Текст книги "По разные стороны (СИ)"

Автор книги: FlowDAY

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)

Мидория пытается подняться, рёбра отдаются болью, а по шее стекает горячая жидкость, кажется, ему разбили голову. «Замечательно. Просто замечательно», – думает он, лёжа на пыльном асфальте.

Всё, что слышно, когда Изуку приходит домой, – щелчок замка. Он же не Кацуки, чтобы весь дом знал о его приходе. Сам альфа был на кухне, всё ещё одетый в рубашку, но уже наполовину расстёгнутую.

– Ну и где ты был? Твоё сообщение пришло почти час назад, а ты припёрся только сейчас, – он оборачивается, чтобы посмотреть на омегу, и застывает как статуя, смотря на него.

– Ограбили… – только и произносит Мидория, идя к холодильнику, чтобы разогреть ужин.

Однако дойти ему не дают, хватая за плечи, но не разворачивая. Бакугоу рассматривает рану на его голове. Он ничего не говорит, но прерывистое дыхание сквозь стиснутые зубы немного пугает.

– За мной. Живо!

Его силой запихивают в машину и везут в больницу.

Медсестра вечерней смены недовольна тем, что её отвлекают от просмотра очередной вечерней мелодрамы по старенькому телевизору, всем своим видом показывая это. Её грубые движения причиняют лишь боль, перекись неприятно щиплет, в стальную ванночку друг за дружкой падают окровавленные ватные шарики. Женщина что-то причитает, вроде про молодёжь, которая никак не может успокоиться. Вот только Изуку никак не может понять, к чему она это говорит. Он морщится, около носа придерживая марлю, перемазанную какой-то мазью. Перелома, слава богу, нет, а кровотечение остановили той же ватой. На пороге появляется хмурый Кацуки, он стоит в дверях, пристально наблюдая за движениями медсестры. От его взгляда руки у неё начинают подрагивать, а дёрганые движения заставляют омегу нервно ёрзать, стараясь уйти от прикосновений, на полуразвалившемся табурете.

– Молодой человек, может, вы выйдете из стерильного помещения?! Не мешайте работать!

Фирменный оскал Бакугоу, и она замолкает, тревожно сглатывая ком в горле.

Домой едут в тишине. Уставший Мидория почти засыпает в машине, но альфа не церемонится с ним, трясёт за плечо, заставляя вылезти из салона автомобиля.

На ужин уже нет сил ни у кого из них. Единственное, что делает Изуку, – это достаёт из морозилки рыбу, кладёт её в глубокую тарелку, чтобы за ночь она подтаяла.

За ним, разумеется, наблюдают со спины. Это уже привычно. Главное, что не бьют. Хотя в последнем он не уверен, шаги за спиной обрываются. Кацуки нависает над ним, стоит впритык. Его руки ложатся на плечи, сдавливая в тисках. Вырваться не получится, да он и не пытается, ждёт, пока его разворачивают лицом к себе. Ему страшно посмотреть в глаза альфы, страшно увидеть в них тот самый блеск, не предвещающий ничего хорошего. Но длинные пальцы подцепляют подбородок, заставляя взглянуть своему персональному кошмару в лицо.

Ничего. Там нет ничего. Ни злости. Ни раздражения. Ни жажды насилия. Это выбивает из колеи.

Они смотрят друг на друга, сканируя взглядом, выискивая на дне чужих глаз ответы на свои вопросы. Но Кацуки прерывает всё одним движением.

Изуку впервые целуют. Впервые за всю жизнь он чувствует чужие губы. Это так странно. Невесомое прикосновение, сердце замирает, а глаза становятся огромными. Дышать не получается. Говорят, ощущения от первого поцелуя самые яркие. С этим не поспоришь, особенно когда ты уже давно не невинный мальчик, а взрослый человек, потасканный жизнью по самое не балуйся. Бакугоу отстраняется медленно. Слишком медленно. Его рука проводит по щеке омеги, хочется зажмуриться, ожидая удара, и, похоже, это написано на его лице, потому что Кацуки делает шаг назад, а потом и вовсе уходит в ванную.

Можно ли считать это побегом?

Наверное.

