Текст книги "Пропавший канцлер (СИ)"

Автор книги: atat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

Проорав какое-то время, маг выдохся и затих. Он сидел, низко опустив голову, и молчал. Все ждали, когда очнётся девушка, ведь умирать ей было слишком рано, вампир должен был подрасти, чтобы появиться в ночь без вреда для себя. Примерно через полчаса Далия глубоко вздохнула и открыла глаза. Удивлённо оглядев столпившихся в комнате людей, потянула одеяло к подбородку.

– Что происходит?

– Ничего, милая Далия, – успокоил её Слай и сделал знак всем выйти наружу. – Мы зашли разбудить вас – скоро завтрак.

– Б… благодарю… – протянула девушка, наблюдая, как принц уводит из комнаты Ниэля.

Все ушли, оставив одного лишь связанного Зэфуса. Когда дверь закрылась, маг поднял голову и глухо проговорил:

– Борцэус, явитесь, мне надо с вами поговорить.

– Что ты хочешь? – отозвался Канцлер, поднимаясь с постели. – Ого! Да ты связан, юноша.

– Да. Я не сдержался когда… когда Далия не проснулась.

– Ах, вот ты о чём, – понимающе кивнул Канцлер. – Значит, началось.

– Вот именно, – кивнул маг, – и у меня в связи с этим появилось острое желание избавиться от тебя.

– То есть? – удивленно хлопнул глазами Борцэус.

– Я хочу тебя убить. Убить прежде, чем ты убьешь Далию.

– И как ты это намереваешься сделать? – Канцлер опасливо покосился на верёвки, стягивающие руки мага.

– Как обычно избавляются от не родившихся ещё детей. Тебя вытравят из Далии, и тогда она сможет жить дальше.

– Хм, не лишено логики, юноша, но ты забываешь об одной маленькой детали.

– Какой?

– Что я не простой ребенок, не человеческий. Улавливаешь?

– Что я должен улавливать? – снова начал злиться маг. – Чем ты таким отличаешься от других детей, которых вынашивают женщины и которых тысячами вытравливают безо всякого сожаления. Ты беззащитен так же, как и они, ты ничего не сможешь сделать против железных щипцов лекаря и… и…

– Вот! – поднял вверх палец Борцэус. – Вот в чём загвоздка. И желания самой женщины. Ты думаешь, Далия согласится на такое?

– …

– Думаю, что ни за что на свете. И ты сам прекрасно это понимаешь и потому так беснуешься. Верно я говорю?

Зэфус вновь опустил голову. Канцлер приблизился к нему и внезапно обнял, положив голову тому на плечо.

– Я думаю, что всё же можно найти выход из этой ситуации, можно изменить правила этой дьявольской игры.

– Вы так думаете? – маг тяжело вздохнул.

– Да. И знаешь ещё что, – Борцэус склонился ниже, заглядывая в опущенное лицо мужчины, – я никого не представляю на месте своего отца, кроме тебя, Зэфус. Я даже успел к тебе привязаться, хотя прекрасно помню своих настоящих родителей.

Маг поднял голову и пристально всмотрелся в глаза напротив. Похоже, Канцлер говорил искренне.

– А вы не ошибаетесь на мой счёт? Ведь знаете же, какая у меня репутация. Какой из меня может быть отец? Чему я смогу научить… вас?

– Эх, научить! – улыбнулся Канцлер, выпрямляясь и слегка похлопывая Зэфуса по плечу. – Мне не нужен учитель, мне нужен отец, который будет любить мою мать. Мне семья нужна. Ведь я буду особенным, не таким, как все дети. Посмотри на Слая, он рос среди толпы придворных в полном одиночестве. Посмотри, как он буквально вцепился в Ниэля, в обоих близнецов. Он видит их искренние чувства, их любовь друг к другу, и хочет, чтобы и его так же любили. Ты думаешь, зачем он едет сейчас в Шамброз? Только лишь, чтобы сразиться за престол? Нет, Зэфус, он хочет возвысить Ниэля, поставив его на место, принадлежащее тому по праву. Так он выражает свою к нему любовь. И так хочет загладить вину перед всеми потомками Морцэ Врагоса.

