Текст книги "Провал (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 42 страниц)

И собственно, правильно сделали. Только через полчаса и прибыла смена для половины команды во главе с капитаном Махно, которому Семеренко приказал сменить Зозулю, а тому – включить в число сменяемых и обоих разведчиков. На службу ведь их оформить надо? На довольствие поставить надо? Разместить для проживания надо? Так ещё ведь и сам же майор пообщаться с ними жаждет. Шутка ли – двое живых и трезвых российских разведчиков из спецназа ГРУ угодили в запорожский анклав! Пришлось им, конечно, и за своими пожитками сперва сбегать в укрытие в скалах и на свою резиновую лодку их погрузить, на которой и привезти. Погрузились, переправились, а в заводи – вот трупы с берега ещё не все убраны, а молодняк анклава уже трофейную ладью смотрит!

– А кажется, Утка, мы не прогадали, – поделился Уваров с напарником, – Народ умеет приспосабливаться к обстановке. С такими – шансы неплохие.

– Ну так рабочий же микрорайон, Авар, – отозвался Селезнёв, – Не новостройки эти элитные, в которых, считай, одни юристы, экономисты, да менеджеры с заточенными под хрен руками, куриными мозгами и истеричной психикой, – и оба рассмеялись.

– Есть у нас и такие, но слава богу, немного, – хохотнул и Зозуля, – Основная их масса в тех новостройках и осталась, и мы этим сейчас как-то не опечалены. С такими мы точно пропали бы ни за хрен собачий. А с этими работягами, да с вами – выкарабкаемся.

– Пиратов бы теперь этих не проморгать, – напомнил старлей, – А то с победной эйфорией и расслабиться недолго, а разведку пираты ведь проведут наверняка. Так обидно ведь будет после сегодняшней удачи, если пираты нас с вами врасплох застигнут.

– Семеренко уже в курсе, и дрон после подзарядки обязательно слетает и на юг. Но тут не только пираты на юге, тут ведь ещё и чурки эти, млять, возле Порогов. Сами там до сих пор держались, но и о нас уже знают и наблюдают наверняка.

– Были случаи убедиться?

– В самом начале был небольшой инцидент. Бескровный, но знают они теперь о нас. Видели с дрона и их сторожевые разъезды. Есть надежда, что и этот сегодняшний бой учтут, и тогда на мирный настрой сподвигнутся, но и рассчитывать на это твёрдо – как-то стрёмно. И за югом надо наблюдать, и за севером. И собственно, мы их-то и расцениваем как наибольшую опасность на ближайшее время. Там целая кочевая орда.

– Млять, вот это вляпались! – заценил и Селезнёв, – У вас нигде тут подземелий с мобскладами не заныкано?

– К сожалению – хрен, – хмыкнул капитан, – Иначе разве экономили бы мы тут сейчас патроны? Только то, что в наших двух ментовках, оружейном магазине, да у людей на руках. Сами не раз уже пожалели, что вместе с нами и "Запорожсталь" не провалилась с её военной группировкой и складами, но не срослось, так шо – маемо, шо маемо.

– Да в курсе мы – шучу, а заодно и мечтаю. Имеем же право помечтать?

– Млять, сбывались бы ещё эти мечты! Самое ведь обидное что? Нам и огрызки эти, АКС-74У которые, поменяли на МП-5 ещё до войны. И тут война эта, и продвигались ваши тогда быстро, и тогда нам с перепугу снова автоматы дали, да ещё не коротыши эти, а нормальные калаши. И не вместо пистолетов-пулемётов, а сверху – ты службу тащишь с калашом, но и твой табельный МП-5 тоже в оружейке. Вот в тот бы период провалились – намного сейчас было бы веселее. Но потом-то фронт стабилизировался, паника улеглась, и калаши у нас снова забрали, хоть город и продолжал считаться прифронтовым.

– Из-за нехватки оружия для свежемобилизованных? – спросил Уваров.

– Да, нам так и объясняли – для фронта не хватает.

