Текст книги "Сдвигая звезды в небе (ЛП)"
Автор книги: cocoartist
сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 42 страниц)
Когда-то давно Гермиона Грейнджер была девушкой, которая хотела сделать что-то хорошее в этом мире. А потом она стала чем-то большим.
– Я просто ничего не могла с собой поделать, – продолжала она, вцепившись руками в подлокотники кресла, чтобы унять дрожь, хотя это не скрывало дрожи в ее голосе. – Я всегда удивлялась, почему мне этого мало. Достаточно, чтобы сделать несколько шагов в сторону от пути и выбрать лучший. Мне должно было этого хватить. И однажды я подумала… Я поняла, что у меня не было ни единого шанса. У тебя никогда не было шанса. Вот я и решила подарить тебе один такой. Может быть, этого недостаточно, чтобы сделать тебя хорошим человеком, но достаточно, чтобы сделать тебя лучше.
На долю секунды мир стал таким ярким, что повсюду был виден только свет, а затем в гневе закричал гром, и казалось, что мир расколется надвое. С моря налетел шторм.
– Мне было недостаточно, – сказал он, перекрывая звук дождя, стучащего снаружи по камню большого арочного проема.
В комнате звякнул колокольчик.
– Пойдем, надо поесть, – сказала Гермиона, поднимаясь со стула. – Думаю, для одной ночи достаточно.
Она провела его через лабораторию зелий и библиотеку к краю вырубленной шахты. Дождь не попадал на нее, защищенную завесой магии. Над ними возник ручей, и теперь он переливался через край, цепляясь за скалу, насколько это было возможно.
– Мерлин, а если ты туда упадешь? – спросил он, глядя прямо в бездну.
Гермиона не ответила, но шагнула в пустоту, где ступени из золотого огня появились в воздухе навстречу ее ноге.
Том рассмеялся, оценив ее магию и представление. Это была лестница в личные покои Гермионы, заколдованная против тех, кто желал ей зла. Прошло много лет с тех пор, как она по-настоящему боялась высоты, но всегда была доля секунды, когда она задавалась вопросом, сработает ли ее магия, а затем доля секунды, когда она чувствовала себя живой.
Если враг попытается взобраться по ней, то ступени не появятся под его ногами. Вместо этого они будут обвиваться вокруг, и незваный гость повиснет над шахтой, пока она не придет, чтобы освободить его из ловушки.
– Дождись, пока я не окажусь наверху, и следуй за мной, – сказала она, никогда не упуская ни одной из мер предосторожности. Лестница спиралью уходила вверх, и, сойдя с нее, она обернулась, чтобы посмотреть на него. Но шаги были просто шагами, пока он поднимался наверх, и один из ее страхов испарился из ее сердца.
Личные покои Гермионы были простыми, повторяя размеры общего пространства внизу: спальня, ванная и гостиная-столовая. Она повела Тома в столовую, где в скале вырубили широкую террасу. Прозрачные занавески мягко колыхались на ветру, гораздо более спокойном и мягком, чем один из последних штормов снаружи.
Именно здесь они с Гарри смотрели на ее владения, и он сказал, что не будет их частью. С тех пор она посадила жасмин, чтобы обвить каменные балюстрады, и ночные цветы, чтобы те спускались с выступающей скалы. Горшки с ароматными травами, маленькие деревья и другие растения —некоторые волшебные, а некоторые нет – приносили жизнь и зелень в маленькую гавань, где дождь никогда не шел слишком сильно, а ветер никогда не дул слишком яростно.
– Албания, – сказал Том, словно его отбросило назад в прошлое. Она проследила за его взглядом: он смотрел на кованую медную магическую чашу, которую принесла Гермиона. Это была прекрасная вещь, и она пригодилась для пикников в горах.
