Текст книги "Провал (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 42 страниц)

Ни о каком полном успокоении тут, конечно, не могло быть и речи, но отмена того, чего боялись больше всего – отправки на войну с высокой вероятностью гибели или увечья – нервозности заметно поубавило, и дальнейший разговор пошёл уже нормальный и вполне конструктивный. Нет, к сожалению, что это было, и что за хрень сейчас вокруг них творится, он им внятно пока объяснить не может, поскольку и сам пребывает в точно таком же охренении, как и любой из них. Самого бы кто просветил! Но бегать вокруг для разведки местности смысла нет. Уже поднят в воздух и совершает её облёт полицейский дрон, который с высоты охватит панораму намного большей площади, чем можно за день объехать даже на машине. Нет, это не значит, что всем сидеть на месте безвылазно. Надо отлучиться – вот старший команды, штаб-сержант Чубук. Отпроситься у него, записаться и уведомить, где их можно найти при экстренной необходимости, да получить у него свой увольнительный талон. Ваш призыв на службу остаётся в силе, и порядок есть порядок.

А теперь – вопросы быта. Все призванные впервые на срочную – шаг вперёд. С вами – понятно, встаньте в строй. Остальные, значит, мобилизованные. Кто из вас служил срочную или работал на гражданке поваром? Ого, аж двое? Вот и отлично. Нет, это вовсе не навечно, а только до подбора гражданского персонала. Жильцы окрестных домов почти все остались без работы, включая и умеющих готовить баб, так что не проблема, но прямо сегодня и до их подбора кто-то ведь должен готовить жратву? И хорошо бы – умеючи.

– Пан майор, а готовить-то из чего? – поинтересовался вполголоса Чубук, уже понявший, с кого теперь здесь будет спрос за всё.

– А вот это мы сейчас и посмотрим. Столовая – есть, пищеблок – есть, и что-то в нём наверняка найдётся.

– Да это-то я понял, пан майор, но дальше-то что будем делать? – штаб-сержант выразительно указал глазами на далёкий первозданный ландшафт.

– А дальше – будем решать проблемы по очереди их срочности. День-то только начался, и я сам ещё не владею всей обстановкой. Поэтому сейчас решаем то, что можем и понимаем из того, что не может подождать до завтра.

После осмотра закромов пищеблока Зозуля настоял, чтобы картошку, крупы и такие овощи с фруктами, которые есть надежда прорастить, исключили из меню готовки. Почему и крупы? А с ними тоже надежда умирает последней. Их – перебрать и отобрать из них зёрна без видимых повреждений. Какая-то их часть, пускай и небольшая, может и прорасти. А пока – макароны всяческие в котёл, которые уж точно хрен прорастут.

Решив вопросы с кормёжкой людей, Семеренко поручил Чубуку назначить для себя заместителя из своих, кто поопытнее, а затем организовать по школе и трёхсменный караул с одним его вооружённым бойцом и двумя пока ещё безоружными призывниками в каждой смене. Скорее всего, стрелявший по машине дикарь и сам этой машины испугался до усрачки, и едва ли его соплеменники заявятся уже сегодня, но во-первых, бережённого и бог бережёт, а во-вторых, надо тренировать хлопцев и приучать к порядку службы.

Только вышли из школы на Парковый бульвар, как налетела толпа жильцов из квартала за ним. Что это ночью было?! Что вокруг творится!? Люди умирают, а где врачи, и куда смотрит власть?! Куда всё вокруг подевалось?! И главное – что им теперь делать, и как жить дальше?! Да сколько же можно издеваться над людьми? Немедленно верните всё обратно, как было до этой ночи! Спасибо хоть, тарифы на коммуналку не требуют вернуть прежние, ещё допорошенковские, и не скандируют "Зелю – гэть"! Хотя, наверное, просто ещё не вспомнили, потому как активисты-то всяческие – имеются. Вернуть всё, как было, он не может. Он не господь бог, даже не архангел, а всего лишь майор полиции. Природа ему не подчиняется и его приказов исполнять едва ли будет. А что им теперь делать и как жить дальше – как раз это он и пытается сейчас выяснить. И если уважаемые сограждане позволят ему продолжить это занятие, то может быть, часам к двенадцати дня он и будет уже иметь об этом какое-то внятное представление. В двенадцать ноль ноль он назначает общее собрание граждан в актовом зале школы, на котором и будет обсуждаться, в какую задницу они все угодили, и как теперь из неё выкарабкиваться.

