Текст книги "Сдвигая звезды в небе (ЛП)"
Автор книги: cocoartist
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 42 страниц)
Так Гермиона поняла, что убедила по крайней мере одного человека в этой комнате, и, возможно, самого важного.
Джаспер Браун был непосредственным начальником Гарри, и если Кингсли не откажет ему, именно Браун решит, достаточно ли этого для возбуждения дела, чтобы отдать ее под суд. Она подозревала, что убедить его будет труднее всего, ведь он знал ее как подругу Тома Риддла все эти годы. Возможно, он не обращал особого внимания на школьные сплетни, а может годы притупили его память.
– Я думаю, – сказал Кингсли, – нам придется подождать, пока Риддл или кто это еще придет в сознание. Не думай, что ты полностью вне подозрений, Гермиона, но пока… нам просто не хватает информации.
Трепет облегчения и чего-то знакомого пробежал по ее телу. Она была еще на шаг ближе к осуществлению невозможного, к осуществлению мечты о жизни, которую не могла получить, глядя в Зеркало Еиналеж. Но она преследовала ее в течение многих лет.
– Браун, я хочу провести тщательное расследование случившегося. Совершенно секретно. Мадам Сцевола, нам нужно изучить все прецеденты. Поттер, работай с Брауном и отложи собственную миссию. Я знаю, что ты злишься, но прежде всего мы должны сдержать распространение. Все те студенты, которые видели его… Убедись, что они ничего не видели.
– Вы собираетесь это скрыть? – спросил Гарри, на мгновение отойдя от гнева.
– Гарри, – измученно произнес Кингсли, – только представь, как отреагирует общественность, если узнает, что у нас в Мунго может быть подростковая версия Волдеморта. Но мы все еще не уверены, и мы не знаем, несет ли он ответственность за то, что сделал настоящий Волдеморт. Половина из них взбунтуется из-за угрозы и потребует, чтобы мы его убили или отправили на поцелуй к дементорам, а другая половина скажет, что мы держим несовершеннолетнего волшебника в плену без доказательств его преступления.
Он позволил этому случиться.
– Можно мне его увидеть? – спросила Гермиона. – Ты можешь сопровождать меня, я просто хочу знать.… Я хочу посмотреть, что я сделала.
– Нет. Абсолютно, – сказал Гарри, когда Кингсли ответил – Это дело целителей.
Комментарий к Выйти сухим из воды
Небольшая, но важная для понимания глава. У нас осталось 7 частей до завершения всей истории и кажется, будто мы целую жизнь прожили с героями.
Я извиняюсь, что не всегда вовремя заливаю главу, но стараюсь идти по графику. Сегодня одна. Завтра вторая. По одной в день (кроме четверга). В субботу и воскресенье – заканчиваем весь фанфик. Чтобы постоянно не обновлять страничку, можете подписаться на Telegram, там я анонсирую главу, как только она выходит и добавляю небольшой визуальный ряд.
========== Зловещий ==========
Скольким из нас было бы даровано прощение, если бы наши истинные сердца были им известны?
Мадлен Миллер, «Цирцея».
Том Риддл кричал семь месяцев и семь дней, а потом всё прекратилось. Об этом ему рассказали целители. Позже они часами сидели и делились с ним, как пытались заставить его замолчать с помощью заклинаний и зелий, как пытались магически ослабить его голосовые связки, чтобы он не порвал их, и даже пытались вызвать кому. Ни одно из заклинаний не продержалось долго. Он кричал, плакал, умолял, но у них не было ответа.
Когда он проснулся, то не мог говорить. Но он помнил. Агонию, подобную которой он никогда не знал. Агонию, которая, несомненно, превзошла все, что он кому-либо причинил. И он вспомнил весь калейдоскоп боли, отданной и полученной, от потери разума с каждым вырванным его кусочком души. Он вспомнил, кем стал, словно вспомнил кошмар, который снова и снова захватывал его сознание. Он вспомнил, и ему стало стыдно.
