Текст книги "Провал (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 42 страниц)

И многие ведь тогда были с ней согласны. Особенно те, которые поздоровее, а значит, и наиболее рискующие подпасть под дискриминацию. Сейчас-то – ладно, пожарка воду возит, а теперь и через пожарные шланги её качать налаживаются, ну так это же пока солярка есть. А когда кончится – что, опять двадцать пять? Если не будет к тому моменту работающего независимо от горючки водопровода – проблема вернётся во всей красе. Те же туземные девки, глядя на этих хитрожопых больных, долго ли дискриминацию станут терпеть? Тоже ведь скажут – а зачем нам тогда ваша общественная цистерна? Для себя мы натаскаем и без неё, а остальные – как хотят. Их ведь, рукастых и неизбалованных, много кто охотнее замуж возьмёт, и сам же муж ей скажет – ты домой воды натаскай, а у других свои бабы есть, и нехрен тебе за них горбатиться, если они слабее или ленивее тебя. Ты-то тут при чём? Это их проблемы, а не наши с тобой. И если сама она до этого не додумается ещё раньше, так мужа послушает, а оценив преимущества, и подругам незамужним то же самое посоветует. С каких это пор, спрашивается, здоровье таким тяжким преступлением стало, что у вас за него каторжные работы положены?

И что ты им на это возразишь, когда во многих похожих случаях, когда и сам в похожем положении, в душе рассуждаешь абсолютно так же? Кто-то и месяцами может не работать, с больничных не вылезая, а ты пашешь и за себя, и за этого болящего, который и получит по больничному столько же, сколько и ты. Но пашешь-то за двоих – ты, а не он, и мозги за несданную в срок работу двоих начальство выносит – тебе, а не ему. И кто везёт, на том и ездят. И кто тогда в дураках остаётся? Ну так и за что тебе такая дискриминация, спрашивается? И твой ли это социум, в котором на тебе ездят, а ты так ни хрена с этого и не имеешь, да ещё и кругом виноват? Так в большом социуме вот такие наглядные случаи не столь часты, а чаще сачкуют где-то в другом месте, и ты не знаешь, где и кто, а рядом с тобой все, вроде бы, тянут лямку одинаково, и тогда это и не так тяжело, и не так обидно. Но здесь-то весь их социум маленький и весь на виду. Все знают всех и видят всех, и если ты страдаешь из-за сачка, то не из-за какого-то абстрактного, а из-за вполне конкретного, которого ты знаешь и видишь. И долго ли ему тогда ходить с не набитой мордой лица?

Ну так примерно так же оно будет и у баб. Только они такой хитрожопой либо ногтями в морду ейную вцепятся, либо за волосья оттаскают, либо теми же коромыслами отметелят. Вплоть до летального исхода, потому как в среднем бабы стервознее мужиков. Так что без водопровода – не позавидуешь современным избалованным бабам. Здоровым – тяжкий труд, больным – либо надрыв на нём, либо ужасная смерть за попытки на других свою его долю перевалить. Раз стерпят, два стерпят, а на третий – убьют на хрен. Нахрена она такая нужна, если лямку не тянет, а всё время сачкануть норовит? Больная, не больная – кто ей в этом виноват? А ты не рождайся больной, ты рождайся здоровой. В прежние-то доводопроводные времена как было? Или колодец, или река, и никто ни в какие цистерны общественные воду не таскал. Не было их и в помине, а каждое домохозяйство само себя водой обеспечивало. Как хочешь, так ей себя и обеспечивай, это сугубо твои проблемы, и никто за тебя их решать не обязан. Никому и в голову подобный абсурд не пришёл бы. А теперь – да, и к водопроводу все привыкли, и отсутствие воды в кране – целая трагедия со вполне себе шекспировскими страстями для некоторых. Но цивилизация тем и отличается от дикости, что люди привыкают пользоваться удобствами и не любят их отсутствия. Так что и водопровод для цивилизованного социума – не роскошь, а необходимость.

