Текст книги "Сдвигая звезды в небе (ЛП)"

Автор книги: cocoartist

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 42 страниц)

Отогнав от себя сентиментальные мысли, она заметила Софию, подошла и обняла подругу.

– Мы в одинаковом! – воскликнула София, поглаживая голубовато-серую бархатную мантию Гермионы.

– Какой ужас, – поддразнивала ее Гермиона. – Тебе надо пойти домой и переодеться.

София рассмеялась. Она выглядела сверкающей, ее серые глаза наполнены смехом, темно-русые волосы красиво уложены, в ушах поблескивали жемчужины.

– Ты можешь переодеться, – сказала София, взмахнув палочкой и превращая мантию Гермионы цвета фуксии.

– Прекрасно, – сказала Анча, подходя к ним сзади, и тут же захихикала. – Вообще-то, я думаю, такой цвет больше подойдет для лета. Как насчет…

На этот раз – в лимонно-зеленый. На что Гермиона в ответ мягко взмахнула палочкой, от чего брови подруг подлетели наверх.

– Мы сдаемся! – сказала Анча, задыхаясь от смеха.

– Фините, – скомандовала Гермиона и обняла подругу.

– Куда пойдем в первую очередь?

Ей было весело. Глупое, дружелюбное, беззаботное веселье, которого ей так не хватало. И если она иногда видела что-то и думала о том, что Гарри это понравится или что это будет идеально для Джинни, то научилась не позволять таким мыслям взять верх. Но все равно купила их – в конце концов, она сохранит подарки, и в этом не было ничего плохого.

У нее получилось найти подходящие подарки для своей пока еще неизвестной семьи и остальных друзей из Хогвартса, а также коллекцию вещей, включая красивую новую трубку для Сердика.

Они пообедали в ресторане в самом дальнем конце магического торгового района, и, покончив с едой, Гермиона подняла вопрос, который ее беспокоил.

– Как вы думаете, может, мне купить что-то для Маркуса? – спросила она. – Или это будет неуместно?

– Сложно, – сказала Анча. – Скорее всего, не стоит.

– А я думаю, что надо, – ответила София. – Просто пришли это в качестве заключения мира. Но что-то небольшое. Книгу или несколько вкусных конфет.

И совершенно случайно, когда они оказались в старом книжном магазине, заполненном редкими томами, которые она никогда раньше не могла себе позволить, Гермиона увидела книгу об основателях.

Она открыла ее, ей было интересно узнать, есть ли здесь какие-нибудь истории, которые она слышала от мистера Олливандера. И хотя она этого не нашла, но книга была прекрасной, художественная и довольно милая, наполненная подробностями о сложной магии замка и анекдотами о жизни четырех основателей.

Тому бы это понравилось, подумала она и заколебалась.

Откровенно говоря, было глупо покупать ему что-то, когда она всю прошлую неделю пыталась придумать, как подорвать его интерес к ней. И все же…

И все же она не могла не задуматься, а много ли у него было рождественских подарков. Она представила умного, одинокого парня в пустом доме, где умерла его единственная семья, и почувствовала неприятный укол жалости и понимания, ведь никто не должен быть один на Рождество.

Она купила книгу.

– Интересно, для кого это, – тихо подметила София. Гермиона проигнорировала ее.

Она всегда могла оставить ее себе.

– Вот это, – кивнула Анча. – Определенно, определенно это.

– Я предпочла бы серебряное, – возразила София.

– Ты просто не любишь гриффиндорцев. Она потрясающе выглядит в красном.

Платье было сшито очень модно: грудь, инкрустированная драгоценными камнями, затянутая талия и воздушные полупрозрачные рукава, которые доходили до пола. И оно было красным, красным и красивым.

– Соглашусь с Анчей, – сказала Гермиона, разглядывая себя в зеркале.

Вот это, согласилось зеркало.

– Хотите, чтобы его отправили к вам домой, мисс Дирборн? – спросила ассистентка, помогая Гермионе расстегнуть платье.

– Большое спасибо. В замок Бронлис, пожалуйста.