– Реально не хватало, – подтвердил шедший следом Олег, – Нас обучать начали со старыми АКМами, а кому-то и вовсе АК-47 достались. И только ближе к концу выдали немецкие. Ну, в смысле, ГДРовские клоны АК-74, с которыми нас и отправили на фронт. Говорили, что специально для нас фрицы их производство восстановили.

– И фрицы, и поляки, – кивнул старлей, – Попадались среди трофеев и польские, и немецкие, и патроны их производства. А эти у вас откуда?

– А эти мы получили и прихомячили в самом начале, когда их раздавали.

– И жаль, что весь остальной Соцгород не последовал тогда вашему примеру, – пошутил Зозуля, – Да патронов давали бы ещё по цинку на ствол, а не эти шесть пачек, и что нам тогда были бы сейчас все эти дикари? – и все невесело рассмеялись.

К этому времени они уже поднялись по тропе от заводи ко Дворцу. И там ещё не все трупы нападавших были убраны, и народу вооружённого хватало, и баррикады эти вблизи выглядели намного внушительнее, чем в бинокли со скал Хортицы. Но наиболее дико для разведчиков смотрелось даже не это, а сам Дворец – в двух шагах и среди бела дня, и идут они мимо него при всём народе и в сопровождении украинских ментов, и всё это – обыденно, прямо как так и надо. Так народ-то, конечно, косится на две незнакомых хари явных современников, не пойми откуда взявшихся, но раз и со знакомыми ментами, то тоже – почти как так и надо. А пройти ещё вот так вот, как ни в чём не бывало, вдоль всей его южной стены в сторону парка – это ведь вообще сюрреализм какой-то! Да, были здесь и той ночью, ну так ночью же, хоронясь и шифруясь от любого местного обитателя, не говоря уже об этих ментах! И в принципе-то был проработан и резервный план отхода и через город, начиная вот с этого парка, но ведь ночью же, опять-таки, не среди бела дня, как идут они в этот парк сейчас!

И патруль ментовский за углом Дворца – в первый момент глядят ошалело, да и сами же разведчики не сильно иначе, ощущая по инерции всю неправильность расклада, но присутствие капитана Зозули возвращает спокойствие и тем, и другим – начальству-то виднее, и раз оно считает, что всё нормально, наше-то дело – маленькое. И капитан-то при виде смущения спутников – просекает ситуёвину и сам прыскает в кулак. Так это ведь они ещё и в гражданском охотничье-рыболовном камуфляже, с которым только боевое оружие и не стыкуется, а если бы были в штатной экипировке российского спецназа ГРУ оба? Из гражданских тоже некоторые глазами хлопают, кто знает, что такое "винторез" на ремне у Селезнёва, которых и у СБУ-то крайне мало, но этим их изумление и ограничивается. Да в этот день столько всего уже приключилось, что одной нелепостью больше, одной меньше – почти без разницы. В парке вон уже и лагерь для туземцев разбивается, и современные запорожцы трудятся над ним наравне со свежеосвобождёнными туземными рабами – это ли не сюрреализм, кто понимает?

И понятно же, что в охренении и те, и эти, но ведь преодолевают же его как-то и заняты вполне осмысленной совместной деятельностью. Так пристало ли им, спецназу, охренению поддаваться, с которым и эти-то гражданские успешно справляются? Как это у психологов всяческих называется? Когнитивный диссонанс? Да, кто-то тяжело переносит, кто-то вообще спивается или с катушек съезжает, но им-то, профессионалам своего дела, и на стрессоустойчивость отбираемым в числе прочего, что им даже и этот когнитивный диссонанс? Хоть и не скажешь, конечно, что видали такое, такого-то уж точно не видали, но переживали ведь вещи и похуже. Тот же бросок их группы вверх по Днепру, когда и не знали даже толком, отвлекли ли свои вражин, удалось ли проскочить втихаря, и доплывут ли до плавней Хортицы? А может, и давно уже засекли их, и ведут, и сейчас им прилетит? Авантюра же была чистейшей воды! И не гребут командование ваши нервы, у вас задача поставлена, и извольте её выполнять. Лучшие специалисты вас отбирали, ещё лучшие вас обучали, миллионы на вашу подготовку потрачены, и теперь вы не имеете права сдохнуть, не выполнив поставленной вам задачи. Вот когда выполните её, тогда и можете подыхать, сколько вам вздумается.

