Текст книги "По разные стороны (СИ)"

Автор книги: FlowDAY

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

– А то расскажу я Мидории-сану, какой ты плохой!

И Кацуки даже не задумывается о словах Нейто до поры до времени.

Весь его стол захламлён толстыми папками с документами, а сам он наполовину раздетый, со съехавшими на нос очками, уже на автомате подписывает очередную бумаженцию. Компьютер снова пиликает, оповещая о новом сообщении, и Бакугоу готов взреветь, таким темпом он домой сегодня не попадёт. А на часах уже почти одиннадцать вечера.

Парень достаёт телефон и звонит Деку, предупреждая, что сегодня не придёт. Теперь он может работать всю ночь… Блестяще… Всегда об этом мечтал…

Минут через сорок его глаза уже слипаются, поэтому он решает хотя бы немного передохнуть. Кацуки прилёг на маленький диван в комнате ожидания, накрывшись пиджаком, и прикрыл глаза.

Внутренний зверь встретил его привычным игнорированием, только хвостом вяло махнул и дёрнул ухом. Они оба уселись на краю и стали смотреть вдаль.

Взглядом Бакугоу зацепился за мост, на котором лежали корешки, и сегодняшние, и вчерашние. Он ткнул пальцем в них и начертил в воздухе знак вопроса. Волк покачал головой и снова вернулся к созерцанию этого неизменного пейзажа.

Альфа поднялся с места и осторожно перешёл на другую сторону. И снова этот контраст температур. Чтобы привлечь внимание, пришлось громко хлопать в ладоши. Очень далеко от разлома, на какой-то непонятной хрени, лежал, свернувшийся в подобие клубка омега. Он очень тяжело дышал, дёргая лапой во сне. Кацуки тихо наклонился над ним, присматриваясь. Волчонок прикусил кончик розового языка зубами, веки подрагивали, а глаза слезились. Парень дотронулся до него и ужаснулся: вся шерсть была мокрой, а сам омега горел огнём.

Бакугоу рванул назад, во всю размахивая руками, зовя сюда волка. Зверь резко поднялся, и в один прыжок перепрыгнул через пропасть, и опрометью бросился дальше. Он тыкал носом безвольную тушку, громко скуля, словно просил открыть глаза.

Волк вцепился зубами ему в холку и потащил в сторону разлома, аккуратно волоча по земле. Кацуки ждал их там. Он не знал откуда, но было такое ощущение, что нужно перетащить омегу туда, на другую сторону, где холодно.

Кацуки распахнул глаза, всё тело было мокрым и липким от холодного пота. Всё, что происходит с ними, происходит и со звериными сущностями. Если плохо омеге, значит…

Он вскакивает с дивана, на мгновение перед глазами потемнело, всё закружилось, и несётся к выходу, на бегу хватая портфель и всё, что только может забрать с собой. Ночные улицы свободны, а он выжимает всю возможную скорость.

В квартире, как всегда, тихо, только его ключи звенькают друг об друга, пока он открывает дверь. Стоит ему скинуть с ног обувь, как Бакугоу тут же влетает в спальню. Парень включает ночник, смотря на то, как содрогается тело Изуку. Он плачет, рукой крепко сжимая край одеяла.

Альфа присаживается перед ним на корточки.

– Эй. Ты чего?

Ему не отвечают, только продолжают всхлипывать, отводя взгляд в сторону. Кацуки рывком сбрасывает с него одеяло и усаживает в кровати, пальцами впиваясь в тощие плечи.

– Деку! Да что с тобой?! Какого хрена ты ревёшь?! Эй!!!

Мидория снова качает головой, периодически вздрагивая всем телом и шмыгая носом. Воздух вокруг них пропитан болью и отчаянием, что отвратительной какофонией запахов ударяет по рецепторам.

– Ответь уже! Блять! Да что же ты за омега-то такой?!!! – и резко осекается, смотря, как сначала удивлённо увеличиваются зелёные глаза, а потом снова наполняются слезами, закрываясь.

Он не хотел… не должен был этого говорить, просто эти слова сами собой вырвались из него.

– Так! Хватит! Не реви! – Кацуки садится на кровать, подтаскивая его к себе ближе, обнимая содрогающееся тело.

