Текст книги "Провал (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 42 страниц)

Сейчас ведь главное – готовых жениться практически здоровых парней анклава здоровыми по современным меркам невестами обеспечить. Ну да, табуретки табуретками, которых всему придётся учить почти с нуля, но хотя бы уж здоровые, да сами рождённые уж точно не через кесарево сечение. Не выживают в этом архаичном мире горе-роженицы, без кесарева сечения родить неспособные, а яблоко от яблони далеко не падает. И пускай лучше такие естественный прирост анклава обеспечивают, чем эти генетически ущербные и едва ли намного превосходящие туземок природным умом. Главное – сообразительность врождённую иметь, а знания – дело наживное. Хоть и жаль по-человечески тех горожанок, которых теперь при наличии выбора наверняка отвергнут, предпочтя здоровую туземку, а только интересы всего анклава в целом – важнее. И разведёнки с детьми мужей новых для себя не заполучат, которые на это рассчитывали в силу нехватки лучших, и болезненные, и капризные невостребованными остаться рискуют. Разве только девки-подростки будут в лучшем положении, поскольку не стары ещё для принимаемых в анклав туземных парней. Но тут уж – у кого как судьба сложится. Благо анклава не для всех его членов обернётся и его индивидуальным благом. Кому-то придётся и пострадать.

И пусть уж лучше пострадают те, от которых всё равно не будет нормального и здорового потомства. Может, с их точки зрения это и несправедливо, да и просто жестоко, как биолог Никифорова руководствовалась дальней перспективой. Не будет у их анклава никакого будущего без здорового и полноценного следующего поколения. У всех равные права, и каждый имеет право на счастье, но иметь право – мало, надо ещё и возможность на его реализацию иметь, а возможности у всех – разные. Разве благополучные виноваты в том, что других природа всем этим обделила? Каждый вправе жить, как он сам хочет, но реально живёт – в тех пределах, в которых может. И что в этом несправедливого? А скоро некоторые и вовсе никак жить не смогут, но кто им в этом виноват? Порода есть порода, и гены есть гены. Что у кого в них заложено, таковы и пределы его индивидуальных шансов на счастье в жизни, выше которых не прыгнешь. Вот намного ниже его прыгнуть – можно запросто, если не повезёт, как это и бывает со многими. Ну так и чем благополучнее будет их анклав в целом, тем лучшими будут шансы и его менее благополучных членов – ближе к их индивидуальному генетическому пределу.

Андрей считает, что даже и некоторые из разведёнок с детьми могут оказаться в выигрыше. Те, которые помоложе и с одним ребёнком. Туземные-то мужики смотрят на это дело проще. У них смертность рожениц высока из-за антисанитарии и несовершенного родовспоможения, и вдовцов больше, чем вдов, а бобылем жить плохо, поскольку социум – традиционный до мозга костей, есть в доме мужская работа, а есть женская, и её мужику выполнять позорно, но и обходиться без неё тоже тяжело. Поэтому и с детьми вдов берут, а если и сама вдова ещё не старовата, и ребёнок у неё только один, то и за счастье сочтут. Даже неженатые парни – и те некоторые вынуждены брать таких из-за нехватки девок. И в христианские времена элита Киевской Руси в наложницах себе не отказывала, а в прежние языческие с их узаконенным многожёнством – и подавно. И что оставалось делать парням из простых смердов? Что было, то и брали. Другое дело, что менталитет патриархальный, и если какая из таких горожанок захочет туземного мужика или парня на себе женить, так включать стерву – лучше забыть раз и навсегда, поскольку за "руки в боки" на автопилоте прилетит по шее, а то и в торец. И боже упаси не понять сразу всей серьёзности момента.