Если кабинет был внушительной резиденцией ученого-лидера, то гостиная над ним была заполнена искусством и артефактами женщины, много путешествовавшей по миру. С крыши свисал невозможный световой люк, деревянный стол подсвечивался. Стены были гладко оштукатурены и увешаны картинами. Сюда же она привезла зелень. Деревья в горшочках, виноградные лозы, спускавшиеся по краям полок и шкафов. Прямоугольная лужа воды отражала свет комнаты и темноту ночи, выступая на террасу. Кресло и диван появились вокруг огня, который загорелся по взмаху пальцев Гермионы.
– Давай поедим, – сказала она. – А потом я отвезу тебя туда, где ты будешь жить. Это был долгий день.
На круглом столе, возле арки с колоннами, стоял поднос с едой, к нему были прислонены два стула.
– Расскажи мне об Идунне, – попросил Том, а его голос был полон тоски.
И она это сделала. Она рассказала Тому правду о его создании, и то, что она никогда не говорила об этом никому раньше. Пока она рассказывала, они ели и пили вино, хотя позже она так и не смогла вспомнить, что срывалось с ее губ, и минуты с ним пролетали быстро, а буря затихала.
Том Риддл был лжецом, и, конечно, как все лжецы, он любил истории, и эту историю он любил больше всего: свирепая женщина с украденным яблоком плыла в течение года и дня, а затем кровь и пепел на скале, и магия, магия, магия. Гермиона Грейнджер-Дирборн была практичным романтиком, и это было то, что она любила: создание общества из ничего. Попытка создать лучший мир для волшебников.
Том не спрашивал, как она за все это заплатила, потому что, хотя он был сиротой, лгуном и рассказчиком, он не был особенно практичным.
Однако богатства Идунны не были созданы магией. Они были заработаны на инвестициях девушки, у которой было слишком много золота за пять десятилетий и определенное знание будущего. Гермиона поставила кучу денег на очевидно правильные вещи и вложила все в остров.
Том не стал спрашивать, как живут беженцы, сотрудники университета и те, кто выбрал ее стиль жизни. Как они писали законы? Конституцию? Кто правит, кто платит налоги, кто подметает улицы и строит дома?
Вместо этого Том внимательно слушал, пока она говорила, его глаза горели и были полны решимости, и когда она закончила, он откинулся на спинку стула, выдержал ее взгляд и спросил: «Где я могу получить волшебную палочку?».
– Я могу дать тебе рекомендации, – сказала Гермиона, – но тебе придется убедить мастера волшебных палочек. Он очень стар, и нам повезло, что он у нас есть, также он очень хорошо тебя знает.
Она наслаждалась тем, как понимание промелькнуло на его лице, как тень в стремительном потоке, которая исчезала также быстро.
Комментарий к Добро пожаловать на Идунну
Сегодня будет одна, завтра все оставшиеся. Не стала разбивать их по смыслу. Еще один день ожиданий и финал)
========== Камень за камнем ==========
Чувство вины и стыда, угрызения совести и двойственность – все это чужие для нашего вида страны, которые надо изучать камень за камнем.
Мадлен Миллер, «Цирцея»
Большинство магов и ведьм с первых дней обучения и до самой смерти владели плохо подобранными волшебными палочками. В конце концов, они стоили дорого и часто передавались по наследству. Некоторые волшебники «вырастают» из своих палочек, даже не осознавая этого. Другие никогда не могли найти такую, которая бы идеально подходила. Мистер Олливандер подумал, что нет ничего более разочаровывающего, чем видеть, как кто-то использует плохо подобранную палочку.
Но у человека, вошедшего в его магазин в то утро, не было плохо подобранной палочки. Этого момента он никогда не забудет. Он знал, что мальчик будет кем-то из ряда вон выходящим, еще тогда, как он вошел годы или десятилетия назад. Работа с волшебными палочками развила у мистера Олливандера инстинкт к магии, которого не было у других, и Том Риддл уже наполовину овладел своей силой. Это был тис, конечно. Тринадцать с половиной дюймов тиса с изумительной сердцевиной из перьев феникса. Это была замечательная палочка для замечательного мальчика.