Но у Тома были и другие воспоминания, смутные, которые, он был уверен, никогда не принадлежали ему: воспоминания о любви, утрате и смехе.
И он погрузился в спокойный сон.
***
Когда Том Риддл проснулся во второй раз, Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер-Дирборн были в его комнате. Они не ссорились, но воздух казался напряженным, как от последствий битвы. И каким-то неземным чувством он понимал, что она сделала. Она вытащила его из вечной агонии, собрала вместе его кусочки души и дала им то, чего у них никогда не было в жизни. Но пока они этого не осознали, чтобы почувствовать к чему это приведет. Раскаяние, осознал Том. Раскаяние было таким ужасным, и он думал, что утонет в нем. Думал, что скорее умрет, чем вынырнет обратно.
Но прежде чем она вытащила его из темноты, он вспомнил, что это она помогла уничтожить осколки его души.
– Ты, – прохрипел он, – гораздо лучшая лгунья, чем я мог представить.
– Я же говорила тебе, – ответила Гермиона, наклоняясь вперед, – что ты сожжешь весь мир дотла.
– Полагаю, ты вернула меня сюда только для того, чтобы сказать это, не так ли?
Она рассмеялась, и это был самый красивый звук, который он когда-либо слышал: смех, который мог бы снова остановить его сердце.
– Поттер, – сказал он, – я удивлен, что ты несешь вахту у моего ложа.
Зеленоглазый мальчик, которого он вспомнил, за это время превратился в мужчину, и эти свирепые глаза сверкали яростью в ответ на его слова. Он встал и, повернувшись спиной к кровати, зашагал к окну.
– Он здесь как официальное лицо, – сказала Гермиона. – Мне нельзя навещать тебя без присмотра.
Том хотел сказать мальчику «мне очень жаль», но слова застряли у него в горле.
– Если вы хотите убить меня, – сказал он вместо этого, – я вас вполне понимаю. Теперь я действительно могу умереть. Уйти навсегда, и все такое.
Гарри Поттер удивленно обернулся и уставился на него. Том выдержал его взгляд, когда Гермиона пробормотала что-то о воде и исчезла из комнаты. Ей нужно было сказать гораздо больше, но для этого еще будет время. Он закашлялся и сел. Его горло пылало.
– Это должно было звучать как извинение? – недоверчиво спросил тот мужчина. – Ты убил моих родителей, ты пытался убить меня снова и снова, и ты пытаешься извиниться? Можешь говорить, что хочешь, Волдеморт. Если бы я мог, то предпочел бы видеть тебя запертым навсегда.
«Если бы я смог» прозвучало довольно глухо из уст молодого героя, и Том подумал, что это даже интересно. Но сейчас было не время давить на него.
– Верно. Но все же, это я. И я не буду просить у тебя прощения, но я подумал, что ты все равно должен знать, – он замолчал, пытаясь подобрать слова, выдавить их из своих потрепанных струн души. – Я помню, как был всеми разделенными частями души. Я помню, что был тобой. Или в тебе. Но… это как предупреждение. Или кошмар. Путь, по которому нельзя было идти.
– Как мило с твоей стороны.
В комнате воцарилась тишина. Она без сомнения была защищена всеми чарами и Том подозревал, что прекрасный вид из окна и есть волшебный Лондон. И все же это не был Азкабан. Гермиона тоже там не была, хотя, вероятно, должна была быть. Это означало, что они не были уверены в том, что произошло или не могли доказать, что она вернула его сюда намеренно.
– Знаешь, она не хотела этого делать, – сказал он, наконец. Конечно, это была она, но пусть это останется втайне. Он итак потерял достаточно времени. – Это был замок.
– Хогвартс?
Он кивнул, голос мог его подвести. Том с трудом сглотнул и попробовал снова.
– Ты уничтожил слишком многое во мне… во время дуэли. Особенно в Тайной Комнате. Видишь ли, это было древнее заклинание. Защита самих основателей.
Гарри Поттер уставился на него и присел.
– Почему мой шрам не болит?
Том пожал плечами.
