Текст книги "Искупление (СИ)"

Автор книги: elsiss

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 54 страниц)

Я онемел и не знал, что на это ответить. Мне не было дела до мальчишки, который к тому же был сыном ненавистного Поттера. Но и отказать девушке не мог. Молчание затянулось. Наконец Лили не выдержала. Она приблизилась и погладила меня по волосам.

– Сев, я знаю, как ты не любишь Джеймса. Но Гарри ведь и мой сын тоже. Я тебя прошу… Защити его в случае нашей смерти!

Замерзшие на холодном ветру пальчики гладили меня, перебирая волосы. И от этой простой, душевной ласки холодная осенняя ночь будто потеплела. Я поднял голову, чувствуя, как ветер высушивает льющиеся слезы. Лили смотрела на меня своими невероятными зелеными глазами. Мокрые дорожки блестели на ее щеках. Длинные рыжие волосы трепетали на ветру, как факел. Я не мог устоять перед умоляющим выражением самых притягательных в мире глаз.

Повинуясь импульсу, я поднял руку, в которой была палочка, и сказал:

– Клянусь защищать и оберегать твоего сына в случае вашей с Джеймсом, – страшное слово будто застряло в резко пересохшем горле, и пришлось собрать все силы, чтобы закончить клятву, – …смерти!

Вдруг из палочки вырвалось белое сияние и погасло. Одновременно безымянный палец левой руки кольнуло легкой болью.

Я вновь посмотрел на Лили. Слезы текли из зеленых глаз. Но во взгляде светилась надежда и благодарность.

– Спасибо, Сев! Прости и прощай! – И, не сказав больше ни слова, она аппарировала.

Вот и пришлось при всей ненависти к Поттеру и его отпрыску выполнять данное обещание. Как бы мне это не претило, с Магией не шутят! А татуировка в виде кольца, проявившаяся в момент произнесения клятвы, не давала об этом забыть. Данный обет не позволял нанести какого-либо вреда мальчишке. Поэтому в моем арсенале оставались только жалящие слова и фразы, которые я мог использовать без вреда для здоровья. Из года в год, защищая его жизнь, я придумывал все новые и новые способы словесного унижения младшего Поттера. Это почему-то не приносило особой радости и со временем приелось. Так что в последнее время я издевался над ним больше по привычке, чем с желанием отомстить. К тому же ему в этом году перепадало и без моих унизительных замечаний. Но это только к лучшему – может, хоть министерские нападки собьют с него спесь, чтобы ореол «героя» не кружил голову. Хотя, судя по последним событиям, тупоголовым гриффиндорцам все нипочем. Это же надо умудриться под носом у Амбридж создать Армию Дамблдора, и учить студентов ЗОТИ в отместку Министерству. И это его интервью в Придире. Храбрость, граничащая с глупостью. Но что еще можно было ожидать от Поттера?

Зато тот случай с Омутом Памяти резко изменил наши отношения. Увидев, как Поттер просматривает мои самые страшные и унизительные воспоминания, я разъярился, как раненый тигр. Кто дал ему право совать нос туда, куда его никто не звал? Такой же, как отец – наглый и беспринципный гриффиндорец! Запреты не для него. Он, боюсь, даже не знает, что это такое. Чтобы вынуть мальчишку, мне пришлось самому нырнуть следом за ним. Это было больно! Я никогда не видел всего этого со стороны. В результате, сцена показалась еще более унизительной, чем представлялась ранее. Не знаю, как удалось остановиться и не задушить его. В своей ярости я даже не заметил легкого покалывания татуировки у себя на пальце. Зато ночью, после его ухода, Магия воздала мне по полной программе за нарушение клятвы. Боль, охватившая все тело, была похожа на Круциатус, только еще сильнее. Легче вытерпеть несколько порций Непростительных от Лорда. Думал, что не доживу до утра или потеряю рассудок от охватившего все тело жжения, идущего изнутри. Я как будто медленно сгорал на костре, ощущая невыносимый жар каждой клеточкой тела. Еще одну такую ночь из-за нарушения Клятвы мне не пережить.