Но и это не помогает, вообще ничего не помогает. Изуку просто его не слушает, а его истерика всё усиливается, пока он едва не начинает задыхаться.

– Деку, ну хватит. Успокойся, – снова повторяет он как можно спокойнее. – Давай, вдох. – Бакугоу сам задерживает дыхание, дожидается, пока за ним повторят, и только потом выдыхает. – Выдох. Ещё раз.

Кацуки умывает его словно ребёнка, осторожными движениями вытирая лицо полотенцем. А стоит отвернуться от него на мгновение, чтобы повесить полотенце на крючок, как, обернувшись, он снова видит перекошенное болезненной гримасой лицо.

Альфа насильно вливает в него несколько стаканов воды. Укрывает одеялом, неуверенно укладываясь рядом, боясь спровоцировать следующую волну слёз. Он не знает, что нужно сказать, в голове крутится только одно:

– Всё хорошо. Всё будет хорошо. Слышишь? Всё будет хорошо.

Кацуки просыпается с первыми лучами солнца. Изуку ещё спит, странно скрючившись в непонятной позе. Он осторожно встаёт с кровати, чтобы не разбудить омегу, поправляет на нём одеяло и, ещё раз посмотрев на него, выходит из комнаты.

Устало проведя по лицу ладонями, Бакугоу падает в кресло. Он чувствует себя таким опустошённым, как никогда раньше. Теперь альфа понимает, что больше медлить нельзя. Но… он так и не знает, что сказать… Чёрт! Как же всё это сложно!

Он набирает номер Ииды, даже не посмотрев на часы, поэтому ответа приходится ждать довольно долго.

– Да? – голос девушки хриплый ото сна, наверняка она даже не посмотрела, кто именно ей трезвонит с утра пораньше.

– Это Бакугоу…

– А-а? Кто? «Бакугоу»? А. А, точно… Бакугоу-сан… Вы хотя бы видели, сколько сейчас часов?

– Я знаю, но это срочно…

– Тогда подождите секунду…

Бакугоу слышит шуршание ткани и странные постукивания.

– Итак, я Вас слушаю.

Кацуки даже кажется, что если он сейчас закроет глаза, то перед ним появится Иида в её кресле с кружкой кофе в руках. Она, как всегда, будет отпивать по маленькому глоточку, внимательно слушая каждое его слово.

– Вчера у Деку была истерика. Очень сильная. Я никак не мог его успокоить.

– Он сейчас рядом?

– Спит. Но я думаю, что скоро проснётся.

– Истерики не бывают на пустом месте. У Вас снова что-то произошло? Возможно, вы поссорились?

– Нет. Я пришёл домой, а он ревёт и никак не успокаивается, даже слова сказать не может.

– И? Что Вы собираетесь делать?

– Я не знаю. Просто ничего не знаю. Что мне делать?

– Вы ведь уже и сами прекрасно понимаете, дальше молчать нельзя. Просто поговорите. Расспросите его, выясните, что именно его расстроило. Если Вы правильно подберёте слова, то…

– А если я неправильно подберу слова? Что тогда?

– Бакугоу-сан, поймите, пожалуйста, неправильных слов не бывает. Бывают люди, не понимающие их истинное значение, вот и всё. И Вы, и Деку-кун сейчас нуждаетесь в обычных словах больше всего на свете. Да, между Вами огромная пропасть, но ведь есть шанс сократить её. Однако, если Вы не будете пытаться сделать хотя бы что-то, ничего не изменится. Ваши сомнения только мешают вам двигаться вперёд. У Вас ведь есть сейчас время, подумайте, что могло так сильно задеть его. Вспомните, может, это что-то совсем незначительное для Вас, но для него это совершенно другое.

– Я понял тебя…

– Тогда постарайтесь там! И не забудьте, что я буду ждать подробности от Вас!

– Да-да.

– До свидания.

– Ага.

Он отложил телефон в сторону, одновременно откидывая голову назад. «Это что-то совсем незначительное для Вас, но для него это совершенно другое»? Если это так, то что это может быть?

Большую часть своего времени Кацуки проводит на работе. Блять!

Альфа провёл рукой по мокрому от выступившего пота лбу, встал на ноги и подошёл к окну, открывая створку. Бакугоу высунулся наружу, подставляя лицо освежающему порыву ветра. Он расстегнул на рубашке ещё несколько пуговиц, вчера Кацуки так и не успел переодеться в домашнюю одежду.