Вернувшись на машине на улицу Богдана Хмельницкого, доехали до углового дома четырнадцать по улице Валерия Лобановского. Бесполезный мемориал Василенко и детская библиотека "Юный читатель". Ну, и то хлеб. А оттуда Зозуля настоял свернуть к хлебу понасущнее – стоящему отдельно продуктовому магазинчику. Здание повреждено на углу – самый край зоны переноса, и поскольку там жратва, его детальную ревизию надо провести в первую очередь. Разумеется, с поиском владельца, а при его отсутствии взять того круглосуточного адвоката и вести изъятие при нём с составлением описи. Принципа законности ведь никто не отменял, верно? А следующая очередь – ресторанчик "Олимп" за ним, в котором тоже наверняка что-то есть. Магазин резиноизделий между ними – это уже как-нибудь потом, когда дойдут руки.

Оттуда доехали до прямого дома двенадцать по улице Валерия Лобановского, в котором размещался мебельный магазин. Ну, не срочно, но тоже пригодится. А в десятом, угловом – млять, опять двадцать пять! И мемориал того Лобановского, которого улица, и частный адвокат, и страховая компания, и нотариус, и Управление исполнения наказаний! Из хоть как-то полезного – зоомагазин, магазин замков, магазин женской обуви и частный уролог. Ну, ещё ремонт электронной техники. Много полезного в сто восемьдесят девятом доме по проспекту, но из жратвы – только кафе Ретро. И выходит, первоочередные цели – тот мелкий продуктовый магазинчик, ресторанчик "Олимп", да кафе это.

Ну, кондитерская там ещё есть совсем маленькая, и это-то, конечно, важно для мелкой детворы, но по запасам – курам на смех. Магазинчик – овощи с фруктами, которые Зозуля, конечно, тоже сортировать потребует на предмет выращивания, да чай с кофе, что тоже важно и нужно, но лучше бы там и сахару оказалось побольше. Понятно, что дома у народа много чего припасено, потому как в этой старой застройке народец старомодный и весьма запасливый по неистребимой советской ещё привычке, но надолго ли хватит всех этих запасов? Что-то подъедено за зиму, что-то и хранилось не дома, а в гаражах, которые южнее, вдоль железки – ага, были, да сплыли. Млять, а ведь там же многие и инструменты свои хранили из-за вечных придирок бабья, и теперь их тоже у людей ни хрена нет! Куда ни кинь, всюду жопа. Но прежде всего – жратва. А получается, что основные запасы её в школьном пищеблоке, спасибо прежним беженцам, да раненым воякам, для которых её и завозили. Но тоже надолго хрен хватит, на неделю, максимум на две, так что и освоение подножного корма надо организовывать сразу.

А какой подножный корм поздней весной? Только охота, да рыбалка. Какая на этой местности дичь, и каковы перспективы охоты, пока хрен её знает, но уж рыбалка-то – это наше всё. Днепр ведь рядом, а народ преимущественно малоденежный, и рыбачили в прежней жизни наверняка многие. У кого-то и снасти какие-никакие дома имеются, а не в пропавшем гараже. Но удочки всяческие со спиннингами – это спортивная рыбалка, а им в создавшемся положении нужна промысловая. Браконьерская, если отбросить двойные стандарты и называть вещи своими именами. А это – лодки и сети. Если и есть у кого-то случайно не спаленные на браконьерстве и не конфискованные, то мизер. Люди найдутся наверняка, за это если и сажали, то не надолго, а чаще просто штрафовали, но их же надо теперь оснастить для нынешнего продуктивного браконьерства на благо общества.

И Зозуля мыслит, можно сказать, синхронно – даже о строительных патронах в строительном магазине нудить перестал, а торопит к рыболовному магазину Водный Мир. Тоже ведь сообразил, что рыбалка в их ситуёвине важнее и приоритетнее даже оружия в магазине Диана рядом. Вообще-то это одна компания, ООО Диана 92, основанная в своё время покойным Виталием Шлайфером, человеком весьма заслуженным и уважаемым, а теперь возглавляемая его сыном Ильёй. К ней же относится и антикварный салон Антик, и расположенный на втором этаже частный Музей истории оружия, развёрнутый на основе богатейшей личной коллекции Виталия Шлайфера. Разумеется, ни о каком раздёргивании музея не может быть и речи. Есть собственник, нет собственника, но грабить музей он ни сам не станет, ни другим не позволит. Магазины – другое дело. В их содержимом анклав нуждается позарез, и их, конечно, придётся реквизировать. И это – следующая очередь за жратвой. И естественно, хоть они и на сигнализации, но надо выделить и охрану.