Зэфус смотрел в лицо Канцлера, обдумывая услышанное, а потом попросил:

– Развяжите меня, я обещаю держать себя в руках до… самого конца.

Борцэус опустился на колени и принялся развязывать туго затянувшиеся узлы. Кое-как их одолев, освободил мага и предложил:

– Давай, расставим здесь всё, как было вечером, чтобы Далия не догадалась.

– Да, вы правы, – кивнул Зэфус, растирая запястья, – я и сам об этом подумал. Не хочу, чтобы Далия узнала о моей слабости.

– Не бойся, не узнает, – успокоил его Канцлер, забираясь обратно на кровать. – Девушка очнётся в своей постели, а всё, о чём мы с тобой сейчас говорили, останется между нами.

– Э… погодите, Борцэус, – замер с креслом в руках Зэфус, – вот вы сказали, что вам не нужен будет учитель. Это как понимать? Вы что, в младенчестве будете таким же разумным, как сейчас?

– Нет, не буду, – махнул рукой Канцлер. – Я же говорил Слаю, кажется, что они с Ниэлем будут править Альрией самостоятельно до тех пор, пока я не повзрослею. Я же буду маленьким, и мне нужно будет ещё вырасти.

– И сколько это займет времени?

– Лет двадцать, я думаю, точно.

– Двадцать лет…

– Да, Зэфус, двадцать. Всё это время именно ты будешь заботиться о нас с Далией и, вполне может быть, о своих собственных детях.

– Своих?! – кресло с грохотом упало на пол.

– Конечно, – досадливо отмахнулся Канцлер, – Далия, если с ней всё будет в порядке, вполне сможет родить тебе детей.

– Я… я не верю, что всё будет так, как вы говорите, – тяжело вздохнул маг. – Это слишком похоже на сказку.

– Ну и дурак! – отвернулся от него Борцэус, укладываясь на подушку. – Когда все факты говорят против, то лишь вера может изменить участь.

Зэфус молча смотрел на рассыпавшиеся по подушке локоны и искал в своей душе хотя бы маленький отблеск той надежды, что пытался вложить в него Канцлер. Искал и не находил, там у него жил один лишь страх, будто человек-невидимка. И вроде бы знаешь, что он есть, а не видишь. Вот уже пару месяцев, как Зэфус обнаружил его в себе. Это было чувство какого-то забытого события, будто с ним что-то произошло, но он никак не мог это вспомнить. И это «что-то» – очень и очень плохое.

========== Глава 50. ==========

Низкие серые тучи затянули небо до самого горизонта. Ветер гнал их с запада на восток, как огромное стадо овец. Изредка в разрывах мелькала синева неба или сверкал сиротливый луч солнца, но их тут же поглощала серая, клубящаяся масса, будто намекая на бесполезность всякого сопротивления. Гор в этих местах не было, и тучи не встречали на своем пути никаких препятствий. Почти никаких. Одно всё же было.

Громадной тонкой иглой взмывал в небо шпиль самой высокой башни королевского дворца в Шамброзе. Он пронзал низкие тучи, теряясь в вышине. Если бы стояла хорошая погода, то можно было бы различить золотую верхушку шпиля в виде какой-то фигурки. Но вот что это была за фигурка, оставалось загадкой для всех жителей города, и как её смогли поднять на самый верх, также никто не мог понять, да и не особо об этом беспокоились. Издавна её использовали лишь для определения погоды: если высоко в небе сверкает золото, пуская кругом солнечные зайчики, значит, дождя не будет, если же зайчики внезапно пропадают, поглощённые наползшими тучами, то жди дождя.

Сам дворец, с его остроконечными крышами, напоминал издали огромную пирамиду с башней в центре. Рассматривая дворец издали, можно было предположить, что весь он был выстроен вокруг этой башни. Многочисленные террасы, балконы и прогулочные площадки вились по спирали, соединяясь между собой каменными лестницами и крытыми переходами. Повсюду пестрели каменные вазы для цветов, сейчас укрытые большими снежными шапками.