Кацуки тихо проскальзывает в соседнюю комнату, где должна сушиться одежда. Найдя свою чёрную футболку, он выдыхает, сразу же срывая с себя рубашку, едва не вырывая пуговицы с корнем. Ему хочется отбросить её в сторону, но некуда, если только на пол. Бакугоу, конечно, скотина, но Изуку всё-таки постоянно его вещи стирает, если он так сделает, это уже будет полнейшим свинством.

Он кое-как складывает рубашку, рассматривая, не заляпал ли он воротник и рукава. Ну точно рукава в чернилах. Чёрт, как всегда.

Бакугоу шипит что-то неразборчивое сквозь зубы и уже собирается пойти в ванную, но замирает на месте, почувствовав тонкий аромат чего-то странного.

Кацуки крутит головой по сторонам, принюхиваясь. Но в комнате слишком затхлый воздух. Альфа чувствует себя полным идиотом, обнюхивая всю одежду, висящую на сушилке.

Однако ничего необычного нет. И он никак не может объяснить, что именно сподвигло его на это, но Бакугоу прислонил свою же рубашку к лицу и охренел. Потому что от ткани разило приторным омежьим запахом.

Он встряхнул головой. Наверное, ему показалось. Кацуки ещё раз наклоняется. Не показалось.

Блять… Блять… Блять…

Точно так же разит от всего его костюма.

Блять…

Теперь он понял, почему Монома хотел об него обтереться…

Это запах Кендо…

Блять… Сраная электричка… Сраная толпа…

Может ли быть так, что Изуку сразу почувствовал на нём посторонний запах, но ничего не сказал?

Скорее всего.

Может ли быть, что он подумал о том, о чём сейчас думает он сам?

Вполне возможно.

Может ли быть, что вчерашняя истерика Деку связана именно с этим?

Трудно сказать. Но это самое логичное, что приходит ему на ум. А если нет? Что тогда?

Блять… Не нужно было рассказывать Изуку об изменах… Это было ошибкой…

Но…

Он всего лишь хотел, чтобы между ними больше не было таких недомолвок…

Кацуки растерян. Если всё так, как он думает, то это жопа.

Что делать?!

«Поговорить»?

Что он ему скажет?!

Бакугоу снова садится в кресло, руками продолжая теребить край футболки. Похоже, эта привычка передалась ему от омеги.

Разговоры. Слова. Разговоры. Слова. Разговоры. Слова. Разговоры. Слова. Слова. Слова.

Слов множество, а ему нужно найти те самые, которые смогут донести до Деку всё, что он чувствует.

Бакугоу поднимается с места и идёт в спальню, где всё ещё дремлет омега. Парень присаживается на край кровати, рукой тянется к чуть опухшему лицу.

Ласковое прикосновение к щеке вырывает Изуку из мучительной дрёмы. Он разлепляет опухшие веки и пытается сфокусировать взгляд на одном объекте. Только всё настолько размыто, а голова так раскалывается, что все его мысли смогли сосредоточиться только на том, как бы поскорее закрыть глаза и снова заснуть.

Но Кацуки не позволяет ему этого сделать, продолжает гладить по лицу, обводит контур губ. Ладонью скользит по шее вниз, к ключицам, забирается в вырез футболки и слегка надавливает на кадык, заставляя сглотнуть.

Изуку с усилием снова открывает глаза, на этот раз удачнее. По крайней мере, теперь он точно знает, кто перед ним.

– Нам нужно поговорить, – начинает первым Кацуки.

Он смотрит на омегу своим нечитаемым взглядом и сам не понимает, что стоит сказать дальше.

– Прости. Я не знаю, что на меня вчера нашло. Такого больше не повторится… – Изуку отворачивается, прикрывая опухшие веки.

– Повторится, Деку, – тут же обрывают его. – И не один раз. Нам нужно поговорить. Сейчас.

Альфа усаживает его к изголовью, подложив за спину подушку. Кацуки старается подобраться как можно ближе, прямо под бок, чтобы предотвратить попытки к бегству. Мидория старается не смотреть на него, куда угодно, только не на него.

