Текст книги "Любовь — это временное безумие (ЛП)"

Автор книги: Beckers522

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

Опять же, Данталион ничего не сказал. Азирафаэль наблюдал, как демон глубоко вздохнул и позволил своему телу расслабиться. Почти сразу же его лицо начало меняться. Различия были незаметны. Настолько мелкие, что если бы ангел смотрел на два изображения рядом, которые были запечатлены на расстоянии секунды друг от друга, он не смог бы отличить одно от другого. Шли секунды, перемена становилась все более заметной, и вскоре Азирафаэль увидел перед собой совершенно другого человека.

Все еще бледная кожа, с более светлыми, вьющимися волосами и сотнями и сотнями веснушек. Азирафаэль моргнул, впитывая все это, наблюдая, как это новое лицо исчезает и уступает место еще одному. Это было совершенно завораживающее зрелище. Ангелу казалось, что все человечество смотрит на него своими глубоко посаженными серыми глазами.

Прекрасно, подумал ангел, стараясь, чтобы это слово не вырвалось наружу. Он, наконец, отпустил небесную пропаганду о том, что демоны и ангелы были наследственными врагами, благодаря Кроули, но это не означало, что Азирафаэль должен был дружить с каждым демоном, которого он встречал. Особенно с теми, кто лгал ему, манипулировал его чувствами, похищал его из дома и оставлял в Аду.

– Я не понимаю, – прошептал демон напротив него. – Как ты можешь просто вот так сидеть? Как ты можешь быть таким добрым после всего, что я сделал?

– Ну, – начал Азирафаэль, аккуратно складывая руки на коленях и обращаясь к демону. – В свою защиту скажу, что ты каким-то образом испортил мои эмоции – заставил меня заботиться о тебе. Так что вряд ли это моя вина.

Лицо Данталиона тут же вытянулось, и Азирафаэль подался вперед. Интересно. Возможно, Кроули был не единственным демоном, который мог чувствовать вину и раскаяние за то, что он сделал.

– Как бы то ни было, – продолжил ангел гораздо более мягким тоном, – я искренне верю, что проявлять доброту – это путь, которым должны жить все мы, а не только люди. И я стараюсь делать это каждый день, по отношению ко всем, кого встречаю, – он помолчал, мягко улыбаясь про себя. – Если только я не столкнусь с кем-нибудь, кто попытается купить одну из моих книг.

Демон рассмеялся, и Азирафаэль почувствовал, как его сердце воспарило. Может быть, есть еще надежда. Может быть, он как-нибудь вернется домой и снова увидит Кроули. У них было столько всего, о чем им нужно было поговорить. Столь много всего они оставляли невысказанным.

Медленно печальное выражение вновь появилось на лице Данталиона. Его глаза сияли от волнения, когда он смотрел на ангела, волосы удлинялись до плеч, падая тугими темными спиралями, которые дополняли его темнеющую кожу и смягчающие черты лица. Азирафаэль подождал еще немного, желая услышать, что скажет Данталион дальше. Ему не терпелось узнать, чего хочет от него демон и почему он выглядит таким разбитым в этот момент.

– Азирафаэль, – наконец прошептал Данталион, и его слова эхом отдались в каменной комнате. Кроме двух стульев, книжной полки, стола и одеяла, здесь больше ничего не было. Ни окон, ни другой мебели, ни цвета, кроме коричневато-серого оттенка стен и пола. Ничто больше не отвлекало его от демона, который собирался обнажить его душу в первый раз.

– Почему ты не любил меня?

Чего бы он ни ожидал, так точно не этого. Демон, озабоченный любовью? Азирафаэль был уверен, что это не в первый раз. Кроули никогда еще не был таким смелым, никогда не говорил об этом так открыто. Ангел столько раз надеялся, что будет, но в итоге он здесь. Запертый в недрах Ада, не имеющий ни малейшего представления о том, как именно Кроули любил его.

– Если ты помнишь, – мягко подтолкнул его ангел, – я сказал, что люблю тебя.

Данталион нахмурился. Такое другое выражение его лица Азирафаэль обнаружил, когда оно было представлено с более женственными чертами, которые он в настоящее время надевал.