В принципе-то воду можно качать и врукопашную. А кто сказал, что нельзя? И насосу без разницы, кто и как его крутит, лишь бы крутили. И если, допустим, нет других возможностей, то почему бы и не кабестаном? Это же ворот по сути дела. Брашпиль, если с горизонтальной осью вращения, и тогда это ворот колодезного типа. Можно верёвку или цепь с ведром воды на его ось наматывать, поднимая его наверх, но можно точно так же и насос таким механизмом крутить. Только рычага длинного в нём не применишь, а значит, и усилия большого не создашь. Поэтому предпочтительнее другой тип кабестана – шпиль, с вертикальной осью. С восемнадцатого века он на парусниках применялся для спуска или подъёма тяжёлого якоря. Длина рычагов-вымбовок только шириной палубы ограничена. И если бы нашлась в городке детская карусель, то чем это был бы не готовый кабестан?

Ну, почти готовый. Снизу надо ещё передачу приделать, которая на вал насоса будет вращение передавать. И жаль, что нет в их городке ни одной такой карусели, так что если им реально понадобится кабестан, то делать его с нуля придётся – деревянным, да по образцу тех старинных корабельных, скорее всего. И лучше бы не для водопровода им это понадобилось, а для чего-нибудь пореже да пократковременнее, потому как всё время тот ворот крутить – это же работа для даунов. И с ней ведь неизбежно возникает тот же самый вопрос, что и с тасканием воды вёдрами – ну а кто таким дауном-то работать обязан? И за что такая дискриминация? Только этот вопрос мужики уже здоровые зададут, потому как на кабестан-то баб уже не поставишь. Мужики в среднем уравновешеннее и убить – вряд ли убьют без нужды, но торец, как работяги выражаются, отрихтуют добротно. А потом и от идеи такого рукопашного водопровода откажутся наотрез. Скажут, для своих семей мы накачаем вот сюда, на уровень Дворца, сколько нужно нам, а другие для своих семей сами пускай качают. Мы-то тут при чём? Что мы вам тут, всем дыркам затычки? И тут уж хрен чего сделаешь. С истеричной бабой есть ещё надежда, что проорётся, эмоции выплеснет и успокоится, да сделает то, чего от неё хотят. А с уравновешенным мужиком таких надежд нет. Вытерпит он дольше, но если откажет, то не в сиюминутном раздражении, а обдумав, и его решение – окончательное и бесповоротное.

В разовом-то порядке для каких-нибудь экстренных случаев – это другое дело. Тут все всё поймут правильно, и никто спорить не станет. Но постоянно, на сиюминутное рутинное жизнеобеспечение, да каждый день одни и те же – да что им, больше всех надо? Такое – только все и наравне. А так реально не будет, и все это понимают. Всяческие там больные или ежедневно занятые чем-то настолько жутко важным, что никак нельзя и их в очередь на кабестан поставить, найдутся всегда. Ну и нахрена это кому нужно, и за таких ещё каждый день горбатиться? В таких делах – или все, или никто, и третьего не дано. Не зэки тут и не бесправные солдаты-срочники, фактически рабы, и в приказном порядке тут хрен кого сделаешь вечным крайним. Не можешь жить, таща общую нагрузку наравне со всеми – не живи, никто не заставляет. Вот так и скажут, и что им на это возразишь? Если вдруг не выйдет от водяного колеса насос крутить, то тогда – только от электромоторов, и значит, без электрификации не будет тогда и водопровода с канализацией. И значит, такой вариант тоже надо прорабатывать на всякий пожарный.

Но на разовые надобности – кабестан, конечно, очень пригодился бы им. Вчера вот с Андреем Черновым как-то к слову пришлось обсуждение проходимости Порогов, но историк пребывал в недоумении от противоречивости исторических данных. Константин Багрянородный уверяет, что Ненасытец можно только обходить волоком, что и съёмками с дрона подтверждается – именно так и делают эти киевские русы. Получается, что других вариантов для них не существует, иначе давно бы придумали, да опробовали. Не такие же они дураки, чтобы горбатиться, когда можно и обойтись? Значит, обойтись нельзя. Есть и факт прохода запорожскими казаками Ненасытца против течения в шестнадцатом веке, но это не показатель. Запорожская "чайка" легче и уже грузовой ладьи русов, и бурлачить её намного проще. Особенно в межень, когда Днепр мелеет, и могут обнажаться удобные для бурлаков пути вдоль кромки берега. И течение в межень слабее, и скорость прохождения порога мала – не расколешь "чайку" об очередной камень, а где глубины ей не хватает, не так она и тяжела, чтобы не перетащить. А вот как тогда быть со сплавом в восемнадцатом веке речных галер Екатерины Второй?

