Текст книги "Искупление (СИ)"

Автор книги: elsiss

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 54 страниц)

Гарри больше на вечеринку не вернулся. Он долго еще сидел возле опустевшего класса, пытаясь осмыслить увиденную сцену, понять ее и хоть немного прийти в себя от шока. Как бы он ни старался, но все равно не представлял, как мог неприступный и, казалось, холодный Снейп целовать Хорька! Ведь Малфой не девушка! И самое главное, было видно, что Драко это понравилось! Как? Как такое может нравиться? Ведь Снейп был намеренно груб! Гарри пребывал в растерянности и сомнениях. Более того, неожиданно он понял, что, кроме естественного возмущения, увиденная сцена вызывает какое-то нездоровое возбуждение. Она будто отпечаталась перед глазами, и Гарри прокручивал ее снова и снова. Наконец, немного придя в себя, он поднялся и почувствовал, что опять отсидел себе ноги. «Что-то я в последнее время из-за этих слизеринцев часто оказываюсь в коридоре на полу» – пришла неожиданная мысль, вызвав нервный смешок. Немного размявшись, он медленно побрел в сторону гриффиндорской башни. Время было уже позднее, и вечеринка давно закончилась.

В гостиной его ждала взволнованная и рассерженная Гермиона. Не успел Гарри переступить порог, подруга, внимательно осмотрела Гарри со всех сторон. Убедившись, что с другом все в порядке и нет никаких повреждений, она накинулась на него с упреками:

– Гарри, как так можно? Я места себе не находила! Три часа! Три часа я жду здесь, а от тебя ни слуху ни духу! Что мне было думать? Ты же сам говорил, что Малфой – Пожиратель! А вдруг он что-нибудь сделал тебе? Как, ну как можно быть таким безответственным? – она нервно расхаживала по гостиной, отчитывая Гарри. Видно было, что Гермиона действительно очень переволновалась: бледное лицо, искусанные губы, растрепанная прическа, которая в начале вечера была идеальной.

– Прости, Герм, – Гарри подошел к ней и взял ее за руки, внимательно заглядывая в глаза, – прости, я идиот! Я не заметил, как пролетело время, задумался.

Гермиона немного успокоилась.

– Хоть узнал что-то важное? – поинтересовалась она.

– Ну, как сказать… Только то, что у Малфоя есть какое-то задание, данное Волдемортом. Но Снейпу так и не удалось его разговорить, – сказал Гарри.

«А еще профессор целовал Хорька, и тому понравилось!» – додумал он уже про себя. Ему было стыдно даже произнести такое вслух.

– Ого! – глаза Гермионы расширились от удивления. – И это ты не считаешь важным? А, может, Малфой должен сдать своему хозяину тебя? Или пропустить его в школу?

– Не говори глупостей, Гермиона! Как Малфой может пропустить в школу Волдеморта, если защита завязана на директоре и преподавателях? Я же тебе рассказывал.

– Ну да, рассказывал, – отрешенно пробормотала подруга. Видно было, что она уже полностью погрузилась в обдумывание новой информации. – А что Снейп?

Гарри немного дернулся при упоминании профессора, опять вспомнив поцелуй. Отступив от подруги, он пошел по направлению к лестнице. После всех событий этого вечера ему было трудно спокойно обсуждать Снейпа. Он буркнул, не поворачиваясь к Гермионе:

– А что Снейп? Ничего! Пытался вызнать у Хорька, какие у него планы, но ему это не удалось. Ладно, Герм, пойдем спать, а то завтра рано вставать. У меня еще вещи не собраны, – сказал Гарри, так и не смотря на подругу.

– Ладно, на каникулах обсудим, – согласилась она. – Спокойной ночи, Гарри.

– Спокойной ночи, – кивнул тот и быстро поднялся в спальню.

Пребывая в раздумьях от увиденного, Гарри впервые за несколько месяцев забыл перед сном очистить сознание. А ночью ему приснился Снейп! Он будто не шел, а скользил по воздуху, плавно приближаясь к Гарри вплотную. Снейп пристально вглядывался в его глаза, все ближе и ближе склоняясь к губам. Казалось, что он хочет поцеловать Гарри, отчего тот в ужасе проснулся и долго потом не мог уснуть. В итоге он поднялся утром не выспавшийся и совершенно разбитый.