– Не совсем так, как надо.

Азирафаэль подавил желание закатить глаза.

Он не понимает, напомнил себе ангел. Он сомневался, что какой-нибудь демон, живший здесь в течение шести тысяч лет, мог это сделать. Но, если Кроули был хоть каким-то намеком, то Данталион был способен понять, если Азирафаэль решил быть терпеливым с ним.

– Есть много видов любви, мой дорогой, – Азирафаэль позволил улыбке просочиться в его голос. Он наблюдал, как Данталион наклонился вперед в своем кресле, немного цвета вернулось к рукам, которые он когда-то так крепко сжимал. – Это любовь матери к своему ребенку. Любовь друзей, которые практически братья. Общая любовь, которую мы испытываем к нашим соседям. И любовь, которую мы чувствуем к себе. Вся она правильна. Вся она хороша, особенна и прекрасна, когда ты позволяешь себе испытать ее.

Похоже, демона не удовлетворил ответ Азирафаэля.

– Но ты любишь его больше, – это был не вопрос, и Азирафаэлю не нужно было спрашивать, кого имел в виду Данталион. Он почувствовал, как искра печали вошла в его сердце, когда мысли о Кроули снова юркнули в его голову.

– Данталион, – снова попытался Азирафаэль. – Любовь – это не то, что случается в одночасье. Ты не можешь просто посмотреть на человека и влюбиться. И ты не можешь заставить его влюбиться тоже. Это может занять годы. Нужно любить, чтобы построить вид доверия с кем-то. Ты должен доверять ему, чтобы позволить себе быть уязвимым рядом с ним, – он замолчал, удивленный внезапно нахлынувшими на него эмоциями. Перед мысленным взором Азирафаэля возникло лицо Кроули – его мягкая улыбка, когда он смотрел на ангела через обеденный стол, прячась за черными очками.

Слезы хлынули из глаз, но ангел сумел сдержать их, продолжая прерывисто дышать.

– Я знаю Кроули больше шести тысяч лет. Я понял, что влюбился в него в тысяча девятьсот сорок первом году, – ангел мягко и печально улыбнулся, думая о потерянном времени. Все время с тех пор он тратил впустую, потому что всегда боялся. – Мне потребовалось пять тысяч девятьсот сорок пять лет, чтобы признаться себе, что я люблю Кроули. Я до сих пор никому не признался в этом вслух, кроме тебя, – он улыбнулся удивительной, но милой улыбкой. Азирафаэль почувствовал, как мягкое тепло поселилось в его груди, когда он посмотрел на демона, полностью сосредоточившего внимание на Азирафаэле, впитывающего каждое его слово.

– Люди не живут так много времени, – поправился он. – У них нет такой роскоши. И, ну, я всегда был немного медленным в этом понимании.

Демон все еще хмурился. Разные губы, разная складка бровей. Все тот же грозный взгляд, не отрывающийся от лица Азирафаэля.

– Я все еще не понимаю, – конечно, не понимал, да и как он мог, если Азирафаэль сам едва понимал это? Даже после долгих лет размышлений ангелу так и не удалось найти объяснение тому, как такой ангел, как он, влюбился в демона. Это было поистине непостижимо.

Азирафаэль грустно улыбнулся.

– Позволь мне попытаться объяснить.

И не имея ничего лучшего, чем проводить время в компании Данталиона, гораздо больше наслаждаясь его обществом, чем сидением здесь в одиночестве, Азирафаэль постарался объяснить, как много Кроули значит для него.

Он говорил о стене Сада и о том, как Кроули, «Змий» тогда, подошел к нему, утешил его в трудную минуту. Как демон заставил его улыбнуться в тот первый плохой день в его жизни. Он рассказал о потопе и о том, как Азирафаэль впервые увидел сострадание демона. Вместе они путешествовали на протяжении многих лет, ангел рисовал картину того, каким человеком был Кроули. Не демон, не сила Ада, просто Кроули – человек.

Распятие, взлет и падение Рима, Европа и Черная смерть, великий пожар Лондона, Париж во время Французской революции, Вторая Мировая война. Кроули прошел с ним через все это. Кроули был на их стороне задолго до того, как Азирафаэль узнал о существовании их стороны.

