Текст книги "Забытая жизнь (СИ)"
Автор книги: Anuwa Kosnova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 53 (всего у книги 57 страниц)
Я потеряла контроль над своими мыслями, парившими в странной невесомости, не в силах понять невозможное.
И тут в дыру в стене, проделанную взрывом, гулко шлепнулось чье-то тело, и из мрака в них полетели заклятия, врезаясь в стену за моей головой.
– Ложись! – крикнула я и потянула Рона на пол, а Перси так и лежал, закрывая собой тело Фреда, защищая его от новых повреждений.
– Перси, пошлите, надо уходить отсюда! – крикнула я.
Перси покачал головой.
– Перси!
На копоти, покрывавшей лицо Рона, я увидела светлые дорожки слез. Рон схватил старшего брата за плечи и потянул, но Перси не тронулся с места.
– Перси, ты ему уже ничем не поможешь! Надо идти… – вскрикнула я.
Перси обернулся, через дыру в стене лез огромный паук, размером с небольшой автомобиль.
Направив палочку, я выкрикнула заклинание, чудовище отпрянуло, страшно дергая омерзительными ногами, и пропало в мраке.
Рон вслед пальнул Оглушающим заклятием в переднее чудовище, и оно свалилось на своих товарищей; пауки скатились по стене вниз и исчезли из виду. Над самой головой просвистело еще несколько заклятий, растрепав мне волосы.
– Идемте скорее!
Рон наклонился к телу Фреда и взял его под мышки. Перси, поняв его намерения, разжал судорожную хватку на теле брата и стал помогать. Пригибаясь до самого пола, чтобы уклониться от летевших из двора замка заклятий, они оттащили Фреда с дороги.
– Сюда, – сказала я, и они положили его в нишу, где прежде стояли доспехи. Я не могла заставить себя смотреть на Фреда ни мгновения дольше, чем необходимо.
Убедившись, что тело хорошо спрятано, я помчалась за всеми. Но в конце коридора, сквозь пелену пыли, завалы осыпавшейся кладки, осколки стекла из разбитых окон, я увидела бегающие взад вперед фигуры – друзей или врагов, отсюда было не разобрать.
Я повернула за угол, и передо мной возникли двое Пожирателей смерти в масках. Но не успели они поднять волшебные палочки, я воскликнула:
– «Ивенсио»! – и моих противников ослепило.
Я проскочила сквозь гобелен у входа на нижний этаж и влетела в коридор, ударившись о противоположную стену.
– «Дуро»! – крикнула я, направив волшебную палочку на гобелен. Ткань с громким противным хрустом обратилась в камень, и гнавшиеся за мной Пожиратели смерти со всего размаху налетели на неожиданное препятствие.
Я сбежала вниз еще на этаж и попала в коридор, где шли ожесточенные поединки. Портреты по обеим сторонам были битком набиты нарисованными фигурами, громко подбадривавшими защитников Хогвартса. Пожиратели смерти в масках и без масок сражались с преподавателями и школьниками. Я подняла палочку, готовясь ударить, но противники кружились и перемещались так быстро, что заклятие легко могло попасть в кого-нибудь из своих. Пока я стояла, прижавшись к стене и ожидая возможности вмешаться, над моей головой раздалось громкое «ую-ю!». Я подняла глаза и увидела летящего под потолком Пивза. Полтергейст сбрасывал плоды цапня на головы Пожирателям смерти, и в их волосах начинали копошиться, сползая к шее, извивающие зеленые отростки, похожие на жирных червей.
Я воспользовалась тем, что рядом стоящий Пожиратель на секунду отвлекся, и ударила его Оглушающим заклятием. Долохов попытался отомстить за товарища, но я запустила в него «Петрификус Тоталус», и он упал на пол парализованный.
Крепко сжав свою палочку, пригибаясь, оскальзываясь в лужицах цапневого сока, я побежала сквозь гущу сражающихся по мраморной лестнице в вестибюль.
– Я – Драко Малфой, я Драко, я на вашей стороне!
Драко наверху лестницы молил о пощаде у черной фигуры в маске. Пробегая мимо, я ударила в Пожирателя смерти заклятием «Ступефай».