К тому времени, как они завершили объезд и вернулись к городской управе, и дрон завершил уже свой облёт, а его оператор уже переносил отснятую им видеозапись на ноутбук. Завтрак в школьной столовой был, конечно, далеко не ресторанным, но из того, что было, да ещё и быстро, да на такую прорву народу с учётом ментов – очень неплохо для таких условий. Чубук показал организованную им караульную службу и посетовал на нехватку средств связи, но в этом-то Семеренко помочь ему как раз мог, поскольку рации имелись на весь штатный состав. Теперь главным вопросом становилось размещение тех же ментов, из которых двое только и были из сохранившихся домов.

Помещения-то были и в них, те же офисы, теперь бесхозные, но сейчас не было времени переоборудовать их под жилые. Позже, когда разрулятся первоочередные задачи, а пока – просто разместить на какое-то время всех, оказавшихся внезапно бездомными. И сам он в том числе – ага, самый главный, и при этом бомж. Вспомнилась семья – как они там теперь будут, когда он для них – пропавший без вести, а там продолжается грёбаная военная заваруха? Но с этим он ничего поделать не мог, а расклеиваться, жалея и себя, и своих – нет ни времени, ни права. Все, у кого семьи остались там – в таком же положении, и как тут потребуешь от них держать себя в руках, если неспособен сам подать им а этом образцовый личный пример?

Для себя майор занял кабинет директора школы, Зозуля выбрал кабинет завуча, а подчинённых разместили в помещениях школьных классов – благо, там были не старые архаичные парты, а нормальные столики и стулья, которые нетрудно было и переставить так, чтобы образовать лежачие места для сна и оставить достаточно сидячих для дневного быта. Несколько дней можно перекантоваться и так. Чубуку под караульное помещение, подумав, решили выделить класс НВП с оружейным сейфом в запирающемся закутке. В нём так и осталось искалеченное учебное оружие – два древних АК-47, один АКМ, один АКМС и даже одна мосинская трёхлинейка со срезанной левой стороной затворной части ствольной коробки, патронника и магазина. Всё это, конечно, из сейфа выставили, заняв его нормальными автоматами свободных смен, а учебные Чубук сразу же задействовал для натаскивания пацанвы по оружейной матчасти.

Пришло наконец время ознакомиться и со снятой на камеру дрона панорамой окружающей местности, ожидаемой, но один хрен повергшей в тоску. Даже с высоты, на которой летел дрон, до самого горизонта запись показывала всё тот же ландшафт – кусты и деревья вдоль Днепра, оп мере отдаления от него плавно переходящие в степь. А ближе к горизонту на севере в кадр попали многочисленные стада животных, всадники и табор с характерными для кочевых скотоводов юртами.

А когда прокрутили запись второй раз, то в других секторах панорамы, вдалеке от кочевья, попались в паре мест и небольшие группы лошадей ещё и без сопровождения их всадниками-пастухами. Слишком мелкие в кадре, чтобы можно было судить о породе, но малочисленностью и бесхозностью очень похожие на диких. Один раз попалось в кадр небольшое стадо коров, тоже без пастуха, а раза три – стада живности помельче, на овец не похожей и тоже абсолютно бесхозной. Попали в кадр, конечно, и днепровские пороги, не затопленные водохранилищем, которого не было. В сочетании с ближним окружением, очень похожими на тот ландшафт, каким он и должен был бы быть до освоения всей этой территории, все факты укладывались в бредовую версию Зозули о провале в прошлое.

– Это могут быть хозяева нашей стрелы? – поинтересовался Семеренко.

– Слишком мелко – не разглядишь, есть ли среди них профессиональные вояки, – ответил капитан, – Но главнюки-то какие-то должны же у них быть. Так что в принципе – да, вполне мог быть и кто-то из них.

– Ты считаешь, что стрела – военная, а не охотничья?

