Текст книги "Зеленый жемчуг (СИ)"

Автор книги: Белый лев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 51 страниц)

Но разве Туся могла тут чем-то помочь? Перемещение десятка человек из рушащегося офиса Корпорации на платформу выжало ее досуха. Или силы все-таки остались? Ровно столько, чтобы почувствовать Арсеньева. Выпадая в обморочный мрак, понимая, что этого ни в коем случае нельзя делать, Командор хватался за последнюю соломинку, искал любую опору. Ей оставалось только открыть сознание и отдать последние остатки сил, невзирая на пробудившуюся вновь ревность к Мишель и легкую обиду на Арсеньева. Какие обиды? Почему он, собственно, должен ей докладывать, с кем встречался двенадцать лет назад. Все давно уже быльем поросло, а если и не поросло, то не об этом стоило нынче вспоминать.

Туся почувствовала, как от стремительно накатывающей слабости тяжелеют руки и ноги, как не может оторваться от подушки голова, а на лбу выступает испарина. При этом муть перед глазами почти исчезла, в сознание вернулась ясность, приборная панель, на которую она смотрела глазами Командора, перестала закручиваться центрифугой и вернулась на свое место. Даже рубцы, кажется, кровоточить перестали. А потом навалилась перегрузка и перед глазами апогеем абстракционизма замелькало роскошное буйство красок червоточины, которое могут наблюдать только глаза пилота. Или же это раскинул свои арки и своды уводящий в иные миры радужный мост. Комментарий к

XXIII

Хотя Вернер и Мишель в этой главе не главные действующие лица, коллаж с ними решила разместить пока здесь https://vk.com/photo-148568519_456239189

====== Часть вторая I ======

Ультрамариновые волны бережно и осторожно накатывали на разноцветный песок. Три луны бросали загадочные блики на тихие воды теплой лагуны. Из зарослей на берегу долетало негромкое щебетание птиц и доносились ароматы цветов, названия которым еще никто не придумал. И хотя существовала очень большая вероятность, что эта недавно открытая и пригодная для колонизации планета вскоре превратится в модный курорт наподобие Паралайза, пока этот берег был дик, безлюден и располагал для уединения.

Поэтому пока волны ласкали песок, а неведомые птицы пели серенады своим возлюбленным, человеческие тела тоже сливались в объятиях. И хотя ладони Командора давно покрылись каменной коркой мозолей и рубцами ожогов, во всей вселенной не существовало прикосновений более нежных, а ласк более желанных. Тусе хотелось любить все его тело, покрывать поцелуями каждый его шрам. В сладостном, блаженном упоении она изгибалась, как лозы здешних лиан, и волны наслаждения захлестывали обоих, казалось, заполняя всю лагуну. Им не требовались слова, они предугадывали малейшее желание, чувствовали каждый оттенок страсти.

А потом они бросались в воду и плыли наперегонки по пересекавшимся лунным дорожкам, нагие и счастливые, первые люди в созданном для них мире…

Туся открыла глаза и вновь сомкнула ресницы, пытаясь подольше продлить сладостное видение. В последнее время безжалостная память чаще отправляла ее обратно на Ванкувер, под бомбежки или в госпиталь, где раненые умирали у нее на руках. И это при том, что ни на одном из кораблей ни во время пути, ни на Лее, где они остановились для ремонта, пока не умер ни один из тех, кого из лагеря удалось доставить живым. Но эти сны Туся еще считала благом. Ибо видения, в которых она переносилась на фабрики «Панна Моти», сжимали ее грудь парализующим страхом, заставляя давиться беззвучным криком и просыпаться в слезах.

Интересно, а эта планета с разноцветным, сияющим в свете трех лун песком на самом деле существует? Впрочем, пока подсознание навевало грезы любви на фоне сказочной лагуны, у тела едва хватало сил, чтобы совершать элементарные перемещения по каюте.

Туся повернулась на другой бок и осторожно приподнялась на постели, стараясь не разбудить Арсеньева, который спал на койке у противоположной стены. При искусственном освещении его осунувшееся лицо казалось особенно бледным и сливалось с подушкой, если не считать рубцов и глубоких теней, залегших возле глаз.

