Текст книги "Провал (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 42 страниц)

Хотя – можно и на сигары. Их, правда, в кукурузный лист заворачивают, если по всем правилам, но наверное, сойдёт и так. Разрастётся махра, научатся сигары из неё сворачивать, и впору будет византийских греков на курение подсаживать. Бросайте, типа, свою анашу с опиумом, а курите лучше 'Запорожские', от них хотя бы не сторчитесь. А чем тоже не бизнес на светлое будущее? Андрей Чернов говорит, что в Византии добрая половина всех имперских денег в Константинополе крутится, а столичным толстосумам понты дороже денег, и чем реже товар, да дороже, тем он для них престижнее. Но смех смехом, но что-то эдакое эксклюзивно запорожское надо придумывать, чтобы не одной только тигельной сталью в будущем с дикарями торговать. Впрочем, этого со временем много чего понапридумают. Народ-то в городке у них – башковитый. Азы только самые первоначальные для этого надо заложить, вот эти сиюминутные проблемы решив, а там оно и само уже покатится.

А эти азы сейчас – вот эти дубовые брёвнышки, которые они заготавливают на Правобережье. Это – будущие водяные колёса, которые будут крутить генераторы, давая электричество и сберегая драгоценный бензин. Такое же и насос водопроводный будет им крутить, подавая в их водопровод воду и сберегая анклаву драгоценную солярку, которой у них намного меньше, чем бензина. Дольше КрАЗы, "динозавр" и ментовские "рено" на ходу останутся. Как они будущий рапсово-спиртовый биодизель переварят, хрен их знает, а на нормальной солярке они работают штатно. И наконец, самые тонкие брёвнышки как раз на недостающие трубы для водопровода пойдут. Не для этого общего, а для питьевого, который Науменко от ключей в оврагах провести к городку хочет. Туда-то стальных труб точно хрен хватит, ну так и не надо их туда, хватит и деревянных. В старину водопроводы из деревянных труб широко применялись и нормально себе работали. Как и чем сверлить эти брёвна парни намылились, капитан не понял, но Просперо-младшему и его приятелю Олегу Гаврилюку виднее. Оба из заводских работяг, и рукастые, и головастые, и если они за это дело берутся, то значит, считают его вполне осуществимым.

Понятно, что с первой попытки может и не получиться. Кто у них специалист по деревянным механизмам и трубопроводам? Учиться всему этому придётся, а для этого пробовать надо и опыт нарабатывать, даже шишки при этом набивая, если не повезёт. Для этого его бригада сейчас и заготавливает сырьё. И даже если всё оно израсходуется только на эксперименты, да на отработку технологии, а для работы понадобится новое, он на это в обиде уж точно не будет. Правобережье у Днепра – длинное, и другие на нём места есть, где дубов хватает. Надо будет – ещё заготовят, и тогда тем более лучше на Правобережье весь этот лесоматериал брать, свой левобережный лес сберегая. Никифорова говорит, что из желудей по осени и хлеб выйдет получше камышового, и заменитель кофе. Его фрицы в войну пили и не слишком жаловались, поскольку под санкциями международными где ты натуральным разживёшься? Из чего могли, из того они и делали свой эрзац, и спасибо им за наработанный в этом деле опыт. Запорожцы хоть и не под санкциями, а один хрен и от натурального кофе теперь отрезаны, и от натурального чая. Эрзацы теперь – наше всё.

Вот для этих эрзац-хлеба и эрзац-кофе запорожцам и нужно поберечь эти свои левобережные дубы, которые поближе к городку, чтобы желуди с них собирать поближе и поудобнее. А брёвна – они же не на один год, а как минимум на несколько. Могут и много лет прослужить, если правильно всё сделать, так что каждый год анклаву корячиться с их заготовкой не придётся. Дрова, конечно, будут нужны, они теперь всегда будут нужны, но на них и валежника на своём Левобережье в основном хватит, и не нужны на них толстые деревья, да ещё и дубы, а достаточно деревьев потоньше, да помягче. Таких, на которые и топора достаточно, когда не будет больше бензина для бензопил. Техника эта импортная, капризная, и будет ли она на спирту вместо бензина работать, хрен её ещё знает. Не стоит на это рассчитывать, а значит, их рабочий ресурс следует считать ограниченным запасами бензина. Дрова – это расходники, на которые инструмент нужен или вечный, или хотя бы легко в их условиях восполняемый. А на серьёзные капитальные вещи для многолетнего использования, на которые потому и нужен дуб, не жалко и бензина для бензопил.