– Я не такой, как он. Как я… раньше. Потенциал, ставший плотью, может быть. Хотя сейчас нет ни одной части тебя, которая не была бы полностью твоей, Гарри Поттер. Дамблдор позаботился об этом. Мы оба… целы.
Поттер только кивнул, и Том с любопытством смотрел на него. Том подумал, что его переполняет ярость, но он тоже выглядел измученным. Интересно, кем бы стал Гарри Поттер без него? В конце концов, всем героям нужны свои монстры.
Он снова погрузился в сон.
***
Когда Том Риддл проснулся в следующий раз, в его комнате было темно, но он был не один. В углу сидел красивый темнокожий мужчина, которого он принял за аврора. Он вспоминал имя, но не мог до него дотянуться.
– Проснулся, Риддл? – глубокий, низкий голос мужчины скользил в темноте, как патока. Свет стал ярче. Том представил себе, что в другой день этот резонанс мог бы быть звоном колокола, призывом к оружию, соблазнительным шепотом. Это был голос, за который политики готовы были заплатить что угодно. Голос, которому можно доверять.
– Полагаю, что да, – ответил он, потянувшись за водой. Он надеялся увидеть здесь Гермиону, но, возможно, еще не был готов встретиться с ней лицом к лицу. Она помогла уничтожить его, дважды. Теперь он видел, что она поступила правильно, но этот обман вызывал у него одновременно и горечь, и восхищение. А потом она вернула его. Что за женщина! Блестящая и лицемерная женщина!
«Шеклболт», – вдруг вспомнил он. Он был одним из самых востребованных членов Ордена. Вот кто был в его комнате.
– Он назначил цену в пять тысяч галеонов за твою голову, не так ли? – Том задумался. – Я рад, что ты этого избежал.
Это было явно не то, что он ожидал услышать, и Том пристально посмотрел на него. Он подумал, не дали ли целители ему зелья: Том чувствовал себя немного не в себе. Возможно, это была Сыворотка правды. В комнату вошла женщина и села в углу. У нее был вид человека, которого вызвали специально, и ему это не понравилось.
– Вы лорд Волдеморт?
– Мог бы, но не стал им.
– Гермиона Грейнджер вернула тебя из мертвых?”
– Нет, – сказал он. Это точно была Сыворотка: желание выплеснуть всю правду было ужасающим. Он пытался удержать контроль, но не мог его нащупать. Том не был мертв, но был уничтожен.
– Очаровательно, – прокомментировала женщина. Она выглядела довольно величественно.
– Я вас не знаю, – сказал он, все еще принужденный к излишней откровенности.
– Ты себя то знаешь? – возразила она с лукавой улыбкой на лице. – Я мадам Сцевола, главный маг Визенгамота.
Шеклболт бросил на нее раздраженный взгляд.
– Я выбрал тот путь, по которому шел Том Риддл, – ответил он, напрягая весь свой контроль. Том не мог лгать, но мог выбирать, какую правду говорить. – Я его помню. Я помню лорда Волдеморта.
– Ты опасен? – спросила женщина скорее с любопытством, чем со страхом.
– Только тем, кто будет мне угрожать.
– Ты сожалеешь?
– Очень сильно.
– Усади его обратно, – сказала она Кингсли. – Он владеет своим языком, а я не доверяю избранным истинам.
***
Шли недели, и казалось у Тома вернулся интерес к жизни. Он горел желанием выбраться из психиатрического отделения больницы. Он хотел, чтобы в руке у него была волшебная палочка, а его кожи коснулись солнечные лучи. Чтобы он посмотрел в лицо Гермионе Грейнджер-Дирборн и сказал ей, что узнал новый секрет, о котором раньше и не подозревал.
Допросы продолжались и становились все более назойливыми. Затем, спустя некоторое время, страсть его похитителей начала ослабевать. Его перевели в новую палату, и началась его физическая реабилитация. Эксперты со всего мира приезжали, чтобы исследовать его разум. Ему не оказали юридической помощи, потому что, мол, он больной, а не заключенный. Но Гермиона держалась в стороне, а его дверь строго охранялась.