И хотя в данном случае их задача провалена, но уж всяко не по их вине. Тут уж непредвиденные обстоятельства непреодолимой силы. Здесь другой мир, другие времена и другие расклады, в которых прежняя задача, будь она даже и выполнима, теряет смысл. Их не воевать с жителями запорожского Соцгорода посылали, а наблюдать за движением по ДнепроГЭСу. Но где он теперь, тот ДнепроГЭС, и где то командование, которому надо обо всём увиденном докладывать? Здесь и государств-то этих нет, ни своего, ни вражьего, а есть только они, да вот этот кусочек города Запорожье, да ещё и спасённые совместно с его обитателями вот эти туземцы из предположительно предкового народа. И вот это их новая родина и их новый народ за неимением тех прежних, которым они присягали в том прежнем мире, которого для них больше нет. Тем более нет и той войны, оставшейся там же, в том прежнем мире. Здесь – другая, в которой они с запорожцами на одной стороне против любых враждебных их анклаву окрестных дикарей.

15. Историк

Следующий день, условное 24 мая.

– Андрей, ты не заболел? – встревожился Семеренко, – Как-то ты выглядишь не очень хорошо. Может, покажешься фельдшеру?

– Да не поможет он мне ничем, Сергей Николаич, – ответил Чернов, – А диагноз я себе и сам могу поставить. У меня острый когнитивный диссонанс. Мозги плавятся, и я просто охреневаю от того, что наблюдаю. Этого не может быть, не должно, но оно есть и идёт вразрез со всем, что я изучал и считал неоспоримой истиной.

– А что именно не так?

– Да боюсь, что всё или почти всё. Ну, чересчур уж многое, во всяком случае. Взять вот хотя бы монеты из кошельков этих работорговцев. Вот это правильная монета – византийский милиарисий. Иоанна Цимисхия, кстати, который не мог быть отчеканен до его коронации, то есть до декабря девятьсот шестьдесят девятого года. А скорее, не ранее семидесятого – пока штампы изготовят, пока серебро найдут для эмиссии – нужно время.

– Так это же превосходно, Андрей! Значит, мы провалились не ранее девятьсот семидесятого года? Ну, если нет более поздних монет, конечно.

– Более поздних не оказалось, только более ранние – Никифора Фоки, Романа Второго, его же совместные с Константином Багрянородным, есть даже Константина без Романа. Но они для нас не важны, когда есть и Цимисхия. Более того, и семидесятый год маловероятен, и семьдесят первый. Это годы войны Цимисхия со Святославом, и раньше возвращения Свенельда в семьдесят втором монеты Цимисхия вряд ли попали бы на Русь.

– То есть, нижняя граница нашего провала – девятьсот семьдесят второй год?

– Да, получается так. А верхняя – ну, монеты Василия Второго отсутствуют, а Иоанн Цимисхий правил по январь девятьсот семьдесят шестого года. А у Ярополка мир и с ним, и с Василием, так что если не семьдесят шестой, то и не сильно позже. В общем, во времена Ярополка Святославича мы вляпались. После Святослава, но до Владимира, если верна их общепринятая официальная хронология.

– В ней есть основания сомневаться?

– Да по этой-то части – вроде бы, и нет. Но тут хлеще засада, Сергей Николаич. Самая распространённая монета на Руси – это арабский дирхем. Их было столько, что они и были реальной древнерусской денежной единицей. Серебряная куна – это как раз и есть арабский дирхем. Но где?! По идее, они должны были составлять львиную долю монет в наших трофеях, если говорить о серебре, а мне не попалось ни единого! А вместо них мне попались вот такие, и их – как раз львиная доля! Этого не может быть, но вот же они! – и Андрей выложил перед майором другую монету.

– Потяжелее этой византийской, – заценил Семеренко, взвесив обе на ладонях, – И что с этим дирхемом не так?