«Так ли жили чистокровные девушки в ее время?» – удивилась Гермиона. Если так, то, возможно, их высокомерие было более чем понятно. Взрослеть с такими нормами, совершенно точно ограничит твое мировоззрение.

В половине магазинов, где они побывали, сразу узнавали Софию или Анчу, а когда упоминалась ее собственная фамилия, то к ней бросались на помощь. Почти так же, как начали делать в ее время. Но тогда она это заслужила.

Сила имени, предположила она. Ей было неудобно, хотя и выгодно.

– У меня есть еще одна проблема, – сказала она, когда они покинули магазин платьев. – Что мне купить для Клэр?

– Ты уверена, что это она над тобой подшутила? – спросила Анча, нахмурившись.

– Навозную бомбу? – в то же время предложила София.

– Да, я почти уверена. Но я хочу быть благоразумна. Соблюдать приличия и все такое. Если это была она, то это отвратительно, и я отомщу, но в свое время, понимаешь?

– Ты определенно попала не на тот факультет, – радостно сказала София.

– Кто бы говорил, – игриво сказала Гермиона. – Подозреваю, что вы обе. Хитрые слизеринки прячутся на Когтевране, чтобы никто не догадался… Не думайте, что вы смогли бы меня одурачить.

– Увидимся в канун Нового года, – сказала Гермиона, целуя Анчу на прощание. София возвращалась в Уэльс вместе с ней, а Анча должна была навестить свою ужасную двоюродную бабушку.

– Если я еще буду целой и невредимой, – мрачно сказала Анча. – Она любит предоставлять нам всем несколько раундов проклятий перед ужином, чтобы проверить, насколько они круты… И говорит, что это полезно для организма, честно говоря, она такая старая карга.

– Когда семья моей тети, семья Маркуса, приезжает погостить, отец заставляет нас драться на дуэли за ужином, а проигравший не может пользоваться магией до конца дня и получает прозвище «магл». А Селвины всегда должны побеждать Блишвиков.

– Серьезно? – спросила потрясенная Гермиона. – Это ужасно.

София пожала плечами.

– Очевидно, это «формирование характера».

Даже после девяти лет в волшебном мире, его легкомысленная жестокость все еще могла шокировать Гермиону.

Яркое напоминание о том, что магия – и последующая способность исправить или отменить большую часть вреда, причиненного зельем или заклинанием, – сделала мир более жестоким.

Это заставляло многих как Фред и Джордж веселиться на полную катушку.

– За все это я еще больше благодарна тому, что я единственный ребенок, который никогда не встречался со своими кузенами, – сказала она им.

– В вашей семье полно кровожадных гриффиндорцев, но я не думаю, что у вас такие же традиции.

– Что ж, это облегчение.

– Ну, – сказала София, когда они приземлились возле дома, – Здесь очень мило. Очень романтично, не правда ли? Со рвом и башней. Пожалуйста, скажи мне, что это моя комната?

– Не говори глупостей, – сказала Гермиона. – Очевидно, что это моя комната. Пойдем, я просто умираю с голоду. Я покажу тебе все окрестности после того, как поем. С тобой труднее аппарировать, чем ты выглядишь…

– Ведьма!

Дирборн,

Спасибо.

Чешир. И в самом деле, там мой дом. Нетрудно догадаться, но у меня есть твой адрес, так что мы квиты.

Т.Р.

Гермиона попрощалась с Софией утром 23-го. Они провели два чудесных дня, гуляя по холмам и вдоль реки, играя в карты, практикуясь в заклинаниях и дуэлях, катаясь на лошадях Сердика, заворачивая подарки и отправляя их через всю страну из крошечного Совиного почтового отделения в Бреконе. Они наслаждались обществом друг друга.

Но теперь пришло время познакомиться с ее семьей. Когда София ушла, Гермиона пошла в свою комнату, взяла дорожный чемодан, который собрала, и надела толстый зимний плащ.

Кадуган Дирборн жил в большом, слегка неуклюжем доме в Западном Сассексе, окруженном зелеными холмами, рядом протекал большой ручей, а из всех восьми труб поднимался дым. Это было абсолютно, по-английски – такие дома помещают на шоколадные коробки или открытки, и Гермиона полюбила его с первого взгляда.