Повсюду, на лестницах и в вестибюле, шли поединки. Пожиратели смерти заполонили все здание. Вот у входной двери Яксли сражается с Флитвиком, а прямо за ними Пожиратель смерти в маске дерется с Кингсли. Школьники разбегались кто куда, многие несли или волокли за собой раненых друзей. Я послала Оглушающее заклятие в Пожирателя с закрытым маской лицом, но промахнулась и чуть не угодила в Невилла, который внезапно возник из ниоткуда, разбрасывая пригоршнями ядовитую тентакулу; растение тут же зацепилось за ближайшего Пожирателя смерти и принялось обвивать его своими усиками.
Я бежала вниз по мраморной лестнице. Слева раздался звон бьющегося стекла, и часы Слизерина, отмечавшие очки факультета, рассыпали по всему полу свои изумруды, на которых тут же стали оскальзываться и падать бегущие мимо. Когда я вбежала в вестибюль, с верхней галереи упали два тела. Неясная серая тень, которую я приняла за животное, пронеслась по залу на четырех ногах, готовясь вонзить зубы в одного из упавших.
– Нет! – взвизгнула я, и оглушительный хлопок моей волшебной палочки отбросил Сивого от слабо шевелящегося тела ученицы. Он ударился о мраморные перила и попытался подняться на ноги. Но тут на голову ему упал с яркой вспышкой и громким треском хрустальный шар. Сивый грохнулся об пол и больше не шевелился.
– У меня еще есть! – кричала профессор Трелони с вершины мраморной лестницы. – Сколько хотите! Вот…
Как подавальщик мячей на теннисе, она извлекла из сумки еще одну огромную хрустальную сферу и пустила ее через зал в окно. В ту же минуту тяжелые деревянные двери распахнулись, и в вестибюль ворвались гигантские пауки.
Раздались крики ужаса. Сражающиеся – как Пожиратели смерти, так и защитники Хогвартса – бросились врассыпную, и в надвигающихся чудовищ полетели красные и зеленые вспышки, пауки дергались и вставали на дыбы, устрашающие, как никогда.
Меня откинуло в сторону: вниз по лестнице мчался Хагрид, меча молнии из своего цветастого розового зонтика.
Тут же Хагрид исчез среди пауков; мерзкая масса закопошилась, повернулась и стала быстро отступать под натиском заклятий, унося в своей гуще Хагрида.
Я сбежала по ступеням крыльца на темную территорию, по которой пауки уносили свою добычу, но разглядеть Хагрида так и не смогла.
– Хагрид!
Мне показалось, что я видела огромную руку, машущую из середины паучьей стаи. Я рванулась вслед, но дорогу мне преградила колоссальная нога, вдруг опустившаяся из темноты, так что земля качнулась у меня под ногами. Я подняла глаза: надо мной стоял великан футов двадцати ростом. Его голова скрывалась во мраке, видны были только похожие на деревья волосатые голени, на которые падал свет из дверей замка. Внезапно он с силой ткнул огромным кулаком в окно верхнего этажа.
На меня градом посыпались осколки, так что мне пришлось отскочить обратно на крыльцо.
– О господи! – взвизгнула я, и посмотрели вверх, на окно, через которое великан пытался достать находящихся внутри людей.
Я подняла волшебную палочку, но в это время из-за угла замка появился Грохх. Колоссальное чудище, крушившее окна, обернулось и взревело. Каменное крыльцо задрожало, когда великан шагнул к своему сородичу. Перекошенный рот Грохха широко открылся, обнажая желтые зубы размером с мелкий кирпич, и они кинулись друг на друга с воем, как два свирепых льва.
Темнота полнилась чудовищными звуками великаньей борьбы – криками и ударами. Я мигом слетела с крыльца во двор. Я не оставляла надежду отыскать Северуса. Я бежала так быстро, что была уже на полпути к Заветному лесу, когда возникло новое препятствие.
Воздух вокруг меня внезапно смерзся. У меня перехватило дыхание, я положила одну руку на живот, а другу с палочкой наставила вперед. Из темноты появились тени, движущиеся фигуры темнее самого мрака, с капюшонами на головах; шумно дыша, они огромной волной надвигались на замок…
Шум борьбы за моей спиной вдруг замер, смолк, растворился, потому что ночную тьму густо окутала тишина, какую создают только дементоры.