– Да всё не так, Сергей Николаич! Если это арабский куфический дирхем, то я – испанский лётчик. А если я всё-таки студент-историк Андрей Чернов, то это – персидская драхма Сасанидов, которой в эти времена просто не должно быть. А где Халифат?!

– Успокойся, Андрей. Ну, ты ведь не виноват в том, что нам попались вот такие неправильные дирхемы. А теперь – просвети невежественного в истории мента, что это за монета, и чем она тебе не угодила.

– Так массовостью, Сергей Николаич. Была бы она единственной – и хрен бы с ней. Мало ли, какими путями единичный коллекционный раритет мог к русам попасть? А массовая и явно ходовая – это же ни в какие ворота. Я тут вам по византийским монетам годы уточняю, а по этим – века в пляс пустились. Если коротко и по сути – это монета в стиле сасанидского Ирана, который существовал до арабского завоевания. Оно проходило во второй трети седьмого века. Его последняя треть – уже безраздельно арабская. Арабы чеканят правильный куфический дирхем. На нём не должно быть никаких изображений, а только надписи арабским куфическим шрифтом. Ну, строго говоря, при ранних Омейядах в Иране ещё чеканились местные дирхемы, так называемые арабо-сасанидские – портрет халифа в сасанидском стиле, а надписи – уже арабской вязью, так и это только примерно до конца седьмого века, но с восьмого по всему Халифату чеканится только правильный куфический дирхем. А судя по византийским милиарисиям, у нас на дворе уже последняя треть десятого века, но вместо этих куфических дирхемов тут даже не арабо-сасанидские, а чисто иранские драхмы сасанидских шах-ин-шахов, массовые и ходовые. Где дирхемы?

– Ну, я их тоже не изъял и нигде не припрятал, – пошутил майор, – Так погоди, а Халифат разве не должен был распасться? Иран разве не должен был отвалиться?

– Всё верно, Сергей Николаич, единый арабский Халифат давно уж должен был и распасться. Если верны годы по византийским монетам, то сейчас Иран и Ирак в одном государстве под реальной властью эмирской династии Буидов, а багдадский халиф только религиозный глава Мусульманского мира. А перед этим Иран успел побывать и отдельно от Багдада. Но какой Иран? Давно уже мусульманский, осколок Халифата, как и всё, что образовалось при его распаде. По большому счёту, не вдаваясь в мелочи, нет уже единого арабского государства, зато обязан быть единый Мусульманский мир с общей религией и культурой. Но судя по этим драхмам, он кому обязан – всем прощает. По идее-то все, кто в состоянии, так и должны продолжать чеканить дирхем в арабском куфическом стиле, и Иран в том числе. Старая сасанидская традиция слишком давно уже в нём искоренена и не может возродиться. А что мы наблюдаем? Она существует и широко распространена, ну а где дирхемы Халифата и всех его осколков? Этого не может быть, но вот оно, у нас перед носом. Короче, Сергей Николаич, это не тот мир, историю которого я изучал. В нём Иран – не осколок Халифата, а сохранившийся сасанидский. Ну, по культуре, династия-то в нём может быть, конечно, и другая. И был ли вообще в этом мире арабский Халифат? Вот так получается по этим монетам, если я ещё не сошёл с ума.

– То есть, вместо арабских дирхемов мы имеем дирхемы доарабского Ирана?

– Ну, может они и не все именно иранские, я не разбираюсь в них досконально, и справочника по ним у меня нет, а если бы и был, то монеты-то новые, нынешних шахов, а не прежних. Возможны и периферийные государства, иранским шахам не подвластные, но подражающие иранской культуре и в этом смысле входящие в персидский мир. Часть монет может быть и их чеканки, но того же стандарта и в том же стиле. Я не могу судить, что творится, допустим, в Сирии и Северной Африке, но тот Восток, который торгует и с Русью – получается, что не арабский, а персидский, и место арабских дирхемов занимают вот эти, персидского стандарта и стиля. Вот такие на Руси этого мира серебряные куны.