Быстро собрав необходимые вещи в рюкзак, он поплелся на завтрак. Гермиона уже была в Большом зале. Наскоро перекусив, ребята отправились к кабинету профессора МакГонагалл. Студентам-старшекурсникам в целях безопасности разрешили добираться домой через камины в кабинетах деканов. За младшими учениками должны были прибыть родители.

– Гарри, – обратилась к нему декан Гриффиндора, – директор передал тебе, что Ремус Люпин прибудет к вам на площадь Гриммо сегодня к обеду и просил к тому времени снять запрет на посещение дома.

– Хорошо, профессор, мы будем ждать, – кивнул Гарри, и, набрав в горсть летучего пороха, шагнул в камин. Следом за ним отправилась и Гермиона. Гарри заранее дал Кричеру распоряжение открыть допуск в дом для подруги. Домовик, естественно, попричитал для приличия, но противоречить хозяину не мог.

*

Рождество они встретили втроем. Ремус был все такой же подавленный и осунувшийся. Кажется, что с прошлой встречи он стал выглядеть еще хуже. Он рассказывал про зверства Пожирателей, про настроения, преобладающие в стае, подначиваемой Фенриром Грейбеком – одним из самых сильных и опасных оборотней, который был полностью предан Волдеморту.

Без гостей, естественно, не обошлось. Молли Уизли переживала, что они не смогут себя прокормить, и частенько посещала их, принося всевозможные вкусности. Специально к Рождественскому столу передала несколько праздничных блюд, попытавшись еще раз зазвать всех в Нору. При этом постоянно намекала, что к ним на праздник должна прибыть Тонкс. Но ни Ремуса, ни тем более Гарри с Гермионой это не вдохновило, и они наконец-то остались втроем.

Они недолго сидели за праздничным столом и рано разошлись по комнатам. Каждый думал о чем-то своем, и общий разговор не клеился. Уже на следующий день, с утра разобрав подарки, Гарри и Гермиона устремились в библиотеку, чтобы выяснить, что же все-таки такое «крестраж». Ту, увиденную Гарри еще летом, книжку они нашли очень быстро. Но, когда он ее прочитал, его чуть не стошнило от отвращения. Это действительно была Черная магия! Гарри еще ни разу не сталкивался с подобным, не считая живого ее воплощения – Волдеморта. Он не понимал, до какой степени нужно бояться смерти, чтобы сотворить со своей душой такой акт мерзости. Да еще и достигалось все это через убийство человека, причем ритуальное убийство. А способов уничтожения крестражей было очень мало. Разрушить эту дрянь можно было только очень сильным магическим воздействием, от которого практически не бывает защиты. Ни заклинания, ни какие-либо физические разрушения повредить крестраж не могли.

После прочтения этой книжицы Гарри еще несколько дней потряхивало от отвращения. А в тот день он даже нормально поесть не смог. Гермиона тоже пребывала в шоковом состоянии от полученной информации. Стараясь отвлечься от всех ужасов, встающих перед глазами, друзья ринулись изучать другие книги. В частности, они посчитали для себя полезным расширить опыт в области охранной и защитной магии.

Ремус тоже частенько сидел с ними в библиотеке, выбирая себе что-нибудь из литературы. Его помощь была неоценима. Он помогал друзьям осваивать новые заклинания, объяснял теорию, если что-то было непонятно. Но часто Гарри заставал его, сидящего в гостиной без света у потухшего камина и смотрящего в никуда.

Их постоянно навещали друзья и члены Ордена. Несколько раз заходил Дамблдор, под предлогом узнать, как они поживают. Но директор надолго не задерживался, ссылаясь на дела. Он выпивал чашечку чая со сладостями, которые приносил в качестве гостинцев, и быстро уходил. Молли и Артур всегда приносили что-нибудь вкусное, чтобы не дать им умереть с голода.