Гарри Поттер приходил, но когда подозрения других постепенно рассеивались, это чувство никогда не покидало мальчика, который выжил и продолжает жить.
– Гермиона здесь не бывает, – отметил Гарри однажды в разговоре. Том подумал, что это попытка его уколоть и показаться жестоким, скрывая искренние намерения вопроса.
– О, она не придет, пока они не решат, что со мной делать, – сказал он. – Думаю, она считает, что я заслуживаю всего, что получу, если не смогу выбраться отсюда.
Том наслаждался тем, как другого мужчину в нем погубила откровенность. Гарри ожидал от него лжи и распознал бы эту откровенную ложь, но он не был достаточно хитер, чтобы понять, что правду можно использовать столь же эффективно как оружие.
– Ты знаешь, как тебя называют целители? – спросил его Гарри Поттер. Обычно он не был таким болтливым, но, возможно, скука сказывалась и на нем. Он полагал, что очень мало людей посвящено в эту тайну, и замечал, что его охрана всегда одна и та же. Ротация из трех авроров, плюс Поттер и Шеклболт.
– Нет, – ответил Том. – И как они меня называют, Гарри Поттер?
– Зловещий. Они не знают твоего имени из соображений безопасности, но могут сказать, что в тебе есть что-то сверхъестественное.
Губы Тома дрогнули. Он это поддерживал.
– Зловещий. Возможно, я запомню это на будущее. Мне можно читать газеты?
– Нет, – сказал Поттер с чем-то подозрительно похожим на улыбку. Том подумал, не совершило ли Министерство ошибку, оставив Поттера охранять его: он был самым свирепым следователем, самым праведным убежденным, что Тома следует запереть на всю оставшуюся несправедливо удвоенную жизнь. Но фамильярность породила коварное принятие. Трудно было видеть в ком-то чудовище, когда его юное лицо смотрело на тебя с больничной койки день за днем. Трудно было видеть, как кто-то кричит и рыдает.
– Неужели Министерство надеется, что я покончу с собой от скуки и избавлю их от всех этих хлопот?
Гарри Поттер выглядел как человек, изо всех сил старающийся не смеяться.
Чтобы развлечь себя, Том придумывал зелье старения, которое он приготовит, чтобы сделать лицо в зеркале более взрослым. Его беглый взгляд на Гермиону доказал, что она была такой же, как и в 1967 году, когда он отдал ей тот пузырек с кровью. Как он был рад, что сделал это. Он забыл об этом, когда его тело было уничтожено его собственным отскочившим проклятием. Однако связь сработала. Должно быть, она использовала кровь, чтобы вернуть его. Но что еще она сделала?
Это не должно было сработать. Не после того, как все крестражи были уничтожены. Эта проблема тоже занимала его мысли. Что она там говорила? Тогда, возможно, я использую его для зелья. Планировала ли она это уже тогда?
Другой аврор постучала в дверь и передала в комнату кружку ужасного на вид чая и коробку шоколадных лягушек.
– Все хорошо? – спросила она Поттера.
– Да, спасибо … – он осекся, чуть не произнеся ее имя. Тому не разрешалось общаться с охранниками. Он решил, что это комплимент его убедительности в прошлом.
Гарри Поттер, мальчик, который выжил, чтобы охранять его, небрежно открыл шоколадную лягушку.
– Николас Фламель, – озвучил он. – И не забывай чувствовать себя виноватым перед ним.
– У него было девятьсот лет, Поттер, – не задумываясь, ответил Том. – Я уверен, что…
Он остановился. У Гермионы был философский камень, ведь так? Он стер это из памяти, заставил забыть ее навсегда, когда ушел на войну. Но теперь воспоминания возвращались, а у Гермионы Дирборн был философский камень.
Неужели она отказалась от вечности ради него? Это была восхитительная и совершенно ужасающая идея.
– Уверен в чем?
– Не важно, – сказал он, снова укладываясь на больничную койку. – Я бы хотел, чтобы они дали мне что-нибудь почитать. Я хотел бы, по крайней мере, наверстать упущенное.