– Наконечник трёхгранный, а это характерно для бронебойных стрел. Вблизи и из сильного лука такой наконечник пробивает кольчугу. Дай-то бог, чтобы они. Главнюк у них наверняка уже знает об инциденте, но идут – явно не к нам, а скорее всего, к порогам.

– Похоже на то, но это меня как раз и тревожит. Не может ихний хан какую-то пакость задумать, а туда двигаться для отвода глаз?

– Серый, ну при чём тут хан? Там нет всей орды. Курень самое большее. Может быть, кош, если в кадр камеры не попало ещё несколько таких же за ним. Но ближайший к нам – этот. Увидели ночью эту грёбаную вспышку, и куренной главнюк послал разъезд на разведку, что тут за хрень такая приключилась. И тут этим разведчикам навстречу эти три машины выезжают. Темно, как у негра в сраке, и тут три таких чудища рычащих, и глаза у них ещё светятся. Ну и что они, по-твоему, должны были подумать?

– Дятел, подумал Штирлиц, – схохмил майор.

– Ага, сам ты дятел, подумал Мюллер. А дикари наверняка подумали, что если у этих чудищ глаза такие, то какие у них тогда зубы? А какая шкура? Ясный хрен, дикари обосрались и не пожалели даже ценной бронебойной стрелы. И думаю, что сразу к своему куренному задали стрекача. О страшных чудищах он знает, о нас – ещё нет, скорее всего.

– Тогда какого хрена он сейчас движется куда-то в сторону, а не сюда? Должен же, по идее, хану доложить, а для этого сперва разобраться сам.

– Куренной – ещё не хану, а своему кошевому. Думаю, что уже выслал к нему гонца с донесением. А для детальной разведки ему и не нужно весь курень сюда вести – разъезда достаточно. Думаю, что тоже уже выслан. Движутся вдоль опушки зарослей, и наш дрон их не засёк. Так что сегодня их куренной узнает и о нас. А пока он движется со своим куренем к порогам. Может, они по приказу своего хана именно туда и шли – нам с тобой откуда знать? Если хан ещё не знает об инциденте, то и нового приказа не отдал.

– Ну, логично, – признал Семеренко, – К хану со страшилками от обосравшихся паникёров на доклад не явишься, а пока не поступило новой команды, действует старая. И эта старая, ты считаешь, выдвигаться к порогам?

– Если уже и ещё действует торговый путь "из варяг в греки", эти разбойники как раз и должны стягиваться к днепровским порогам. Весна, самое время идти ладейному каравану торгашей. Раньше не могли – сперва ледоход, потом сборы. А позже вода спадёт, и пороги станут ещё непроходимее. Поэтому и степнякам надо поспешать туда, чтобы не упустить свой шанс удачного рэкета.

– Ну, если из этого исходить, то – да, резонно. Ихние разведчики, которых и я послал бы обязательно на месте ихнего главнюка, увидят наши многоэтажки, доложат ему о них, и в каком бы охренении он ни был от такой новости, он поймёт, что каменные дома один хрен никуда не денутся, и это не причина упускать купеческий караван. То же самое, скорее всего, решит и ихний хан, когда доложат и ему. Да, пожалуй, ты прав. Пока они не тряханули торгашей, нами не займутся, и время подготовиться у нас есть. Но сколько его?

– Думаю, что от дней, до недель. Причём, мы будем знать. Караван-то мимо нас будет проходить, вот по нему и поймём, что наша очередь на подходе.

– Володя, от дней до недель – это слишком расплывчато. Мне нужен минимум, на который можно твёрдо рассчитывать. Хотя бы одна неделя у нас есть?

– Серый, ну мне-то откуда знать точно? Я тебе что, ихний хан? Но одна неделя – думаю, что есть. Караван – не один десяток ладей, а волока там два или три. Наверняка и свежего мяса захотят, а значит, после уплаты за безопасный проход ещё и поторгуют там с ними немного. Раньше недели вряд ли управятся, даже если и сегодня начнут. Больше – не уверен. Хорошо бы, но это уж, как нам повезёт.

– Понял, спасибо. Надеемся на большее, но твёрдо рассчитываем – на неделю.