Бакугоу делает незаметный вдох и произносит:

– Должен признаться, до меня дошло только недавно. И это ещё быстро. Я слишком привык к тому, что ты никогда не замечал посторонних запахов, хотя ты и не мог их замечать. Ты их вообще не различал. Понятное дело, что, как только у тебя получилось услышать чужой запах, тебя сразу унесло не в те дебри. Посмотри на меня, – он берёт его лицо в ладони и бережно заставляет взглянуть себе в глаза, – я тебе не изменял. В прошлом, да. Сейчас – нет. Тогда я рассказал это тебе только потому, что хотел, чтобы ты это знал. Теперь жалею. С одной стороны, я жалею, что вообще рассказал, с другой, что рассказал неправильно. Я просто хотел, чтобы между нами не осталось недомолвок, а получилось с точностью наоборот.

Кацуки перевёл дыхание, на секунду отводя взгляд чуть выше головы Изуку, но тут же продолжил:

– Последний раз я спал с кем-то помимо тебя почти год назад. Точной даты не помню, уж извини, – Бакугоу усмехнулся, это чем-то напомнило неудачную попытку разрядить обстановку, – да и делал я это, чтобы тебя не трогать. Кого только я не… было просто плевать, мне нужно было снять напряжение. Вставил, подвигал, кончил, вытащил – вот и всё. Вот такие вот измены. Одноразовые куклы, которых после использования я тут же выбрасывал, и шёл домой. А там меня ждал ты.

У Мидории дрожат руки. Он как загнанный зверёк мечется взглядом, страшась всего. Кацуки хочется подхватить его на руки и сжать в объятиях.

– Секс с тобой и одноразовый перепихон с ними – совершенно разные вещи. Их нельзя поставить в один ряд. Ты же не поставишь свою любимую чашку с туалетной бумагой. Вот это почти то же самое, только ты не чашка. С тобой я чувствую, будто мы становимся единым целым, не физически… духовно?.. Неважно, просто так и есть. Даже когда ты мне всю спину в лоскутки пытаешься превратить, я чуть ли не обкончаться готов. А я далеко не мазохист, – его рука с щеки соскальзывает омеге на затылок, надавливая там, где среди волос остался неровный шрам. – Прошлого не исправить. Как бы я ни пытался, это просто не в моих силах. Я уже говорил: «Можешь ненавидеть меня ещё больше, только от этого ничего не изменится». Своё я ещё получу, на Том свете точно. Но сейчас – ты. Тебя я не отпущу ни за что на свете. Ты ведь и сам это прекрасно понимаешь, оттого всё ещё здесь.

Изуку понимает. Всегда понимал.

Ладонь Бакугоу снова скользит по шее, добираясь до метки, пальцами слегка надавливая, заставляя поморщиться.

– Чувствуешь это? – другая рука подхватывает запястье омеги и подносит к лицу, чтобы было видно кольцо. – Видишь это? – Изуку гулко сглатывает.

– А теперь я спрашиваю – что для тебя это значит.

Они сидят, слушая дыхание друг друга. Мидория снова и снова скользит взглядом по обручальному кольцу, всё ещё ощущая чужие пальцы на метке. Молчание уже затягивается, а Кацуки даже не моргает, всё так же ожидая ответа. И он не успокоится, пока его не получит.

– Это… значит… что я п-принадлежу… тебе… – хрипит он наконец.

В подбородок снова вцепляются пальцы, не позволяя отвернуться, а перед лицом вдруг возникает рука альфы, на которой точно так же, как и на его, поблёскивает тонкая полоска металла.

– Тогда это что значит?

Изуку смотрит на него, явно не понимая, чего тот добивается этим.

– Деку, не убивай мою веру в твои мозги. Ты задротил всю школу, потом институт. Только не говори, что теперь твоё серое вещество атрофировалось и уже не может допетрить до такой херни, – но омега всё равно молчит. Бакугоу тяжело вздыхает: – Это значит, что я принадлежу тебе так же, как и ты мне. Логично? Логично! Теперь мы с тобой семья, как бы дико это ни звучало. И нам нужно научиться нормально общаться друг с другом. Тебе – не бояться. Мне – ты и сам знаешь.

– Каччан уже изменился… – отстранённо говорит он.

И Кацуки кажется, будто внутри что-то медленно ломается от его голоса. Потому что…

– Внутри такая же гниль.

