Текст книги "Искупление (СИ)"

Автор книги: elsiss

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 54 страниц)

– А что мне ответить? – недовольно фыркнул он.

– Драко, где твоя хваленая слизеринская изворотливость, свойственная всем представителям семьи Малфой?

Он отвернулся к стене, намеренно игнорируя меня. Как же до него достучаться, чтобы он понял и не натворил больше глупостей? Может, еще сильнее напугать?

– Подумай хорошенько! Один раз такое происшествие могут списать на несчастный случай. А если будет повторение подобной истории, начнется тщательное расследование. Я не уверен, что ты умеешь хорошо заметать следы, если действуешь столь топорно. На что ты рассчитывал, передавая это ожерелье, если каждого входящего в Хогвартс обыскивают?

– Не переживайте, больше такого не повторится! – злобно выкрикнул Драко, вскакивая с кровати.

– Успокойся! – тоже поднялся я, злясь на его твердолобость. – Как декан факультета я обязан проверить своих студентов! И ты прекрасно понимаешь, что слизеринцы первые попадают под подозрение в случае разбирательств. Ты готов показать аврорам или Совету попечителей свое предплечье? Или умеешь противостоять действию Веритасерума?

Драко вновь внимательно посмотрел на меня. Из ершистого, заносчивого подростка он в один миг превратился в запуганного ребенка. В его взгляде отражалось множество эмоций. Но все же упрямство победило здравый смысл, и он зло произнес сквозь зубы:

– Я справлюсь! Можете не волноваться, больше такого не повторится!

К сожалению, я понял, что больше ничего не смогу добиться от мальчишки.

– Очень надеюсь на это, – сказал, подойдя к выходу. – Подумай хорошенько над моим предложением.

Сняв чары, я вышел в коридор. Хотелось от души хлопнуть дверью, но мне удалось сдержать этот глупый порыв. Негоже Драко знать, что вывел меня своим ослиным упрямством. Я прекрасно понимал, что он, как истинный слизеринец, сможет этим воспользоваться к своей выгоде.

Конечно, Драко напуган и от отчаяния действует необдуманно. Тем более, Лорд в целях профилактики постоянно напоминает о себе через метку. Но хотелось надеяться, что после этого разговора Драко все же задумается и поймет, что время игр кончилось.

Как же тяжело с подростками! Неужели я тоже когда-то был таким? Они считают, что могут сами со всем справиться, и в то же время непомерно раздутая гордость не позволяет просить помощи. Лорд становится в последнее время все большим психом, но знание людей и их слабостей, на которых он всегда отлично умел играть, никуда не делись.

Вот ведь дал Мерлин хозяев! Дамблдор не лучше – тот еще манипулятор. Один параноик с садистскими замашками и жаждой власти. Другой – борец за всеобщее благо, и не важно, какими методами. До сих пор не могу понять, как такой волшебник, как Дамблдор, который темную магию должен за милю нюхом чуять, мог надеть кольцо с жутким смертельным проклятьем? Либо это помутнение рассудка от старости, в чем я очень сомневаюсь, либо он что-то скрывает, и не все так просто с этим кольцом. Жаль, старик не дал его рассмотреть, как следует. А в тот раз, когда директор вернулся еле живой, и оно лежало на столе, было некогда. Просто чудо, что удалось запереть такое мощное проклятие всего лишь в кисти руки. Столько сил и магии ушло на то, чтобы замедлить его распространение, что сам потом не мог оклематься несколько дней. Ведь директор прекрасно понимает, что это ненадолго. Никакие зелья и заговоры не остановят смертельную заразу. Медленно сгорать изнутри – мука похлеще Круциатуса!

Дамблдор это осознает. Наверное, поэтому и стал проявлять бурную активность в последнее время. А его постоянные отлучки? Чувствуется, что он что-то ищет или ведет какое-то расследование. Опять же начал с Поттером периодически заниматься.

