Текст книги "По разные стороны (СИ)"

Автор книги: FlowDAY

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)

– Слушай, Кота-кун, мне нужно на работу, так что тебе придётся пойти со мной.

– А ничего? – Изуми смотрит на него немного удивлённо. – Просто на работу с ребёнком… тебе разрешат?

От его слов омега улыбается: то он нахохливается, когда его называют ребёнком, а сейчас сам про себя так говорит.

– Я договорюсь.

На самом деле, Мидория понимает, что ему, скорее всего, сделают замечание и заплатят ещё меньше обычного, но ничего страшного. Он уже давно думает найти ещё одну работу в выходные, всё равно они у него полностью свободны от дел, чего время зря просиживать.

Малыш только жмёт плечами на его слова – мол, как хочешь…

Как он и думал – уволить не уволили, так… только накричали и отправили работать. Обещали, конечно, нажаловаться владельцу, но это тоже ничего.

Кота, кажется, немного расстроился, поэтому Изуку поспешил его успокоить, что в этом нет ничего страшного. Омега поставил ему стульчик рядом со стойкой кассы. Клиенты почему-то именно сегодня валят гурьбой. Даже нет времени перевести дыхание. Когда уходит очередной довольный покупкой клиент, Мидория ободряюще улыбается Изуми.

– Слушай, Изуку, давай я тебе чем-нибудь помогу? – он не смотрит в глаза, мнётся на табуретке, отчего та скрипит.

– Зачем? – искренне не понимает парень.

– Я себя неуютно чувствую… Ты меня к себе взял, кормишь, одежду даёшь, спать укладываешь… я ведь тебя только один день знаю, а ты для меня уже столько всего сделал.

– Не волнуйся об этом. Мне, наоборот, в радость о ком-то заботиться. Так что всё в порядке.

На это мальчик ничего не отвечает, и уже слышится звонок колокольчика.

– Ой, Мидория-сан, а я и не знала, что у Вас сынишка есть! – восклицает одна из официанток.

– Нет, что Вы, он не мой. Просто знакомая попросила меня присмотреть за ним неопределённое количество дней, – его щёки покрываются милым румянцем, а сам он неловко взъерошивает волосы.

Кто-то облегчённо вздыхает, вроде бы это альфы, но стараются делать это незаметно, потому что прекрасно понимают, что им КОЕ-КТО может настучать по башке.

– Как же так, Мидория-сан. Нехорошо. Вы ведь не молодеете, а детишек своих всё ещё нет.

Изуку только грустно улыбается, не любит он обсуждать это: больная тема. Обычно он удачно избегал разговоров такого рода, но в этот раз все работники как-то распоясались.

– А ведь вправду! Мидория-сан, бросайте Вы этого недоальфу! – кто-то особенно смелый, похоже, из молоденьких, решил вставить своё слово.

От такого заявления омегу передёргивает, а остальные уже спешат заткнуть этого идиота. Они шипят на него, говоря, что тот просто не понимает, о чём говорит. Ах да, все остальные же не один раз видели Кацуки, поэтому понимают, что стоит говорить, а от чего следует воздержаться.

– Простите его, Мидория-сан. Он у нас новенький, вот и не умеет за языком следить.

– Ничего страшного, – немного склонив голову в сторону, говорит Изуку, улыбнувшись, и, взяв в руки небольшой блокнот для заказов, уходит, перед этим вручив Коте какую-то детскую книжку-раскраску.

«И где он её только взял?» – удивляется мальчик, но послушно садится за небольшой стол в комнате для персонала, совмещённой с раздевалкой, и принимается рисовать обычным простым карандашом.

На самом деле, хоть Изуми пока ещё и не определился типом, но уже в состоянии различать запахи альф и омег. Так он сразу определил, что этот парень омега, а вот в квартире по большей части пахнет альфой. И этот запах не просто сильный, властный, подавляющий, он окутывает собой всё. От Изуку пахнет сильнее всего, а ещё на его шее, если приглядеться, видны следы от зубов.

Пару раз Мидория подходит к нему и интересуется, всё ли у него в порядке, не нужно ли чего, не хочет ли он кушать или ещё чего-нибудь. Но мальчик лишь качает головой – просить у этого доброго человека ещё большего просто язык не повернётся. Хотя очень хочется узнать про его альфу, но это ведь такое личное, что Кота пока не решается спросить.