– Факты, млять, которые хрен оспоришь! – Семеренко снова взвесил на ладонях обе серебряных монеты, положил их на стол и передвинул обратно к Андрею, – Да, тут ты прав, крыша едет, не спеша, тихо шифером шурша. Целая сверхдержава в этом мире то ли вообще не образовалась, то ли сразу же сдулась и прикинулась ветошью где-нибудь в той своей пустынной Аравии? И либо вообще своих дирхемов так и не начеканила, либо так и не стали они международной валютой.

– Ну да, арабский Халифат известной нам истории в период своего могущества и единства был реальной сверхдержавой. Куда там до него Византии, у которой он отжал не меньше половины её земель! И при строго научном подходе я не могу утверждать, что в этом мире он вообще не возник. Мог и возникнуть, и завоевать соседние страны, но тем же Ираном если и владел, то настолько недолго, что и исламская культура так и не успела вытеснить сасанидской. Это – если строго вот по этим монетам и не давая воли фантазии. А если пофантазировать, но в рамках логики – да, получается, что либо вообще не возник как теократическое исламское государство, либо не осилил внешних завоеваний, либо не переварил их и быстро развалился. И если мы видим свидетельство не исламизированного Ирана, то тем более не случилось и исламизации Средней Азии, а по аналогии мне сильно сомнительна и исламизация Северной Африки, не говоря уже об Испании. И получается, что – да, не образовалось Халифата как сверхдержавы. Не сдюжили арабы. Крупнейшая в то время средневековая империя не проявляет себя даже в виде осколков, а крупнейший её кусок демонстрирует полное отсутствие её влияния.

– Хорошо, Андрей, я понял. И с ума из-за этого сходить мы, конечно, не будем. Толку-то от этого? Раз это другой мир, значит – другой, и с этим мы ничего поделать один хрен не можем. Маемо, шо маемо. Но и будоражить этим людей – сам понимаешь, раньше времени не следует. Заметил – молодец, выводы сделал – молодец вдвойне, но мы с тобой тут целую сверхдержаву где-то прогребать исхитрились, и этого истерички не поймут.

– Да это-то понятно, Сергей Николаич. Конечно, баламутить сейчас этим народ абсолютно ни к чему. Позже, когда и пообвыкнутся, и туземцы просветят, это уже такого шока не вызовет, а пока – конечно, рановато. Но млять, я просто не знаю, что и думать!

– Ну так и сам пока не парься этим, Андрей. Хрен с ними, и с арабами этими, и с персами. Они – где-то там, на югах. Напрямую же они никак на нас не влияют? И хрен пока с ними со всеми. А мне как менту интереснее то, что "ближе к телу". Что с Русью и другими окружающими нас странами?

– По византийским монетам получаются, как я уже и сказал, времена Ярополка Святославича. То есть, ранняя Киевская Русь уже существует как государство. И туземцы это подтверждают, насколько их удаётся понять. Говорят, что есть русы-кияне на севере и русы-артаны на юге. Артаны – это, видимо, русы-дромиты византийских авторов, пираты с основными базами в районе будущей Тмутаракани, но и в днепровских плавнях они, как у себя дома. Азово-черноморская Русь, короче, или Артания арабских авторов. Киеву они вряд ли подчинены даже номинально, просто пиратская вольница, сарынь на кичку. Жаль, нет с нами нашего профессора, он по готскому языку специалист, а я подозреваю, что эти артаны то ли от готов происходят, то ли от герулов, как и Егоров их выводит. И это наши южные соседи, с которыми надо держать ухо востро.

– И это тоже русы? Русское море – от них?

– Да, именно от этих дромитов. Киев тут – сбоку припёку. Хотя – и русы-кияне как народ, скорее всего, общего с ними происхождения, а скандинавский элемент позднее уже к ним добавился. Но нам, собственно, не важно, скандинавского происхождения этот основатель правящего рода Игорь Старый или готско-герульского. Так или иначе, правят Киевщиной его потомки. И вроде бы, туземцы подтверждают, что сейчас там правит хёльг Эрибулл, сын Свентислейфа, сына Ингвара.

– Эрибулл?

