Текст книги "Провал (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 42 страниц)

– Если что – с одного из бензовозов насос демонтируем, – махнул рукой майор, – Это не проблема. Проблема – в том, что подвозом воды с реки мы всю солярку сожжём на хрен. И что тогда будем делать?

– Сергей Николаич, вы сами-то моторы, главное, не загубите, – вмешалась из-за соседнего столика биологичка, – Мои девчата весь птичий корм из зоомагазина перебрали, так там и семена рапса нашлись. Когда вырастим рапс и урожай с него получим – будет у нас и рапсовое масло. Спирт – ну, сахар на него, конечно, нужен, но есть у нас и сахарный бурак. Мало, конечно, и того, и другого, но ещё через год хватит уже и на биодизель.

– Клавдия Семёновна, я вам за это, конечно, премного благодарен, но солярки нам, боюсь, может уже и до этой осени не хватить. Нужна вода поближе, позарез нужна!

– А вот тут, господа и товарищи, позвольте и мне своё слово вставить, – подал голос геолог, – Тут у нас наш уважаемый Михалыч упомянул урочище Сагайдачного. Но ведь это же большой овраг по сути дела. В нашем современном Запорожье он был только канализационными стоками заболочен, а нормальной речки или ручья в нём не было. Но в природе так не бывает. Овраг образуется и развивается там, где есть хоть какой-то водный поток, который и размывает его. Должен такой быть и в урочище Сагайдачного. Если и не речка вроде Капустянки, то хотя бы уж приличный ручей.

– Я рад за него, Остап Андреич, но ведь и это тоже не ближе Днепра, а главное – тоже намного ниже нас.

– Низовья – да, но я-то ведь намекаю вам на верховья. Есть же верховья самого основного оврага, где бьют питающие его речку или ручей ключи, ещё вполне возможны ответвления от него со своими ручейками-притоками, в наше-то время засыпанные, в том числе и с нашей северной стороны, а у них – свои верховья со своими ключами, и ближе к нам, и намного выше тех низовий по уровню.

– Понял, Остап Андреич, большое спасибо! – обрадовался Семеренко, – Дрон вчера дальние окрестности облетал, а ближних-то мы толком и не осматривали. Сегодня, значит, урочище Сагайдачного исследуем, а потом я, если интересное что-то увидим, ещё и патруль туда направлю уже для детальной разведки. И если мы в самом деле находим с северной стороны ответвления оврага, а в них – близкие к нам ручейки и ключи, то тогда, Остап Андреич, какие должны быть наши дальнейшие действия?

– Ваши, Сергей Николаич – предоставить мне помощников и аппаратуру. Вряд ли вы найдёте мне где-то нормальный геодезический тахеометр, но строительный уровень и хорошую лазерную указку – выньте мне и положьте. Ну, ещё вы мне тоже очень хорошо поможете, если найдёте точную и подробную топографическую карту нашей территории с указанием высот. Но если не найдёте, то обойдусь, просто будет труднее, а вот уровень и указку – берите, где хотите, но – шоб було.

– Хорошо, поищу. А что вы собираетесь с ними делать?

– После нахождения источников воды нашей первой задачей станет наметить трассу будущего акведука от них к нам, а для этого мы должны знать высоты источников относительно нас. Вот замером этих высот я и займусь. Без этого нам с вами не наметить дальнейших практических шагов, и нет пока смысла даже обсуждать их.

– Сергей Николаич! – снова оживилась Никифорова, – Когда ваши люди будут урочище смотреть с той основной переплюйкой, пусть ещё камыш, рогоз или тростник на ней заодно посмотрят.

– Неужто вам их с Днепра мало? – удивился майор.

– С Днепра – это с Днепра, а с оврага – это с оврага. В оврагах снег дольше не тает, а с ним и холод дольше сохраняется. Значит, и поросль речной травы там помоложе днепровской и сахару из своих корневищ высосала поменьше. У нас ведь сахару маловато.

– Стоп, Клавдия Семёновна! Вы хотите сказать, что мы можем получить сахар?