О технических подробностях история умалчивает, но сам-то факт налицо. Там у правого берега проход есть тридцатиметровой ширины, по которому эти галеры как раз и сплавлялись, но перепад-то воды на Ненасытце – почти шесть метров. Не водопады, но и не спокойный поток, а аналог бурной горной реки, где если ты не успел вырулить, так и со всей дури в очередную каменюку впечатался со всеми вытекающими. И если для русов с их ладьями этот проход не подходил, то как могли пройти им намного большие галеры? Вот тогда-то Науменко и сообразил насчёт кабестана. Это быстро сплавляться на скорости бурного течения нельзя, а медленно, на плавно стравливаемом канате – почему бы и нет? Если выше по течению у начала прохода надёжно заякорилось и местное вспомогательное судно с мощным кабестаном, да бухтой буксировочного каната, медленный и аккуратный сплав становится вполне осуществимым. Русы не могли позволить себе такой техники, не контролируя зону Порогов, а Екатерина – уже могла.

И на светлое будущее, пожалуй, есть смысл обдумать аналогичную идею. Это сейчас ни людей на неё нет, ни ресурсов. Но люди начинают прибавляться, да не больные современники, а здоровые туземцы, ну так и ресурсы – тоже ведь дело наживное. Хотите не горбатиться на волоке и даже не разгружаться, а вот этим проходом пройти медленно и безопасно? Башляйте по прейскуранту, и мы вам это сделаем в лучшем виде. Когда анклав запорожцев вырастет и дорастёт до колоний-филиалов – один такой явно напрашивается и в район Ненасытца. Млять, вот бы где и электростанцию сооружать! Единственный порог, не замерзавший даже в самые холодные зимы Малого ледникового! Это же какое течение там для этого должно быть? Да только ведь хрен туда дотянешься! От них до него больше сорока километров, а троллейбусная линия вдоль их куска проспекта и дороги к эстакаде – сотни метров, даже полукилометра заведомо нет. Ни проводов на ЛЭП не хватит ни хрена, ни опорных столбов. А значит, как бы ни развивался их городок даже и при самом лучшем раскладе, на ближайшие десятилетия – забыть. Млять, какая мощь зря пропадает!

А вместо неё им здесь придётся довольствоваться быстринами возле Дубового, не имеющими и сотой доли мощи тех бурунов на Ненасытце. А после освоения Хортицы, которое тоже не в ближайшие ещё годы, Три Столба ещё добавятся. Там, возможно, поток и побурнее немного окажется, но тоже только бледная тень Ненасытца. В эти ближайшие годы не будет ещё и их, а будет один только Дубовый, и как хочешь, так и обходись этой мизерной электроэнергией, получаемой с него. Вот задумал он тут навороченные колёса из труб – да, намного эффективнее обещают они быть, чем деревянная грубятина в стиле старинных мельничных, но на Ненасытце их эффективность была бы выше на порядок по сравнению с Дубовым. Обидно! Но это не в его власти, и с этим он ни хрена поделать не может, а раз так, то и нахрена зря расстраиваться? Что даётся в руки, тем и будет анклав довольствоваться, пока руки подлиннее, да покрепче не вырастут.