Он смотрит на Изуку, и, стараясь побороть внутреннюю дрожь, протягивает ладонь и кладёт её парню на живот.

– Но я буду стараться, чтобы она не вышла наружу. Только если я буду делать это в одиночку, ничего не выйдет. Так что, поможешь мне?

Это первый раз, когда он прикасается к их ребёнку. Пускай и не напрямую, но всё же. Кацуки чувствует, как напрягается омега, но скинуть его ладонь попыток не предпринимает. Бакугоу не может сказать, насколько правильные слова он смог подобрать, всё, что ему остаётся, просто смотреть, что из этого получится.

На глаза Изуку снова наворачиваются слёзы, он еле мычит, приглушённо всхлипывая: «Угу!» И сам тянется к альфе, в его объятия. Бакугоу прижимает его к себе, облегчённо шепча в тёмные вихры:

– Сколько же в тебе ещё воды…

– Мы договорились, что теперь будем рассказывать друг другу всё, что произошло с нами за день. Так нам будет хотя бы о чём поговорить.

– Я вижу, Вы всё-таки смогли перебороть себя, – Иида откинулась на спинку кресла, она выглядела вполне довольной результатом.

– Не сказать, что прям-таки переборол, но хотя бы шаг сделал. И Деку тоже. Конечно, он всё ещё боится меня. Оно и понятно, что за такой короткий срок сделать что-то глобальное не получится, но мы и так достигли больших высот.

– Но этого всё равно мало, так?

– Именно. Для меня этого мало. Я узнал, что он не любит читать книги про любовь. А у нас их больше всего, так что ему придётся смириться с этим.

– Что сейчас читаете?

– «Призрак оперы». Уже почти закончили. Хочу в следующий раз заставить его послушать «Гордость и предубеждение», это более-менее нейтральное произведение. Может быть, оно ему понравится.

– Вы всё чаще сначала говорите о том, что нравится ему, и только потом о том, что нравится Вам.

– Я не люблю читать. Не любил, по крайней мере. Но с ним я готов на что угодно. Мы станем ближе. К тому же у нас будет ребёнок. Пускай это звучит цинично, но я уверен, что он объединит нас ещё сильнее.

– Да, это действительно возможно. Но пока об этом говорить рано.

– Понимаю. Но всё равно не могу не думать об этом. Я нетерпелив. Хочу больше и больше как можно скорее.

– А Деку-кун? Как он?

– Я уже почти полностью уверен, что он уволился из того кафе. Но пока что не знаю, где он может работать. Явно не по специальности. Иначе я бы это заметил. Он тогда светился от счастья. Сейчас же всё почти по-старому… Кстати, я хотел спросить твоего совета насчёт одного дела.

– Я вся во внимании.

– Ты не знаешь, где есть магазины с нормальной одеждой для беременных?

Очако удивлённо посмотрела на него.

– Вы что-то задумали… Но, пожалуйста, не переборщите. Я расспрошу одну свою знакомую по этому поводу, она сейчас как раз в положении, а потом сообщу Вам, идёт?

– Хорошо.

Кацуки медленно просматривал документы, ощущая на себе странный взгляд Киришимы.

Эйджиро явно хотел что-то сказать, но никак не мог подгадать момент, когда Бакугоу будет один. Сегодня вообще слишком много народу решило притащить свои отчёты к нему на проверку. Вот и сидит он уже битый час. Глаза от постоянного чтения неимоверно болят, а бумажек меньше и не становится.

– Бакугоу, слушай… Это…

Альфа переводит на него свой внимательный взгляд, показывая, что готов слушать.

– Я по поводу одного предложения…

– Что на этот раз? – он ставит на бумаге свою подпись и передаёт её стоящей рядом девушке.

– Компания «П****» предложила сотрудничать по поводу нашей продукции… №56.

– Ну и? От меня-то чего ты хочешь? Это надо с начальником решать, а не со мной.

– Я там уже был…

– И что?

– Ну-у… – парень скашивает взгляд куда-то в сторону, Кацуки разворачивается и закатывает глаза.

В углу, в своём жёлтом спальном мешке, спит Аизава, давно наплевав на всё.

– Ладно. Я понял. Оставь на столе, позже посмотрю.

Подчинённый благодарно кивает и спешит уйти, потому что следующим подходит Миюки. А если подходит Миюки, значит, сейчас будет шоу.

