Текст книги "Сдвигая звезды в небе (ЛП)"
Автор книги: cocoartist
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 42 страниц)
Гарри этого не понимал, но, возможно, так оно и было.
***
Когда все ушли, они уселись вокруг камина, две рыжие головы, одна коричневая и одна черная, Гермиона попросила своего эльфа принести коробку из ее комнаты.
– Кое-что из того, что я собирала, – сказала она, – просто мелочи, которые напоминали мне о вас. Они помогли мне поверить, что я смогу что-то сделать, чтобы сновать оказаться здесь.
Подарки представляли собой беспорядочную смесь магических и магловских безделушек: произведения искусства, драгоценности и артефакты со всего мира, и она преподносила их, сопровождая небольшими рассказами.
– А этот… Я купил его в России в 1956 году. Вы не представляете, какая это была тогда странная земля. Все магическое было опасно, поэтому люди распродавали весь свой семейный антиквариат.
–О, а это из Колумбии! Вообще-то это был подарок, но я подумала, что изумруды подойдут к твоим волосам больше, Джин.
– Да, я купила эту картину еще до того, как кто-то узнал, что он станет знаменитым, Гарри.
– О, эти футболки с концерта, на который я ходила с Сириусом, Джеймсом, Лили и Ремусом во время войны. Мы пробрались в магловский Лондон и провели там самую веселую ночь.
***
– Покажи нам немного магии, – наконец сказал Рон, бессознательно повторяя слова, которые он говорил ей много лет назад. – Что-то такое, что ты узнала, чего здесь не знает никто.
Хитро улыбнувшись, Гермиона произнесла.
– Хотите увидеть сущность своей магии?
– Да! – закричали они в один голос.
– О, давай, сделай это сначала со мной, – взмолилась Джинни. – Звучит потрясающе.
– Ну ладно, но предупреждаю – не всем нравится то, что они видят. Одна женщина, старая ведьма с Амазонки, которая показала мне это заклинание, превратила это в подобие деревьев. И это выглядело удивительно, будто оно росло из моего сердца. Но когда я создаю огонь… Надеюсь, что я вспомню заклинание, потому что не делала этого уже вечность.
Гермиона села рядом с Джинни, соприкасаясь коленями, и положила руку с волшебной палочкой ей на сердце.
– Ладно, Джинни, возьми меня за руку и закрой глаза. Мне нужно, чтобы ты почувствовала, как магия наполняет тебя изнутри, как будто ты вытаскиваешь ее из колодца. Нет, не используй свою палочку. Только ты сама.
Она подвинулась вперед, прижимая их соединенные руки к груди Джинни.
– Как в детстве, когда ты злилась, или грустила, или радовалась, – прошептала она. – Вот и она.
Магия Джинни плыла вокруг их рук, и поначалу это выглядело дико. Ослепительно красное пламя боролось с золотым, фиолетовым, зеленым, синим – как хвост феникса, прыгая вокруг. Злая, уверенная магия.
– Ты действительно очень сильна, – сказала ей Гермиона. – Но посмотри, видишь этот золотой кусочек? Это твоя более мягкая сторона. Домашняя, если хочешь.
Следующим был Рон: также в основном красный и золотой, но менее дикий. Огонь был меньше и спокойнее, чем у Джинни. Он звучал тепло, как приглашение домой в конце долгого зимнего дня, как нотки юмора в мрачную минуту.
Когда она подошла к Гарри, он почувствовал, как его собственное сердце забилось, пока она прижимала их сплетенные пальцы к его груди.
– Ты должен вызвать ее, – прошептала она. – Закрой глаза и просто потянись к ней – с гневом или радостью.
Он вспомнил горькое разочарование, вызванное пренебрежением дяди и тети. Вспомнил, как чувствовал себя беспомощным. Вспомнил, что не понимал этой силы внутри него.
Она вырвалась из его груди с приливом адреналина и силы, сначала ярко-белая, ослепив его глаза. Но потом, когда они привыкли, то увидели зеленое, золотое, красное и даже черное пламя, запутавшееся в огромном пламени вокруг их рук. Одни дикие и безрассудные, другие мягче и добрее.