Но голодными обитатели особняка не были. Гарри, благодаря Дурслям, умел достаточно неплохо готовить. Да и Ремус, как старый законченный холостяк, тоже всю жизнь не одним хлебом питался. Так и сложилась у них традиция: завтрак всегда готовил Гарри, ужин – Ремус. А вот обед они готовили вместе. Только Гермиону, несмотря на ее принадлежность к женскому полу, мужчины на кухню не пускали. Единственное, что они позволяли ей делать, это мыть посуду или убирать со стола. Как оказалось, умная и начитанная Гермиона совершенно не умела готовить. Даже бутерброды в ее исполнении выходили какими-то кривобокими. А после того, как она впервые хотела сварить на завтрак кашу и задымила весь дом, Гарри с Ремусом решительно отказались от ее помощи в приготовлении пищи. Гермиона краснела и смущалась, но прекрасно понимала, что воздушный омлет с румяным беконом в исполнении Гарри или сочно скворчащий стейк с пушистым картофельным пюре, приготовленные Ремусом, гораздо вкуснее и питательней, чем ее горелая и комковатая овсянка или кривые бутерброды. Поэтому она смирилась и даже не пыталась вмешиваться, оказывая помощь лишь в подсобных работах.

Очень часто к ним заходила Тонкс. Нимфадора оправдывала свои посещения тем, что заходила в Нору и Молли просила передать им на площадь Гриммо еды. Визиты Тонкс проходили всегда по одному сценарию. Приходила она веселая, шутила и смеялась с Гарри и Гермионой, подкалывала их. Пыталась вовлечь в общий разговор задумчивого и отрешенного Ремуса, но это ей не удавалось. После нескольких попыток достучаться до Люпина, она будто угасала и уходила понурая и без настроения. Как она ни старалась это скрыть, у нее ничего не получалось. Даже Гарри, занятый своими мыслями, замечал это.

А ему продолжал сниться Снейп. Каждый раз Гарри вскакивал в холодном поту за мгновение до того, как ему казалось, что профессор набросится на него с поцелуем. Он не мог никак выкинуть тот случай из головы. Нагружая себя всевозможной информацией, он тем не менее частенько отвлекался и прокручивал в уме подсмотренную сцену.

Иногда он вспоминал свой единственный поцелуй с Чжоу Чанг на пятом курсе. Пытался разобраться в ощущениях, которые испытал, целуясь с девушкой. Но никаких приятных ассоциаций сие действо у него не вызывало. Как тогда, так и сейчас в воспоминаниях он мог охарактеризовать его только словом «мокро». Он не понимал, в чем тут загвоздка. То ли Снейп действительно так потрясающе целуется, что у Малфоя сорвало крышу, то ли Гарри какой-то неправильный, если ему не нравятся поцелуи.

Иногда, особенно после снов с участием Снейпа, в голову закрадывались предательские мысли: возможно, с опытным, умеющим целоваться, партнером, ему бы больше понравилось. Но ведь Чжоу встречалась с Седриком, а тот был старше Гарри. Не может быть, чтобы у них дело не доходило до поцелуев. К тому же Чжоу сама несколько раз намекала на это, досадуя на нерешительность Гарри. Значит, она должна была обладать каким-то опытом в подобных делах. И невольные мысли, которых Гарри боялся, как огня, и гнал всевозможными способами, нет-нет, да и возникали в голове: а как бы он отреагировал, если бы Снейп поцеловал его…

Подобные желания Гарри оправдывал неуемным гриффиндорским любопытством. Он пытался усмирить свою любознательную натуру, вспоминая зловредный характер зельевара. Но это не избавило его от ночных кошмаров и вызываемых ими неясных желаний.

Уже после Нового Года к ним как-то зашел Дамблдор и сообщил Гарри, что его очень хотел видеть новый Министр Магии Руфус Скримджер. Но так как особняк Блэков является ненаносимым, Министр так и не смог добраться до Избранного. Эта новость вызвала только раздражение. Ему еще встреч с Министром не хватало! После всего, что он вытерпел в прошлом году по вине Министерства, теперь очень осторожно следовало относиться к попыткам пойти с ним на контакт. Директор по неизвестным причинам ушел невероятно довольный тем, что Гарри не желает сотрудничать с чиновниками.