Мидория стоит так ещё пару минут, весь содрогаясь от ужаса, потом на автомате идёт в спальню, снимает одежду и ложится в кровать. Перед глазами всё ещё лицо Кацуки, а губы покалывает. Хочется провести по ним пальцами, но руки онемели, не слушаются. Он поворачивается лицом к окну, надеясь, что альфа не будет проверять, спит ли он.

Бакугоу возвращается ещё не скоро. А перед тем как лечь в кровать, он открывает окна. В комнату врывается прохладный ветер. Он укладывается, накрываясь одеялом, руки сами тянутся к омеге рядом, легко прикасаясь к боку, соскальзывая на талию. Изуку не может сдержать нервную дрожь, прошивающую тело липким страхом. Наверняка альфа прекрасно знает, что он не спит, тогда зачем это делает?

– Успокойся, не трону. Спи… – но рука никуда не пропадает. – Ты пил снотворное?

– Н-н-нет…

– Ты не заснёшь.

Кацуки сам приносит снотворное со стаканом воды и вкладывает ему в ладонь две таблетки.

– Завтра спишь дольше обычного. Из дома ни ногой. Если нужно что-то купить, напишешь мне.

Изуку хочет напомнить, что его обокрали, но решиться на это не может, голос гаснет в зародыше, поэтому он молча кивает.

– Ты явно не в себе.

Кто из них не в себе – это нужно ещё уточнить.

Они снова опускаются на подушки. Изуку перетаскивают ближе к середине, все попытки вернуться к краю бесплодны, а потом действует снотворное, веки становятся тяжёлыми и опускаются. Шею обдаёт чьё-то тёплое дыхание.

Ещё пара недель проходит в относительном спокойствии, а потом случается невозможное. Кацуки заболевает.

Температура подскакивает аж до сорока градусов. Он хрипит и кашляет как заядлый курильщик, чьи лёгкие пропитаны дымом насквозь.

Омега суетится рядом, покупает лекарства, готовит мягкую пищу, чтобы не раздражать и так больное горло. Но Бакугоу всё равно рвётся на работу, для него сидеть дома сравнимо с пыткой.

Заканчивается всё это тем, что альфа сваливается окончательно. Приходится брать больничный. Большую часть времени Кацуки проводит в кровати, пьёт горы лекарств и пристально наблюдает за омегой. За каждым его шагом, движением. От этого взгляда неуютно. А ночью Изуку чувствует, как чужие руки перехватывают поперёк талии, оглаживают живот и бока, а потом притягивают ближе к себе. Его тело невыносимо горячее, но Мидория не сопротивляется, главное, что не бьют.

Даже на больничном альфа умудряется работать. Об этом парень узнаёт, когда приходит домой раньше обычного. Кацуки кричит в телефон о том, что оторвёт кому-то руки и засунет их ему в ****, если бедолага не переделает всё. Омеге немного жалко того человека, но весёлый голос в трубке, похоже, с ним не согласен.

Изуку замечает, что альфа не спешит выходить с больничного, делая всю работу дома. Так непривычно видеть его в домашней одежде, с очками на носу, которые он носит уже несколько лет (зрение довольно быстро испортилось). Предельно серьёзное лицо Бакугоу меняется, стоит Мидории появится на кухне, очки откладываются в сторону, а спину сверлит пристальный взгляд.

Импровизированный отпуск заканчивается неожиданно, после звонка главы отдела. Кацуки пышет гневом, едва ядом не плюётся, но, как только речь заходит о каком-то Мономе, успокаивается. «Вот только этого ******** не надо!»

Всё.

Бакугоу на следующий же день выходит на работу.

– Мо-можно мне съездить к маме… на выходные? – срывающимся, жалким голосом просит Изуку.

Он долго откладывал этот вопрос, но потребность в родительской ласке взяла верх над страхом перед альфой.

Кацуки отрывается от еды и смотрит на него, омега боится оторвать взгляд от поверхности стола.

– Эти выходные?

– Д-да.

– Я отвезу тебя. Утром напомни.

– Я с-сам могу…

– Я всё сказал.

На этом их разговор заканчивается.

Когда Изуку видит мать, то едва сдерживается, чтобы не разреветься. Он так соскучился. Инко тоже с трудом сдерживает слёзы. Бакугоу проявляет верх терпения, ожидая, пока они оторвутся друг от друга, а потом просто сообщает, когда заедет за ним, и удаляется. Куда – не посвящает.