– Тогда-то я и понял, – Данталион все это время не сводил глаз с Азирафаэля, ни разу не прервав его. Ангел не знал, получит ли он что-нибудь от этого разговора, но самому Азирафаэлю стало легче. И хотя Кроули сейчас не было рядом, он верил, что они снова увидятся, и надеялся, что скоро. – Ему не нужно было спасать мои книги, но он это сделал. Кроули использовал чудо, чтобы спасти что-то ценное для меня, и он сделал это, не ожидая ничего взамен. Он спасал меня, снова и снова, и всегда был рядом, когда я нуждался в нем.

Ангел наконец замолчал, сложив руки на коленях.

– Я не могу представить свою жизнь без него. Я бы не хотел жить жизнью, в которой его нет. Он мой самый лучший друг, ты же знаешь. Мы всегда были против всего мира. Даже когда я этого не видел – это видел Кроули. И это одна из многих причин, почему я люблю его всем своим существом.

– И ты никогда не говорил ему об этом? – Азирафаэль удивился, что это был первый вопрос, который Данталион решил задать. Он был готов к новой атаке на природу любви, а не к тому, что демон так быстро приблизится к одному из самых больших сожалений ангела.

– Влюбленность делает тебя уязвимым, – объяснил он. – А быть уязвимым – страшно. Я никогда не говорил об этом Кроули, потому что боялся, что он не чувствует того же. Я боялся сделать что-то, что может разрушить нашу дружбу. Я не хотел его терять.

Пауза. Прерывистое дыхание, необходимое, чтобы успокоить эмоции.

– И все равно не понимаю.

Данталион вздохнул и откинулся на спинку стула, скрестив ноги перед собой.

– Да, – ответил демон без дальнейших расспросов. – Он любит тебя.

Азирафаэль выпрямился, внезапно почувствовав себя гораздо теплее, чем минуту назад.

– Он… откуда ты знаешь? – Данталион не мог знать наверняка, если только Кроули не сказал ему об этом. Зачем ему это делать? Почему он не сказал это лично Азирафаэлю? Нечто подобное было слишком важным, слишком личным, чтобы рассказывать кому-то постороннему. Азирафаэль должен был первым узнать, правда ли это.

Неважно, что он делал именно это, прямо здесь и сейчас.

Демон посмотрел на Азирафаэля, на мгновение замолчав, как будто пытался найти недостающую часть какой-то неразрешимой головоломки, которая перед ним лежала.

– Я видел, – объяснил Данталион с ноткой недоверия в голосе. – С этого все и началось, Азирафаэль. Я прилетел на Землю несколько месяцев назад, чтобы пытать Кроули. И я смог это сделать, потому что он любит тебя. Я манипулировал твоей любовью к Кроули и начал направлять ее на себя. Я заставил тебя влюбиться в меня, и он сходил с ума от боли, потому что думал, что ты оставишь его позади.

Голубые глаза расширились. Азирафаэль ощутил прилив гнева, как к Данталиону, так и к самому себе, и этот гнев грозился полностью овладеть им.

– И зачем это было нужно? – в отчаянии спросил ангел. – Просто способ сделать Кроули еще больнее? Заставить его опасаться за мою безопасность? Держать меня в таком месте, куда он не сможет добраться, где он может никогда больше меня не увидеть?

Эта мысль была слишком сильной, чтобы ее можно было вынести. Это многое объясняло – то, как Кроули вел себя последние несколько недель, то, как Азирафаэль был ошеломлен и сбит с толку всем, что происходило. Это объясняло все, что пошло не так с тех пор, как они остановили Конец Света.

– Отвечай мне! – крикнул ангел, когда Данталион не ответил. Услышав его вспышку, демон испуганно поднял голову, и в тусклом свете глаза его увлажнились. – Это все для того, чтобы сделать Кроули больно?

Медленно, мучительно демон покачал головой.