– Ну наконец-то перекур, я думал, подохну! – один из официантов, потягиваясь, проходит мимо.

– Нет, вы видели, как она мне глазки строила?! – воскликнул тот самый парень, который говорил Изуку бросать его «недоальфу».

– Молчи уж! Совсем нет у тебя чувства такта!

– Чего нет?

– Мозгов нет! Не знаешь, что можно говорить, а что нет. Из-за тебя Мидория-сан теперь печальный ходит!

– Да чего там. Пообижается и успокоится.

– Я бы насчёт другого беспокоился, как бы об этом его альфа не прознал. Вот кого-кого, а его стоит опасаться, тебе особенно.

– А мне-то с чего?

– Совсем больной? Ты его сегодня «недоальфой» назвал!

– Ну и что с того?

– Ты меня бесишь!

– Всё! Хватит вам! А ты, Ямада, впредь следи за языком! Всех клиентов распугал сегодня.

Почему-то от этих слов все замолчали и быстро разошлись кто куда. Изуми не чувствовал себя виноватым, что подслушал, в конце концов, они сами так громко разговаривали. Но отчего-то ему показалось – все эти альфы боялись.

После окончания рабочего дня они вместе пошли в продуктовый.

– Что ты обычно кушаешь на ужин? Просто я никогда не готовил детям, а мы едим всё.

– Я тоже ем всё! – немного оскорблённо насупившись, ответил он ему.

– Ладно-ладно. Тогда… как ты смотришь на удон?

– Удон?

– Угу. С курицей хорошо должно получиться, – вслух размышлял Мидория, смотря на цену филе.

– А ты сможешь его приготовить?

– Ага, несколько раз уже делал, только со свининой. Но, говорят, с курицей тоже очень вкусно. Или хочешь со свининой? – он обернулся к нему, а мальчик резко завертел головой, ему уже было стыдно просить у парня что-то ещё.

– Как хочешь. Я всё ем.

– Ну… раз ты так говоришь…

Набрав большую сумку продуктов, они вышли из магазина. Изуку тяжело вздохнул: еле уложился. М-да, теперь осталось дожить до следующей зарплаты.

– Давай помогу, – Кота протянул ему руку, чтобы взять сумку, но омега тут же одёрнул его.

– Не надо. Она тяжёлая – надорвёшься же!

– Я не слабак!

– Ну… давай тогда одну ручку мне, другую тебе, договорились?

Изуми кивнул нехотя.

Дома же омега суетился, не зная, чем можно занять ребёнка, чтобы тот не заскучал, пока он готовит ужин. Но Кота наотрез отказался от просмотра телевизора или чтения книги, мальчишка хотел помогать готовить. И, как бы Изуку ни отговаривал его, упрямство Изуми взяло верх над ним.

Это было странно. Парень всегда сам готовил еду, а тут они вместе режут овощи, вместе отваривают лапшу, вместе… И ему это очень нравится.

Такое необычное ощущение, словно всё его одиночество, пожиравшее его изнутри многие годы, в один момент пропало, а пустота в груди не причиняла боли. Впервые за столь долгое время он мог без остановки улыбаться, не боясь, что за это его побьют.

Кота пытался открыть бутылочку с соусом, но сил не хватало, однако Мидория не спешил помогать, боясь, что заденет этим ребёнка.

– Изуку… ты не мог бы?.. – протягивая склянку, спросил он.

Когда всё было готово, а мальчик побежал мыть перед едой руки, неожиданно зазвонил мобильный телефон. От чувства эйфории парень сразу ответил и бодрым голосом спросил:

– Да?

– Это я, – немного с заминкой отозвался Бакугоу.

– А… П-привет… – резко похолодало, а размеры комнаты почему-то вдруг уменьшились, стены будто сдавливали.

– Ага…

– Вы уже з-закончили на с-сегодня?

– Да, только что вернулись в номер после ужина.

– Ч-что да-а-вали?

– Дерьмо! – рявкнул он… – «Бифштекс, Бакугоу-сан. Это был бифштекс», – прозвучал знакомый голос.

– Д-добрый вечер, Монома-сан.

– Привет. Не обращай внимания на этого придурка, Мидория-сан. Просто ты его избаловал домашней едой – вот он и возмущается, – он замолчал, а потом тише прибавил: – Ну вообще, на вкус это и вправду было дерьмо.