После погрузки на ладью последних вязанок нарубленных веток и увязывания в плот для буксировки последних брёвен Махно пересчитал лесорубов и отозвал к берегу по рации охранение. А к ним уже плыла ладья, которая должна была забрать и их самих. Слава богу, обошлось без происшествий. И как ни мала была их вероятность, тем труднее приходилось охранению, от которого требовалась неусыпная бдительность. Не дожидаясь переправы и официальной процедуры, Махно объявил благодарность от себя и лесорубам, и охранению, особенно отметив заметившего чужой летательный аппарат Селезнёва. Да, бесполезной его глазастость оказалась в данном случае, но разве его в этом вина? Теперь зато учёные, и есть кому наблюдать за небом, чтобы вовремя нацелить оператора дрона.

– Нам никакого взрывчатого гостинца от этих аланских летунов не прилетит? – поинтересовался прапорщик.

– Да не должно бы, – успокоил его капитан, – Раз летают, наверняка видели и ту вспышку, а значит, и знают о нас с самого начала. Если бы хотели разбомбить нас на хрен или десант высадить – давно бы уже это сделали. День на первый разведывательный полёт над всем районом, обнаружение и доклад по радиосвязи, второй – на уточнение и съёмки с воздуха, пару дней на принятие решения в командных инстанциях – это самое большее. И если не прилетело нам до сих пор, то теперь-то уж вряд ли.

– И значит, вряд ли они близкие друзья киевским русам?

– Вряд ли. Иначе нам прилетело бы если и не в тот же день, так на следующий. Или, в лучшем случае, заявился бы парламентёр с очень неприятными претензиями. А раз этого тоже так и не случилось до сих пор, хоть и знали наверняка ещё в тот же день, им на это плевать и чихать. Обидно другое. Они десять дней уже за нами наблюдают. А судя по высоте пролёта, имеют аппаратуру с таким разрешением, что им даже не нужно снижаться для детальной съёмки. Мы для них, как на ладони, и они изучают нас, как инфузорий под мелкоскопом, а что мы знаем о них? Если бы нам удалось заснять с дрона ихнюю птичку, так хотя бы тип её определили, но и в этом мы сегодня облажались. И до сих пор знаем о них ноль целых, хрен десятых.

21. Живность

Следующий день, условное 30 мая.

– Уыыыыррр! – донеслось из лесных зарослей на месте стадиона Арена.

– Рэкс! Ну зачем? Ну сколько раз тебя учить, что нельзя чужих кошек трогать! – донёсся оттуда же мужской голос, – Фу! Брось, я сказал! Ну куда ты понёс? Фу!

Но пёс, смахивающий по своим размерам и стати на овчарку рыжеватой масти, не особо-то слушаясь хозяина, выбежал из зарослей с болтающимся в пасти загрызенным котёнком-подростком, подбежал к вымощенному тротуару у прохода между двенадцатым и четырнадцатым домами, да с видом честно исполненного собачьего долга положил свою добычу на тротуар. Даже не положил, а скорее уж – торжественно водрузил. Сама добыча – естественно, мертвее не бывает. Если кто-то мог ожидать чего-то иного от таких клыков, то после их беззлобной и явно хвастливой демонстрации едва ли у кого-то могли остаться хоть какие-то сомнения – вооружён и очень опасен для любых недругов анклава.

– Ыыыыы! Кооотика убииили! – заревела одна из шмакодявок.

– Не натравливал я его, богом клянусь! – сразу же начал оправдываться мужик, – Не видел даже! На пару секунд только и отвлёкся, а он – шасть в кусты, да молчком, и не залаял, а там – кошак этот недоросток орёт уже, как резаный! Я – следом за ним, но просто не успел вмешаться! Он уже навстречу, и кошак этот – в зубах. Никогда же Рэкс такого не творил, и я сам не знаю, что теперь на него нашло.