Мишель оказалась провидицей. После схватки с эскадрой Альянса и перехода сквозь червоточину в ручном режиме он провел трое суток без сознания и теперь медленно восстанавливал силы. Туся чувствовала себя лишь немногим лучше. Когда после стыковки на Лее беспамятного и окровавленного Командора принесли из рубки в каюту, она по привычке попыталась метнуться в сторону ящика с медикаментами. Однако стены и потолок закачались перед ее глазами, а тело отказалось слушаться. Вернер сначала диагностировал у нее крайнюю степень переутомления, прописал усиленное питание, сон и покой. Потом более подробно проверил сердце, помрачнел и назначил ударную дозу медикаментов.

– Что же ты, девочка, с собой сделала? – белокрылой голубкой хлопотала над ней Мишель. – Даже когда тебя снимали с платформы, ты не выглядела до такой степени замученной и бледной.

Туся предпочла отмолчаться. Она исправно принимала все лекарства, спала по двенадцать часов в сутки, честно ела калорийные десерты, а половину циклопического размера стейков и бифштексов отдавала Командору, Клоду или Пабло. Барсы, впрочем, тоже страдали от гиперопеки, которой окружила их Мишель, и скармливали излишки Шусмику. Поэтому питомец набирал вес за четверых.

 – Графиня готовит вас к чемпионату по сумо? – глядя на непосильные порции еды, с невозмутимым видом поинтересовался зашедший проведать боевых друзей капитан Минамото.

– Она просто строго выполняет врачебные предписания, – вступился за супругу Вернер.

 – Странные обычаи у вас землян: еду принимать как лекарство, – настроив модулятор голоса, изрек Цоца-Цола, взиравший на нехитрую людскую трапезу, как на некое диковинное зрелище. – Это же сколько энергии вы тратите на расщепление белков?

 – Лучше еда вместо лекарства нежели лекарства вместо еды, – с блаженной улыбкой добирая с тарелки остатки грибной подливки, заметил Слава. – Я лучше на метаболизм силы потрачу, чем буду всякой химией питаться, – добавил он, имея в виду привычку сильфидских гвельфов удовлетворять потребности организма в энергии с помощью высокотехнологичных концентратов.

 – Зато сильфидские пилюли таскать намного легче, чем наш сухпаек, – вступился за гвельфа Петрович.

– И в трюме они куда меньше места занимают, – с улыбкой добавил Семен Савенков.

 – Не пугайте меня так! – Слава поближе подвинул к себе тарелку, словно ее пытались отнять. – Может вы и своих пассажиров пилюлями кормите?

– Если бы кормили, возможно, на орбите от змееносцев отбиваться не пришлось, – заметил Арсеньев, которому нынешнее нездоровье досаждало больше всех тягот воинской службы.

 – Вот именно, – в позаимствованном у землян жесте поднял непропорционально длинный указательный палец сильфидский гвельф. – Мы потеряли в скорости как раз из-за перегрузки, которой можно было бы легко избежать.

– И нарваться на самый настоящий бунт, – горячо возразил ему Слава. – Я бы первый взбунтовался, если бы после трех месяцев в окопах мне вместо отбивной таблетку предложили. А узники в лагере и вовсе жили в скотских условиях на хлебе и воде.

– Это и был главный аргумент нашей дорогой графини, с которым пришлось согласиться, – улыбнулся Семен Савенков. – Вернеру и так пришлось выдержать настоящую битву, пока он убедил жену оставить здесь на Лее половину припасов и кучу всякого непонятного шмотья.

 – Не шмотья, а одежды, гигиенических принадлежностей, игрушек и других предметов первой необходимости! – возмущенно воскликнула вернувшаяся в каюту Мишель.

 – Вроде приспособлений для татуажа бровей и игровых консолей, – с ласковой укоризной глянул на нее Вернер.

 – Но сейчас все эти вещи пользуются повышенным спросом, а у визажистов и косметологов от клиентов отбоя нет, – пылко возразила супругу графиня.