Это гриффиндорское недоразумение очень изменилось после летних событий. Приехал после каникул тише воды ниже травы. Ни во что не встревает. Отказ от квиддича – это вообще нонсенс! Не знаю, о чем они говорили с Дамблдором, но старик несколько дней ходил недовольный и задумчивый. Сколько раз я замечал, как он пристальным взглядом изучает мальчишку.

Летняя история с домом на площади Гриммо тоже как-то не складывается. Почему-то директор ни с того ни с сего стал проводить собрания Ордена Феникса в школе, никому ничего не объясняя. Мне стало невероятно любопытно, и я попытался попасть в особняк Блэков. Но дом был огражден мощным куполом защитной магии. Дамблдор однажды обмолвился, что из-за некоторых разногласий в рядах Ордена собрания будут временно проходить в школе. Но если дом после смерти Блэка достался Поттеру, то только он, как хозяин, мог закрыть его от посторонних.

Приехал с каникул Поттер совершенно другим. Отказ от квиддича не единственное следствие изменений в его характере. Как ни странно, он стал лучше учиться. Правда, я раньше не вел защиту, в которой он всегда выделялся на фоне других учеников. Одно его выступление на СОВ чего стоило. Но Слизнорт не может нарадоваться на Гарри Поттера в зельях и всем и каждому норовит похвалиться этим одаренным подростком. Какая мерзость!

Услышав подобную глупость, еле смог сдержать издевательский смех. За последние пять лет я понял, что Поттер и зелья – вещи несовместимые. Несмотря на то, что он неплохо сдал СОВ, тем не менее, его знаний явно недостаточно, чтобы показывать невероятное мастерство на Высших зельях. Но факт остается фактом – Поттер действительно стал лучше учиться. В Защите он проявляет редкостную изобретательность. Сложно не отметить его эссе, которые полностью противоречат моим объяснениям. И ведь с эффективностью описываемых им методов защиты трудно поспорить, хотя они порой не поддаются никакой логике. Но Поттер и логика, по-моему, также несовместимы, как Поттер и зелья. Среди Пожирателей до сих пор ходят разговоры об его Экспиллиармусе против Авады Лорда. А ведь прошло уже полтора года. Но в борьбе все методы и средства хороши. Озадачить противника и вывести его из равновесия – лучший способ остаться в живых. Все, Северус, дожил, уже с Поттером в чем-то соглашаешься! Осталось начать восхищаться этим зеленоглазым недоразумением и пополнить нескончаемую армию его фанатов. И дались же мне его глаза! Но они, что и говорить, на самом деле красивые.

Распад гриффиндорского золотого трио отметили все в Хогвартсе. Причем было заметно, что мальчишка ближе сошелся с увальнем Лонгботтомом и совершенно разорвал отношения с Уизли. Однако это никак не повлияло на его дружбу с всезнайкой. Теперь они на всех занятиях сидели вместе и постоянно работали в паре. Странный, конечно, у Поттера вкус. Неужели он не мог найти себе подружку лучше, чем эта невыносимая выскочка? Если снять несуразные очки (и откуда только они у него?), он ведь вполне симпатичный парень. А прибавить сюда шумиху вокруг его «избранности», так просто мечта всех девушек Хогвартса, и, думаю, не только девушек. О чем это я? Может, частые Круциатусы от Лорда как-то повлияли на мозг? Какое мне, собственно, дело до Поттера и его поклонниц?

Но в этом году настораживает другое. После настойчивого желания искупить вину своих невыносимых родственничков, он как будто успокоился и отступился. Но его обет был явно подтвержден магически. И что Поттер теперь собирается с этим делать? Все равно рано или поздно Магия подтолкнет его к исполнению клятвы. Спрашивается, за что мне это? Что он может предпринять? Защитить от Лорда? Глупо! Если уж тот узнает про двойную игру, никакой Поттер с его избранностью и непредсказуемостью уже не поможет.

