Текст книги "Зеленый жемчуг (СИ)"

Автор книги: Белый лев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 51 страниц)

Как и следовало ожидать, отраженный включенным на максимальную мощность полем концентрированный поток энергии ударил по заграждениям и вышкам периметра, обращая их вместе с установками и находящимися там боевыми подразделениями в прах. И в этот миг окрестности лагеря наполнил рев двигателей заходящих на посадку трех звездолетов.

Вернер, Савенков и Цоца-Цола едва «Луи Пастер», «Гризли» и «Механизе» преодолели плотные слои атмосферы, смели последние остатки заграждений, а Петрович и Слава, которые все-таки сумели взорвать маяк, дестабилизировали поле, сделав невозможным его восстановление в полном объеме. Пабло, впрочем, пока существовала такая возможность, и змееносцы не пробили созданную им защиту, вновь задал полю новые параметры, сконцентрировав его вокруг центра управления, не давая змееносцам возможность открыть огонь по лагерю.

Вообще возвращение оператора межсети в группу Командора оказалось настоящим подарком для всех участников этого самоубийственного предприятия. Еще когда система обрабатывала данные, он спас себя и товарищей, предотвратив газовую атаку змееносцев, которые решили перетравить диверсантов, точно крыс. Впрочем, намерения солдат Альянса раскрыл еще Арсеньев, встревоженный тем, что противник слишком медлит с атакой, а Пабло перекрыл заглушки вентиляционных шахт, направив воздушные потоки в другие помещения.

 – Вот гады! – возмутился Клод, указывая на пластины бронированного, хотя и прозрачного сетклопласта, которым был облицован фасад здания. – Знают, что окна здесь не разбить! Пусть сами свой цианид и нюхают.

Впрочем, он знал, что змееносцам яд не страшен. Сейчас помимо барсов из людей в помещении Центра находились только легионеры и спецназовцы «Кобры» в полностью укомплектованной космической броне. Поэтому из неприятных ощущений они, по всей видимости, испытали только разочарование, когда, придя добить умирающих по их расчетам от удушья барсов, встретили шквальный огонь из захваченных у их же сослуживцев скорчеров.

В самом начале бойцам Арсеньева и Минамото удалось выиграть время, пока легионеры, потерпев неудачу с газом, пробивали себе путь сквозь наглухо заклиненные оператором сети противопожарные двери, которыми был оборудован лабораторный отсек. Тугоплавкий материал не желал сдаваться на милость импульсного оружия, а иного способа проникнуть на этаж не существовало. Когда змееносцам удалось проделать небольшое отверстие, их тут же встретил ответный огонь. Хотя на передовой у солдат альянса стояли боевые дроны, потерю которых оплакивать стали бы лишь представители страховых компаний, поврежденные машины создавали с той стороны дверей дополнительную баррикаду, а наемников, пытавшихся ее разобрать мгновенно жалили скорчеры барсов.

– Что, надеялись тепленькими взять? Не выйдет! – злорадствовал Ящер, на счету которого числилось уже не менее десятка противников.

– Мазилы! Вам что уже кто-то до нас задницы на глаза натянул? Дерьмо затекает? Или член вместо рук? – при каждом промахе змееносцев упражнялся в альтернативной анатомии сербелианец Маркаи. – Переродиться вам всем в осьминогов! Чтобы до века задницею есть и смотреть!

Дальше шла такая непереводимая похабщина, что уши вяли. Впрочем, Туся со своего места слышала лишь самые громкие из реплик, радуясь, когда сквозь гудение импульсников, шум стрельбы, грохот и лязг брони, ругань, крики и стоны до нее доносился голос Арсеньева или, когда его фигура попадала в объектив камеры наблюдения.

– Занять позиции, без надобности не высовываться, стрелять одиночными, от ближнего боя до последнего уклоняться! – инструктировал бойцов Командор, пока барсы, перегруппировавшись, выстраивали линию обороны в коридоре, на подступах к лаборатории.

