Текст книги "По разные стороны (СИ)"

Автор книги: FlowDAY

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)

Мидория улыбается и устремляет взгляд вперёд. И словно ток простреливает вдоль позвоночника, заставляя замереть на месте и поражённо глядеть перед собой.

Впереди, всего лишь в метре или чуть больше от него, стоит знакомая, но уже давно позабытая фигура, что иногда всплывала в его памяти, заставляя задаваться вопросом: «Как он там?»

Тодороки совсем не изменился. Всё та же идеально ровная спина, безэмоциональное выражение лица, и только разноцветные глаза выдают его смятение.

Вот к этой встрече Изуку готов уж точно не был…

Шото осматривает его с головы до ног. Мидория чувствует, как Кацуки сильнее сжимает его руку. Он старается погладить его ладонь, чтобы успокоить. В Бакугоу всегда говорили собственнические инстинкты, так что Изуку постоянно носил одежду с неглубоким вырезом, демонстрируя метку. Разумеется, её трудно не заметить.

Тодороки подходит к ним ближе и приветливо улыбается Изуку.

– Давно не виделись, Мидория-сан. Вижу, у Вас всё хорошо.

– Да. А Вы, Тодороки-сан? Как Ваше обучение?

– Как видите, подошло к концу. Я недавно заходил в цветочный магазин, но Вас там не было, а ответить на мои вопросы никто не смог.

– Я уволился оттуда уже давно. Сейчас временно не работаю.

Альфа переводит взгляд на Нацуки, который вцепился Кацуки в голову, угрожающе хмурясь.

– Действительно… – будто бы сам себе говорит Шото. – Но вижу, у Вас всё хорошо.

– Да, я очень счастлив.

– Я рад это слышать, – он поворачивается к Кацуки и подходит уже к нему, протягивая руку.

Бакугоу пожимает её, другой продолжая придерживать за ногу разошедшегося не на шутку Нацуки, что уже едва ли не скалился на него.

– Тодороки Шото.

– Бакугоу Кацуки.

Только и произносят они друг другу. Тодороки снова смотрит на Нацуки и протягивает руку и ему, мальчик с готовностью хватает её, сжимая посильнее маленькой детской ладошкой.

– Тодороки Шото, – повторяет он.

– Бакугоу Нацуки.

Они не говорят друг другу никаких любезностей. Шото лишь прощается с ними, оставляя Изуку бумажку с его номером телефона, всё-таки они давно не виделись и было бы здорово пообщаться, но чуть позже. Не будет же Тодороки отрывать Мидорию от семьи.

Стоит его фигуре затеряться в толпе людей, как Нацуки просит отца опустить его на землю. Он хватает их за руки и тащит в сторону детской площадки.

Народу ещё не так много, но хватает, чтобы начать какую-нибудь игру. Только Нацуки никуда не бежит, как это бывает обычно. Он забирается на скамейку, усаживаясь между ними.

– Я с вами посижу.

Кацуки ничего не говорит, только треплет его по голове, как обычно: то ли успокаивающе, то ли поощряюще.

Нацуки не говорит ни слова, что удивляет. Обычно он, наоборот, никак не может перекрыть словесный поток. Он не болтает ногами, просто прижался головой к Изуку да так и сидит, рукой сжимая шорты отца.

Солнце начинает печь сильнее. Летние каникулы скоро подойдут к концу, и Нацуки снова пойдёт в детский сад. Это будет его последний год, а потом школа. Как же быстро пролетело время!

– Смотри, там Хикару-кун идёт, не хочешь с ним поиграть?

Нацуки хочет. Очень хочет. Но оставлять своих родителей он не хочет гораздо сильнее.

– Беги давай, – Кацуки снова ерошит его волосы. – Мы будем здесь.

Только Бакугоу мог так влиять на Нацуки. Как бы мальчик ни капризничал, отцу он не перечил. Просто верил ему. Знал, что он не обманет его. Сказал – сделает.

– Хорошо! – он слезает со скамейки и срывается с места, громко крича: «Привет, Хикару!»

Они носятся по всей площадке, поднимая пыль. Похоже, сейчас они пересекают пустыню Сахару. Нацуки только что забрал у них бутылку воды, сказав, что она нужна, чтобы дотерпеть до оазиса.