За несколько дней до конца каникул к ним вновь заглянула Тонкс с очередной порцией вкусностей от Молли. В этот раз Нимфадора была неразговорчивая и задумчивая, особенно после того, как в гостиную, где они сидели, зашел Ремус.

– О, Тонкс, привет, – отстраненно поздоровался Люпин, и, усевшись в свое любимое кресло напротив камина, ушел в себя, пристально глядя на огонь и даже не встревая в разговоры с гостьей. Его поведение в присутствии Нимфадоры было несколько странным. Ведь, когда они были втроем, Ремус активно участвовал в беседах, обсуждая новые, выученные друзьями заклятья или политическую обстановку в стране.

Тонкс в этот раз ушла очень быстро. Прощаясь, Гарри заметил у нее в глазах невыплаканные слезы, которые она всеми силами пыталась удержать. Но одна слезинка все-таки скатилась по щеке, и Нимфадора постаралась незаметно смахнуть ее.

Вечером, когда Ремус ушел спать, а они с Гермионой остались в гостиной, Гарри решил спросить у подруги:

– Герм, а ты не знаешь, что происходит с Тонкс в последнее время?

Гермиона пристально взглянула на Гарри.

– Только не говори мне, что ты ничего не понимаешь! – она чуть приподняла бровь в удивлении.

– Если бы понимал, не спрашивал бы, – обиженно буркнул он в ответ. Ему всегда было неприятно, когда Гермиона выставляла его бесчувственным чурбаном. Но желание узнать, что случилось с Нимфадорой, подстегнуло его на дальнейшие расспросы, – она сегодня уходила какая-то совершенно несчастная. Более того, даже плакала, вернее, пыталась сдержать слезы.

Гермиона только сокрушенно вздохнула.

– Я иногда поражаюсь на вас, мужчин! Какие же вы все-таки невнимательные и бесчувственные, когда дело касается личных отношений. Тонкс влюблена в Ремуса!

– Что?! – Гарри от удивления распахнул глаза. – Так она поэтому постоянно заходит к нам? Из-за Люпина?

– Ох, Гарри, как же порой с тобой сложно! – воскликнула Гермиона, поражаясь наивности друга, – вот ты в чем-то стал таким взрослым и самостоятельным, а в чем-то остаешься совершенным ребенком!

Гарри обиженно отвернулся. Но Гермиона, чуть склонившись в своем кресле, дотронулась до его руки.

– Не злись! Я понимаю, что тебе не до романтических отношений. Да и мне, наверное, ее проще понять, потому что я тоже женщина, да еще и с такими же проблемами, – Гермиона невесело хмыкнула.

– Только не говори, что ты тоже влюбилась в Ремуса? – Гарри удивленно воззрился на подругу.

– Нет, конечно, – печально засмеялась она, – уж в него я точно не влюблена.

Гарри захотелось хорошенько стукнуть себя по лбу и откусить свой длинный язык. Ведь он прекрасно понимал, по ком страдает подруга. Но сказанного не воротишь, и он решил отвлечь ее от невеселых мыслей.

– Я так понимаю, что Ремус тоже не догадывается о чувствах Тонкс? – спросил он.

– И опять ты не прав! – возразила Гермиона, откидываясь на спинку кресла. – Ремус знает о ее чувствах!

– Но… – Гарри не мог понять, – ведь он ведет себя с Нимфой так отстраненно и холодно. Раньше у них были более дружеские отношения. Я не понимаю… почему?

– Ох, Гарри, – тяжело вздохнув, Гермиона пристально посмотрела на него, словно пытаясь прочесть, какую реакцию вызовут ее дальнейшие откровения, – понимаешь, Ремус это делает специально. Подожди! – остановила она его, видя, что Гарри собирается возмутиться, – дослушай меня сначала!

Он откинулся на спинку дивана, скрестив на груди руки, показывая, что готов слушать.

– Так вот, – продолжала Гермиона, – возможно, действия Ремуса – это неосознанная защита. Он пытается оттолкнуть Тонкс, чтобы не вселять ложные надежды на взаимность. Ведь он не может ей дать того, что она хочет. Его сердце занято. Поэтому он и отталкивает ее своей отстраненностью и холодностью, чтобы Нимфадора не строила планов и иллюзий на возможное совместное будущее.

