Текст книги "По разные стороны (СИ)"

Автор книги: FlowDAY

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 31 страниц)

На освободившееся место перебирается волчица, она тоже хочет, чтобы её погладили.

В темноте комнаты видно только очертания потолка. Шторы колышутся от порыва ветра, но свежести в комнате не чувствуется. Откинув одеяло в сторону, Изуку выскальзывает из кровати.

Он старается двигаться как можно тише, чтобы не разбудить никого. Смазанные петли не скрипят, когда он открывает дверь в комнату Нацуки и Сацуки. И первое, что бросается ему в глаза, – отсутствие свисающей ноги. Второе – большой кокон из одеяла, из которого высовывается только светлая макушка.

Изуку осторожно, стараясь не разбудить, выворачивает из этого убежища голову Нацуки. Волосы его мокрые от пота, а лоб горячий, словно раскалённый утюг. Омега качает головой. Ну вот, всё-таки, как он и думал, Нацуки приболел. Теперь понятно, почему его зверь не показывается…

– С Наччаном же всё в порядке? – полушёпотом спрашивает его Сацуки, которая слегка свесилась со второго этажа кровати.

– Просто ему нужно немного отдохнуть и подлечиться. И будет как новенький. Не буди его завтра, хорошо?

– Угу.

Девочка снова укладывается поудобнее и закрывает глаза, отдалённо слыша, как закрывается дверь.

– Ты там живой?

Чтобы задать этот вопрос, Кацуки пришлось ехать домой вместо обеденного перерыва. А всё потому, что Нацуки не брал трубку.

Кокон издаёт какие-то нечленораздельные звуки в ответ.

– Я тебя не слышу и не вижу. Где у тебя хотя бы перед?

Из одеяла высовывается палец, сгибается и снова исчезает.

– И как тебя только угораздило? – он присаживается на крутящийся стул и смотрит на стол, на котором в ряд стоят разные учебники.

– «Бу-бу-бу».

– Что?

Голова Нацуки высовывается наружу. Щёки его красные от температуры.

– Можешь принести воды? Пожалуйста…

Голос хриплый, кажется, что Нацуки вот-вот начнёт кашлять. Но голова его только безвольно падает на подушку, а зубы стучат друг об дружку от озноба.

Весь вид его такой несчастный, что у Кацуки даже мысли не возникает подшутить над ним.

– Есть не хочется? – он дотрагивается до его горячего лба и думает о том, что, если жар не спадёт сам, придётся давать лекарства.

– Нет. Только пить, и в сон клонит.

– Тогда спи…

– А ты-то как здесь оказался? – чуть гнусавя.

– Ну, так ты же трубку не берёшь. Мало ли совсем окочурился здесь, а никто даже не узнает об этом.

Но Нацуки даже ответить нечего, где его телефон, парень даже вспоминать не хочет, иначе ему кажется, голова разорвётся на куски.

Когда сопротивляться сну уже нет сил, он просто прикрывает глаза, стараясь натянуть одеяло как можно выше, и засыпает. Кацуки выжидает ещё пару минут, приносит с кухни графин с водой и ставит на стол. Стакан же оставляет прямо на полу, так, чтобы рука Нацуки случайно не снесла его, если он будет ворочаться. И только потом уходит.

Утром субботы, когда Изуку и Сацуки убежали в магазин, оставив Кацуки приглядывать за Нацуки, в дверь неожиданно позвонили.

Сначала альфа подумал, что они что-то забыли, поэтому и вернулись. Но нет, на пороге его ждал кто-то ему незнакомый.

Он улыбался ему приветливо, словно они старые друзья. Но Кацуки был уверен, что видит данный объект первый раз.

Но, по-видимому, знакомы они были.

Парень похлопал его по плечу и проговорил, всё так же улыбаясь:

– Здаров, Бакугоу!

Сам Кацуки точно знал одно: он – Бакугоу.

Следовательно, это к нему.

– Ну, здаров…

– А ты ещё живчик. Хотя голос действительно подсел. Впустишь?

Кацуки впустил. Усадил за стол и уже было хотел спросить прямо: «Ты кто такой и что тебе здесь нужно?» Но не успел.

На стол парень выложил разную ерунду, сразу же начиная рассказывать, откуда он это достал.

– Семпай в тот же день, как ты не пришёл, отметил этот день в календаре в телефоне. Но, когда ты не пришёл и на второй день, он забеспокоился. Так что вот это тебе от него, – он указал на пакет персикового сока. – Разумеется, я подсказал, какой брать.

Да, Кацуки любил персиковый сок. Но у него не было никаких «семпаев». Хотя сейчас он в этом не уверен. Но да ладно, халявный сок выпадает редко.

– О, отлично.

Вставив трубочку, Бакугоу с сюрпом начинает пить, продолжая внимательно слушать, что там ещё притащил этот замечательный человек.

– Тренер очень расстроился, поэтому он просил прочитать тебе лекцию про здоровый образ жизни.

Это была плотная книжка в светло-синем переплёте с названием, напечатанным огромными красными буквами.