Кацуки откинулся на спинку скамейки, рукой сжимая ладонь Изуку.

– Кто он? – наконец спрашивает Бакугоу, устраивая голову на плече омеги.

– Кто?

– Этот половинчатый.

Он понимает, о ком говорит Кацуки, но не может не поправить его, говоря немного сердито:

– Это Тодороки-сан. Когда я ещё работал в цветочном магазине, он часто покупал у нас цветы для своей матери. А ещё он отвёз меня в больницу, когда мне стало нехорошо на рабочем месте, потом и до дома почти проводил. Он очень хороший человек. Поэтому не называй его, пожалуйста, «половинчатым», это звучит слишком грубо. Хорошо?

Нехотя, но Бакугоу всё-таки кивает головой, бубня еле слышно: «Ладно».

– Нацуки будет альфой, – прерывая давящее молчание, снова произносит Кацуки.

– Я тоже так думаю…

Мидория смотрит на то, как их сын помогает подняться какой-то девочке, запутавшейся в собственных ногах и упавшей на землю. Он отряхивает её платьице и пытается утереть слёзы. И Изуку кажется это по-настоящему милым.

– Он так похож на Каччана. Прямо копия с детских фотографий.

Кацуки морщится.

– Лучше бы он не был на меня похожим вовсе…

– Ты стал хорошим отцом… – омега укладывает голову поверх макушки Бакугоу.

Он ничего не отвечает, хотя Изуку почувствовал, как тот вздрогнул и напрягся.

Детские крики становятся громче: теперь они играют в пиратов, бутылка воды превращается в подзорную трубу. Нацуки в одном из боёв потерял правый глаз и теперь щурится, стараясь не открывать его.

– Каччан, ты же любишь Наччана?

Сначала парень не отвечает, но потом Изуку слышит довольно чёткое:

– Люблю…

– Я тоже люблю Наччана. Так что давай и дальше любить его вместе.

Кацуки прикрывает глаза, прислушиваясь к собственному размеренному биению сердца. Нацуки что-то кричит и уже бежит в их сторону. У него разбита коленка, порваны шорты, но он счастлив, и они тоже счастливы.

====== 15. Спешл 1: По ту сторону, где нет ничего, кроме черноты ======

Комментарий к 15. Спешл 1: По ту сторону, где нет ничего, кроме черноты Опасные моменты:

1) те, кто собираются читать главу на ночь, ни в коем случае этого не делайте. В главе 90 страниц! Осилить такое за пару часов трудно (но не невозможно), поэтому лучше выспитесь.

2) много спорных моментов, которые каждый воспримет по-своему. Поэтому стараемся держать себя в руках и уважать мнение других!)

Кацуки чувствовал, что сходит с ума.

Эти наивные, добрые, наполненные внутренним светом зелёные глаза. Эти мягкие вьющиеся волосы. Это веснушчатое лицо. Этот сладкий голос. Эта ласковая улыбка.

Всё это он просто ненавидел. Всем своим естеством ненавидел.

А когда узнал, что Деку определился омегой, стал ненавидеть ещё больше.

«Ненависть». Только это слово билось в его голове на протяжении трёх лет средней школы. И он с большой радостью демонстрировал всё своё презрение этому бесполезному мальчишке.

Однако… вместе с потребностью унизить появилось странное желание обладать этим нескладным недоразумением…

Каждый раз, когда он шёл по коридору, где толпилась чуть ли не вся школа, его взгляд постоянно выискивал тёмные вихры волос и всегда находил.

Несмотря на всё, Мидория Изуку продолжал идти вперёд. Ничто не могло сломать его. Хоть он и был настоящим слабаком, понятное дело – омега.

Он не мог ответить на вопрос, когда стал наблюдать за ним. Просто в один момент Кацуки подумал о том, что Изуку милый. Даже его пугающий бубнёж себе под нос. Внутренний зверь согласно рыкнул, дёрнув ушами и вильнув хвостом. И Кацуки с ужасом понял, что с ним происходит.

Только от осознания ничего не изменилось. Пускай альфа старался игнорировать это, он только безуспешно проигрывал в такой неравной войне с самим собой.