Не знаю, что творится в голове у этого гриффиндорца, но, слава Мерлину, перестал преследовать и следить за мной. Хотя, может, наоборот, было бы лучше, если бы все оставалось как есть. Раньше хоть были понятны его мотивы. А сейчас закрадывается сомнение, вдруг он что-то замышляет. К тому же я частенько ловлю его задумчивый взгляд. Это невероятно раздражает. Но мне еще ни разу не удалось применить к нему легилименцию. Каждый раз, замечая, что я смотрю на него, он тут же отводит глаза. Хоть что-то отложилось в голове после наших уроков, и то приятно!

Но больше всего меня удивил и совершенно выбил из равновесия его визит после случая с проклятым ожерельем. В понедельник он как будто случайно задержался после урока. Отправив друзей, Поттер медленно копался, собирая вещи. К сожалению, я слишком поздно заметил его манипуляции, иначе бы постарался как можно быстрее покинуть кабинет. А Поттер дождался, пока все ученики выйдут, и решительно подошел ко мне.

– Сэр, могу я с вами поговорить? – сказал он, старательно отводя в сторону глаза.

– Мы, кажется, уже обсуждали это, мистер Поттер? – во мне медленно начало подниматься раздражение. – Нам не о чем разговаривать. Я не хочу вновь выслушивать извинения и оправдания!

Он резко вскинул голову и пристально посмотрел на меня.

– Я не собираюсь… я совершенно по другому поводу! – видно было, что мальчишка начинает злиться, но пытается сдержать себя, – это очень важно! Не думаю, что будет лучше, если я пойду с этим вопросом к директору.

Поттеру удалось меня удивить.

– Считайте, что я заинтригован, – ответил ему задумчиво. Стало действительно интересно, что этот несносный гриффиндорец хочет рассказать. Почему он рискнул обратиться ко мне и не хочет подойти к Дамблдору. – Ну, что же вы молчите? Я, кажется, согласился выслушать. Надеюсь, для вашего же блага, что вопрос действительно стоит внимания. У меня слишком мало времени, чтобы тратить его на глупые фантазии и всякую ерунду!

Поттер продолжал мяться. То ли не знал с чего начать, то ли сомневался в том, правильно ли поступил, подойдя ко мне.

– Поттер! Мое терпение не безгранично! – я окончательно вышел из себя. Если он действительно хотел сообщить нечто важное, неужели нельзя сразу все выложить, а не топтаться на месте. – Или говорите, что хотели, или оставьте меня!

– Сэр, – наконец-то решился он, вновь поднимая взгляд от пола, – можем мы поговорить где-то в другом месте? Не хочется, чтобы ученики или преподаватели услышали этот разговор.

Я поразился подобной наглости. Что он о себе возомнил? И только собрался возмутиться, как Поттер огорошил меня еще больше.

– Речь пойдет о том ожерелье…

Я внимательно глянул на мальчишку, пытаясь понять, что ему известно. Возможно, какие-то слухи, а, может быть, и ценная информация. К сожалению, служа двум хозяевам, я четко знал, что даже крупицы каких-то знаний могут пояснить многое и принести пользу. Воспользовавшись случаем, я попытался аккуратно заглянуть к Поттеру в сознание и был поражен, наткнувшись на слабый щит. Если надавить чуть сильнее, защита бы не выдержала. Но я не стал ее проламывать, иначе Поттер почувствует вторжение. Неужели мальчишка за эти полгода все же достиг каких-то успехов в окклюменции? Верилось с трудом, но изменения, произошедшие с этим гриффиндорцем, говорили сами за себя. Только интересно, откуда у него знания? Ведь тогда, во время наших неудачных занятий, я так и не успел объяснить основы построения щита в сознании. При работе в классе он тоже показывал то, чему не могли научить предыдущие преподаватели, учитывая их компетентность. Однако успехи Поттера были налицо. Все эти мысли стрелой пронеслись в голове, пока он внимательно смотрел на меня, ожидая ответа.

– Хорошо, мистер Поттер. Если ваш вопрос может подождать до вечера, то зайдите ко мне в шесть часов. А сейчас идите, у меня урок.

– Да, сэр, спасибо, я приду, – согласно кивнул он и, вздохнув, выскочил из кабинета, за дверями которого уже вовсю шумели ученики четвертого курса.

