь, живешь, вроде, всего, чего хочешь, достигаешь… только радости от этого никакой. Чувствуешь в глубине души, что все это – не твое, что это – придуманное. Понимаешь?

Гарри молча смотрел на нее. Он хотел возразить – наверное, просто из упрямства – но перед глазами упорно стоял Драко, такой, каким он был все семь лет в школе. Живущий чужой жизнью, по чужим правилам, идущий к чужим целям. Неспособный даже задуматься о том, что нужно лично ему.

– Понимаю, пожалуй, – неохотно согласился Гарри.

– Эту цель… то есть, миссию, или задачу, ее даже сформулировать для себя не каждый может. Но она есть, и каждый чувствует ее – кто-то больше, кто-то меньше. Некоторые делают вид, что не замечают ее, и упрямо идут к чему-то другому, хотя хуже этим делают только себе…

– Ты к чему это все? – перебил ее Гарри.

– Ты знаешь, какая цель у тебя? Зачем миру было нужно, чтобы ты появился? Для чего?

– Убить Темного Лорда? – с усмешкой предположил Гарри.

Луна раздраженно поморщилась.

– Ты путаешь цели людей и задачи, которые ставит мир, – вздохнула она. – Если бы твоей жизненной целью было убить его, ты бы не вернулся обратно. В этом вообще не было бы смысла, ты здесь был бы не нужен уже.

Гарри напряженно смотрел на нее.

– Я считаю, что это твоя невыполненная задача притянула тебя обратно, – сообщила Луна. – Я не знаю, в чем она состоит, и не знаю, как именно она это сделала. Посредством чего. Каких обстоятельств. Но думаю, что причина в этом – ты не совершил того, что был должен, и тебе дали возможность снова заняться этим.

Самым пакостным было то, что ее слова слишком красиво вписывались в так и не понятую когда-то давно фразу, которую Гарри услышал, получив свою дозу правды от самого иррационального и жестокого собеседника в жизни стихийных магов под названием «время истины».

«Тратя время на ненависть к тому, что тебе безразлично, ты лишь упускаешь свое истинное предназначение». Гарри не понял тогда ничего, кроме того, что сотрудничество с Орденом Феникса и война с Темным Лордом – не единственное и даже не самое важное из того, что он должен будет сделать в жизни.

– Ты что, во всем высший смысл ищешь? – с усмешкой уточнил Гарри.

Луна молча кивнула.

– Я считаю, что он и есть во всем, – помолчав, сказала она. – Просто… люди не всегда хотят его видеть. Но, если ты нашел его, то тебе уже не кажется, что какие-то события несправедливы, слишком тяжелы или жестоки. Ты просто понимаешь, куда именно тебя пытаются направлять.

– А если я не хочу, чтобы меня направляли?

– А если все же собраться и повзрослеть, а, Гарри? Что, вообще, за мальчишество – хочу, не хочу… Твоя цель – это то, что сделает тебя действительно счастливым. Потому что счастье – это когда ты на своем месте, понимаешь? Когда ты там, где действительно должен быть. С теми, с кем нужно, делаешь то, что можешь лучше всего. Потому что лучше всего человек всегда делает именно то, ради чего он был рожден.

Гарри надолго задумался.

– Лучше всего я играл в квиддич, – мрачно пошутил он наконец. – Только вот от него уж точно… в конце концов радости не осталось никакой…

– Могу высказать мнение, если тебе интересно, – огрызнулась Луна. – На каком-то этапе твоей жизни тебе нужно было учиться быть в центре, вести за собой, работать с командой, поддерживать ее боевой дух. Быть ее фокусом. Выполнять основную роль. Какие там еще у ловца особенности? Ты усвоил этот урок, и квиддич перестал быть тебе нужным. Поэтому у тебя и пропал к нему интерес. Это нормально, было бы хуже, если бы ты продолжал за него цепляться, тогда как уже ничего не мог бы от него взять…

Пальцы Гарри снова сжались вокруг ее ладони.

– А какая цель у тебя? – негромко спросил он.

Луна неодобрительно покосилась на него и опять опустила голову на колени, не отпуская его руки.

– Я не могу сформулировать, – пробормотала она. – Я просто чувствую, как должно быть. Как правильно. Быть здесь для меня – правильно, даже если временами мне кажется, что я больше не выдержу. Даже если нахожу для этого приземленные и эгоистичные причины. Или, наоборот, возвышенные и самоотверженные. Дело не в причинах, просто…

Она вздохнула.

– Просто, Гарри, понимать людей – это единственное, что я всегда умела делать хорошо. Наверное, это зачем-то было нужно, раз я родилась эмпатом… И, наверное, я должна это делать. И не просто молча понимать, а именно делать что-то. Я не могу понятнее объяснить…

Гарри молча слез с подоконника и, подойдя к ней, притянул к себе за плечи. Луна устало уткнулась лбом ему в грудь, рассеянно теребя пуговки на его рубашке.

– Почему мне кажется, что ты не говоришь об этом с Малфоем? – негромко спросил Гарри.

– Потому что иначе я бы плакала у него на плече, а не закрывалась бы на чердаке, – в тон ему ответила Луна и подняла голову. – Здорово, что ты есть, Гарри… – прошептала она.

«Ну, хоть кому-то от этого здорово…» – ворчливо сказал он себе, невольно улыбаясь ей. Это было почти как глоток свежего воздуха после месяцев духоты – услышать, как она говорит это. Так просто, будто нет ничего более элементарного, чем то, что Гарри кому-то нужен. То, что они здесь и разговаривают друг с другом… и то, что Малфой об этом не знает.

Почему-то это было важнее всего.

* * *

Случайный вечерний разговор на пыльном полутемном чердаке как-то незаметно перетек в череду не менее случайных и хаотичных встреч. Иногда это происходило в библиотеке, где Гарри корпел над каким-нибудь талмудом, пытаясь убить время, а Луна прибегала, чтобы потрепать его по вихрам, пожаловаться на убийственный график работы, принести ему яблоко или поныть, как ее достали зануды, сидящие в Министерстве Магии.

Иногда это случалось в гостиной, где Гарри валялся перед камином, тупо глядя на огонь, а Луна выскакивала из пламени, как чертик из табакерки, и засыпала его ворохом новостей, пока не появлялся сумрачный Драко. Тогда она мигом становилась одновременно серьезной и слегка встревоженной – и как можно быстрее старалась упорхнуть в свою комнату, чтобы переодеться к ужину. Малфой в этом случае наедине с явно все еще раздражающим его Поттером тоже старался особенно не задерживаться. Гарри это устраивало. Особенно тот факт, что раздражало Драко больше всего, похоже, именно то, как менялись их лица, стоило ему войти в комнату.

А однажды он оказался в спальне Луны, сам толком не поняв, как – возможно, необратимо повлияло то, что Драко в тот вечер заперся в своих апартаментах, чуть ли не хлопнув дверью, и ноги сами понесли Гарри в восточную часть поместья. Луну он застал сидящей на полу с альбомом в руках – она, как водится, тихонько шмыгала носом, а потом полночи взахлеб рассказывала ему, что вот это они с Чжоу здесь, а это они там, а вот тут они ели мороженое из одной вазочки на двоих, и Гарри никак не мог понять, почему на совершенно невинных снимках у Луны Лавгуд такое выражение лица, какого он не видел вживую у нее никогда. Как будто… словом, как будто только тогда она и жила.