Говорит по большей части женщина, Изуку просто молча кивает на все её вопросы. Под конец дня он лежит на её коленях, свернувшись клубочком, пока Инко перебирает его волосы, поглаживая по голове. Омега вспоминает детство, тогда его часто так гладили. Тогда не было ничего этого. Не было изнасилования. Не было побоев. Не было разбитой мечты. Не было Бакугоу Кацуки. Но и представить свою жизнь по-другому он уже не может.

Альфа приезжает где-то в девять, на улице уже темно. Они обнимаются на прощание, и снова руки не слушаются, не желают разрывать объятий. Но Инко делает это первая, улыбается Кацуки, просит позаботиться о её сыне и машет им рукой, пока машина не скрывается из виду.

Дома, как всегда, тихо. Мидория почему-то чувствует себя ещё более уставшим, чем обычно, после трудного рабочего дня. Однако нужно подготовить продукты на завтра, чтобы было из чего делать ужин. Он как раз маринует курицу, когда слышатся шаги. Тарелка с птицей отправляется в холодильник. Шаги всё ближе, но он не оборачивается. Скорее всего, Бакугоу пришёл попить на ночь, графин как раз стоит на столе.

Изуку пытается вспомнить, что ещё нужно сделать перед тем, как лечь спать, но ничего не выходит. В голове он перебирает все варианты, но всё смешивается в какую-то кашу. Руки альфы оплетают талию. Парень задерживает дыхание, боясь шелохнуться. Кацуки этим успешно пользуется. Пока одна рука всё так же удерживает его поперёк живота, другая перемещается выше, поглаживая грудь. Шею опаляет тёплое дыхание, омега кожей чувствует прикосновения губ, отчего из грудной клетки вырывается какой-то полузадушенный всхлип. Руки омеги дрожат, не в силах противостоять. Он всё ещё помнит, всё ещё боится, да и вряд ли когда-то перестанет. Если только кто-то не сотрёт ему память.

Губы альфы перемещаются выше, поцелуй в щёку кажется мучительным. Почему-то хочется поверить в эту нежность. Вот только мозг упрямо твердит, что нужно вырваться, убежать. Похоже, Кацуки чувствует, что хочет сделать Мидория, поэтому, кратко мазнув губами по скуле и подбородку, устраивает голову на плече шокированного парня.

– Пошли спать.

Изуку не может сопротивляться. Уже в кровати в его ладонь ложится одна таблетка. Он выпивает её без сомнений, зарываясь под одеяло. Бакугоу занимает привычное место за спиной, устраивая ладони на тощем боку.

Комментарий к 2. Однако эти изменения не в силах побороть животный страх Омурайс – это японское блюдо, представляющее собой поджаренный рис, завёрнутый в омлет или покрытый им.

Вышло гораздо меньше, но быстрее)

====== 3. Даже если температура достигла нуля, это не значит, что она не вернётся к минусу ======

– Приготовь мне бенто, – с этой фразы и начинается переломный момент.

Кацуки никогда не просил готовить ему на работу бенто. Обычно он обедал в кафетерии при офисе, а тут вдруг захотелось, и всё. Мидория не перечит, идёт в магазин и покупает коробочку для еды, а вечером будущий обед уже ждёт возможности оказаться в желудке альфы.

Изуку и не задумывается, почему Бакугоу вдруг решил перейти на полностью домашнюю еду, а спрашивать слишком боялся, мало ли он расценит это как неповиновение.

– Бакугоу, откуда?! – Киришима подпрыгивает на стуле, в шоке тыча пальцем на коробочку с едой.

– Грабли свои собери! Тебе какое дело?! – Кацуки отмахивается от него как от назойливой мухи, но красноволосый альфа никак не успокаивается.

– Ты же не умеешь готовить! А если и сварганишь что-нибудь, так еда вся радиоактивная получается!

– Неужели у кого-то появилась омега? – к ним подсаживаются Монома и Шинсо, последний не особо общается с Кацуки, а здесь просто за компанию.

– Вас это не касается.

– Да ну?! Серьёзно?! И кто это?! Хорошенькая?!

– Завались, Киришима! – аппетит вмиг пропал, а от ехидного тона Мономы так вообще кулаки зачесались.