– У пластических хирургов тоже, – обменявшись выразительным взглядом с Арсеньевым, добавил Вернер, вспоминая женщин и детей с обожженными или посеченными осколками лицами, искалеченных бойцов, которым требовался длительный курс лечения. – А уж про психологов я просто молчу. Тут каждому, от младенцев до стариков, нужна длительная реабилитация.

 – Поэтому я и привезла сюда это, как вы сказали, непонятное шмотье, чтобы у психологов было поменьше работы, – пояснила Мишель. – Для того, чтобы вернуться к нормальной жизни, мало почувствовать себя в безопасности, сытости и тепле. Мало залечить раны и увидеть живыми родных и близких, – она указала на капитана Минамото, который по сей день, кажется, боялся, как бы обрушившееся на него счастье не оказалось всего лишь сном. – Люди хотят снова стать людьми, заново вспоминают простые радости. Для кого-то это улыбка ребенка, получившего яркую игрушку. Для кого-то – новая прическа жены. А для кого-то возможность разбить змееносцев хотя бы в виртуальном мире.

 – Целительную силу покоя и сна тоже никто не отменял, – осторожно обнял за плечи этот фонтан красноречия Вернер. – Особенно для моих здешних подопечных. Маргарите, Клоду и Алексу пора отдыхать. Думаю, на сегодня им достаточно визитеров.

Граф Херберштайн отнюдь не лукавил, говоря о необходимости отдыха от общения. Такого количества посетителей Туся не припоминала и в те дни, когда выздоравливала после успешного применения вакцины. А ведь тогда она оказалась первой выжившей, подарила всему человечеству надежду. Впрочем, в те дни кроме Галки и немногочисленной родни, ее навещали в основном коллеги отца, какие-то официальные представители и вездесущие журналисты.

От последних отец ее, правда, по возможности старался оградить. Туся очень не хотела, чтобы подружки и знакомые видели в межсети ее бледное, исхудавшее лицо и голую, точно у младенца или старика, голову. Увы, болезнь не щадила волос, может быть, поэтому Туся потом так берегла выращенную заново косу.

Нынче без официальных лиц тоже не обошлось. Руководство принявшей их корабли военной базы на Лее узнавало, как чувствуют себя герои беспрецедентной спасательной операции, командующий космических сил выходил на связь по межсети, лично благодарил, рассказывал, кто будет представлен к каким наградам. И все же ценней официальных поздравлений, чинов и званий были новые встречи с друзьями.

Вообще первые дни под куполом жилых отсеков на Лее, этой раскаленной и непригодной для терраформирования планеты, были наполнены радостной суматохой, невероятными встречами и удивительными историями со счастливым концом. Особенно когда воссоединялись семьи, оказавшиеся в неразберихе эвакуации на разных кораблях.

Барсы группы Арсеньева снова увиделись с сеньорой Эстенией и Дином, который не только проявил себя во время противостояния надсмотрщикам, но в схватке с кораблями змееносцев стоял на мостике, выполняя обязанности второго пилота. При этом боец чувствовал себя виноватым в том, что не уследил за Шусмиком и потому поручение Командора сумел выполнить только наполовину.

 – А нельзя гауптвахту заменить ремонтом кораблей на верфи? – потупив голову, попросил он. – Там от меня будет гораздо больше толку.

– То есть ты предлагаешь вместо наказания поручить тебе заниматься любимым делом? – ворчливым тоном уточнил Арсеньев, изо всех сил стараясь скрыть улыбку.

Видимо у него неплохо получилось, поскольку сеньора Эстениа со свойственной ей горячностью принялась заступаться за Дина:

– Он настоящий герой! Ему удалось завладеть скорчером и добраться до гребня вала, где он почти в одиночку удерживал позицию, а потом он нес Сергея до самого корабля.

Надо сказать, что после пережитых испытаний сеньора Гарсиа хотя и держалась молодцом, но настолько стремительно переходила от улыбки к слезам и обратно, что это напоминало небо в период грибных дождей.

 – Я всю свою жизнь буду поминать тебя в благодарственных молитвах! – с благоговением пообещала она Тусе после того, как Пабло рассказал, кто на самом деле перенес их из рушащегося офиса на платформу. – Ты, наверное, святая, если умеешь совершать такие чудеса. Я перед тобой в неоплатном долгу.