– Бешенство на твоего зверя нашло! – завизжала одна из баб, хорошо известная в квартале фанатичная кошатница, – А я говорила, предупреждала! Гляньте только, какие у этого чудовища зубы! Бешеный, говорю же вам! И усыпить его надо поскорее, чтобы не разгуливал с такими зубами по улице! Полиция! Где полиция?

– Да сдурела ты, что ли, Мыколовна? Ну какой он бешеный?

– Бешеный и всегда был бешеный! Ты забыл уже, как он моего Тимошу загнал на дерево, и мне спасателей вызывать пришлось, чтобы сняли?

– Ну так это когда было-то? Отучил же! Хоть какую-то из дворовых кошек он у меня гонял в последний год? Хоть чью-то, хоть бесхозную – напомни хоть один случай!

– Вот он, твой случай! – кошатница обвиняюще ткнула пальцем в свежий труп котёнка, – Отучил он, называется! Вот оно, твоё отучение! Как было твоё чудовище злым бешеным зверем, так и осталось! Да где же эта чёртова полиция, в конце-то концов?

– Что за шум, а драки нету? – поинтересовался подошедший Чубук.

– Усыпите эту бешеную собаку! – безапелляционно потребовала кошатница, – И арестуйте её безответственного хозяина! Вы только посмотрите, что творится!

– А что творится-то? – не въехал штаб– сержант.

– Вы что, не видите? – её палец снова ткнулся в труп котёнка.

– Ну, кошеня дохлое. Пёс, что ли, загрыз? Ну так и чего?

– То есть как это, ну так и чего? – кошатница опешила от возмущения, – Собака, наверняка бешеная, растерзала маленького безобидного котёнка, а вам – ну так и чего?

– Во-первых, усыпить пса я не могу – я не ветеринар, – пожал плечами Чубук, – Могу пристрелить, но не вижу причин – где признаки бешенства? Арестовать хозяина тем более причин не вижу – он вполне адекватен. Вы же не натравливали пса на это кошеня?

– Да нет, конечно! Вмешаться просто не успел.

– Ну так и чего вы народ зря баламутите, гражданка? – штаб-сержант обернулся к ней, – Собаки всегда гоняют кошек. Если поймают, то и загрызут – обычное же явление.

– И вы что, так это и оставите?

– Тут вы правы – падаль на тротуаре оставлять не годится. По нему люди ходят. Уберите-ка её, гражданин, за вашим псом.

– Да вы вообще в своём уме?! – взвилась кошатница, – Что значит, уберите? Это же вещественное доказательство! Вы что, и никаких мер принимать не собираетесь?

– Во-первых, успокойтесь. Что случилось, то случилось, и теперь уже этого не отменишь. Во-вторых, какие меры-то и в честь чего? А в-третьих, я сейчас даже и не при исполнении. Было бы что-то серьёзное – вмешался бы, а по пустякам – не вижу причин.

– Да ну вас! Полиция, называется! Михаил! Не прячьтесь, я уже вижу, что вы в форме и при оружии! – напарник и МП-5 на ремне выдали старшего сержанта с головой, – Потрудитесь-ка исполнить ваши служебные обязанности, от которых увиливает вот этот ваш недобросовестный коллега! Полюбуйтесь-ка, что тут творится!

– Да слыхали мы, пани Амельченко, слыхали. Вашу истерику и у самого РОВД было слышно, – Писарев обернулся к напарнику, – Как считаешь, тянет это на арест?

– Ну, военного же положения у нас никто не отменял? – ухмыльнулся тот, – На ровном месте устроила скандал со вздорными обвинениями, оскорбила нашего коллегу, а нас отвлекла от патрулирования по пустяку. Ложный вызов – это уже штраф, а в военное время – пожалуй, тянет и на арест до выяснения.

– Да вы что тут, сговорились все? – кошатница выпала в осадок, – Что это у вас тут за заговор собачников какой-то? Для вас законы писаны?