– Нет. Больше нет, – Данталион сделал глубокий, прерывистый вдох, и слезы наконец-то полились. Возможно, это был еще один трюк – попытка заманить его в ложное чувство безопасности, но что-то в глубине души подсказывало Азирафаэлю, что все сказанное было подлинным. Вспышка страха наполнила его, когда он подумал о своем любимом демоне.

Пожалуйста, Боже, пожалуйста. Мне все равно, что со мной будет. Только, пожалуйста, береги его.

На долю секунды выражение лица Данталиона изменилось. Азирафаэль хотел спросить его об этом – хотел спросить, какая мысль только что пришла ему в голову, но демон был слишком быстр. От следующих слов сердце Азирафаэля пронзил страх, и он больше не смог сосредоточиться ни на чем другом.

– Сейчас будет гораздо, гораздо хуже. Для тебя и для Кроули.

***

Комментарий к Глава девятнадцатая

Что ж, я забил на «ждущих продолжение», отлично

========== Глава двадцатая ==========

***

Кроули был взбешен.

Кроули был вне себя от злости. Кроули был разъярен, разгневан, рассвирепен, он был вне себя от ярости. Кроули все эти слова объединил и умножил во сто крат. Он собирался уничтожить Данталиона. Разорвать его на части, обвить своим змеиным телом шею ублюдка и выжать из него жизнь молекула за молекулой. Бросить его в чан со святой водой, чтобы от него не осталось ни пятнышка.

Как же это случилось? Как он мог быть таким слепым? Он знал, на что способен Данталион. Кроули точно знал, с чем имеет дело, и все равно был ошеломлен, потому что был так чертовски счастлив снова увидеть Азирафаэля, что выбросил осторожность из окна. Он был слишком быстр, и его ангел все еще был в опасности, и во всем виноват Кроули!

Что теперь должен был думать о нем Азирафаэль? Знал ли он, как долго пробыл здесь? А Кроули? В последний раз, когда он проверял, прошло меньше суток, но это было до того, как он потерял сознание. Придя в себя, Кроули обнаружил себя привязанным к грязной стене, с цепями на запястьях, в одиночестве в пустой комнате. Он мог находиться в таком состоянии несколько минут, часов или дней. У демона не было обычных предательских ощущений, как у людей, способных помочь ему расшифровать, сколько времени прошло. В его сознании не было усталости – верного признак недосыпа, – не было колющей боли в животе, указывающей на то, как давно он не ел.

Его могли приковать здесь на пять минут или пять недель, и все выглядело бы точно так же.

Демон потянул за свои путы, морщась от боли, пронзавшей его запястья каждый раз, когда он дергал. Казалось, чем сильнее он боролся, тем сильнее боль распространялась по всему его телу, начиная с запястий и кистей и распространяясь вверх по руке и по всему телу. Гениальная конструкция, которая могла бы доставить боль и ангелу, и демону. Кроули недовольно зарычал.

Если бы Рай и Ад работали вместе над чем-то действительно важным, было страшно представить последствия.

Азирафаэль. Кроули со стыдом опустил голову. Он подвел своего друга. Ему не удалось спасти его от опасности, не удалось уберечь его. Он не дал ему понять, как сильно любит. У него было так много возможностей сделать это, но демон был слишком напуган, и теперь было слишком поздно. Небеса и Ад намеревались отправить их в небытие, когда они в последний раз встретились лицом к лицу. Были все основания полагать, что они сделают это снова.

Мысль о том, что он больше никогда не увидит своего ангела, вонзилась в грудь Кроули, как кинжал. Он едва мог дышать от боли.

Какой-то звук на краю его слуха заставил демона поднять глаза. Он смотрел янтарными глазами, впервые заметив, что очки больше не сидят на кончике носа. Должно быть, они упали, когда Данталион похитил его и оставил гнить в этой комнате.

Кроули снова потянул за веревки, проверяя их, не обращая внимания на молниеносную вспышку боли, которая пронзила его руки, заставив плечи онеметь. Он надеялся, что именно этот ублюдок придет за ним. Еще лучше, если демон придет один. Не было никакого количества адских или небесных пут, которые могли бы удержать его. Данталион заплатит за то, что сделал.