Любопытство преследовало меня целый день, периодически сменяясь злостью и раздражением. К вечеру я уже пожалел, что согласился на встречу с мальчишкой. Но выслушать известную ему информацию было необходимо. Мало ли что он там придумал в своей голове. Не хватало еще, чтобы его домыслы разошлись в виде сплетен по школе. К тому же никак не мог понять, почему он обратился именно ко мне. Нас, кроме клятвы, ничего не связывало. Благо, о моем обете ему неизвестно. Почему все же не к Дамблдору? Что же случилось между гриффиндорцем и директором, что он предпочел обратиться к самому ненавистному учителю (к сожалению, я был реалистом и не питал иллюзий на этот счет), а не к тому, кто его постоянно опекает и покрывает?

Ровно в шесть часов вечера в дверь моего личного кабинета в подземельях постучали.

– Войдите, – я был немного удивлен несвойственной Поттеру пунктуальностью. А с другой стороны, чему тут удивляться. Возможно, ему так нетерпелось выложить информацию, что он давно стоял в коридоре, дожидаясь нужного времени.

Поттер решительно зашел в кабинет. Я сидел за столом и внимательно разглядывал его, ожидая, что он скажет. Поттер кинул взгляд на кресла, стоящие с другой стороны стола. Сесть я ему не предложил, намекая этим, что хочу поскорее избавиться от его общества.

Глубоко вздохнув, видимо, набираясь смелости, Поттер начал:

– Сэр, вы же знаете, кто подкинул Кэти Белл это ожерелье!

Я в упор посмотрел на это гриффиндорское чудо, пытаясь понять, что ему известно. Встретившись со мной взглядом, он не отвел глаза, как делал это раньше.

– Вы в своем уме, мистер Поттер? Почему вы решили, что мне это известно? – наигранно возмутился я, скрывая свой интерес.

– Потому что я знаю, чьих рук это дело, – спокойно ответил он.

А вот это было что-то новенькое. Где привычная гриффиндорская горячность, где возмущения от оскорблений? Чистая констатация факта. Но играть, так играть до конца.

– Очень похвально, если вы владеете подобной информацией. Но, несмотря на вашу уверенность в моей причастности и сокрытии фактов, мне совершенно не известен виновник сего происшествия. Только не могу понять, почему вы, обладая знаниями по интересующему всех вопросу, обратились ко мне, а не к директору?

– Потому что хочу, чтобы вы приняли меры по предотвращению впредь подобных случаев! – возмутился гриффиндорец. Было очень интересно наблюдать за ним. Щеки окрасил легкий румянец. Только я не мог понять, чем он вызван – гневом или возмущением.

– Вы забываетесь! – рявкнул я, не в силах сдержать рвущееся наружу раздражение. – Мне кажется, мистер Поттер, вы обратились не по адресу! Я хоть и преподаватель, но имею не так уж много полномочий. А принимать меры в данном случае будет профессор Дамблдор. Так что идите к нему, – я махнул рукой, делая вид, что отпускаю его, весь кипя от негодования.

– Зачем мне беспокоить директора, если Драко Малфой учится на вашем факультете, и, вроде бы, судя по слухам, даже приходится вам крестником, – Поттер успокоился и с уверенностью посмотрел на меня.

Интересно, почему он решил, что это именно Драко? Судя по его поведению, это не следствие ненависти к Малфою. Он говорил спокойно. Это были не надуманные предположения, а твердая уверенность в своей правоте. Когда он произнес имя Драко – сказано это было без привычной неприязни и даже без осуждения. Да, Поттер действительно изменился.

– Ну так обратились бы с вашими домыслами по поводу Малфоя к Дамблдору. До сих пор не понимаю, почему вы решили побеспокоить именно меня.

Гриффиндорец глубоко вздохнул.