Сердик довольно ловко посадил карету на лужайку, копыта Абраксанцев* вырвали траву от удара. И еще до того, как Гермиона выбралась из кареты, она услышала громкие голоса, восклицания и хриплый смех.

– Вы опоздали! – раздался голос, такой же стремительный и звонкий, как и голос Сердика. Она подняла глаза, чтобы увидеть более молодую, стройную, смеющуюся версию своего приемного отца. Те же густые темные волосы, теплые глаза, лицо и жизнь, прожитая за городом. Ее первое впечатление было очень похоже на впечатление от Сердика, но с кипящей жизненной энергией, ведь человек с виду больше предпочитал квиддич книгам.

– Совершенно точно нет, – сказал Сердик. – На самом деле, я уверен, что мы прибыли рано. Мы успели вовремя.

– Опоздали на двадцать лет, придурок. Так, давайте посмотрим на нее!

Гермиону обняли, осмотрели и объявили «гораздо красивее, чем я ожидал, дружок» и «совсем юная леди, как же мой брат тебя создал?».

А потом на лужайку высыпало еще людей, они отвели лошадей в конюшню, эльфы забрали их багаж, и ее представили, поцеловали и…

Внезапно она почувствовала себя одной из Уизли, окруженной теплом и гостеприимной семьей. Здесь были Кадуган, его жена Гестия, их сын Карадок. Брат Гестии – Фредди Маккиннон с женой и двумя детьми – один из них учился на втором курсе в Хогвартсе. Другая, Айрис, была ровесницей Гермионы. Сестра Гестии – Марлен Джонс, ее муж и трое детей.

– Пойдем, кузина, – сказал Карадок. – Я покажу тебе твою комнату.

Он больше всего напоминал ей Билла Уизли или, возможно, Сириуса, когда тот рассказывал о своей юности и его не преследовали печаль и сожаление. Карадок был непревзойденным гриффиндорцем: красивый, громкий, полный энергии, уверенный в себе. И она чувствовала себя…

Она чувствовала родство с ним, ей было также легко, как и с Гарри. И она не знала, было ли это результатом заклинания, которое сделало ее действительно частью этой семьи. Но она чувствовала свою принадлежность.

И с этой принадлежностью она почувствовала укол легкого сожаления, что не выросла в огромной волшебной семье, которая поддразнивала и понимала друг друга. Она всегда выделялась, всегда была другой. Но здесь Гермиона была просто еще одной темноволосой ведьмой, возможно, более тихой, чем Карадок и Айрис, которые были близки, как брат и сестра. Они засыпали ее ста сорока семью вопросами, пока показывали ей комнату.

– Я не могу поверить, что ты тайная дочь, ты выглядишь нормальной. Мы были просто очарованы. Мы думали, что ты, должно быть, сумасшедшая или отвратительная, или сквиб, или что-то в этом роде! – сказала Айрис.

– Не могу поверить, что ты на Когтевране, – печально произнес Карадок. – Но я вижу в тебе проблеск надежды… Слушай, не говори старикам, но у нас есть планы на вечер – у тебя есть магловская одежда?

– Да, я упаковала платье на всякий случай. Но зачем?

– Ну, мы решили пойти на танцы в магловском Лондоне, когда все уснут. Обычно я рассказывал им, но в прошлый раз, когда мы туда ездили, отец Айви устроил нам какую-то ужасную взбучку. Он беспокоится из-за бомб, но все будет в порядке, думаю, теперь они прекратили. Ты в деле?

– Да, – ответила Гермиона, внезапно усмехнувшись. У нее слишком давно не было приключений… – Я в деле.

– Отлично! Парень Айви – маглорожденный – если встретишься с ним и некоторыми его друзьями, они не знают о магии. И знаешь, будь осторожна.

Рядом с ними появился домовой эльф и сообщил, что обед готов.

– Оторвемся! – воскликнул Карадок, обнимая Гермиону за плечи. – Я ужасно проголодался.

Обед состоял из великолепных дымящихся грудок жареного цыпленка, великолепной подливки, гор хрустящего жареного картофеля и тыквенного пирога, галлонов вина и веселья. И Гермионе удалось съесть приличное количество блюд, несмотря на бесконечные вопросы, которые все задавали ей.