О чем-то похожем, но уже в адрес Арсеньева говорил и Семен Савенков. Несмотря на все мытарства его Сергей не только остался жив, но и мог надеяться на выздоровление, тем более, врачи делали для этого все возможное. Уже на Лее радист наконец пришел в себя и теперь сожалел лишь от том, что пропустил столько всего интересного.

 – Спасибо, Саня! Я твой должник до гроба, – порывисто жал руку Командора взволнованный отец.

 – Какой там долг, – вяло отмахивался Арсеньев. – Ты мне еще по шее надавать должен за то, что твоего парня не уберег. Благодари Дина и сеньору Гарсиа. Вытащить раненого из той жуткой свалки, надо было исхитриться.

 – Да я разве не благодарю? – расцвел в улыбке Семен Савенков, скинув сразу десятка полтора лет. – Вот только Дин, дурашка, заладил все про какую-то гауптвахту.

 – Бывает! – Арсеньев осторожно растянул подживающие губы в улыбке, стараясь не делать резких движений, чтобы не потревожить раны на спине.

Семен Савенков меж тем продолжал:

 – А сеньора Эстениа – просто удивительная женщина. Толком не пришла в себя, а уже организовала тут что-то наподобие школы и детского клуба. Среди попавших на борт детишек треть – круглые сироты. Да и остальным нужна забота и общение со сверстниками, а у нее это все наладить получается даже лучше, чем у здешних специалистов. Местные, конечно, умеют найти к детям подход, но не могут понять, каково это – пройти через ад. Дин с Серегой в один голос заладили, чтобы я к матери их лучшего друга присмотрелся, а я даже не знаю, где с ней пересечься. Она же и своего Пабло по целым дням не видит.

– А ты ее вместе с подопечными к себе на верфь пригласи, – посоветовал болевший душой за друга Петрович. – Покажи корабль, познакомь с ходовой частью. Глядишь, слово за слово и столкуетесь!

Туся искренне желала Семену Савенкову и сеньоре Эстении счастья и с трепетом наблюдала, как ее собственные мечты постепенно обретают плоть.

Еще в самый первый день, толком даже не придя в себя, Арсеньев заметил напряженность, которой она встречала хлопотливое воркование Мишель, и счел необходимым все прояснить.

– Уже все рассказала? – поинтересовался он сухо, как только за графиней закрылась дверь. – И когда успела?

 – Мишель тут ни при чем! – искренне возмутилась Туся, сама, не зная, почему с таким рвением защищает предполагаемую соперницу. – Она же не виновата, что меня, словно теннисный мячик, кидает из одного сознания в другое.

 – Я тоже был не виноват, когда после испытания вакцины сумел прочитать ее мысли и понял, что разлуку и долгое ожидание она просто не переживет. – Арсеньев усмехнулся, но улыбка вышла кривой. – Ты же видишь, она способна наладить быт тридцати тысяч человек, но падает в обморок от порезанного пальца. Когда я это осознал, мне пришлось ее отпустить, и я рад, что она обрела счастье с Вернером. Я мог бы тебе этого не рассказывать, – продолжал он серьезно. – Но не хочу, чтобы между нами оставались недомолвки. Ты слишком много для меня значишь, и не только потому что ты – дочь моего учителя, а я перед тобой в долгу.

 – Я вида крови не боюсь и ждать умею, – на всякий случай напомнила ему Туся. – К тому же, я понимаю, какое бремя завещал вам с Вернером мой отец. Другое дело, что оно не станет легче, если нести его одному. Да еще и все время себя изводить.

 – Кто бы о бремени говорил, и главное, когда, – буркнул Арсеньев. – Я, конечно, очень тебе благодарен, но ты хоть понимаешь, что в этот раз могла просто умереть?

Он возвысил голос, пытаясь приподняться, но бессильно откинулся на подушки.

 – Ты ведь уже когда нас на платформу вытаскивала, выложилась по полной, – продолжил он проникновенно. – И это если не считать предыдущих приключений.