– Люди часто ошибочно принимают тех, у кого оказалась тисовая палочка, за восприимчивых к темным искусствам, – сказал он Тому Риддлу, когда тот вошел в его магазин второй раз в этом столетии. – Но на самом деле тис подходит как герою, так и злодею.
Гермиона, конечно, предупредила его заранее. И у него было достаточно времени, чтобы подготовиться к встрече с этим человеком снова – с этим вызывающим восхищение и страх тираном. Достаточно времени, чтобы созерцать необычайную магию всего происходящего. И все же видеть Тома, такого же молодого, сильного и красивого, каким он был, когда проходил мимо магазина Гаррика по дороге на работу и с работы; молодого человека, скользящего в темноте, в то время как его собственное тело иссохло до слабости, было ошеломляюще. На мгновение снова наступили 40-е, и он был в расцвете сил, а затем его слабое тело заглушило воспоминания. Но его кожу покалывало от страха.
Все грехи и разрушения, которые Том Риддл принес с собой, были стерты начисто. Он был создан новым, похожим на того Тома, но все же другим, как и сказала Гермиона.
– Эта древесина с таким же успехом подойдет тем, кто яростно защищает других.… Интересно, мог ли ты когда-нибудь стать другим?
На самом деле он часто задавался вопросом, мог ли он уже тогда понять, кем станет тот мальчик. Мало кто когда-либо связывал все факты, но Гаррик Олливандер всегда знал личность человека, стоящего за монстром.
– Мистер Олливандер, – сказал новый-старый-изменившийся Том Риддл. – Вы заслуживали лучшего, чем та темница в Малфой мэноре. Я сожалею об этом.
Извинение соскользнуло с языка парня легче, чем он ожидал. Старик положил древесину на стол, над которой сейчас работал – это был прекрасный кусочек рябины, который он хотел усилить.
– Том Риддл, – тихо произнес он, и эти слова сдавили ему горло.
– Теперь я Элдрич, сэр.
– Извинения ничего не значат, когда их произносит проситель, – отметил Олливандер, когда темноволосый волшебник остановился перед рабочим столом. Воистину «Зловещий», подумал он, когда молодой человек навис над ним. Он подавил желание встать и пожалел, что не подумал об этом раньше. Но он был стар, устал и остался сидеть в кресле.
– Верно, и все же я сожалею, и не только потому, что мне нужна палочка.
– Я не продам вам волшебную палочку, мистер Элдрич.
Красивое лицо молодого человека напряглось, но он кивнул в ответ.
– Этого я и ожидал. Есть ли что-нибудь, что я могу сделать, чтобы изменить ваше мнение?
– Нет, – ответил мистер Олливандер, – но вы вернетесь завтра.
***
Том проснулся поздним утром в лазарете после долгой и мучительной ночи, когда превратился из подростка в юношу. Он окоченел после агонии от зелья старения и с трудом поднялся, чтобы встать голым перед зеркалом в ванной. Его челюсть окрепла, плечи расширились. Он был примерно на три дюйма выше, чем прошлой ночью. Скованность ослабла с помощью еще одного зелья, и его доставили в новое жилище, а одеться помог домашний эльф с планшетом, который представился координатором беженцев острова.
Ему выделили небольшой коттедж, денежную стипендию, карту и контакт для коммуникации – женщину, чья работа заключалась в том, чтобы помочь новоприбывшим устроиться.
А потом он сбежал, чтобы найти мастера палочек.
Время обеда уже миновало, и хотя в животе у Тома урчало, все, чего он хотел сейчас – кроме волшебной палочки – это найти Гермиону. Он зашагал в сторону университета. Его невозможно было не заметить, он возвышался высоко над городом, его бесчисленные башни парили над огромным утесом, в котором был вырезан университет.
Но и в этом отношении день оказался разочаровывающим. Аркканцлера, как сказал ему волшебник у главного входа, вызвали по делу.
И вот, вместо этого, он бродил по округе.