– Дело попахивает похищением, Бакугоу-сан, а за это немалый срок дают.

– Вы задрали! Чего вам надо?!

– Кто она? Как зовут? Я её знаю? Дай попробовать! – Эйджиро потянулся к несчастной еде, но ловкая подножка Бакугоу, и стул вместе с альфой летит на пол.

– Попробовал?! – а пока он скалится, Шинсо уже залез палочками в его обед.

– Довольно неплохо, – с видом истинного критика заметил альфа.

– Ты охуел?! Кто тебе позволил?!

Смотря, как альфа орёт на Хитоши, Монома решил не терять времени даром и слопал большую часть обеда Кацуки.

– «Неплохо»? Да это же охрененно! Бакугоу-сан, твоя омега повар?

– Нет. Верни мою еду, пока я тебя не сожрал!

– Так, значит, омега у тебя есть?! – Киришима наконец-то поднялся, отряхнулся и опять принялся за старое.

Альфа предпочитал игнорировать, пытаясь заесть раздражение, но это мало помогало.

– Тогда решено! – Эйджиро с торжественным видом кивнул самому себе, а потом тыкнул в Кацуки пальцем. – Мы идём знакомиться с этой омегой! Сегодня же!

Кацуки подавился рисом.

– Но с пустыми руками лучше не приходить.

– Я слышал, что около станции кондитерская открылась. Сладости там великолепные, да и цены приемлемые.

– Но вдруг она не любит сладкое? Диета там и всё такое.

– Любая омега любит сладкое! Просто надо сделать правильный выбор!

– Вы совсем оборзели, я смотрю! Ко мне никто не идёт. Вас не касается, с кем я живу и как давно!

– Так вы давно живёте вместе?! Тем более мы обязаны знать человека, который видит твою хмурую морду каждый день, в лицо. Ведь это нежная, хрупкая омега! Наверное, она страдает! – Киришима уже разошёлся не на шутку, уворачиваясь от рук Бакугоу.

– Только попробуйте!

И не только попробовали, но и пришли. К счастью, Изуку дома ещё не было, поэтому был шанс спровадить этих придурков домой.

Больше всех суетился Киришима, он совал нос куда только можно и нельзя тоже. Из спальни его вытурили пинками.

– А где совместные фотографии?!

– Нет их.

– У меня с Денки их штук десять точно.

– Киришима-сан, думаю, Бакугоу-сан просто не хочет смотреть на свою хмурую морду ежедневно. Он и улыбаться-то не умеет, а его оскалы… Его бы просто-напросто отказались снимать, – Монома тоже не затыкался, постоянно вставляя едкие комментарии.

И только Шинсо, как обычно, сидел молча, просто осматривая обстановку вокруг. Хотя кое-что он сказал:

– Здесь и вправду чувствуется рука омеги. Уютно…

И это несмотря на не очень-то и богатую обстановку их квартиры.

От этих слов Киришима едва до потолка не подпрыгнул, а Кацуки перестал ворчать, но выставить незваных гостей попыток не оставлял.

Тихий щелчок замка и лёгкие шаги заставили всех замереть на своих местах. Зашуршали пакеты из магазина. Эйджиро замельтешил глазами в ожидании, когда же омега появится.

Все выжидающе задержали дыхание.

– З-здесь кто-то есть?.. – тихий голос был слышен всё так же из коридора.

– Да. Заходи.

Изуку шёл. Медленно. Озираясь по сторонам.

Киришима, стоявший возле стенки, увидел его первым, в отличие от всех остальных, что сидели кто в кресле, кто за столом. Красноволосый альфа заорал. Просто заорал. Мидория так перепугался, что выронил пакет, который с грохотом упал на пол, а сам омега от страха выставил руки вперёд в защитном жесте.

Кацуки зарычал, подрываясь с кресла, но, видя, что Киришима поумерил свой пыл, остался на месте.

– Извини-извини! Я не хотел! Просто не ожидал!

Но это всё равно не особо подействовало, Изуку так же продолжал пятиться назад, всем телом содрогаясь от страха.

Ситуацию спас Шинсо. Забрав у Мономы упаковку с тортом, он уверенным шагом подошёл к парню.