Парень тихонько рассмеялся на такое.

– Ох, Мидория-сан, если бы ты только видел, с каким лицом Бакугоу-сан обычно звонит тебе! Мы все ухахатываемся с него. – «Заткнись ты!» – Сидит, смотрит на беднягу-телефон, будто тот ему денег должен… Кстати, Мидория-сан, если не секрет, а что у тебя на ужин?

– А-а… У-удон с кур-рицей…

– А мы дерьмо ели…

– Изуку, – зовёт Кота, заставляя отвлечься от разговора.

Омега, не убирая телефон, накладывает мальчику в тарелку щедрую порцию ужина, наливает в кружку чай, краем уха слушая, как в трубке злобно рычит Кацуки и смеётся Нейто.

– До завтра, – совершенно неожиданно прощается альфа и бросает трубку.

Он смотрит на погасший экран ещё с минуту, а потом, пожав плечами, садится напротив Изуми и с улыбкой наблюдает, как тот ест, с выражением истинного блаженства на лице.

Проходит ещё два дня. Вечером к ним заявляется женщина, у которой должен был жить Кота. Но вместо того чтобы забрать мальчика к себе, она впихивает Мидории сумку с детскими вещами, бумажку с номером телефона и уходит, так ничего и не сказав.

Но парень даже рад, ему вовсе не в тягость приглядывать за Изуми. Наоборот, в радость. Таким образом его заветная мечта пускай временно, но исполняется. И сейчас он чувствует себя самым счастливым.

Кацуки всё так же звонит по вечерам, их разговоры нельзя назвать нормальными. Они ограничиваются фразами: «Ты ужинал?», «Что было на ужин?», «Ты пьёшь снотворное?». Только один раз Бакугоу спрашивает: «Всё хорошо?» Изуку не рассказывает ему о постоянной тошноте, о том, что он не может съесть ужин, поэтому только завтракает хлебцами и пьёт много воды, чтобы избежать обезвоживания, снотворное не пьёт – боится реакции на него. Медленно, но вес снова уходит. Изуми постоянно спрашивает у него, всё ли хорошо, смотря взволнованным взглядом, а омега гладит его по голове и врёт, улыбаясь: «Всё в порядке».

В порядке всё до определённого момента.

Конечно, парень прекрасно понимает, что Коту нужно вернуть его тёте. Ведь она его единственный родной человек. Так что Мидория звонит ей на следующий день после того, как получил её номер.

Объяснить ей, кто он и что от неё хочет, – сложно. «Знаете, я тут Вашего племянника подобрал, он сейчас живёт у меня». Изуку отрицательно качает головой. Но объяснять ничего не приходится, Изуми сам говорит с тётей. Рассказывает, что произошло, где он сейчас. Разумеется, женщина перепугалась: незнакомый взрослый человек, который берёт к себе маленького ребёнка и содержит его за просто так, – бред сивой кобылы.

Но мальчик убеждает Сосаки Шино – а именно так её зовут – что парень не представляет вреда. Она не очень-то в это верит, но ей ничего не остаётся, кроме как оставить Коту у этого человека. Почему-то Изуку от этого облегчённо вздыхает. Возможно, он ещё не готов снова остаться один в этой пугающей своими воспоминаниями квартире.

В выходные они идут гулять в парк. Это так странно – переходить дорогу, чувствуя, как твою ладонь сжимает другая, намного меньше твоей собственной. На площадке Кота сразу находит себе друзей, а Мидория сидит неподалёку на скамейке, стараясь не сводить с ребёнка напряжённого взгляда, мало ли. Вдруг кто-нибудь решит украсть его или он поранится. Ведь вся ответственность лежит на Изуку.

Мимо неуклюже проходит совсем ещё маленький ребёночек, он только-только начинает ходить. Вот шажок, ещё один, и малыш падает на землю, инстинктивно выставив вперёд свои крохотные ручки. Его личико краснеет, он кричит, плачет. Омега панически оглядывается по сторонам в поисках родителей, но тут столько людей, что понять, кто из них те самые, почти невозможно.

Парень подбегает к малышу, поднимает его на ножки и отряхивает одежду от пыли, говорит что-то ободряющее, сам даже не помнит что именно. На него с удивлением и интересом смотрят светлые глазки. А потом к нему тянут маленькие ладошки, как бы прося «на ручки». И Мидория поднимает его, всё время смотря по сторонам, стараясь найти его родителей.