– Сэр, я не буду ничего доказывать и объяснять, откуда информация, тоже не буду. Это не домыслы! Я знаю, что у Малфоя есть некое задание, и данный случай, скорее всего, неудачная попытка его выполнения. Поэтому я и не пошел к директору, а пришел сразу к вам. Примите меры, чтобы подобных происшествий больше не повторилось. Потому что, если и дальше будут страдать невинные люди, мне придется обратиться к профессору Дамблдору или непосредственно в Аврорат. Сами понимаете, авроры обязаны будут проверить мои слова, даже если и не поверят им в полной мере. Но думаю, темная метка на предплечье Малфоя резко убавит их сомнения.

Я всегда думал, что меня очень трудно удивить или привести в шоковое состояние. Но надо признать, мальчишке это удалось. Стараясь держать лицо и ничем не выдать свое волнение, я сказал, добавив в голос подольше яда:

– Это неудачная попытка шантажа, мистер Поттер! Вы со своими домыслами можете отправляться куда угодно. Однако, прежде чем пойти в Аврорат, я бы посоветовал вам все же пообщаться с директором. Может быть, он поставит вам мозги на место и избавит от надуманных обвинений, – я говорил спокойно, с небольшой долей сарказма. Но, как ни странно, это совершенно не повлияло на уверенность Поттера.

– У меня даже в мыслях не было вас шантажировать, сэр, – гриффиндорец не сдавался. Видимо, действительно был уверен в своих подозрениях, и мне не удалось ввести его в заблуждение, – я пришел к вам, как к здравомыслящему человеку, просто попросить, чтобы вы приняли меры. Вы же сами понимаете, если подобное повторится и начнется серьезное расследование, Малфою не поздоровится! – он замолчал на мгновенье, пристально глядя мне в глаза, а потом как будто собрался с духом и тихо добавил: – А это, совершенно очевидно, может отрицательно отразиться и на вас! Я очень надеюсь, что вы сможете отбросить ту ненависть, которую питаете, и услышать мои слова, – с этим он повернулся и пошел на выход.

Он вызывал во мне странные чувства. С одной стороны, хотелось схватить его за шкирку и тряхнуть хорошенько, как нашкодившего щенка. А с другой – невольно восхищала его наглость и смелость.

– Поттер, я, кажется, вас не отпускал! – Мальчишка остановился, не дойдя до двери, но так и не повернулся ко мне. Встав из-за стола, я прошелся по кабинету. – Я приму к сведению вашу информацию и проведу на своем факультете тщательное расследование по поводу данного инцидента. Но я бы попросил: тщательно взвешивайте впредь, что и кому говорите, чтобы необоснованные обвинения не упали на ни в чем неповинного человека.

Поттер резко повернулся ко мне.

– Знаете, сэр, есть такая маггловская поговорка: «Не пойман – не вор». Но в данном случае это не голословные обвинения. Я уверен в причастности Малфоя и в том, что вы знаете об этом. Поэтому и пришел к вам, чтобы не ставить в известность посторонних людей. Хотелось бы, чтобы это так и осталось между нами.

Меня передернуло от перспективы быть связанным одной тайной с Поттером. Однако надоело с ним пререкаться.

– Хорошо, я понял вашу мысль и попытаюсь принять меры, – подвел итог нашего разговора.

– Спасибо, сэр! – Поттер согласно кивнул головой. Внимательно взглянув на меня, он вышел из кабинета, тихо прикрыв дверь.

Я остался один и продолжал мерить шагами помещение. Пытался понять, как Поттер мог узнать о задании Малфоя. В разговоре я специально не заострил на этом внимания, сделав вид, что не заметил его оговорку. Тем не менее, в словах гриффиндорца звучала твердая уверенность, которую нельзя было перепутать с домыслами и предположениями. Он просто поставил меня перед фактом. Так откуда же ему это известно? А странная фраза по поводу того, что я тоже пострадаю в случае, если о проступке Драко станет известно. Он ведь не может знать о Непреложном обете? Если предположить, что о задании, данном Малфою, Поттер мог узнать, вновь попав в голову Лорда, то о моей клятве Нарциссе не знал никто. Да за такое самоуправство мне бы прилетела мгновенная Авада. Подчиненные не вправе вмешиваться в планы повелителя, ведь у него было явное намерение наказать Малфоев.