При помощи мебели, арматуры и вывороченного со своих мест оборудования укрепив двери и перекрыв проходы, они не позволяли противнику подобраться к компьютеру, за которым продолжал вести свою войну Пабло. К счастью, панорамные окна из бронированного стеклопласта, едва не сыгравшие роковую роль во время газовой атаки, делали невозможной проникновение легионеров и «Кобры» извне.

Командор, конечно, призывал бойцов не высовываться и не вступать в ближний бой, но сам, впрочем, как и капитан Минамото, держался исключительно на передовой, по коридору, экономя время, передвигался хотя и стремительно, но едва ли не в полный рост, укрытиями почти не пользовался, убитых врагов не считал. Только интуиция и быстрота реакции сберегали его от смертельных пучков плазмы. Пару раз, как показалось Тусе, он уклонялся от выстрела, услышав ее мысленное предупреждение.

– Ох, нет на него Петровича! – только качал кудрявой головой Пабло, боковым зрением наблюдая, как Арсеньев, стреляя с обеих рук, в головокружительном прыжке с переворотом в воздухе преодолел половину коридора, чтобы вытащить из-под огня раненого Мартина.

В следующий момент Командор уже прикрывал огнем Клода, который, увлекшись дуэлью с каким-то гигантом явно негуманоидного происхождения, не заметил, как его с фланга обошел кибернетический паук наподобие тех, с которыми они сражались на подступах к институту бионики.

– Вот бионики, собачьи дети, и вашим и нашим значит, – прокомментировал встречу со знакомым экземпляром Пабло. Впрочем, основное скопление дронов досталось на долю группы капитана Минамото, защищавшей противоположный конец коридора. И хотя из-за сложности маневрирования в узких проходах змееносцы использовали там лишь небольшие модели, вроде тушканчиков и саламандр, этому механическому террариуму имя было легион. Ящер, Макрибун и помогавшие им бойцы едва успевали перезаряжать скорчеры, выкашивая за рядом ряд так, что их участок напоминал свалку металлолома. Капитан Такеши и Гу Синь решили, что на кибернетическую погань не стоит тратить аккумуляторы и пошли на дронов в рукопашную. Впрочем, поскольку оба владели флаем и другими более традиционными видами единоборств, даже находясь в гуще боя они походили не на пахарей, вершащих тяжкую и приземленную работу, а на танцоров, кружащихся в вихре неистового танца.

Командор и Клод сейчас тоже шли с клинками против скорчеров и достаточно успешно. Сменные блоки питания у их группы подходили к концу, требовалось раздобыть замену. В безумном броске, когда в качестве опоры использовались вздыбленная арматура и стены, а приземление происходило прямо на голову опешившему противнику, они одолели нескольких бойцов Кобры, завладев их оружием. Маркаи и помогавшие ему бойцы прикрывали товарищей разрядами из импульсников. Совместными усилиями барсы сумели зачистить свой участок коридора, оттеснив змееносцев от дверей лаборатории, когда, со стороны лестницы на них обрушился настоящий огненный смерч. Легионеры, несмотря на угрозу устроить во всем здании пожар, применили переносную плазменную установку.

Хотя Пабло успел среагировать и закрыть перегораживающие доступ к лаборатории противопожарные двери, бойцов Арсеньева накрыло ударной волной, и множественные осколочные ранения, которые получили Клод и Командор, оказались самым малым уроном. Хорошо хоть медикаментов хватало, а в качестве антисептика вполне мог сгодиться хранившийся в лаборатории в большом количестве этиловый спирт.

Еще до начала атаки, проверив содержимое аптечек убитых легионеров, Туся устроила неподалеку от компьютера медпункт, где разместила находящегося в беспамятстве, но продолжавшего бороться за жизнь На-войне-как-на-войне и Мартина. Теперь на полу в лаборатории лежали уже четверо, включая пострадавшего в схватке с дронами Макрибуна и Маркаи. Еще двоих бойцов, имен которых Туся так и не узнала, спасти не удалось. Остальные, включая Командора, после перевязки вернулись в строй. В отличии от легионеров, которые подтягивали новые подразделения с других этажей, барсы могли рассчитывать только на свои силы.