Уже через пару минут он видит, как к ним бежит вся взъерошенная, взволнованная женщина. Она сбивчиво благодарит его, принимая своего сынишку на руки, но тот не хочет отпускать Изуку – вцепился в рукав его футболки мёртвой хваткой, и всё. Омега только улыбается и помогает отцепить от себя маленькие пальчики. Ещё минуты промедления он не выдержит – сердце и так обливается кровью и болезненно бьётся о рёбра, изнывая. Помахав им на прощание, омега снова садится на скамейку и, смотря на свои дрожащие руки, качает головой.

Уже вечером, когда они лежат в кровати, Изуми поднимает на него хмурый взгляд и спрашивает:

– Изуку, ты ведь любишь детей?

Мидория замирает, удивлённо смотря на него, а потом с всё той же ласковой улыбкой отвечает:

– Конечно, я люблю детей. Любой взрослый любит детей.

Кота хочет возразить, но молчит.

– Тогда почему у тебя нет своих? – в глазах напротив мелькает паника, он в спешке отводит взор. – У тебя есть альфа и метка, тогда почему? – снова упрямо повторяет он.

Парень поджимает губы, смотря в потолок над собой. Говорить об этом с ребенком ребёнку не хочется.

– Просто так получилось, – когда молчание затягивается, а воздух давит на голову, отвечает он наконец.

– Это не ответ, – обиженно хмурится Кота. – Не хочешь говорить, так и скажи…

Он мнётся, но, видя его детскую обиду, шепчет, на мгновение задержав дыхание:

– Просто так получилось, что я не могу иметь детей…

Только ему ничего не отвечают. Изуку прикрывает глаза, чувствуя, как к боку прижимается что-то тёплое. Даже сквозь закрытые веки ощущается влага.

Знакомая мелодия вырывает его из царства Морфея совершенно неожиданно. Мидория трёт руками глаза, стараясь понять, что происходит. За окном ещё темно, даже его внутренние часы подсказывают, что до рассвета ещё очень далеко.

В темноте найти по звуку телефон – задача не из лёгких. Это получается сделать только через пару минут. И какого его удивление, когда на дисплее высвечивается знакомое: Бакугоу Кацуки.

– Каччан? – сонно спрашивает он, стараясь подавить зевок.

– Деку… – его голос такой уставший, можно даже сказать, что измученный. – Поговори со мной, Деку…

– О чём… поговорить? – мозги всё никак не хотят собираться в кучку, а мысли как тараканы разбегаются в разные стороны и прячутся кто где.

– О чём угодно… Просто говори…

– А…

– Говори, мать твою, Деку! – потеряв терпение, рычит он, аж телефон вибрирует, хотя это, скорее, просто фантазия омеги.

Вдоль позвоночника будто электричество пускают, кровь застывает в жилах, он снова панически оглядывается назад, но, кроме кухонного стола, ничего не видит… или никого… Разве что одинокая, так и не дочитанная книжка всё так же лежит на своём месте.

– Я м-могу т-т-тебе п-почитать… – речь он контролировать не в силах.

– Давай уже хоть что-нибудь…

И Изуку тут же начал читать строчку за строчкой.

«* * * ПРИМЕРНЫЕ ВОПРОСЫ * * *

И сколько ты пробыл в той комнате?

А где сейчас Вальтер Куглер?

И ты не знаешь, что случилось с твоей семьёй?

А куда уехала та храпунья?

Счёт 10:3 не в твою пользу!

Чего ради ты и дальше с ним дрался?

Когда Лизель оглядывалась на события своей жизни, те вечера в гостиной оказывались едва ли не самыми яркими воспоминаниями. Она так и видела пламя, полыхающее на Максовом яично-скорлупном лице, и даже пробовала языком человеческий привкус его слов. Блюдо его спасения подавалось кусок за куском, будто Макс отрезал каждый от себя и подавал им на тарелке.

– Я такой чёрствый!

Говоря это, он поднял локоть, загораживая лицо рукой.