С того случая прошла уже пара месяцев. Я решил отбросить язвительность и просто в упор не замечать мальчишку. Чем меньше мы будем контактировать, тем проще будет не сорваться на него вновь. Но, как говорится, благими намерениями… Чем больше я игнорировал Поттера, тем больше он лез на рожон. Чувствовалось, что парень нервничает и не понимает изменившегося отношения. Но мне было все равно. Не хотелось, чтобы он вновь спровоцировал меня своими действиями на нарушение Клятвы.

Даже не страх перед болью мучил меня. Вглядываясь там, в кабинете, в его зеленые глаза, так похожие на глаза Лили, я вспоминал нашу последнюю встречу. И желание сделать все, чтобы она простила меня. И плевать на обет. При моем статусе двойного агента я все равно сдохну рано или поздно. Причем скорее рано, чем поздно. Правда, в гораздо меньших муках. Но я не мог нарушить обещание, данное единственному человеку, с которым у нас в свое время были такие теплые, доверительные отношения. Девушке, которая была мне ближе, чем сестра.

А Поттер вел себя более чем странно. В коридорах как будто случайно постоянно оказывался у меня на пути. В Большом зале, во время трапез, я частенько ловил на себе задумчивый взгляд этих притягательных зеленых глаз. Что?! Это о чем я сейчас подумал? Так, Северус, возьми себя в руки. Еще не хватало мечтать о зеленых глазах этого лохматого недоразумения. Да, они очень похожи на глаза Лили, такие же глубокие и манящие. Стоп, стоп, стоп! Хватит об этом. Это же сын ненавистного Джеймса Поттера! Ну и что, что он какую-то частицу унаследовал от матери. Зато свою наглость и невоздержанность от отца! И так же, как папаше, этому щенку почти все спускается с рук. Дамблдор и остальные преподаватели слишком много ему позволяют. Слава совсем вскружила мальчишке голову. Его поступки просто кричат об уверенности в своей безнаказанности. Даже нападки Министерских чиновников и прессы не смогли сбить со щенка гонор. Амбридж, конечно, та еще тварь, но даже ей не удалось приструнить «героя».

Однако что-то изменилось после того случая. Поттер как будто присмирел. Ушел в себя, стал меньше общаться с друзьями. Даже стычки с Малфоем почти прекратились. Только почему-то кажется, что он за мной следит и постоянно норовит попасться на глаза. Неужели ему мало той демонстрации, что я устроил в кабинете?

Было интересно наблюдать, как на первом уроке, после того злополучного занятия, он вжимал голову в плечи, опасаясь моего гнева. Я, конечно, был еще зол. Но реакция мальчишки на полное пренебрежение его персоной меня немного позабавила. Он был удивлен и явно разочарован. Однако через пару таких уроков Поттер поразил меня правильно сваренным зельем. Видимо, от матери ему достался не только цвет глаз. Ведь Лили была одной из лучших в зельеварении. Только странно, почему эти таланты проявились именно сейчас? Однако поощрять его я не собирался. С каждым разом сдаваемые работы становились все лучше и лучше. Но я не мог позволить ему испытать триумф победы. Это бы означало, что он одержал верх в нашем молчаливом противостоянии.

Со временем я стал стараться избегать лишних встреч с этим недоразумением. Но он, как привидение, будто вырастал из-под земли именно в тех коридорах, которыми я проходил. Что же ему все-таки надо? Мало подсмотренных воспоминаний? Так еще этот по-щенячьи преданный взгляд невероятных зеленых глаз. Да что ж это такое? Стоит вспомнить мальчишку, как тут же представляю распахнутые в страхе глаза, полные слез. Постоянно приходится напоминать себе, что это сын ненавистного Джеймса. И он еще посмел передо мной извиняться! Как бы я хотел больше никогда его не видеть. Эта лохматая голова и круглые очки, скрывающие такие прекрасные зеленые омуты… Северус! Так вот, все это ежедневно слишком напоминало мне Поттера-старшего и наши «взаимоотношения» во время учебы. Ненависть вспыхивала с новой силой. Но уже не такая слепящая, как раньше.