Потом они показали ей дом и сад, а потом снова была еда, чай и фруктовый пирог. После этого они играли в настольные игры и карты перед камином, а Гермиона и забыла нервничать. Она играла в прятки и смеялась, пока у нее не заболел живот. Сейчас она была счастлива.

Кадуган был аврором, как и его сын, и когда она упомянула, что является чемпионкой факультета, он очень разволновался и начал давать ей советы и дразнить Сердика.

– Значит, она унаследовала хорошие гены от меня, – сказал он старшему брату.

– Я научил тебя всему, что ты знаешь, – не согласился Сердик, и они ушли, подшучивая друг над другом, как будто снова были мальчишками. День прошел в счастливой атмосфере света от костра, тепла, хорошей еды и компании.

На самом деле, здесь было так ужасно весело, что Гермиона не могла не задуматься, что заставило Сердика отказаться от такого гостеприимного счастья. Он был таким эксцентричным, способным полностью уйти в себя даже в хорошей компании, если какая-то особая интеллектуальная проблема внезапно захватывала его.

Гермиона впервые осталась одна, когда ушла переодеваться к ужину, выбирая бархатные мантии, которые в таком теплом доме будут нуждаться в охлаждающих чарах. Когда она приводила в порядок волосы, в дверь постучали.

– Входите, – сказала она, и Карадок заглянул внутрь.

– Мне было скучно, – объяснил он. – Все так долго готовятся, это так глупо.

Она довольно улыбнулась.

– Как видишь, я почти закончила.

– Очень презентабельно. Бьюсь об заклад, все мальчишки гонялись за тобой в Хогвартсе – такой хорошенькой новенькой, как ты, – он подмигнул, и она вспомнила, как Альбус говорил ей, что у него была неплохая репутация в Хогвартсе.

– О нет, только один или двое.

Он развалился на шезлонге у окна и сделал приглашающий жест.

– Рассказывай, я люблю слушать сплетни о Хогвартсе.

– Что ж, – сказала она, не зная, как объяснить. – Я только недавно рассталась с одним – Маркусом Блишвиком. Он был очень мил, действительно очарователен, но немного… немного хотел остепениться.

– Блишвик – я знаю его старшего брата. Хорошая семья, немного скучноватая. Значит, в тебе есть странствующий дух? Ты точно Дирборн. Мне было интересно…

– Да, – честно ответила она. Раньше она этого не признавала, но теперь, когда она была в этом великом приключении в прошлом, мысль о том, чтобы осесть где-то слишком надолго, была одновременно непрактичной и странно тревожной. – Когда я покину Хогвартс, то постараюсь много путешествовать. Профессор Дамблдор любезно предложил отправить меня к некоторым своим знакомым по всему миру, чтобы я училась у них…

– Дамблдор? – удивленно спросил Карадок. – Должно быть ты особенная.

Она слегка покраснела, потому что это не было похоже на то, что он выбрал ее. Скорее она была навязана ему его будущим «я», но даже так…

– Полагаю, что да. Мне кажется, он немного одинок. Он был моим наставником с прошлого лета. Именно поэтому я, наконец, пошла в Хогвартс.

– А, в этом есть смысл. Бабуля Дирборн тоже верила в домашнее образование. Ну да, наверное, так оно и есть. Я рад, что ты наконец-то здесь, Гермиона. Странно, такое чувство, что я знаю тебя всю свою жизнь.

– То же самое, – призналась она. – Вообще-то я очень нервничала, но все были так добры.

– Почему мы не встречались раньше? Отец сказал, что таков Сердик, но я не видел его с трех лет, так что не знаю.

– Он такой и есть, правда. Он просто… Очень счастлив быть наедине со своими книгами и исследованиями. И это не отсутствие интереса к внешнему миру или то, что он не любит людей или что–то в этом роде. На самом деле ему нравятся хорошие вечеринки. Честно говоря, я не знаю. Он просто живет моментом. Иногда я спрашиваю себя, не случилось ли чего-нибудь в его прошлом, хотя на самом деле никогда не спрашивала.