Водопровод-то один хрен надо от берега к Дворцу тянуть. Шланги – это ведь времянка. Придётся рыть траншею глубже, чем зимой грунт промерзает – и спасибо хоть, что не лопатами, а 'динозавром', как все теперь называют тракторный экскаватор после того, как его обозвала так молодёжь. Как высвободится он с проспекта, так и сможет уже от Дворца к месту водозабора на косе траншею рыть. Значит, надо уже и место насосной станции намечать. Пожарка-то откуда качает? Где ей самой встать удобнее. А для насоса надо выбирать, где удобнее разместить водяное колесо, которое будет его крутить. Тоже не абы где. Тут и дно нужно подходящее, и быстрина хоть какая-то от стоящих впереди каменюк, и сами они должны быть такими, чтобы в весенний ледоход отклонили льдины от берега в сторону середины русла. Млять, ну почему в этой части русла Днепра так мало скал? Нет бы погуще им было быть, от косы и до самого Дубового! И течение тогда было бы бурнее, и мест удобных было бы больше. А то поди выбери ещё из имеющихся. Тоже ведь целая задача! И только после этого саму трассу будущей траншеи водопровода уже можно будет размечать, и дай-то бог, чтобы она получилась ещё по прямой.

А ведь там же и форт ещё надо разместить, да тоже не абы как, а чтобы он там и насосную станцию прикрывал, и наплавные электростанции. И хрен с ним, что сперва это будет просто ограда из плетня, а затем земляной редут. Закладываться-то надо сразу на его окончательный вариант, из этой бетонной плитки. И надо, чтобы он был реальной мини-крепостью, способной и осаду не слишком длительную выдержать, и зимой своему гарнизону сносные условия жизни в той осаде обеспечить. Эдакий небольшой своего рода ДОТ тут напрашивается. Со своим водоснабжением, обогревом, возможностью сготовить горячую жратву и отхожим местом. Не показушная имитация крепости для детских игр, а хорошо продуманное фортификационное сооружение. В перспективе, когда анклав будет богат и порохом, так и парочку артиллерийских орудий чтобы мог вместить, да хорошие сектора обстрела им предоставить. Вторая непростая задача, да ещё и взаимосвязанная с первой! Туда и прожектор, строго говоря, напрашивается, а значит, и электричество. А то мало ли, откуда нападение последовать может? На электростанцию на Дубовом оно даже с Хортицы вполне возможно. Высадятся там, допустим, дромиты с юга или переправятся какие-нибудь разбойнички с Правобережья. Теоретически даже киевские русы притопать пешком по правому берегу могут. Маловероятно, конечно, но мало ли, какая вожжа под хвост ихнему Ярополку может попасть? А могут же и печенеги правобережные, а могут и уличи с Южного Буга. Тоже ведь, Андрей говорил, поразбойничать при случае горазды.

А этот Дубовый – это с их левого берега он остаётся островом, а с Хортицы в то прошлогоднее лето, когда полная межень установилась, люди и вброд на него ходили. За один только июль тогда семьдесят с лишним человек на нём застрять ухитрились, на него-то вброд перейдя, но обратно попав на момент спуска воды через плотину, когда и уровень воды выше, и течение сильнее. Так семьдесят с лишним – это те, кого спасатели оттуда забирали, а сколько было тех, кто и сам выбрался без посторонней помощи, никто и не думал считать. С ними, наверное, и поболе сотни. Одиночки и мелкие компании, не с целью какой-то серьёзной, а ради праздного интереса. А если вся сотня разом, да с целью, как это и будет в случае разбойничьей ватаги? Сам-то брод и низменная часть Дубового, в половодье затопленная – хрен бы с ними, там-то точно электростанций анклава не будет, ну так оттуда же и до восточного берега дойти могут, скалистой частью прикрываясь. Как их туда не пустишь, если они уже на островке окажутся? Так что лучше бы на том броде и задержать дикарей, а для этого и на самом Дубовом какой-никакой блокпост желателен, с которого брод будет хорошо просматриваться и простреливаться.

Настолько ли теперешний Днепр обмелеет в межень или не настолько, хрен его знает. Видно это будет только примерно через месяц. Вроде бы, в старину пополноводнее все реки должны бы быть, и по ручьям со своей стороны это, вроде бы, и подтверждается, но исходить следует из худшего варианта и готовиться к нему. А худший в их случае – это такой же брод, как и тот прошлогодний, да кишащее враждебными запорожцам дикарями Правобережье. Дрон их там пока не засекает, но долго ли им притопать оттуда, куда ему и не долететь? А ты – закладывай инфраструктуру цивилизации с учётом её развития, да не расслабляйся при этом ни на миг, остерегайся дикарей.