– Для нас они всегда и были писаны, пани Амельченко, – заверил её Михаил, – Теперь они будут писаны и для вас, кошатников. Нет здесь у нас судей-женщин, которые в том прежнем мире подсуживали кошатникам в нарушение единых для всех законов. И теперь здесь больше вашего беспредела не будет. Нигде в законах не прописано кошачьих привилегий, и никто не обязан разделять вашего пристрастного отношения к кошкам. Вы всё поняли, пани Амельченко?

– Да вы что, с ума все посходили? Здесь же маленькие дети! Сейчас это злобное чудовище котёнка растерзало, а завтра оно так же и ребёнка загрызёт!

– Кто? Рэкс? – первой расхохоталась пацанва, за ними девки, а последней уже и ревевшая ранее шмакодявка заулыбалась.

– Рэкс – хороший и добрый пёс, – согласилась она со всеми, – И никогда никого не трогал. И никакой он не бешеный. Но только зачем он вот этого котика убил?

– И что, вы так и оставите это происшествие без последствий? – кошатница так и не собиралась униматься, – Собака и её хозяин так и останутся безнаказанными?

– Если котёнок – чей-то, то его хозяин как пострадавший может подать в РОВД заявление, – пожал плечами Михаил, – Тогда мы обязаны это заявление от пострадавшего принять и провести по нему какие-то мероприятия. Это ваш котёнок, пани Амельченко?

– Слава богу, нет! Не хватало ещё только, чтобы что-то случилось ещё и с моим Тимошей! Но какая вам разница?

– Разница в том, пани Амельченко, что если вы ещё раз позволите себе скандал устроить на ровном месте, несколько суток ареста за нарушение общественного порядка я вам гарантирую. И сколько суток точно – не знаю, это как начальство решит, но кто за эти несколько суток будет о вашем Тимоше заботиться – тем более не знаю и знать не хочу. А теперь у меня вопрос ко всем – чей этот котёнок… гм… был при жизни?

– Да ничей он, дядя Михаил, – ответила та шмакодявка, – Я всех наших котиков знаю, а этот какой-то новый, не наш.

– То есть, бесхозный дворовый?

– Даже не дворовый, дядя Михаил. Вообще не наш. Приблудный какой-то.

– Точно! Никогда его у нас не было! – загалдела и пацанва, – Точно не наш!

– Вот и прекрасно, – заключил старший сержант, – Тогда, гражданин Семёнов, к вам никаких претензий за отсутствием пострадавших. Единственное только, надо убрать с тротуара эту падаль, пока не завонялась. Сами или Рэкса заставите унести и положить, где взял – это уж на ваше усмотрение. Всё, инцидент исчерпан.

– То есть как это – исчерпан? – опешила кошатница.

– А за отсутствием пострадавших, от которых мы обязаны принять заявление о причинённом им ущербе. А вы, пани Амельченко, за своим кошаком лучше следите. У нас здесь, знаете ли, пожарной лестницы нет, и если он у вас ещё раз на дерево заберётся, нас снимать его оттуда не зовите. Он у вас мышей-то хотя бы ловит?

– Бррррр! Ещё чего не хватало! Я их – даже дохлых боюсь!

– Тем более. И кому он тогда такой нужен? Ни мышей не ловит, ни с дерева сам слезть не в состоянии. Кошак называется! Молитесь, чтобы водопровод уже был в другой раз. Тогда – как в Кривом Роге, водой из шланга с дерева сшибём, – пацанва рассмеялась, – А лезть за ним на верхотуру, чтобы руками оттуда снимать – прошли для нас те времена, и забудьте о них раз и навсегда.

– Она его ещё и избаловала, – сообщил один из пацанвы приятелям, – И чуть что не по-евонному, так орёт, как ненормальный – через стенку слышно. Млять, у нас бы был такой – давно бы уже в машине его постирали на хрен! – рассмеялись и пацанва, и девки.

– Да вы просто фашисты все! – прошипела Амельченко.

– На зубах собачьих ночью кот орёт,

Никому он спать спокойно не даёт,

И поэтому мечтают все о том,

Как скорей бы псам покончить

С этим, естественно, котом! – пропел один из пацанов на мотив песни мышей из старого мультфильма про кота Леопольда, и вся детвора расхохоталась, да и взрослые тоже заухмылялись, а кое-кто и не удержался от смеха.