Я поднял палочку, но в тот же миг меня охватила тупая безнадежность. Многих больше нет, Северус наверняка умирает или уже умер, а о скольких погибших я еще не знаю. Мне казалось, будто душа уже покинула мое тело…
Сотня дементоров надвигалась на меня, плавно скользя по воздуху, чуя отчаяние, обещавшее им славный пир…
Моя волшебная палочка задрожала в руках, и я почти обрадовалась надвигающемуся забытью, обещанию небытия, бесчувствия.
– Нужно подумать о чем-то приятном, – прошептала я и ладонью коснулась живота.
Мелькнула серебряная искра, потом волна света, и наконец с трудом, какого это ему еще никогда не стоило, я выпустила из своей палочки феникса. Тот резво полетел вперед, и дементоры в самом деле обратились в бегство. И ночь снова стала теплой, а звуки битвы вокруг – громкими.
Раздался грохот, земля сотряслась у меня под ногами: со стороны леса шел, размахивая дубиной, еще один великан, выше всех прежних.
И я бросились бежать, и как раз вовремя – мгновением позже нога чудовища опустилась как раз на то место, где я только что стояла.
«Надо спрятаться куда-то, где не достанет», – подумала я, когда великан снова махнул дубиной и заревел так, что гулкое эхо прокатилось по всей территории, где красные и зеленые вспышки поминутно прорезывали ночной мрак.
– Гремучая ива!
Я неслась вперед, чувствуя, что могу сейчас обогнать саму смерть, не обращая внимания на вспышки огня, прорезывающие окружающую тьму, на шум озера, гудевшего, точно море, на странный скрип деревьев Запретного леса при полном безветрии; я бежала по земле, которая, казалось, сама участвует в битве, бежала так быстро, как никогда в жизни, и первым увидела огромное дерево, иву, оборонявшую гибкими, похожими на хлысты ветвями тайну, скрытую у ее корней.
Не помню как я очутилась в Визжащей хижине. Осторожно шагая по проходу, освещая путь волшебной палочкой и на каждом шагу ожидая препятствий, но их не было. Я не сводила глаз со слабого, дрожащего огонька на конце зажатой в кулаке палочки.
Наконец я увидела впереди полоску света. Страх пронзил моё нежное сердце, окутал меня, словно тернии.
В комнате было полутемно, Реддл стоял посреди заброшенной комнаты с облупившимися обоями и заколоченными окнами. Грохот сражения доносился сюда приглушенно, как бы издалека. В единственном не зашитом досками окне мелькали огненные вспышки со стороны замка, но в самой комнате было темно, ее освещала лишь тусклая масляная лампа.
Он крутил между пальцев волшебную палочку, глядя на нее невидящими глазами.
Тут раздался голос Северуса, и я вздрогнула: Снейп стоял в шаге от стены, за которой я притаилась.
«Он живой!» – выдохнула я.
– Повелитель, их сопротивление сломлено…
– Без твоей помощи, – отозвался Том высоким, ясным голосом. – Ты, Северус, искусный волшебник, но не думаю, что сейчас ты нам особо нужен… Мы почти у цели… почти.
– Позвольте, я найду вам мальчишку. Позвольте мне доставить вам Гарри Поттера. Я знаю, как его найти. Прошу вас.
– Я в затруднении, Северус, – мягко сказал Том.
– В чем дело, повелитель? – откликнулся Северус.
– Почему она не слушается меня, Северус?
В тишине послышалось тихий шип змеи. А может быть, это медленно угасал в воздухе свистящий вздох Реддла?
– Повелитель? – недоуменно спросил Северус. – Я не понимаю. Вы совершали этой палочкой непревзойденные чудеса волшебства.
– Нет, – ответил Том. – Я совершал этой палочкой обычное для меня волшебство. Я – непревзойденный волшебник, но эта палочка… нет. Она не оправдала моих ожиданий. Я не заметил никакой разницы между этой палочкой и той, что я приобрел у Олливандера много лет назад.
Темный Лорд говорил задумчиво и спокойно.
– Никакой разницы, – повторил он.
Северус молчал. Мне не видно было его лица. Наверное, он чует опасность, подыскивает нужные слова, надеется успокоить Реддла.