Девки-то подрастающие, конечно, ни о чём подобном не думают. Они в первом сорте числятся сами и на первосортных женихов рассчитывают. Здоровые, не стервозные, не капризные и не дурнушки, пожалуй, и не обманутся в своих расчётах. Вот только каков их процент таких, Никифорова могла только гадать. Половина или только треть? Больше половины – едва ли. Это в прежней жизни для пацанвы альтернативы им не было, и любой не стерве и не дурнушке радовались, а теперь-то они их с туземными девками сравнивать будут – здоровыми, не капризными, рукодельными и со шмакодявок приученными знать своё место. Капризы-то с истериками и свои поуймут, кто не совсем дура или неадекватка, но как со здоровьем быть, если его нет? Это раньше о нём мало кто думал, когда выбирал невесту, а теперь – определяющий фактор, в котором у туземок немалое преимущество. И многие, сравнив, наверняка предпочтут их современницам. И уж ей-то как биологу понять их будет нетрудно. Андрею с его колокольни историка – тем более. Одёжка же у всех рано или поздно сносится, и чем её заменить? А эти – все умеют и прясть, и ткать, и шить.

Из взрослых Люся эта полицейская – одна из лучших, и правильно Олег на неё внимание обратил. Выглядит здоровой, и не берут в полицию без строгой медкомиссии, а работа нижнего звена уж точно не из тех, на которую по блату или за взятку болезненная стала бы претендовать. Не узкобёдрая, так что и рожать должна без особых проблем. Вряд ли станет прясть или ткать и неизвестно, как готовит, но и на совсем уж белоручку она не похожа. И стреляет, говорят, хорошо, а это в глазах участника боевых действий тоже ведь далеко не пустяк. Да ещё, кажется, армяночка эта, студентка, тоже глаз на него положила. И тоже не выглядит ни болезненной, ни капризной. Правда, среди южан этих много к раку предрасположенных, и надо будет подсказать ему, чтобы аккуратно выяснил, нет ли этого безобразия и у неё в роду. А в остальном, вроде бы, очень даже неплоха.

Такие вряд ли пострадают от появления в анклаве конкуренток-туземок. И свой социум, и свой менталитет при равных прочих всегда предпочтительнее. Конечно, прочие условия в реальной жизни тоже не равны, но проигрыш лучших по здоровью и внешности горожанок не настолько велик, чтобы перевесить и их преимущество своих перед любыми чужачками. Чего не умеют – научатся, было бы желание. От тех же туземок и переймут их навыки, как и мужикам придётся перенимать некоторые навыки туземцев. А кто не сумеет или гонор цивилизационный преодолеть в себе не захочет – сами же себя и отсеют в ходе дарвиновского отбора. А кому такие нужны в этих новых условиях, требующих и других качеств для жизни в них? И к прежней жизни приспособились не все после предыдущей, а кто-то и поспивался от неприятия перемен, ну так зато здесь сейчас таких и не осталось, а остались те, кто через тот фильтр прошёл. Не все пройдут и через этот фильтр, но это уж у кого какие гены от родителей унаследованы, такая и судьба их ожидает.

А ребята за тем столиком, доедая свой завтрак, уже и сами плавно перетекли на перспективу выбора невест из туземок. Начали с возмущения деятельностью людоловов и работорговцев, но коснувшись девок-невольниц, переключились на их обсуждение и тоже пришли к выводу, что кому своих полноценных не хватит, лучше уж из числа тех выбрать себе невесту, чем из этих вырожденок, которые и сами ни на что не годны, и потомство от них такое же будет. И это ведь ещё в лучшем случае, если они вообще хоть какое-то будут в состоянии родить, а это ведь тоже смогут не все. А кому нужен даже такой с позволения сказать лучший случай, когда здоровая туземка нормально родит здоровое потомство?

– Фашизм какой-то! – цедит сквозь зубы адвокатша, которой тоже слышно, – До такого даже настоящие бандеровцы не докатывались! Но как же гуманные принципы всей нашей европейской цивилизации? Их что, тоже теперь в топку? Мы что теперь, пещерные люди? Мы – цивилизованная Европа, а не какие-то там дикари!