– В коридоре есть несколько журналов, – предложил Гарри, и Том перевернулся на другой бок, подозрительно глядя на него. – Я принесу тебе несколько, когда придет моя замена.
Позже Том остался смотреть на стопку «Ведьмополитена», не имея другого выбора, чтобы развеять свою скуку. Один из авроров наблюдал за ним, и этому было еще труднее понравиться, чем Поттеру. Еще один стоял снаружи. Конечно, он задумывался о побеге. Это было бы нетрудно: они уже бездельничают, потому что каждая неделя не доставляла им проблем.
Но Гермиона прилюдно вернула его обратно. Гермиона, как он понял, хотела, чтобы его оправдали или не оправдывали вовсе. Поэтому он ждал. А ждать означало либо читать «Ведьмополитен», либо снова спать.
Он выбрал поспать.
Через несколько дней скука стала невыносимой. Даже журнал должно быть выглядел лучше, чем просто сидеть и обдумывать все те ужасные вещи, которые он совершил в течение дня. Он поднял стопку.
Журналы были довольно потрепаны, как и все похожие в приемных, и очень устарели, и Том с несчастным видом перебирал их. Один был более многообещающим, чем остальные. Обложка была завораживающе красива для человека, который очень долго не видел ничего, кроме своей больничной камеры. Фотография была сделана сзади, на ней была изображена женщина, сидящая за красивым письменным столом. Она не смотрела на открытую книгу на своем столе, а смотрела через огромную открытую арку на террасу и на море.
Это была Гермиона. Он понял это еще до того, как фотография повернулась и улыбнулась. Это была ее вежливая улыбка, отработанная и слегка отстраненная. Ей неловко от такого внимания. Он хорошо это знал.
МАГИЯ И ТАЙНЫ ИДУННЫ. ВПЕРВЫЕ ЭКСКЛЮЗИВНОЕ РАЗОБЛАЧЕНИЕ
Он перевернул и нашел нужную страницу. И снова уставился на фотографии. Даже не читая, он понял, что они обещают нечто такое, что трудно себе представить. И Том был уже поражен ее необыкновенным умом.
Это был магический остров, понял он, перелистывая журнал. Волшебная земля и много возможностей, которые только она могла предложить, догадался он: «Аркканцлер Грейнджер-Дирборн по-прежнему скромничает насчет происхождения этого необычного места, но нет никаких сомнений в ее любви к этому острову».
Остров с университетом. Том Риддл никогда и не мечтал о таком, никогда не думал, что есть что-то большее, чем несколько публикаций и много уговоров и угроз, чтобы добыть секреты людей. Гермиона перевернула все с ног на голову, избавилась от страха, объединила людей и создала общество, которое было намного лучше, чем он когда-либо хотел, даже до того, как он смог желать только разрушения.
Я перестрою мир по своему образу и подобию, сказала она ему, и они будут любить меня за это.
«Остров яблок», – говорилось в статье, и он снова увидел эти два сияющих золотых яблока. Как долго она мечтала об этом? И он был благодарен ей за то, что она вырвала его из ада, который он сам же и создал, чтобы увидеть это своими глазами. Какой же он был дурак, что бросил ее и выбрал свой путь безумия, ужаса и гибели.
***
Наконец-то, наконец-то он увидел что-то за пределами больницы. Ночью, полностью переодетого, соблюдая большую секретность, его доставили в недра Министерства магии. Там уже собрали группу из семи членов Визенгамота.
Это было просто слушание, как ему объяснили позже. У молодого человека явно было мало времени на подготовку, и он был в ужасе от поставленной перед ним задачи.
Это не было похоже на простое слушание, когда они читали лист обвинений в его адрес. Имена жертв лорда Волдеморта, погибших и замученных. Нарушение статута секретности. Военные преступления. Незаконный переворот.
Геноцид.
Ему грозило пожизненное заключение при отягчающих обстоятельствах.
Но прежде чем Министерство решит приводить приговор в действие, они должны были доказать, что он совершеннолетний, тогда как каждый магический тест показывал, что неизвестное существо-мальчик пятнадцати или шестнадцати лет.