– Прости его, он не хотел тебя напугать. Просто никто из нас действительно не ожидал увидеть здесь такого милого омегу. Мы коллеги Бакугоу. Я Шинсо Хитоши.

– Ми-мидория Изук-ку, – он слегка поклонился, поглядывая в сторону Кацуки, чей испепеляющий взгляд был устремлён на красноволосого альфу.

– Вот, держи, это тебе, – альфа вручил ему в подрагивающие руки торт и удивлённо смотрел на совершенно несвойственную омегам реакцию. Парень даже не посмотрел, какой именно торт ему дали, уголки его губ только немного приподнялись, и раздалось тихое «Спасибо большое» – всё.

Вся речь Шинсо вылетела из головы. Изуку проскочил мимо него и сделал огромный крюк, обходя Киришиму. Послышался шум воды, похоже, он ставил чайник. Монома пристально рассматривал омегу, а потом спросил:

– Тебе чем-нибудь помочь? – произнёс он, сам удивляясь своей отзывчивости, совершенно несвойственной ему.

Мидория обернулся к нему и закачал головой.

– Не… не нужно, я сейчас, – и засуетился ещё больше, то убирая продукты в холодильник, то доставая нож и распаковывая торт.

Хитоши незаметно принюхался, его глаза округлились. Ничего. Никакого запаха не было. Альфа посмотрел на Бакугоу, но тот всё ещё злобно таращился на Киришиму, явно мечтая тому врезать.

В комнате царила напряжённая тишина, и, только когда на стол начали опускаться тарелки, а потом и сам нарезанный торт, стало немного легче. Кацуки пересел за стол к остальным, Изуку стоял в сторонке.

Странно, но абсолютно все чувствовали неловкость: этот омега был каким-то не таким. В нём было что-то неправильное. Он словно напуганный зверёк, что в любой момент готов добровольно пасть жертвой какого-нибудь хищного зверя.

– Значит, Мидория-сан, да? – Нейто решился заговорить первым, да и то через силу, хотя взгляд Бакугоу не давал покоя.

– Да, – от обращения к нему Изуку встрепенулся, сразу переключая своё внимание на говорившего.

– А я Монома Нейто! Подчинённый Бакугоу-сана! Единственный и неповторимый!

– П-приятно познакомиться…

Монома замолчал. Омега не засмеялся, даже намёка на улыбку не было, просто продолжал стоять в сторонке, ему было неуютно.

– Извини, что мы заявились к тебе и Бакугоу без спросу. Просто было очень интересно увидеть того, кто уживается с этим взрывным парнем, – и снова Шинсо спасает всю ситуацию.

Похоже, только от него Изуку так сильно не шарахается.

– Нет, что Вы. Не нужно извиняться.

– Мидория, ты почему не садишься? Мы же не укусим тебя! – Эйджиро встал с места, подтолкнул Изуку к столу, отодвигая стул.

– С-спасибо… – ему хотелось сбежать, казалось, что альфа просверлит в нём дыру, поэтому он не поднимал взгляда, чтобы не встречаться глазами ни с кем из них. – Но, м-может, не стоит?..

– Стоит, – а это было неожиданно, Бакугоу с несвойственным ему спокойствием придвинулся чуть ближе к Изуку.

Задача:

Один стол, четыре стула, четыре альфы и один омега. Сначала сидели четверо альф: с одной стороны – Шинсо и Монома, с другой – Киришима и Бакугоу. Киришима встал и на своё место усадил Изуку. Кто остался за бортом?

Кацуки с видом позавтракавшей акулы скалился, тыкая пальцем себе за спину, где стояло кресло.

Эйджиро ничего не осталось, как сесть на указанное место. Бакугоу пододвинул свою тарелку омеге, вложив в ладонь вилку*. Торт был шоколадным с вишней, украшенным светлым кремом. Изуку просто не удержался, чтобы не попробовать. Было сладко настолько, что захотелось немедленно запить чаем или водой. Он уже хотел встать, но рука на колене остановила. Альфа поднялся и сам налил Мидории кружку чая, ставя перед ним. Конечно же, место Кацуки тут же занял Киришима, но в отличие от него, Бакугоу спокойно уселся в СВОЁ кресло.

Шинсо пристально оглядывал омегу, подмечая, что за мешковатой одеждой спрятано довольно худое тельце. Он бы и продолжал его рассматривать, если бы не угроза, исходящая от Кацуки.