– Я испугалась, что мы не сумеем пройти червоточину, – начала оправдываться Туся.

 – Ну да, и нас утянет в черную дыру, – хмыкнул Арсеньев. – Ситуация была штатной, провести корабли через коридор вполне мог и Савенков. С таким опытом он на своем грузовике и в игольное ушко пролезет.

 – Значит командовать на мостике в бою он тоже сумел бы, – не удержалась от ответного пасса Туся.

– При том раскладе, который мы имели, вряд ли, – Арсеньев покачал головой. – Ему же не прививали вакцину твоего отца. В годы моей стажировки у ректора Звездной Академии даже появилась идея закупить партию для курсантов. Но потом змееносцы создали вакцину смерти, и проект заморозили. Учитель с Вернером тогда переживали, а я теперь думаю, оно и к лучшему. Проблема побочных эффектов пока до конца не исследована, да и откат слишком чувствительный. Куда это годится: всего один бой, и у нас на борту вместо пары квалифицированных медиков – два лишних пациента.

Он замолчал, переводя дух: долго говорить ему пока было достаточно сложно, потом еще раз глянул на Тусю.

 – Мишель права, три дня назад после душа ты выглядела значительно лучше. А сейчас – уже не просто русалка, а прямо утопленница.

 – А я вовсе и не прошу на меня смотреть, – Туся обиженно надула губы.

 – Ну уж нет! – Арсеньев с улыбкой выпростал из-под одеяла руку, делая вид, что пытается дотянуться, хотя и понимал, что это пока невозможно. Койки располагались слишком далеко друг от друга, а встать он не мог. – Надеюсь, хоть этой радости у меня никто не отнимет. Буду наслаждаться, коль уж других возможностей пока нет, – добавил он таким тоном, что Туся покраснела.

И хотя за прошедшую с этого разговора неделю им едва хватало сил на невинные почти дружеские объятья и сдержанные, целомудренные поцелуи, каждый миг их общения буквально пронизывала всепоглощающая нежность. Словно в их самую первую встречу, они много разговаривали: Арсеньев вспоминал какие-то пустяки и забавные эпизоды из студенческой жизни и совместной работы с учителем. Туся с улыбкой рассказывала, как отец отзывался об учениках. Вспоминали Галку, гадали о ее судьбе. Командор обещал поднять все свои источники информации, чтобы ее разыскать и вытащить из неприятностей, в которые она угодила. Другое дело, что Туся не могла сказать наверняка, являлась ли сестра жертвой или соучастницей.

И все-таки чаще их разговоры носили менее содержательный характер. Арсеньев вспоминал закаты на Сильфиде и детали пилотирования в поясе астероидов, делился впечатлениями от невероятных строений древней цивилизации Альпареи. Выросший в семье археологов, он хотя и не пошел по стопам родителей, но к истории культуры относился с трепетом, поражая своей эрудицией.

Туся, которую на Вакувере считали рафинированной жительницей метрополии, на его фоне чувствовала себя едва ли не серостью. Особенно когда Арсеньев называл ее Гретхен или сравнивал с Симонеттой Веспуччи. Туся, конечно, помнила «Весну» и «Рождение Венеры», даже видела их в подлиннике, но о музе великого Ботичелли и ее родстве со знаменитым мореплавателем ничего не знала. Впрочем, в следующий момент их разговор переключался на балет или реликтовых обитателей Ванкувера. И тут уже Туся с упоением рассказывала о занятиях у станка, экскурсиях в Трубежскую Пойму и походах за желтовикой. Будто не было войны и безумного прорыва по всем кругам ада до самого дна и дальнейшего броска к свету.

Иногда им даже разговоров никаких не требовалось: хватало лишь долгих взглядов или мимолетных прикосновений, от которых бросало в жар и холод, и только сбившееся с ритма сердце и рябь перед глазами вынуждали остановиться.