– Ну, для начала – выварить из них сладкий сироп. Это из той же книжки, где и рецепт камышового хлеба. И кстати, есть и ещё одна очень полезная нам по очень многим вопросам, но она у меня не на бумаге, а только в электронном виде на домашнем компе. А без электричества в розетке – сами понимаете.

– Это, типа, вымогательство восстановления интернета? – пошутил Зозуля, и за обоими столиками все рассмеялись.

– С этим, боюсь, придётся обождать до сооружения и запуска в работу нашего собственного мини-ДнепроГЭСа, – поддержал шутку Семеренко, – Но уж вымогательство зарядки мощного пауэрбанка Клавдия Семёновна произвела мастерски и успешно. Остап Андреич, вас это тоже касается. Если имеете полезные электронные книги, запитаем и вам ваш комп для копирования их на флэшку. Да, и все остальные – составьте списки, у кого что на домашних компах и смартфонах полезного или хотя бы кажущегося вам полезным, а мы рассмотрим и установим очередь на зарядку по приоритетам реальной полезности и срочности содержимого ваших электронных закромов.

– Опять всё этим! – прошипела себе под нос Аня, понявшая сходу, что модную музыку с её престижнейшего айфона едва ли кто-то расценит как приоритетную, – Ты тут втихаря заряжаешься и молишься, чтобы не спалиться, а этим лузерам прямо предлагается зарядиться открыто! Ну и где тут в этой жизни справедливость?

– Сергей Николаич! – подала голос бабка Меланья, – Это правда, что вы после обеда не пошлёте хлопцев новую дорогу доделывать?

– Да, это правда, Меланья Никитишна. После обеда у хлопцев другая задача.

– То есть, дорога сегодня готова не будет, и завтра нам опять воду будет возить только одна машина и только по пол цистерны? И завтра её у нас опять все будут таскать по своим домам вёдрами и бидонами? И сколько нам ещё терпеть такое безобразие?

– Я всё понимаю, Меланья Никитишна, но к сожалению, придётся потерпеть и завтра, а возможно, и послезавтра. Наши хлопцы – прежде всего призванные на военную службу солдаты, и после обеда они будут заниматься боевой подготовкой. У нас тут, если кто-то со вчерашнего дня подзабыл, появились опасные соседи, с которыми вопрос нашей обороноспособности не только назрел, но и, я бы сказал, даже сильно перезрел.

6. Оборона

Тот же день, после обеда.

– По археологической классификации это типичная хазарская стрела, – сообщил Андрей Чернов, студент-историк старших курсов, – Ну, строго говоря, хорезмийский тип, но где тот Хорезм, а где наше Причерноморье? Поэтому для нас с вами это хазарский тип, который пришёл в Причерноморье во время господства в нём Хазарского каганата.

– То есть, где-то с шестого века и по десятый, до Святослава? – уточнил Зозуля.

– Да нет же, Владимир Геннадьич, какой тут в сраку шестой век? Это вы "Русь изначальную" Валентина Иванова натощак, что ли, перечитали?

– Даже не перечитал, а фильм пересмотрел, если честно, – признался капитан.

– Ну, фильм – это вообще клиника. И сабля эта, под углом изогнутая – турецкая пала, семнадцатый век. Но хрен с ней, с палой, которой советские киношники вообще всех степняков вооружать повадились, в том фильме же и меч каролингского типа – дичайший анахронизм, а уж его ковка в ихнем мухосранске – вообще как анекдот, кто понимает.

– А что не так с этой ковкой меча? – не понял Семеренко.

– Да всё не так, Сергей Николаич. Во-первых, каролинг – элитное оружие, и его ковали уж всяко не в таком захолустье. Во-вторых, две штуки только известны с клеймом на кириллице, оба – не ранее десятого века, а достовернее – одиннадцатого. А остальные в основном франкские, клеймо на латинице. Реже – скандинавские, клеймо руническое. Но и франкские появляются не раньше конца восьмого века.

– Ну, хорошо, ножики эти переростки – анахронизм, а по сюжету что там не так с его хронологией? Её-то фильм не переврал?