 – Отдайте мой скорчер! – возмущался бедняга Мартин. – Я могу сражаться! Подумаешь, левую руку потерял. Стреляю-то я правой! И на звук умею.

Помимо руки у него было сильно обожжено лицо и роговица глаз. Туся наложила повязку, хотя отлично понимала: помочь бойцу не ослепнуть может только срочная операция.

 – Сестрица! Водицы бы! – в полубреду бормотал раненый в живот сербелианец Маркаи, и Туся подносила к его бледным пересохшим губам позаимствованный из фляжки какого-то легионера апельсиновый сок, не считая это нарушением клятвы Гиппократа, которую даже не успела еще произнести, ибо пока не получила диплом.

Впрочем, это уже не имело значения, ничего уже не имело. Она понимала, что им всем отсюда уже не выбраться, и просто старалась насколько это возможно облегчить страдания вверенных ее попечению людей.

Теперь скорчеров хватало всем бойцам. Только зарядка аккумуляторов подходила к концу, не говоря уже о силах. Даже при наглухо закрытых дверях помещения лаборатории окутывал черный дым, от которого чихали раненые и Шусмик, а в разбитой груди Туси словно развели купальский костер. Что же касалось барсов, ведущих бой в коридоре, то там не спасали и найденные в шкафах лаборатории костюмы общехимической защиты. Впрочем, их надели в начале боя лишь те из бойцов, кому не досталось брони и которые стояли на дальних подступах. Когда Мартин, Маркаи и их товарищи выбыли из строя, брони, как и скорчеров, хватало уже всем, а костюмы пригодились Тусе, Пабло и раненым. Другое дело, что даже высококачественные фильтры, которыми славились змееносцы, не могли справиться, когда в ход пошла зажигательная смесь.

Дорвавшийся до реагентов Клод составил такие гремучие коктейли, что позавидовали бы изобретатели греческого огня: никакая система пожаротушения не справлялась. Разбушевавшееся пламя и рухнувший в коридоре потолок уничтожили остатки штурмовой группы Альянса, но и лишили барсов последней возможности к отступлению. Впрочем, поставленную задачу бойцы Арсеньева и Минамото выполнили.

Теперь дело было только за командой Вернера, Савенкова и Цоца-Цолы, которые с помощью генераторов кораблей отгораживали башню центра еще одним силовым полем, лишая легионеров последней возможности открыть огонь или уничтожить пленников, чей единственный путь к спасению лежал мимо бывшего офиса Корпорации, обрушив на них здание.

 – Ну, что же они так медленно, нас же сейчас взломают или просто отрубят от межсети, – едва не плакал Пабло, защита которого давала сбои по всем направлениям. Змееносцы были близки к тому, чтобы вновь взять систему под свой контроль.

– Ты слишком много хочешь, – философски заметил Макрибун, которого на самом деле звали Джебриль, и чей позывной в переводе означал архангел. Хотя боец лишился обоих ног, но находился в сознании, живо реагировал на все происходящее и рассказывал об увиденном не имеющему возможности даже наблюдать Мартину. – Сеид Вернер и наш полковник, да упокоит Аллах его душу, с ребятами из сопротивления и так сделали больше, чем могли. Охрану и легионеров в бараний рог скрутили, эвакуацию людей наладили, стариков из бараков вытащили, теперь еще с танками воюют.

Действительно восставшим при поддержке подоспевших им на помощь добровольцев из команды кораблей и боевых дронов, которых Вернер закупил целое подразделение, удалось почти полностью подавить сопротивление легионеров внутри лагеря. Эвакуация шла полным ходом, и ее масштабы не поддавались описанию и осмыслению. Впрочем, Туся находилась сейчас не в том состоянии, чтобы подбирать красивые слова, а на подсчеты у нее тем более не оставалось ни сил, ни времени. Она наблюдала бесконечный поток внизу и видела изможденные, окровавленные, грязные, но все равно озаренные надеждой лица людей на экранах.