– Я думал долго и напряженно, Северус… Ты знаешь, почему я отозвал тебя из битвы?
На мгновение передо мной мелькнул профиль Северуса: тот неподвижно смотрел на змею в заколдованном шаре.
– Нет, повелитель, не знаю, но умоляю вас: позвольте мне туда вернуться. Позвольте мне отыскать Поттера.
– Ты говоришь совсем как Люциус. Вы оба не понимаете Поттера – в отличие от меня. Его не нужно искать. Поттер сам придет ко мне. Я знаю его слабость, его, так сказать, врожденный дефект. Он не сможет смотреть, как другие сражаются и гибнут, зная, что все это из-за него. Он захочет прекратить это любой ценой. Он придет.
– Но, повелитель, его может случайно убить кто-нибудь другой…
– Я дал Пожирателям смерти совершенно ясные указания. Схватить Поттера. Убивать его друзей – чем больше, тем лучше, – но только не его самого. Однако я хотел поговорить о тебе, Северус, а не о Гарри Поттере. Ты был мне очень полезен. Очень.
– Повелитель знает, что услужить ему – мое единственное стремление. Но позвольте мне пойти и отыскать мальчишку, повелитель. Я уверен, что сумею…
– Я уже сказал: нет! – воскликнул гневно Том.
Мантия Темного Лорда шуршала, как подползающая змея:
– Сейчас меня волнует другое, Северус: что произойдет, когда я наконец встречусь с мальчишкой?
– Но какие тут могут быть вопросы, повелитель, ведь вы…
– Тут есть вопрос, Северус. Есть. Почему обе палочки, которые у меня были, отказались служить, когда я направил их на Гарри Поттера?
– Я… я не знаю ответа на этот вопрос, повелитель.
– Правда? Моя тисовая палочка, Северус, исполняла все мои приказы, кроме одного, – убить Гарри Поттера. Она дважды не смогла этого сделать. Олливандер под пыткой рассказал мне об одинаковой сердцевине, сказал, чтобы я взял другую палочку. Я так и сделал, но палочка Люциуса раскололась при встрече с Гарри Поттером.
– Я… я не знаю, как объяснить это, повелитель.
Снейп не смотрел на Реддла. Его темные глаза были по-прежнему прикованы к змее, свернувшейся в магическом шаре.
– Я нашел третью палочку, Северус. Бузинную палочку, Смертоносную палочку, Жезл Смерти. Я забрал ее у прежнего хозяина. Я забрал ее из гробницы Альбуса Дамблдора.
Теперь Снейп, видать, смотрел в глаза Реддлу, так как его лицо застыло, как посмертная маска. Оно было мраморно-белым и таким неподвижным, что я вздрогнула, услышав звук его голоса: казалось невероятным, что за этими невидящими глазами теплится жизнь.
– Повелитель, позвольте мне привести мальчишку…
– Я просидел здесь всю эту долгую ночь перед самой победой, – почти шепотом произнес Том, – неотрывно думая о том, почему Бузинная палочка отказывается выполнять то, для чего она предназначена, отказывается сделать то, что она должна, по легенде, сделать для своего законного владельца… и мне кажется, я нашел ответ.
Снейп молчал.
– Может быть, ты уже догадался? Ты ведь вообще-то умный человек, Северус. Ты был мне хорошим и верным слугой, и я сожалею о том, что сейчас произойдет.
– Повелитель…
– Бузинная палочка не повинуется мне по-настоящему, Северус, потому что я не законный ее владелец. Бузинная палочка принадлежит тому волшебнику, который убил ее предыдущего хозяина. Ты убил Альбуса Дамблдора. Пока ты жив, Бузинная палочка не может по-настоящему принадлежать мне.
– Повелитель! – воскликнул Северус, подымая свою палочку.
– Иначе быть не может, – сказал Том. – Я должен получить власть над этой палочкой, Северус. Власть над палочкой – а значит, и власть над Гарри Поттером.
Я сжала свою палочку в руках. Из уголков моих глаз сочились слезы. И они напугали меня сильнее, чем все, что Том говорил.