– По сравнению с книгой нет, но только ведь сам-то Иванов – если он историк, то держите меня четверо, а лучше – семеро. Типичный агитатор-заказушник. Реально на тот шестой век там могли кратковременно отметиться авары, которые бежали на запад от Тюркского каганата. Хазары как народ уже были, но это оседлые жители Прикаспия, ни о каком Причерноморье и не помышлявшие. Тюрки составили у них кочевую верхушку, но в силу их ханство вошло и объявило себя Каганатом только ближе к концу седьмого века, когда разгромило Великую Булгарию. Тогда же у хазар и связи с Хорезмом установились.

– То есть, нижняя хронологическая граница этой стрелы – век где-то восьмой? – резюмировал Зозуля.

– Не раньше, – подтвердил Андрей, – А скорее, даже поближе к девятому веку. Каганат тогда замирился с Халифатом и обзавёлся хорезмийской гвардией ал-арсиев, для которой и стрелы стали коваться хорезмийского типа. Но я думаю, что вот эта стрела и не раньше девятого – уж очень наконечник попользованный. Да и в Причерноморье хазары установили своё господство только где-то с середины восьмого века.

– Хорошо, нижняя граница пусть будет девятый век. А верхняя – десятый век, разгром Хазарского каганата Святославом?

– Я бы до конца десятого века её подтянул. Окончательно добил Каганат уже Владимир, а точнее – огузы вскоре после его похода. После Святослава хазары уже не те, но их оружие сохраняется у их бывших вассалов и союзников, а приток нового перекрыт окончательно только огузами.

– Значит, девятый и десятый века? – уточнил Семеренко, – Ну и с кем нам тогда предстоит иметь дело кроме самих хазар?

– С самими хазарами – вряд ли. С мадьярами, с печенегами, ну и с русами.

– Стоп, Андрей! Мадьяры – это же венгры? Они-то тут каким боком?

– Так ведь и они же с востока пришли. Угорские народы были тогда кочевыми, и мадьяры – один из этих народов. Булгары и башкиры – тоже из них. И если мы с вами в девятом веке, то наши степные соседи – вот эти самые ещё кочевые мадьяры. Осядут они на землю только в Паннонии, то есть современной Венгрии. Здесь они, если это ещё они, как вассалы и союзники Каганата. А если это уже десятый век, то на их месте и в том же самом качестве – уже печенеги. Как вассалы и союзники хазар, оружие от них получали и те, и другие, так что хазарская стрела вполне возможна и у тех, и у этих.

– Темир, ты своим титульным языком хорошо владеешь? – спросил Семеренко старшего лейтенанта Ахмедбиева.

– Сложные понятия предпочитаю обсуждать на русском, но на бытовом уровне говорю свободно. Проблема только в том, что в современном крымско-татарском много и арабизмов, и русизмов. Старые тюркские синонимы – какие-то вообще забыты, а какие-то употребляются настолько редко, что я их могу и не вспомнить. Да и меняются же языки с веками. Но это-то ладно, печенеги – это кангары, народ тюркоязычный. Хоть и с трудом, но кое-как объяснюсь с ними. А вот с мадьярами – не знаю.

– Среди них должны быть владеющие тюрко-хазарским, – подсказал Андрей.

– Да это я уже понял. А кто-то, возможно, и кангарским владеет, но для них-то они не родные, и значит, с ними будет ещё труднее объясниться, чем с печенегами.

– Ну, во-первых, мы не знаем ещё, мадьяры это или печенеги, – заметил майор, – А во-вторых, другого-то переводчика у нас один хрен нет. За неимением гербовой будем и на газетной писать, и на туалетной. Андрей, а что у нас с этими русами? Язык ихний от современного русского сильно отличается?

– А вот хрен его знает, Сергей Николаич. Во-первых, тот письменный язык, на котором написаны "Повесть временных лет" и прочие труды ранних русских церковников – это же не настоящий древнерусский, а церковно-славянский, тогдашний болгарский. Но местный-то, древнерусский разговорный, наверняка был другим. Во-вторых, мы даже и не знаем точно, был ли он вообще славянским. Официоз требует считать, что был, но строго говоря, по фактам и источникам это не доказано. Есть свидетельства, что русы и славяне – не один, а два разных народа, есть и свидетельства германоязычности русов, есть версия их скандинавского происхождения, есть – готского. Если я вам даже текущий век не могу точно определить, то откуда мне знать, в какой стадии сейчас процесс их ославянивания? Если есть среди них славяне – будем объясняться с ними примерно так же, как и Темир с печенегами, но если таких вообще не окажется – тогда мы в глубокой сраке. Дело-то ведь с ними иметь нам один хрен придётся.