– Ну что ж. Семья – забавная штука, – сказал он. – Давай спустимся вниз и выпьем. Я надеюсь, что ты унаследовала крепкий организм как у семьи, а также жажду приключений. И знаешь… волосы.

После ужина она, Айви и Карадок пожелали взрослым спокойной ночи, сказав, что они останутся и сыграют еще в карты. Примерно через полчаса они прокрались наверх и переоделись. Гермиона немного изменила свое единственное магловское платье, чтобы оно подходило к вечеру, и уложила волосы в стиле 1940-х, насколько она могла вспомнить, что видела по телевизору.

Поблагодарив себя за прихоть, побудившую ее взять с собой немного магловских денег, она преобразила маленькую сумочку и перчатки. Для пальто требовались чары шитья, которых она не знала, поэтому просто взяла свой плащ, надеясь, что он будет выглядеть просто немного эксцентрично.

Тихий двойной стук в дверь сообщил ей, что пора выходить.

Это было захватывающе. С тех пор как она попала в прошлое, ее так интересовала реальность военного Лондона, что желание увидеть, как происходит история, зудело в ней.

– Очень убедительно, – сказала Айви, разглядывая ее наряд, когда открыла дверь. – Молодец.

– Хорошо, мы аппарируем снаружи, – прошептал Карадок, выглядя удивительно строгим и красивым в магловской униформе, – Чтобы никого не разбудить. Давай. Айви, ты можешь встать рядом с нами? Или пойдем в «Дырявый» и возьмем такси?

– Я перенесу нас, – сказала она. – Я знаю одно местечко поблизости, откуда мы можем пойти.

Лондон был темнее, чем она когда-либо видела ночью. Вынужденное «затемнение» имитировало лунный свет, и это придавало городу жуткую, почти романтическую атмосферу.

Они приземлились на развалинах разбомбленного здания, и даже Гермиона, уроженка Лондона, не могла узнать этот район. Настолько он отличался от Лондона восьмидесятых и девяностых, который она так хорошо знала.

– Идем, сюда. Мы встречаемся с ними на Пикадилли, – Айви включила маленький фонарик, и Гермиона восхитилась ее предусмотрительностью.

Пока они шли, Гермиона с трепетом оглядывалась по сторонам: здания казались огромными темными монолитами, вытравленными на фоне сумрачного ночного неба; улицы напоминали каньоны, разные, пугающие и неестественные, как будто прогулка по лесу из камня и кирпича. Воздух был забит дымом и угольной пылью, он казался грязным и почти постапокалиптическим.

Их дыхание врезалось в морозный воздух, жесткий иней блестел на тротуарах.

– Куда мы идем? – прошептала она Айви, ее голос автоматически стал тихим при странном тусклом свете.

– В «Ритц», – прошептала Айви, – а потом, наверное, «Сохо» или танцевальный зал. Может быть, в Тоттенхэм, там должно быть круто.

После грязных разрушенных улиц, по которым они шли, «Ритц» выглядел потрясающе гламурно. Бледно-голубая вывеска была единственным признаком жизни внутри, пока они не оказались внутри бара. И вдруг здесь уже звучала музыка, огни и смех, группы чистых, одетых в форму важных мужчин по углам, элегантно одетые и высокомерные официанты и дымка сигаретного дыма. Айви поприветствовала ужасно красивого молодого человека за столом, три других офицера в форме встали, чтобы приветствовать их.

– Мои двоюродные брат и сестра, Карадок и Гермиона, – сказала она, и Гермионе вручили шампанское. Все было похоже на фильм.

Все парни были офицерами, аристократами, оторванными от жизни на досуге и Оксбриджа, где они были в мирное время. Они были очаровательны, жизнерадостны и старше своих лет. Приехать в отпуск на Рождество – привилегия, которая предоставлялись немногим.

Они пили шампанское и розовый джин. Гермиону впустили в мир, о котором она едва ли даже читала. В мир роскошных отелей и выпивки с черного рынка. Изгнанных членов королевской семьи, соприкасающихся плечами со шпионами, министрами, офицерами и проститутками. Это было увлекательно.

