Текст книги "Забытая жизнь (СИ)"
Автор книги: Anuwa Kosnova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 43 (всего у книги 57 страниц)
Впрочем, прошло лишь несколько месяцев, и известность, приобретенная Альбусом, затмила известность его отца. К концу первого учебного года его уже называли не сыном маглоненавистника, но ни больше ни меньше как самым блестящим учеником, какого когда-либо видела наша школа. Те из нас, кому выпала честь стать его друзьями, приобрели очень многое, всего лишь наблюдая за ним, – не говоря уж о помощи и поддержке, на которые он никогда не скупился. Много позже он признался мне, что даже тогда считал работу учителя величайшей радостью в жизни.
Альбус не только получал все почетные награды, какие были учреждены школой, очень скоро он вступил в деятельную переписку с самыми знаменитыми волшебниками того времени, включая прославленного алхимика Николаса Фламеля, известного историка Батильду Бэгшот и теоретика магии Адальберта Уоффлинга. Несколько написанных им статей были приняты к публикации такими научными журналами, как „Трансфигурация сегодня“, „Проблемы чароведения“ и „Практика зельеварения“. Все полагали, что Дамблдора ожидает блестящая и стремительная карьера, единственный вызывавший споры вопрос состоял в том, когда именно он станет министром магии. В последующие годы часто ходили разговоры, что он вот-вот займет этот пост, однако подобного рода амбиций Дамблдор никогда не имел.
Через три года после нашего поступления в Хогвартс в школе появился и брат Альбуса, Аберфорт. Особым сходством они не отличались. Аберфорт не был большим книгочеем и, в отличие от Альбуса, предпочитал разрешать разногласия не разумной беседой, а дуэлью. Было бы, однако, совершенно неверным полагать, как делали многие, что дружбы между братьями не существовало. Они ладили друг с другом в той мере, в какой это возможно для столь несхожих юношей. К тому же, если говорить со всей прямотой, жизнь в тени Альбуса была для Аберфорта испытанием не самым простым. Неизменное превосходство Альбуса даже для его друзей оборачивалось своего рода травмой, а уж для брата оно было тем более неприятным.
Выйдя из Хогвартса, мы с Альбусом собрались отправиться вместе в традиционное странствие по белому свету – посетить заграничных волшебников, понаблюдать за их работой, а уже после этого начать наши собственные карьеры. Однако нам помешала трагедия. Перед самым началом задуманного нами путешествия скончалась мать Альбуса, Кендра, оставив его главой и единственным кормильцем семьи. Я отложил свой отъезд на срок, достаточный для того, чтобы почтить память Кендры присутствием на ее похоронах, а затем отправился в странствие, теперь уже одиночное. О том, чтобы не получивший в наследство сколько-нибудь значительных средств Альбус, на попечении которого остались к тому же младшие брат и сестра, сопровождал меня, теперь не могло быть и речи.
В ту пору мы с ним общались мало. Я писал Альбусу, рассказывая и, быть может, тем самым раня его, о приключениях, которые мне случилось пережить во время путешествия – начиная с чудесного спасения от греческих Химер и кончая экспериментами египетских алхимиков. Его же письма мало говорили мне о повседневной жизни Альбуса, бывшей, догадывался, угнетающе-тусклой для такого блестящего волшебника. Поглощенный новыми впечатлениями, я уже в конце своего занявшего целый год странствия с ужасом узнал о новой происшедшей в семье Дамблдоров трагедии: о смерти Арианы, сестры Альбуса.
Ариана давно уже не отличалась особым здоровьем, однако кончина ее, наступившая спустя столь недолгое время после смерти матери, стала ударом, который оставил глубокий след в душах ее братьев. Все близкие к Альбусу люди – а я считаю себя одним из этих счастливцев – согласны в том, что смерть Арианы, в которой Альбус считал повинным себя (хотя, разумеется, никакой вины на нем не было), оставила на его личности неизгладимый отпечаток.
Возвратившись домой, я встретился с молодым человеком, пережившим страдания, которые нечасто выпадают на долю и людям более зрелого возраста. Вдобавок к прочим его несчастьям, смерть Арианы вовсе не сблизила Альбуса и Аберфорта еще сильнее, но, напротив, привела к их отчуждению. (Со временем оно сгладилось, в последующие годы им удалось восстановить отношения, если и не самые близкие, то, по крайней мере, сердечные.) Однако с тех пор Альбус очень редко говорил и о своих родителях, и об Ариане, да и друзья его сознавали, что о них лучше не упоминать.
Найдется немало других перьев, которые опишут его последующие триумфы. Неизмеримым вкладом Дамблдора в сокровищницу магического знания (здесь довольно упомянуть об открытых им двенадцати способах применения крови дракона) будут пользоваться себе во благо еще поколения и поколения чародеев, как и мудрыми решениями, которые он принимал, исполняя обязанности Верховного чародея Визенгамота. Многие и по сей день считают, что в истории не было дуэли волшебников, способной сравниться с той, что состоялась в 1945 году между Дамблдором и Грин-де-Вальдом. Те, кто был ее свидетелями, описывают ужас и благоговение, которые они испытывали, наблюдая за битвой этих несравненных чародеев. Победа Дамблдора и ее последствия для всего волшебного сообщества считаются поворотной точкой магической истории, сравнимой только с введением Международного статута о секретности или падением Того-Кого-Нельзя-Называть.