– Мрази! Гнусные мрази! – взвизгнула кошатница и убежала.

– Мыколовна, конечно, неправа и зря хай подняла, но котика всё равно жалко, – заключила и та шмакодявка, которая ревела, – Рэкс, ну зачем ты его убил?

– Зоя, никто из нас этому и не радуется, – ответил ей старший из пацанов, – Но кошатники с кошатницами реально офонарели, и давно пора поставить их на место.

– Есть такое дело, – согласился Михаил, – И сами охренели от поддержки судей, и кошки ихние любимые безнаказанность почуяли и совсем уж начали путать берега.

– Это точно! – поддержал хозяин Рэкса, – В прошлом году как-то раз выгуливал его в парке, так кошак какой-то не наш на него набросился, и сам-то небольшой, Рэксу на один укус, но наглый до одури, а представляете, сколько вони было бы от тех защитников котиков, если бы я с поводка на него Рэкса спустил? Оттаскиваю его, сам со стыда сгораю от такого позорища, кошака ногой от него отпихиваю, а он ведь вконец охренел, оцарапал мне и ботинок, и штанину. Рассвирепел, да и засветил этой твари носком ботинка в морду – так орёт ещё возмущённо, недоволен, млять! Только когда мы с Рэксом на него попёрли, а я каменюку с земли подобрал – задал наконец от нас стрекача. Так кто Мыколовне потом этой разболтал, хрен его знает, а у ней же на нас с Рэксом зуб ещё за ейного загнанного им на дерево кошака – млять, всех городских защитников котиков тогда на меня натравила, в суд вызывали, так спасибо хоть, ко мне были претензии, а не к Рэксу, а то ведь точно его и к усыплению могли бы приговорить как особо опасного. Штраф-то – хрен с ним, скостили его до приемлемого, когда нашлись свидетели, что кошак первым начал. Но млять, с этим правосудием, у которого кошки и кошатники всегда правы – в гробу я видел эту пародию на законность! Вот честно признаюсь, к кошкам в целом я всегда дышал абсолютно ровно, но вот такую тварь – была бы бесшумная пистоль, пристрелил бы на хрен хладнокровно и со спокойной совестью.

– Такая хрень везде, – кивнул старший сержант, – И на Западе, и в Украине, и в России. Везде кошатники добились особого к себе отношения. Помните тот ютубовский ролик, где мужик выгуливал пса, на того накинулся охреневший кошак, и мужик спустил пса с поводка, а тот, само собой, нагнал и загрыз кошака?

– Помню, конечно. Как тут такое не запомнишь? Жизненная ведь ситуёвина.

– Так знаете, чего кошатники сделали? Обрезали предысторию, и у них он стал начинаться с момента спуска пса с поводка. Типа, ни с того, ни с сего. Мужика чуть было не засудили – спасибо хоть, автор ролика узнал об этом и обнародовал полный.

– Но мужику ведь один хрен влетело?

– Ясный хрен – котика-то ведь убили. А в понимании фанатичных кошатников и благоволящих к ним судей котик священен и неприкосновенен, чего бы он ни натворил. Если он собаке выцарапает глаза – значит, судьба её такая, нехрен было котику на дороге попадаться, а если собака его загрызёт – значит, усыпить гнусную тварь, а хозяина ейного вздрючить так, чтоб другим не повадно было. Справедливость для них – это когда кошак остаётся целым, невредимым и безнаказанным за любые свои выходки. Есть вменяемые и среди кошатников, но есть и подленькие сволочи, для которых ради процветания котиков любые средства хороши. А в результате собачники затерроризированы ими и охреневшим от безнаказанности кошакам никакого действенного отпора дать не могут. А те просекли фишку и от бесхозных дворняг как ныкались, так и ныкаются, поскольку от них и ответку схлопотать можно, а вот на собаке с хозяином оторваться безопасно, он-то спустить её на них не рискнёт, а наоборот, удержит. Отчего же и не напасть на такую, когда это ничем не чревато? Полно было таких роликов.

– А где, кстати?