Они сели в такси, чтобы поехать в Тоттенхэм. И, хотя сигаретный дым здесь остался, все остальное было другим. Большой танцевальный зал не был похож ни на один из тех, где бывала Гермиона.

Несмотря на чопорную обстановку и привычный шик многих женщин, дух этого места был безошибочно богемным, совершенно непохожим на все, что она ожидала. Она представляла напряженные танцы и англичан, исчезающих перед лицом танцующих, громко смеющихся солдат в униформе с воротничками и галстуками, черные лица среди белых. Женщин с красными губами, закрученными волосами и гламурными прическами, которые были так похожи на тех, кого она видела в фильмах. Но в то же время они не были такими. Такова была реальность: их лица были проще и интереснее, чем у актрис, которые сыграют их позже; их прически были тоже проще; их смех более гортанный; их глаза светились хрупкой формой освобождения, которое было заработано с таким трудом.

Это было немного сексуально и эротично. Но не тот эротизм, который был моден в ее время. Это была наивная и радостная свобода, где молодые женщины могли танцевать с иностранными солдатами, целоваться с ними и идти с ними домой.

– Чертовы американцы, – пробормотал Роджер, один из приятелей Айви. – Могу я угостить вас выпивкой, леди?

– Я в порядке, спасибо, – сказала она, чувствуя, как чешутся ноги, когда она смотрит на танцпол, внимательно следя за шагами полузнакомого танца.

Они нашли столик сбоку, заказали джин. И когда солдат по имени Кеннет подошел и пригласил ее танцевать, она сказала «Да, хорошо» и закружилась в танце. Он поднимал ее, она смеялась. И все это было адреналином, приключениями и историей.

– Ты действительно хорошенькая, – сказал Кеннет. – Могу я угостить тебя еще выпивкой, Гермиона?

– Я должна вернуться к своим друзьям, – сказала она, и заметила, что его глаза уже начали сканировать комнату в поисках другой девушки.

Когда она возвращалась к столу, мимо нее прошел красивый чернокожий солдат и остановился.

– Добрый вечер, мисс, – сказал он.

– Привет, – ответила Гермиона, нервно улыбаясь, потому что он был самым красивым мужчиной, которого она видела в этот вечер.

Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, и в их глазах вспыхнул огонь.

– Я Джон, – произнес он глубоким, слегка южным акцентом, от которого она растаяла.

– Гермиона, – ответила она. – Не хочешь ли выпить?

Он ухмыльнулся: «Разве это не моя фраза?».

– Я свободная женщина, – сказала она.

– Ты самая красивая из всех, кого я когда-либо видел. Но если те парни увидят, что ты покупаешь мне выпивку, могут возникнуть неприятности. Я просто решил поздороваться. Хорошего тебе вечера.

– Подожди, – сказала она, когда он двинулся дальше. Что за неприятности? А потом она поняла – глупо, очевидно, – что все дело в расе. И как нелепо было забыть, что она не Гермиона Грейнджер. Ей приходится прикусывать здесь язык из-за фанатизма волшебников, но она не должна мириться с такми и в магловском мире.

– Мне все равно, – сказала она. – Ты самый красивый мужчина здесь, и я хотела бы потанцевать с тобой, – она указала на пару на танцполе, он промолчал, но затем кивнул.

– Думаю, оно того стоит, – пробормотал он.

И действительно, хотя компания нахмурилась, никто не останавливал их. В итоге он расслабился и это был такой же прекрасный танец, как и с Томом Риддлом. И безусловно самый веселый, который она танцевала. Неподалеку Айви танцевала с Джеймсом, своим парнем, а Карадок – с хорошенькой девушкой в какой-то униформе.

Задыхаясь и вспотев, она, в конце концов, чуть ли не плакала от боли в ногах. Они на немного присели, и он рассказал ей, какой чертовски ужасной была для них война. Как Лондон оказался необыкновенным убежищем, как они были поражены непредубежденностью многих британских женщин. Как избивали их белые американцы и некоторые белые британцы, когда они вступали в романтические отношения с белыми британскими девушками. Он был открытым, скромным и добрым, и стал горьким напоминанием о том, что предрассудки и ненависть не ограничиваются такими людьми, как она, а существуют в разных формах по всему миру.