– Костян, а чем мы их сверлить-то на такую глубину будем? – донеслось вдруг со скамейки в парке, когда геолог прошёл туда от школьного двора.

Сперва он не обратил внимание на то, что ответ прозвучал не только невнятно, но и как-то слишком уж тихо, но когда увидел сидящих на скамейке Олега Гаврилюка не с Костей Прохоровым, а с Люсей Павличенко, а Костю не увидел вообще, то остановился и удивлённо уставился на Олега, державшего у самого уха смартфон и говорившего явно по нему. Вот это номер! Десятый день отсутствует как явление сотовая связь, и теперь у всех их сотовые телефоны, кому есть откуда зарядить, только в качестве плееров используются или фотоаппаратов, но никак не по основному телефонному назначению. Они тут что, уже и сотовую связь каким-то непостижимым чудом восстановить сумели?

– Это по вай-фаю, Остап Андреич! – пояснила Люся, заметив его изумление и с трудом удержавшись от смеха, – Если вы на своём его включите, то тоже хоть кого-нибудь поблизости, да нащупаете.

– Понял, Костян! Это, ясный хрен, осилим без базару! – ответил тем временем Олег по телефону, – Отличная идея, и на неё-то нам Михалыч никакой трубы не пожалеет! Ну, бывай, до скорого! – отключился и сунул аппарат в поясной чехол, – Это у нас, Остап Андреич, небольшое производственное совещание, а заодно и тестирование вай-фаевской связи. До всех так сейчас не дозвониться, но кто заряжен и имеет хороший роутер, до тех в принципе можно. Люся вот подсказала, сперва с ней с двух шагов попробовали, теперь вот и с Костяном тоже. Отсюда, по крайней мере, до него добивает.

– И что, у меня так тоже получится? – оторопело спросил Науменко.

– Не со всеми, но с кем-то – получится, – подтвердила Люся, – А если вы ещё и ток в розетку вернёте, Остап Андреич, то внутри городка все смогут связываться со всеми. И даже интернет местный можно будет сделать, если майор Семеренко и комп под сервер на это дело выделит.

– Кому что, а вам – телефон с интернетом? – хмыкнул геолог, – Но – да, тут вы где-то в чём-то тоже правы. Если уж восстанавливать цивилизацию, то заодно уж и это не помешает. Олег, а о чём вы с Костей совещались, если не секрет? Что вы сверлить хотите и на какую глубину?

– Да дуб, Остап Андреич. Не на двенадцать метров, конечно, и не на шесть, ну так таких брёвнышек вы нам нигде и не найдёте. А метра на полтора или на два – с трубой в качестве борштанги осилим запросто. Вы же источник питьевой воды нашли? Только он далековато, столько тонкой трубы Михалыч вряд ли даст. Так и не надо. Будут поленья из дуба – насверлим из них и труб. Коротких, зато сколько надо, столько и насверлим – было бы только из чего. Мы даже придумали с Костяном, как и какую резьбу на них нарезать…

20. Правобережье

Следующий день, условное 29 мая.

– Утка! Приём! – донеслось из динамика голосом капитана Махно.

– На связи, Батько! Приём! – отозвался Селезнёв.

– Как у тебя обстановка? Приём!

– Всё чисто! Приём!

– Не расслабляйся, Утка! Бзди и бди в оба! Конец связи!

Млять, нашёл Батько, кого бдительности учить! За ментами своими лучше бы он так следил, а не за спецназом ГРУ! Они-то в лесные рейды хрен кто хоть раз ходил, а лес – это разве город? Лес – это лес, и чем дальше в него, тем – ага, толще партизаны. А с ними – да, держи ухо востро. Особенно, если не уверен в их отсутствии. А как тут можно быть уверенным в этом? Даже на своём-то левом берегу уже и в урочище Сагайдаяного от них зарекаться уже нельзя, хоть оно и в двух шагах, а тут – Правобережье. Мало ли, кого нелёгкая принести может под покровом зарослей. Вспышка-то в эту ночь провала хорошо была заметна – и пираты южные заметили, и чуркобесы эти степные. И если есть кто-то на правом берегу Днепра, то тоже заметили наверняка. А заметив – как тут разведчиков сюда не послать, дабы выяснить, что за хрень непонятная тут происходит? Пираты это сделали, чуркобесы это сделали, а обитатели Правобережья – рыжие, что ли? Противника за дурака не держи, если и были у него такие, то давно кончились, а тех, которые остались – лучше с ними такими перебздеть, чем недобздеть.