Большинство заключенных, которым возможность спасения от, казалось, неминуемой гибели на фабриках Рас Альхага придала сил, шли и даже бежали по направлению к кораблям. А ослабленных и раненых забирали на флаерах и грузовых антигравитационных платформах. Мимо окон то и дело проносились напоминающие гигантских нетопырей фантасмагорические тени, наполняя сердце тоской и несбыточной мечтой о спасении.

Земля сотрясалась не только от топота множества месящих глину часто босых и израненных ног, но и от гула. Корабельные орудия, одним залпом уничтожив охрану космопорта, вели огонь по силам Альянса из контингента Нового Гавра, и танки класса «Дракон», которые еще в самом начале войны печально прославились атакой на фермы и коттеджные поселки в окрестностях столицы, горели за милую душу. Несколько машин при попытке обойти лагерь с моря утонули в зыбучих песках, и участь легионеров Туся сочла справедливой.

Хорошо, что более мобильные транспортные средства использовались на зачистке столицы, а представляющие реальную опасность звездолеты либо охраняли конвои, либо вели бои с флотом Содружества на дальних подступах к Ванкуверу. Впрочем, многие из них уже получили сигнал из Нового Гавра и спешно меняли курс, чтобы идти на перехват. Поэтому спасателям следовало спешить. Савенков и Цоца-Цола уже стартовали, Вернер забирал последних пленников. В корпусах и бараках никого не осталось. Заканчивалась эвакуация секторов возле периметра.

Здание офиса Корпорации «Панна Моти» горело, легионеры, уходя, запустили систему самоуничтожения. Все выжившие барсы, закрыв противопожарные двери, укрылись в лаборатории, предпочитая лучше погибнуть под обломками, чем заживо сгореть. Систему управления генераторами сжирал запущенный туда Пабло вирус, а на экране последнего работающего монитора рыдала золотоволосая Мишель:

 – Почему вы до сих пор не покинули здание? Вы же обещали! Разве нельзя что-то сделать? Вернер выслал за вами платформу.

Потом и этот экран погас, а монолитные стены охватила предсмертная дрожь. По потолку побежали трещины, ребра жесткости напряглись в последнем усилии.

– Прости! – неловко обнял Тусю Арсеньев, инстинктивно прижимая ее к полу и пытаясь закрыть ее собой, будто броня могла выдержать.

 – Я успел узнать, – подал голос Пабло, лежавший вместе с ранеными на полу, где хоть немного легче дышалось, – что мама и Дин с Сережей добрались до корабля Савенкова и уже покинули планету, а семья Минамото и Петрович со Славой находятся на корабле Вернера.

– Значит мы сражались не зря! – удовлетворенно констатировал капитан Такеши, переводя взгляд с раненых на принимавших участие в последнем сражении Ящера и Гу Синя.

– По крайней мере один контейнер на борту, – стараясь, чтобы его голос не дрожал, заметил Клод, который пытался прикрыть броней Шусмика и Пабло. – Это большее, на что мы могли рассчитывать.

 – Ну, когда уже? – прохрипел Маркаи, ожидавший смерти, как избавления. – Дайте хоть воздуха!

Словно откликнувшись на его просьбу, здание застонало и начало складываться. Просел потолок, посыпались бронированные пластины панорамных окон, пуская в задымленное помещение свежий морской ветер. Туся поняла, что это действительно конец и, освободившись от глухой маски костюма общехимической защиты, потянулась к Арсеньеву. Тот ее понял, открыл линзу шлема…

И тут она увидела приближающуюся к окнам лаборатории пустую платформу. Расстояние было непреодолимое для прыжка, но Туся и не собиралась прыгать, как не имела права спасаться одной.

Она почувствовала истерзанное виной, которую не искупала даже сегодняшняя жертва, сознание Арсеньева, спокойную готовность Минамото, смятение Клода, который боялся смерти, но не хотел выглядеть перед товарищами сопляком, тревогу Пабло. В этот жуткий миг героический оператор сети думал о матери и переживал, как она перенесет известие о его гибели.