Тогда неожиданно одна из девушек предложила ему встречаться, и Бакугоу согласился. А что? Это был отличный шанс поднабраться сексуального опыта и заодно замечательная попытка выбросить из головы этого мелкого недоноска.

Однако его ждало полное разочарование. Нет, секс был хорош. Очень. Вот только пока трахал её, перед глазами было далеко не то, что виделось. Длинные волосы вдруг укоротились и изменили цвет, что уж говорить о лице.

Он менял партнёров как перчатки. Но удовлетворения не получал, в отличие от всех его пассий. Что ни говори, а в постели он был хорош.

Однако Кацуки прекрасно понимал: все они лишь никчёмные подделки. А вот тот, кто нужен, даже не смотрит в его сторону. Выслушивает этих подстилок, сочувствует им. Бакугоу это бесит. Все эти… омеги… прекрасно понимали, что это просто одноразовый перепихон, сами раздвигали ноги, а теперь плачутся?

Отвратительно…

А этот придурок смотрит на них с жалостью, гладит по плечу и постоянно повторяет: «Всё будет хорошо».

В голове бьётся только один вопрос:

«Неужели этот мусор ничего не замечает?!»

Неужели он не видит, что Кацуки смотрит на него? Неужели не видит, что он хочет его?! Неужели не видит, что он… что он… Блять! Нет! Нет! Нет!

Всё это: безразличие Деку, течные шлюхи,

…безразличие Изуку…

Доводит его до предела…

А когда он слышит, как какая-то его бывшая кричит на весь класс о том, что Деку просто хочет оказаться на её месте, в его голове что-то щёлкает.

Деку ничего ей не отвечает. Значит, он правда хочет этого? Правда хочет?!

Но ведь тогда получается, что он такой же, как и все? Обычная подстилка? Пытается строить из себя святошу, а на самом деле мечтает, чтобы ему засадили по самые яйца?

Он бросает взгляд на Деку, который наклонился, чтобы собрать какие-то листки бумаги, чёрные форменные штаны обтянули его шикарную задницу.

Что ж, Кацуки с большим удовольствием устроит ему экскурсию во взрослую жизнь!

И ещё долгое время Бакугоу задаётся вопросом, какого, спрашивается, хера он ждёт, когда эта мразь потечёт?

Ему всегда было плевать на это, а сейчас…

Он ни с кем не спит всё это время. Желание завязывает яйца в узел. Все мысли только о том, как бы побыстрее засадить этому омеге… с узлом…

И это пугает его до чёртиков. Такого альфа ещё никогда не чувствовал. Никогда ещё не хотелось повязать. Привязать к себе. Стоит подумать об этом, как клыки удлиняются сами собой, чтобы поставить метку. Внутренний зверь предвкушающе порыкивает в ожидании сцепки, он готов распластаться по полу в ногах этого омеги, урчать и просить почесать за ушком.

Кацуки злится. Всё это его бесит. Его зверь явно ненормальный. Желать сцепки с кем-то вроде Деку?! Да ни в жизнь!

Ярость лавой клокочет внутри, он с истинным наслаждением загоняет своё второе звериное «Я» в клетку и вешает огромный замок, цепи, возводит ментальные стены. Тот взгляд зверя Бакугоу запомнил надолго, словно он знал, к чему это всё приведёт, и прощался с ним до их следующей встречи, которая обещала быть не очень приятной.

Всё.

Больше он ничего не слышит.

Один раз. Только один раз. Он убедится, что Деку такой же, как все, и всё. Альфа ещё долго будет веселиться, смотреть, как Изуку распробует «запретный плод» и сам будет вертеть течной задницей перед ним.

Но эта мразь в который раз срывает все его планы.

Не течёт. Не течёт Деку, чтоб его!

Что только не додумывал альфа по этому поводу, но в итоге ни к чему толковому не приходил. По сравнению со всеми Мидория отставал в «таком» развитии. Но, по мнению Бакугоу, даже не жалел об этом.

И вот, когда Кацуки готов и на «сухую», лишь бы получить то, о чём постоянно грезил, случается чудо. Рецепторы улавливают сладчайший аромат. Он настолько силён, что ноги Бакугоу подкашиваются.

Словно загипнотизированный, Кацуки идёт по коридору, а стоит только перейти порог, как мозги окончательно отключаются.