Каждую день в течение трех ночей его перевозили в Мунго и обратно, и Том в очередной раз поразился неадекватности закона. Все в этой комнате знали, что он носит имя и лицо лорда Волдеморта, и все же казалось, что им не за что зацепиться. Он был слишком молод.
А потом пришло письмо. Они не читали его вслух, но эффект был сокрушительным. Новая запись в Хогвартской летописи магических рождений. Второй Том Риддл, родившийся 31 октября прошлого года.
Вторая запись. Второй шанс.
***
И вот, наконец, появилась она. Решение, что делать с Томом Риддлом, заняло три месяца, вдобавок к семи, которые он провел без чувств от боли.
Десять лет изгнания, сказал министр Шеклболт, и новое имя. Клятва никогда публично не раскрывать, кто он такой. Министерство предпочло свою репутацию правосудию, но об этом он подумает позже. Он собирался стать свободным, и Гермиона была здесь.
– Аркканцлер Грейнджер-Дирборн предложила вам остаться на ее острове, – сказал ему Шеклболт. – Мы пришли к соглашению на определенных условиях.
Они находились в кабинете министра. Том сидел спиной к двери, но он чувствовал, как пылающая ярость Гарри Поттера направляется в его спину с того места, где стоял мужчина. Он ходил взад и вперед, но теперь, казалось, остановился. Том подумал, не просматривал ли Поттер журналы, которые он ему дал. Он в этом сомневался. Возможно, это была насмешка в надежде, что он никогда не освободится. Но он был свободен и собирался сам увидеть тот остров.
– Ты должен подать заявку на посещение, и тебе не выдадут волшебную палочку, если ты согласишься, – сказала Гермиона. – И любая собственность, которой владеет ваша альтернативная личность, конфискуется Министерством.
Том кивнул. Он едва мог заставить себя взглянуть на нее, боясь, что выдаст дикий восторг и отчаяние. Он никогда еще не чувствовал себя менее способным контролировать свои эмоции.
– Я принимаю все условия, – ответил он. Он знал, что бороться с ними было бы безнадежно, даже если бы ему было не все равно. Какая ему теперь польза от магической Британии?
Он подписывал документы своим новым именем, Томас Элдрич*, без второго имени, снова и снова, а затем Гермиона протянула ему серебряный свиток, и, взявшись за него, мир вокруг них сразу закружился, до тошноты быстро и ярко.
Это был ужасный день, ветер хлестал все вокруг, и море бешено бросалось на скалы, но Том смотрел на огромную арку, предупреждающую о входе в опасную землю внутри. Он наслаждался погодой, обжигающим холодом на коже и дождем на лице.
Он поднял лицо к небу и тепло рассмеялся.
– Добро пожаловать, – сказала Гермиона, – на Идунну.
Ворота распахнулись, и он последовал за ней.
Комментарий к Зловещий
Слово Eldritch с английского языка также может трактоваться как «зловещий», так и называли Тома целители. Но он взял это слово в качестве фамилии, сохранив произношение, т.е. Элдрич.
Сегодня успеваю только одну. Ох, какие насыщенные три дня меня ждут) Еще 6 глав. Вперед. К победе) Я смогу)
========== Добро пожаловать на Идунну ==========
Говорят, не бывает любви с условиями. Так считает большинство людей. Но если у любви нет никаких границ, рамок и правил, как мы узнаем, что поступаем верно? Если меня будут любить несмотря ни на что, к чему тогда стремиться? У любви должна быть куча правил. Любовь требует от партнеров постоянного самосовершенствования.
Гиллиан Флинн, «Исчезнувшая»
Гермиона отступила назад и смотрела за тем, как Том осматривает ее кабинет. Она аппарировала вместе с ним сразу от ворот. Конечно, она могла бы привести его прямо сюда по воде, ведь Гермиона уже свободно могла найти остров. И ей хотелось бы посмотреть, как он отреагирует на его появление на горизонте, но у них не было на это времени. На улице уже совсем стемнело: сентябрьская гроза отрезала солнечный свет задолго до наступления настоящей ночи. У Тома будет еще достаточно времени, что изучить Идунну и достаточно времени, чтобы познать его тайны и чудеса, как только она пристроит его и успокоит собственные нервы после того, что сделала.