Меня охватил страх, какого я не испытывала ни разу за всю свою жизнь. Через несколько мгновений он умрёт, я уже не сомневалась в том, и страшнее самого страха смерти было не знать, какая ждёт его смерть, куда будет нанесён удар…
Путь к счастью проходит через боль. И душевную, и физическую. Иначе не получается, такова человеческая природа: только потеряв, мы открываем в себе новое, непривычное для себя прежних. Одни воспринимают боль как наказание, препятствие, другие с ней дружат. Боль – это не только сигнал о неполадках внутри нас, но и бесценный шанс подняться на новый уровень.
Реддл взмахнул Бузинной палочкой. Северус покачнулся, его колени подогнулись, и он опустился на пол.
– Убей! – сказал на змеином языке Том.
Нагайна моментально напала на Северуса. Я зажмурила глаза, и из уголков покатились слезы.
Зубы змеи вонзились ему в шею, Северус судорожно рванулся, пытаясь сбросить ее, но она молниеносно атаковала его.
– Жаль, – холодно сказал Том.
Змея отползла от Северуса, который уже неподвижно лежал на пол; из раны на шее хлестала кровь.
Том вышел из комнаты, не оглянувшись, и змея поползла вслед за ним.
…Тогда это была адская смесь: острая, разрывающая все внутри боль потери, панический, до озноба, неверие в свои силы, отчаяние…
Оказывается, я в кровь искусала себе костяшки пальцев, удерживая крик. Я чувствовала, как бешено бьется о ребра сердце. Как странно, что под действием смертного страха оно колотится все сильнее, мужественно поддерживая жизнь. Часть меня умерла в тот самый момент, когда я увидела подрагивающую на полу ногу в черном ботинке.
Страх… безымянный, тупой страх управлял моими поступками куда настойчивее, чем любая логика.
Я бросилась к Северусу. Глядя на белое как полотно лицо Северуса, я пальцами пыталась зажать кровавые раны на шее.
Внезапно с другой стороны ящик приподнялся над полом и тихо отплыл в сторону.
Я наставила палочку, но опустила ее, увидев Поттера. Он нерешительно приближался.
Расширенные черные глаза Северуса остановились на Поттере, и он попытался что-то сказать. Поттер нагнулся к нему. Северус схватил его за край одежды и притянул ближе.
Из его горла вырвался страшный булькающий звук:
– Собери… собери…
Из Северуса текла не только кровь. Серебристо голубое вещество, в виде слезы, потекло по его щеке. Я поняла, что это такое, но не знала, что делать…
Убрав одну руку от ран Северуса, я пошарилась в кармане мантии и нашла в ней тот самый флакон с слезами феникса. Откупорив ее зубами, я аккуратно вылила все содержимое на шею Северуса. Раны моментально затянулись, и вложила в дрожащую руку Поттера пустой флакон. Серебристое вещество скатилось в горлышко. Когда флакон наполнился до краев, а в жилах Северуса не осталось, похоже, ни капли крови, его судорожная хватка ослабела.
– Взгляни… на… меня… – прошептал он. Зеленые глаза встретились с черными, но мгновение спустя в глубине черных что-то погасло, взгляд их стал пустым и неподвижным. Рука, державшая одежду Поттера, упала на пол.
Волна ужаса накрыла меня.
Осень 2006 года.
Все лето мы провели у магловских родственников. Расставание погружает тебя в холодную, одинокую ночь, но главное помнить, что каждая ночь заканчивается утром и с восходом солнца появляются новые причины, чтобы жить дальше.
Память так коварна. Сначала она преподносит вам букет удовольствий. Трогательные родные запахи детства, волшебное сияние юности – всю эту мишуру… А потом она ведет вас туда, куда вам совсем не хочется возвращаться… Туда, где холодно и темно, где в тумане бродят расплывчатые тени, которые, как вы надеялись уже никогда не вернутся.
Но можем ли мы жить без этого? В конце концов, память – основа разума. И следовательно мы отвергаем разум, если не можем смириться с собственным прошлым. С другой стороны, почему бы и нет? Никто, вроде бы, не связан долгосрочными обязательствами! Зачем же все время быть в здравом уме и трезвой памяти?
Так что, в случае неудачного поворота ваших мыслей, если вдруг вас на полном ходу занесет в тот уголок памяти, где царит непереносимый ужас, помните: безумие всегда рядом.