Спасибо хоть, постоянных поселений туземных напротив городка не оказалось. Если бы были какие-то поблизости, то и дымками бы себя давно выдали, и дрон бы их при облётах засёк сверху, и в бинокли были бы видны. Андрей Чернов объяснял, что у славян их деревушки всегда возле реки. Полуземлянки-то ихние могут за зарослями скрываться, но всегда есть наблюдательная вышка от тех же речных пиратов и прочих разбойников, а для неё нужен хороший обзор, и значит, саму её на высоком и открытом месте приходится ставить. На высоком берегу ей самое место, и где увидишь такую, там и поселение где-то неподалёку. А у самой воды – обязательно пристань будет с рыбацкими лодками, потому как без рыбалки не прокормиться. Особенно здесь, на краю степи, где и с земледелием не развернёшься особо из-за этих степных чуркобесов. Вышка наверху и пристань с лодками внизу – без этого не может быть постоянного оседлого поселения. Где-то вдали отсюда, в десятках километров – могут в принципе быть, а ближе – дрон обязательно засёк бы их, не в первый облёт, так в последующие. А значит, нет поблизости и большого количества тех лесовиков, которые только и могут подкрасться скрытно. Если есть притопавшие сюда на разведку, то один, двое или трое, вряд ли больше. Но чтобы напакостить чужакам, и этого достаточно. Что он, по себе не знает? Поэтому – правильно, бздеть и бдеть надо в оба.

Хотя бы для того, чтобы валить неожиданных визитёров не пришлось. Хреново будет, если придётся. И с киевскими русами запорожцы рассобачены, и южные пираты на контакт не выходят, и хрен их знает, как ещё с ними-то отношения сложатся, и чуркобесы эти на Порогах тоже, млять, держат их анклав в подвешенном состоянии. И если имеются лесовики не слишком далеко, то только с ними ещё рассобачиться не хватало! Наплевать, настоящие ли они славяне или такие же, как и древляне-готы вроде этого бывшего отрока Стемида. Пусть даже вообще ираноязычными окажутся, как Андрей Чернов подозревает в отношении уличей Южного Буга, разве в этом дело? Главное – вольные, не подвластные киевским русам и не жаждущие таковыми стать. И уже хотя бы поэтому для запорожцев – естественные союзники, если вот в эти дни по какому-нибудь дурацкому недоразумению кровь между ними не прольётся. У них же, Андрей говорит, родоплеменной уклад, как и у тех же кавказцев, и кровная месть точно такая же. На хрен, на хрен! Любой другой повод не столь фатален, и претензии меньшей тяжести всегда можно уладить, кроме трупов на ровном месте. А заметь их вовремя, да дай им понять, что замечены – глядишь, не будет и этой не нужной ни запорожцам, ни местным лесовикам крови.

И скорее-то всего, ни хрена их здесь и нет, но вести себя надо так, как если бы они были наверняка, поскольку хоть один шанс из сотни, да имеется. А если вдруг таких хоть пара-тройка окажутся, то это ведь туземные лесовики-охотники, которые по навыкам ближе к спецназу ГРУ, чем к солдатам-срочникам современного мира. Леса здесь только узкой полосой вдоль рек, и земледелия в них от завидючих глаз не скроешь, а рядом ведь степь, в которой этих завидючих глаз полно, и какой дурак будет выращивать зерновые и скот для готовых нагрянуть в любой момент разбойников? Рыбалкой, собирательством, да охотой живут в этой зоне галерейных лесов, и навыки у населения – соответствующие. Уж лучше перебздеть с такими, чем рисковать быть застигнутым врасплох. Бзди, бди и гадай, есть они в этом лесу или нет. Это поселение местных дрон обнаружил бы среди леса уже давно, а отдельных людей под кронами деревьев проворонит элементарно.