Несмотря на центральное расположение в столице, дворец был отделён от остальной части города рвом, невероятно глубоким для здешних мест. Ров был искусственного происхождения, с круто уходящими вниз стенами, выложенными каменными глыбами. Глыбы эти были скреплены специальным раствором, сейчас в некоторых местах облупившимся и обнажившим стыки в каменной кладке. Не нужно было быть знатоком строительных работ, чтобы понять: камни подогнаны друг к другу идеально. А окинув взглядом всю уходящую вглубь махину фундамента, можно было оценить масштабность сооружения.

Ширина рва составляла более двадцати метров. Обрывающиеся вниз стены под острым углом встречались внизу на глубине пятидесяти метров. На дне всегда царили сумрак и влага. Пробивающиеся кое-где сквозь кладку грунтовые воды мелкими ручейками струились вниз, собираясь там в слабый поток, предусмотрительно отводимый по системе подземных каналов к рукотворному озеру за пределами столицы.

Была у стен рва ещё одна особенность: они были не идеально ровными, а имели выступы, уходящие вниз и придающие стенам дополнительную прочность. Выступы эти были трёхгранными, похожими на огромные каменные мечи, и располагались не друг против друга, а попеременно, напоминая огромную зубастую пасть или волчий капкан, это уже кому как нравится. По всему выходило, что если кто-нибудь из людей или животных свалится в этот ров, то их даже не станут там искать, потому что смерть от падения будет неминуемой. Труп просто уплывёт в подземный канал, а уже оттуда – в озеро.

Через этот страшный ров были перекинуты четыре арочных моста, довольно широких, чтобы по ним могли проехать одновременно четыре телеги. Мосты эти были сориентированы по сторонам света и имели высокие перила, что было очень кстати, учитывая глубину рва. У въезда на каждый мост постоянно дежурило по часовому, и ещё по одному солдату стояло у самых ворот, наглухо закрывающимися на ночь – все боялись какого-нибудь голодного бунта и связанного с ним погрома.

У подножия дворца далеко вокруг раскинулась сама столица Альрии. Двухэтажные дома – побогаче к центру и победнее к окраинам – теснились вдоль улиц, радиально расходящихся от центра города в стороны и напоминающих гигантскую паутину. Мощёные тёсаным камнем узкие улочки встречались друг с другом на маленьких площадях с колодцами. Здесь же обитали торговцы и крестьяне со своим нехитрым товаром. Это сейчас их стало мало, а раньше, когда годы были урожайными, торговля шла бойко.

Сама столица была окружена трёхметровым валом с вышагивающими по нему патрулями. Время был неспокойное, и задача этих патрулей была простой – не допускать в город толп голодных людей, стекавшихся к столице в поисках пищи или заработка. Ночью патрули утраивались, потому что не пробившиеся днём в город беженцы пытали счастья в тёмное время суток.

Участившиеся грабежи на дорогах вынудили крестьян и торговцев просить для себя вооруженной защиты. К примеру, какой-нибудь селянин, желающий продать часть своего урожая, должен был вначале явиться к начальнику стражи, чтобы выпросить для себя сопровождение, а уже получив его, возвращаться к себе домой или в то место, где был припрятан товар. Часто этим людям приходилось тщательно маскироваться, чтобы их не узнали оголодавшие люди, толпами бродящие вокруг Шамброза.

Доставалось не только торговому люду, но и любому путнику, решившему посетить столицу. Проще всего им было просто пристроиться к какому-нибудь отряду и уже под его охраной благополучно миновать опасные участки пути. Не задаром, разумеется, а за вполне приемлемую плату. Одинокие путники иногда неделями жили где-нибудь на постоялом дворе в ожидании попутчиков, но оно того стоило.

Вся жизнь столицы и её окрестностей, так хорошо видимая с земли, прекрасно просматривалась с главной дворцовой башни. Не нужно было напрягать зрение, чтобы разглядеть, скажем, какой-нибудь участок вала, достаточно было воспользоваться подзорной трубой – в башне их было много. Закреплённые на специальных треногах, они легко направлялись на нужные участки обзора.