– О, – заметил Кроули, узнав пепельно-белые волосы вошедшего в комнату демона, за которым последовало еще одно знакомое лицо. – Хастур, Дагон, как мило, что вы двое тоже зашли.

Пара демонов усмехнулась ему, подойдя и встав рядом. Прежде чем Кроули успел вставить еще одно слово, кулак Хастура появился из ниоткуда, ударив его в живот, выбив воздух прямо из легких. Демон согнулся пополам от боли, но не издал ни звука, только позволил мягкому смешку проскользнуть в воздух вокруг него.

– Пошли, – проворчал Дагон, хватаясь за цепи, приковывавшие Кроули к каменной стене. При его прикосновении они тут же выпрыгнули из ступки и обвились вокруг рук Дагона, удовлетворенно дребезжа, а демон ухмыльнулся от удовольствия. – Нас ждут очень важные люди, Кроули.

– Ну разве это не мой счастливый день, – выплюнул демон, заработав быстрый пинок под ребра. Кроули застонал, но заметил, как Дагон искоса взглянул на Хастура. Здесь что-то происходило.

– У нас нет на это времени, – на этот раз Дагон обращался к Хастуру, а не к Кроули. Эти двое, казалось, были в ссоре из-за чего-то. Возможно, Кроули сможет использовать это знание в своих интересах. Если бы он только мог заставить этих двоих спорить достаточно долго, возможно, чтобы он смог ускользнуть. Найти дорогу обратно к Азирафаэлю. Найти дорогу обратно домой. – Они уже привели ангела.

Кровь Кроули превратилась в лед.

Только не Азирафаэль. Не его ангел. Что они собираются с ним сделать? Небеса уже поверили, что его не убьет адский огонь. Неужели они нашли его? Придумали какой-то новый способ его помучить? Неужели они собираются пытать Кроули и заставить ангела смотреть?

Пожалуйста, нет.

Демон беззвучно закричал, когда его подтащили вперед скованными руками.

Пожалуйста, сохрани Азирафаэля в безопасности. Мне все равно, что со мной будет, но храни моего ангела в безопасности.

Это была бесполезная молитва. Безнадежная. Кроули знал, что его никто не слушает. Он знал, что там нет никого, кто мог бы услышать его – кто заботился бы о том, чтобы услышать его. И все же демон молился. Он больше ничего не мог сделать. В нем не осталось ничего, что могло бы спасти их.

На этом их история закончится.

По крайней мере, у него будет последний шанс увидеть своего ангела перед горьким концом.

Демоны вытащили его из Преисподней, не сказав ни слова. Они смотрели прямо перед собой, поднимаясь из земли и выходя на открытое пространство вестибюля, залитое комбинацией флуоресцентных ламп и солнечных лучей, проникающих сквозь стеклянные окна.

Около дюжины фигур стояли в стороне от комнаты в ожидании их. Они делились равномерно посередине. Демоны справа. Ангелы слева. Глаза Кроули скользили по каждой фигуре, пока не остановились на единственной, которую он хотел видеть.

Азирафаэль был закован в такие же кандалы, его руки были вытянуты вперед, а по бокам от него стояли демоны. Ему завязали глаза, но, если не считать очевидного отсутствия зрения, ангел выглядел нетронутым. Кроули вздохнул с облегчением, подумав о том, насколько хуже все могло быть. Насколько хуже он думал об этом раньше, когда его обманом заставили спасти самозванца.

– Азирафаэль! – крикнул Кроули, не в силах остановиться, когда его ангел появился в поле зрения. Азирафаэль повернул голову на звук голоса демона, его лицо одновременно наполнилось облегчением и страхом. Кроули внезапно рванулся вперед, пытаясь пробиться к ангелу, сдерживая шипение боли, когда кандалы вокруг его запястья загорелись святой энергией.

Они должны были оставить след.

– Кроули, мой дорогой, – выдохнул ангел в ответ. Невозможно было не заметить опустошения в его голосе. Значит, Азирафаэль не знал, что Кроули будет здесь. Он думал, что наказание предназначалось только ему одному, он не знал, что Рай и Ад тоже вцепились в Кроули своими когтями.