Безумие – это запасной выход. Вы можете просто шагнуть через порог, оставив позади весь этот кошмар, и запереть дверь. Отгородиться от него… навсегда.
Понять, как жить, почти невозможно. За эти месяцы мне приходило в голову, что, может быть, у нас с Северусом еще не все кончено. И, как мне казалось, так и было. Я рискнула вырваться из своей умиротворенной жизни, хотя, если быть до конца честной, умиротворения-то и не было. И попробовала быть другой, потому что хотела понять, неужели после стольких лет, мы сможем вот так просто разойтись.
Нас не было в Лондоне все лето. Если не та меленькая надежда, что затаилась у меня в сердце, я бы не вернулась в Хогвартс. Все каникулы дети терзали меня вопросом, где их папа, на что мне приходилось врать, что он слишком занят новым экспериментом.
Но в последние дни уходящего лета Эйлин закатила истерику, и нам пришлось, впопыхах собравшись, вернуться в замок.
Я не ждала пламенной встречи от Северуса, он окончательно дал мне понять, что между нами все кончено и развод это только формальность.
Я подозревала, что дети видят и чувствуют, что между нами происходит. Старалась не злиться и не показывать гнев, когда Северуса элементарно игнорировал мое присутствие.
За те месяцы, что я не видела его, мне показалось, что он изменился. На его лице появились надбровные морщины, что сделало его еще угрюмее. Он забывал иногда бриться и показывался в Большом зале с трехдневной, а то и недельной щетиной. И только сейчас я заметила, что мой муж постарел.
Дни шли, новые ученики, уроки и дежурства по ночам стали неизменным атрибутом моей жизни. Наверное, только присутствие детей и их любовь спасала меня от истерик и слез.
От Эми я узнала, что Северус со скандалом выгнал Персиваля, а на его место назначил Люциуса Малфоя.
Если быть откровенной, то у меня до сих пор неприязнь к Люциусу. И, видимо, не одной мне было не по душе сидеть с ним за одним столом в Большом зале.
Но один подслушанный мной разговор поменял о нем мнение, не то что бы я поменяла к нему свое отношение, просто увидела в нем благородного мужчину.
Я блуждала по коридорам школы в свое дежурство и уже собиралась идти спать, как услышала голоса, доносившиеся из кабинета ЗОТИ.
Подойдя ближе к приоткрытой двери, я прислушалась. По голосам, доносившимся за дверью, я поняла, что в кабинете Северус и Люциус.
– Знаешь, я задаю себе единственный вопрос и не могу найти на него ответ, – бархатный голос Северуса раздался за дверью.
– И что это за вопрос? – спросил Люциус.
– Почему она выбрала меня? – печально произнес Северус.
– Я сам был удивлен, узнав, что Адрианна дочь Дамблдора, – ответил Люциус. – А когда узнал, что она стала твоей женой, думал, что это чья-то шутка.
– Я до сих пор не знаю, как найти подход к этой женщине, – уточнил Северус
– Это потому что ты уже подсознательно обдумываешь пути отступления, Северус.
– Я думал, спустя года она изменится. – Мне показалось, что Северус произнес это как-то тревожно и тяжело.
– Они создали психопатку, чтобы она тебя убила, – усмехнулся Люциус.
– А я на ней женился, – подчеркнул Северус.
– Адрианну нельзя спрятать, замуровать, Северус, – сказал Люциус. – Ее нрав даже Темному Лорду остановить не по силу было.
– Анри не глупая, и тебе это известно, – напомнил ему Северус. – Она умеет выкрутить все так, как ей нужно – и в этом я не раз убеждался.
– Она многое пережила, Северус, – предупредил его Люциус.
– Как и мы все, – сообщил Северус.
– Как она вытерпела всё это? Она видела куда больше смертей, чем ты и я. Если бы она не любила и не ценила тебя, думаю, что ты бы не стоял сейчас рядом со мной.
– Ты защищаешь ее? – удивленно произнес Северус.
– Я ею восхищаюсь, – объяснил Люциус. – Не каждая женщина способна на то, что сделала Адрианна. Она одна смогла противостоять Темному Лорду, и заметь, была единственной, не боявшейся его.