Странно, но в медкабинете даже малость не пахнет течкой. Этот запах другой, обычный, но слишком привлекательный.

Видя его, Деку бледнеет от ужаса, мельтешит глазами по комнате, похоже, в надежде сбежать.

Только этот хлюпик всё равно ничего не сможет сделать. Омега против альфы? Не смешите Бакугоу!

Связать его, поставить раком, всунуть кляп, и всё…

Его член весь влажный от смазки, нет сил терпеть, он просто приспускает брюки и сразу входит на всю длину. Его стон звучит в унисон с надрывным мычанием омеги.

Двигаться трудно. Стенки кишечника сжимают его со всей силой. Деку ревёт, дёргает привязь, мычит что-то неясное. Скорее всего, просит перестать, отпустить.

Он смотрит на то, как дырка омеги плотно обхватила весь ствол, и с удивлением подмечает, что смазки нет вообще.

«Ему же хуже!»

Но даже так он ждёт несколько минут, давая ему шанс привыкнуть к ощущениям. Только это всё равно не помогает, и Бакугоу срывается.

В какой-то момент двигаться становится легче, Кацуки ухмыляется – потёк всё-таки.

Удовольствие вышибает воздух из лёгких, накрывает волной. Такого оргазма у него ни разу не было. Кацуки любит грубый секс, ему нравится доминировать во всём, тем более в постели. Он не может удержаться от ударов, хотя ещё никогда не позволял себе именно «такого». Этот Деку сводил его с ума.

Соображая остатками мозга, он вынимает член и кончает на посиневшую от ударов поясницу. Ему не нужно, чтобы омега залетел от него. Как только в голове немного проясняется, альфа смотрит на растраханный вход, его глаза расширяются. По худым ногам стекают кровавые ручейки. Изуку пытается свести ноги, но падает на койку и скулит.

На мгновение внутри всё скручивается в тугую спираль страха. От осознания, что он только что сделал, леденеют кончики пальцев, холодный пот выступает на висках. Где-то глубоко внутри болезненно скулит его запертый в клетке зверь, умоляя прекратить, помочь, защитить это хрупкое, плачущее от боли создание от всего на свете.

…Как жалко это выглядит…

Это отрезвляет, на лице снова оскал. В груди горит злоба на этого слабака. А этот взгляд, полный непонимания и мольбы…

Бесит до одури.

Следующий раунд получается не менее фееричным.

Где-то в глубине души он надеется, что Деку не придёт завтра в школу, а лучше вообще больше не появится здесь. Исчезнет из его жизни, словно ночной кошмар. Это спасёт его, иначе Кацуки не знает, к чему это может привести. Но этот придурок припёрся: бледный, с опухшей рожей, хромая, морщась от каждого шага, с глазами, полными животного страха.

И внутри снова всё обрывается. Руки хотят почувствовать его ещё раз. Ощутить это прекрасное тело.

Невыносимо. Просто невыносимо.

Но Бакугоу его не трогает. Держит себя в руках. Пожирает, но только взглядом.

Но случай подворачивается случайно. Кацуки просто слышит, как две девушки грустно «охали» и «ахали», что их объект воздыхания выбрал себе в пару какого-то другого омегу.

– И кто?

– Как же… А, вспомнила! Мидория, – и внутри всё обрывается.

Какой-то придурок положил глаз на Деку. Кацуки обязан помочь ему, раскрыть ему глаза, показать, что этот парень самая обычная...

– Я просто помог тебе не стать жертвой этой подстилки.

– А сам-то ты… хочешь сказать… не стал его жертвой?.. – хрипя и оплёвываясь от крови, проговаривает Курусе, смотря на него с вызовом.

В этот момент Кацуки даже испытывает восхищение. Неужели Деку ему настолько нравится? Он с истинным наслаждением наносит последние удары, с безразличием глядя на распластанную перед ним тушу.

Дальше на очереди был Изуку.

О! Это было великолепно!

Трахать его на парте, заламывая руки за спину, оттягивая за волосы, заставляя кричать от боли, умолять отпустить.

Все следующие дни Бакугоу отрывается по полной за всё то время воздержания. Правда, только один момент немного пошатнул его «идеал».