В нынешнем сне между ними не стояло никаких преград, и потому, глядя сейчас на Арсеньева, Туся вспоминала радужный песок под тремя лунами и ощущала все еще разливавшуюся по телу сладкую истому. Судя по всему, Командору тоже снилось что-то приятное. Он улыбался, усталое лицо светилось безмятежностью. Внезапно Туся заметила, что его закинутые за голову руки ритмично движутся, словно загребают воду, удерживая тело на плаву. Быть не может! Они что, в своих грезах погружались в одну и ту же лагуну? Понятно, откуда взялась полнота и конкретность ощущений в такие моменты, о которых сама она знала только в теории.

Для Арсеньева это был, конечно, хороший знак. Похоже Командор и в самом деле начал выздоравливать. Но все же это выглядело как-то слишком. Туся почувствовала, что на этот раз не только пылают щеки и уши, но предательский жар, охватив голову и грудь, разливается до самых кончиков пальцев. Она едва сумела справиться с собой и немного выровнять дыхание, когда Арсеньев открыл глаза:

– Я видел тебя во сне, – сказал он с нежной улыбкой, от которой внутри у Туси все растаяло и куда-то подевалась вся неловкость.

Если бы у него сейчас обнаружилось желание и нашлись силы повторить сон наяву, она бы вряд ли сопротивлялась. Тем более, что в каюте больше никого не было.

Вернер почти не вылезал из рубки и медотсека. Мишель находилась везде и всюду, решая тысячи проблем кряду. Слава и Ящер, отдохнув и отоспавшись денек-другой, отправились в мартовский загул. Благо от красоток, желающих приятно провести время в обществе героев, отбоя не было. Оказавшийся азартным игроком Гу Синь едва не спустил все жалование в рулетку, получил от капитана Минамото строгача и после этого тихо сидел в госпитале, играя с Макрибуном и На-войне-как-на-войне в нарды и го. Клод и Пабло вместе с Петровичем отправились на верфи к Дину и Савенкову старшему. Даже Шусмика забрали, не позволив облениться и заплыть жиром. Киберпитомец поступил в полное распоряжение сеньоры Эстении и, выполняя свое изначальное предназначение, нес радость ее маленьким подопечным.

Туся подумала, насколько предосудительной будет выглядеть ее попытка соблазнить взрослого мужчину. В свои девятнадцать с небольшим лет опыта в подобных делах она еще не имела. В госпитале все неловкие попытки ухаживания со стороны раненых она обычно сводила к дружескому общению, а наглые домогательства пресекала на корню. Впрочем, для того, чтобы осуществить фривольные намерения, надо было сначала попробовать встать. Она поправила волосы и потянулась за шелковым узорчатым кимоно с монограммой графини Херберштайн.

– Тебе идет, – оценивающе оглядев ее, заключил Арсеньев. – Однако не стоит подражать Мишель. Ты мне больше нравишься, когда остаешься сама собой.

– В засаленном камуфляже и армейской футболке? – насмешливо фыркнула Туся.

 – Можно без них, – не остался в долгу Арсеньев.

 – Так мне это снять? – с легким вызовом уточнила Туся, обнажая плечо.

Что собирался ответить Арсеньев, она не узнала. Дверь открылась, и в каюту вошел Вернер. Петрович, Минамото, Савенков старший и Цоца-Цола следовали за ним. Вид у всех был встопорщенный и встревоженный.

 – Змееносцы в обход мирных соглашений атаковали экспедицию Содружества на Альпарее, – стараясь не глядеть на Арсеньева, сообщил граф Херберштайн.

Туся вскрикнула, глядя на каменеющее лицо Командора. Она не хуже других знала, что экспедицию, проводившую раскопки в древних гробницах, возглавляли его родители.

Буквально накануне Андрей Ильич и Ольга Викторовна выходили на связь, спрашивали о здоровье, обсуждали подробности всколыхнувшего все Содружество неслыханного освобождения заложников. Андрей Ильич в свою очередь делился результатами исследований, высказывал предположения относительно гибели гуманоидной цивилизации Альпареи и причин ее сходства с культурой Рас-Альхага.

 – Какие известны подробности? – Командор старался говорить сухо и строго, но предательски севший голос выдавал его напряжение.

 – Пока почти никаких, – вздохнул Петрович.