– Ну, если Святослав – Свентислейф, а Ярослав – Эрислейф, почему бы тогда и Ярополку не быть Эрибуллом? Но уточнять трудно. Понятно, что основной костяк и этих киевских русов – не славяне, но не славяне и добрая половина рабов. Местный славянский понимают, но он для них не родной, и русского или украинского они уже не понимают. С ними уже нужен переводчик из славян, с которым и с самим не враз ещё объяснишься. До тех пор, пока не наблатыкаются по-русски – тяжело с ними будет. Вот такие у нас соседи на севере. Ну а с их киевским государством мы теперь уже и в явном конфликте.

– Ты же сам говорил, что конфликт с ними для нас один хрен неизбежен. Тем более важны подробности. Что возвращение войска Святослава вверх по Днепру нам не грозит, я уж понял – и на том спасибо. А что там с этим Олегом Древлянским?

– Говорят, что уже. Какой-то хёльг был приглашён древлянами аж из Моравии вместо изгнанного ими Льота, сына Свенельда, и вот на него был поход с примучиванием всего племени по новой.

– Из Моравии? То есть, он что, не сын Святослава и не брат Ярополка?

– Егоров тоже считал, что не брат – братоубийцей Ярополка задним числом уже потомки Владимира сделали, чтобы его свержение с убийством справедливым выглядело. И вроде бы, туземцы версию Егорова подтверждают. Так или иначе, древляне возвращены под власть Киевщины.

– А Владимир и Новгород?

– Говорят, что какой-то хёльг Вальдмер из Хольмгарда сбежал куда-то за море к варягам. Он, скорее всего, этот Владимир и есть.

– И выходит, он – наш естественный союзник против Ярополка?

– Да хрен его знает, Сергей Николаич. По сиюминутному-то раскладу – вроде бы, и должен. Но сам он об этом не знает. Во-первых, я с трудом представляю себе, как с ним связаться и договориться. А во-вторых, ему же верить нельзя. Ярополка он обманул, убив на переговорах. Викингов – кинул на окончательный расчёт. И кстати, кто-то ведь и дал ему деньги на их первоначальный найм. Есть версия, что прусские жрецы Перкунаса, и внедрение им культа Перуна было выполнением договорённости с ними. Тут проходят считанные годы, и он переобувается в прыжке – и крестит страну, и искореняет прежнюю религию, включая и этот культ Перуна. Получается, что кинул и пруссов. Можно сколько угодно оправдывать эту его политику государственным благом, но как доверяться такому человеку? Заполучив под свою власть Киевщину и унаследовав её тёрки с нами, он так же с лёгкостью кинет и нас. Нужен ли нам такой с позволения сказать союзник?

– Млять, тоже верно! Каким бы он ни был правителем государства, человек он крайне непорядочный. Таких друзей – за хрен, да в музей! Да и какие у нас силы, чтобы в дрязги на Руси вмешиваться? Тут самим бы отбиться! И что у нас по трофеям – ну, кроме монет – с этой Русью получается? Сюрпризов никаких?

– Да собственно, ладьи как ладьи, оружие как оружие – с нашей археологией не конфликтуют. Больше всего секир, но они нам и нужнее всего. Есть доспехи, но кольчуг и стальных ламенаров мало. Есть сабли, но их меньше, чем мечей. Среди мечей в основном франкские каролинги, и среди них больше половины – "ульфберты".

– А это ещё что за хрень такая?

– Вот это, Сергей Николаич, как раз не хрень, а вещь. Клеймо "ульфберт" – это самый престижный оружейный бренд. Качество эта ремесленная гильдия гарантирует. Из всех франкских каролингов "ульфберты" – лучшие.

– И чем они так хороши кроме бренда?

– Самая твёрдая сталь на лезвиях. Заточить-то до бритвенной остроты можно и крышку консервной банки, но надолго ли она эту остроту сохранит? А чем твёрже лезвие, тем лучше оно держит заточку.

– То есть, мечи этого производителя тупятся не так быстро, как у конкурентов?

– Да, если заточить хорошо и пользоваться с умом, заточки хватит надолго. Но конечно, надо и пользоваться именно, что с умом. Неумехе его дай – загубит ведь на хрен.