Как ни странно, при молчаливом наблюдении за ним мне открылось много новых черт нашего «героя». Он казался более угрюмым и скрытным, чем папаша. Но все равно был склонен к авантюризму и безмозглым выходкам. Однако я ни разу не замечал за ним жестоких проделок, свойственных Мародерам или тем же близнецам Уизли. Хотя, может быть, я просто многого не знал.

Так в молчаливом противостоянии и наблюдении друг за другом проходило время. Пятикурсники заканчивали сдавать СОВы. Все началось после экзамена по Истории магии. Ученики, как обычно, обедали в Большом Зале. За столами не было только неразлучной троицы: Поттера, Уизли и Грейнджер. Вдруг они влетели в зал чуть ли не бегом. Причем Грейнджер на ходу пыталась в чем-то убедить нашего «героя», повиснув на нем, как клещ. Но тот, вырвав у нее руку, направился прямиком к преподавательскому столу. Каково же было удивление, когда он остановился прямо передо мной. Очень надеюсь, что годы шпионской деятельности позволили сохранить лицо и не выдать охвативших меня при этом чувств. А уж прозвучавшая просьба заставила удивиться всех, судя по реакции сидящих рядом преподавателей и некоторых студентов.

– Сэр, можно мне поговорить с вами? Наедине. Это очень важно!

Мне совершенно не хотелось общаться с мальчишкой. Он что, совсем страх потерял? Какая бы сумасбродная идея не посетила его лохматую голову, неужели Поттер думал, что я вот так просто поднимусь и пойду выслушивать его бред? Все-таки нехватка мозгов – это диагноз!

– Поттер, вам не кажется, что вы забываетесь?

Все ученики и преподаватели затаили дыхание, прислушиваясь к нашему разговору.

– Сэр, пожалуйста! – он просил, но в его глазах горела какая-то мрачная решимость.

– Я думаю, что нам не о чем разговаривать, тем более в приватной обстановке.

Я отвернулся, чтобы налить себе сока, намеренно игнорируя Поттера. Тут вмешалась Амбридж, своими глазами навыкате внимательно следившая за гриффиндорцем.

– Кхе, кхе, позвольте мне высказать свое мнение?

Я мысленно усмехнулся: «Кто ж тебе может помешать, жаба старая?». Не услышав возражений, она продолжила:

– Я думаю, Северус, – меня передернуло от этого обращения, – стоит выслушать мистера Поттера, коль он хочет поделиться с вами некой конфиденциальной информацией. Я даже могу предоставить для этого свой кабинет.

Я хмыкнул, представив, сколько там может быть активировано следящих и записывающих артефактов. Ну уж нет. Даже смешно думать, что кто-то мог попасться на такую грубую уловку.

– Вынужден вас огорчить, Долорес, – сказал платя ей той же монетой, – но мне действительно не о чем говорить с мистером Поттером.

Во время нашего диалога мальчишка стоял, застыв передо мной, как каменное изваяние. После последней фразы он, зло сверкнув глазами, решился и чуть слышно произнес:

– Он схватил Бродягу! Я пытался с ним связаться, но не смог. Он держит его там, где оно спрятано!

При первых словах Поттера я пожалел, что отказал ему в приватной беседе. Но, сделав каменное лицо, постарался спрятать эмоции поглубже. Парень говорил тихо, но не достаточно, чтобы рядом сидящие его не услышали. Естественно, вновь вмешалась Амбридж:

– Какого бродягу? Кто он? И что спрятано? – казалось, она еще больше раздулась от важности и любопытства. Точно жаба!

Я, внимательно посмотрев на Поттера, перевел взгляд на нашу новую директрису.

– Понятия не имею, о чем мистер Поттер говорит. Видимо, усиленная подготовка к экзаменам сказалась на его умственном состоянии. И это не удивительно, при его уровне развития и такая нагрузка на мозги, – голос сочился ядом, и Амбридж, кажется, клюнула.

Поттер же при последних словах густо покраснел и злобно глянул на меня своими огромными глазищами. Затем резко развернулся и бросился вон из зала, сопровождаемый Уизли и Грейнджер. Те во время разговора неуверенно топтались у него за спиной.