– Но ведь у Ремуса никого нет, насколько я знаю, – спросил недоумевающий Гарри, – почему же он не хочет дать Нимфе шанс?

– Об этом тяжело говорить, Гарри, особенно тебе, – после небольшой паузы сказала Гермиона. – Дело в том… Ремус все еще тоскует по Сириусу!

Она замолчала, давая Гарри время осмыслить сказанное.

– Я тоже по нему тоскую! – воскликнул он, вскочив с дивана. – Но это не повод устраняться из жизни!

– Сядь, Гарри, – попросила Гермиона. Он внимательно глянул на нее, но все же уступил просьбе и вернулся на диван. – Дело в том… Ох, как же это сложно! – она ухватила прядь волос и стала задумчиво накручивать их на палец. Наконец, глубоко вздохнув, она решилась: – Дело в том, что Ремус тоскует не так, как ты. Для тебя Сириус был всего лишь крестным. К тому же ты его практически не знал. За эти два года после побега вам так и не удалось действительно сблизиться и нормально пообщаться.

Гарри задумался. Воспоминания об издевательствах Мародеров над Снейпом всколыхнулись с новой силой.

– Это точно, что не знал, так не знал, – пробурчал он себе под нос.

– Что? – Гермиона отвлеклась от объяснений.

– Нет, нет, ничего, рассказывай, – попросил он, стараясь взять себя в руки.

– Так вот, Ремус… он был влюблен в Сириуса! – Гермиона резко замолчала, ожидая реакции Гарри.

– Что?! – единственное, что он смог выдавить из себя. Гарри во все глаза смотрел на подругу, сомневаясь в том, что правильно услышал и понял, настолько абсурдным и неестественным казалось ему это откровение.

– То, что слышал! – отчеканила Гермиона. – И я очень надеюсь, что мои слова не повлияют на твое отношение к Люпину!

– Но… но, Герм, – растерянно пробормотал Гарри, – как это возможно? Они же оба мужчины!

– Ты считаешь, что мужчины не могут любить? – прищурившись, спросила она.

– Ну почему, могут, конечно. Но… – Гарри не мог подобрать слов, чтобы выразить свое мнение по этому поводу, – не друг друга же!

– Гарри, ну ты же не маленький мальчик! – упрекнула его подруга, – ты же должен был слышать о геях?

– Ну, конечно, я о них слышал! – возмутился он. – Но это неправильно, неестественно и аморально! Я думал, это явление наблюдается только в маггловском мире.

– Глупости какие! – Гермиона подивилась его наивности, – нет, я, конечно, понимаю, что ты постоянно занят чьим-то спасением, но не мог же ты не слышать разговоров, гуляющих среди учеников?

– Каких разговоров? – растерянно спросил Гарри.

– Ох, Гарри, вот уж не думала, что мне придется проводить для тебя ликбез по этому вопросу! – Гермиона удобно устроилась в кресле, явно готовясь к длительному обсуждению. – Большинство магов, как правило, бисексуальны. Наши маггловские ученые, кстати, недавно проводили исследования в этой области и выяснили, что вообще, большинство людей являются бисексуалами. Только внутренние запреты, воспитание и моральные нормы не дают людям принимать естественное влечение к особям своего же пола наравне с противоположным. У волшебников с этим намного проще. В силу того, что мы имеем больше возможностей, чем обычные люди, к изменению внешности, пола и облика, маги уже давно принимают свою естественную бисексуальность без лишнего шума и истерик. Стоит заметить, что среди магов, как и среди магглов, очень мало стопроцентных натуралов или геев. Но в магическом мире отношение к геям гораздо более лояльное, чем в маггловском. Главное, чтобы мужчина обеспечил себя наследником, а уж кого он любит и тем более с кем спит – это уже его личное дело.

– Но… – Гарри пребывал в шоке от подобных откровений, – как же геи, пусть даже маги, могут обзавестись детьми? Не хочешь ли ты сказать, что мужчины-маги могут рожать? – Гарри передернуло от такого предположения.