Демон открыл рот, чтобы утешить ангела – сказать ему, что все будет хорошо, но Габриэль заставил его замолчать, сделав шаг вперед, чтобы обратиться ко всем.

– Ведите его сюда.

Прежде чем Кроули успел моргнуть, Азирафаэля подтащили к архангелу. Он не кричал, не сопротивлялся. Ангел просто двигался изо всех сил против грубых рук, удерживающих его на месте. Он держал голову высоко поднятой, повернувшись в сторону Габриэля, как будто мог видеть сквозь ткань.

Вокруг потрескивала энергия, когда повелители демонов и архангелы одновременно наклонились вперед в ожидании. Что-то должно было произойти здесь, и мысль об этом заморозила каждую молекулу в теле Кроули. Его янтарные глаза метались по комнате, вбирая в себя как можно больше информации. Желая, чтобы там была какая-то подсказка. И что-то подсказывало ему, что должно произойти. Что-то, что покажет ему, как увести отсюда хотя бы Азирафаэля – в целости и сохранности.

И только тогда он увидел меч.

– Азирафаэль! – голос Габриэля раздался над тринадцатью свидетелями, собравшимися наблюдать за исполнением наказания. – Ангел. Бывший страж Восточных Врат. Тебя признали виновным в измене Небесам. Ты помог остановить Апокалипсис. Ты вмешался в Великий План и предотвратил Великую битву между силами Рая и Ада, – он поднял руку, и Уриэль шагнул вперед, сверкая карими глазами, меч в его руке вспыхнул огнем.

Кроули с ужасом наблюдал, как Сандальфон и Маммон шагнули вперед, протягивая руки, чтобы вытянуть крылья Азирафаэля снаружи, чтобы все могли видеть. Ангел вскрикнул от боли, когда пальцы вцепились в чувствительные перья, дергая их так, как было особенно больно. Кроули снова напряг свои путы, выбрасывая в воздух все чудеса, какие только мог придумать, в попытке освободиться. Азирафаэль был рядом. Все, что ему нужно было сделать, – это освободиться, и они уйдут. Никакой больше возни на этой площадке для самодовольных, эгоцентричных вечных существ. Он заберет их обоих к звездам и никогда не оглянется назад. Габриэль, Вельзевул и все остальные никогда не найдут их снова. Никогда больше не причинят им вреда.

– Твоим наказанием будет вечная смертная казнь, – продолжал архангел, и его фиолетовые глаза впились в лицо Азирафаэля. – Каждый раз, когда ты умрешь здесь, на Земле, и твой дух вернется на Небеса, мы отправим тебя обратно, – он ухмыльнулся, довольный тем, что все наконец-то пошло по его плану. Кроули захотелось броситься вперед и сбить эту самодовольную улыбку со его хорошенького личика. Как остальные архангелы отнеслись к этому? Как они могли согласиться бросить Азирафаэля в адский огонь шесть месяцев назад? Когда это стало их работой – наказывать ангелов за проступки?

– Каждый раз, когда ты будешь становиться смертным, ты будешь забывать обо всем, что связывало тебя с Раем или Адом. Ты будешь полностью и окончательно человеком.

Демон поймал себя на том, что отчаянно вглядывается в шеренгу ангелов в поисках дружелюбного лица. Ремиэль однажды помогла ему спасти Азирафаэля. Возможно ли, что она сделает это снова? Его янтарным глазам не потребовалось много времени, чтобы найти ее – единственную среди них, все еще предпочитающую носить белые одежды, которые она носила еще в Начале. Надежда наполнила его грудь, но была разбита, когда он понял, что она смотрит на Азирафаэля сверху вниз с бесстрастным выражением лица, а ее карие глаза наполнены болью.

Ремиэль не могла помочь. Никто не мог. Это был конец для них обоих.

Они не говорили многого, но Кроули не был глуп. Он знал, что такая же участь ждет его, когда они закончат с Азирафаэлем. Жизнь смертного, не знающего, кто он такой. Не знающего об Аде и демонах, которые там жили. Не знающего о Небесах и волках-в-овечьей-шкуре, которые наблюдали за ними. Не знающего ничего, что, по его мнению, было источником всей его боли на протяжении всей его вечной жизни. Что касается наказаний, то могло быть и хуже.