Его приводило в замешательство – быть без палочки в таком свободном волшебном месте. Он купил коробку с едой у улыбчивой молодой женщины в магазине рядом с университетом, ее волосы были собраны в яркий тюрбан, он заметил ее иностранный акцент, который был похож на мед со специями.
– А вы откуда? – спросил он, поддавшись любопытству, как и ко всему в этом месте. Она рассмеялась и велела ему присесть, пока обслужит двух студентов.
– Из Ганы, мальчик, но теперь мы все отсюда, – сказала она ему, когда все ушли. – Ты новичок, но не в университете, и у тебя нет волшебной палочки. Значит, ты такой же, как я: пришел сюда, потому что тебе не рады где-то в другом месте. Как тебя зовут?
– Думаю, я это заслужил, – сказал он и почувствовал, как еще один обломок отвалился от валуна, который он носил на плечах с тех пор, как очнулся после смерти. – Меня зовут Том.
Теперь ему стало легче. В конце концов, это было просто имя.
– Меня зовут Ксорлали. Моя мать помогала людям, – рассказала она ему, – а потом однажды пришел этот человек, белые люди говорили, что он колдун. Он был известным человеком, но не очень хорошим. Ему нравилось то, что делала моя мама, а все из деревни доверяли ей. И однажды ночью к нему пришли его люди. Нам пришлось покинуть деревню ночью, и мы провели некоторое время то тут, то там. Но никто не просил ее о помощи, они ее не знали. Потом они сожгли мою сестру. А позже эта женщина нашла нас и сказала, что мы такие же, как она. Она оказалась права. И привела нас сюда. Это было… почти шесть лет назад.
– Гермиона?
– Господи, нет, – снова рассмеялась она глубоким и звонким смехом. – Эта девушка слишком занята, чтобы самой подбирать всех заблудившихся. Нет, та дама все еще в Гане ищет таких же людей, как и я. Она отвела нас к другой даме по имени Алу и привела на остров.
– И что вы думаете о нем? – удивился он.
Она пожала плечами.
– Мне не очень нравится вся эта магия. Моя мать училась кое-чему, но ее магия была совсем другой. Если бы мне нужна была волшебная палочка, я бы тоже ее выучила, но мне не нужны эти маленькие приспособления. У моей подруги есть дети, и они говорят, что должны здесь всему научиться.
Он задержался еще на некоторое время, уловив шанс услышать больше. В этом он видел слабую сторону острова – в его беспорядочном населении, которое прибыло из разных мест. Некоторые прибыли по собственному выбору, некоторые – в качестве убежища. Магия одного волшебника – это чертовщина для другого волшебника здесь, понял он, пока просидел в ее кафе.
В это время в суматохе приближалась группа студентов, за которыми он тоже понаблюдал. У них был разный акцент, они болтали о занятиях, с которых сбежали.
***
Том вернулся к Олливандеру на следующий день, и еще на следующий, и еще.
Сначала мужчина попросил его поделиться своей историей.
Потом, выслушав многочасовые рассказы, он сказал, что не продаст Тому волшебную палочку, но научит, как ее сделать самостоятельно.
– Ты научился владеть своим оружием лучше, чем кто-либо другой. Но ты так и не научился по-настоящему уважать его. Если тебе нужна еще одна палочка, то придется узнать, что это значит.
***
Том,
Увидимся, когда ты сделаешь свою палочку.
Гермиона
***
Так шли дни, и Том все это время не видел Гермиону.
Это был один из ее тестов, он знал это, и тест означал: «Докажи мне».
Он не видел ее, но начал узнавать, как устроен ее остров.
***
Жителей Идунны можно было условно разделить на три категории. Были те, кто работал или учился в университете. Некоторые из них задерживались ненадолго, другие же пускали корни. Были те, кто был вынужден покинуть свою родную страну, кто приехал сюда в поисках временного убежища. Многие из них добавляли месту ароматы своих блюд и культуры, вплетали знакомые цвета в одежду и мечтали о дне, когда смогут вернуться. Некоторые стряхивали с себя тоску и делали все возможное на острове. Но мало кто чувствовал, что их новый дом действительно был «домом».