– И значит, награждать ими отличившихся ты не советуешь?

– Не сразу, по крайней мере. Сперва – научить людей правильно пользоваться. Это же как дурной бабе дать в руки фирменный кухонный нож, а она порежет им колбасу не на деревянной доске, а на тарелке или железном подносе. И какой даже самый лучший нож при этом не затупится? – оба рассмеялись.

– То есть, неумелый боец затупит лезвие при неудачном ударе?

– И это ещё в лучшем случае. В худшем – выщербит его. Чудес же не бывает, и чем сталь твёрже, тем она и хрупче. Не хочу сказать ничего обидного в адрес "беркутов", но элитный франкский каролинг – это им не привычный резиновый "демократизатор".

– Понял. Тогда, конечно, с перевооружением спецназа с "демократизаторов" на эти трофейные мечи мы пока повременим. Но секиры-то им хотя бы дать можно?

– Там тоже сварная конструкция и тигельная сталь на самих лезвиях, но думаю, что не такая, как на "ульфбертах". Испохабить тоже можно, но не так легко, а секир нам и досталось намного больше, чем мечей с саблями, так что дать людям секиры – можно. Но если вы имеете в виду конницу печенегов, то прежде всего нашим щитоносцам надо дать копья. На щетину копий никакая лошадь в здравом уме не поскачет.

– Логично, согласен. И ты уже уверен, что это именно печенеги, а не мадьяры?

– Ну так а кому же ещё и быть-то в последней трети десятого века? Мадьяр они ещё в начале века в Паннонию выгнали. Ну, если южные события, о которых мы с вами по монетам судим, не затронули Причерноморья.

– Понял. Но пока ведь нет признаков, что затронули? Значит, мы не будем пока этим и заморачиваться. И будем надеяться, что о нашей вчерашней пальбе и явной победе степной хан уже знает или скоро узнает, и это заставит его призадуматься. Тогда и шансов на мир с ними прибавится. Кстати, в каких с ними отношениях Ярополк?

– Как ни странно, в хороших. Орду хана Илдея он натравил на уличей Южного Буга – видимо, подавил их восстание или примучил впервые печенежскими руками. Ну и в его войне с Владимиром печенеги поддержат его.

– А что ты видишь в этом странного?

– Ну, печенеги ведь – убийцы его отца. Правда, другая орда, хана Кури, но нет сведений и о войне Ярополка с ним. Получается, что прав Гумилёв? Он считал, что и заказ на убийство Святослава печенеги получили не от Цимисхия, а от киевских христиан. Они не ждали от возвращения Святослава ничего хорошего для себя, ну и предотвратили его.

– И это ведь случилось у Порогов? А степь ведь поделена между ордами?

– Да, скорее всего, с нами соседствует орда Кури, если он ещё возглавляет её.

– Млять, интересный получается раскладец! – майор задумался, – Да, слушаю! – он взял трубку зазвонившего телефона, – Чего?! Ты уверен? Млять! Этого ещё не хватало! Да, конечно, бери и эту грёбаную железяку, и их. Понял, жду вас у себя! Млять! Хрен мы без сюрпризов обойдёмся! – он положил трубку, – Задержись и ты, Андрей, я хочу, чтобы и ты взглянул на то, что сейчас принесёт Зозуля. Монеты, кстати, пока убери. Млять!

– Что-то серьёзное, Сергей Николаич?

– Посмотрим, но боюсь, что – да. Не у одного только тебя острый когнитивный диссонанс. Боюсь, он сейчас у всех у нас будет, и это посерьёзнее монет.

Вскоре подошли капитан Зозуля, старший лейтенант Уваров, Олег Гаврилюк и Костя Прохоров. Двое последних – в качестве промышленно-производственных экспертов, как пояснил капитан. А затем он положил на стол принесённый с собой чехол из грубого холста и извлёк из него стальной лук рессорного типа, от которого Семеренко с Андреем дружно выпали в осадок. Среди трофейных луков были и сложносоставные восточные, но преобладали простые деревянные луки лесовиков, а тут – мало того, что стальной, так ещё же и вид имеет какой-то – промышленный, что ли?