Монома потянулся к ещё одному куску, но получил по руке от Хитоши.

– Имей совесть.

– Между прочим, торт я выбирал, значит я просто обязан продегустировать его «от» и «до».

– Ты его выбирал не для себя.

Пока двое альф спорили, Изуку аккуратно положил добавку на тарелку Нейто, пододвинув её ближе.

– В-вот, пожалуйста…

– Эм… Спасибо…

Они снова напряжённо замолчали. Монома давился тортом, что теперь казался каким-то странным на вкус. Киришима не знал, как извиниться перед омегой за этот инцидент, поэтому молча пялился на стол.

– Посмотрели, а теперь доедайте и уходите, – Бакугоу положил руку на подлокотник, подпирая голову.

– Уже нас выгоняешь? Мы же только пришли!

– Если бы вели себя нормально, МОЖЕТ БЫТЬ, я бы разрешил вам побыть здесь лишние пару минут. Но вы, к счастью, этого не умели никогда, – его красные глаза казались совсем странными, даже для этих, уже давно знающих его альф. Поэтому никто не стал с ним спорить.

– Ну и ладно…

В кафе, где работал Изуку, приходили самые разные люди. Одним из постоянных клиентов была эта пара: довольно крупный альфа и беременный омега. И всё бы ничего, если бы альфа не засматривался на одну из официанток. А будущий папочка, казалось, этого не замечал или просто делал вид. Мидория обычно не лез в такое, но почему-то в этот раз не смог промолчать. Сначала он поговорил с девушкой, молоденькая школьница на подработке, довольно милая и отзывчивая… показала свои клыки.

– Это не твоего ума дело! С кем хочу, с тем и встречаюсь! К тому же он первый это начал, влюбился в меня. Сказал, что ради меня готов и его бросить! Я ему одолжение делаю, что пока не даю своего согласия, а то выставляешь меня тварью, которая отца из семьи уводит. И нет у них ещё никакой семьи. Так… набор клеток.

Изуку захотелось её придушить за такие слова. Для него, бесплодного омеги, слышать это от какой-то не знающей жизни соплячки было слишком противно.

Потом последовал разговор с альфой. По сравнению с ним Кацуки казался «истинным джентльменом», ведь он и не давал ложной надежды на счастье, а этот…

Слова на него тоже не действовали. Тогда Мидория привёл самый весомый аргумент:

– Она несовершеннолетняя. Вас же посадят.

– Так всё же по обоюдному согласию! Чего ты так переживаешь? НЕ с тобой же сплю.

– И Вас совершенно не мучает совесть? У Вас есть пара, которая вынашивает Вашего ребёнка. Разве Вам не стыдно за такое предательство?

Мужчина промолчал, а потом Изуку даже пожалел, что влез в это.

Альфа бросил девчушку, но теперь переключился на самого парня. Всяческие знаки внимания прямо на глазах у собственного супруга. «Разве это нормально?» – спрашивал он сам у себя.

После недели такой моральной мясорубки омега снова превратился в блёклую тень. Разумеется, это не укрылось от глаз Бакугоу. Он долго молчал, но доза снотворного снова возросла, теперь до двух таблеток, а ночные объятья стали крепче.

Но ничего не помогало, под глазами снова начали появляться круги, вес стремительно падал, альфа терял терпение. Изуку начал бояться, что всё начнётся по новой. В последнее время Кацуки взбешён не на шутку, а это не есть хорошо…

Вот только Мидория и не догадывался, что альфа был так серьёзно настроен затащить его в постель. Когда его зажали в переулке недалеко от жилого комплекса, где они жили, омега не на шутку перепугался, но смог сбежать, вмазав горе-насильнику по лицу.

На работе всё повторилось. Теперь мужчина приходил один, а значит ничто не мешало ему распускать руки. Никто из персонала даже не посмотрел в его сторону, не подумал помочь. Жаловаться управляющему не хотелось, у того в последнее время начались проблемы со здоровьем, поэтому он уже почти не появлялся в кафе и цветочном магазине, предпочитая отправлять своего личного помощника.

Нервы Изуку были на пределе, ещё немного, и он напишет заявление на увольнение. И плевать, что тогда он будет безработным, лучше уж так, чем… вот так.