Выждав минут пятнадцать после его ухода, я неспешно покинул Большой зал. Исходя из полученной от мальчишки информации, нужно было срочно связаться с Дамблдором и площадью Гриммо.

====== Глава 3. ======

в главе использован отрывок текста оригинального произведения

Гарри нарезал круги по кабинету Дамблдора. Периодически он подходил к двери и дергал за ручку в надежде, что она откроется. Адреналин и отчаяние смешались в бурный коктейль, который мог рвануть в любую минуту, сопровождаясь неконтролируемым выплеском магии. Воздух вокруг казался наэлектризованным. Временами в комнате возникали маленькие магические вихри, которые с каждым разом становились все больше и больше. Все тело парня ныло от последнего контакта с Волдемортом. Руки и ноги тряслись, как у старика. Но он продолжал ходить, протаптывая дорожку в ковре. Гарри чувствовал, что если остановится хоть на минуту, то усталость и отчаяние возьмут свое. Он просто рухнет посреди комнаты, чтобы больше не подняться. К этим ощущениям примешивалась злость на директора, который отправил его сюда без всяких объяснений.

Вдруг пламя в камине вспыхнуло зеленым, и из него медленно вышел Дамблдор. Темные круги под глазами и медленная поступь выдавали усталость старого мага. Но парню было все равно. Он подлетел к профессору и выкрикнул, гневно сверкая зелеными глазами:

– Кто дал вам право закрывать меня?

Отстранив подростка, Дамблдор направился к своему стулу во главе стола.

– Гарри, успокойся, пожалуйста! Нам нужно поговорить.

– Я совершенно спокоен! – голос парня звенел от ярости и еле сдерживаемых чувств.

– Я вижу. Может быть, сядешь? И мы спокойно все обсудим, – голос директора звучал умиротворяюще, навевая сонливость и апатию.

Тряхнув головой, Поттер сбросил навязываемое чувство покоя.

– Не надо воздействовать на меня! Я не безвольная кукла!

– Хорошо, Гарри, больше не буду. Но ты должен присесть и попытаться взять себя в руки, – Дамблдор испытующе посмотрел на парня.

– Как я могу? Как мне успокоиться, если я практически убил Сириуса!? – Гарри опять перешел на крик. Хотелось плакать, но слез не было. Он понимал, что, если отпустит свою боль, станет еще хуже. Было желание не сдерживать эмоции. Рухнуть на колени и выть, выть, как волк, чтобы хоть немного облегчить страдания и избавиться от раздиравшей душу тоски и безысходности.

– Не надо утрировать! – директор в сердцах хлопнул по столу рукой. – Ты не виноват в смерти Сириуса!

– Да если бы не я… – голос сорвался, – он бы никогда не полез в Министерство!

– Гарри, давай все-таки сядь. А то протопчешь дыру в ковре.

– Да плевал я на ваш ковер! – Гарри злобно уставился на обсуждаемый предмет, от чего тот начал тлеть. Вспыхнувшие по краям язычки пламени заставили юношу отвести взгляд. Видимо, вид загоревшегося ковра заставил парня немного успокоиться и все-таки сесть на предложенный стул.

– Почему ты решил, что виноват в смерти Сириуса?

– А кто же…

– Дослушай сперва то, что я скажу. Не ты насылал на крестного заклятие, а Беллатрис. Никто его за руку в Министерство не приводил. Значит, ты никак не можешь быть ответственным за эту смерть.

– Но я повелся на Видение, которое подсунул Волдеморт! Если бы я не ринулся сломя голову в Министерство, ничего бы не было!

– Ты уверен? Зная беспокойную и, что уж там таить, безответственную натуру Сириуса? Он вполне мог попасть в какой-то другой переплет.

– Не надо трогать Сириуса! – Гарри вновь начал закипать.

– Гарри, ты в состоянии выслушать меня не перебивая? – директор укоризненно посмотрел на парня. Тот глубоко вздохнул, успокаиваясь, и кивнул в ответ.