Это было ужасно. Он признаётся сам себе, что это уже перешло порог невозврата. Не нужно было бить Деку головой об парту. «Но этот слабак сам напросился». Кацуки навсегда запомнил его распластанное на парте тело, опавшие руки, что безвольно свисали вниз.

От одной мысли, что Изуку мог просто… Он не хочет об этом думать. Этого бы просто не случилось, и всё!

Больше омегу он не видит.

По слухам Кацуки узнаёт, что у того сотрясение мозга. Ну да ладно. Какое ему до этого должно быть дело? Вот только сердце болезненно сжимается, заставляя раз за разом хвататься за грудную клетку.

Бакугоу снова возвращается к привычному образу жизни: трахать омег.

Теперь он даже приводит их к себе домой.

Мицуки смотрит на всё это с немым ужасом, видя, как из комнаты сына выходит очередная девушка.

– Что же с тобой происходит, Кацуки? – спрашивает она как-то раз, когда они сидят за кухонным столом.

– Тебя не касается.

Женщина качает головой.

– Это всё плохо для тебя закончится.

Он лишь закатывает глаза на это. Только нравоучений родителей ему не хватало. Ведь… всё самое худшее он уже…

Деку перешёл на домашнее обучение, теперь он появляется в школе лишь на тестах, а на следующий год и вовсе забирает документы из школы.

Но Бакугоу на это совершенно плевать.

Он не видит Изуку почти год, пока однажды не замечает в толпе школьников знакомые вихры тёмных волос. Парень медленно идёт в компании каких-то альф. Те всё пытаются как бы случайно приобнять его за плечи, но Деку вздрагивает всем телом и отходит на пару шагов, чтобы его не трогали.

И Кацуки снова клинит. Никто. Никто не смеет прикасаться к нему! Никто, кроме Кацуки!

Переулок узкий, а омега напуган до чёртиков. Бакугоу хочет его до чёрных точек перед глазами, но ограничивается минимумом, искусав до крови, еле сдерживаясь от метки.

Такие встречи происходят у них почти ежедневно. Полтора года. Каждый такой день, словно наркотик, а он уже самый зависимый наркоман. Кацуки не может представить, что всё это закончится. Он вот-вот окончит старшую школу. И Деку тоже. И всё. Тогда и приходит осознание: омега сбежит, не упустит такого прекрасного шанса. Только кто ему позволит?

Отца неожиданно переводят по работе в зарубежный филиал, в другую страну, мать собирается с ним. В голове вырисовывается какой-никакой, но план.

Сначала его не хотели оставлять здесь одного. Приходится немного приврать: сказать, что он нашёл свою пару и не собирается оставлять её одну. Они смотрят на него с недоверием. Особенно Мицуки, что чувствует неладное. Кацуки приходится открыть в себе истинного актёра. Спустя пару дней, когда сроки начинают поджимать, Мицуки всё же даёт своё согласие.

Дом спешно продают, чтобы на вырученные деньги купить квартиру. Не сказать, что она идеальна, но этого достаточно. Правда, райончик можно было и поприличнее поискать. Спать не на чем.

Начинается самое интересное.

Убедить в своей искренности Мидорию-сан проще простого. Всё-таки ей было тяжело воспитывать сына одной, так что она с радостью отдала ему Деку, к тому же давно было заметно, что она и сама хочет наладить личную жизнь. Так что тот момент, когда она закрыла на всё очевидное глаза, надев «розовые очки», пожалуй, был одним из ключевых пунктов начала. И ему ни капельки не было стыдно, он ведь не врал, просто умалчивал подробности.

Он сам выбирает мебель в ИХ будущий дом, Деку пока к этому не принуждает. Деньги от продажи дома, конечно, ещё остались, но всё же не стоит тратить всё сразу. Поэтому Бакугоу откладывает половину на книжку, а другую собирается использовать, пока не устроится на работу, чтобы самому обеспечивать омегу.

Кое-как устроившись в «ЮЭЙ ИНК», альфа сразу приступает к работе. Носить костюм непривычно, а этот ёбаный галстук, что стягивает глотку, похлеще удавки.

Конечно, Кацуки прекрасно знает – характер у него не сахар. Так что проблемы с начальством начинаются в первый же день. А в конце недели его и вовсе выпирают. И спасло Бакугоу только чудо в лице Аизавы Шоты, которому срочно нужны были работники.