Не сказать, что Кацуки ведёт здоровый образ жизни, но почему нет? Макулатуру они любят.

– Остальное по мелочи от ребят.

Для приличия альфа кивнул ему, продолжая опустошать пакет сока.

– Но самое главное – это!

В руках его был бумажный пакет. От бумажного пакета приятно пахло. Очень приятно пахло.

– Я не поленился сгонять до пекарни «Канарейка» и купил там тайяки с шоколадной начинкой. Всё для нашего больного!

Кацуки впервые пожалел, что у него супериммунитет, потому что ему таких «даров» никто не преподносил.

Но потом он осознал другое: перед ним школьник, а он не учится в школе; у него не может быть тренера, а сам он начальник; это тайяки с шоколадом, а он любит с бобовой пастой…

Был ли он разочарован? Немного. Самую малость. А про себя он смеялся.

Парень уже вовсю рассказывал о прошедших тренировках, а он только кивал на это и сюрпал уже второй пакет сока.

Но рассказ неожиданно прервался, а лицо неизвестного объекта чуть искривилось от удивления. Кацуки обернулся назад, чтобы встретиться взглядом с ошалелыми глазами Нацуки.

– А что? – спрашивает Кацуки. – Он не уточнял, какого именно Бакугоу ему надо.

Одной из нелюбимейших вещей Кацуки были семейные сборы. Когда они всей семьёй приезжали к Инко-сан на ужин. Такую традицию завели, когда она повторно вышла замуж, так что теперь её фамилия была Яги.

От первого брака Оллмайта (Кацуки всё ещё не мог называть его иначе, хотя прошло много лет) у него были сын и дочь. Первый как раз-таки и возглавляет сейчас его компанию, а дочь простая домохозяйка. У тех уже и свои дети есть.

Разумеется, у Кацуки нет выбора, поэтому весь вечер он сидит хмурый. Сацуки вовсю возится с дочерью Широ, ей всего лишь два года, пока её мама помогает накрыть на стол.

Изуку выглядит уставшим, но упрямо не признаёт этого. Всё как всегда.

Пока все активно ведут беседу за столом, Кацуки пишет Нацуки эсэмэски: сначала жалуется на то, как сильно хочет домой, потом гневные, потому что Нацуки не отвечает.

Но парню сейчас не до этого, он пытается объяснить Могами, что хрусталик и стекловидное тело – это не одно и то же. Его внимательно слушают абсолютно все из боксёрского клуба, потому что им срочно нужно подтянуть учёбу, иначе никаких соревнований.

Оллмайт хлопает его по плечу, а Кацуки думает о том, что хочет в отпуск.

Всё обрывается слишком стремительно.

Нацуки сидит на полу, спиной прислонившись к краю дивана. Кацуки же лежит на нём, думая, как всё до этого докатилось.

Сацуки сидит в кресле, забравшись на него с ногами и устроив подбородок на тощих коленках.

Они молчали. И не оттого, что им было нечего сказать, просто каждый чувствовал себя виноватым. А Кацуки, наверное, больше всех.

Визит Китами-сенсей не должен был быть неожиданным. Но стал таковым, потому что Нацуки забыл о нём предупредить. Дома были только он сам и Изуку.

Учительница была в шоке, познакомившись с папой своего ученика. Она думала, что Бакугоу-сан воспитывает сына один, ведь только он столь «активно» принимал участие в жизни Нацуки. А контакты второго родителя указаны вовсе не были, разве что тот же адрес проживания. Вот все и думали, что его уже давно нет в живых, и не хотели наступать на «больное место», стараясь не напоминать об этом Нацуки.

Оказалось всё слишком просто. Это Тока поняла, когда сказала всего лишь одну фразу: «Бакугоу-кун в последнее время стал самым спокойным из моих учеников, не то что раньше».

И вроде бы обычная фраза, но вот Изуку она показалась какой-то не такой. Так что Китами признаётся сама себе, она чувствовала себя на допросе. С чаем и песочным печеньем, но на допросе.

После того, как Изуку проводил Китами, он зашёл к Нацуки в комнату и с улыбкой на губах, совершенно спокойно сказал: «Наччан, сегодня вас с отцом ждёт серьёзный разговор…»

А стоило только Кацуки перешагнуть порог дома, как атмосфера напряжённости достигла своего апогея.

В процессе «разбора полётов» выяснилось, что точно такая же ситуация происходила и у Сацуки, так что ей тоже досталось.

Изуку объявил им бойкот. Негласный, разумеется.

И примириться не составило бы труда, но проблема заключалась в том, что омега задавал им вопрос: «За что именно вы просите прощения?»

Вот здесь-то и начиналось настоящее шоу. Никто из них и слова нормально выговорить не мог.

Вину поняли, извинились, а сказать за что, не могут…

А обижаться на них Изуку мог сколько душе его угодно. На нём это не отражалось никак. Пока они все изводились.

Отца выгнали на диван. Его личный рекорд подорвался. Это вводило в уныние.