Может, Поттер имел в виду, что я могу пострадать как Пожиратель или как декан провинившегося студента? Но нет, думаю, в его словах был другой смысл. Так откуда же ему это известно?

Я продолжал по привычке называть его мальчишкой даже в мыслях, но после этого разговора понял, что Поттер действительно повзрослел. Эта встреча показала, что он умеет вести себя, как самостоятельный, здравомыслящий человек. Даже сравнивая беседу с Драко и гриффиндорцем, чувствовалась огромная разница между ними. А ведь они одногодки! Но один ведет себя, как несмышлёный упрямый ребенок, а другой – как взрослый умудренный опытом человек, который осознает цену своим словам.

А фраза Поттера о моей ненависти… Он впервые так открыто признал ее, будто смирился с этим фактом. Так ли уж я его ненавижу? Я задумался… и удивился, поняв, что уже не чувствую ненависти к Поттеру. Да, он вызывает раздражение, да, мне неприятно произносить его фамилию, связанную в памяти с тяжелыми воспоминаниями юности. Но именно ненависти я уже не чувствую. Скорее присутствовал некий интерес ученого, который наблюдает за новым и пока необъяснимым явлением. Так же и мне было любопытно узнать, что же вырастет из этого подростка. Несмотря на мои постоянные упреки в том, что он является точной копией отца, они совершенно разные. Почему-то сразу вспомнилось, что он также и сын Лили, единственного человека, который когда-либо был близок мне.

Я остановился возле камина, пристально глядя в огонь. Это до чего я тут додумался? Такими темпами я скоро начну Поттеру дифирамбы петь. От одной мысли об этом меня передернуло. Никогда! Несмотря на его смазливость, если снять дурацкие очки, и на становление твердого характера, никогда не подпущу к себе близко человека с фамилией Поттер! Но это все патетика. А сейчас необходимо было заняться более важными делами. Благо, пока я предавался воспоминаниям и размышлениям дрожь в руках утихла. Значит, можно поставить варить новую порцию зелья для Дамблдора и продумать, как найти подход к Драко, чтобы он не совершал больше таких глупостей.

====== Глава 9. ======

в тексте использованы фрагменты диалогов оригинала

Казалось, только начался учебный год, а уже давно прошла середина семестра, и стремительно приближалось Рождество. Гарри, поглощенный учебой, чтением дополнительной литературы, постоянной слежкой за Малфоем и Снейпом, даже не заметил, как пролетело время. Частенько они вместе с Гермионой ходили в Выручай-комнату, чтобы попрактиковаться в применении новых выученных заклинаний и использовании невербальной магии. Иногда Гарри хотелось отдохнуть от всего этого. Тоска и отчаяние, ощущение своей ненужности и никчемности охватывали мысли и душу. В такие мгновенья он хватал метлу и отправлялся на улицу, чтобы вновь почувствовать эйфорию полета. В эти моменты, паря высоко над Хогвартсом, Гарри казалось, что целый мир принадлежит ему, а все заботы и волнения остались там, далеко внизу, на земле. Он не скучал по квиддичу, нет. Ведь игра – это тоже для других. Играя в команде, он опять был кому-то должен – болельщикам, членам команды, своему факультету. А одинокий полет просто ради удовольствия вселял в сердце радость и уверенность в будущем и своих силах. Но такие минуты, когда Гарри позволял себе немного расслабиться, отдаваясь на волю воздушных потоков, были очень редки.

Большую часть времени он проводил с Гермионой, иногда с Невиллом. Ребята вместе делали горы домашних заданий, сидя в библиотеке или в общей гостиной. У Гарри вошло в привычку использовать карту Мародеров как закладку в книгах и учебниках. Артефакт был постоянно активирован. После того события с проклятым ожерельем Гарри старался ни на минуту не выпускать из поля зрения ни Снейпа, ни Малфоя.