– Были, Раиса Моисеевна, неделю назад – ещё были, – ответила ей Никифорова, – Но теперь у нас нет больше ресурсов для поддержания этой европейской цивилизации. А по большому счёту, и самой Европе этот её современный гуманизм выходит боком. Вовсе не он сделал её цивилизацию передовой. Он её теперь – наоборот, разлагает. Просто запас прочности в неё был заложен такой, что его остатков пока ещё хватает. А мы – маленький кусочек этой Европы, и у нас такого запаса прочности нет. И поэтому мы не сможем себе позволить оставаться современными европейцами, а должны стать такими, какими были их предки, как раз и поднявшие европейскую цивилизацию. Именно этого и хотят ребята, и как биолог, я не могу их за это осуждать. И если это и есть фашизм в вашем понимании, то зачисляйте тогда в фашисты и меня.

12. Из варяг в греки

Тот же день, после обеда.

– Горилла! Приём! – донеслось из рации.

– На связи! Что-то случилось? Приём! – ответил Олег.

– Без дурацкого фанатизма и паники, но и не мешкая, повыгоняй всех из воды и уводи на хрен с пляжа! И сам потом со своими убирайся оттуда на хрен! Ну, в смысле, все домой. Короче, чтоб там через пять минут никого не было! Как понял? Приём?

– Понял – организовать эвакуацию всех с пляжа. Но объясни хотя бы, Сыч, что за хрень случилась. Меня же люди спрашивать будут, и что мне им говорить? Приём!

– Что выплывают, млять, расписные Стеньки Разина челны. Работорговцы уже с чуркобесами все вопросы порешали, переволоклись, погрузились и плывут. Ветерок для них попутный, так что идут под парусами, и когда до вас доплывут – духу вашего на этом пляже быть не должно. Всё понял? Приём!

– Понял! Выполняю! Конец связи!

Хоть и прорабатывали этот вопрос заранее, да на вчерашнем инструктаже при заступлении в наряд повторили, Олег всё равно предпочёл бы, чтобы это происходило не в его смену. Или хотя бы не в ту смену, когда именно он назначен охранять купающихся. Ага, повыгоняй сейчас всех из воды, когда они только во вкус вошли! Сразу же и станешь для всех врагом народа. И заставить-то нетрудно, на крайняк в воздух пальнув, и куда они на хрен денутся? Но ведь и самому же неприятно. А приказ есть приказ, и раз уж получил ты его – изволь выполнять.

– Внимание! Всем купающимся выйти из воды и собраться на берегу! – Олег не орал, а говорил спокойно, поскольку в матюгальник и так громкость достаточная, а пугать людей абсолютно незачем, – Спокойно, но не мешкая – все выходим!

Стайка школоты, только что вбежавшая в воду, подняв при этом тучу брызг, за своими воплями ничего не слыхала, да и услыхавшие только обернулись, да уставились на него в недоумении – какой выход, когда у них законные полдня отдыха, и денёк погожий, и в воде так хорошо?

– Выходим, все выходим! – для не слыхавших Олег подкрепил слова жестом.

– Олег, ты не перегрелся на солнце? – отозвался один из купающихся мужиков, – Тут нет сомов-людоедов, мы уже проверили! – народ вокруг него рассмеялся, – Сменись лучше кем-нибудь, и айда к нам – хорошо же тут!

– Миша, ну что ты мелешь? – одёрнула его только что вынырнувшая Люся, – В наряде же человек и при исполнении! Вот сам бы его и подменил!

– Ну, я разве против? – ответил тот, – Сейчас подменим!

– Олег, вот тебе смена, айда к нам! – и Люся поманила его обеими руками.

– В другой раз – с удовольствием, но сейчас – все из воды! Это команда Сыча, – старший лейтенант Сыченко был в эти сутки оперативным дежурным.

– Понял! Исполняем! – Михаил, старший сержант РОВД, дурашливо приложил два пальца к пустой голове, – Эй, вы все! Вы слыхали, что сказал сержант Гаврилюк? – это он уже рявкнул остальным купающимся, – А ну марш все на берег! Можете потом на него и нажаловаться, но сейчас – выполнять! – и первым пошёл к берегу, подавая пример, – Так что там, Олег, случилось?

– Точно! Что за шум, а драки нету? – загоравший штаб-сержант Чубук вскочил с подстилки, надевая поверх плавок ремень с пистолетом.