– Однозначно, – подтвердил Зозуля, – Мы в аккурат на пути "из варяг в греки". Мимо нас – ну никак не проплывут. А с реки и с Хортицы прекрасно виден Дворец.

– Да, очень похоже на то, что вчера ты был прав, – кивнул Семеренко, – Первым вылетом гоним дрон к порогам и снимаем деятельность дикарей, а потом уже разведываем урочище Сагайдачного. Но кем бы ни были эти русы, это же не викинги в набеге, а купцы. Бойцов не так много, поскольку им нужно место под припасы и груз. Андрей, какой у них там должен быть груз? – он обернулся к историку.

– Ценные меха, мёд, воск и рабы. Византия всё это рвёт с руками.

– Рабы, говоришь? Уроды, млять, ущербные! Своими же людьми торгуют! Но нам сейчас это на руку – рабов они без охраны хрен оставят, чтобы не разбежались. Если и рискнут напасть на нас, то не сразу.

– Сначала высадятся на Хортице. Отдохнуть после прохождения порогов надо, богам благодарственные жертвы принести. Там и будут решать, нападать на нас или нет. Смотря сколько ладей и бойцов на них. Половина останется рабов и оставшиеся ладьи на приколе охранять, другая – смотря сколько её у них наберётся, – пояснил Андрей.

– Я тоже так думаю, – кивнул майор, – Если караван небольшой, то не рискнут.

– На следующий год уже большим пойдут, – мрачно предрёк Зозуля.

– И в этом тоже не сомневаюсь. Но это будет уже на следующий год, и у нас на подготовку к этому времени – вагон. И поэтому я считаю, что главная-то опасность сейчас для нас – не эти речные работорговцы, а кочевники. Наверняка уже наблюдают, и сегодня о нас наверняка уже будет знать и ихний хан или кто там у них вместо него. Ведь без него же рэкет на порогах не обходится? А у него и силы наверняка серьёзные. Я прав, Андрей?

– Абсолютно, Сергей Николаич. У хана – вся орда. Полноценных-то бойцов из них, вроде княжеских дружинников, вряд ли больше пары-тройки сотен, но уж чабанское ополчение со всей орды – это несколько тысяч легковооружённых конных лучников. Вся надежда только на то, что сразу всей ордой они не навалятся, а попробуют сначала нас на зуб только частью своих сил.

– Несколько сотен конных лучников?

– Да, скорее всего. Один или два коша.

– И на какой дистанции их стрелы опасны?

– Прицельно в конкретного человека – в пределах пятидесяти метров. Простой чабан – он ведь и сам ни разу не снайпер, и лук у него ни разу не профессиональный. Зато неприцельно навесом они нам и с двухсот метров стрел набросают. Наугад, на кого ихний бог пошлёт. А стрел будет до хрена, так что глядишь, на кого-то и пошлёт.

– Таких, как эта? – майор задумчиво взвесил на ладони наконечник.

– Да нет, конечно. Это же военная бронебойная. Такие – если только у ханской гвардии, да у родовой знати, а у простых чабанов – редко у кого такая одна или две.

– Я же говорил тебе вчера, Серый, – напомнил Зозуля.

– Помню. А теперь и второй независимый источник подтверждает. Нам с тобой под эти стрелы людей ставить придётся, если миром с дикарями не поладим. Ты, Андрей, говоришь, что до двухсот метров они опасны? Млять, хреново, у нас-то как раз эти двести метров и составляет прицельная дальность наших МП-5. Дальнобойных стволов с гулькин хрен, и хрен их хватит на то, чтобы не подпустить конницу на эти двести метров. Стрел до хрена будет, пускай даже и не таких, а бронежилет только туловище защищает.

– Серый, у нас людей под ружьём столько нет, сколько у тебя щитов и шлемов для спецназа. И самих спецов у тебя в дежурной смене отделение.