– Да в основном на сайтах самих же кошатников. Они же просто млели от всех подобных свидетельств героической отваги своих любимых котиков. Они гордились ими и хвастались. Чем крупнее и зубастее оттаскиваемая перепуганным хозяином собака, дабы даже случайно охреневшего кошака не куснула и неприятностей этим на него не навлекла, тем большие восторги вызывал у кошатников такой ролик. Как очередное доказательство, что эти собаки ни на что не годны, и вообще, этих свирепых и опасных тварей истреблять надо, а вот их милые и безобидные котики – это ещё и сила, оказывается. И непобедимая, поскольку побеждать её – дураков нет. Все собачники давно вызубрили, что в конфликте с кошкой любая собачья победа – себе дороже выйдет.

– Слава богу, для нас этот театр абсурда наконец-то кончился. Да загребали же на хрен, особенно за последнее десятилетие! Вот понимаю, что в целом этот наш провал к дикарям – хреново, и для меня вместе со всеми, но как собачник я от него в выигрыше. До чего нас эти, млять, кошатники грёбаные довели! Испохабили, млять, нашу современную цивилизацию! Ну, не только они, конечно, и не столько они, но и они тоже. Ладно, всё это в том мире осталось, и хрен с ним. Рэкс! Ты зачем эту падаль сюда принёс? Сам принёс – сам и обратно отнеси, где взял! Или мне за тобой её убирать прикажешь?

– Обождите-ка, Геннадий Николаич! – никто и не заметил, как к месту событий подошла и Никифорова, – Дайте-ка и мне взглянуть на вашего безвинно убиенного.

– Амельченко и вас уже настропалила, Клавдия Семёновна?

– Ну, так уж прямо и настропалила! – усмехнулась биологичка, – Что я, не знаю нашу Мыколовну? Но визжала – да, как будто её саму свора бродячих собак на части рвёт! – все рассмеялись, – А поскольку я знаю и вас, Геннадий Николаич, и вашего Рэкса, сразу поняла, что кошка была не наша, а какая-то чужая.

– Клавдия Семёновна, всё равно котика жалко! – заныла шмакодявка.

– Зоя, с этим никто и не спорит. Жаль, конечно, что так вышло, но это природа. Кошки с собаками – естественные враги, и не любить друг друга для них в порядке вещей. Нападать на наших дворовых кошек Геннадий Николаич отучил Рэкса, но их он по запаху знает и различает всех, а если появляется какая-то новая, незнакомая ему, то это – враг.

– Так котик же маленький. Ну какой из него враг?

– Зоя, ну что ты хочешь от собаки? Это же не человек. У собак всё проще – есть свои и есть чужие. Своих кошек, хоть они ей и неприятны, она не трогает, зато все чужие кошки – её законная добыча. Ну, если хозяин не запретит. Геннадий Николаич вмешаться и запретить – ну, просто не успел. А кто мог ожидать, что здесь чужой котёнок появится? Так, так! А выглядит он интересно. Зоя, а раньше он никогда здесь не появлялся?

– Нет, Клавдия Семёновна, в первый раз его вижу.

– А вы, ребята и девчата, никто его не припомните? Может, мелькал в какие-то из этих дней где-нибудь в парке или возле Дворца?

– Да нет, Клавдия Семёновна, – ответил старший, когда детвора переглянулась меж собой и обменялась отрицательными кивками, – Из нас никто не видел, да и собаки его учуяли бы, да погнали, и тогда знали бы и мы. Не было его ни раньше, ни в эти дни.

– Спасибо, дети, вы мне очень помогли, – поблагодарила их Никифорова, – Ну, собственно, что и требовалось доказать, – это она пробормотала уже себе под нос, достав из чехла смартфон и сфотографировав труп котёнка с разных ракурсов, – Всё, я закончила, Геннадий Николаич, спасибо и вам, можно убирать.

– Рэкс! Взять! Отнеси и положи туда, где взял! – скомандовал хозяин, указывая и рукой для наглядности.

– Клавдия Семёновна! Может, и не моё дело, но позвольте полюбопытствовать, что доказать-то требовалось? – озадаченно спросил старший сержант.