– Вот, чтобы её и не было, – хмыкнул Олег, – Поступила команда оперативного дежурного об эвакуации с пляжа. Кто сухой – одевайтесь и собирайте вещи, кто мокрый – дойдёте и так с вещами в руках.

– Так Сыч хоть объяснил, что случилось? – допытывался Михаил, – Для чего я сейчас облаивал народ, как цепной кобель?

– Вкратце – объяснил. Торгаши плывут, работорговцы эти с Порогов. И нужно, чтобы никого здесь не было, когда подплывут.

– А вы что, не отобьётесь? – ехидно поинтересовалась только что вышедшая из реки на берег блондинка, указывая на его МП-5, – Зачем вам тогда автоматы дали?

– А шоб було! – отбрил Олег, – С автоматами любой дурак отобьётся, а дальше что? Нам война с ними не нужна, и незачем лишний раз вводить их в соблазн. Тем более, что и на чуркобесов патроны поберечь желательно. Их нападение – вероятнее. Так что не задерживаемся, собираем манатки и сваливаем отсюда по домам.

– И мне что, вот в таком виде домой идти? – возмутилась блондинка, – Чтобы и весь городок на меня в мокром купальнике пялился? – природа не обделила её фигурой, из которой мокрый раздельный купальник ничего практически и не скрывал.

– А сейчас ты в чём? – хмыкнула Люся, тоже успевшая нацепить и свой ремень с пистолетом, – А вчера была в чём? И кто тебя ещё в таком виде не наблюдал? Людоловы разве только? Но им показываться в таком виде я бы тебе точно не советовала.

– А себе советовала бы? – отзеркалила та, не вникая в смысл, – На себя взгляни!

– Себе – тем более. Если тебя, дурынду, дикари сперва по кругу пустят, а потом и в рабство продадут, то и фиг с тобой, сама напросилась, а не дай бог, ещё и меня с тобой до кучи? Ну вот сама подумай, а меня-то за что? – народ вокруг рассмеялся.

– А ты, значит, умная? – блондинка упёрла руки в боки.

– Олег, при исполнении сейчас ты, – сказал Михаил, становясь рядом, – Но если ты решишь арестовать эту склочницу за саботаж эвакуации, я – однозначно помогу.

– И за мной – тоже не заржавеет, – добавил Чубук, тоже подойдя поближе.

– Какой саботаж? Вы чего? – она заметно растерялась.

– Устройство гражданских беспорядков, срывающих выполнение необходимых мер безопасности в военное время, – разжевал Олег, принимая игру, – Должно пресекаться и караться по законам военного времени.

– А что я? Какие беспорядки? Я что, против? Но я же голая, мокрая и босая!

– За это – не арестуем, – заверила её Люся, – Я и сама в точно таком же виде. И точно так же понесу всё своё в руках. И точно так же на меня будут пялиться на улице.

С этого дня речной отдых производился на дальнем пляже у основного берега Днепра, поскольку в заводи начали рытьё траншей от оборванных выходов канализации. Там-то, за поросшей растительностью косой, никто не увидел бы купающихся со стороны основного русла, а увидели бы только Дворец. Здесь – наоборот. Дворец могут не увидеть, пока не поравняются с ним, но отдыхающих-то заметят, особенно молодых баб и девок в бикини, для дикарей – всё равно, что абсолютно голых, а учитывая их работорговлю, тут и ближайший соблазн – распробовать, и отложенный – пополнить и ими перевозимый вниз по реке живой товар для выгодной продажи на юге. А не видя Дворца, намекающего и на силу его обитателей, тем вероятнее могут поддаться сиюминутному соблазну. И тогда не избежать боя, пролитой в нём крови и последующей вражды. А зачем это их анклаву? Так, а это что за хрень? Выше по течению появились три каких то темноватых точки с красным верхом. Поднеся к глазам бинокль, Олег увидел три речных ладьи, небольших, но идущих под парусами. Пока – только три, но у Порогов их был не один десяток, и понятно же, что и они идут следом. Эти три явно высланы вперёд разведать путь, и им на глаза попадаться тоже дружески не рекомендуется.