Смертная жизнь человека, не знающего Азирафаэля? Теперь это было немыслимо.

Просто кивнув, Габриэль отступил назад, позволив Уриэлю занять центральное место. Он на мгновение задержал взгляд на Сандальфоне и Маммоне, которые ответили на ее стоический взгляд веселыми улыбками. Кроули почувствовал, как его сердце подпрыгнуло к горлу, когда демон справа от Азирафаэля шагнул в сторону, вытягивая крыло как можно дальше, ухмыляясь, когда ангел, стоящий на коленях под ними, закричал от боли.

Кроули понял, что сейчас произойдет, за долю секунды до того, как это произошло. Он почувствовал, как крик вырвался из его горла, когда огненное лезвие рассекло воздух, разрезая плоть и перья, как будто они были ничем. Крик боли сорвался с губ Азирафаэля, когда ангел рванулся вперед, отбиваясь от удерживавших его существ. Вонь тлеющей плоти наполнила воздух вокруг них, и Кроули смотрел на это с широко раскрытыми от ужаса глазами, не в силах отвести взгляд.

Это было выше всего, что он мог себе представить. Помимо того, что ужасные вещи люди могли придумать сами. Помимо того, что даже демоны делали ежедневно, чтобы мучить людей, находящихся на их попечении. Азирафаэль откинулся на колени, задыхаясь от напряжения, пытаясь хоть как-то сохранить сознание, несмотря на боль, и тихие всхлипывания сорвались с его губ, когда ангел попытался удержать себя от падения.

Слезы текли по лицу демона, когда он боролся с цепями, которые удерживали его, крича им, чтобы они остановились, отпустили, проявили милосердие. Призывая их к чудовищам, которыми они стали. Кроули боролся изо всех сил, чтобы вырваться на свободу – броситься к своему ангелу и унести его прочь. Чтобы, по крайней мере, оттолкнуть Азирафаэля в сторону и потребовать занять его место.

Если это должно было случиться с кем-то из них, то это должен был быть Кроули. Азирафаэль этого не заслужил. Ни сейчас, ни когда-либо.

Уриэль сменил позу, подняв пылающий меч высоко над своей головой, а Сандальфон отступил назад, чтобы расправить оставшееся крыло, а Маммон крепко держал Азирафаэля за руку. Кроули рванулся вперед, но был остановлен жгучей болью, пронзившей все его тело. Он метался, кричал и вопил, пока у него не пересохло в горле, и его голос разнесся по безмолвному залу, никем не услышанный.

Кроули. Знакомый голос прорвался сквозь хаос в его сознании, но демон не остановился. Время, казалось, замедлилось, когда еще один всхлип боли вырвался изо рта ангела. Кожа на спине, где когда-то было крыло, дымилась. Тонкие завитки дыма поднимались в воздух над пылающей плотью, смесь сердитого красного и обугленного черного. Кроули боролся с внезапным желанием вырвать обедом, которого он не ел, когда его широко раскрытые янтарные глаза увидели ужасное зрелище.

Кроули, голос повторил попытку. Демон все еще кричал, и его крики были бессмысленными звуками в этот момент, его разум больше не был способен формировать связные мысли. Как это могло случиться, когда сама его душа разрывалась надвое?

Кроули, ты должен остановить время, как только это крыло будет отрезано, если хочешь спасти Азирафаэля.

Звук замер у него в горле. Его первым побуждением было посмотреть на Ремиэль и послать ей очень грубый жест, но поскольку его руки были скованы вместе, он решил, что это не пройдет гладко. Что, черт возьми, она пыталась сказать? Азирафаэль был уже потерян. Неужели она не видит, какой урон был нанесен прямо у нее на глазах? От этого уже не было возврата.

Кроули! На этот раз голос был более настойчивым. Отчаянным. Почему Ремиэль была в таком отчаянии? Почему ее голос звучал так, будто ей страшно? Кроули, возьми себя в руки. Ради Бога, открой глаза.