– Правильный вопрос задаёте, Михаил, – одобрила биологичка, – Если бы этот котёнок был приблудным из других городских кварталов, за этот десяток дней он бы уже давно объявился. Будь он домашним туземным, хоть я и не представляю, чьим бы он мог быть – тоже вышел бы к жилью проситься в хорошие руки.

– Так что же он тогда – дикий, получается?

– Именно. Дикий лесной. И очень жаль, что Рэкс его прикончил, а не принёс к нам живым и невредимым. Геннадий Николаич, не хмурьтесь, к вам абсолютно никаких претензий. Вы с Рэксом ни в чём не виноваты, а если Амельченко до Семеренко дойдёт со своими истериками, так и меня в свидетельницы защиты пригласите, – все рассмеялись, – Но всё-таки, на будущее, можете ли вы надрессировать Рэкса, чтобы он не убивал диких котят, а приносил их живыми и не искалеченными?

– Ну, гарантировать я не могу, но попробовать – попробую, если очень надо. А зачем они нам нужны, кстати? Они же дикие, злые и царапучие, насколько я понимаю?

– Правильно понимаете, Геннадий Николаич. Они практически неприручаемы, и я буду очень удивлена, если нам удастся приручить до полностью домашнего состояния хоть одного из них. Но нам они и нужны, слава богу, не для этого, а для скрещивания их с нашими дворовыми мурками. Из помесей с ними мы уже сможем отобрать приручаемых, а когда они вырастут – станут отличными крысоловами. Нам запасы провизии создавать, а на них и мыши из леса подтянутся, и крысы из наших подвалов и чердаков. А много ли вы видели хотя бы мышей, пойманных нашими кошками? Я не о хозяйских говорю, всех этих кастрированных и стерилизованных, это вообще бесполезный балласт, как бы не истерила по этому поводу наша Мыколовна. Я говорю об обычных дворовых, которые хотя бы уж и сами на воробьёв с голубями охотиться пытаются, а не только попрошайничают. Но даже из них мышеловы – на троечку с минусом, а уж крысоловы – не будем о грустном.

– Так хороший крысолов – он и среди сельских кошаков большая редкость.

– В том-то и дело. И как правило, это коты, среди предков которых были дикие лесные, когда они ещё водились в окрестных лесах. Вот и у нас с вами есть возможность отловить диких котят и вывести с их помощью нужную нам породу крысоловов.

– Вы думаете, там есть ещё?

– Очень на это надеюсь. В выводке их бывает от трёх до шести, и если вот этот пока единственный погибший, то где-то в урочище Сагайдачного должно скрываться ещё не менее двух кандидатов в основатели нашей будущей породы кошек-крысоловов.

– Трудную задачу вы мне ставите, Клавдия Семёновна, – посетовал собачник, – Ручных-то котят, которые не дёргаются и не царапаются, научить Рэкса носить нетрудно, но эти-то ведь будут совершенно дикие. Как тут такого не прикусить, когда он дёргаться начнёт? А он ведь начнёт сразу же, как только Рэкс его схватит.

– Геннадий Николаич, я всё понимаю. Лёгкие покусы – не в счёт. Конечно, без них не обойтись, но их мы подлечим, и они заживут. Главное – чтобы он не убил котёнка и не изувечил, а донёс живым и хотя бы уж излечимым. А я попрошу детвору, чтобы они оказали вам полное содействие в тренировке Рэкса на домашних котятах. Амельченко эту стервозную вообще выбросьте из головы. Я сама поговорю с Семеренко, и он её уймёт.

Полной уверенности в осуществимости этого замысла у Никифоровой не было, но крысоловы нужны будут запорожцам позарез, и этого шанса нельзя упускать. Здесь не выйдет – на Хортице можно будет ещё попробовать, а там не выйдет – Правобережье ещё остаётся. А каждая неудачная попытка – это ведь тоже драгоценный опыт, с которым всё больше и больше шансов на удачный результат. Слава богу, европейский лесной кот хотя бы уж водится в днепровских плавнях. Самый край ареала, насколько она помнила карту из Википедии, на которой не были показаны реки, и не было уверенности, что водится и на Левобережье. Правда, попадались сведения о диком коте и в донских плавнях, но вот точно ли это лесной, а не степной? В этом уверенности – тем более не было. Внешне они похожи, и дилетанту спутать их легко. А путать нельзя, поскольку разница между ними – принципиальная. Все недостатки домашней мурки тем и обусловлены, что происходит-то она от ближневосточного подвида степной кошки. Она и мельче, она и слабее, и древолаз намного худший, и воды боится панически. Но у ближневосточных земледельцев выбора не было. Что водилось в их местности, то они и приручили для охраны зернохранилищ от вездесущих мышей и крыс.