Но ещё больше вводило в уныние то, что нужно было извиняться и пытаться объяснить словами, за что именно.

Нацуки и Сацуки почему-то считали, что они не должны оставлять отца в такой трудный для всех период одного. Вот и сидели они втроём в зале.

Бойкот длился дольше обычного. И, конечно же, сильнее всех досталось Кацуки. Ему пришлось извиняться несколько раз.

– Ты ведь и сам понимаешь, что так нельзя. Если есть проблема, её нужно обсуждать всем вместе. А не скрывать от меня! – он сорвался на крик, но тут же успокоился, несколько раз вдохнув и выдохнув.

– Я знаю…

– И я знаю, но только почему-то, зная, ты всё равно делаешь с точностью наоборот.

– Я виноват…

– Нет, вы все виноваты. Просто ты больше всех. Потому что понимал, чем это всё чревато. Но всё равно продолжал молчать.

Изуку не выглядел разозлённым, скорее уж расстроенным. Ему было неприятно от всего этого.

– Я не люблю секреты. Тем более такие вот. Которые всплывают неожиданно. И я не люблю ссориться с вами. Однако каждый раз… Впрочем, неважно…

Кацуки приобнял его за плечи, как бы успокаивая.

– Мне жаль.

Омега прикрыл глаза и чуть сипло спросил:

– Ты хотя бы понимаешь, за что извиняешься?

– Да.

– И за что же?

– …

Он стукнулся лбом о его плечо, тяжко вздыхая.

– Ты невыносим.

– Да.

Больше всего на свете Сацуки любила общие походы в супермаркет. Ведь можно было незаметно подсунуть в тележку что-нибудь так нужное ей, но что-нибудь бесполезное для остальных.

Нацуки возил тележку, навалившись на поручень всем телом. Так что она часто отъезжала от него, а ему приходилось за ней бегать.

Отец с папой выбирали овощи, Сацуки присмотрела тортик, который к тому же был со скидкой. Она схватила его и побежала за Нацуки, который увидел очень аппетитную, пускай и сырую, курицу. Пока Бакугоу-старший не видел, он положил её в тележку, спрятав под коробкой хлопьев.

Кацуки набрал любимых ледышек с ананасовым вкусом в таком количестве, что на всех не хватит. А они все любят эти конфеты. Сацуки и Нацуки недовольно пыхтят, закидывая в тележку всякую ерундовину в отместку отцу. Но Изуку, пока они не видят, выкладывает половину.

Дома омега всё-таки запекает курицу в специальном пакете, потому что Нацуки и Сацуки хотят курицу. Кацуки в меньшинстве. Чтобы поднять ему настроение, Изуку демонстрирует «куриную чечётку» по столешнице. Все аплодируют. Все, кроме Кацуки, разумеется.

Нацуки любит куриную ножку, Сацуки и Кацуки тоже. Но ножек всего лишь две. Поэтому они отдают обе папе с братиком/сестричкой, а сами накидываются на всё остальное.

Мыть посуду выпадет честь Кацуки. У него нет выбора, ведь три шарика (один из которых вовсе не шарик, а другие просто проглоты) еле откатились к дивану и заползли на него, влипая боками в Изуку.

– Давайте посмотрим что-нибудь жуткое?

– Куда тебе что-то жуткое? Всю ночь потом будешь проситься ко мне, потому что тебе будет страшно.

Сацуки пыхтит возмущённо, но, чтобы стукнуть Нацуки, нужно поднять руку, а она не поднимается.

– Я хочу чего-нибудь милого и спокойного.

Если Изуку хочет чего-нибудь «милого и спокойного», значит, все хотят чего-нибудь милого и спокойного. Поэтому Кацуки достаёт несколько дисков на выбор.

Оторвать Нацуки от Изуку не получается, и ему приходится сесть со стороны Сацуки. Девочка тут же вцепляется в его руку, прижимаясь ближе.

Нацуки прикрыл глаза, наслаждаясь ощущением тонких пальцев, что поглаживают его по голове, перебирая светлые короткие пряди.

Сацуки рассказывает отцу о том, что на летних каникулах они снова пойдут в поход. Он кивает и говорит, что сначала ей нужно сдать все экзамены.

– У меня на этот случай есть Наччан. Он лучше любого учителя. Да, Наччан?

– Угу.

Изуку чувствует объятия сына и дочери, а ещё чувствует, как его ладонь крепко сжимает рука Кацуки.

Волк чуть задрал морду вверх, вбирая в лёгкие свежий воздух. Глаза его устремились ввысь. Туда, где был виден раскол, отливающий небесной синевой. Он посмотрел в сторону, где парил маленький чёрный огонёк. В осыпающейся его массе вместо глаз тлели два угля, но волку не было до этого дела. И только пасть его открылась и закрылась, проглатывая в себя остатки чёрной тени. Он довольно облизнулся, а затем, поднявшись с места, шаркнул лапой, чёрным песком засыпая небольшую расщелину в земле, полностью скрывая её. Альфа удовлетворённо кивает самому себе и уходит, напоследок махнув длинным хвостом.