Вот и он, кстати, лёгок даже на мысленном помине. Только сблизи услышишь тихое стрекотание его четырёх винтов. Хоть и мало от него здесь реального толку, а один хрен приятно – пытается ментовское командование помочь, чем может. Специально крюк дали при возвращении с облёта, чтобы проверить по возможности и правый берег. Вдруг засёк бы кого постороннего хотя бы случайно? Провожая взглядом квадрокоптер, который пролетал прямо над ним, Селезнёв вдруг заметил высоко в небе и какую-то движущуюся белую точку. Млять, что за хрень? Для речной чайки – слишком высоко, для орла – а кто и где видел орла белого цвета? Глюк, что ли? Но нет, в бинокль точка видна отчётливее, уж точно не глюк. Жаль, слабоват бинокль. В оптику "винтореза" точка крупнее, но её форму один хрен не разглядеть, зато в какой-то момент она сверкнула солнечным бликом – точно не птица! Такой отблеск мог дать только металл, и значит, это летательный аппарат. Чей? Ну, раз есть по слухам в этом мире какие-то технически развитые аланы, так и чей же ещё, если не ихний? Но об этом есть кому думать, а его дело – доложить о замеченном. Так он и сделал, вызвав по рации Махно и доложив ему как о пролетевшем дроне, так и о белой движущейся точке с металлическим отблеском. Начальству виднее, что тут предпринять, а он, что мог, то сделал, и не затем он здесь находится, чтобы ворон в небе считать, а затем, чтобы людей местных не проворонить.

Так-то дрон у ментов отличный и своих денег – реальных, конечно, без попила – стоит. В теории его можно почти на пятикилометровую высоту поднять, и тогда радиус обзора с него километров двести пятьдесят, как с куста. Но на практике – хрен ведь хватит на такой дистанции разрешающей способности его штатной камеры. Тысяча восемьдесят пикселей – это для нормального видео шикарно, и большего разрешения ментам на хрен не нужно для их задач. Кто же мог заранее знать, что задачи настолько изменятся? Здесь другие расстояния. Поселение или большое скопление людей с плавсредствами можно и на десятках километров засечь, но подробнее разглядеть – уже поближе подлетать нужно и снижаться, а отдельных людей так и вовсе хрен обнаружишь. Ладью разве только, как и обнаружили разведку южных пиратов. Километров пятнадцать штатный радиус действия у этого дрона, а всё, что дальше нужно увидеть – только за счёт набранной высоты ценой размытого из-за дальности изображения. А что такое десятки километров? Для хорошего ходока и тридцать километров за день пройти не предел. Можно и больше, если хорошая дорога и жратва с собой готовая. Здесь, правда, с хорошими дорогами напряжёнка, хотя и есть несколько выше линии будущего ДнепроГЭСа старинная Кичкаская переправа, но к ней ведь, надо полагать, и путь какой-никакой с обеих сторон натоптан. По ней какой-то из старых чумацких шляхов Днепр пересекал, но Андрей Чернов говорил, что и крымские татары пользовались ей активно в своих перекочёвках и набегах. Должны хорошо знать её и нынешние кочевники.

Их-то, конных, дрону легче издали засечь, да и не пойдут они весь путь через лесные заросли, когда открытая степь рядом. А вот лесовики – эти как раз лесом и пойдут от своего поселения, дабы степнякам лишний раз глаза не мозолить. И не прямиком через кусты, овраги и бурелом, а по лесным тропинкам, которых паре-тройке охотников хватит за глаза. И уж двадцать-то километров за день одолеют легко, а за три дня – и шестьдесят. И всё это расстояние они пройдут под кронами деревьев, через которые хрен засёк бы их даже специальный разведывательный дрон вояк или погранцов.

– Батько! Приём! – вызвал вскоре капитана Махно сам Семеренко.

– На связи, Сельмой. Приём!