Омега кидает перед Бакугоу несколько листов, скреплённых между собой.

– Тебя родители что, не учили, что нужно хотя бы немного уважать тех, кто находится выше тебя по должности?

– Ты только заместитель. Тебя мне уважать нет смысла.

Кацуки насмешливо выгибает бровь.

– Зарплату тебе, что ли, урезать?

– Ну, попробуй.

Всё это сейчас только смешит альфу. Он слишком в хорошем настроении, чтобы срываться на Миюки. Хотя… как бы хотелось взять его за эти пакли и хорошенько приложить об стенку.

– Иди уже. А то садист внутри меня уже просится наружу, так что не заставляй его фантазировать о расправе над тобой.

Миюки фыркает и разворачивается, гордо проследовав до своего места. Сейчас бы эпичное падение на каблуках… Жаль, что он не носит каблуки…

Бакугоу лезет в карман, доставая оттуда карамельку. Всё в норме, Изуку по-прежнему его подкармливает.

– Обе-е-е-е-ед, – Монома тяжело поднимается со стула, разминая затекшую спину. —Бакугоу-сан, мы пошли поглощать ассортимент столовой!

– Ага, как закончите, прикатывайтесь назад, ещё нужно провести летучку…

Гул голосов быстро стихает. Кацуки откидывается на спинку стула. Он наконец-то может поесть в тишине и спокойствии.

– Бакугоу…

Киришима присаживается за стол, что стоит ближе всех к рабочему месту альфы.

– Чего? Уже перерыв, если ты не заметил, так что вали-ка обедать, пока не поздно.

– Да я на пару слов… Ну… Тебя можно поздравить. Я имею в виду, что… Ну…

– Твой набор слов мне не понятен. Говори нормально, не дети малые.

– Ты ведь скоро станешь отцом.

Сначала Кацуки молчит. Он-то думал, что им с Деку удалось уйти без потерь. Значит, Киришима всё-таки его поймал.

– Рановато поздравляешь. Ещё никто не родился ведь.

– Но уже скоро, по виду. И это… извинись, пожалуйста, перед Мидорией за меня, а то я тогда повёл себя немного грубо по отношению к нему. Просто я был в таком шоке. То ты, казанова, флиртуешь со всеми подряд, то у тебя уже омега появился, то ты уже с ним расписался, то у вас уже ребёнок. Я не успеваю привыкать к таким переменам.

– Это для тебя всё быстро. А для меня это мучительно долго…

Эйджиро не расспрашивает его, видит по взгляду, что не стоит. Если Кацуки захочет поделиться чем-то личным, он сам расскажет это. А лезть к нему в душу не стоит – сожрёт и не вспомнит потом, что был некогда на свете такой Киришима Эйджиро, который решил покопаться в личной жизни своего друга.

– И как Мидория себя чувствует? – Шинсо бесшумно заходит в помещение, а за ним идёт Миюки, чьи глаза сейчас кажутся ещё больше, чем обычно.

– Нормально, – цедит Кацуки сквозь зубы. Он не хочет говорить об этом в присутствии кого-то постороннего. Это что-то интимное для него. Всё, что касается Изуку, – интимное и самое дорогое.

– Денки до сих пор мучается с токсикозом. Сказал, что на следующего ребёнка согласится только через мой труп.

Эйджиро встал ближе к Кацуки, чтобы некоторые вещи мог слышать только он. Но Бакугоу больше ничего не говорил. Альфа уселся за стол, доставая бенто.

Пора перекусить.

Кацуки ласково поглаживает Изуку по плечу. Омега что-то неясно бурчит во сне, чуть-чуть ластясь к его ладони.

И Бакугоу не в силах удержаться и не поцеловать его в шею и скулу. В последнее время он чувствует такой прилив нежности. И этого никак не объяснить. Просто потребность в объятиях и поцелуях возросла. Может, Деку этого и не замечает, но это очевидно.

Альфа прикрывает глаза, и всё погружается во тьму.

Он оглядывается по сторонам, но вокруг ничего и никого нет. Это странно. В последнее время Кацуки сразу оказывался рядом со своей звериной сущностью.

Парень медленно бредёт, смотря под ноги, где простирается чёрный песок. Здесь холодно. Значит, он на стороне альфы. У волчонка нестерпимо жарко, потому что они с Деку на пару мёрзнут.