– Так, закончили балаган! – рявкнул он толпе, – Времени – мало! Манатки хоть в руки, хоть на плечи, хоть в зубы, и в темпе вальса все по домам! Три минуты, и чтобы ни единого из вас здесь не было! Время – пошло!

– Что там, Олег? – спросил Михаил.

– Да правильно Сыч сказал – выплывают, млять, расписные! На вот, гляди сам! – и протянул ему бинокль.

– Млять! Эй, вы все! Вы слыхали, что вам сказал сержант? Кому нужно особое приглашение? Собрались и марш все отсюда на хрен! Последнего – сам вздрючу по самые гланды! Две минуты – и я ни единого следа вашего присутствия тут не наблюдаю!

– Живее, млять! Шевелите поршнями и булками! – рычал Чубук, раздавая всем особо непонятливым и подзатыльники, – Кому, млять, подстилку оставляешь, раззява? Да в скатку её и на плечо! Эй, вы, с велосипедами! Помогите этим с ихним шмотьём! Млять, ну не толпой же! Разобрались по семьям, в колонну по два, интервал три шага! Ну, вперёд – марш! А вы чего встали? Да обувайтесь же, млять, дома шузы свои высушите! Да шагом же, не бегом! Спотыкнёшься же и лоб себе на хрен расшибёшь! Ну что за идиоты? Потому и не нужна нам война с дикарями, что с вами-то, грёбаным дурачьём, мы уж точно любую войну любым дикарям просрём на хрен!

Народ, конечно, зашевелился, но в основном бестолково. Готовились-то ведь к нападению кочевников как к самому вероятному, и в городке успели провести несколько учебных тревог, и там-то все знали, кому и что делать. А здесь, на этом дальнем пляжике, и отдыхали-то в первый раз, и конечно, спешная эвакуация с него отработана ещё не была. Предполагалось ведь как? Что после волока, раз уж с кочевниками эти речные торгаши не поцапались, а договорились, так хоть денёк, да отдохнут там, на месте. И тогда заранее их готовность продолжать путь была бы известна, и поплыли бы они, допустим, завтра, так к этому анклав был бы готов, а здесь никого бы и не было. Но торгашей понесло уже прямо сейчас, а тут ещё и этот некстати взявшийся попутный для них ветерок, ускоривший и их сплав вниз по течению Днепра в разы. Как ни планируй события, как ни готовься, а один хрен пойдут они не так, как ожидалось, а так, как им самим вздумается.

Несколько семей, которые с мужиками, собрались быстро, удалось вразумить и компании подростков, но бесхозные бабы, особенно с мелкими детьми – это ведь что-то с чем-то! Кто детей в охапку хватает и бежать с ними намыливается, о вещах забыв, кто всё шмотки в руках удержать не может, а дети, пытаясь помочь, только мешают, кто вообще в ступоре. Одна из загоравших, штаны натягивая, в одну штанину ногой попала, а в другую нет, да так и растянулась на песке, не удержав равновесия. Из этой горизонтальной позы и Люсю ещё обругала, когда та бросилась ей помогать – за то, что привлекла внимание к её неловкости. Можно подумать, без этого никто бы не заметил! Кое-как попала и во вторую штанину в сидячем положении, но при попытке встать она снова приземлилась на нижние выпуклости, а от сотрясения вывалились из лифчика и верхние. И виноватой в этом у неё опять оказалась Люся, хоть та к ней и не притрагивалась. Наоборот, ещё закрыть её собой пыталась, когда кто-то из пацанвы выхватил смартфон для съёмки её засвета. Ещё одна в обувь песка случайно черпанула и вытряхивала его, а он мокрый, весь не вытряхивается, а босиком она в такую даль не может. В общем, со смеху от некоторых из них можно было бы попадать, если бы обстановка располагала к юмору.