– Понял, Володя, спасибо. Да, снаряги на полный штатный взвод и ещё в запасе немного, и есть кому натаскать салабонов. Щитоносец прикрывает стрелка, и тот не бздит шальной стрелы, а целится спокойно, почти как на стрельбище.

– Сергей Николаич, хорошо было бы, чтобы уже сегодня хлопцы и постреляли, – предложил историк, – Дикари огнестрела не знают, и для них это как гром с молнией.

– Думаешь, перебздят тогда нападать?

– Не уверен, но очень надеюсь. Шпиены-то ихние, которые наблюдают за нами, точно перебздят, но для нас главное – и наверх по команде доложат, и от родни не скроют. Перебздит ли сам ихний хан, хрен его знает, но призадумается – мы на этом хоть день, да выиграем, а там и чабаны бездоспешные перебздят, которым первыми под гром и молнию подставляться, а сразу своей гвардией рисковать хана и самого жаба задавить может. Как знать, вдруг и в самом деле передумает воевать? А нет, так хоть время выиграем.

– Понял, Андрей, спасибо. Да, идея хорошая – и тренировка, и предупреждение дикарям, что здесь им – не тут. Мы даже вот что ещё сделаем – охотников в степь пошлём за дичью. Много ли добудут – не столь важно, главное, чтобы хоть какую-то живность там с первого же выстрела завалили.

– Ещё лучше, Сергей Николаич! – одобрил тот, – Пусть увидят, что наши громы с молниями не только грохочут, но и убивают. Больше шансов на вразумление. Ну а если не вразумятся – в оружейном же есть сошки для гражданских калашей? Нормальный АК с ними – чем вам не эдакий укороченный и облегчённый РПК?

– А вот тут, Андрей, ты неправ, – срезал его на взлёте Зозуля, – Где мы патронов на эти недопулемёты напасёмся? Ни патронного завода у нас нет, ни заграница нам теперь не поможет, – вся компания невесело рассмеялась, – Нет, насчёт сошек к калашам отлично ты придумал, с них выстрел точнее, но стрельба нам нужна снайперская. Помнишь, как в том фильме про снайперов? Один выстрел – один труп.

– Да, точно, – поддержал его Семеренко, – Если до войны с дикарями дело у нас дойдёт, то это надолго, и наш боезапас нам тогда тоже надо растягивать надолго. Никаких длинных очередей, хоть от пуза, хоть с сошек, мы позволить себе не можем. Млять, ну что за невезуха! И патронов для таких раскладов с гулькин хрен, и людей боеспособных тоже с гулькин хрен! А периметр такой, что растянешь их всех по нему, и нигде у нас надёжной обороны не получается. В любом месте степная конница, если бздеть не будет, то хоть и с потерями, но прорвётся, и тогда нам звиздец. Нечем нам её на таком периметре сдержать.

– Фортификацию надо нам какую-нибудь замутить, – проговорил Ахмедбиев, – По всему периметру забор какой-нибудь такой, чтобы ни конному вскачь не перемахнуть, ни пешему быстро не перелезть. Конным-то тогда атаковать нас вообще смысла не будет, а спешенных наши будут успевать отстреливать.

– Из чего ты такой забор городить предлагаешь? – хмыкнул майор, – Если бы у нас был бетонный вроде тех, которые вокруг заводов или военных частей из стандартных бетонных секций – это, конечно, было бы то, что нужно.

– Особенно, если из таких секций, у которых ряд отверстий по верхнему краю, – добавил Зозуля, – Это же, считай, готовые смотровые и стрелковые бойницы, и через них ни целиться не очково, ни стрелять.

– Ага, размечтался! Я и обычным был бы рад, да только где же нам их взять? А тот забор, который вокруг школьного двора – хрен ли это за забор? Всадник с разгона его запросто перемахнёт, спешенных он тоже особо не задержит, да и решётка ведь, которая легко простреливается и не даёт нашим стрелкам никакой защиты. Я даже заморачиваться с его разборкой и переносом на внешний периметр смысла не вижу.

– А что, если вырыть ров и насыпать за ним вал? – предложил историк, – А уже по его верху этот школьный недозабор взгромоздить в качестве парапета.