– Мне кажется, ты достаточно взрослый юноша, чтобы трезво оценивать людей и их поступки. Сириус всегда был слишком взбалмошным. Даже в компании друзей он выделялся своим неугомонным характером. Неужели ты думаешь, что какие-то запреты смогли бы долго удержать его на площади Гриммо? Да ваш поход в Министерство послужил лишь катализатором.

Гарри глубоко задумался.

– Ты говорил профессору Снейпу, что пытался связаться с крестным? Каким образом?

– С помощью сквозного зеркала.

Дамблдор достал из кармана мантии точно такое же зеркало, которое сейчас валялось у Гарри в гриффиндорской башне.

– Этого?

– Да. Откуда оно у вас? – удивился парень.

– Лежало на кухонном столе, на площади Гриммо. Думаю, Сириус просто забыл его там.

Гарри в шоке уставился на артефакт в руке директора. Эмоции разрывали парня. В то время как он не находил места, пытаясь связаться с крестным, тот просто забыл зеркало на столе!

– Так что я не вижу в смерти Сириуса твоей вины. Когда ты немного успокоишься и все обдумаешь, то согласишься со мной, – Дамблдор испытующе поглядел из-под очков-половинок на юношу.

Гарри надолго замолчал, пытаясь разобраться в своих чувствах. Отчаяние, страх, сожаление, горе – все смешалось. Решив отвлечься на другую тему, он вспомнил о причине, приведшей их с друзьями в Министерство. А также о подстроенной Пожирателями ловушке.

– Пророчество! Оно разбилось! Все было зря! – горечь переполняла парня.

– Ты снова ошибаешься! Во-первых, люди убедились в том, что ты говорил правду и Волдеморт действительно возродился. Во-вторых, я могу показать Пророчество, так как оно произносилось в моем присутствии.

Гарри широко раскрытыми глазами смотрел на директора, лишившись дара речи. Оказывается, тот знал содержание Пророчества! Знал, зачем его пытается заманить в Министерство Волдеморт. И ни словом, ни намеком не обмолвился об этом парню. Более того, он на протяжении года намеренно избегал встреч. Даже не поддержал, когда на него ополчились все во главе с Министерством. Как этот человек, который всегда был в курсе всего, что происходит в школе, мог не знать о тирании Амбридж? Верилось с трудом. И этому волшебнику гриффиндорец всегда бесконечно доверял? Злость на старого мага, начавшая зарождаться еще ранее, вспыхнула с новой силой. Юноша размышлял о том, как умело его использовали в своих целях Дамблдор и Волдеморт.

Тем временем директор достал Омут Памяти и поместил туда нити воспоминаний. Гарри передернулся, представив, ЧТО случилось, когда он прикасался к этому артефакту в последний раз. Эти мысли вновь вернули его к смерти Сириуса.

– Снейп! – зло выкрикнул Гарри.

Дамблдор дернулся от неожиданности. Он как раз рассказывал парню, как было произнесено пророчество, но Гарри своим возгласом перебил его.

– Профессор Снейп, Гарри, – парень зло зыркнул на директора. – Так что там с Северусом? – как ни в чем ни бывало уточнил Дамблдор.

– Я обращался к нему, но Снейп не захотел помочь. Он ненавидел Сириуса и даже пальцем не пошевелил, чтобы хоть что-то сделать!

– Ты заблуждаешься! Северус, как только получил информацию, тут же связался со мной и штабом. Ты же должен понимать, Гарри. Он не мог на глазах у всей школы показать, что знает, о чем ты говоришь. А тем более – что вас что-то связывает. Слишком много у нас студентов, родители которых служат Волдеморту. Но давай оставим эту тему. Я доверяю профессору Снейпу, и это не обсуждается. Вернемся к Пророчеству, если тебя оно еще интересует.

Гарри молча кивнул. Слишком много информации он узнал сегодня. Слишком много всего произошло. И это необходимо было обдумать, но не в присутствии директора. Тем временем Дамблдор коснулся палочкой содержимого Омута Памяти. Субстанция завихрилась, над чашей поднялась призрачная фигура, в которой парень, к своему удивлению, узнал Трелони. Та начала вещать грубым замогильным голосом, который Гарри уже слышал на четвертом курсе.

Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда… рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца… и Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Темного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…

Пророчество отзвучало. А Гарри все сидел, устремив взгляд в одну точку, туда, где еще недавно вещала призрачная Трелони. Из услышанного парень понял, что рожден не для нормальной жизни, а для того, чтобы умереть или стать убийцей. Юноша никак не мог прийти в себя. Молчание затянулось. Наконец Дамблдор решил вывести его из ступора, тихо позвав:

– Гарри?

Тот встрепенулся и непонимающим взглядом посмотрел на директора.

– Мой мальчик, с тобой все нормально? – заботливый тон вывел парня из себя.

– Нормально??? Вы спрашиваете, нормально ли? А со мной когда-нибудь было хоть что-то нормальное? – Поттер вскочил в ярости, опрокинув стул. – Да всю мою гребаную жизнь… Я никогда и не жил нормально! И, судя по этому долбаному Пророчеству, не стоит и начинать!

Гнев парня нарастал. В окнах начали позвякивать стекла. По кабинету прошла отчетливая вибрация. Мелкие предметы попадали со своих мест. Вокруг парня начала образовываться воронка магического вихря, которая все росла и росла. Мебель, попадавшая в радиус ее действия, трещала и разлеталась на куски. Чем дольше злился Гарри, тем сильнейшей силы смерч бушевал в комнате. А он, будто и не замечая этого, продолжал кричать, выплескивая свою злость.

– Убийцей! Я рожден для того, чтобы стать убийцей! А если у меня дрогнет рука, то у Волдеморта нет! И что я в свои пятнадцать могу ему противопоставить! Даже Круцио полноценное и то наложить не в состоянии! Да проще пойти и самому заавадиться, чтобы не напрягать этого красноглазого монстра! И как долго вы собирались скрывать эту информацию? Кто еще из близких должен умереть, чтобы мне говорили правду? У меня ведь больше никого не осталось! Никого… – последнее слово Гарри произнес шепотом. Гнев, дающий силы, прошел. Парень был опустошен морально и физически. Он прямо посреди кабинета опустился на колени, обхватив себя руками.

Поток магии иссяк вместе со злостью юноши. Вихрь успокоился. В углу, на своем насесте жалобно курлыкнул феникс. Гарри поднял голову на этот звук и с удивлением осмотрелся. Кабинет был полностью разрушен. Весь пол усеян щепками, осколками стекла, фарфора и страницами книг. Лишь те предметы, которые попали в защитный купол, наброшенный на себя директором, остались в целости.

Сняв защиту, Дамблдор поинтересовался:

– Ну что, мой мальчик, успокоился?

Гарри удивился глупости вопроса. Он только что потерял крестного, пережил нападение Волдеморта, узнал содержание Пророчества, не оставляющее выбора, а директор спрашивает о спокойствии? Горькая улыбка обозначилась на губах.

– Да уж, – подтвердил он. – Вы меня отпустите? Я очень устал.

– Конечно, иди, Гарри, – ласково улыбнулся ему директор. – Тебе надо поспать.

Парень тяжело поднялся. Еле передвигая ноги, подошел к дверям. Ощущения были такими, как будто это не он разнес директорский кабинет, а его раскатали по полу. У выхода он обернулся и, обведя рукой учиненный разгром, пробормотал:

– Простите, – и вышел, прикрыв за собой дверь.

Несколько дней, прошедших с того памятного вечера, Гарри обдумывал все, что случилось. Встреча с Волдемортом, смерть Сириуса, проклятое Пророчество, предательство Дамблдора. Временами парень просто ненавидел директора за его отношение. Но пытался уговаривать себя, что старый маг ему никто и ничем не обязан. Однако за обман было больно. За это время он многое успел осмыслить. Посетив в больничном крыле друзей, Поттер понял, что не может нормально общаться с ними. Даже в их уютной компании, к которой присоединились Невилл и Полумна, он чувствовал себя изгоем, не таким, как все. Хотелось побыть в одиночестве. К тому же пресса, поливавшая его грязью весь год во главе с Министерством, резко стала воздавать ему хвалу, как Избранному. Из-за этого те, кто еще вчера отворачивался от парня, как от чумного, резко изменили к нему отношение. Было противно до тошноты.