А еще были люди, которые переехали на новый остров из любопытства, искатели приключений и те, кто хотел начать все сначала, не задавая никаких вопросов. Те, кто видел здесь возможность для бизнеса.
Таким образом, причиной жизни здесь было желание чего-то нового, потребность в убежище или желание узнать больше о магии.
Мистер Олливандер, как узнал Том, был в равной степени привлечен всеми тремя вышеперечисленными фактами. Но в первую очередь его привлекла сама магия этого места. Гермиона уговорила его выйти на пенсию, предложив серию хорошо оплачиваемых лекций в университете. А потом, конечно, он остался. Ему уже перевалило за сотню, но его живость вернулась вместе с радостью, и однажды он превратил нижнюю часть своего дома в магазин волшебных палочек.
***
– Ты останешься? – спросил он однажды у Ксорлали, поедая тушеную говядину под названием секо, в приготовлении которой явно было задействовано волшебство.
– Если на то будет воля Божья, – сказала она, пожав плечами. – Для моей матери здесь безопаснее. Она решила немного изучить эту западную магию. Но мне не нужна любая магия.
– Я мог бы помочь обучить ее, – предложил он. – Если захочешь.
***
Шли дни, потом месяцы, и Том сделал сначала одну палочку, а потом еще несколько десятков. Раннее утро он проводил в лесу, учась выбирать ветки, а потом в одиночестве, вечерами выслеживал единорогов. Днем он писал письма, чтобы пощадить руки старика, разворачивал посылки с деревом, перьями, волосами и сердечными струнами, присылаемые со всего света. Далее обедал в лавке Ксорлали, и постепенно, очень медленно Том чувствовал, как черная дыра внутри него исчезает.
В конце концов, на изготовление его волшебной палочки ушло больше года. К тому времени он помог сделать дюжины других для полок магазина, сунул несколько штук в руки детей с широко раскрытыми глазами и улыбающейся матери Ксорларли в тот день, когда она прошла тест Идунны, обязательный для всех взрослых без магического образования, чтобы владеть палочкой.
Он помогал продавать волшебные палочки эльфам и гоблинам, тем, кто ищет убежища, студентам разного возраста, тем, кто сломал свои палочки или хотел подобрать лучшую. Он видел, как тысяча длинных коробок ушла с полок магазина.
И вот однажды Том закончил палочку и, как обычно, сделал пробный взмах, и тогда точно такое же тепло пробежало по его руке, и из нее вылетел огромный дождь золотых искр, а старик рассмеялся.
– Бук, – сказал мистер Олливандер. – Теперь твой разум, должно быть, открылся, Том Риддл.
========== Такого цвета, только такого ==========
Замужество – это личное. В нем и свои дикие законы, и секретные истории, и своя жестокость. И то, что происходит между женатыми людьми, непостижимо для окружающих. Мы кажемся тебе ужасными и трудными, и ты видишь, как брызжет наша кровь, но то, что между нами, завоевано дорогой ценой, и мы это устроили так, как хотели, именно такого цвета и такой формы.
Кэтрин М.Валенте, «Бессмертный»
Когда они снова оказались рядом, то она почувствовала себя самой большой и одновременно маленькой вещью во всем мире.
Гермиона планировала и организовывала все десятилетиями. Она скручивала шарики и сплетала нити, которые не подозревали о своей запутанности, пока не сочла нужным раскрыть остров, куда перемещала людей из разных стран, а затем строила и ковала всё для лучшего места.
Но лучшее место – это не утопия, и люди всегда будут их лучшими и худшими, самыми волшебными и мирскими «я». Там, где есть люди, есть столько же разногласий, сколько и единства, и столько же любви, сколько и ненависти.