Возле одной из таких треног стоял Грэйш. Он мрачно смотрел на раскинувшийся внизу город, на его восточную сторону, а потом ещё дальше, на мглистый горизонт. Именно в той стороне, далеко-далеко, на самой границе, стоял Хэц – место ссылки Слая, а вместе с ним Зэфуса, этого дикого ревнивца, бабника, подхалима, предателя, мага и… Как оно так всё смешалось в одном человеке – неизвестно, но Грэйш уже тысячу раз пожалел, что отправил своего мага в такую глухомань. Без него стало скучно.

Разумеется, услужить королю рад был любой, но такого помощника – тайного помощника – у Грэйша теперь не было. Мало кто во дворце знал об его истинной сущности, а множить число посвящённых не хотелось – не хватало ещё паники. И так из-за голода все живут в постоянной тревоге, а тут ещё узнают, что их король – вампир и убивает своих же подданных, тогда хлипкий порядок будет окончательно взорван, и к каким это приведёт последствиям, трудно даже представить.

Позади послышался тихий шорох, и Грэйш резко обернулся. Прямо у него за спиной, скромно потупив глазки, стоял младший принц – Паргар. Удивившись, насколько тот научился тихо подкрадываться, что даже подвёл чуткий слух вампира, король подумал об опасности, исходящей от этого карлика – того и гляди, вонзит стилет под левую лопатку собственному отцу, чтобы следом вскарабкаться на трон и нацепить поверх парика корону. Этот сможет, вон как глазами стреляет, когда думает, что его никто не видит.

– Зачем пожаловал? – Грэйш с трудом заставил себя смотреть на это существо.

– Ваше величество, я пришёл справиться, не голодны ли вы?

– Я обедал, – буркнул король, надеясь, что карлик уйдёт.

– Ваше величество, я не о том голоде интересовался, – из-под опущенных век сверкнула зелень глаз.

– Зачем ты мне об этом напоминаешь? – начал раздражаться Грэйш.

– Я забочусь о вашем, отец, здоровье, – змеиная улыбка промелькнула на бледном лице и тут же исчезла. – Тем более, что попался очень недурной экземпляр. Вам должно понравиться.

Презрительно хмыкнув, Грэйш отошёл от окна. “Понравиться”, да что он может знать о предпочтениях? Те мальчики, которых приводил Зэфус, сейчас не вызывают ничего, кроме глухого раздражения. Не хочет король никого. Совсем. Кроме разве одного, которого здесь нет, скоро уже три месяца, как нет. И зачем он только его туда отправил? Уже не раз хотел послать письмо с нарочным, чтобы вернулся, так ведь не поедет, а всё его глупая привязанность к Слаю. Вот когда он с женщинами развлекался, такой был понятный и… доступный, а как с принцем связался, всё, пропал человек. И что он в нём нашел?

Задумавшийся Грэйш не заметил, как Паргар засеменил к двери. Потянувшись вверх, повернул ручку и открыл её, кого-то впуская. Король уже хотел рассердиться, но передумал – шагнувший через порог мужчина заставил его насторожиться. На мгновение показалось, что это Зэфус. Грэйш сорвался с места и мгновенно очутился рядом. Нет, не он, просто похож. Хотел уже прогнать обоих, но проснувшийся голод не дал сделать этого.

Судорожно сглотнув, король неожиданно резко и грубо схватил человека за волосы на затылке и дёрнул вниз, чуть не ломая шею. Тот охнул и попытался вырваться, но Грэйш не дал ему ни шанса. Безошибочно ткнув острым ногтем в одну из нервных точек на горле, свалил на пол и потащил вон из комнаты. Маленькая дверь в одной из стен кабинета захлопнулась за ними, и всё стихло.

Паргар вновь выглянул в коридор и сделал кому-то знак подойти.

– Ждите здесь, как понадобитесь – позову.

Затем быстро засеменил к маленькой дверце, за которой скрылся его отец. Сдвинув парик набок, приник ухом к прохладному дереву и какое-то время вслушивался в крики жертвы и голодное рычание вампира. Удовлетворённо улыбнувшись, Паргар засеменил к большому отцовскому столу. Взобравшись в кресло, принялся наскоро обследовать ящики с лежащими там бумагами. Быстро всё просмотрев, сложил обратно и замер, возложив ладони на стол и растопырив короткие пальцы, будто пытаясь захватить всё вокруг.