– Посмотри-ка, – задумчиво проговорила Гермиона, – Видишь эти небольшие части – это весь магический потенциал, который ты не используешь.
– Почему они черные?
– Это не … это не значит, что это то, что ты считаешь темной магией. Это как … как день и ночь. У Джинни и Рона они тоже были, но не так много. Ты провел больше времени в темноте. Это не так уж плохо. Не просто страдание. Черный может быть как ночь, когда мы отдыхаем, или как корни, распростертые под землей. Это может быть исцелением. Но ты такой сильный, Гарри.
Она улыбнулась ему, и он почувствовал, как сила исчезла.
– Теперь покажи свою – пробормотал Рон, несколько задетый этим обменом репликами. Но он все еще забывал, что особенным его делали не сила, не ум и не красота, а верность, юмор и доброта.
Огонь Гермионы был весь из оттенков синего: от яркой бирюзы летнего неба или солнца на океане до самой глубокой, печальной полуночной синевы. Блюз, который когда-то сиял золотым светом. Пурпурно-синий в темноте. Он не был диким, как у Гарри, и не боролся сам с собой, как у Джинни, но кружился вместе с какой-то невидимой целью, и все же, в этой глубокой синеве была некая меланхолия. Он горел в ней все сильнее и сильнее, гораздо сильнее, чем ожидал Гарри. Он всегда где-то подсознательно думал, что он сильнее. Здесь не было маленьких огоньков, потому что за ними ухаживали, выращивали и превращали во что-то великое.
– Ух ты, – восхищенно произнесла Джинни. – Это так красиво! Посмотри, как они все двигаются вместе. Как будто они танцуют под какую-то музыку, которую мы не слышим.
Гермиона улыбнулась.
– Ну, я тренировалась всю свою жизнь, – ответила она, и, несмотря на улыбку, в ее голосе была печаль, которую Гарри не совсем понимал.
Зачарованные огненные шары исчезли.
– На самом деле это просто салонный трюк, но… это интересный способ увидеть чью-то сущность. Я знаю, что это звучит для вас немного по-новому.
– По-моему, это круто, – сказала Джинни. – Ты должна показать Джорджу! Держу пари, он мог бы превратить это во что-нибудь еще.
Гермиона только покачала головой, слабо улыбаясь.
***
На следующее утро Гарри наконец-то вылил первое воспоминание о своих родителях в Омут, который ему одолжила Гермиона. Она снова уехала, чтобы наблюдать за каким-то своим новым проектом.
«Я создам мир по своему образу и подобию, – сказала она Тому Риддлу, – и они будут любить меня за это». Гарри подумал, что она оказалась права, судя по вчерашнему вечеру.
Воспоминание было простым, но оно потрясло его даже сильнее, чем он предполагал.
Там была его мать, ослепительно красивая, несмотря на беспокойство в ее глазах. И его отец, красивый, более серьезный, чем мальчик, которым он был в Хогвартсе. Гарри не узнал этого места, но он знал некоторых людей, собравшихся в комнате – лица со старых фотографий, лица, которые он знал. Это было собрание Ордена.
– Они только что из Хогвартса! – женщина, которую он не знал, спорила с Альбусом, а вот и Гермиона стояла рядом с ним.
– Они готовы, – сказала Гермиона женщине. – Обещаю вам.
– Ну, если ты уверена… Хотя откуда тебе знать, если ты все время за границей, оставляешь нас сражаться с этим проклятым призраком без тебя, я уже ничего не знаю.
– Эммелина, – предостерегающе произнес Альбус. – Сейчас не время для этой старой обиды. У Гермионы есть своя роль, и ты должна верить, что я знаю, как лучше.
Знакомый смех прорезал комнату, и Гарри с болью в сердце повернулся, чтобы увидеть своего крестного, он уловил вспышку боли на лице Гермионы. Это согревало его: несмотря на все, через что ей пришлось пройти за последние три с половиной десятилетия, она не потеряла ту, кем была.