– В качестве парапета, говоришь? – Семеренко призадумался, – Может быть, ты и прав. Да только ведь хрен успеем мы за эти дни по всему периметру ров с валом вырыть и насыпать. Да и не хватит ведь того школьного недозабора на весь периметр.

– Нам ещё достался кусок забора вокруг стадиона, – напомнил капитан, – Где-то метров двадцать или тридцать, если на глазок. И тоже, конечно, решётка, но зато высокая – конный не перемахнёт точно, да и спешенный не вмиг перелезет, так что противника он задержит, а нашим стрелкам ведь именно это и нужно. Ну и ворота нам тоже пригодятся.

– Млять, один же хрен решётка! Защиты нет – стрелки будут бздеть и мазать.

– Решётку можно заплести плетнём из прутьев, – заметил Андрей, – Огнестрела у дикарей нет, а от стрел плетень защитит.

– Из ивы или орешника? Ну, тоже идея неплохая. Но только во-первых, хрен их хватит на весь периметр, а во-вторых, нам эти решётки ещё и на окна понадобятся. Стёкла в окнах первого этажа дикари нам стрелами порасхреначат и залезут через них, как к себе домой, – заметил майор, – Их все надо решётками защитить. Стёкла мы этим, конечно, не спасём, но хотя бы уж дикарей решётки задержат, и наши успеют их подстрелить. Только после зарешёчивания окон – хрен знает, останется ли у нас хоть половина этих решёток на парапет. И какую часть вала мы им тогда укрепим?

– У нас ещё кусок решётчатого забора детского санатория, – напомнил старший лейтенант Ахмедбиев, – Он повыше и получше школьного. Жаль только, что мало. И ещё кусок сетчатого забора детского сада. Вот в первую очередь я бы эту сетку на решётки для окон пустил. Сколько-то нормальной решётки она нам сэкономит.

– Сколько-то – да, сэкономит, – согласился Семеренко, – Но один хрен слишком мало. Да и не успеть нам весь периметр за неделю укрепить. Между домами проходы – не вопрос, они неширокие, но через весь парк до Дворца – это же звиздец какой-то!

– Ага, как те афинские Длинные стены от Афин до Пирея, – хмыкнул Зозуля, – А отказаться от защиты Дворца мы тоже не можем – это наш опорный пункт у берега. Из реки мы и воду берём, и рыбу, и камыш, без которых нас измором можно взять. Млять, а ещё же и сам этот Дворец только издали крепостью кажется, а так – хоть с нашей стороны в его внутренний двор проходи свободно, хоть со стороны Днепра. Проходы эти грёбаные и там, и там – входи или даже въезжай верхом, кто хочешь, да твори там всё, что хочешь.

– Млять, точно! – майор помрачнел, – С виду-то – да, и башенка обсерваторная на эдакий замковый донжон смахивает, и само здание вокруг внутреннего двора, а на деле и окна же эти грёбаные на первом этаже, и проходы эти грёбаные всю оборону портят. Ну вот как и чем укреплять их прикажете? У нас мешков даже столько нет, чтобы песком или землёй их наполнить, да баррикады в этих проходах из них сложить!

– Стоп, Сергей Николаич! – оживился историк, – Как раз баррикады нам есть из чего складывать. Нам достался весь наш кусок проспекта и часть тротуара за ним. А он у нас из чего? Из бетонной брусчатки. Нужен он нам с той стороны? Ну так и разбираем его там на хрен! И получаем целый штабель того же кирпича, только бетонного.

– Андрей, ты гений! – восхитился капитан, – Серый, это же реально выход! Той брусчатки грёбаной, спасибо этим пилившим и отмывавшим городские деньги грёбаным коммерсантам-подрядчикам, у нас же теперь хоть жопой жри! Наковыряем хренову тучу!

– Охолоньте, фортификаторы, – приземлил их Семеренко, – Плитки этой у нас до хрена, согласен. Вполне может и хватить. Согласен и с тем, что по нашей нищете и она – вполне себе кирпич. Но на чём мы стенки из него выкладывать будем, когда цемента-то у нас с гулькин хрен?