– Бросить своих. Явиться сюда. Подвергнуть вас всех опасности… – Изгнав из себя всё, он взмолился. Его лицо было избито скорбью и отчаянием. – Извините меня. Вы мне верите? Извините меня, я так виноват, так…

Его руку лизнуло пламя, и Макс отдёрнул локоть. Все молча смотрели на него, пока Папа не встал и не подошёл к нему ближе. Сел рядом.

– Обжёг локоть?..»*

Он продолжал читать страницу за страницей, сам полностью погружаясь в книгу. Сон как рукой сняло. Про то, что он читает Кацуки, омега уже давно забыл.

– Деку… – наконец позвал его Бакугоу. – Ложись спать…

Он вот-вот положит трубку, и всё, но тогда зачем?..

– К-каччан, ч-что-то с-случилось?

И зачем он спрашивает это? Разве в этом есть смысл? Этот человек, что сейчас звонит ему посреди ночи и просит поговорить с ним, избивал его, насиловал, лишил всего… сломал ему жизнь…

Но всё же...

«Да… но Каччан ведь помог мне… он оплатил мамино лечение… он уже не бьёт меня… он не делает мне больно… я ему должен…»

– Деку… Ты меня наизнанку выворачиваешь… Всё это дерьмо с тобой… Я… Это трудно… Нет, это невозможно объяснить… и не исправить…

Изуку хмурится, не понимая, о чём идёт речь. Может, альфа пьян, поэтому его голос прерывается, или это помехи в связи?

– Ты… Просто знай, что ты… Ты… самое лучшее, что случалось со мной… Я…

Он сидит в оцепенении, всё так же прижимая телефон, но уже не слыша частых гудков, лишь только одно набатом повторяется в голове, отдаётся эхом по всем нервным окончаниям…

Ты самое лучшее, что случалось со мной…

Ты самое лучшее, что случалось со…

Ты самое лучшее, что случалось…

Ты самое лучшее, что…

Ты самое лучшее…

Ты самое…

Ты…

Я…

Тошнота неожиданно подкатывает к горлу, он еле успевает добежать до раковины. Всё внутри крутит, голова идёт кругом, а эти слова словно отравляют всю его кровь. Ему одновременно дико страшно и одновременно так… спокойно. Перед глазами вода ручейками уносится в сток…

Прошло три дня.

Кацуки больше не звонил. Что с ним случилось, так и осталось неизвестным. К разговору о детях они больше не возвращались.

Неожиданный звонок в дверь заставил оторваться от созерцания ужинающего Коты. Изуку поспешил открыть дверь. Перед ним стояла женщина, что немного недоверчиво сверкала на него карими глазами.

– Здравствуйте, я Сосаки Шино, – представилась незнакомка, хотя теперь уже знакомка.

– Здравствуйте, Вы тётя Коты-куна? – она утвердительно кивнула.

Омега улыбнулся.

– Я Мидория Изуку, приятно с Вами познакомиться! Что же Вы стоите? Проходите! – он посторонился, пропуская её в дом.

Шино подозрительно оглядывалась по сторонам, но ничего странного не замечала. Обычная квартира. Обычный омега. Сама она хоть и была бетой, запахи различать пускай и не очень хорошо, но умела. Только стоило пройти дальше, в гостиную, как в нос ударил чей-то удушающий сильный аромат, он заставлял подчиняться, ей аж поплохело.

– Что с Вами?! – тут же взволнованно подскочил к ней парень, помогая дойти до кресла.

Изуми тоже встал со стула, подбегая к тёте.

– Ничего такого. Просто тут так сильно пахнет альфой…

Мальчик нахмурился, принюхался, но в силу возраста так сильно не почувствовал.

– А… Это… Ну…

– Это, наверное, альфа Изуку, но его нет дома. Он уехал в командировку ещё раньше, чем Изуку взял меня к себе, – Мидория был благодарен, что Изуми объяснил всё за него, просто назвать Кацуки СВОИМ язык не поворачивается.

Дальше был час знакомства. Когда Шино расслабилась, она просто завалила парня расспросами: как Кота себя вёл? Хорошо ли ел? Не мешался ли? Не капризничал?

Мальчик стыдливо краснел, пытаясь спрятать глаза за волосами, так как кепку дома снимал.

Они все вместе поужинали – женщина только приехала к ним в город – и ещё немного поговорили.

– Что ж, нам пора уезжать, – объявила она так неожиданно, что у Изуку из рук от шока выскользнула тарелка, разбиваясь о пол с громким звуком.