– А ты кто? – Сириус был невероятно красив, с блестящими серыми глазами и сверкающими белыми зубами, когда подошел к Гермионе.
Джеймс, идущий следом, толкнул его локтем.
– Веди себя прилично, Бродяга. Я Джеймс Поттер, а это моя девушка Лили Эванс. Боюсь, это Сириус Блэк.
– Гермиона Дирборн, – сказала она с озорной улыбкой, – хотя мы уже встречались. Но вы бы меня не узнали… Я была той самой ведьмой, которая шпионила за вами в «Кабаньей голове».
Лили расхохоталась, ее рука вплелась в руку Джеймса, и сердце Гарри затрепетало. Внезапно, внезапно, радость пронзила его. Его мать действительно любила его отца, а не Снейпа. Он носил с собой болезненный страх с конца войны, но теперь… Любовь сияла в блестящих зеленых глазах Лили, когда она взглянула на Джеймса.
– Я же говорил! – Джеймс улыбнулся ей. – Вы говорили, что я … как это … «самовлюбленный» и что никому не интересны наши разговоры, но теперь видите!
– Ты можешь шпионить за мной в любое время, – сказал Сириус Гермионе, пока его серые глаза бродили по ней.
К удивлению Гарри, она хихикнула.
– Я немного старовата для тебя, Сириус Блэк, – ответила она со смехом в голосе. – Но добро пожаловать в Орден Феникса.
В отличие от Гермионы и Джеймса, Сириус был в джинсах и черной кожаной куртке. Гарри гадал, чего ей стоило выглядеть настолько беззаботной.
Он вынырнул из воспоминаний, когда все закончилось началом собрания Ордена, и тут же вернулся в Омут, чтобы посмотреть его снова. Один раз в неделю, пообещал он себе, потому что такие воспоминания были бесконечно дороже любого подарка, который ему когда-либо дарили.
– Гарри? – крикнула Джинни, когда он, спотыкаясь, вышел обратно, снова вспомнив момент, когда его сердце потеплело от взгляда между родителями. Его родителями. И его сердце наполнилось радостью и чувством утраты.
– Я сейчас спущусь, – крикнул он в ответ, натягивая простыню на голову и вытирая с глаз непролитые слезы. Он еще не был готов поделиться этим с ней. До тех пор, пока он не поймет, зачем ему дали эти воспоминания.
Комментарий к Крушение
Мои родные, я переоценила свои возможности. Марафон выходит по будним дням, хех, думаю вы меня простите. В выходные я решила отдохнуть от ноутбука. Дальше без перерыва каждый день по несколько глав буду загружать ближе к ночи.
И еще небольшая новость для вас. Инсайт, который пока попрошу не распространять далеко. Я вышла на режиссера того фанатского фильма о Томе Риддле, который выйдет уже в мае, а его трейлер ожидается через 4 дня. И вот, мы договорились с ним, что я буду готовить русские субтитры для готового фильма на YouTube, которые сразу будут вшивать для просмотра. Если все пойдет хорошо и без форс-мажоров, то мы сможем посмотреть его с сабами от меня) И поднимем им просмотры заодно.
***
Глава вышла ОЧЕНЬ эмоциональной. И ОЧЕНЬ разной на эти эмоции. Если вначале это тотальное разрушение, то под финал это такое теплое ощущение уюта и добра. Не забываем, что впереди еще 15 глав! И это далеко не конец истории.
Как думаете, что за загадочные дела промышляет там Гермиона?
========== Возрождение ==========
Я ощущала, как движутся течения. Песчинки перешептывались друг с другом. Он взмахивал крыльями. Облачка его золотистой крови мерцали во тьме. Под моими ногами лежали тысячелетние кости. Ни минуты больше не вынесу этот мир, подумала я.
Так создай другой, дитя.
Мадлен Миллер, «Цирцея».
Том не сразу отпустил ее. Он был рядом с ней, как фантомная конечность, которую ты все еще ощущаешь, даже когда ее ампутировали. Он был с ней на рассвете, когда она просыпалась в призрачных объятьях, потянувшись к холодной части постели. Он был с ней в компании, когда она поднимала глаза, чтобы поймать его отсутствующий взгляд в неразделенной шутке. Десять лет вместе были растоптаны и превращены в пыль.