 – Кому-то из ученых удалось спастись, и связаться с местными, – пояснил Савенков. – Те отправили сигнал бедствия.

 – Мы сейчас находимся ближе всех, – закончил Минамото.

 – Странно, что, хотя земляне исследуют гробницы исчезнувшей цивилизации уже лет двадцать если не больше, – заметил Цоца-Цола, – змееносцы заинтересовались их деятельностью только сейчас.

 – Неужто опять утечка? – набычился Петрович.

Туся знала, что имели в виду сильфидский гвельф и старшина. Хотя Вернеру хватало забот с ранеными, а Арсеньев толком не мог ходить, они вместе с Цоца-Цолой и Клодом все-таки нашли время для расшифровки записей ее отца. Туся им активно помогала.

Уже после беглого просмотра стало ясно, что все доставленные на борт образцы и теоретические выкладки из тайника в лаборатории профессора Усольцева представляют огромную научную ценность, позволяя исследованиям в области антивакцины наконец сдвинуться с мертвой точки. Однако уже после первых опытов и теоретических построений стало ясно, что для полного понимания механизма противодействия «вакцине смерти» не хватает важного звена. Дневники профессора в том числе указывали на необходимость продолжения поисков на Альпарее, где в одной из гробниц были обнаружены следы вируса. Поэтому неожиданное нападение на археологов не получалось списать на простую случайность.

 – Не буду утверждать насчет утечки, – стараясь говорить спокойно, отозвался Командор, – но змееносцам о тайне этих гробниц наверняка известно больше, чем нам, раз они так переполошились. Кто возглавит спасательную операцию?

 – Савенков и Минамото, – указал на товарищей Вернер. – Нам с Цоца-Цолой поручено позаботиться о беженцах.

 – Если пустить их судьбу на самотек или отдать на откуп наших чиновников, люди могут остаться ни с чем, – пояснил Петрович.

– В дипломатических кругах нашу затею вообще считают едва ли не вредной, – вздохнул Цоца-Цола. – Есть мнение, что теперь обозленные змееносцы, пытаясь восполнить потерю в живом сырье, начнут агрессию на пограничные миры, а также возобновят поддержку пиратов.

 – Нынешнее нападение на Альпарею льет воду на мельницу этих паникеров и предателей, – добавил Минамото.

 – В общем, нам на Земле предстоит еще одна битва, – подытожил Вернер, – и ты, Алекс, надеюсь нам поможешь.

 – Я должен лететь на Альпарею! – охрипшим, но твердым голосом возразил ему Командор.

 – У нас достаточно людей, – начал было Савенков. – Большинство спасенных нами ребят из «Барса» и «Беркута» горят желанием поквитаться за Ванкувер и просто рвутся в бой.

 – Не в этом дело, – Арсеньев не стал договаривать, но все и так поняли.

 – Как твой лечащий врач я не могу тебе это позволить, – нахмурился Вернер.

 – А как друг?

Вернер не посмел возразить.

Когда граф Херберштайн и его спутники ушли, Туся прижалась к Арсеньеву, пряча лицо у него на груди:

 – Я с тобой!

– А вот об этом и речи быть не может, – строго осадил ее Арсеньев. – Не хватает мне только тебя потерять.

– Мне страшно, Саша! – всхлипнула Туся.

Командор привлек ее к себе, принялся гладить волосы, хотя напряженность в его пальцах и гуляющие желваки красноречиво говорили, что думает он о другом.

Подумать только! Лишь вчера он предостерегал отца, требуя при проведении раскопок соблюдения всех мер бактериологической защиты и обсуждал с ним возможности включения вирусологов в состав экспедиции.

 – А что тебе мешает самому к нам присоединиться? – лукаво глянув на Тусю, улыбнулся Андрей Ильич. – И дочь учителя привезти, – добавил он, всем своим видом показывая, что одобряет выбор сына.

 – Скажешь тоже, Андрюша! – замахала на него руками Ольга Викторовна, которая просто напрямую спрашивала, когда свадьба. – Девочке сначала нужно здоровье восстановить. Да и кому кроме тебя придет в голову идея проводить медовый месяц среди разумных слизней.