– Сейчас?! – не веря, спросил Изуми, даже не скрывая, насколько расстроен.

– Мне завтра на работу нужно, я, конечно, взяла отгул, но только до обеда. За ночь мы должны будем добраться до *******. И, Кота, на этот раз я постараюсь сама заботиться о тебе… Прости за этот раз… Я правда не знала, что она…

– Ничего страшного, – прервал её мальчик и быстро взглянул на омегу, что собирал осколки, смотря на них, но от шока даже не замечая, что вся ладонь уже в порезах.

– Поезд в 21:30, нам нужно поспешить.

Кота замер на месте, переводя взгляд от Изуку к Шино и назад, он уже хотел что-то сказать, но парень прервал его.

 – Я сейчас соберу вещи Коты-куна.

Он поднялся с пола и быстро скрылся в спальне.

Прощание старались не растягивать, омега мельтешил глазами во все стороны, но меньше всего смотрел на мальчика, что не укрылось от него, но что сказать, он не знал, поэтому, насупившись, молчал.

– Что ж, большое спасибо Вам за всё, Мидория-сан. Я даже не знаю, как Вас отблагодарить, – женщина поклонилась, а выпрямившись, начала шарить в карманах в поисках бумажника, но Изуку пресёк её попытки.

– Даже не думайте, мне было это вовсе не в тягость. Даже наоборот. Я чувствую себя неуютно один в этой квартире, а Кота-кун скрасил это время своей компанией.

На его лице снова фальшивая добродушная улыбка, а вот глаза панически оглядываются по сторонам, словно ожидая чего-то.

– Тогда ещё раз большое спасибо, но, если Вам всё-таки понадобится хотя бы в чём-то, в любой мелочи, моя помощь – позвоните. Я всегда на связи!

Он кивнул, а потом присел на корточки перед нахохлившимся мальчиком.

– Пока, Кота-кун. Слушайся Сосаки-сан и не проказничай. Надеюсь, что когда-нибудь ты приедешь ко мне в гости.

– А твой альфа не будет против? – заглядывая в глаза, прямо в душу, спрашивает он.

– Мы ему не скажем, – стараясь побороть дрожь пальцев, хрипло отвечает парень и, не сдержавшись, крепко обнимает.

Изуми опешил, но уже спустя мгновение обнимает его в ответ и шепчет совсем еле-слышно:

– Я стану альфой, вот увидишь. И буду защищать тебя, так что ничего не бойся. Просто подожди…

Опешив от таких слов, Изуку молча слушает своё быстрое сердцебиение и кивает, подтверждая всё сразу.

Да, станет альфой… Да, он увидит это… Да, он сможет защитить его свою пару… Да, Изуку уже не боится… Да, он подождёт…

Омега отстраняется, прикрывая глаза, чтобы сдержать слёзы, снова улыбается, но уже не так фальшиво, а тепло, ласково, делает пару шагов назад и машет рукой. Кота улыбается ему в ответ и полностью копирует его жест, а потом разворачивается и уходит, и лишь перед тем, как закрылась дверь, он оборачивается назад, чтобы увидеть, как по веснушчатым щекам текут блестящие дорожки.

Хлопок, щелчок замка… и всё…

Он обнимает себя за плечи, ощущая, как мгновенно озябли руки, хотя на улице +21 и это вечер. Ему слышится скрип, он оборачивается, но ничего… никого… кроме звенящей тишины. Мидория медленно плетётся на кухню, убирает со стола, домывает остатки посуды, садится и снова читает. Только слова постоянно расплываются, парень всхлипывает, утирая тыльной стороной ладони слёзы. Он не имеет права на это.

Кровать кажется ледяной, ветер из открытых окон обжигает опухшее лицо. Остановиться омега не в силах. Внутри так больно, уже даже не от расставания с Котой, а от всего. Да, многое в его жизни поменялось к лучшему, но это не исправит его самого. «Бракованный», если бы он жил с обычным альфой, его бы давно уже бросили. Порадоваться, что ли, что Бакугоу не такой?.. Почему-то снова вспомнился Тодороки. Принял бы он его таким, какой он есть, – жалким, безработным, зашуганным, забитым, бесплодным?..

Что было бы с ним, согласись Изуку на предложение альфы? Смог бы он стать счастливым с ним? Смог бы он сделать счастливым ЕГО?