Гермиона не забывала, и поэтому она шла сквозь годы с поднятым серебряным щитом, скрывающим шрамы, чтобы противостоять миру. Иногда она делила с кем-то постель, иногда даже сердце – но не было никого, чьи глаза с таким триумфом смотрели бы на нее по-своему. Не было никого, кто подталкивал ее. К красоте, а не величию. Романтике – а не партнерству.
В первые годы все было темным и бесцветным из-за ощущения его потери, из-за неудачи, из-за постоянного мучительного вопроса: «какой в этом был смысл?».
Но жизнь продолжается и после потери, и Гермионе пришлось самой прокладывать этот путь.
Почему этого было недостаточно?
Ее величайшим триумфом в те угасающие годы был, конечно, камень. Это полностью перевернуло ее представление о магии, начиная с ее первого года в Хогвартсе. Однажды она помогла уничтожить камень, чтобы сразиться с Томом Риддлом, и теперь она создавала камень, чтобы пережить его. И все же это был триумф, которым Том (ее Том, Том-без-осколков) наслаждался бы. Это вызвало бы в его глазах то выражение, которое никто другой никогда не повторит. И когда через два года после его создания она смотрела на камень в первый раз, то все еще скучала по тому особенному взгляду. Это было что-то лучшее, чем просто гордость. Что-то, заставляющее ее чувствовать себя заметной.
Так Гермиона поняла, как создали Философский камень.
Кандида Когтевран пожертвовала последним фейри, чтобы закрыть Авалон и жить в этом вневременном царстве. Основатели Хогвартса отказались от какой-то части своей родословной, чтобы сделать школу защищенной. И эта магия действовала даже после смерти, иначе Елена бы давно исчезла. Но крестражи отнимали больше, чем просто жизнь.
Гермиона поклялась, что станет солдатом, чтобы пустить корни вечного пламени.
Могу ли я помешать ему?
Любая великая магия имела свою цену: теперь она знала это не хуже других. А может, и лучше.
Итак, Гермиона определила цену камня и отправилась за ним в Албанию. Это была не дешевая плата. Вечность требовала другого вида вечности, точно так же, как жадный крестраж забирал жизнь, чтобы создать другую.
Она откажется от возможности стать богом, от шанса обратить свою кровь в ихор одним укусом золота, и превратила яблоко в камень.
Ибо Гермиона знала то, чего не знал Том Риддл: вечная жизнь была скорее проклятием, чем благословением, и однажды она захочет умереть. Она знала, что, откусив золотое яблоко, придется заплатить за силу и бессмертие, которые оно дарует. Она больше не будет ведьмой, если съест его. Она станет чем-то большим или чем-то меньшим.
Эта огромная цена магии веками ускользала от алхимиков – но вряд ли все было так просто.
Остальная часть рецепта была столь же загадочна, как и его последний ингредиент. Николас Фламель поделился своими мыслями столетиями раньше. Но попытки воссоздать подобное потерпели неудачу. Большинство алхимиков вели одинокую жизнь, преследуя дурацкую золотую мечту: никогда не понимая, что самое странное из магических искусств требует, чтобы каждый нашел свой собственный рецепт. Гермиона не могла последовать за Фламелем, как и не могла долететь до Юпитера. Но Гермиона была не одна.
Почему я здесь?
Гермиона была дочерью алхимика, а Сердик уже мог превращать неблагородные металлы в золото.
– Вот, – сказала она однажды в замке после завтрака (после того, как серая зима, слезы и горе, хуже, чем от потери Гарри, превратились в конкретную цель весной), – Я принесла тебе кое-что.
Она не знала, почему ждала так долго, почему потребовалось потерять Тома, чтобы сделать этот шаг к ее собственному величию, но она положила блестящее золотое яблоко на полированную поверхность стола с чувством собственной правоты.