– Нет, конечно! Но вспомни библию и легенду о непорочном зачатии Марии… Ни один миф не возникает на пустом месте! Неужели ты думаешь, что, владея магией, волшебники на протяжении тысячелетий не смогли придумать способа, как продолжить свой род?

– Ну, я как-то об этом особо не задумывался. Сама же сказала, что мне было не до романтических отношений! – Гарри начал злиться.

– Не сердись, – попросила его Гермиона, – я просто объясняю тебе положение вещей. К тому же я не хочу, чтобы, выросший в гомофобной среде, ты стал хуже относиться к Ремусу после моего рассказа.

– Я не стану хуже относиться к Ремусу! – твердо заявил Гарри. – Но то, что ты сейчас рассказала, не так просто принять одним махом.

– Я понимаю, – мягко сказала Гермиона, – но уже одно то, что ты не убегаешь от меня с воплями ужаса, вселяет надежду на твое здравомыслие.

Мысли теснились у Гарри в голове, не желая раскладываться по полочкам. Опять же вспомнился злополучный поцелуй, который вызвал столько эмоций. После объяснений Гермионы он, проанализировав свои чувства, понял, что его зацепило подсмотренное зрелище. К тому же, наблюдая за тем, как Снейп целовал Малфоя, Гарри мог с уверенностью сказать, что испытал тогда вместе с удивлением и шоком прилив возбуждения. Мысли вновь вернулись к Ремусу, а вместе с ним и к крестному.

– А что, Сириус… он тоже любил Рема? – Гарри решил со своими чувствами разобраться позже, а сейчас выяснить все, что касается Люпина, пока подруга склонна к объяснениям.

– Про Сириуса я точно не знаю, – задумчиво сказала она, – но то, что он был би, а, возможно, и стопроцентным геем, могу сказать с уверенностью.

– Но я никогда ничего такого не замечал в его поведении… – вдруг Гарри замолчал, вспомнив Омут памяти Снейпа и то, как молодой Сириус предлагал Джеймсу трахнуть пленника.

– Ты только не расстраивайся сильно, после моих слов, – продолжала тем временем Гермиона, – но мне кажется, Сириус был равнодушен к Люпину. Ему нравился другой.

Гарри вынырнул из раздумий.

– И кто?

– Ну… – нерешительно протянула Гермиона, – я думаю, что он был влюблен в твоего отца…

– Отец был стопроцентный натурал, в этом я уверен! – перебил Гарри подругу, опять вспоминая разговор подростков в Омуте памяти и то, как Сириус сокрушался натуральностью Джеймса. Гарри вздохнул с облегчением, поняв, что отца все же не интересовали мужчины.

– Я же не говорю, что его любовь была взаимна! – воскликнула Гермиона. – Мне только кажется, что Сириус после смерти Джеймса перенес свои чувства на тебя. Прости, Гарри!

– Что?! – он вновь вскочил с дивана. – Что ты такое говоришь? Как это возможно?

– Ой, только не паникуй, ладно? – попросила Гермиона, устало прикрывая глаза. – Я думаю, ты нравился ему не сам по себе, а как частичка Джеймса Поттера. Мне даже порой казалось, что он путает тебя с отцом.

– Да, я это тоже замечал иногда, – задумчиво сказал Гарри, – но все равно, я никогда не чувствовал при общении с ним что-то большее, чем просто дружеское расположение.

– Ну, во-первых, – Гермиона объясняла, как учитель непонятливому ученику, – не зная о его предпочтениях и ориентации, ты и не мог ничего заметить. Во-вторых, я думаю, тут сыграла роль привычка Сириуса прятать свои чувства. Ты ведь сам сказал, что твой отец был натуралом. Значит, Сириус, скорее всего, скрывал от него свое влечение. Точно также дело обстояло и с тобой. Возможно, если бы он остался в живых и вы начали жить в одном доме, что-то и изменилось бы в ваших отношениях. Но мы не можем предугадать того, чего не было и уже никогда не будет. А что касается Люпина… Помнишь поговорку: «Время лечит»? Надеюсь, и его боль от потери любимого человека со временем утихнет. А к отношениям с Тонкс он пока не готов, поэтому и отталкивает ее, возможно, совершая это неосознанно.