– Да не надо нам на это дело никакого цементного раствора, – возразил Андрей, – Даже если бы цемент у нас и был, один же хрен не успеть. Пока – просто складываем из этой брусчатки баррикады, без раствора. Нам ведь нужно просто задержать ими дикарей настолько, чтобы наши стрелки успевали их отстреливать, а сами были защищены ими от дикарских стрел. А это нам обеспечит и кладка без раствора.

– Ну, хорошо, согласен, на один-то раз отбиться нам эти баррикады помогут. И даже не сильно развалятся, если мы ту брусчатку сверху тяжёлыми бордюрными плитами прижмём. Но дальше-то что?

– А дальше – мы время этим выигрываем. Если дикари решатся напасть, так мы отобьёмся, и потери у них будут такие, что на несколько дней они точно призадумаются, а мы за эти дни укрепимся дополнительно. А если не решатся – ещё лучше, мы укрепляемся в нормальном мирном режиме и окончательно отбиваем им охоту пробовать нас на зуб. И тогда резко возрастает вероятность их выхода на нормальный мирный контакт с нами. Мы ведь на это не обидимся, верно?

– Это я понял, Андрей. Но вот ты говоришь, укрепляемся дополнительно. Если с этими кирпичами, то что, так и будем выкладывать баррикады без раствора? Ты же сам понимаешь, надеюсь, что глина – не вариант. Размокнет на хрен под дождями.

– Ну, зачем же глину, Сергей Николаич, когда есть речной ил? Он же схватится при высыхании не хуже цемента. Вот где камыш наши дёргают, там же ил этот остаётся, и его тоже можно собирать, да с песком замешивать, вот вам и строительный раствор. Есть у части египтологов версия, что известняковые блоки этих египетских Великих пирамид – вовсе не цельный известняк, а вот такого примерно типа бетон из дроблёного известняка и нильского ила. А нам даже и плиты из такого бетона отливать не надо, нам просто вот эти готовые кирпичи на этом илистом растворе укладывать. Ещё и экономия кирпича выйдет – в баррикаду надо слоёв пять укладывать, а на растворе стенки в два кирпича хватит. Ну, сначала все проёмы баррикадами закладываем, чтобы отбиться, потом по одному проёму заменяем их нормальными стенками на растворе. При этом ещё добрая половина кирпича из разобранных баррикад у нас высвобождается для каких-нибудь других сооружений.

– Да, это ты придумал хорошо, – одобрил майор, поразмыслив, – За баррикадой, а тем более, за стенкой, стрелки и бздеть так не будут, как в открытом проёме, и их огонь будет прицельнее, и самих их там понадобится меньше. Значит, полноценную крепость из этого Дворца мы сделаем. Весь периметр укрепить мы, конечно, хрен успеем, зато вблизи Дворца круглая возвышенная старая танцплощадка так и напрашивается на её укрепление парапетом. Тогда мы получаем из неё неплохой форт, из которого северный и восточный подходы к дворцу, если кусты там ещё лишние срубить, очень хорошо просматриваются и простреливаются. А с другого конца парка у нас магазин этот резиноизделий, да ресторан Олимп, тоже какие-никакие, а заготовки фортов.

– А в глубине обороны – церквушка эта модерновая протестантская, – добавил Ахмедбиев, – Поддержит при попытке их обхода.

– Тоже верно, – согласился Зозуля, – И тогда получается, что у нас слабые места – это на полпути между магазином и Дворцом с юга, да в углу парка напротив школьного двора на севере. В эти две точки напрашиваются блокпосты, и их мы уж всяко успеваем, а тогда уже между этими опорными пунктами укрепляем весь периметр, начиная с наиболее уязвимых участков. Если успеем хотя бы их – трудно будет, но отобьёмся.

– Пожалуй – да, именно так и надо делать, – заключил Семеренко, – Млять, где на всё это людей боеспособных наскрести?

– Если сегодня Григорьич наловит достаточно рыбы и на завтрашний день, его браконьеров тоже под ружьё завтра ставим. И всех гражданских, даже баб, кто здоров.

– Типа тотальной мобилизации?