Неожиданный визит Кацуки был своего рода ураганом, землетрясением, потопом. Да всем сразу, если не Армагеддоном.

Бакугоу медленно сел за столик недалеко от них. Мидория как раз принимал заказ у мужчины, что пытался полапать его за задницу. Заказ у Кацуки принимала та самая официантка-вертихвостка. Девушка кокетливо подмигивала парню, всячески стараясь наклониться к нему поближе, чтобы был виден разрез блузки, тыкая пальчиком в меню, на которое он так и ни разу не взглянул.

Изуку переживал: зачем альфа пришёл, почему так смотрит на него? Из-за этих раздумий омега пропустил момент, когда альфа шлёпнул его по попе, ехидно усмехнувшись и прокомментировав вслух, какая тощая она. На глаза навернулись слёзы обиды, Мидория зажмурился и как можно быстрее попытался сбежать, по кафе начали ползти шепотки и смешки.

Кацуки зарычал, вскакивая с места, быстрым шагом подошёл к мужчине, всё так же сидящему за столом. Тот посмотрел на него с недоумением, выгибая бровь.

– Выйдем. Разговор есть.

Бакугоу сразу же развернулся и вышел из кафе, мужчина немного помедлил, но пошёл следом.

Через десять минут в помещение для персонала ворвался молодой официант-омега, он в ужасе просил помочь разнять двоих сцепившихся в драке альф. Мужчины без промедления выбежали на улицу.

Чтобы оттащить Кацуки, понадобилось пятеро, да и те его еле сдерживали. Он вырывался и пытался всё-таки отправить мужчину на тот свет, хотя альфа уже не подавал признаков жизни. Полиция задержала Бакугоу за дебош и драку, но, как только он что-то сказал им, сверкая своим сумасшедшим оскалом, его сразу же отпустили, даже не выписав штраф.

Того альфу доставили в больницу, ему хорошо досталось: три сломанных ребра, нос, рука, от лица одно только название, огромные гематомы по всему телу, а ментальное поле стало набором клочков. Это если не говорить о штрафе за преследование и сексуальное домогательство с попыткой изнасилования, альфа требовал посадить ублюдка за решётку, но из-за его травм, полученных в драке, ничего не смогли сделать. По крайней мере, пока он не оправится.

Мидория был дома, прекрасно понимая, что всё это произошло из-за него, ему ничего не оставалось, кроме как ждать расправы. Был уже вечер, когда Бакугоу пришёл. Изуку не знал, куда себя деть. Выйти, чтобы встретить его, – страшно. Но просто ждать ещё хуже. Сердце приглушённо билось от страха. Кацуки подошёл, как обычно, со спины, а парень даже не решался обернуться, вжимая голову в плечи. Тихое «Про-прости» дрожащим голосом – всё, на что его хватило.

Альфа цыкнул за спиной, его рука опустилась на ягодицу омеги, слегка сжимая. Изуку вздрогнул. Другой рукой обвили его талию, принуждая развернуться. Ему ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Кацуки приподнял его, усаживая на столешницу. Ноги омеги оказались разведены, и между ними уже пристроились, предварительно расставив руки по разные стороны его бёдер, предотвращая попытки к бегству.

Посмотреть альфе в глаза он не нашёл в себе сил. Да и Бакугоу не заставлял, разве что сжал его подбородок, немного приподнимая, и впился в губы поцелуем. Не таким, как раньше. Это был полноценный присваивающий жест. От шока Изуку сначала замер, в голове что-то щёлкнуло, он начал вырываться. Просто взбесился, пытался укусить за язык. Но Кацуки был гораздо сильнее и с лёгкостью удерживал его, продолжая оглаживать языком его нёбо. Чтобы его не цапнули, приходилось немного сжимать щёки парня, не позволяя сомкнуть челюсть, однако долго это не продлилось – Мидория не дышал. Пришлось отпустить его, чтобы он перевёл дыхание. Сердце ускорило ритм в несколько раз.

– Если такое повторится ещё раз, ты сразу говоришь мне. Понял?

– Д-д-да…

– Вот и отлично. Две таблетки и спать.