– Это все в прошлом, Люциус.
– Но это связано, – возмутился он. – Как бы ты этого ни сторонился. Наше прошлое олицетворение нашего будущего. И пока ты не поймешь, что перед тобой человек, который, не смотря на годы, потери, остался рядом с тобой и боится тебя потерять, то будешь блуждать по кругу, злится и искать виноватых.
– Она предала меня, – возразил Северус, и его голос вонзился мне в голову.
– А сколько раз ты предавал ее? – спросил спокойно Люциус.
За его вопросом последовала тишина.
– Я могу простить ей все: ее невыносимый характер, безумное поведение, которое приводит меня в бешенство, но оказывать знаки внимания мужчине, будучи в браке, – этого я простить не могу.
– Но ведь ты её любишь?
– Я не работаю, не живу. Эти чувства меня больше не трогают.
– Совсем?
– Они пожирают, – ядовито сказала Северус. – Ждут, пока ты расслабишься, размякнешь, и только потом предательски вонзят нож в спину.
– Возможно, причина в другом, – намекнул Люциус. – Зная тебя, Северус, я могу понять Адрианну. Ты из тех, кто редко показывает свои чувства, а тут такой обольститель – и ее каменные стены рухнули при виде такого очаровательного, заботливого и импульсивного мужчины.
Северус молчал. А я прижалась к двери сильнее, слушая Люциуса.
– Она спасла тебя от смерти, родила тебе наследников. И ты хочешь сказать, что в этом не скрываются чувства?
– Возможно, когда-то Анри и любила меня, – согласился Северус с ним. – Но сейчас эта любовь испарилась, и она тут же бросилась в объятие этого подонка.
– Вроде бы ты сказал, что это он набросился на нее, – напомнил Люциус.
– Сути дела не меняет, – отрезал Северус. – Анри любого заставит слюной захлебываться.
– Ты прав, – согласился Люциус. – Перед ней трудно устоять, но она несла свою любовь к тебе столько лет, и не думаю, что из-за одного мужчины стоит рушить брак.
– Да если бы я тогда не услышал крики и не влетел в ее кабинет, – повысил свой голос Северус, – она отдалась бы этому недоноску без зазрения совести.
– Но ты же услышал, – уточнил Люциус.
– Все дела в случае, – возразил Северус. – Она позволила ему – и это главное.
– Ну, это не про Адрианну, она быстро вышибла ему мозги, – отмахнулся Люциус.
– Это она тебе их вышибет, – едко произнес Северус.
– Мда, эта она умеет, – откашлялся Люциус. – Почему ты всегда всё усложняешь?
– Если б я мог…
– Сколько времени иногда требуется, чтобы найти свою настоящую любовь? Особенно, если она совсем рядом, -сообщил Люциус. – Я нахожу удивительным то, что любовь считается даром, счастьем… Никто не учитывает тот факт, что любовь сводит с ума, вяжет и душит. Я думаю, что это позволит посмотреть на твою жизнь под другим углом.
– Люциус, будь так любезен, заткнись…
– Думаю, что ты зря на нее злишься, – уточнил Люциус, и что-то стукнулось об пол и разбилось.
– А как я должен относится к тому, что на мою жену смотрят, как на лакомый кусок мяса, – рявкнул Северус.
«Неужели вспомнил, что я его жена», – фыркнула я про себя.
– Тебе надо гордится, что этот кусок твой, – ухмыльнулся Люциус. – Многие мужчины могут позавидовать тебе. Скажи мне, как другу, Адрианна, наверное, великолепна в постели, правда?
«Вот же ублюдок», – подумала я.
– Замолчи, Люциус, – отрезал Северус.
– Не злись, Северус, – успокоил его он. – Ты ведь решил развестись, тем самым, мой друг, подстегнешь многих мужчин.
– На что?
– На завоевание руки Адрианны, – намекнул Люциус.
– Она пока моя жена, Люциус, – холодно произнес Северус.
– Ну это пока, – протянул Люциус.
– Даже не смей на нее смотреть, – прорычал Северус. – Эта женщина принадлежит мне.
Я даже загордилась собой. Конечно, я не вещь, но слышать это от Северуса мне было очень приятно.
– А вот и ревность проснулась у отвергнутого мужа, – засмеялся Люциус.