Сейчас Туся согласилась бы на медовый месяц среди руин, лишь бы все остались целы.

 – Я все понимаю, я и сама ради Галки полезла под обстрел и едва не погибла. Но ты же еще совсем не оправился от ран, – посетовала она, находя на распахнутой груди Командора подживающие, розоватые отметины.

Арсеньев накрыл ее руку своей и слегка отстранившись заглянул ей в лицо.

 – Если бы кое-кто не довел себя до предынфарктного состояния, – ласково попенял он, отводя с ее лица растрепавшиеся волосы, – то я бы показал, насколько я «не оправился». Ладно, – продолжал он уже серьезно. – Обещаю не геройствовать. Мне бы только родителей живыми застать и разобраться, что там происходит. Тем более, туда ведут дневники твоего отца.

 – Что я на Земле без тебя буду делать? – вздохнула Туся.

 – Прежде всего восстановишь здоровье, – придирчиво разглядывая ее, приказал Арсеньев. – Мишель права, совсем мы тебя довели. А потом скучать тебе в любом случае не дадут. Метрополия желает лицезреть своих героев.

Комментарий к Часть вторая I Еще раз предупреждаю, я изменила название Корпорации Теперь преступная компания по производству зеленого жемчуга называется “Панна Моти”.

Коллаж к главе https://vk.com/album-148568519_245950771?z=photo-148568519_456239263%2Falbum-148568519_245950771

====== II ======

В высокие панорамные окна лился солнечный свет. Аромат свежего кофе с карамельной пенкой и сырных круассанов смешивался с запахом моря и благоуханием многочисленных садов, расположенных на крышах небоскребов и подвесных платформах, обрамлявших многоярусные трассы. До начала пресс-конференции оставалось не менее полутора часов, заполненных созерцанием восхитительной панорамы, тщательными сборами и невеселыми размышлениями.

Туся подошла к окну и несколько минут, прикрыв глаза, просто занималась дыхательной гимнастикой, пытаясь отделаться от преследующего ее запаха гари и тления.

Земля встретила их сытостью, изобилием и нарочитым, кричащим благополучием. В то время, как Ванкувер захлебывался кровью, а беркуты и барсы гибли сотнями из-за простого недостатка энергии в блоках питания импульсников и плазменных установок, Метрополия тратила колоссальные средства на ночное освещение и голографические шоу. Когда в жилых кварталах крупных городов несчастной планеты люди гибли под бомбами змееносцев из-за недочетов маскировки, столицы Европы и Восточной Азии украшали лазерные проекции, способные придать историческому центру облик эпохи средневековья, а небоскребы оплести лианами виртуальных джунглей. Пока раненые в Госпитале имени Дина Крейга и дети в пунктах эвакуации выживали на урезанном пайке, состоявшем из одних концентратов, посетители ресторанов Евразии, обеих Америк, Африки и Австралии наслаждались тысячами блюд на самый взыскательный вкус. Причем некоторые ингредиенты доставлялись из самых отдаленных уголков галактики.

Видя такое вопиющее расточительство, Туся не могла поверить, что причиной скудости поддержки и финансирования воюющего Ванкувера являлась удаленность планеты и сложность переброски энергии. И это при том, что Земля и другие планеты Солнечной системы, ссылаясь на угрозу перенаселения и нехватку ресурсов, почти не принимали беженцев.

Туся нехотя разломила круассан и отхлебнула кофе, проглядывая новостную ленту. Ничего нового.

Вот уже второй месяц ресурсы межсети и новостные агентства взахлеб рассказывали о чудесном спасении тридцати тысяч заключенных. Барсов группы Арсеньева объявили национальными героями, а ее саму сравнивали с Анной Франк и Жанной д’Арк. Выложенные Пабло в сеть кадры расправы легионеров над безоружными заключенными помогли на переговорах в Совете Галактики, где операцию змееносцев на Ванкувере хотя и запоздало, но признали агрессией. Это позволило наложить арест на собственность компаний Альянса в мирах Содружества и давало космическим силам моральное право для проведения боевых операций на пограничных со змееносцами планетах.