Не обошлось и без травматизма. Одна, одеваясь второпях, на ужа наткнулась и так его испугалась, что отпрянула, оступилась и ногу вывихнула. И так-то уши заложены у всех от её визга, а она ещё и орала, как резаная, когда ей вывих вправляли. Змей она, как оказалось, вообще любых панически боится. Уж, не уж – без разницы. Так по её милости ещё одна нос себе расквасила. С перепугу от ейного ора она так припустила, не глядя под ноги, что споткнулась, да тропу носом пропахала. И естественно, в кровь, так ещё ведь и в обморок бухнулась – оказалась ещё и боящейся крови. Вывихнутую и вправленную из-за неё пришлось отложить, да эту тащить. И тут ещё одна учудила. Обуваясь, не взглянула, а там шмель оказался, ну и ужалил её прямо в стопу. Так мало того, что болевой порог у неё низкий, ещё ведь и аллергичкой оказалась. И с этой ещё теперь возись! Так спасибо хоть, одиночный шмель, а не осиное гнездо. Пока управлялись с ними обеими, уже и Люся при всей своей профессиональной выдержке на матерную лексику перешла. Между которой и своими мыслями по поводу всяких генетически ущербных поделилась, не определившись окончательно, следует ли на таких тратить патроны или лучше давить их трактором.

– А ты чего расселась? – Олег обернулся к вывихнутой и вправленной, которую посадили в воду для охлаждения вправленного вывиха, – Встать и идти можешь?

– Там – это! – и указывает глазами с блюдца в сторону реки, где первые ладьи и невооружённым глазом уже различались.

– Давай, поднимайся! – он ухватил её подмышки и приподнял, – Вставай только на здоровую ногу! – сам встал со стороны больной, закинул её руку себе на плечи и своей рукой ухватил за талию, – Надеюсь, в сексуальных домогательствах обвинять меня потом не будешь? – Михаил с Люсей рассмеялись, и даже сама вывихнутая вымученную улыбку изобразила, – Идём отсюда, не надо этим на глаза попадаться.

– Так это всё что, на самом деле? – спросила она между стонами, пытаясь и на больную ногу опираться, – Ну быть же такого не может!

– Ты что, видеозаписей с дрона не видела с этими ладьями и дикарями?

– Ну так это же кино было, а вот это – что, на самом деле?

– Нет, актёров наняли специально, чтобы тебя разыграть! И кино тоже для тебя специально сняли! – схохмил Михаил, пристраиваясь с другого бока и закидывая к себе на плечи её вторую руку, – Держись за нас и переступай здоровой ногой. Люся, ты её шмотки прихвати. Нет, стоп! Наши же ещё! Эй! Прихвати её вещи! – он тормознул одну, одетую и готовую убежать, – А ты, Люся, свои и мои прихвати.

– Грузите их ко мне на раму! – предложила спортивного вида брюнетка, слезая с велосипеда, – В руках же всё равно всё не унесёте.

– Но как же так? – промяилила вывихнутая, – Откуда эти дикари? Такого же не может быть! Я не хочу!

– Острый когнитивный диссонанс, – диагностировала Люся под общий смех.

– Мы тоже никто не хотели, но представляешь, эти уроды нашего согласия так и не спросили, – хмыкнул Олег, – Так, мелюзга, все вперёд, чтобы мы вас видели, а мы за вами следом. Всё, сваливаем отсюда на хрен!

– Горилла! Приём! – снова донеслось из рации.

– Млять, ну вот нашёл время! – он высвободил руку и переключил тангетку на передачу, – Да на связи я, Сыч, на связи! Приём!

– Что там у тебя стряслось? Почему народ не весь, и где вы сами? Приём!

– Есть трое пострадавших. Двух тащат задержавшиеся люди, третью – мы. Все уже в пути, мы – замыкающие. Ещё на берегу, но близимся к повороту дороги. И вот ещё что, Сыч – на реке уже видны три ладьи. Приём!

– Знаю! Поэтому и тороплю. Там и следом за ними ещё идут. Дуйте все в темпе вальса за этот поворот, чтобы вас с реки видно не было, а там уже пойдёте спокойнее. Для пострадавших высылаю навстречу машину. Всё, конец связи!

– Так это что тогда, и чурки эти из видео тоже на самом деле есть? – совершила эпохальное открытие вывихнутая, когда они миновали поворот.

– Ты поразительно догадлива! – съязвила Люся, – Пятый день, как мы все в этой заднице, а до тебя только теперь дошло?