Все чаще Гарри скрывался от друзей и поклонников в Выручай-комнате. Там можно было сидеть в одиночестве и думать. Но все равно так трудно было смириться с судьбой. Мысли метались от Пророчества к смерти Сириуса. Почему-то всегда вместе с крестным вспоминался и Снейп. Вот уж кого Гарри с удовольствием выкинул бы из головы, но никак не получалось. Постепенно странные выводы стали напрашиваться сами собой. Коль он рожден лишь для того, чтобы уничтожить Волдеморта, то можно искупить своё, еще не совершенное преступление, сделав хорошее другому человеку. Он пытался избегать слова «убить» даже в мыслях. Но в глубине души понимал, что смысл Пророчества сводится к тому, что он станет либо жертвой, либо убийцей. Понимая, что время бежит неумолимо и развязка все ближе, парень все острее чувствовал необходимость поговорить с профессором. Но почему-то встретиться со Снейпом лицом к лицу было страшнее, чем выйти к Волдеморту на поединок. Выписанные из больничного крыла друзья, видя его настроение, оставили юношу в покое. Рон иногда пытался втянуть в общий разговор или увлечь чем-нибудь. Но Гермиона не давала ему такой возможности. Она старалась охранять Гарри от навязчивого внимания. И он был ей за это очень благодарен. Но пока не мог никому, даже лучшим друзьям, объяснить причину своего угнетенного состояния.

Несколько дней, прогоняя мысли о Пророчестве, парень набирался решимости для разговора с зельеваром. Почему-то, когда он думал о том, что остался в этом мире один, все время вспоминался образ профессора. Наконец, собрав всю волю в кулак, Гарри решился, считая, что лучше посетить подземелья после ужина. В случае если Снейпа не окажется в комнатах, парень решил дождаться его в коридоре во что бы то ни стало. Чем ближе гриффиндорец подходил к личным апартаментам Снейпа, тем тяжелее делались ноги. Он не представлял, что сказать и как уговорить зельевара его выслушать. Но готов был попытаться.

Остановившись перед дверью, Гарри глубоко вдохнул как перед погружением в воду. Подняв руку, неуверенно постучал. Ответа не последовало. Потоптавшись у входа, Гарри почувствовал, как тает, словно снег на солнце, вся накопленная за день уверенность. Оглядев пустынный коридор, парень решал, как поступить дальше. Остаться сидеть на пороге или попробовать прийти в другой раз. Немного помявшись, он для очистки совести постучал вновь уже более уверенно. В глубине души надеясь, что ему не откроют. Юноша уже отворачивался от двери, когда она вдруг резко распахнулась. Парень в шоке уставился на зельевара. Тот был без привычной мантии, но в черном сюртуке с расстегнутыми верхними пуговками, оставляющим открытой шею.

– Поттер?! – Снейп был несказанно удивлен. Ненавистный гриффиндорец – это последний человек, которого он ожидал увидеть у себя перед дверью поздним вечером.

Гарри мялся на пороге, не зная, с чего начать. Встретиться с профессором наедине, да еще и в столь неформальной обстановке было непривычно и страшно. Но Снейп не собирался ждать, пока Поттер наберется храбрости высказать то, с чем пришел.

– Я, помнится, в прошлую встречу доходчиво объяснил, что не желаю вас здесь видеть. Никогда! Или у вас объем мозга как у грызунов, в котором не удерживается нужная информация?

Увидев, как Поттер покраснел при последних словах, Снейп мысленно усмехнулся. Оказывается, на гриффиндорца еще действуют язвительные замечания. А то за последние несколько месяцев зельевар уже подзабыл, как это приятно – видеть румянец негодования и сверкающий гневом взгляд зеленых глаз. Однако и Гарри от привычного поведения профессора собрался с духом.

– Простите, что побеспокоил, сэр, но мне хотелось бы с вами поговорить.