Паргар терпеливо ждал окончания вампирской оргии, мечтая, как займёт отцовский трон. Первым делом нужно будет заказать специальное кресло, высокое, со ступенькой, чтобы можно было легко в него забираться, а то уже замучился каждый раз карабкаться наверх, цепляясь пальцами за тугие швы обивки.

Следующее, что сделает молодой король, это объявит о свадьбе. Свадьбе короля Альрии Паргара и принцессы Сильмы. Ну и что, что они родные брат и сестра, кому это помешает? А сам Паргар наконец заполучит в свою постель эту неприступную красавицу.

Мысли карлика понеслись со страшной скоростью, показывая такие завлекательные картины, что сделалось тяжело в паху и участилось дыхание. Паргар часто облизывал свои и так мокрые губки, представляя, как их целуют губы сестры. Его ручки тянулись к пышной груди, колышущейся прямо против его лица. Сестрица имела привычку так дразнить своего брата-уродца. Склоняясь к нему как бы для чего-то важного, чуть не вываливала грудь из глубокого, слишком глубокого даже для самых смелых дворцовых модниц, декольте. Склонялась и наблюдала, как стремительно бледнеет, а затем вспыхивает кукольное личико брата, как распахиваются ярко-зелёные глаза – копия её собственных, – как верхняя губа покрывается бисеринками пота. Сильму это ужасно забавляло, и она, хохоча, резко выпрямлялась, и, обдав оцепеневшего Паргара волной дорогих ароматов, уходила к придворным дамам, нервно прикрывшимся веерами. Почему нервно? Потому что они все до одной боялись этого карлика и не смели не только улыбнуться шутке принцессы, но даже смотреть в ту сторону, ведь о мстительности и коварстве Паргара ходили легенды.

Карлик усмехнулся своим мыслям и открыл глаза. Король всё ещё был в своей «столовой». Так называлась комната, примыкающая к его огромному кабинету. Комната та была непростая: в ней имелся целый набор пыточных приспособлений, начиная от вбитых в стены железных колец для привязывания жертвы и заканчивая самой настоящей дыбой. Целая коллекция кнутов и плёток даже не считалась за орудия пыток – так только, для разогрева «партнера». Ещё в комнате была кровать, точнее, приспособление для горизонтального положения, похожее на столярный верстак, только обитый кожей.

Вот чего в комнате не было, так это каких-либо покровов: ни ковров, ни штор, ни покрывала на кровать, совсем ничего, всё было устроено для удобства последующей уборки. Кровь легче было смывать с голых пола и стен, чем стирать и мыть богатое убранство. Хотя был всё же один расходный материал – это одежда короля. Если последний не успевал раздеться до «еды», то уже после «еды» дорогой наряд летел в камин. Единственно, прежде, чем его сжечь, срезались все дорогие украшения. Для этой цели Грэйш держал при себе одну старую портниху, выполнявшую эту работу, а после, когда остатки одежды сжигались, сдававшую хозяину из рук в руки срезанные драгоценности. Король тщательно пересчитывал все бриллиантовые пуговицы и булавки и, если всё было в порядке, одаривал старуху монеткой.

Паргар слез с кресла и засеменил к маленькой дверке. Прислушавшись, удовлетворённо кивнул и тихо её приоткрыл. Потом повернулся и побежал к главному входу. Выглянув в коридор, махнул ручкой, и спустя секунду в кабинет вошли двое здоровенных детин в длинных кожаных фартуках. Один из них нёс в обеих руках по ведру с водой. Все трое пересекли кабинет и вошли в «столовую».

Для человека, непривычного к королевским забавам, открывшаяся картина показалась бы отрывком из кошмарного сна: всюду была кровь, а на «верстатке» лежали два тела, одно из которых было мёртвым, а другое – живым. Причём мёртвое тело было обнаженным и немилосердно истерзанным, живое же – в залитых кровью жилете и рубашке, но без штанов. Штаны эти валялись в луже вместе с камзолом и туфлями.