– А я думала, что это учебная тревога такая. Ну, как это правильно называется у военных? В условиях, приближенных к боевым?

– И весь остальной город и ДнепроГЭС ради этого скрыты от нас декорациями, которые Пелин по линии СБУ специально из Киева заказал, – развил идею Михаил, когда отсмеялся сам, – Эй, Пелин, кончай свой розыгрыш, его уже и гражданские разгадали! – и снова рассмеялись все, включая на этот раз и пострадавшую.

– А на нас эти чурки сейчас не нападут?

– Прямо сейчас – точно нет, – успокоил её Олег, – И не успеть конным по суше за ладьями вниз по течению и под парусами, и заметили бы их с дрона. Сыченко тогда на говно бы изошёл и заставил бы нас сейчас бежать бегом. А раз этого нет, значит, они и не думают выдвигаться в нашу сторону. Поэтому сейчас главная проблема – вот эти речные торгаши на ладьях. Мы-то слинять с ихних глаз успели вовремя, но Дворец они увидят с реки точно, и вот что они тогда решат, хрен их знает.

Примерно на полпути к городку им навстречу выехала машина, в которую они и усадили пострадавшую. Там уже сидела и укушенная шмелём аллергичка с распухшей уже стопой и выглядела не опасно, но очень нехорошо, а вместо расквасившей нос рядом с ней сидела другая, с перевязанным локтем. Та-то со слов водилы уже прочухалась и шла нормально сама, так зато эта добавилась. Решила срезать угол через лесок, а там в траве на опушке мышь из-под ног юркнула, так эта – мало того, что визгом с перепугу всю колонну переполошила, ещё же и сиганула от этой несчастной мыши так, что впечаталась локтем в дерево. Если настолько боишься мышей – нахрена, спрашивается, тебя несёт туда, где их полно по определению? Сбагрив наконец и эту вывихнутую, Михаил с тяжёлым вздохом констатировал, что Чубук до обидного прав – с таким народцем любым дикарям уж точно просрёшь войну. Не ближайшую, так следующую, а не следующую, так очередную. Люся с не менее тяжким вздохом согласилась с ним и пожелала всем ущербным поскорее ласты склеить, поскольку без таких шансов у их анклава уцелеть было бы намного больше.

Шутки в стиле чёрного юмора, конечно, но ведь и в каждой шутке есть только доля шутки. Хрен их знает, каковы на самом деле туземцы, но генетическое вырождение у дражайших современников просто бросается в глаза. С такими – ага, о восстановлении их современной цивилизации только и мечтать, когда реально даже не просрать её остатков с таким контингентом – уже на грани фантастики. Сколько их, достаточно здоровых, чтобы потягаться с дикарями? Горстка ведь! Да, есть ценные знания и у вырожденцев, нужные и полезные, без которых хрен обойдёшься, да только в жизнь-то их воплощать кому? Мало ли, кто может звиздеть, но тут-то надо ещё и мешки ворочать. И это же теперь не на одно поколение, а на многие. А какие следующие поколения народятся вот от этих задохликов? У дикарей нет таких учёных голов и мало мыслителей, зато мешки-то ворочать у них есть кому. А вот кого нет, так это задохликов, поскольку не выживают у них такие, а если кто и выжил каким-то чудом, то не размножается. Эти вот через Пороги переволоклись, да и к ним не каждый день попутный ветерок паруса надувал, им приходилось и вёслами грести. И грузиться, и разгружаться, а с учётом Порогов – и не по одному разу. Здоровье уж всяко не среднестатистическое современное для всего этого требуется.

Уже сдавая наряд следующей смене, Олег услыхал и последние новости. Так и проплыв мимо очищенного горожанами дальнего пляжика, все несколько десятков ладей подошли к Хортице и причалили южнее её скалистой северной части. Там высадились на берег и разбивают палаточный лагерь. Свежайшая запись с дрона показала как раз начало этих работ. Люди с передних ладей уже палатки ставят, а новые швартуются к берегу, и за ними следуют отставшие. Удалось заснять достаточно крупным планом и красный парус на одной из передовых ладей с жёлтым изображением какой-то языческой символики, по которой Андрей Чернов сделал вывод, что если у древних русов и есть уже государство в районе Киева, то уж точно ещё не христианское.