Потом Туся нащупала сознание Гу Синя, утробу которого скручивало узлом, и он страдал из-за того, что отправится к предкам замаранным. Ящер, Мартин и Макрибун, как и Пабло, вспоминали свои семьи. Правоверный Джебриль, оказывается, растил четверых сыновей от двух жен, которых в начале войны перевез из уютного дома в пригороде Нового Гавра в старую родительскую квартиру на окраине Каира. Раненый боец подсчитывал, хватит ли его родным пенсии, которую Командование назначало семьям погибших, чтобы прокормиться.

Мартин только собирался жениться и радовался, что невеста не увидит его с обезображенным лицом. Дерзкий Ящер вспоминал любимую женщину и двоих малышей, погибших на фабрике Корпорации. И только На-войне-как-на-войне, так и не пришедший в сознание, видел саблезубых кошек и других реликтовых обитателей саванн Ванкувера. Оказывается, до войны он служил смотрителем в заповеднике.

Все эти пестрые картинки, мысли, эмоции, переживания и страхи пронеслись перед глазами Туси в единый миг. Она задержала падение потолочной плиты и сделала рывок…

Комментарий к

XXI

[1]¡Mierda! – то же самое, что Merde, отходы жизнедеятельности человеческого организма.

====== XXII ======

Туся открыла глаза. Свежий морской ветер приятно охлаждал покрытое испариной лицо, разбирал на пряди растрепанные волосы. Ее голова лежала на чем-то твердом и колком, конечно, оказавшимся броней Арсеньева, рядом виднелись взмыленный затылок Клода, курчавая голова Пабло и вздыбленная холка Шусмика. Остальных бойцов она разглядеть не могла, но ощущала их присутствие по невнятным репликам, вздохам и стонам. Платформа в бледно-золотистых лучах занимавшегося над океаном туманного рассвета делала разворот над руинами офиса Корпорации в сторону «Луи Пастера».

Неужели получилось? Ломота во всем теле, привычное жжение в груди, а также впитавшийся в одежду и волосы запах гари и нечистот явственно свидетельствовали о том, что они все еще живы. В этот раз она превзошла саму себя. Сумела вытащить всех кроме Маркаи, который умер, так и не дождавшись глотка воздуха. Другое дело, чего это стоило ей самой.

Первая попытка приподнять голову и осмотреться окончилась приступом жесточайшей боли и тошнотой как при сотрясении мозга, усиленной хлынувшей в рот кровью.

 – Осторожно, потерпи, полежи отдохни немного, – попросил Арсеньев, укладывая ее обратно и поворачивая голову так, чтобы кровь из носа, которую пока нечем было остановить, вытекала наружу.

Туся повиновалась и, закрыв глаза, только сплевывала сгустки, пока кровотечение само собой не прекратилось.

Барсы потихоньку приходили в себя и пытались осмыслить происходящее.

 – Что это было? – недоумевал капитан Минамото. – Как мы здесь оказались?

 – Я тебе по науке все равно не объясню, – устало отозвался Арсеньев. – Так что, считай – это просто чудо.

 – Так получается эта малявка нас всех сюда перетащила? Силой мысли? – первым после имевшего подобный опыт Командора догадался Ящер, который, видимо, каким-то образом почувствовал присутствие Туси в своем сознании.

 – Можно сказать и так, – усмехнулся Арсеньев. – Только не советую об этом болтать, – в его голос проникла сталь. – Все равно не поверят.

 – Это следствие применения вакцины? – не успев как следует отдышаться, уже пытался докопаться до истины Клод.

 – Возможно, – Арсеньев явно не был склонен к дискуссиям в таком месте в такое время. – Это еще предстоит выяснить.

 – Так вот почему ее разыскивал Серый Ферзь… – Пабло аккуратно тронул Тусю за плечо, заботливо протягивая оказавшуюся у него в руках во время «прыжка» фляжку с апельсиновым соком.