А на часах – уже без пяти двенадцать, на которые он назначил собрание, и уже народец подтягивается. Млять, молодёжи-то – с гулькин хрен! В смысле, бабья-то всякого хватает, а мужиков – почти одни только пенсионеры. Видимо, народец ещё не осознал и не верит, что это не коллективный глюк, и взад едва ли вернётся. Молодые – не иначе, как опасаются возвращения исчезнувшего остального города и продолжают на всякий случай ныкаться от неизбежного в этом случае возобновления мобилизации. Но эти-то появятся, когда убедятся, что ТЦК и мобилизация кончились, а что делать с истеричными бабами?

Они же будут яростно отрицать всё, что им не нравится, визжать, что не хотят, и этого не может быть, поскольку никогда такого раньше не было, и изволь им теперь как было всё вернуть – ага, на том основании, что вот этого, что стало теперь, они не хотят. И поэтому не будет он начинать с увещевательной речи, с истеричками бесполезной, и даже разъяснять им обстановку прямо сейчас не будет, а начнёт собрание с показа видеозаписи отснятой с дрона панорамы. Это живой человек может быть глюкам подвержен, а камера – это камера, и что перед ней было, то она и засняла. Это – уже вполне себе документ по нынешним электронно-цифровым временам. Отрицальщицы, конечно, и после этого один хрен найдутся, но их будет меньше, и они будут не так агрессивны.

Поэтому, предложив всем собравшимся проследовать в актовый зал, где были уже и менты, и вояки, и свежепризванные, свободные от наряда, Семеренко начал сразу с показа видеозаписи. Ещё не акцентируясь на степняках – прежде всего нужно, чтобы все увидели и осознали, что это безобразие не только в ближайших окрестностях творится, а повсюду до самого горизонта, насколько он был виден с высоты полёта дрона. С учётом того, что при облёте по кругу дрон не опускался ниже ста метров, выходит почти сорок километров минимум, не считая радиуса самого облёта. Весь прежний город с большим запасом в этот круг укладывается, и нет ни малейших признаков того, что за горизонтом дело обстоит как-то иначе.

Так примерно и вышло. С минуту после окончания показа собравшиеся сидели в ступоре, затем приглушённо заговорили о чём-то между собой, и только потом в полный голос завизжали единичные истерички – нет, не может быть, не хочу, верните всё взад. До большинства дошло, что дело серьёзное, и от визга оно вряд ли изменится. Майор не стал затыкать визгуньям рты – чем скорее и яростнее проорутся, да провизжатся, тем скорее и угомонятся. В результате на них зашикали, а затем и наорали на неугомонных остальные, которым не был интересен их малосодержательный визг, а намного интереснее было, как им теперь дальше-то жить, и какие по этому поводу мысли у собравшего их представителя прежней какой-никакой, а всё-таки государственной власти.

– Сергей Николаич, да как же нам теперь с этим жить-то? – озвучила всеобщий вопрос одна из более спокойных и вдумчивых баб, – Это же – ну ни в какие ворота!

– Ну, прежде всего надо похоронить умерших. Я сочувствую горю их родных и близких, но надеюсь, все понимают, что сейчас нам не до траурных митингов и застолий. Я надеюсь, соседи помогут родне покойников с их похоронами. А для кладбища, которого у нас с вами нет, я предлагаю использовать газон напротив сто девяносто третьего дома, а в дальнейшем – будем надеяться, что понадобится нескоро – внутри авторазвязки. Володя, поручи кому-нибудь проверить квартиры одиноких. А то, может, помер кто и из них, а мы и не знаем. Сегодня нужно закончить все дела с мёртвыми, чтобы заняться делами живых.

– Организуем, пан майор, – ответил Зозуля.

– Далее, уважаемые сограждане, я надеюсь, вы все уже поняли, что вернуть вам электрический ток в розетку, воду в кран и газ в плиты на кухнях я не могу физически.

– А без воды в кране нет и слива в унитазе, – напомнил ЖЭКовский слесарь, – Я не знаю, где вы теперь будете ссать и срать, но забитые толчки я вам чистить не буду.

– Согласен, нам нужен общественный туалет, – кивнул Семеренко, – И не один, а два – мальчики налево, девочки направо.