– Ага, вроде того. Если выбор между участием в обороне и арканом людоловов, то у кого будут какие-то принципиальные возражения?

– Да это-то понятно. На всех у нас тарахтелок хрен хватит, да и как истеричной бабе МП-5 доверишь? Напутает с перепугу, да очередью весь рожок выпустит в молоко. И ладно патроны, хоть и их тоже жалко, но ведь своих же ещё подстрелит, чего доброго.

– Нет, бабам МП-5, конечно, только нашим, на них хватит, а этим гражданским – только гладкоствол. Если не хватит из оружейного магазина – у тебя свои помповые есть на твой взвод спецназа.

– Ага, с резинострельными патронами. До хрена от них толку!

– Главное – двенадцатый калибр. Для боя мы прибережём нормальные патроны из оружейного магазина, а эти резиноплюйки зато не жалко расстрелять на тренировках.

– Или для взятия пленных применить, – заметил Ахмедбиев, – Не убьёт резинка и не искалечит, но вырубит так, что бери его голыми руками. Двенадцатый же калибр!

– Но гражданской бабе такую задачу точно хрен доверишь, – хмыкнул майор, – Если ещё и будет знать, что ни хрена её оружие не смертельное – вообще ведь растеряется с перепугу, когда дикаря перед собой увидит. Такое – только профессионалу и доверишь.

– Прежде всего надо продемонстрировать силу, – напомнил историк, – Пока ещё не враждебную им, но способную и готовую дать им просраться, если сами напросятся. И вот тогда, глядишь, и обойдётся дело вообще без драки. Жертвы эти всякие, обиды за них, а при их родовом строе ещё и риск кровной мести – лучше бы избежать всей этой хрени.

– Ты считаешь это реалистичным?

– С одной стороны, наши добротные каменные здания – это признак роскоши в их понимании, очень большого богатства. Каменные города сейчас вообще есть только на юге, у византийских греков. Херсонес и ему подобные. Если мы вдруг тоже такие затраты на каменное строительство смогли себе позволить, то что у нас тогда в закромах? Вблизи их наблюдатели могли уже заметить или скоро заметят и обилие у нас металла. Это тоже по средневековым меркам признак большого богатства, и соблазн раскуркулить нас у них будет немалый. Но с другой стороны, это же – и признак немалой силы. Раз не побоялись со всем этим здесь нарисоваться, значит, чувствуем за собой силу, способную и защитить всё это от завидючих глаз и загребущих рук. И чем нагляднее – но пока ещё не враждебно – мы им её продемонстрируем, тем выше вероятность, что предпочтут мир и дружбу.

– На охотников наших их разведчики не нападут?

– Не должны бы. На месте ихнего хана или кошевого я бы запретил это строго. Им если нападать на нас, то крупными силами и чем внезапнее, тем лучше, меньше будет потерь и выше шансы на успех. А какая уж тут внезапность, если они насторожат нас этой потерей наших охотников?

– Тогда – отправляем две команды с дальнобойными стволами на двух "рено". И выручат друг друга в случае чего, и "рычащими" машинами дополнительно их смутят, – решил Семеренко, – Но если это не прокатит – млять, хреново нам придётся. И назавтра – да, тотальная мобилизация с военным обучением, в том числе и со снаряжением спецназа.

– Пистолетов, млять, не хватает катастрофически! – посетовал Ахмедбиев.

Полицейский спецназ предназначен прежде всего для бескровного пресечения уличных гражданских беспорядков. Предполагается, что разгоняемые демонстранты хоть и нарушители общественного порядка, но не закоренелые преступники, и убивать их не за что. Могут, конечно, сограждане и похулиганить сгоряча, ну так на то и щит, на то и шлем с прозрачным забралом, но за такую хулиганку максимум административка полагается, а посему и меры пресечения её – нелетальные. На то и даётся резиновый или пластиковый "демократизатор", да патроны с резиновыми пулями к служебному помповому ружью. В большинстве случаев хватает этого за глаза. Ну а если ошиблось начальство, и не митинг это мирный, хоть и несанкционированный, а вооружённая буза, так на такой случай ты в бронежилет облачён, а в кобуре у тебя твой табельный служебный пистолет.