Наконец, пришло время отправляться домой, и, оказавшись там, она упала в постель одновременно измученная, веселая, грустная и сердитая.

Комментарий к Семья

Как вам семейная атмосфера? Мне кажется от таких глав история становится намного объемнее и более живой, что ли. Будто это и правда происходило)

Впереди нас ждет две важные для истории главы. Я постараюсь их опубликовать для вас до понедельника. А следующая глава от лица Тома.

========== Рождество, 1944 ==========

Вы можете иметь в жизни всё, если пожертвуете всем для этого.

Джеймс Барри

Рождественское утро в Сассексе выдалось ясным и холодным, иней крепко цеплялся за деревья и обволакивал окна. Гермиона проснулась от вида маленького домового эльфа, разжигающего огонь в ее спальне, и сонно присела.

Прошлой ночью она плакала, пока не заснула, и сейчас ее глаза болели и покраснели. Но сегодня – она встретит свое первое Рождество без семьи, без Гарри и Рона. Она была готова к этому.

– Простите, мисс Гермиона, – пропищала она. – Мэнни не хотела вас будить.

– Все в порядке, Мэнни. Сколько сейчас времени?

– Половина седьмого. Может, Мэнни принесет вам чаю? Или кофе? Горячего шоколада?

– О да, пожалуйста, было бы замечательно выпить горячего шоколада. Но могу я прийти и забрать сама?

– Нет-нет, мисс. Одну минуту.

Она исчезла с легким хлопком, и глаза Гермионы заметили кучу подарков у ее кровати. Она знала, что основная часть стоит под елкой. Но в ее комнату принесли те, которые были от ее друзей, и чулок с угощениями от дяди и тети.

Она нетерпеливо встала, радуясь, что тепло от камина окутывает ее, и сложила подарки на кровать. Карадок сказал ей, чтобы она ничего не открывала, пока они с Айрис не проснутся, и что они сядут и откроют всё вместе. Но все это выглядело слишком соблазнительно, чтобы не взглянуть.

Подпись Софии на маленькой, красиво обернутой коробочке, было легче всего узнать, и здесь было имя Анчи, и еще имена некоторых других друзей из Когтеврана на маленьких бирках и карточках. Ничего от Клэр, что довольно интересно, и Гермиона обрадовалась, что послала тот подарок другой девушке.

И-да! – ее сердце бешено забилось.

Его подпись.

Подарок был маленький, тонкий и аккуратно завернутый в серую папиросную бумагу. Ее пальцы замерли над ним, пока другие были временно забыты.

Она и не думала, что он действительно пришлет что-нибудь. Все-таки он пренебрежительно относился к праздникам. Она ощупала подарок, но ничто не выдавало содержимого – твердая и продолговатая коробка. Может быть, новое перо?

Домовой эльф влетела в комнату с подносом, на котором стоял не только красивый фарфоровый горшочек, от которого шел легкий пар, но и тарелка с горячими маслянистыми пышками.

– Завтрак будет сегодня только в десять или одиннадцать часов, мисс Гермиона, так что я подумала, что вы проголодались.

– Спасибо. Ты очень внимательна, – сказала Гермиона, взяв поднос и поставив его на маленький столик у кровати. – Карадок еще не проснулся?

– Молодой хозяин все еще спит, – сообщила эльфийка Гермионе с чем-то вроде искорки в ее больших, как теннисный мяч, глазах.

Когда она ушла, Гермиона вернулась в постель и налила горячий шоколад в кружку. Медленно откусывая булочку, она уставилась на маленький прямоугольник. Что он ей прислал? Это было так мучительно.

«Чушь собачья», – подумала она и сорвала бумагу.

Под оборванной оберткой она обнаружила коробку, сделанную, как ей показалось, из орехового дерева. Древесина была с узорами и тепло светилась в свете камина. Она с минуту любовалась ей, прежде чем осторожно расстегнуть маленький золотой крючок и поднять крышку.

Крошечный золотой компас лежал на бархатной подкладке. Она удивленно нахмурилась. Золотая цепочка продета через маленький обруч. Ожерелье.