Другими словами, она могла подарить людям волшебный остров, но они все равно будут убивать и воровать, а Гермиона никогда точно не планировала такого.
На самом деле, ничто в построении общества с нуля не было легким. Первое ограбление, первое убийство. Она, конечно, планировала некоторые законы, и на острове появлялись новые по необходимости. Таково большинство правил, которые вводятся через некоторое время после того, как они впервые понадобятся. Иммиграция, эмиграция, кто здесь главный? Когда город – это город, государство, страна?
Когда место больше, чем просто место?
Итак, Гермиона планировала, выковывала и создавала, но после нескольких десятилетий осознания недостатков по собственной вине обнаружила, что у нее нет ответа на самый трудный вопрос. Как превратить в общество скопление разрозненных людей, многие из которых мечтают о жизни другом месте?
– У меня есть для тебя работа, Том Элдрич, – сказала она, когда он вошел в свою квартиру.
Она сидела за столом в коттедже, который ему выделили координаторы по делам беженцев острова. На кухне виднелись следы недавнего использования. На одной из столешниц виднелся след от ожога, а стены уже требовали покраски. Том оставил в раковине кружку с чаем.
Сама столешница была слегка шершавой под ее локтем, и она провела по ней пальцем. Это была прекрасная работа – островной дуб, сделанный гватемальским столяром. Он был опытным магом и использовал собственные заклинания, чтобы разрезать стволы. Но его работа – слишком чистая, слишком быстрая, слишком хорошая – привлекла чужое внимание, и он ушел искать более гостеприимное место для своего ремесла. В результате получился вот такой огромный коттедж: многоэтажные линии, проходящие через лес. Больше не было достаточно старых дубов, чтобы превратиться в такие же хорошие столы. Но для этого у Джейро были свои хитрости.
Все, кто просил убежища, должны были работать на острове, если они были в состоянии или если не поступали в университет. Поэтому Идунна была достаточно трудолюбива. Такие люди, как Джейро, недолго зависели от государства. Если у них не было навыков, то они учились. Но им хорошо платили, они хорошо жили, и Гермиона знала, что этого недостаточно.
Том улыбнулся и театральным взмахом своей новой палочки закрыл дверь.
– Как раз вовремя, аркканцлер, – сказал он, снимая плащ и вешая его на крючок у двери, рядом с тем местом, где она оставила свой, когда полчаса назад вломилась в его коттедж.
Он положил палочку на стол, как заявление, и опустился на другой стул.
Гермиона пододвинула к нему бокал темно-красного вина, подняла свой, чтобы произнести тост, и встретила его улыбку, когда раздался звон.
– Что за работа? – спросил он, сделав первый глоток вина. Оно было очень старым и на вкус напоминало ему странные фрукты. Его глаза задавали другой вопрос, но с этим придется подождать.
– Сначала скажи, что ты думаешь о моем острове.
И он рассказал. После изумления и восторга от места Том описал мир, которого она не видела: взгляд на университет, где он никогда еще не был; взгляд на мир людей, которые смогли почувствовать вкус дома; людей, которые бежали, потому что обладали магией, но ненавидели ее. А также людей, которые любили остров, но чувствовали себя бесправными из-за разницы с собственной локальной магией.
– Как мне заставить их поверить в Идунну? – спросила она. – Как мне собрать всех вместе, не заставляя их бояться какой-то внешней угрозы?
Он снова улыбнулся, медленно и смело, его темные глаза блеснули. Как будто все хорошие времена слились в одном этом взгляде, который говорил, что только она может задать правильный вопрос, и только у него будет правильный ответ.
В конце концов, именно поэтому она и привела его сюда. Гермиона могла привести всех лошадей в мире к воде, но она никогда не могла заставить их поверить, что они могут пить. Для этого раньше ей всегда был нужен Гарри.
Но Том … Том мог заставить любого поверить в то, во что он хотел. Том мог дотронуться до нужного места и найти точную точку, чтобы схватить все с первого удара. Он мог заглянуть в чью-то душу и найти слово или поступок, чтобы навсегда привязать к себе.