Гарри сам себе удивлялся: как он смог решиться на тот разговор со Снейпом? Было невероятно страшно подойти к профессору и попросить его о личной беседе. Внутри он весь трясся от испуга, но старался ничем не выдать волнения, до боли сжимая ладони в кулаки. Гарри не мог поверить, когда понял, что удалось вполне спокойно поговорить со Снейпом, не поддавшись на издевательства и подначки в неосведомленности. Только выйдя из кабинета профессора, Гарри почувствовал, как его вымотал этот разговор. А мысли о том, как он говорил со Снейпом, вообще лишили сил. Он привалился к стене и закрыл глаза, пытаясь унять дрожь в коленях, которую совсем не ощущал в кабинете.

После этого разговора Гарри до жути боялся встретиться со Снейпом вновь. А ведь во время беседы он пытался надавить на преподавателя. Более того, даже намекнул на свою осведомленность о Непреложном обете. Оставалось только надеяться, что Снейп не придал значения его глупой оговорке, но вероятность этого была слишком мала. Как ни странно, профессор вел себя так, будто этого разговора и в помине не было. По крайней мере, на уроках его отношение к Гарри не особо изменилось. Снейп по-прежнему игнорировал его, а работы возвращал исчерканными от и до.

Буквально на следующий вечер после этой встречи Гарри вызвал к себе Дамблдор, вернувшийся из очередной отлучки. Поттер точно знал, что на момент инцидента с колье директора в Хогвартсе не было. Начало их занятия прошло как-то странно. Дамблдор будто ждал чего-то от Гарри, который решил выяснить, что известно старому магу о виновниках данного происшествия.

– Сэр, а как там Кэти Белл? С ней все будет в порядке? – спросил Гарри.

Директор заметно оживился, как будто именно этого вопроса и ждал от гриффиндорца. Он объяснил, что девушка идет на поправку благодаря своевременно принятым мерам и вмешательству профессора Снейпа.

– А что известно о том, кто подкинул ей это колье? Кому оно предназначалось?

– Не забивай себе голову всякой ерундой, мой мальчик, – Дамблдор улыбнулся, будто речь шла о погоде, – думаю, это просто досадное недоразумение, и злоумышленник на самом деле не желал вреда никому из обитателей Хогвартса.

Гарри только хотел открыть рот, чтобы поспорить с директором, но тот, подняв ладонь в успокаивающем жесте, продолжил: – Естественно, мы приложим все силы, чтобы отыскать виновных. Но тебе, Гарри, совершенно не нужно об этом беспокоиться. У нас с тобой есть более важные темы для разговоров.

С этими словами Дамблдор достал флакон с очередными воспоминаниями о Томе Риддле. В этот раз они принадлежали какому-то торговцу и были о матери Волдеморта и проданном фамильном кулоне Салазара Слизерина. А затем еще одно воспоминание о маленьком Томе из приюта.

В конце встречи директор вновь поинтересовался, как дела у них с Роном. Тоном доброго дедушки он попенял на то, что парни, дружившие столько лет, никак не могут уладить возникшие разногласия.

Ушел Гарри от Дамблдора в весьма растревоженных чувствах. Поздно ночью, лежа в своей кровати, он еще раз вспоминал эту встречу и возмущался поведением директора. Ведь тот явно преуменьшает опасность, исходящую от «неизвестного» злоумышленника, передавшего колье. Причем и дураку понятно, что Кэти была под Империусом.

Вспоминая урок, Гарри не мог осмыслить, почему мать Риддла променяла свою жизнь и будущее ребенка на спокойствие смерти. Он не понимал ни ее, ни директора, который очень возмутился тем, что Гарри выказал жалость к сироте Тому. Ведь Гарри тоже был сиротой и обитал как приживалка в доме родственников, которые его терпеть не могли. Он в полной мере мог посочувствовать Волдеморту, вернее – юному Тому Риддлу. У того не осталось даже родственников, и все детство прошло в маггловском приюте. Оказывается, у них с его злейшим врагом было много общего. Нет, он не оправдывал Волдеморта и совершенных им злодеяний, но мог понять озлобленного и никому не нужного мальчишку Тома Риддла.