 – Вот что я хочу вам сказать, – обратился к своим бойцам капитан Минамото. – Никаких чудесных перемещений никто не совершал. В момент обрушения здания мы сумели перебраться на платформу при помощи тросов. Надеюсь, я понятно объясняю?

Возле трапа корабля их встречали Петрович, Слава и Мишель. Чуть в стороне стояла хрупкая темноволосая женщина, которая держала на руках годовалого малыша. Мальчуган совершенно без страха, но с огромным интересом и удивлением следил за происходящим.

 – Комаки, Иитиро, – не смог сдержать слез капитан Минамото, еще издали увидевший супругу и сына.

 – Ну вот, я же говорил, что они обязательно выберутся! Не знаю, как, но выберутся! – объяснял Петрович заплаканной Мишель, пока дроны осторожно перекладывали раненых на носилки. – Саня – человек слова. Сказал, что добудет контейнеры и доставит Риту на корабль и доставил!

– Такеши! Ты вернулся! Ты живой! – всхлипывала госпожа Комаки, покрывая поцелуями прокопченное, забрызганное кровью, опаленное огнем лицо бравого капитана. – Иитиро, малыш, посмотри, кто к нам пришел! – улыбалась она сыну, который с интересом тянулся к шипам и антеннам отцовской брони. – То-то дедушка с бабушкой обрадуются!

 – Командор! – неистовствовал в бурной радости расчувствовавшийся Слава. – У вас получилось!

 – Пабло поздравляй! – освобождаясь из слишком порывистых и неловких объятий, снисходительно отмахивался от товарища Арсеньев. – Это он у нас сегодня герой дня.

Про Тусю, которую сейчас нес на руках Петрович, по общему уговору не сообщили ничего сверх того, что все и так уже знали. Сеньора Эстениа и Дин рассказали, что это именно «санинструктор Рита» провела отряд через потайные тоннели. Командор и барсы похвалили работу медпункта. На-войне-как-на-войне и Макрибун чувствовали себя почти сносно, а Мартин даже мог надеяться на восстановление зрения. Остальные и вовсе считали свои раны не заслуживающими внимания царапинами.

Маркаи, Гуан Синя, Соколиного Глаза и еще двоих ребят их группы, а также несколько сотен бойцов сопротивления, включая полковника Корзуна, было, правда, уже не поднять. Однако своим самопожертвованием они сохранили несколько тысяч жизней. Если бы барсы, понадеявшись на корабли, отказались от попытки проникнуть в центр управления силовым полем, спасательная операция, которая тоже не обошлась без жертв, в случае применения плазменных установок обернулась бы кровавой вакханалией.

 – Сколько человек добрались до кораблей? – поинтересовался Арсеньев, когда они, пошатываясь, точно пьяные, хватаясь друг за друга и провожатых, шли по коридорам корабля, с трудом проталкиваясь сквозь толпы усталых, растерянных, но все равно счастливых людей, которых дроны-стюарды распределяли по палубам и каютам.

Хотя Командор и его команда выглядели сейчас грязнее грязи и пахли соответствующе, на это никто не обращал внимания. Разве что знакомые барсы салютовали, а незнакомые с подозрением косились на броню легионеров под успокаивающее рокотание Петровича:

 – Да свои это, свои!

Туся в жизни не видела такого количества чумазых, замордованных оборванцев. Несмотря на холодную погоду, многие заключенные были одеты по-летнему, в те вещи, в которых их доставили в «Карантин». Почти все спасенные кашляли от простуды и дыма. Кто-то благодарил, кто-то, наоборот, ругался и даже пытался качать права. И плакали от страха непонимающие, что происходит, ребятишки. Всех следовало накормить, вылечить, отмыть и одеть. Всем пленникам требовалась помощь в поиске потерянных близких, восстановлении документов и устройстве на других планетах.

 – Наши датчики насчитали около тридцати тысяч, – пояснила Мишель. – Почти в полтора раза больше, чем мы планировали даже при самом смелом раскладе. Впрочем, особой перегрузки нет, а ресурсов нам хватит. Только бы благополучно добраться до нашей червоточины.