Мидория прикрывает глаза и качает головой. Конечно же, нет… Он ничего бы не смог дать взамен на чью-либо любовь. Всё, что остаётся, – жить дальше так, как сейчас. Никак по-другому. Просто плыть по течению. Ждать, когда Кацуки наиграется в доброго альфу и всё вернётся на круги своя. Ждать, когда тело вновь покроют разноцветные синяки. Ждать боли. Ждать…

К горлу подкатывает ком, парень вскакивает с кровати и уносится в ванную, где снова смотрит, как вода утекает в сток, унося с собой эту обжигающую душу горечь.

Комментарий к 6. Мечты имеют свойства сбываться, пускай и только фиктивно *Маркус Зусак – “Книжный Вор”

====== 7. Позволь же мне ощутить это безграничное счастье ======

Дни в одиночестве тянутся мучительно медленно. Готовить для себя самого нет смысла. Небольшое количество крекеров, чтобы поддерживать в себе жизнь, хватает. Ночами он с головой заворачивается в одеяло и смотрит, как ветер колышет шторы. Снотворное закончилось, да и пить его Изуку уже не мог: стоило принять хотя бы одну таблетку, как он тут же бежал в сторону ванной. Он всё никак не мог понять, где умудрился подхватить ротавирусную инфекцию, но больше всего его пугало то, что всё это время рядом с ним находился Кота. Вдруг мальчик подхватил эту дрянь от него? Но Шино не звонила и не ругалась с ним, так что он думает, что с Изуми всё хорошо.

Весь уставший, Изуку встаёт и бредёт на работу. Там на него смотрят настороженно. Только все молчат, и омега тоже молчит. Да и что он им может сказать, когда сам не знает, что с ним происходит.

Единственное, что становится отрадой, – полный счастья материнский голос. Она с таким обожанием рассказывает о своём новом знакомом, что против воли на губах расцветает улыбка, вымученная, немного обиженная, но самая искренняя. Мидория самую малость завидует маме, ведь у неё наконец-то всё налаживается, так что он умалчивает о своём здоровье, и просто весело смеётся, и говорит, как рад за неё.

Сообщений от Кацуки всё так же нет.

Находиться дома одному просто невыносимо, поэтому он всё чаще гуляет на улице. В выходные он уходит в парк и не возвращается до позднего вечера. Читать книги на лавочке, под кронами большого дуба, – самое любимое его занятие, кроме уборки и готовки.

В эти моменты все его страхи уходят на второй план. Изуку чувствует себя свободным. Временами ему кажется, что командировка Кацуки – это лучшее, что случалось с ним за последние годы. Хотя…

Лучшее происходит уже достаточно долго. Его не оскорбляют, не бьют. Можно даже сказать, что в какой-то мере заботятся. Мидория радуется этому, но где-то глубоко внутри него ворочается маленький комок, что всё ещё ждёт подвоха от всего этого.

Утро субботы встречает его ярким светом из окна – видимо, он забыл закрыть на ночь шторы. Вылезать из-под одеяла совершенно не хотелось. В его голове даже промелькнула мысль, чтобы остаться в кровати. Поспать подольше. Но, как только Изуку улёгся поудобнее, сон уже как рукой сняло. Даже немного обидно стало.

Готовить полноценный завтрак не стал, ему вполне хватило одного жареного тоста с маслом. Да-а, видел бы его сейчас Кацуки…

«Нет, так не пойдёт! Я совсем обленился! Так нельзя!»

Гулять парень не пошёл, вместо этого он провёл генеральную уборку, постирал бельё, развесив его в пустующей комнате, где стояла раскладная сушилка для белья (балкона у них не было).

С наступлением вечера, переборов себя, Мидория даже приготовил ужин, но так сильно увлёкся, что маленько переборщил. Правда, так и не понял, с чем именно: энтузиазмом или ингредиентами.

Время близилось к восьми, а ему снова стало так скверно. Заняться было больше нечем. Омега схватил очередную книгу и собирался поудобнее устроиться за кухонным столом. Но со стороны улицы послышались громкие крики.

Изуку замер, прислушиваясь. А вдруг там кто-то дерётся? Тогда нужно вызвать полицию и как можно скорее, пока никто не пострадал! Но он в квартире один… Парень покачал головой и осторожно попытался посмотреть в окно, только ничего видно уже не было, а крики постепенно затихали. Омега даже не сразу понял, что задержал дыхание, но теперь облегчённо выдохнул.