– Не ешь его, – предупредила она с улыбкой, наблюдая, как отец с любопытством разглядывает яблоко. Прошла минута, прежде чем Сердик вспомнил, что она сказала ему перед отъездом в Албанию – последний ингредиент. А затем его лицо стало задумчивым. Теплые карие глаза встретились с ней, наполненные радостью и восхищением, и немного краски возвращалось в ее мир.
***
Одно дело – знать, как создать философский камень. И совсем другое – сделать его самостоятельно.
Она и представить себе не могла, что зелье окажется настолько сложным. Для него требовались такие ингредиенты, как цветок, сорванный с горы в центре мира, слезы феникса (добровольно отданные и добавленные только во время парада трех планет), и даже – что довольно ужасно – живой пикси вида «Красная шапочка». Список был длинным и сложным, и хотя Сердик научил ее достаточным навыкам алхимии, чтобы понять кое-что из того, что ему было нужно, от этих инструкций у Гермионы закружилась голова. Неудивительно, что он десятилетиями жил в изоляции.
Неудивительно, что это доводило людей до безумия.
Если она ошиблась насчет яблока, то они потеряют месяцы, а возможно, и годы.
Это вообще реально?
Но она наслаждалась этим вызовом. Она пришла в себя, заставив погрузиться в дело с головой.
***
Слезы Феникса оказались одним из самых простых ингредиентов. После неудачного урока с Альбусом, на котором все их теории о путешествиях во времени были снова сведены на нет, она просто попросила разрешения поговорить с Фоуксом.
– Ты можешь обратиться с просьбой, Гермиона, как и другие. Но иногда он есть, а иногда его просто нет.
Так она часами сидела с поразительно красивой птицей в разгар ее цикла жизни, смерти и возрождения и рассказывала свою историю. Это была скорее скорбь, чем эпическая поэма, потому как ее сердце было окутано трауром и тосковало по невозможному будущему.
– Я позволила себе поверить в него, Фоукс, – говорила она сквозь слезы. И теперь у меня впереди четыре десятилетия войны и горя, сорок лет, в течение которых я не смогу остановить его и никому не смогу помочь. Я просто хочу быть достаточно молодой, чтобы вернуть свое собственное будущее, когда вернусь обратно.
У Сердика оставались некоторые ингредиенты после его экспериментов на протяжении десятилетий, но другие получить было намного сложнее. Это требовало либо большого количества золота и хороших контактов, либо умений Гермионы, чтобы выследить ингредиент самостоятельно даже в отдаленном уголке мира.
***
Такой была одна из самых запоминающихся поездок Гермионы.
Россия и ее жар-птицы – верный путь к тому, чтобы оказаться запертой за железным занавесом, даже для ведьм в наши дни. Особенно для ведьм. Ее первое впечатление – это серые здания и серые лица на земле, где хлестал такой ветер, способный разрезать алмазы. Земля, распроданная ложью равенства.
Весной 1958 года в Советской Москве было ужасно холодно. Небо здесь было тяжелым и ровным, как железо, безжалостным и необъятным. Гермионе нужно было отыскать перо. Но это была опасная земля для волшебников, и просьба не к тому человеку могла привести к смерти.
Проходя через Пушкинскую площадь к «Арагви», любимому в то время ресторану среди КГБ, где у нее была назначена встреча с женщиной, Гермиона поняла, что Москва настолько же красная, как и серая. Это был город, купающийся в цветах угасающего огня. Красные флаги развевались повсюду на пронизывающем ветру, как кроваво-пепельное напоминание о верности, в которой никто не нуждался. Официальная причина визита Гермионы была такова: она представляла марксистскую женскую группу – прятаться на виду было самым безопасным и простым способом посетить СССР.
Русские маги не создавали собственного общества-под-прикрытием, как это делали многие европейские страны, такие как Британия. И поэтому, когда коммунизм охватил Империю, как лихорадка, почти все ведьмы и волшебники присоединились к борьбе в качестве маглов. Они были против Темного Волшебника, который стоял рядом с Царем, словно отравленная тень, прежде чем его убили, чтобы освободить место для революции. Они были против Имперской власти, которая уничтожила то, что когда-то было относительной гармонией между маглами и волшебниками. В последующие годы об исключительной силе и влиянии Распутина вспоминали многие, и любое упоминание о магии жестоко подавлялось. Книги были запрещены, экстрасенсы и знахарки ушли в подполье. Некоторые ушли воевать как за Гриндевальда, так и против него, поскольку его война распространилась по всей Центральной Европе и угрожала Советским государствам.