Том мог превратить Идунну из отсутствующего места на карте во что-то большее.
– Дай им лидера, – ответил он. – Королеву-спасительницу, которую они могут любить и кому могут поклоняться.
– Только не так.
– Тогда тебе нужно заставить их во что-то поверить. Заставь их поверить в магию, пока она не станет для них почти как религией.
Истина этих слов захлестнула ее. Именно для этого она и создала это место. Она верила в магию, люди в университете верили в нее по-своему, но, возможно, этого было недостаточно.
– Ну что ж, – сказала она, – это и есть твоя работа.
– И, – добавила она застенчиво, – Я хотела спросить, не хочешь ли ты как-нибудь поужинать со мной.
Он рассмеялся и, поднявшись с места, взял ее за руку, притянул к себе, впервые за много лет прижавшись губами к ее губам.
Это было похоже на возвращение домой и одновременный взлет в небеса, и время остановилось – она вообще не могла думать. Она просто чувствовала и чувствовала, и ее сердце взлетало и мчалось, а почва уходила из-под ног.
– Не сегодня, – сказал он, откидывая назад ее волосы и заправляя их за ухо.
– Боюсь, у меня есть планы.
Никто еще не смотрел на нее так и не видел настолько много.
– У меня тоже, – пробормотала она, и за долю секунды они промчались сквозь пустоту, а затем, спотыкаясь, встретились с ледяным порывом воздуха.
– Где мы? – спросил он, задыхаясь в облаках пара, прежде чем ее согревающее заклинание сработало.
– Вот здесь, – сказала она, – все началось с этого камня. И я вырастила из него все вокруг. Только посмотри на него.
Солнце еще не зашло на запад, но горы отбрасывали на остров длинную тень. Маленькие огоньки, разбросанные тут и там, рассказывали историю собранных жизней, формирование главного города, а затем маленьких уже в другом месте. Как далеко продвинулся остров с тех пор, как она открыла ворота для первых поселенцев.
– Расскажи мне еще раз.
Она рассказала ему о том, что произошло в ту первую ночь, но когда солнце скрылось за горизонтом, а на небе появились луна и звезды, она говорила для него снова и снова, передавая бутылку вина на вершине горы, которая когда-то была маленькой скалой в океане. И когда Гермиона закончила, он прижался к ней, упав на колени, поднял ее одежду и ее вновь окутало такое знакомое, но в то же время новое ощущение. Ни одна рука за прошедшие годы не играла тех же нот. Ни одни губы не превращали ее в алтарь для поклонения.
– Я и забыл, – сказал он позже, когда они, как подростки, собирали одежду, – как хорошо это было.
– Я тоже, помнишь тот в первый раз?
– Когда мы подожгли кровать? Гермиона, конечно, – при свете луны он притянул ее к себе, взял ее в ладони, и внезапно его лицо стало серьезнее. – Больше ничего подобного не произойдет. На этот раз я тебя не брошу.
– Я убью тебя, если ты это сделаешь, – пообещала она, и именно это и имела в виду.
«Будь лучше», – сказала она ему однажды. Ну что ж, это заняло много-много времени, но теперь… если он просто играет какую-то роль, она будет терпеть ее до тех пор, пока он не станет играть ее вечно. Или же не станет тем мужчиной, каким она всегда хотела его видеть.
***
В конце концов, он поделился со всеми историей острова.
Том Риддл был лжецом, и он всегда любил рассказы, а теперь он сочинял песню. Он дал Идунне мифологию и сплел вокруг нее заклинание, которое не нуждалось в магии. Он рассказал им историю, которая начиналась примерно так:
Однажды женщина оставила опасную войну в стране, где магия подвергалась нападению, и отплыла вдаль, чтобы следовать за мечтой о скале, которая превратится в убежище…
Эту историю передавали из уст в уста, рисовали, разыгрывали, высекали из мрамора и отливали из бронзы. Он сочинял песни и о других женщинах, мужчинах и детях, которые бежали на остров – и в центре всего этого была магия, магия и еще раз магия.