От души выплакавшись при встрече, графиня Херберштайн снова превратилась в рачительную хозяйку и хваткого суперкарго. Сопровождая Арсеньева и барсов, она ловко и непринужденно перемещалась в толпе и, словно директор фешенебельного круиза, выслушивала просьбы и жалобы пассажиров. Кого-то приглашала подняться за стюардами на верхние палубы, кого-то отправляла к медикам, с кем-то прямо на ходу решала вопросы поиска родных: некоторые семьи оказались на разных кораблях, но установленные в кессонных отсеках сканеры с функцией идентификации личности помогали решить эту проблему. Кому-то терпеливо втолковывала, что поводов для недовольства нет и как только корабль поднимется на орбиту, заработает линия раздачи еды и одежды, а душ есть в каждой из кают и воспользоваться им можно прямо сейчас. Только договориться об очередности.

Конечно, «Луи Пастер» изначально строился как круизный лайнер и был оснащен всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами. Однако в этом рейсе от излишеств пришлось отказаться, а площади, предназначенные для ресторанов, теннисных кортов, бассейнов, салонов красоты и центров виртуальной реальности оборудовать дополнительными амортизаторами, спальными местами и операционными. Таким образом, бывшие люксы, синглы, дабблы и твины превратились в подобие казарм с полками в несколько рядов.

Хотя замечание о червоточине, до которой еще нужно добраться, кольнуло новой тревогой, разговоры о работающих душевых обнадежили и вселили оптимизм. Туся, правда, не знала, хватит ли у нее сил даже на такие нехитрые действия. Однако в капитанской каюте без громоздкого костюма общехимической защиты, ей стало немного лучше. А после нескольких глотков кислорода, литра воды и дозы лекарств, она решила, что сумеет не потерять сознание и себя обслужить.

Постели, являвшиеся по совместительству амортизаторами, были застелены свежим бельем, а подушка и вообще выглядела подобием белоснежного облака. Ложиться на это почти забытое в ее нынешней жизни великолепие, не смыв гарь и грязь канализации, представлялось едва не кощунством. Даже Шусмик это понимал и терпеливо сидел на полу в ожидании помывки.

 – Тебе точно не требуется помощь? – суетилась Мишель, наблюдая за неловкими, вялыми попытками Туси снять одежду и отрегулировать подачу воды. – Какие жуткие синяки! Тебя точно в лагере не били? Бросай все сюда, – указала она на мусорный бак, с брезгливой гримаской скривившись на грязный, рваный ком, в который за время странствий по канализации превратились куртка, футболка и брюки, – Я сейчас тебе что-нибудь подберу. Благо размеры почти совпадают. Разве что грудь у тебя чуть поменьше. Ох уж, эти мужчины! – графиня неодобрительно покачала головой. – Ну, хоть сказали бы! Я же и в самом деле все приготовила для «нового мальчика».

Хотя Туся вот уже более двух месяцев, плеская по утрам в лицо холодную водицу с привкусом ржавчины или наводя подобие чистоты с помощью мокрых полотенец, мечтала о теплых, ласковых струях, ароматном геле и других прежде совершенно естественных вещах, сегодняшнее купание стало для нее скорее еще одним испытанием, чем удовольствием.

С остервенением соскребая с себя грязь, срывая с ссадин свежие струпья, выдирая целые пряди, чтобы распутать колтуны, она сама себе напоминала змею, меняющую кожу. Она извела полтюбика шампуня, но запах канализации продолжал ее преследовать. И кто сказал, что вода все унесет, что стоит только вырваться из кошмара, и все станет по-прежнему. Увы, по-прежнему бывает, только если кошмар к тебе приходит не наяву, а во сне. И все же она как никогда ощущала себя живой и радовалась боли, которую ей причиняли ссадины и другие болячки.