Король спал рядом с трупом, оголив измазанные кровью живот, ляжки и вялый член. В крови были и ладони и лицо. Даже в белом ёжике волос подсыхала пара чёрных сгустков. Паргар, зажимая нос локонами парика, осторожно ступил на чистое место и присмотрелся к лежащим телам. Жертва была несомненно мертва: растерзанное горло и до невозможности развороченный анус не допускали мысли, что человек мог остаться жив. Но чем же Грэйш так изуродовал задницу бедняги? Паргар недоуменно оглянулся по сторонам и заметил валяющиеся щипцы для ломки пальцев. От их вида много повидавшему за свою короткую жизнь принцу сделалось плохо. Руки и ноги у него противно задрожали, в глазах потемнело. Он бы упал прямо в кровавую лужу, но был подхвачен одним из верзил.

Принц не видел, как короля приводили в порядок, как унесли труп и вымыли комнату. Лежа на одном из диванов отцовского кабинета, Паргар строил планы убийства и захвата власти. Он не был глупцом и прекрасно понимал, что самому справиться с вампиром ему даже не стоит и пытаться, но вот если для этого использовать другого упыря, то всё ещё может получиться. Одно было плохо – это то, что упырь тот сейчас на другом конце Альрии, и как его оттуда выманить, было неизвестно, а если и выманить, а затем стравить с отцом-кровопийцей, то как потом обуздать уже молодого вампира? Вот в чём вопрос.

========== Глава 51. ==========

– Отвратительно! Фу, какая гадость! Совершенная безвкусица. Как это может кому-то нравиться? Полюбуйтесь на этот «шедевр», какой кричащий цвет, словно лимон, таким веером только в темноте светить. А это! Это вообще полное безобразие. Сколько, вы говорите, стоит весь этот хлам? Сто золотых за старые перья с запахом нафталина?! Что вы себе позволяете?! Мне, королеве Альрии, предлагать негодный товар, и за такие деньги?! Неслыханная наглость.

Королева с видимым усилием разжала пальцы и презрительно швырнула веер прекрасной работы в разноцветную кучу предлагаемых изделий. Отвернувшись и скрестив руки на груди, деланно возмущённо воззрилась в окно. Снаружи уже смеркалось, но в комнате было светло от множества свечей в канделябрах. Главный поставщик двора, принесший королеве партию недавно полученных вееров, смущённо мялся у стола, не решаясь ни снизить цену, ни возразить. Тягостная сцена затягивалась, но тут распахнулась дверь, и в покои вошла Сильма.

– Ах, ваше величество, какая у вас тут роскошь! – девушка стремительно подбежала к столу и принялась хватать все веера подряд, быстро раскрывая их и прикладывая к лицу, решая, как те будут смотреться.

Королева незаметно возвела глаза к потолку, сожалея о сорванной торговле.

– Милая, неужели тебе нравится эта безвкусица?

– Конечно, ваше величество, эта «безвкусица», особенно вот эта, просто прелестна.

Девушка раскрыла самый красивый веер и принялась им обмахиваться, вертясь перед зеркалом.

Кордэлия досадливо поморщилась – ей этот веер тоже приглянулся, но теперь о нём придётся забыть, дочь с ним ни за что не расстанется. А Сильма между тем продолжила:

– Ах, ваше величество, я хочу платье, подходящее к этому вееру.

– Что?! – королева с трудом сдержалась, чтобы не сорваться на возмущенный тон. – Вам, милая принцесса, только вчера доставили новое платье. Сколько можно? Казна ведь не неисчерпаемая.

– Ну и что, а я всё равно хочу, нельзя же позволить, чтобы первая красавица Альрии пользовалась веером, не сочетающимся с платьем. Если вы, ваше величество, с этим не согласитесь, то уж его величество король мне не откажет.