В СССР магия была вне закона – за исключением тех случаев, когда Кремль считал ее полезной.
Екатерина Лебедева ждала Гермиону за столиком. Она встала, чтобы пожать руку, приветствуя ее довольно громко.
– Елена из общества «Женщины за марксизм»? Добро пожаловать в Москву.
Она была ведьмой с милым круглым личиком и глазами, которые то морщились в уголках, то вспыхивали с предупреждением.
– Какое необычное место, – пробормотала Гермиона в ответ строчку кода. – Я вижу, как оно было перестроено в Риме.
Действительно, «Арагви» выглядел необыкновенно. В центре города, где еда была скудной и однообразной, двенадцатистраничное меню заставило бы замолчать и самих царей.
– Все как дома у мамы, – ответила Катя, сделав заказ у подозрительно одетого под военного официанта. – В Грузии. Ох, Грузия! Вино! Ты должна ее посетить.
Гермиона вежливо кивнула, гадая, не прослушивается ли их столик.
– Расскажи мне, как прошло твое путешествие, – продолжала пожилая женщина. Гермиона приступила к рассказу. Она путешествовала как магл, понимая, что может находиться под пристальным вниманием.
Она связалась с Екатериной, верным агентом КГБ, которая любила заработать несколько лишних рублей на черном рынке. И она тоже была ведьмой. Гермиона, улыбаясь, пока они чокались бокалами, решила спрашивать, какую роль в ее работе играет магия.
Катя многозначительно постучала по столу и положила на него маленькую серебряную пуговку, издававшую очень слабое жужжание, как древний, покрытый пылью вентилятор, сражающийся со стихией.
– Везде жучки, – весело сказала она. – Я должна была заставить тебя говорить, чтобы твой голос услышали. И теперь на записи мы продолжим скучный разговор об ужасном состоянии вашей буржуазной нации и все такое. Хитрый маленький трюк, не правда ли?
Это было гораздо умнее, чем просто замаскировать разговор, признала Гермиона. Катя не стала рассказывать о происхождении устройства и, похоже, не собиралась углубляться в это. Гермиона же задумалась, не думает ли она, что та может быть британской шпионкой.
Она наблюдала за тем, как Катя пьет родное вино, словно оно было святым. За тем, как она вкусила икру, как они пьют лимонад летом. За тем, как на смаковала лобио, словно это было единственное горячее блюдо, которое она ела за последние дни.
– Ты можешь достать его? – спросила она, наконец.
– Все дела позже, – ответила с пренебрежением Катя. – Но да, я дам тебе информацию, где его достать. Сначала расскажи мне о Хогвартсе.
– О Хогвартсе? – удивленно повторила Гермиона.
– У нас нет подобной школы. Мы учимся у деревенской знахарки или у родственников. Кого-то из детей отдают в леса. А богачи когда-то ездили в Дурмстранг, но не сейчас. Опиши мне ее. Школу-интернат! – рассмеялась она, но в ее голосе слышался голод, который не утолить едой.
– Хогвартс – это замок в Шотландии, – медленно начала Гермиона, удивляясь, зачем той знать о нем. Интересно, опасно ли это. – Откуда ты о нем знаешь?
– Мне как-то рассказал один волшебник. Он сказал, что самые лучшие дети идут туда учиться. И добавил, что это самая лучшая школа в мире. Он рассказал, что быть магом у вас безопасно, потому что там тебя никто не найдет. И что ваши волшебники живут в отдельном мире, а не рядом с маглами.
Была ли она на самом деле лояльным советским солдатом, который жаждал чего-то большего, подумала Гермиона, или все это было притворством?