Эту историю рассказывали каждый год 31 октября, когда остров праздновал день основания, и в школах, и перед сном. И чем больше людей говорили об острове, тем сильнее он становился. Были и другие дни, чтобы сплотить людей вместе, например, весенние праздники и равноденствие, их местные праздники и ночи, когда они в конце концов поверили, что Идунна – больше, чем просто место. Остров жил у них в умах и сердцах, они стали называть себя идуннцами.
***
Гермиона Грейнджер-Дирборн стояла на террасе своей старой комнаты, наслаждаясь редким моментом покоя. Была середина июля, и вечер был таким же теплым, как и любой другой на Средиземном море. Просто волшебная погода. Город Идунна, как люди привыкли его называть, вырос вокруг холма, и теперь она не могла разглядеть его края. Все вышло за рамки того, что она себе представляла, и теперь она должна была позволить этому случиться.
– Что ты здесь прячешься? – спросил Том, скользя руками по ее округлому животу.
– Я единственный трезвый человек на моей собственной прощальной вечеринке, – сказала она, хотя они оба знали, что причина была не в этом.
– Прощаешься со своим королевством? – он шептал ей в ухо.
Она тяжело вздохнула.
– Теперь здесь практически демократия.
Он весело хмыкнул, но не стал ей противоречить. Он уже указал на то преимущество, что новоизбранный гражданский совет согласится с ее желаниями, если она их озвучит, но отнимет у нее большую часть растущей ответственности за управление государством. Она всегда будет основательницей, даже если он единственный, кто знает, как глубоко остров прислушивается к ней: как капля ее крови, упавшая на землю, может заставить новые лозы обвиться вокруг дерева или одна слеза вызовет полевые цветы из земли.
Отпуск по беременности – это не то, что люди в ее положении часто берут. Но он ускорил процесс принятия демократии.
– Я очень рада, – добавила она. – Управлять делами становилось довольно скучно. Мне больше нравится работать над тем, чтобы сделать все вокруг лучше, чем быть у власти.
Она подумала о новом доме, который они построили вместе, далеко на холмах, как раз там, где те превращались в горы, на краю заповедника. Это было достаточно далеко от всех остальных, чтобы она могла кричать о том, что хотела бы оставить его мертвым, или кричать, потому что он сделал что-то настолько замечательное. Достаточно далеко, чтобы лежать обнаженной на лужайке рядом с ручьем, который все еще помнил свое холодное рождение на горе, где он сливался в маленькое озеро. Достаточно далеко, чтобы петь, танцевать и разжигать костер – но не настолько, чтобы они были отрезаны от мира. Достаточно далеко, чтобы они могли увидеть редкую птицу, летящую в сумеречный вечер, или побеспокоиться, что ребенок – или когда-нибудь дети – забредет за границу, которая должна сдерживать любого из самых опасных существ подальше.
Гермиона подумала о комнате, которую еще не украсила. Цвет морской зелени, решила она, для ее маленького островного ребенка. Тень, которая будет меняться вместе со светом, как океан.
Она нарисовала бы на потолке настоящие звезды и принесла бы сюда шум океана, чтобы убаюкать дитя. Их ребенок не вырастет таким, как его родители, с верой, что они другие, неправильные, необычные, лучше остальных. Ее задачей будет сохранить его сердце полным чудес в мире, где магия была нормальной.
– Думаю, я готова отправиться домой, – сказала Гермиона Тому. – Давай пойдем и попрощаемся.
========== Встреча ==========
Мы будем скитаться мыслью
И в конце скитаний придем
Туда, откуда мы вышли,
И увидим свой край впервые.
В неведомые, незабвенные
Врата мы увидим, что нам
Здесь изучить осталось
Лишь то, что было вначале:
У истока длиннейшей реки
Голос тайного водопада