Этот вопрос вызвал дискуссию, но историк обосновал свою точку зрения. Путь «из варяг в греки» неблизкий и нелёгкий, и везти по нему имеет смысл только дорогие на юге товары. А у кого может быть достаточный для торговли ими избыток? Только у князя после сбора дани с подвластного населения. Собрал её за зимнее полюдье, а по весне весь её излишек сплавил на юг ладейным караваном. А поскольку товар дорогой, его охранять от вооружённых халявщиков надо. А у кого воинская сила для этого есть? Опять же, не у кого попало, а только у князя. Не частное это там дело, дальняя международная торговля, а сугубо государственное. И транспорт княжеский, и товары, и люди. Те же дружинники и купцами выступают, кому князь это дело доверит и поручит. И будь христианство в Киеве уже государственной религией, кто тогда позволил бы языческую символику на казённом и представляющем государство за бугром транспорте?

И теперь уже Андрей Чернов мог утверждать определённо, что провалился их анклав во времена не позднее раннего Владимира Святославича, ещё язычника, но и едва ли раньше сороковых годов девятого века. Торговля-то русов с Византией могла и раньше идти, да только неудобен для неё Днепр из-за порогов, и ранний вариант пути "из варяг в греки" по Дону шёл. У себя из днепровских притоков в донские переволакивались и шли по ним, да по Дону безо всяких порогов, пока хазары Саркелом этот путь не заперли. Вот тогда только и стал рентабельным этот днепровский путь, трудный из-за порогов, зато в обход таможни в Саркеле и её поборов. Здесь-то от кочевников откупиться дешевле.

А может быть, и до Святослава Игоревича, который должен был, по идее, и тот Саркел разгромив и завоевав, да и вообще Каганат сокрушив, снова удобный путь по Дону открыть, но тут Андрей не был твёрдо уверен. С одной стороны – да, Святославу разгром Саркела и всего Каганата приписывается, но с другой – зачем тогда Владимиру было этот отцовский поход по новой повторять? Выходит, чего-то там Святослав недоразгромил или недозавоевал? Но о подробностях обоих этих походов источники молчат, как рыба об лёд, и ничего определённого об этом сказать нельзя, а судя по сохранению днепровского пути и при Владимире, и после него, что-то с открытием донского пути не заладилось у обоих – и у Святослава, и у Владимира. И ладно Святослав, ему не до того было, но Владимир-то реально обустройством собственно Руси занимался. Короче, дело ясное, что дело тёмное, и тут Андрей признавался честно, что и сам может только развести руками. Поэтому вот так, осторожнее, с сороковых годов девятого века и по восьмидесятые десятого времена их попадания, и это может быть любой год из всех этих примерно ста сорока.

Михаил-то как раз на ближайшие сутки в наряд заступил, и ему некогда всеми этими тонкостями было интересоваться, а вот сменившемуся из наряда Олегу показалось интересным разобраться в ситуёвине подробнее. Источники источниками, но ведь должны же у историков быть и какие-то свои версии, пускай и не общепринятые? И кому их знать лучше, чем Андрею? А тот, оговорив сперва, что вообще-то вся официальная украинская историография как стояла на строго ортодоксальных позициях "Повести временных лет", так и продолжает на них стоять, затем добавил, что конечно, есть и альтернативные точки зрения. Из новых российских исследователей интересна версия Егорова, по которому и не было никакого призвания Рюрика на Русь, а привезли легенду о нём в Новгород позднее полабские славяне, предки которых действительно призывали к себе Рёрека Ютландского, но Русь-то тут при чём? Соответственно, нет никаких оснований считать и Игоря Старого сыном Рюрика, да и не все князья – его реальные потомки. Например, нет и доказательств пресечения династии Рогволодовичей в Полоцке, а в Рюриковичи их младшей ветвью уже задним числом Мономах принял, дабы не о самостийности мечтали, а ждали свою очередь по лествице на киевский великий стол. И наверняка ведь не одни только они.