Опять же директор, показывая эти воспоминания и подталкивая Гарри к каким-то выводам, ни слова не сказал о том, для чего все это затеяно. Не подсказал, что из этого урока должен извлечь Гарри для себя и как это может пригодиться в борьбе с Волдемортом. Гарри пытался анализировать имеющуюся информацию, но не понимал, что с ней делать и как использовать.

Утром он рассказал Гермионе обо всем, что увидел в Омуте Памяти. Но подруга с ее логическим складом ума тоже пока не видела никакого смысла в этих воспоминаниях.

– Возможно, нам пока не хватает информации? – задумчиво проговорила она. – Но я уверена, что Дамблдор не стал бы тебе все это рассказывать и показывать, если бы в этом не было важного смысла. Может быть, на следующем занятии что-то прояснится и все встанет на свои места?

– Да, может… – задумчиво сказал Гарри, – но что-то эти занятия уж слишком редки. Один раз в два месяца! И это при том, что Дамблдор сам говорил, что времени до решающего сражения все меньше и меньше.

– Гарри, не переживай, – Гермиона ласково погладила его по руке, – возможно, он и сам еще только собирает информацию, а потом сразу же делится с тобой?

– Да что ты говоришь? – ехидно спросил Гарри, – вчера он мне показывал свое собственное воспоминание! Хочешь сказать, что он о нем тоже не знал? Это смешно! К тому же директор сказал еще на первом занятии, что уже давно собирает информацию, касающуюся Волдеморта.

– Гарри, но я уверена, Дамблдор знает, что делает, и со временем все тебе расскажет. Надо только набраться терпения.

Он на это только хмыкнул. Гермиона никогда тесно не общалась с директором и не знала его манеру отмерять информацию по крупицам. И еще его странную привычку делиться знаниями только после наводящих вопросов. Если же Дамблдор не желал о чем-то говорить, то тут уж никакие расспросы не помогали. А постоянное хождение вокруг да около и умалчивание о главном и нужном?

Пока Гарри все это обдумывал, Гермиона тоже отвлеклась. Она сидела, свернувшись калачиком на диване, и смотрела прямо перед собой, не замечая никого и ничего вокруг. В последнее время подруга часто вела себя подобным образом. А началось все с обвинений Рона в том, что она предала их дружбу, поддержав Гарри, а не его. С тех пор Уизли стал намеренно игнорировать бывшую подругу. Потом, будто этого мало, начал словно напоказ встречаться с Лавандой Браун. Гарри замечал, как тяжело Гермионе видеть их вместе. Она осунулась, под глазами залегли темные тени. А Рон с Лавандой, никого не стесняясь, часто целовались прямо здесь же, на диванчиках в общей гостиной. Натыкаясь взглядом на эту неугомонную парочку, Гермиона отводила глаза, делая вид, что ее ничего не интересует, кроме уроков и проблем лучшего друга. Гарри очень хотелось начистить рыжику физиономию за такое издевательство. Но однажды, нарвавшись на суровую отповедь Гермионы о том, чтобы не лез туда, куда не нужно, он старался не вмешиваться. Подруга иногда вот так, как сейчас, уходила в себя. Гарри понимал, что, скорее всего, она опять думает о Роне. Он тяжело вздохнул и помахал рукой у нее перед глазами.

– Герм, иди спать, поздно уже.

Гермиона встрепенулась и оглядела опустевшую гостиную. И правда, пока они обсуждали последний урок у Дамблдора, оградив себя заклинанием Оглохни, вычитанным Гарри в том чудесном учебнике зельеварения, все студенты давно разошлись по спальням.

– Да, уже поздно, – задумчиво протянула она, – но я хотела поговорить с тобой еще об одном…

– О чем? – настороженно спросил Гарри.

– Скажи, за кем ты постоянно следишь по карте Мародеров? – задала Гермиона вопрос, пытливо вглядываясь другу в глаза.

Гарри встрепенулся. Первой его реакцией было отрицание очевидного.