Кацуки отстранился, опуская на пол Изуку, что совершенно не мог нормально идти, ноги просто подкашивались. Он думал, что не заснёт, но две таблетки действительно творят чудеса, особенно в комплекте с горячей грелкой за спиной.

Поцелуи становятся нормой. Бакугоу может незаметно подойти к нему со спины и поцеловать в шею, от этого Изуку дёргается и прикрывает ладонью оголившуюся кожу. Шея – самое чувствительное место у омег, ведь там оставляют метку. У Изуку её нет, но чувствительности это не отменяет.

Иногда Кацуки целует в губы. Мимолётно, невесомо. А иногда просовывая в рот язык и вовсю хозяйничая там, но отвечать на такие ласки Мидория так и не научился. Он только панически смотрит в пол, ожидая, пока его отпустят. Страх перед альфой никуда не делся, но теперь он перестал каждую секунду думать, что его изобьют за любую оплошность.

В тот день Бакугоу целовал дольше обычного, не позволяя отстраниться. Пришлось вцепиться пальцами в руку, но и это не помогло. Он ждал, когда на него посмотрят, и не просто так, а именно в глаза. Изуку не мог себя пересилить и едва не терял сознание, но рука на затылке всё так же удерживала. Пришлось подчиниться, медленно открыть веки, пересечься с ним взглядом. Стоило парню получить желаемое, как омегу сразу отпустили, разве что рука на талии осталась, поглаживая выпирающие кости.

Заурядная мелодия телефона заставила отстраниться, хотя Кацуки выпускал его из кольца рук нехотя. Мидория взял телефон – он всё-таки купил себе новый – с удивлением уставившись на незнакомый номер.

– Да? Здравствуйте… – он сначала нахмурился, но с каждым словом говорившего на том конце его глаза расширялись, а под конец наполнились слезами, тело била дрожь. – Да, хорошо. Я сейчас же приеду!

Изуку попытался вытереть слёзы и успокоиться, несколько раз даже похлопал себя по щекам, приходя в чувства.

– Что-то случилось? – Бакугоу подошёл ближе, руки уже сами двигались, чтобы поймать парня и не отпускать, а то, что он куда-то собирался идти, было очевидным.

 – Мне в больницу надо… К маме… – Изуку держался из последних сил, хотя было видно, что сейчас он разревётся ещё сильнее.

– Зачем? – он попытался вспомнить, говорил ли что-то омега про то, что его мать кладут в больницу, но ничего не всплывало в памяти.

– Ей стало плохо ночью… Соседка вызвала скорую, её забрали…

Кацуки быстро стянул с себя футболку, швыряя её куда-то далеко, и надел первое попавшееся под руку.

– Поехали! – он схватил Изуку за руку и потянул к выходу, проверяя, на месте ли ключи от машины.

Инко лежала на кровати, ей поставили капельницу, и, пока капли медленно капали, Изуку пытался успокоиться. Относительно, ничего серьёзного не произошло, просто женщина уже в возрасте, и её здоровье медленно угасает. Врач назначил постельный режим, капельницы и какие-то витамины.

Но кое-что не давало покоя.

– Это счёт за содержание Вашей матери в больнице. Здесь включено всё: питание, лекарства, осмотр врача и работа персонала, – медсестра сочувствующе глянула на Изуку, а как только он увидел сумму, сразу понял почему.

– И-извините, но у меня сейчас нет такой суммы. Я могу платить частями?

– Боюсь, что это невозможно. Оплата производится сразу же после выдачи расчётного листа наличными или по карте.

Мидория в ужасе смотрел на цифры, прикидывая в голове, сможет ли он взять кредит за пару часов. Но сам прекрасно понимал, что нет. А таких денег у него никогда не водилось. Главное – не паниковать, но сейчас больше всего хотелось именно разреветься и биться головой об стенку от собственного бессилия.

Помощь пришла в лице Кацуки. Альфа вырвал листок из ослабевших рук и взглянул на выставленный счёт.

– По карте, – только и сказал он и пошёл к терминалу, даже не посмотрев на медсестру и Изуку.

Омеге хотелось закричать: «Стой. Подожди!» Но он только хрипел, стараясь успокоиться.

Бакугоу всё оплатил и теперь со свойственным ему хмурым выражением лица стоял возле стены, поглядывая на Мидорию, сидящего возле кровати матери.