– Млять, упустили мы птичку, Батько! Никого ни в чём не виню, сам дурень, не подумал о такой возможности, и Утке-то в любом случае благодарность за его глазастость и оперативность. Но вот наша – подкачала. Пока он докладывал тебе, пока ты докладывал мне, пока я озадачивал Летуна, пока он наводил дрон – птичка-то и упорхнула, млять! Так нельзя для таких случаев. Я дал команду выдать и Летуну рацию для прямой связи с вами. Теперь уж вряд ли, конечно, но мало ли, вдруг повезёт? Если нам повезёт, то заметившему сперва с Летуном связываться напрямую, а потом уже только докладывать по команде. И хрен с ней, с субординацией, когда она во вред. Как понял? Приём!

– Понял, Седьмой. Установить прямую связь с Летуном и на случай повторного обнаружения чужой высотной птички дать команду всем наблюдателям в первую очередь сообщать о ней Летуну напрямую. Седьмой, а нам ничего от этих птичек не грозит? Мы с ними хрен чего поделаем, если что! Приём!

– Да не должно бы, Батько. За десяток дней давно уже должны были и узнать о нас, и если не разбомбили до сих пор, то теперь-то уж вряд ли. Будем надеяться на это, по крайней мере. А как, кстати, Утка эту птичку засёк?

– Случайно, Седьмой. Засёк он наш дрон над башкой, а точка эта белая за ним в поле зрения попала. Приём!

– Млять! А остальные, значит, даже дрон проворонили? Безобразие! Приём!

– Не могу никого в этом винить, Седьмой – и сам его точно так же проворонил. Смотрим же не в небо, а по сторонам, а на слух – хрен тут и расслышишь этот шелест его винтов через этот шум от бензопил. Приём!

– Понял, Батько. Ладно, бзди и бди дальше. Конец связи!

Не откладывая на потом, хоть и не было теперь в спешке смысла, Махно выдал указания всем наблюдателям и связался с оператором дрона, который получил команду от майора снова поднять его после зарядки аккумулятора. Как ни мала надежда, но какой-то шанс есть всегда, а увидеть и заснять чужой летательный аппарат – уже кое-что. Откуда и куда летит, на какой высоте, с какой скоростью, какого он типа – не так уж и мало можно извлечь сведений о таинственных аланах даже из такой мелочи. И жаль, что шансы малы даже на повтор этого полёта сегодня, не говоря уже о том, чтобы заметить аппарат снова. Хотя и понятно, что теперь-то уж не только они и не столько они будут наблюдать небо в попытке не упустить нового пролёта над ними. Тут-то Сёмеренко прав – наверняка это не первый пролёт над ними, а значит, с высокой вероятностью, и не последний. Естественно, и на башенке Дворца наблюдатель получит теперь команду послеживать и за небом, и на башенке водокачки сто девяносто третьего дома. А ему такая же команда – просто до кучи с ними, раз уж находится со своей бригадой лесорубов на высоком правом берегу Днепра. Мало ли, а вдруг повезёт снова именно им здесь?

Но, конечно, прежде всего здесь надо по сторонам глядеть. Если есть какие-то местные лесовики, то уж к десятому-то дню давно уже должны были разведать, что тут за хрень происходит. А вот оставили ли они постоянных наблюдателей, хрен их знает. Он-то на месте их главнюка оставил бы обязательно. Кочевники ведь наблюдают за городком? А эти разве дурнее их? Особенно сегодня, когда весь этот лес всполошён шумом нескольких бензопил, которыми его бригада валит дубы, опиливает со стволов ветки и пилит сами эти стволы на удобные для переноски части. И свои-то туземцы, хоть и ко многому привычны уже в их городке, но на пильщиков таращат изумлённые глаза, не веря увиденному. Хоть и дали каждому из парней попробовать отпилить сук от сваленного ствола самим, показав сперва, как это делается, чтобы не толпились, а делали свою часть работы, но один хрен в осадок выпадают при виде того, как запорожец перепиливает сам ствол, не особо при этом и напрягаясь. Что они при этом думают и за что эти бензопилы принимают, хрен их знает, но видно по ним, что погружены в глубочайший когнитивный диссонанс.