А радость и даже какое-то женское тщеславие появились вместе с новой одеждой, которую принесла заботливая Мишель. Похоже графиня Херберштайн не поскупилась, отдала вещи из своего гардероба. Туся и не знала, что форменная одежда может не просто висеть мешком, а подчеркивать достоинства фигуры. Брюки и куртка, хотя и были чуточку великоваты, сели идеально. Белье с монограммой известного модельного дома приятно ласкало измученную кожу. Чтобы не задерживать барсов, которые тоже наверняка хотели бы привести себя в порядок, Туся не стала возиться с волосами, просто хорошо отжала и немного просушила их термополотенцем и, захватив с собой расческу, уступила место Гу Синю.

В каюте царило благостное, сонное умиротворение. Каждый был поглощен своим делом и внимания на других не обращал. Петрович и Пабло, сидя за столом у линии доставки, с аппетитом уминали ароматное жаркое. Ящер фальшиво пел во второй душевой. Арсеньев и Клод наоборот только вышли из душа и пока еще даже не одевались. Конечно, оба барса наотрез отказались от посещения медотсека. Но это вовсе не означало, что они собираются оставить свои раны без внимания. Арсеньев, банный халат которого уже успел набухнуть в нескольких местах кровью, занимался спиной Клода. Тот сидел на банкетке, почесывал за ушком отмытого и высушенного Шусмика и даже не морщился, когда Командор заживлял рубцы или вытаскивал из полученных в последнем бою ран осколки обшивки и брони. К счастью, анестетиков, как и других жизненно необходимых препаратов, на борту имелось в избытке.

Синие глаза Клода горели интересом. Он говорил о вакцине и ее гипотетическом влиянии на развитие паранормальных способностей. Хотя эта тема вроде бы и находилась под запретом, посторонних ушей здесь не стоило опасаться.

– И все-таки я не могу понять, почему у других вакцинированных ничего такого не проявлялось? – допытывался Клод.

 – Так Рита сама до позавчерашней ночи, кажется, тоже ничего не подозревала, – терпеливо объяснял Арсеньев. – Хотя телепатией владела. Профессор под большим секретом со мной делился наблюдениями. А что касается вакцины, это была первая, фактически экспериментальная серия. Я входил в группу испытателей, прошел все тесты, но лечить наложением рук или передвигать силой мысли предметы так и не научился.

 – Возможно дело было в том, что профессор ввел не вакцину, а сыворотку? – предположил Клод.

 – Все может быть, – согласился Командор. – Я же говорю, вопрос требует изучения.

Туся почувствовала предательскую слабость в ногах и прислонилась к двери ванной, вцепившись расческой в волосы. Пытаясь осмыслить степень осведомленности Арсеньева о своем прошлом, она вновь чувствовала себя лабораторной зверушкой или глупой Русалочкой. Вот и спасай этих принцев! Увидят рыбий хвост и начнут охотиться, чтобы посадить в аквариум и изучать или показывать за деньги охочей до диковинок толпе. Из Тусиных глаз готовы были хлынуть предательские слезы, но тут дверь распахнулась, и в каюту ввалился отлучавшийся в рубку Слава.

 – Девушка, это служебная каюта! – начал он строго, но вместе с тем игриво глядя на Тусю и явно не узнавая.

Потом его взгляд, привычно скользнувший в не совсем уставной достаточно глубокий вырез футболки, наткнулся на синяк, который, хоть и утратил лиловую черноту, смотрелся достаточно впечатляюще. С губ разведчика сорвалось заковыристое междометие, которое привлекло к Тусе внимание и остальных барсов. Она совершенно не учла, что с распущенными волосами, спускавшимися сейчас ниже пояса, здесь ее никто не видел, поэтому сравнение с русалочкой оказалось уместным не только из-за ее диковинных дарований.

 – Сирена! Лорелея! – восхищенно улыбнулся Клод.

 – Батюшки мои! – провел по усам Петрович. – А цвет-то какой! Чистый мед. Неужто это свои?

 – И где ты такое богатство только прятала! – поинтересовался Пабло, которому его собственная отросшая длиннее всех уставных норм курчавая копна доставляла сплошные неудобства.