– Хогвартс – это… это больше, чем я могу тебе рассказать. Замок полный тайн, которые раскрываются, когда они больше всего нужны, а иногда и когда ты действительно не хочешь этого. Лестница, по которой ты поднималась тысячу раз, однажды приведет тебя в новое место, если ты опоздаешь. В Большом зале потолок похож на ночное небо. Днем он покрыт созвездиями, которых мы не видим в северном полушарии.
– Чему там учат?
– Основным дисциплинам магии, таким как Трансфигурация, Чары, Зелья… О, еще рассказывают о флоре и фауне волшебного мира. Учат перемещением, как полетам, так и аппарации.
Катя нахмурилась и сделала большой глоток вина.
– Разве эти волшебники не имеют неестественного и несправедливого превосходства над большинством людей?
– Возможно, это несправедливо, но магия не противоестественна.
– Мы полагаем, что это так, – сказала Катя, указывая на вторую бутылку.
– Возможно, это произойдет однажды, но со всеми доступными вашему государству технологиями и мощью, не кажется ли тебе, что сейчас это менее актуально?
Это было умно, потому что такой ответ льстил, а не начинал спор, и женщина ей улыбнулась.
– Возможно, но такая ведьма, как ты, рождается с неестественной властью над человеком без нее. Это создает классовую систему, в которой маги неестественно возвышены. Здесь мы либо используем это для продвижения дела, либо умираем.
Что-то в ее тоне заставило Гермиону задуматься, не была ли эта женщина охотницей на ведьм. Но там, где подростковая версия ее самой могла бы ринуться в бой, испуганная и готовая бороться, взрослая – уселась поудобнее, чтобы все обдумать.
– Магией, – сказала она через некоторое время, – здесь пользоваться труднее. Вы никогда не замечали?
– Так и есть, – ответила женщина, гордая и грустная. Женщина, которая жаждала большего и ненавидела себя за это. Женщина, которая убивала себе подобных, но хотела знать, на что они похожи. – Мы уже много лет уничтожаем источник неравенства.
Гермиона молча слушала, как женщина описывала шаги, предпринятые спецотделом советской разведки, чтобы окончательно покончить с опасным, неестественным сорняком магии и волшебных детей. Она чувствовала себя поразительно трезвой, несмотря на выпитое вино, хотя на самом деле большую его часть она бесцельно выпивала, чтобы сохранить ясность в голове.
Землю, которая была полна дикой и необычайной магии, теперь задушили: сначала религией, а затем новой, серой формой коллективного поклонения.
***
Наконец, разговор подошел к концу, и когда Гермиона оплатила счет и вымогательскую взятку, Катя дала ей то, за чем она пришла: инструкцию о встрече с человеком, у которого было перо жар-птицы.
– Кстати, – спросила Гермиона, когда они вышли из ресторана, – тот человек, который рассказал тебе о Хогвартсе. Как его звали?
– Он называл себя Лордом Волдемортом,– нахмурилась Катя. – Он прибыл к нам в поисках знаний о древней магии. Мы показали ему, как мы ее уничтожаем.
– Спасибо, – хрипло сказала Гермиона и попыталась улыбнуться. – Уверена, что это было очень мудро.
Это была опасность, которую она не предвидела, и Гермиона чувствовала, что не влияет на происходящее, пока ее мировоззрение перевернулось.
***
С другими ингредиентами было сложнее. Гермиона путешествовала по потайным уголкам мира, чтобы собрать их, по ходу обучаясь. Временами это казалось невыполнимой, самонадеянной миссией, и она была близка к тому, чтобы сдаться.
Но воспоминание о надеждах Сердика и ее собственном стремлении увидеть Гарри и свою семью подталкивало ее. Жгучее чувство цели, которое начиналось как смутное желание сделать что-то хорошее в мире, постепенно формировалось в план чего-то большего.
***
Первая их попытка оказалась неудачной. Они растопили дыру в котле, а содержимое просочилось на каменный пол алхимической комнаты под замком. Пятно не сходило и слабо отдавало кровью.
***
Вторая, много месяцев спустя, не была такой.
Это был экстраординарный момент, о котором она будет вспоминать на протяжении многих лет, особенно в те дни, когда будет сомневаться в собственной силе и стремлении.