– И таких – пять штук, – мрачно сообщил Зозуля, – Остальные четыре ничем не отличаются от этого. Ребята считают, что где-то кто-то производит их серийно.

– Ну, в принципе-то тигельная сталь этому миру известна, и пружинную сталь они получить, наверное, могут, – задумчиво проговорил Андрей, – Хотя странно – нахрена было выковывать тонкие пружинные полосы и собирать их в рессорный пакет? Проще же намного отковать целиковый, как это и делалось в Индии.

– Не только это, – хмыкнул Олег, – Нет следов ковки. Зачищать следы молотка до их полного выведения для оружия без украшений – никакого смысла. Толщина полос – стабильная, мы с Костяном штангелем проверили. И больше всего это похоже на листовой прокат. Боковые стороны всех полос похожи на следы рубки на гильотинных ножницах, и даже острые кромки не напильником притуплены, а на наждаке.

– На электроточиле, – пояснил Зозуля, – Ты, Костя, согласен с оценкой Олега?

– Полностью, Владимир Геннадьич. Вместе глядели, вместе охреневали, вместе проверяли. Толщина листа – явно какая-то стандартная, точность выдержана до десятки.

– До десятой доли миллиметра, – перевёл капитан с профессионального сленга заводских работяг, – И поскольку это изделие уж точно не наше…

– Я понял, – кивнул майор, – Где-то в этом мире присутствует и промышленно развитая цивилизация. Но до какого уровня развитая?

– Стальной прокат и гильотина для рубки такого листа такой длины – не ниже девятнадцатого века, пан майор, – ответил Олег после того, как переглянулся с Костяном, – Девятнадцатый век и выше. По крайней мере, в металлообработке.

– Не ниже середины девятнадцатого, – уточнил Костян, – И наполеоновские-то войны далеко от восемнадцатого ещё не ушли, всё те же фузеи по тем же технологиям, а тут – явные признаки продвинутой промышленности. Ну, вертеть-то шпиндели станков может хоть паровая машина, хоть вообще водяное колесо, но оборудование и инструмент у них продвинутые, вторая половина девятнадцатого века как минимум, так и двадцатый меня теперь уже не удивил бы. Если развитый девятнадцатый век может как-то уживаться с дикарями лохматых Средних веков, почему бы не ужиться и двадцатому?

– И главное – цивилизация такого уровня не только может, но и должна бы, по идее, владеть и очень даже приличным огнестрелом, – резюмировал Зозуля, – И тогда всё сходится, хоть я и один хрен не понимаю, почему аланы…

– Володя! – одёрнул его Семеренко, покосившись на Олега и Костяна.

– Так какой смысл темнить, Серый? – возразил капитан, – Один был с нами на Хортице и тоже слыхал все эти вопросы дикарей, второй – один хрен скоро услышит. Это нам ты можешь приказать держать языки за зубами, и мы обязаны повиноваться, а как ты заткнёшь рты доброй сотне туземцев? День, два, и слухи среди наших поползут. Да и луки эти успели увидеть многие, и заводских работяг хватает, которые сложат два плюс два.

– Млять, тут ты прав! Но господа, пару-тройку дней я попрошу вас всех об этом не болтать. Надо обмозговать, осмыслить и обсудить то, что я потом буду объявлять всем нашим на общем собрании, – все кивнули, не возражая, – У нас тут с Андреем тоже есть и новость для вас. О юге ты, Андрей, тоже покуда не распространяйся. Будем говорить и об этом, но немного попозже, а сейчас я просто не хочу никого из вас грузить ещё и этим. А вот актуально для нас то, что Андрей установил по византийским монетам. На дворе у нас времена Ярополка Святославича, то есть после Святослава, но до Владимира. Андрей, ты перебивай меня без стеснения и поправляй, если я где-то что-то перевру. Ну и степняки у Порогов, соответственно, печенеги, у которых с Ярополком мир. Предположительно орда того самого Кури, который разделался со Святославом.