По тем временам это была чёрная крыса, с которой степная кошка справлялась, и претензий к ней как к крысолову особых не было. Ну, если об обычных сельских кошках говорить, не избалованных вроде египетских храмовых. И по идее-то пасюк в Европу ещё не проник, он только с шестнадцатого века в трюмах европейских кораблей приплывёт и Европу осваивать начнёт, вытесняя привычную чёрную крысу. Но это тот, южноазиатский исходный, а у запорожцев в подвалах – свой, современный городской, который теперь и в окружающей местности размножится. И как с тем южноазиатским домашние потомки той степной кошки не справились, так не справятся и с их подвальным пасюком их дворовые мурки. Для лесного же европейского кота там, где он сохранился в современном мире, и пасюк в местах совместного с ним обитания – вполне штатная добыча. Если зайцев даже промышляет при случае, то что ему обыкновенная серая крыса? Одно только плохо – не приручается он до состояния домашней мурки. Поэтому и нужна помесь, из которой они смогут отобрать и приручаемых, и уверенно справляющихся с пасюком. Считанные годы на это нужны, поскольку кошки – они ведь и размножаются, как кошки. А дополнительно и бонусы – намного меньшая водобоязнь и намного лучшее древолазание. Без причины в воду и лесной кот не полезет, но если ему очень нужно – птицу водоплавающую поймать или на другой берег перебраться, то за ним не заржавеет. И с дерева на дерево он в азарте охоты перепрыгивает запросто, так что уж точно не станет он орать на дереве, чтобы его оттуда сняли, а спокойно и деловито спустится с него сам, когда сочтёт нужным.

Будут ли такие полукровки с половиной генов от дикого лесного кота подобно домашним нормально жить в городской квартире, это ещё большой вопрос. Но актуален он станет, когда эти полукровки размножатся достаточно, чтобы их можно было начинать раздавать в частное семейное пользование, а на первую пару лет – только общественный питомник. Там и вольер им просторный можно будет обеспечить, чтобы ощущали в нём себя посвободнее, да к людям привыкали полегче, а люди чтобы тоже привыкали к тому, что живность эта – полудикая, и фамильярничать с ней так, как с домашней кошкой, уже не рекомендуется. Служебная это живность, а не детская живая игрушка. Продовольствие складированное от грызунов защитить, в подвалах и на чердаках поголовье этих грызунов проредить, а в идеале – и вовсе их оттуда повычистить. Есть, конечно, опасность, что на домашнюю птицу охотиться начнут, но от этого ещё с мелких котят их надо отучать, пока они еще для самостоятельных цыплят подростков не опасны. В прежние времена сельские жители цветной краской свою птицу метили, каждый своим цветом, чтобы сходу свою от чужой отличать, вот на такие метки и надо будет рефлекс котятам ставить – птицу с такой меткой трогать не сметь. И жестоко карать неисправимых нарушителей, вплоть до казни в присутствии собратьев. И воспитание обучаемых, и отсев необучаемых в одном действии. Чтобы такие и не размножались, а размножались – только обучаемые.

Всех пасюков в городке уничтожить – это вряд ли, конечно. И живучие они, и размножаются ещё быстрее кошек, и адаптируются почти к любым условиям, и мутируют быстро, восстанавливая генетическое разнообразие после каждого бутылочного горлышка в своей видовой эволюции. И всего нескольких крыс достаточно, чтобы жизнеспособной популяции на новом месте начало положить. Ну так на новых местах пускай себе кладут, это уже не запорожцев проблема будет, а тамошних туземцев, а отсюда – будет кому этих расселяющихся серых крыс отвадить.