– Да, дела! – Гарри задумчиво разглядывал пламя камина.

У него в голове не укладывалась вся информация, которую на него обрушила Гермиона. Получался прямо какой-то мексиканский сериал, которые так любила смотреть тетя Петунья. Ремус безответно любил Сириуса, который точно так же относился к Джеймсу. А тот в свою очередь вообще ничего не знал о чувствах друзей. Потом Бродяга перенес свои симпатии на Гарри, похожего на отца как две капли воды. А ему самому вообще было неизвестно об отношении магов к однополым связям.

Опять некстати вспомнился поцелуй Снейпа и Малфоя.

– Герм, слушай, чтобы не попасть впросак, может, скажешь мне, кто еще из знакомых магов является геем?

– Гарри, ну я же объясняла, что стопроцентных геев не так много, как бисексуалов. Думаю, что каждый второй маг или колдунья пробовали секс с представителями своего пола. Тут ведь может быть даже так, что человек женат на женщине, а в любовниках и партнерах у него будет мужчина или наоборот. А что касается твоего вопроса… – Гермиона задумалась, – естественно, я не могу сказать с полной уверенностью, но ходят слухи, что Дамблдор стопроцентный гей, так как он ни разу не был женат и уличен хоть в каких-то связях с женщинами. Возможно, Снейп, но ты же знаешь, сколько небылиц о нем ходит и какой процент правды среди них. Точнее я тебе сказать не могу. Ну, с Ремусом думаю и так все понятно. А что касается молодежи, то все, как правило, экспериментируют и так и так, и только с годами вырабатываются четкие предпочтения в выборе партнеров. Неужели ты не слышал разговоров среди старшекурсников? Да и тебя ведь не только девушки в этом семестре окружали вниманием.

Гарри во все глаза уставился на подругу. Он никогда не обращал внимания на интерес парней, принимая его за дружеское расположение или желание быть поближе к так называемому «Избранному».

Гермиона зевнула, прикрывая рот ладонью.

– Гарри, если ты еще что-то хочешь узнать, спрашивай, или давай завтра договорим. А то уже поздно, у меня глаза слипаются.

– Хорошо, – кивнул он подруге, – ты иди, а я еще немного посижу. Все равно с той кашей, которая образовалась в голове от твоих слов, я сейчас уснуть не смогу.

Гермиона поднялась из кресла и, потрепав Гарри по волосам, пошла на выход.

– Ну думай-думай. Только не засиживайся до утра и не зацикливайся на этом. У тебя и так достаточно проблем, чтобы забивать голову еще и такими мелочами, как ориентация окружающих тебя мужчин. Все, Гарри, спокойной ночи! – и Гермиона вышла из гостиной, оставив его одного.

– И тебе спокойной! – тихо сказал Гарри. – А вот для меня она вряд ли такой будет.

Гарри остался сидеть в тишине комнаты, задумчиво глядя в огонь. Ему было трудно принять вот так сразу информацию, полученную от Гермионы. Выросший с магглами, которые со страхом и презрением относились ко всему, что выходило за их понятия правильного и обыденного, он никогда даже не подвергал сомнению то, что однополые связи – это грех и извращение. Но точно такое же отношение у Дурслей было и к магии! Так почему же он тогда их гомофобию воспринимал, как истину в последней инстанции? Гарри усмехнулся своим мыслям. Да просто потому, что, как правильно заметила Гермиона, ему было не до отношений между полами в постоянной борьбе за выживание.

Такое положение дел было трудно понять и принять одним махом. Но если даже рассудительная Гермиона воспринимает это, как нормальное и естественное явление, то, значит, тут действительно нет ничего страшного. Анализируя свои чувства, он вновь представил тот злополучный поцелуй и понял, что подобное зрелище не вызывает у него явного отвращения. Скорее, в тот момент его чувствами были шок, растерянность и любопытство. А вспоминая свои сны с участием Снейпа, Гарри решил, что страх вызывает не желание профессора его поцеловать, а скорее сам Снейп.