Так он и сделал. За то время, пока пылающий меч прорезал расстояние между Уриэлем и ангелом, стоящим перед ним на коленях, Кроули огляделся. Его янтарные глаза изучали все лица присутствующих, от мрачного хмурого взгляда Маммона до самодовольной ухмылки Михаила, останавливаясь только один раз, чтобы посмотреть на постоянно меняющееся лицо Данталиона, стоически, насколько это было возможно, наблюдающего за разворачивающейся перед ним сценой с отстраненной гримасой и мерцающими голубыми глазами.

Голубыми, как летнее небо.

Внезапно Кроули все понял.

Меч рассек второе крыло, как нож размягченное масло, и принес с собой тот же мучительный крик, сопровождаемый горящей плотью и завитками змеевидного дыма. Когда безжизненное крыло с грохотом упало на пол, сцена перед ними начала меняться, появление двух фигур в комнате пошло рябью, когда их истинные формы были открыты.

С сердцем, застрявшим в горле, Кроули собрал скручивающийся внутри него страх и позволил ему пульсировать наружу, замедляя все вокруг, кроме трех вечных существ и одного новоиспеченного смертного.

Ремиэль мгновенно набросилась на него, пронеслась мимо тела, упавшего без сознания на пол, чьи волосы уже превратились из пушистых светлых локонов в более густые каштановые. Кроули напрягся, пытаясь разглядеть больше, но архангел загородила ему обзор, когда протянула руку и положила ее поверх эфирных наручников. Вспышка яркого белого света вырвалась из ладони ангела, и внезапно Кроули обнаружил, что свободен от одного ограничения и связан другим, когда Ремиэль проявила свои крылья и потянула его вперед, сжимая пальцы вокруг его тонкого запястья.

– Азирафаэль, – выдохнул Кроули, краем глаза заметив, как голубоглазый демон медленно превращается в ангела, которого он так любил. Он сделал неуверенный шаг вперед, не понимая, почему Азирафаэль спешит к Данталиону, а не к нему. Он чувствовал уродливое жжение обиды и ненависти, он думал обо всем, через что демон заставил их пройти.

– У нас нет времени, Кроули, – настаивала Ремиэль, таща его в противоположном направлении, прочь от его ангела, к двери. Ее крылья широко распростерлись вокруг него, закрывая всю сцену от его взгляда. – Азирафаэль схватит Данталиона и отведет его в безопасное место. Мы с тобой должны уйти. Сейчас. Мы – отвлекающий маневр.

В этот момент ему так много хотелось ей сказать. Что происходит? Почему они ждали до сих пор, чтобы сбежать, если таков был их план с самого начала? Куда они собирались идти? Почему он снова оставил Азирафаэля после того, как только что нашел ангела? Почему Ремиэль так стремилась помочь им?

Он удовлетворился констатацией очевидного, вместо того чтобы задавать бесконечные вопросы, на которые демон знал, что она никогда не ответит.

– Мне плевать, что будет с Данталионом.

У нее хватило наглости печально улыбнуться ему.

– Я знаю, – затем, на том же дыхании, снова привлекла его внимание. – Крылья наружу. Сейчас. Твой маленький трюк на этой вечеринке не задержит Габриэля надолго.

Тело Кроули сделало, как она приказала, он чувствовал правду в ее словах. Его черные крылья развернулись, и прежде чем он успел оглянуться, они уже были в воздухе, устремляясь к потолочным окнам над ними, которые таинственным образом потеряли все следы стекла, которое они когда-то держали.

Бросив взгляд вниз, демон заметил знакомые белые крылья Азирафаэля и вздохнул с облегчением. Ноги ангела только что оторвались от земли, сильные руки баюкали бессознательную фигуру знакомого человека. За последние несколько недель Кроули начал его ненавидеть. Того, которому он говорил оставить их в покое.

По крайней мере, он наконец получил то, что заслужил.

Маленькая рука обхватила его запястье, Ремиэль повела его вверх и из здания, взмывая вверх к облачному покрову над головой. К его удивлению, Азирафаэль появился несколько мгновений спустя, направляясь в противоположном направлении с бессознательным Данталионом на буксире.