Очень далеко от края виднеется большой меховой клубок. Бакугоу фыркает и ускоряет шаг. Ему уже не терпится пойти к мосту, но сначала нужно вытащить этого зверюгу.

Волк лежит, укрывшись собственным хвостом, и даже морды его не видно. Кацуки дёргает его за хвост. Однако альфу игнорируют.

И только на четвёртый раз волк высовывает из своего укрытия голову, недовольно смеривая его взглядом. Кацуки машет рукой в сторону разлома, а зверь продолжает на него смотреть, словно раздумывая над чем-то. А потом слегка опускает хвост, позволяя увидеть волчонка, что лежит рядом с ним, сонно поглядывая вокруг.

Бакугоу так и стоит, открыв рот.

Омега, заметив его, пристыженно прижимает уши к голове и неловко пытается подняться. Но большая лапа одним движением возвращает его на место. Волк заботливо трётся носом о его мордочку и языком принимается вылизывать проплешины на шее.

Волчонок дёргается, но всё так же ничего не может противопоставить ему. Поэтому, уже смирившись со своей судьбой, просто лежит, прикрыв глаза.

Кацуки только и может, что открывать и закрывать рот. Да он ещё и не вовремя! О чём навязчиво говорит ему взгляд волка.

Открыв глаза, Бакугоу только тихо офигевает. Теперь понятно, откуда у него такая мания заботы…

Кацуки рассматривает сонное лицо Изуку, поглаживая его по бедру. Омега вот-вот заснёт после изнуряющего секса. Сейчас он наиболее расслаблен и дезориентирован, лучше момента и не придумать.

– С завтрашнего дня я буду встречать тебя с работы, – Кацуки поправляет одеяло, притягивая его ещё ближе к себе.

Он видит, как панически раскрываются глаза Мидории от его слов, а взгляд начинает метаться по комнате.

– Не надо… – пищит парень, совсем не скрывая страха.

Это Бакугоу предвидел. Очевидно же, что, если Деку согласится, придётся выложить всю правду про работу, а он этого очень не хочет. Только слишком поздно, потому что именно сейчас Кацуки уже загнал его в западню. А чтобы хоть как-то аргументировать свою позицию, он берёт замечательное слово «надо» и несколько фактов.

– Надо. Ты ведь помнишь, говорили, что в последнее время какой-то извращенец нападает на беременных омег. Я не хочу рисковать тобой.

Изуку смотрит в его глаза. Он чувствует подвох, понимает, что его загнали в угол. Кацуки уже победил в этом споре.

Небольшое лирическое отступление от темы про то, как Бакугоу приехал к омеге в кафе и не застал его там, доводит всё до грани.

Мидория признаётся и в увольнении, и про свою новую работу всё выкладывает. И всё-таки Кацуки идеальный манипулятор. Главное знать меру, с чем у него обычно возникают серьёзные проблемы.

– Почему ты так рвёшься работать? – Изуку удивлённо моргает, будто бы не понимает его.

– Я должен помогать тебе. Не хочу, чтобы ты всё взваливал на себя. Каччан и так столько сделал для меня, – Мидория аккуратно погладил себя по животу, и этот жест не остался незамеченным.

Кацуки не понимает его. Или понимает, но ещё слишком плохо. Неужели Деку считает, что этого хватит, чтобы сгладить все те годы, что он прожил в Аду?

Нет.

Деку так не считает.

Деку считает, что это предел его счастья. Он уже не рвётся к чему-то другому. Эта серая рутина въелась в его сознание настолько, что омега уже просто не представляет своей жизни без этого. Для него счастьем является уже только то, что Бакугоу не орёт на него, не бьёт. А верх этого «счастья» – ребёнок, о котором он так мечтал.

Кацуки может поклясться на своей душонке, что Изуку даже не будет от него чего-то требовать для их ребёнка. Он будет делать всё сам. И тут альфу прошибает холодный пот. А по спине пробегает табун мурашек. Ему кажется, будто бы веснушчатое лицо Мидории покрывается мелкими трещинами. Они всё разрастаются и разрастаются, пока полностью не испещряют его щёки, нос, губы, а глаза пустеют в одно мгновение.