Блики огня метались по стенам, то освещая, то погружая в тень предметы мебели. Точно также и мысли сменялись в голове. Он попытался понять, нравятся ли ему парни. Перебрав всех ребят, с которыми был достаточно дружен, он решил, что все-таки в качестве партнеров они его не привлекают. Но тут же вспомнились тонкие пальцы Малфоя, крепко вцепившиеся в черную мантию, и властные руки Снейпа, подчиняющие своей воле хрупкого слизеринца. Гарри невольно сглотнул. А их поцелуй? Ведь он очень впечатлял. Гарри отмахнулся от глупой мысли, решив, что это все из-за необычности ситуации, в которой оказался. Он был уверен, что его точно также взволновал бы страстный поцелуй между парнем и девушкой. Но ехидный внутренний голос тут же напомнил, что Рон и Лаванда никогда никого не стеснялись и довольно много позволяли себе на виду у всех прямо в гостиной. Однако, глядя на них, Гарри никогда не испытывал ничего, кроме неловкости и возмущения. Но, возможно, просто из-за злости на Рона и его предательства.

Вспоминая знакомых девушек и парней, Гарри решил, что своими пристрастиями он все же пошел в отца. Среди представительниц прекрасного пола особую симпатию он испытывал пока только к Чжоу. Гермиона, несмотря на то, что с годами расцветала и начала превращаться в прекрасную девушку, тем не менее воспринималась им, как «лучший друг», с которым всегда можно поговорить обо всем. Даже этот разговор о сексуальных отношениях между полами не вызвал практически никакого смущения. Возможно, он просто пока не готов к романтическим чувствам. Или все же сказывается недостаток времени на всякую чушь вроде любовных отношений. Вот если удастся остаться живым после решающей схватки, то тогда можно будет задуматься о выборе партнерши или всяких экспериментах с определением ориентации. Хотя Гарри сомневался, что ему это нужно. Он был уверен, что является стопроцентным натуралом.

Спать он пошел уже под утро. И опять ему снился Снейп. На сей раз сон длился чуть дольше обычного. Их губы успели встретиться, и Гарри резко проснулся с колотящимся от волнения сердцем и неслабым возбуждением.

====== Глава 11. ======

Каникулы, как всегда, закончились очень быстро. Казалось, только-только сидели за рождественским столом, а уже пришла пора возвращаться в Хогвартс.

В последний день перед отправкой в школу, Гарри подошел к Люпину и предложил ему остаться жить на площади Гриммо, но Ремус категорически отказался. К тому же Кричер вновь стал постоянно бурчать и выказывать свой вредный нрав.

– Спасибо, Гарри, – натянуто улыбаясь, поблагодарил Люпин, – но жить в обществе твоего сварливого домовика то еще удовольствие. Я уж лучше вернусь в свое убежище.

– Я просто хотел, чтобы за домом кто-нибудь присматривал в мое отсутствие, – оправдывался Гарри, – но раз ты не хочешь, придется снова его закрыть от посещений.

– По-моему, Кричер справляется с ролью сторожевого пса вполне неплохо, – улыбнулся Ремус, – но это теперь твой дом, и только ты вправе решать, как с ним поступать.

Гарри, ободренный этой поддержкой, отдал эльфу распоряжение вновь закрыть особняк от посторонних, после того как они все разъедутся. Кричер от такого приказа, казалось, вновь воспрял духом. А друзья, нагрузившись под завязку книгами из библиотеки, отправились на учебу.

После возвращения вновь потянулись наполненные подготовкой к урокам, чтением и слежкой за Малфоем и Снейпом будни.

Гарри ничего не рассказывал Гермионе, но все еще находился под впечатлением от подсмотренного эпизода и ее откровений. Встречаясь со Снейпом взглядом, он тут же вспоминал о том злополучном поцелуе. А иногда перед глазами проносились и более свежие и в тоже время совершенно нереальные картинки из его снов.

Хотя постепенно сновидения перестали его мучить. Нагруженный учебой и свалившимися на голову после каникул заботами, он практически перестал видеть будоражащие воображение и приводящие к сильному возбуждению сны.