Кордэлия позеленела от злости, не в силах возразить дочери, пользующейся запрещённым приёмом. Грэйш выделял из казны определённое количество золота на наряды своей супруги и детей, но большая часть этих средств тратилась на Сильму, и королева ничего не могла с этим поделать – принцесса всегда была любимицей короля, ещё с тех самых пор, как её стали наряжать в розовые платьица с оборками. С Паргаром было меньше забот – тот как-то сам себя обеспечивал, вполне возможно, что ему всё несли даром, только чтобы избежать его немилости. Самой обделённой из всех оказалась сама королева. Хотя нет, хуже всего пришлось всё-таки старшему королевскому отпрыску, того вообще отправили в изгнание.

Женщина вдруг улыбнулась своим мыслям и легко вздохнула: шут с ними, веерами этими, главное, что из дворца исчез этот ненавистный Слай. Как же он её раздражал! Этот холеный красавец, от рождения уже обеспеченный короной, не знал никаких забот, жил в своё удовольствие, делал что хотел. Он даже мог себе позволить связь с другим мужчиной! В этом месте королева вновь помрачнела – её давняя тайная страсть к магу напомнила о себе, остро кольнув в сердце.

Подумать только, такой мужчина, красавец, богач, маг, не отказывающий в своём расположении никому, и вдруг запавший на принца. Полный абсурд! Но факт оставался фактом, связь была, и спрятать её он не смог, ведь при дворе всем обо всех всё было известно. Какой это был удар по самолюбию Кордэлии, ведь она сама была без ума от Зэфуса. Она сразу его заприметила, когда тот только появился при дворе. Его тогда представила одна из фрейлин, и мужчина показал себя весьма недурно. Короткая беседа всего-то на чашку чая, и сердце королевы было навсегда похищено новым придворным.

Это уже позже Кордэлия не раз пожалела, что позволила Зэфусу остаться при дворе, надо было сразу отказать, но что сделано, то сделано. Маг быстро освоился, казалось, он чувствовал себя здесь, как в своей стихии. Сразу обзавёлся кучей поклонниц. Как доносили служанки, маг спал со всеми напропалую, никому не отказывал. Его похождения были главной темой всех разговоров. Каждое утро в королевском будуаре начиналось с очередной сплетни об интрижках мага.

Не имея возможности самой попасть к нему в постель (измена королю каралась смертной казнью), Кордэлия ограничивалась лишь выслушиванием сплетен, злорадствуя над придворными дамами, которым повезло больше, чем ей, и которых ветреный маг бросал одну за другой. А самое-то развлечение началось, когда выяснилось, что Зэфус стал брать с любовниц деньги. То и дело вспыхивающие скандалы в почтенных семействах, когда отцы или мужья узнавали о падении своих дочерей или жён, а следом – о финансовом уроне, что они несли, были бальзамом на сердце Кордэлии. Так им и надо, этим дурам.

От мага даже пытались избавиться, но тот оказался везучим. Пострадавшие мужчины, объединившись, захотели расправиться с придворным ловеласом, но неожиданно вмешался сам король, и планируемое покушение не состоялось. Как позже выяснилось, хитрый маг втёрся в доверие к Грэйшу и сделался его любимцем. Можно было только предполагать, какие они вели между собой разговоры, потому что король в обществе мага всегда был весел. Скорее всего, Зэфус смешил своего покровителя именно рассказами о своих похождениях. Картина происходящего была ясной, но, как одинокая тучка на чистом небосклоне, не давала покоя загадочная улыбка Паргара, когда при нём упоминали Зэфуса. Что это было? Зная характер сына, королева была уверена, что тому что-то такое известно о маге, что-то, его компрометирующее, но не связь со старшим братом – это точно, об этом и так все знали, только вслух не говорили – о членах королевской семьи сплетничать было опасно.

– Я его забираю, – донеслось до слуха Кордэлии.

– Что? – встрепенулась королева, отрывая взгляд от пестрой кучи дорогих изделий.

– Веер, говорю, мой, – торжествующая улыбка осветила лицо принцессы.

– Хорошо, милая, забирай, – кивнула Кордэлия. – Тогда вот эти все будут мои. Вот к этому, этому, этому и ещё вот этому у меня уже есть платья, а остальные я раздарю.

– Что?! Зачем дарить такую красоту, не лучше ли оставить для себя? – удивлённо хлопнула глазами принцесса.