Камень создавался как зелье, составленное из ста сотен ингредиентов со всего земного шара. Она знала, что это было правильно, так же уверенно, как и знала, что она была магией, когда Сердик добавил флакон с тремя слезами феникса, и содержимое котла задрожало, замерцало и превратилось в чистый, сияющий белый, золотой дым, пахнущий как первое дыхание весны и последний бриз лета.
– Все готово, – прошептала она, едва смея в это поверить.
Она вспомнила дни, когда потела, поднимаясь в горы, рискуя тюремным заключением за контрабанду дорогих и защищенных ингредиентов из Японии; когда захватила членов свирепого племени пикси в призрачных руинах на шотландской границе; когда нашла новые способы сохранить травы, цветы и листья, пока путешествовала.
– Это превратит любой металл в золото, – сказал Сердик. – Но я так и не нашел следующего шага, пока не появилась ты, Гермиона. Добавь его и давайте посмотрим, сделали ли мы все, что задумали.
Она глубоко вздохнула.
– Ты уверен? Ты потратил всю свою жизнь, пытаясь сделать его, думаю, это должен сделать ты.
Вместо ответа он подошел к тщательно охраняемому шкафу в глубине старинной мастерской, открыл его и достал коробку с золотым яблоком, которое она ему отдала.
Второе было спрятано – и это был вопрос, на который она еще не нашла ответ.
Он открыл коробку и протянул ей яблоко. Даже в тусклом свете свечей алхимической мастерской оно излучало свое собственное неземное сияние, обещая вечную жизнь и силу. Обещая бессмертие, которым она собиралась пожертвовать.
В мастерской было тихо, даже огонь казался тише, как ветер перед бурей или молчаливая толпа перед стартовым пистолетом на Олимпийских играх. Мгновение, выбор, который растянулся, растянулся до того…
… пока она не забрала яблоко и, прежде чем успела подумать об этом, осторожно опустила то в зелье.
***
Ничего не происходило, пока они смотрели вниз на гладкую белую поверхность, золотые завитки поднимались вместе с небесным ароматом. Ничего не происходило, а потом это случилось.
Поверхность закипела, и Гермиона отскочила назад, потянув за собой Сердика, за долю секунды до взрыва. На мгновение мир стал золотым, словно в тумане, жарче, чем вершина вулкана, на который она смотрела два месяца назад, пытаясь поймать редкую ящерицу. Жарко, свирепо и страшно. Рабочий стол раскололся и загорелся, прогнувшись, когда котел раскололся, а ее сердце замерло. Газовый шар стал ярко-белым, и она закрыла глаза, скрываясь от его разрушительного блеска.
Неправильно, неправильно, неправильно – она все испортила и зря потратила самые редкие ингредиенты на земле. Крик застрял у нее в горле, рвался наружу, не выходя, все дальше и дальше, безмолвный, болезненный и бесконечный.
Затем огромная белая масса отступила обратно, став рубиново-красной перед тем, как взорвалась. «Так рождаются звезды», – в отчаянии подумала она.
И… и… и…
… так это и было. Обжигающий жар исчез так же быстро, как и появился, оставив после себя кроваво-красный камень размером не больше ладони.
Рядом с ней Сердик опустился на колени, и она опустилась с ним, обнимая его, пока они плакали вместе.
Комментарий к Возрождение
А вот и любимая Россия! Обожаю Гермиону, она невероятная, особенно в этой истории. И мы приблизились к тому, как она окажется дома и разговор из Москвы еще раз подтолкнул ее на мысль, что она хочет создать свое безопасное место, где могла бы обучать будущих магов. Думаю, все это сыграли свою роль.
========== От переводчика. О фильме и расписании ==========
Мои дорогие читатели!
Я знаю, что завалила 10-дневный марафон некоторыми паузами. Но скажу сразу. На каждую паузу есть своя причина, мой загруз на работе, и надеюсь на ваше понимание, а за поддержку в комментариях “спасибо” (прошу дочитать до конца, там инфа по фильму).