Переждав, как стихийное бедствие, шквал возмущения "девочек" ближайшей перспективой удобств на улице и напомнив им, что вонять в случае использования ими их унитазов будет у них же самих в их квартирах, а не где-то за стенкой, он попросил слесаря подумать, где можно и удобно разместить выгребные ямы под эти уличные туалеты, а до их сооружения – ну по малой-то нужде – не страшно, если и под ближайший кустик, а вот по большой – в парк Металлургов за дорожку и кусты за ней возле авторазвязки. И снова бабы возмущённо визжали – это мужикам по малой нужде нетрудно под тот ближайший кустик, а им, что по большой, что по малой, в парк не набегаешься. Зато потом хохотали почти все, когда майор объяснил логику своего предложения – именно поэтому вопрос с туалетами, особенно с женскими, и не затянется надолго. Да разве ж позволят эти мегеры? А вот поближе для половины жильцов, в зарослях на месте пропавшего стадиона – ну, он не может им этого запретить, но не советует – есть причины, о которых речь ещё впереди.

– Чтобы было чем срать, надо сперва хотя бы что-то сожрать, – напомнил один из мужиков, – Магазинов-то нет, и что жрать теперь будем?

– Рядом с нами – река, уважаемые сограждане, Днепр называется, – ответил на это майор, когда провизжались и проорались перепуганные бабы, – И к нашему счастью, в нём полно не только воды, которую мы теперь только из него и будем брать, но и рыбы. Я правильно говорю, Юрий Григорьевич? Да, я помню, что вы давно уже законопослушный гражданин и с браконьерством завязали. Но теперь вот ради общества придётся развязать. И не только вам, конечно. Нам теперь нужны все наши браконьеры, как действующие, так и бывшие, и теперь это будет не предосудительным, а нужным и полезным делом.

– Да как же её есть-то, эту рыбу, без хлеба? – ужаснулась одна из баб.

– А куда мы с вами денемся? Что будет съедобного, то теперь и будем есть.

– На берегу полно камыша, и хлеб можно делать из его корневищ, – подсказала школьная учительница биологии, – Я не помню рецепта на память, но есть книга с ним.

Затем биологичка добавила, что в имеющейся у неё литературе есть ещё много и других рецептов, позволяющих решить основные проблемы с питанием за счёт сбора и несложной переработки дикорастущих растений, но конечно, нужны люди, которые будут всем этим заниматься. А Семеренко объявил, что хотя никаких реквизиций из квартирных закромов в общий котёл он проводить и не собирается, хватит их не надолго, а подавать электричество в жилые дома он тоже не может, поскольку запасы бензина конечны, так что всем так или иначе придётся со временем переходить на питание из общего котла, а значит, и работать на его пополнение и прочие нужды общества. А в числе этих нужд не только быт, но и безопасность.

По команде майора оператор снова ускоренно прокрутил видеозапись с дрона до кадров с кочевниками, на которых остановил прокрутку и увеличил картинку кадра до максимума. А майор показал собравшимся наконечник стрелы и её древко с оперением. И пояснил, что по всем признакам получается предположительный провал в какое-то очень далёкое прошлое, в котором живут дикари, пользующиеся луками и стрелами. Часть этих дикарей – степняки-скотоводы, наверняка промышляющие при случае и разбоем, и ловлей рабов. Наверняка есть и другие дикари, но едва ли они намного лучше этих. Поэтому-то и не советует он удаляться от домов поодиночке. Оружие-то в полицейских оружейках есть, но людей мало, и все боеспособные мужики нужны для пополнения отряда самообороны.

И снова орали и визжали от ужаса и возмущения бабы, и снова истерички либо отрицали очевидное, либо требовали вернуть всё взад, не уточняя, от кого именно они это требуют, с одной из них случился сердечный приступ, и фельдшеру пришлось откачивать её. А биологичка вполголоса призналась Семеренко, что и её рецепты не безупречны. Тот же камышовый хлеб из-за отсутствия нормальной зерновой муки с клейковиной, которую рекомендуется добавлять к камышовой, будет получаться в виде плотных малопористых лепёшек, да и по составу он противопоказан имеющим проблемы с желудком. А тяжёлые работы, часть которых придётся выполнять женщинам, не добавят здоровья сердечникам, и поскольку о нормальной медицине теперь тоже приходится забыть, под вопросом сама жизнь тех, кто неспособен без неё обойтись. Майор и сам мог бы добавить, что пожарка с насосом избавляет от необходимости таскать воду вёдрами с самой реки, но когда топливо кончится, придётся таскать, а когда-то ведь кончатся и патроны, и чем тогда отбиваться от дикарей? Но зачем нервировать людей раньше времени? Главное – выжить сейчас, а там и время будет подумать над решением дальнейших проблем…