– Меня никто не отвергал, – возмутился Северус.
– Зато ты сам разрушаешь то, к чему шел, – заявил Люциус. – Столько воды утекло, а ты цепляешься за прошлое.
– Я надеялся, что после я смогу вздохнуть, но вечная тревога не покидает меня по сей день.
– Зачем на все навешивать обычные ярлыки? – спросил Люциус. – Как бы то ни было, вы женаты. Теперь друг другу нервы портите, а нужно просто поговорить.
– Нет, – отрезал Северус. – Я все решил. Не стоит биться в закрытую дверь… с истекшим сроком годности в десять лет. Все документы уже готовы, и Анри сможет броситься в объятия кому угодно.
– Как бы ты этого не хотел, но ты любишь ее, мой друг, – сообщил Люциус. – И я этому рад. Наконец твоя любовь к Лили Эванс испарилась.
– Ее уже как лет двадцать нет, – ответил Северус. – Осталось только чувство вины, что я не смог ее спасти.
– Тогда борись за то, что у тебя есть, – твердо произнес Люциус. – Цени то, что не у каждого есть такое сокровище, на которое, будь уверен, найдется соперник.
– С твоих уст это звучит как угроза, – саркастично произнес Северус.
– Я всего лишь предупредил тебя, – объяснил Люциус. – Если ты отпустишь Адрианну, то потеряешь ее навсегда.
Послышались шаги, и я тут же свернула за угол, глупо улыбаясь последним словам Люциуса. Может, хотя бы ему удастся переубедить Северуса и он хотя бы не будет требовать развода, а там нужно будет всего лишь мое женское обаяние.
Я сидела за деревянным столом в кабинете и разбирала домашние работы. Внезапно ко мне в кабинет вбежал Алекс, а за ним Эйлин.
– Милый, что случилось? – спросила я, увидев его.
Он, запыхавшись, подошел к моему столу и кинул на него распечатанное письмо. И я сразу поняла, что это за письмо, ведь Кингсли прислал мне его вчера – и я не успела его убрать.
– Мама, вы разводитесь с папой?! – удивленно воскликнул он.
– Милый мой, ты не все так понял, – замялась я, не зная, что ему ответить.
– Это из-за нас?
– Ну что ты, дорогой моя. – Я привстала и хотела его обнять, но Алекс меня оттолкнул. – Мы с папой очень любим вас.
– Нет, ты врешь, – крикнул он. – Если бы вы любили нас, то не разводились бы.
– Алекс, вы здесь не при чем, -ответила я и, подхватив Эйлин на руку, обняла ее.
– А кто при чем? – не унимался Алекс.
– Алекс, милый, – я погладила Эйлин по голове, – пойми, мы с папой не можем больше быть вместе. Так случается, что люди расстаются.
Как же трудно объяснить ребенку, что его мать полная дура и позволила одному мимолетному влечению разрушить то, к чему она шла много лет.
– Мы не нужны вам, – заявил Алекс, подойдя ко мне, и Эйлин потянулась к нему.
– Алекс…
Он взял сестру на руки и выбежал из кабинета.
– Родной мой! – крикнула я ему вслед.
Я не видела Алекса и Эйлин весь день. И только вернувшись в кабинет, обнаружила их спальню пустой.
«Опять до поздно заигрались у Хагрида», – подумала я, спускаясь на первый этаж.
Спустившись в вестибюль, я направилась в сторону хижины Хагрида. Но, на мое удивление, детей у него не было, весь день он провел в Хогсмиде.
«Может, они у Невилла», – осенило меня.
Он как раз в этом году занял место преподавателя по травологии, и Алекс очень любил проводить время с ним.
Я вернулась в холл замка и направилась в сторону теплиц. Двери в нее были открыты, и я, поблуждав между рядами растений, так и не нашла никого живого, кроме летающих насекомых.
Потом я спустилась в подземелье, но и там детей не было. Прошарив все известные потайные углы замка, я стала терять самообладание. Я даже в женский туалет на втором этаже заглянула, для успокоения.
Опять вернувшись в вестибюль, я расспросила все картины, но никто ничего внятного мне не сообщил. Потом свернула на кухню, но домовики лишь развели руками.