– А мне не хотелось бы, – едко вставил Снейп, – так что можете убираться со своими разговорами в гриффиндорскую гостиную. Там, думаю, найдутся желающие выслушать ваши проблемы.

Снейп стал прикрывать дверь, считая, что разговор окончен. Однако Поттер так не думал. Он резко вставил ногу в уже почти закрывшийся проем. Северус от такой наглости оторопел.

– Что вы себе позволяете?! Семестр окончен, но в будущем году ваш факультет не досчитается пятидесяти баллов с самого начала занятий! Немедленно убирайтесь отсюда!

– Нет, – сопротивление Снейпа только усиливало решимость парня. – Я не уйду, пока вы не выслушаете. А если не впустите, я просижу здесь всю ночь. Представляю, какие потом пойдут слухи по школе. А уж что скажут на вашем факультете.

Снейп зло прищурился.

– Поттер, вы пытаетесь меня шантажировать?

– Нет, сэр, я пытаюсь с вами поговорить. Но если по-другому не получается, то приходится действовать так. Или вы думаете, мне это нравится?

Поняв, что так просто от назойливого мальчишки не избавиться, Снейп открыл дверь, вынужденный сдаться. Он молча прошел в кабинет и прислонился спиной к столу, сложив руки на груди.

– У вас есть пять минут. И если думаете, что я испугался угроз, то поверьте, вы глубоко заблуждаетесь. Существует множество способов, с помощью которых я могу избавиться от нежелательного присутствия ненавистных учеников.

– Хорошо, спасибо, сэр. Думаю, пяти минут мне хватит. Я… – Гарри запнулся, не зная, как лучше высказать все, что накопилось на душе. – У меня после смерти Сириуса никого не осталось.

– Только не надо тут изображать бедную сиротку, – ухмыльнулся Снейп.

Это высказывание разозлило парня. Но Гарри, взяв себя в руки, решил, что не сорвется, как бы профессор не провоцировал.

– Да, у меня остались маггловские родственники. Но я имею в виду близких мне людей. Возможно, вы… – неожиданная мысль пришла парню в голову. – А вы?

Северус был в шоке.

– Что?! Поттер, вы в своем уме?!

– Профессор Снейп, ответьте мне честно, почему вы все эти годы спасали мне жизнь?

Северус не мог сказать парню правду. Но и промолчать тоже было глупо. Неизвестно, что это лохматое недоразумение еще себе надумает. Взвесив все за и против, зельевар решил ограничиться полуправдой, приемлемой для гриффиндорца.

– Если вы еще не заметили, мистер Поттер, – язвительно подчеркнул фамилию Снейп, – кто-то из нас двоих является Надеждой и Опорой магического мира. И это явно не я. И вам должно быть известно, что я поддерживаю в этом противостоянии светлую сторону. Если вы в своем эгоцентризме заметили столь незначительную деталь. Таким образом, каково бы не было мое отношение, я не мог позволить, чтобы «оплот» нашей борьбы, – Северус криво усмехнулся, – погиб, не дожив до финальной битвы по какому-то глупому недоразумению или из-за собственного безрассудства.

К концу этого монолога у Гарри горели щеки и уши. Зельевар вроде бы говорил то же, что и все. Но только он мог излагать мысли с такой издевательской интонацией, что парень чувствовал себя полным идиотом и ничтожеством.

– Надеюсь, я достаточно удовлетворил ваше любопытство? Есть еще какие-то вопросы?

При этих словах Гарри, преодолевая смущение, в упор посмотрел на профессора.

– Есть. Отец и Сириус… Я бы хотел извиниться за них перед вами и как-то попытаться искупить их вину.

– Поттер, вы что, такой идиот, что не понимаете, как неприятна мне эта тема? Я не хочу обсуждать ее! И не нуждаюсь в ваших извинениях! Вы узнали информацию, не предназначенную для вас. Так забудьте ее! А если не можете, то сделайте хотя бы вид, что забыли, – Снейп снова начал закипать. – И если это все, о чем вы хотели поговорить, то выметайтесь. Я вас более здесь видеть не желаю.