Комната внутри была словно залита золотистым светом. Огонь потрескивал в камине, шары мягко светившего магического света собрались вокруг: некоторые кружили над ее столом, другие блуждали, исследуя темные углы, и собирались в центре комнаты.
Это была комната, которая показывала ее как волшебницу и ученую. Полное руководство странным островом-страной было вырезано глубоко в скале. Это место располагалось на вершине утеса, возвышавшегося над городом Идунна, где парил университет из камня и стекла. Но все, что было по-настоящему ее олицетворением, находилось именно здесь. Комната превратилась в лабораторию зелий и ее личную библиотеку, где полки с книгами закреплялись за каменные стены, пока не упирались в огромную шахту. Там пробивался свет через всю скалу на 30 метров в глубину. Потолок у комнаты был открытым, а точнее совсем отсутствовал. Пять колонн разделяли большую дугу, отделявшую комнату от неба. Создавалось впечатление, что место полностью обнажилось перед стихией, а город и море простирались далеко внизу. Магические барьеры защищали от непогоды, но Гермиона уже привыкла к легким морским бризам. Теперь же комната впустила в себя часть ночной ярости, заставляя свет вокруг дрожать так, что тени плясали над странными предметами ее коллекции.
Именно здесь Гермиона проводила свои частные исследования. Также это было местом, где она принимала гостей острова. Том оглядывался вокруг, а она думала над тем, что именно она сотворила. Сейчас она так остро ощущала его присутствие, что казалось, каждый волосок тянется к ней, говоря: «туда, туда, туда». Но его слишком молодое лицо выглядело таким же отталкивающим, как и ее настороженность.
Она старалась ничего не делать. Но Гарри подтвердил то, чего она опасалась: разделенные кусочки души Тома Риддла останутся в ловушке вечных мучений, ни живые, ни способные перейти в мир за этим. Возможно, он это и заслужил, и она бы попыталась оставить все как есть. Но вспомнила его еще до того, как он стал другим человеком, и подумала, как ужасно несправедливо, что у него никогда не было шанса стать кем-то большим.
Как отчаянно она хотела спасти его, все эти десятилетия назад, но каким напрасным все это было. Но сейчас она это сделала.
Кто ты теперь, Том Риддл?
За всем этим была горькая правда: Гермиону создал Том Риддл. Так много из того, кем она стала, появилось после знакомства с ним. Она словно оттачивала себя, пока не стала острым лезвием, твердым как алмаз, и сияла, сияла и сияла. С того момента, как в одиннадцать лет она получила письмо, изменившее ее жизнь, Гермиона была создана по его образу и подобию. И все возвращалось к нему снова и снова, а она превратилась в нечто большее, чем была бы без него. В мире, где не существовало лорда Волдеморта, Гермиона Грейнджер никогда не была бы кем-то большим, чем просто умница маглорожденная. Без него у нее не было бы Гарри и Рона. Без него она заставила бы себя стать просто лучшей в своем классе. Но ей пришлось заставить себя быть до такой степени лучшей, чтобы суметь спасти мир.
Поэтому она отплатила ему тем же. Если он бессознательно выковал ее в горниле своей ненависти и своей войны, то она сознательно перековала его обратно. Закаленный, на этот раз, магией воспоминаний, наполненных любовью, до такой степени, что его клинок уместился в ее руке, как в самый раз.
Они всегда говорили, что любовь должна быть безусловной. Но эти правила не действовали, когда ты любила монстра, который хотел стать богом. Или когда у тебя был шанс стать богиней, а ты предпочла стать королевой.
– Ты голоден? – спросила она вежливо, как хозяйка, приветствуя трудного гостя.
– Да, так и есть.
Она постучала палочкой по звонку, чтобы связаться с университетской кухней.