«Что?» – прошептала она. Диск был с тонкой иглой, которая медленно крутилась и крутилась, не останавливаясь, как будто в поисках севера. Но она поняла, что это все-таки не компас: на нем не было никаких отметок направлений, только ряд крошечных черепов, аккуратно выгравированных по краям.

Оно выглядело красиво, но совершенно сбивало с толку. Она взяла приложенный к подарку конверт и открыла его.

Счастливого Рождества,

Т.Р.

Что ж, это ей очень помогло!

Любопытная, но немного настороженная, Гермиона коснулась гладкого металла. На мгновение он мягко засветился, игла быстро закрутилась, прежде чем вернуться в свое положение. Он был чуть больше ее ногтя, но изящный. Нежный, интересный и завораживающий. Она гадала, какой цели он служит, но не было никаких признаков, кроме маленьких черепов. Она надела его и подошла к зеркалу. Ожерелье было красивым и скромным, достаточно маленьким, чтобы с первого взгляда сойти за обычное украшение, а длинная цепочка означала, что его можно скрыть за всем, кроме самых откровенных нарядов.

Оно ей понравилось.

Он ее так раздражал! Это так похоже и в то же время не похоже на него – удивить таким интригующим и, возможно, полезным подарком. Но ничего не сказав о нем. Вероятно, это какой-то нелепый тест.

Ее внутренний голос, который она считала голосом Гарри, обычно был тихим. Но теперь он упрекал ее за то, что она безрассудно надела то, что ей подарили. Она проигнорировала его. Кем бы ни был Том, он не хотел причинять ей боль. Не сейчас. Ещё нет. Только не здесь.

Она вернулась в постель и, обиженно глядя на подарки, которые обещала не открывать, взяла книгу, чтобы попытаться скоротать время, пока все не проснутся.

К счастью, вскоре раздался тихий стук в дверь.

– Я проснулась, – крикнула она.

– Слава Мерлину, – вздохнула Айрис, открывая дверь. – Карадок храпит во всю глотку – пойдем и прыгнем на него. Малыши все проснулись и устроили такой шум. У меня слишком сильно болит голова, чтобы спать или считать их очаровательными, – она хихикнула и украла у Гермионы немного горячего шоколада, – Ох, как это хорошо. Счастливого Рождества!

– И тебе! Тогда пошли, – сказала Гермиона, натягивая длинный бархатный халат и обнимая кузину.

Они тихонько проскользнули в его комнату, а затем, смеясь, запрыгнули на кровать, разбудив его.

– Это же Рождество! – воскликнула Айрис. – Давай, лентяй, просыпайся.

– Геррофф, – сонно пробормотал он. – Э…что-о! – он сел, протирая глаза, его густые темные кудри драматически торчали вверх. – Да, Счастливого Рождества. Боже, моя голова. Сколько сейчас времени? Мэнни?

В комнату влетел эльф.

– Молодой господин, вы проснулись! – пискнул эльф.

– Счастливого Рождества, Мэнни, пожалуйста, принеси мне кофе.

– Уже восемь тридцать, – сообщила ему Гермиона, и он застонал.

– Мне тоже кофе, пожалуйста, Мэнни, – вмешалась Айрис. – Вы оба, идите в мою комнату и принесите свои подарки! – добавила она.

– Мэнни принесет туда кофе, – сказала эльф и снова исчезла.

Гермиона подавила вздох раздражения по поводу эльфа. Она уже почти привыкла к тому, что они были рядом. Но была совершенно недовольна видеть, как порабощают другой вид. Даже с таким хорошим обращением, как к Кнопочке, Мэнни и Джинго. «Однажды…», – подумала она.

– Еще пять минуток, – пообещал Карадок Айви и перевернулся на спину, закрыв глаза. Будучи в хорошем настроении, Гермиона оставила его пробуждаться.

Немного позже, чем планировали девочки, они снова собрались в комнате Айрис, забрались на ее кровать и сложили свои подарки. Для новоприбывшей в 1944 год Гермиона подумала, что у нее на удивление их много. Они по очереди открывали подарки, и, конечно, самые щедрые были от Софии и Анчи.