Мужчина смотрит на парня с нескрываемой насмешкой. Бесит до одури. Но приходится умерить свой пыл, перешагнуть через себя, через свою гордость. Ему нужна эта работа, иначе всё это бессмысленно. Забрать Изуку, чтобы сдохнуть вместе с ним с голодухи? Идеальный расклад…

Каждодневная нервотрёпка в офисе выжимает из него все соки, а дома его ждёт корчащий из себя жертву Деку.

Бакугоу терпит. Он даст ему ещё время, чтобы тот привык, понял, что теперь он принадлежит кому-то помимо себя. Да, он поступил с ним не очень хорошо, но он исправится. Необязательно же влюбляться друг в друга с первого взгляда! Вон сколько тех, кто начинают встречаться только после того, как раз пять окажутся в одной койке. Так чем они-то хуже?

Может, Кацуки и не умеет выражать свои чувства или желания, но это не значит, что он совсем потерянный для «любви» человек…

Нет же, правда??

Они спят в одной кровати. И это просто… словами не передать как… Наверное, именно поэтому после развода очень трудно снова привыкнуть спать одному.

Смотря на напряжённую спину Деку, альфа думает о многом: о том, как сильно хочет обнять его поперёк живота, о том, как сильно хочет раздеть его, о том, как сильно хочет его всего.

Но всё это без толку. Пять месяцев. Целых пять месяцев! Неужели этого недостаточно?! Он ведь и так уже старается, как только может! Этот мелкий!..

Маленький уголёк злобы, мирно тлеющий внутри него, вдруг разгорается во всё поглощающий пожар. Альфа срывается с цепи.

Неужели ему так трудно запомнить, что Кацуки пьёт кофе без сахара?! Ведь сам Бакугоу помнит, что омега любит кацудон, учится на воспитателя в детский сад, название института, когда его день рождения. Ради него он переступил через себя, надавил сам себе на горло, так сказать. А что он получает в ответ?!

Разве омега не должен поддерживать своего альфу?! Разве не должен дарить ему свою любовь и заботу?! Где всё это?!

Деку смотрит на его занесённую для удара руку дикими глазами, наполненными всепоглощающим страхом. Но Кацуки уже не в силах остановиться, даже понимая, что рушит любые задатки их жизни своими руками.

Полнейшая задница с работой продолжается, он разрывается на трое: днём – офис, горы бумажек, бесящие коллеги; вечером – бесящее его недоразумение; ночью – бесящая бесконечная подготовка к сессиям.

За всю свою жизнь Бакугоу никогда так не уставал. Жить от зарплаты до зарплаты —нечеловечески сложно.

Он тешит себя мыслью, что скоро у Деку начнётся течка, тогда будет легче. Парень подчинит его себе полностью, пускай и против воли. Не зря же Кацуки столько терпит. Да, он срывается время от времени. Но это ничего не значит. Мидория Изуку принадлежит ему. Он его…

Вот только течек всё нет. Ни одной за те два года, что они живут вместе. Какого, спрашивается, хера?! Такого ведь не может быть?! Или может?..

Кацуки решительно качает головой. Не может!

Запаха нет.

«А. Такое. Как. Может. Быть?!» – спрашивает он сам себя раз за разом, продолжая сверлить спину Деку взглядом.

Ответ находится неожиданно. В институте он случайно слышит разговор двух омег о таблетках-блокаторах, которые способны мало того, что скрыть запах, так ещё и свести симптомы течек к минимуму. Это вбивается в его голову слишком чётко. Да, наверное, это было очевидно…

Альфа рычит, смотря в эти перепуганные огромные глаза. Он, значит, выкарёживается, лишь бы прокормить их, обеспечить хоть какую-то иллюзию обычной жизни, а этот бесполезный мусор глотает таблетки, которые стоят огромных денег, лишь бы только не спать с ним?!

«Ну, раз так, тогда ты сам напросился!»

Голос омеги срывается от криков боли, слёзы стекают по щекам, а кожа на запястьях уже стёрлась до крови. Бакугоу устало падает рядом, краем уха слыша удушающие всхлипы. Снова слышится скулёж собственного зверя, что тянется когтистой лапой к Изуку, чтобы успокоить. Кацуки стискивает зубы и со всей силы даёт омеге пощёчину. Тело безвольным мешком падает в мокрую от слёз подушку и больше не шевелится.