– Ужин на двоих, пожалуйста, Глэдис, – сказала она. – Не спеши.
Она указала Тому на стул напротив. Гермиона знала, каким не должен быть письменный стол, когда-то еще в середине девяностых, в месте, которое маглы называли Ливией. Она переоделась торговкой оружием, чтобы встретиться с военачальником и заставить его амнистировать захваченных в плен ведьм и колдунов. Это было очень опасно и очень незаконно, но эти люди стали одними из первых жителей острова. И забрала она тогда не только людей. Когда генерал занял свое место, на его куртке блестели медали, а стол обнажил его колени, сделав его внезапно смешным, несмотря на серьезную репутацию. Но в ее доме, ох, ее собственном замке стол был вырезан из дерева с острова и хранил многие из ее секретов. А также был местом для дюжины справочников, источников, нацарапанных заметок на пергаменте. Она скользнула за полированное дерево и почувствовала, что немного расслабилась. Барьер был для нее успокаивающим знаком.
В золотистом свете комнаты темно-синие глаза Тома сияли, как небо после заката. Он был моложе, чем она когда-либо видела, и все же такой знакомый, что ее пронзило электрическим разрядом. Она выдержала его взгляд.
Теперь это был ее мир.
– Полагаю, у тебя бесконечное количество вопросов.
Он кивнул. Гермиона ждала.
– Ты знала, – сказал он через мгновение. – Все это время, ты все знала. Ты прекрасная лгунья, Гермиона Дирборн. Гермиона Грейнджер-Дирборн.
Он произнес «Грейнджер» так, словно это была тайна. Как будто это обжигало ему язык.
– Я знала. Я надеялась, о, как я надеялась, что все изменится. Но да, я знала.
– Что ты со мной сделала? – спросил он еще немного позже, уже более яростно, как будто все эти месяцы, проведенные в ловушке в Мунго, он думал только об этом.
– Я дала тебе кое-что, что у тебя отняли, – внезапно занервничала Гермиона. Это была та часть, которая звучала безумно, и та часть, где она объясняла, что использовала несколько счастливых мгновений у тысяч людей и превратила те в магию, чтобы исцелить его разбитую душу.
– Я записала это для тебя, чтобы ты смог понять процесс, – на этих словах на его лице появилась улыбка, между ними вспыхнуло понимание. Эта искра казалась опасной. Как будто весь мир видел ее глазами дальтоника, и только его глаза видели весь цветовой спектр. – Ты был в ловушке, твоя душа была разорвана в клочья. Гарри видел ее часть, когда ты пытался убить его. Он рассказал мне, еще до моего возвращения, и однажды я вспомнила об этом. Тогда я поняла, что они уничтожат дневник. Так что я решила исцелить тебя до такой степени, чтобы ты смог пройти дальше. Я сделала ловушку для части твоей души из дневника – она задержалась бы в Комнате из-за твоей связи с основателями. И она была только половиной, уже полностью ушедшей. Но также это была самая большая часть из всех, возможно, которая стала бы якорем для остальных. Я поймала ее в ловушку, чтобы твою душу нашли другие части в будущем, если бы оказывались близко. Видишь ли, любая душа хочет исцеления. Но это заняло бы… о, кто знает. Возможно, целую тысячу лет. Но если сломанные части сойдутся вместе, то ты бы прошел дальше.
Гермиона остановилась, задумавшись о том дне, когда решила вернуть его. Она сидела на террасе и смотрела, как садится солнце, пила вино, и тоска по нему навалилась, как грозовая туча. За все эти годы были моменты, когда она смотрела на возлюбленных и желала чего-то большего. Моменты, когда она хотела написать ему, просто чтобы получить ответ. Моменты, когда кто-то соглашался с ее теорией, а не оспаривал. Каждую ночь и утро, лежа в одиночестве в постели или наедине с другим телом.
У нее всегда были свои установки, которые удерживали ее. Как ярость и ненависть к тому, кем он стал. А потом однажды этого оказалось недостаточно, и она просто захотела его.