А потом крики послышались около входной двери. Мидория выглянул в коридор. Его сердце приглушённо забилось, с каждым щелчком замка всё быстрее и быстрее.

– Пошёл в жопу, я сказал!

– Ну-у, Бакугоу-сан, чего тебе стоит?!

– Ты глухой или тупой?!

– Какой ты бесчувственный.

Кацуки попытался закрыть входную дверь, но Монома так навалился, что они едва её не сломали.

– Мидория-сан! Мидория-сан, пожалуйста, накорми голодающий офисный планктон! Молю тебя, мы вот-вот умрём с голоду!

– Единственный, кто здесь умирает, – это ты!

– Ну, пожалуйста!

– А. Е-если вы хотите, я как раз приготовил ужин, – Изуку смотрел в пол, боясь поднять взгляд.

Он чувствовал – альфа недоволен.

Услышав про еду, Монома заулыбался как Чеширский кот и крикнул куда-то себе за спину:

– Народ, переговоры прошли успешно! Я же говорил, мне нужно было идти на дипломата!

В прихожую тут же завалились все остальные: Шинсо, парень в очках, которого Мидория видел раньше, и уставший на вид мужчина.

Они все быстро разулись и прошли дальше, по дороге прокричав: «Извините за вторжение!»

– Деку, – позвали его.

Изуку замер на месте. Что сказать, он не знал, ведь получается, что он, пусть и косвенно, но ослушался своего альфу, так? И что теперь делать?

– А… Я… Н-ну… – за спиной послышались шаги, Бакугоу стоял уже впритык, прижимаясь к нему своим горячим, как и всегда, телом, оплетая руками талию, притягивая к себе, а носом утыкаясь в макушку омеги.

– Я наконец-то дома.

Все мысли смешались в кашу. Что он должен сказать на это? Нет, конечно, он понимал, но какова вероятность, что его ответ будет верным?

– С в-возв-вращением… – кое-как пролепетал он, кладя дрожащую руку поверх ладони альфы.

Шуршащий звук, и перед ним вдруг появляется огромный, яркий, красивый подсолнух, а стоит присмотреться – видна ещё парочка точно таких же. Парень смотрит на них, затаив дыхание, не решаясь протянуть руки и потрогать их солнечные лепестки.

– Это тебе… – омега чувствует, что дрожит сильнее, но не от страха – от восторга.

Эти цветы просто потрясающие…

– Они потрясающие… – восхищённо выдыхает он. – С-спасибо большое…

Его целуют в щёку, а он протягивает руки вперёд, принимая импровизированный букет. Их объятья прерывает всё тот же Монома, которому всё не терпится подкрепиться после долгой дороги.

Мисо-суп разливается по тарелкам, подаётся тонкацу*, рис. Едой пахнет так сильно, что все присутствующие сглатывают от предвкушения. Накрыв на стол, Мидория удаляется в спальню, но назад так и не возвращается, заставляя всех чувствовать себя немного неудобно. Едят кто где да как: кому-то повезло, и он урвал место за столом, кто-то ест стоя, а кто-то – и вовсе сидя на полу. Кресло, как всегда, занимает Бакугоу, изредка бросая взгляды на дверной проём в ожидании. Но ничего так и не происходит, поэтому он сам идёт куда-то. Уже через пять минут альфа возвращается, но не один.

Стоит всем доесть и поблагодарить за сытный ужин, как парень в очках выкрикивает:

– Позвольте Вам помочь! – Изуку вздрагивает, но не так, как обычно, любой громкий неожиданный звук для него – предвестник боли и страха.

Тело мгновенно прошибает волной ужаса, омега чувствует, как начинают дрожать пальцы рук, когда он принимает тарелки и складывает их в раковину.

– Что Вы, я не м-могу заставлять гостей помогать! – качает головой. – Извините за вопрос, но как Ваше имя?

– Иида Тенья! Отдел кадров! Очень рад с Вами познакомиться! Мы виделись ранее, когда Вы перепутали отделы! – громким голосом отрапортовал он.

– А, точно. Извините за тот случай. Я Мидория Изуку, приятно с Вами познакомиться.

Они вежливо друг другу кланяются. Тогда парень вдруг вспоминает.