Ему не стыдно за это. Он ни о чём не жалеет.

В этом он пытается убедить себя очень давно…

Деку заканчивает институт. Устраивается на работу в какой-то детский сад. На самом деле, Кацуки знает и номер этого сада, и адрес, и имена всех воспитателей, которые там работают. Но об этом никто не должен знать.

Омега просто сияет, неважно, чем он занят, на его лице всегда самая яркая, ласковая улыбка. Бакугоу кажется, будто бы это маленькое солнышко попало в его сети и теперь освещает его беспросветную жизнь. Но даже так Изуку всё ещё не принадлежит ему. И он это прекрасно понимает…

Бумаг резко становится больше, напряжение снова давит на череп изнутри, пытаясь проломить его.

Если бы кто-то знал, как ему сейчас тяжело. Как сильно Кацуки нуждается в поддержке.

Он качает головой и рычит на своё отражение в зеркале. Альфа. Он альфа! А не какой-нибудь сопливый омега! Сам справится!

Внутренний зверь кривится и фыркает на него, проводя когтями по стальному полу своей клетки, что уже стала домом за всё то время, которое он провёл в ней.

Паршивый скрежет режет слух, заставляет пошатнуться и закрыть уши руками. Его «Я» мстительно скалится. Острые белые клыки блестят. Это единственное, что Бакугоу видит среди чёрной тьмы.

…Если бы хоть кто-то знал, что он старается изо всех сил…

И всё снова обрывается слишком быстро.

Изуку увольняют с работы. И всё начинается с самого начала. Смотреть на кислую рожу Деку нет сил.

Мидория не говорит с ним. Просто перемещается по дому, делая все домашние дела чисто на автомате. Всё чаще и чаще Кацуки замечает, что омега может «зависнуть» на несколько минут, бездумно пялясь в одну точку, или же может забыть что-нибудь. Да и вообще всё валилось у него из рук.

А потом Деку совсем неожиданно говорит еле слышным голосом:

– Я хочу детей…

Кацуки замирает на секунду. И что это значит? Почему говорит сейчас? Он же столько лет строил из себя жертву, а тут решил сам подставить свою задницу? Ха! Ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха…

Внутренний зверь приподнимается в клетке, блестя красными глазами. Значит, шанс всё ещё есть? Ещё можно что-то исправить?

Бакугоу злобно бьёт ногой по стальным прутьям, загоняя зверя назад. Нечего ему лезть не в своё дело. На лице сам собой расползается оскал, а слова растягиваются, словно тонкая тянущаяся нить грязи:

– От такой шлюхи, как ты, мне мелкие выблядки не нужны…

– …

На это омега ничего не ответил, даже ни единой слезинки не было.

Почему-то эти слова Изуку не давали ему покоя. Просто для галочки Бакугоу решил съездить в тот чёртов детский сад. Зачем? Просто для галочки…

Чтобы расспросить всех до единого (вытрясти из всех информацию), ему понадобилось полдня…

Побои… Деку уволили из-за синяков по всему телу, которые заметил кто-то из родителей.

Понятное дело, что собака зарыта в другом, – просто никто не хотел брать на себя ответственность в том случае, если в конечном итоге Изуку забьют до смерти. Альфа хмыкает. Он ещё не растерял последние мозги, чтобы убивать того, кого так сильно желает.

Ладно, в этом виноват он. Так что в качестве бонуса секса больше не будет. Да и на работе снова завал, как раз есть стимул полностью погрузиться в бумажный погреб. На Деку он больше не смотрит, разве что изредка и мимолётом.

Так проходят годы.

Изменял ли он?

Разумеется, какой альфа в его возрасте сможет жить без секса? Только тот, у которого проблемы с его «дружком». У Кацуки таких не наблюдалось.

С кем только он не спал. Весь офис обсуждал его похождения, но ему было плевать.

Его до одури бесило, когда очередная одноразовая подстилка хваталась за него, пока он втрахивал её в кровать. Эти развратные стоны издыхающего кита доводили его до трясучки.

Его внутренний зверь вяло махнул хвостом, закрывая им свои глаза. Хоть в чём-то они были солидарны.