Бакугоу встряхивает головой. Перед ним всё тот же Изуку, его искусанные губы чуть приоткрыты. Тихое дыхание наполняет комнату, но за его собственным бешеным сердцебиением этого почти не слышно. Ведь привидится же такое.

После того самого «привидится» Кацуки начинает преследовать какая-то паранойя. Ему начинает казаться, что в любой момент Изуку может исчезнуть. Что всё это время он просто ждёт удачного момента, чтобы рассыпаться на части.

Альфа смотрит на его спину, пока Деку готовит блинчики. Шинсо и Монома сидят рядом, едва ли слюной не капая.

Но больше всего Бакугоу волнует именно Шинсо. Его взгляды на Изуку стали ещё более очевидными. Но он борется с этим, Кацуки видит, как ему тяжело. Однако и перестать с омегой видеться Хитоши просто не в силах.

Да, Деку как наркотик. Один раз познав его, хочется ещё и ещё.

Изуку относится к этой вечно голодной парочке как к детям?..

Может ли быть такое?

В скором времени должна состояться одна из презентаций. Они проводят её несколько раз в год, чтобы урвать заказ на поставку посочнее. В этот раз предложение довольно выгодное, поэтому Бакугоу пинает всех в отделе, чтобы работали ещё качественней обычного. Аизава в этом вопросе доверяет ему без всяких сомнений.

И всё идёт хорошо, пока Миюки не начинает выёбываться на пустом месте. Кацуки мечтает его придушить всё сильнее. Он не может понять, чего добивается этот омега. Увольнения? Своей смерти? Или чего?! Вот чего он хочет?!!!

Кацуки устаёт ещё сильнее обычного. У него даже нет сил хотя бы как-то приласкать Изуку по вечерам. Всё, что у него получается, – бешено стучать по клавишам ноутбука, отсылая очередные документы с поправками.

Он становится рассеянным и забывчивым. А ещё его и так нешикарное зрение садится ещё больше. Похоже, в скором времени ему понадобятся новые очки.

Бакугоу уже привычно орёт на Миюки, потому что этот ублюдок отказывается нормально работать, подсовывая им какую-то «свинью» вместо документов. Кацуки готов запульнуть в него очередной папкой с бумагой, когда в комнату заходит Шинсо, а его руки находятся на плечах… Деку…

В голове Кацуки проносятся сразу несколько мыслей: что здесь делает Деку? И почему Шинсо трогает его?!

Миюки пристально смотрит на Изуку. Сначала его взгляд ничего не выражает, а потом в нём почему-то что-то мерцает.

Вообще, у Миюки была странная идиотская мания: ему до трясучки нравилось махать своими паклями. Словно этим жестом он показывал своё превосходство над другими.

Наверное, другие омеги сразу чувствовали себя неуверенно на фоне такого красавца, как он. Только Мидория-то немного не такой… во всех смыслах этого слова…

Кацуки не может сказать почему, но Изуку захихикал, забавно закусывая щёку изнутри. Ох, как Миюки взбесился!

– С каких это пор к вам впускают дирижабли на ножках? – А Изуку снова хихикнул под удивлённые взгляды остальных и осторожно прошёл мимо парня прямо к Бакугоу, протягивая ему пакет.

– Вот. Ты забыл.

Он заглянул в содержимое пакета, рефлекторно хлопая себя по карманам, – действительно, кошелька не было.

– Спасибо.

– Пожалуйста, – и тут же развернулся, собираясь уходить, но был пойман за руку.

Изуку вопросительно посмотрел на него.

– Я отвезу тебя домой, – сейчас Кацуки ощущал жгучую потребность проводить омегу до дома, чтобы побыть с ним, потому что чувствовал – с Изуку что-то не так.

– Нет. Не надо, – он покачал головой, аккуратно отцепляя пальцы альфы, хотя Бакугоу показалось, что, даже если бы он не отпустил его, Деку бы вырвался и ушёл. – У тебя много работы, я и сам могу добраться, не так уж и далеко.

И Кацуки отпустил его.

Весь оставшийся день он только и думал о том, как бы поскорее вернуться домой к Изуку. Сесть рядом с ним и обнять. Его руки начинали подрагивать каждый раз, стоило ему лишь представить, что ещё немного, и он окажется дома.

Он гнал на всех парах, и только светофоры останавливали его, словно специально оттягивали время.