Королева снисходительно усмехнулась – девочке ещё ох как далеко до умной и дальновидной правительницы.

– На небольших презентах часто держатся целые государства.

Позабытый поставщик двора не удержался и кивнул в подтверждение слов королевы.

– Или рушатся, – добавила Кордэлия.

– Разве? – удивилась принцесса.

– Да, милая, – кивнула королева, забирая у мужчины бумагу и отходя к бюро, чтобы подписать её.

Отдав документ повеселевшему торговцу, Кордэлия вызвала служанку и распорядилась насчёт новых приобретений. Сильма же с новым веером продолжала крутиться перед зеркалом. Полуобернувшись, королева бросила взгляд на дочь и слегка пожала плечами. Вот, пожалуй, единственная красавица Шамброза, к кому Кордэлия не ревновала Зэфуса – дочери он не нравился. Совершенно. Вообще-то, ей не нравились все мужчины, за исключением, пожалуй, отца, его-то принцесса обожала, и тот, отвечая взаимностью, чрезмерно баловал дочь.

Иногда королева с беспокойством думала, как бы не вышел скандал из-за этой капризной девчонки, когда ту придётся выдавать замуж. С её увлечением, скажем так, не совсем приличным, в будущем могут быть проблемы. Кто бы мог подумать, что, имея в своём окружении столько красивых придворных кавалеров, Сильма будет интересоваться одними… дамами. Все эти её невинные шутки и забавы, такие несерьёзные, как казалось в самом начале, перешли в постоянную страсть. И теперь принцесса наряжалась, смеялась, пела и танцевала не ради какого-нибудь поклонника, а ради очередной своей «подружки». Кто у неё сейчас в фаворе? Э… и не вспомнить. Ну ничего, пусть пока резвится, а замуж выйдет, там пусть с ней муж разбирается. В политических браках свои законы, может быть, муж позволит девчонке её любимые игры.

Бесшумно закрылась дверь за поставщиком, ещё раньше упорхнула Сильма, а за ней ушла служанка. Дамы из королевской свиты все находились снаружи, ожидая выхода Кордэлии, были слышны голоса и восхищённые возгласы по поводу нового веера принцессы. Королева же стояла у стола, бездумно смотря на оплывающие свечи. Нужно было выходить – скоро должен был начаться обед, но делать этого не хотелось. Требовалось переждать, пока не уляжется раздражение из-за упущенной возможности выторговать скидку за товар, и из-за того веера, что забрала Сильма. Кордэлии самой очень понравилась эта безделушка, и она сама обдумывала фасон платья, которое сошьёт к этому вееру, но дочь всё разрушила, отобрав у матери и веер и идею с платьем. Было досадно.

Кордэлия подошла к двери и прислушалась. Дамы щебетали без умолку, тема была одна – Сильма с новым веером. Потянувшись рукой к звонку, вызвала служанку. Вскоре та появилась, и королева приказала поправить причёску и платье. Застыв с раскинутыми в стороны руками, дождалась, когда будут ровно уложены складки на юбке и локоны в прическе. Когда всё было готово, служанка с поклоном распахнула обе створки двери, и королева вышла к своим придворным.

Всё стихло вокруг. Все до единого придворные склонились в поклоне, даже Сильма, и та была вынуждена приветствовать мать реверансом. Кордэлия в душе усмехнулась: «Кланяйся, дочка, несмотря на твою молодость и красоту, пока что я здесь главная». Вслед за королевой потянулась длинная процессия свиты. Все направились в обеденный зал. В одном из переходов мелькнул яркий парик Паргара, а через секунду карлик вынырнул из-за какой-то шторы и поклонился шествующей мимо матери. Кордэлия отметила мертвенную бледность маленького личика сына, но остановиться и расспросить о здоровье не было возможности, и она сделала ему приглашающий жест рукой. Паргар тут же выпрямился и засеменил позади матери. Дамы все, как одна, приотстали, стараясь держаться от опасного принца подальше. Одна лишь Сильма, гордо улыбаясь, шла рядом, обмахиваясь новым веером.