Он никогда не оставался с ними на ночь, просто кидал на стол деньги, чтобы расплатиться за номер, и уходил домой, где его уже ждал ужин и бледная немая тень, что находилась где-то поблизости.

Иногда Кацуки задавался вопросом: «Неужели он не чувствует, что от меня несёт омегами за километр?!»

Но Изуку ничего не говорил по этому поводу. Просто смотрел в пол, проходя мимо него.

Это раздражало ещё больше, чем всё остальное.

В какой-то момент Бакугоу просто решил разок не прийти домой и посмотреть на его реакцию. Однако он проворочался на пропахшей приторной смазкой кровати чуть ли не всю ночь, постоянно скидывая с себя грабли очередного любовника, а когда заснул, тут же проснулся, сразу же вскакивая и начиная бешено напяливать на себя одежду.

Всё это казалось неправильным. Абсурдным. Не здесь он должен сейчас быть. Не здесь…

…А дома, на столе, его, как и всегда, ждал завёрнутый в пищевую плёнку вкусный ужин…

Омега спал на самом краю кровати, свернувшись в клубок, но даже это казалось таким родным и привычным. Он присел на кровать и только сейчас понял, насколько сильно устал. Голова касается подушки, и он тут же засыпает.

На работе снова начинаются проблемы.

Затишье.

Проблемы.

Затишье.

Проблемы.

Вот и вся жизнь.

Да, Изуку тоже работает. Конечно, его зарплата просто чаевые по сравнению с деньгами, которые получает Кацуки, но всё равно. Половину омега исправно отдаёт за квартиру. Бакугоу делает вид, что забирает их, хотя на самом деле откладывает на книжку. Это деньги Деку, он честно их заработал. А содержать свою пару обязанность каждого альфы.

Череда бесцветных будней захватывает с новой силой.

Но привычный мир резко пошатнулся, когда Бакугоу увидел на столе ИХ кухни горшок с цветами. От бутонов несло альфой. Это привело его в бешенство. Плевать на всё! Как этот омега посмел принести в ИХ квартиру цветы, которые пахнут кем-то другим?! И он не успокоился, пока не изничтожил их до последнего корешка, а рядом, на полу, потеряв сознание, уже лежал Изуку.

И Кацуки ни капельки не совестно…

– А я тут видел Мидорию, представляешь! – заплетающимся от выпитого алкоголя языком горланил громким басом человек.

Кацуки медленно перевёл взгляд на говорившего, что тут же съёжился.

– И?

– Ну… Он, похоже, наркоманом стал…

– С чего ты это взял? – Бакугоу отпивает из бокала пиво. Ему на самом деле посрать на слова этого неудачника-имбицила, с которым он когда-то там учился… в средней школе, что ли?

– Да он трупак ходячий! Весь трясущийся, как в припадке! Прав ты был, Бакугоу, когда говорил, что он станет хорошей шлюшкой! – неприятный смех режет уши. – Конечно, мало кто на такое убожество поведётся, хотя клиенты у него явно есть.

– Не понял, – собеседник сжимается и уже неуверенно продолжает:

– Ну. Он там с альфой каким-то шёл. Похоже, довольно богатым. Хотя сам Мидория вообще еле ноги передвигал. А! Вспомнил, из больницы они шли, вот! Залетел, наверное, вот и ходили избавляться от!.. Ха-ха-ха…

На стол с громким треском опустилась рука Кацуки, оставив после себя трещины в деревянной поверхности барной стойки. Бармен вздрогнул и даже не в силах был сделать замечание. Альфа был в бешенстве, о чём говорили его красные глаза и сжатые зубы.

Он едва не выламывает дверь, вваливаясь домой. Первым делом он направляется к этому шлюхастому омеге. Как же ему хочется прибить его! Но…

От Изуку не пахнет никем и ничем посторонним. Невозможно полностью избавиться от запаха другого альфы, хотя бы малые частички останутся, а тут чисто. Вообще ничего.

Кулаки сжимаются и разжимаются. Он не знает, как у этого мусора получилось спрятать запах. Тогда… он поймает его с поличным и прибьёт и эту шлюху, и его ебаря заодно.

В тот вечер дома он не ночует, а на следующий день не идёт на работу, беря отгул.