Не приходится сомневаться в том, что Дамблдор был самым ярким и любимым из всех директоров Хогвартса».
Дочитав некролог до конца, я так и продолжала вглядываться в сопровождавший его портрет. Альбус улыбался с него знакомой доброй улыбкой, однако его глаза, смотревшие поверх полукружий очков, казалось, просвечивали меня – даже глядя с газетной страницы – насквозь, и оттого печаль соединялась во мне с ощущением униженности.
Я думала, будто хорошо знала отца, но уже при первом прочтении некролога вынуждена был сказать себе, что не знала о нем почти ничего. Ни единого раза не попыталась я представить себе, каким был он в детстве или в юности. Альбус словно бы и родился таким, каким знала я его, – почтенным старцем с гривой серебристых волос. Вообразить его подростком – это казалось столь же странным, как вообразить Северуса смеющим, а соплохвоста исполненным добродушия.
Мне никогда и в голову не приходило расспрашивать отца о его прошлом. Конечно, такие расспросы представлялись мне, странными и даже дерзкими, но ведь все же знали о легендарной дуэли Дамблдора с Грин-де-Вальдом, а между тем я и не подумала спросить отца ни о том, на что она походила, ни об иных его прославленных достижениях. Нет, мы всегда разговаривали о моем прошлом, о моем будущем, о моих планах… И теперь мне казалось, несмотря на всю опасность и ненадежность моего будущего, что я упустила невозвратимую возможность, ни разу не попросив отца побольше рассказать о себе.
========== Глава LIX. Семь Гарри Поттеров ==========
Получив сегодня утром от почтовой совы свернутый в трубку номер, я лишь взглянула на украшавший первую страницу заголовок и отметила про себя, что о Реддле в нем ничего не сказано. Ведь Министерство старается не допустить распространения новостей о Волан-де-Морте, и «Пророк» помогает ему в этом. И только теперь я обнаружила то, чего не заметила с первого взгляда.
Поперек нижней половины страницы над фотографией снятого на ходу Дамблдора шел заголовок поменьше: «ДАМБЛДОР. НАКОНЕЦ-ТО ВСЯ ПРАВДА?»
«На следующей неделе должен выйти в свет шокирующий рассказ о небезупречном гении, которого многие считают величайшим волшебником его поколения. Срывая привычную всем маску невозмутимого сребробородого мудреца Дамблдора, Рита Скитер описывает его тяжелое детство, беспутную юность, пожизненную вражду далеко не с одним человеком и позорные тайны, которые Дамблдор унес с собой в могилу. Почему человек, которому предлагали пост министра магии, предпочитал оставаться простым директором школы? Каким было подлинное назначение секретной организации, известной под названием „Орден Феникса“? Как на самом-то деле встретил свой конец Дамблдор?
Ответы на эти и многие другие вопросы исследуются в новой сенсационной биографии „Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора“, написанной Ритой Скитер. Читайте на странице 13 эксклюзивное интервью, которое она дала Бетти Брейтуэйт».
Я рывком раскрыла газету, нашла тринадцатую страницу. Над интервью красовалось еще одно знакомое лицо – женщина с искусно завитыми светлыми волосами и в украшенных драгоценными камнями очках скалила зубы в якобы обворожительной улыбке и покачивала пальчиком перед собой. Стараясь не обращать внимания на это тошнотворное зрелище, я приступила к чтению.
«В жизни Рита Скитер человек куда более мягкий и обаятельный, чем думают те, кто знаком с вышедшими из-под ее пера прославленными своей резкостью портретами известных людей. Мы встретились с ней в прихожей ее уютного дома и отправились прямиком на кухню, где Рита угостила меня чаем, тортом и, разумеется, наисвежайшими слухами.
– Да, конечно, Дамблдор – это мечта биографа, – говорит Скитер. – Такая долгая, полная событий жизнь. Уверена, моя книга станет лишь первой из очень и очень многих.
Скитер определенно времени зря не теряла. Книга объемом в девятьсот страниц была закончена ею спустя всего четыре недели после загадочной кончины, постигшей Дамблдора в июне. Я спросила, как ей удалось поставить этот рекорд скорости?
– О, когда проведешь в журналистике столько времени, сколько провела я, работа в сжатые сроки становится твоей второй натурой. Я знала, что волшебный мир жаждет получить полную историю его жизни, и просто хотела удовлетворить эту жажду первой.
Я упоминаю о недавних широко разрекламированных высказываниях пожизненного друга Альбуса Дамблдора, специального консультанта, Визенгамота Элфиаса Дожа, сказавшего: „В книге Скитер фактов меньше, чем на карточке от шоколадных лягушек“.
Скитер, откинув назад голову, хохочет:
– Милейший Дожинька! Помню, я несколько лет назад брала у него, да благословят его небеса, интервью насчет прав водяного народа. Он уже тогда впал в полное детство. Похоже, ему казалось, будто мы с ним сидим на дне Трубного озера, – он все просил меня остерегаться форелей.
И тем не менее выдвинутые Элфиасом Дожем обвинения в неточности отозвались эхом в волшебном сообществе. Действительно ли Скитер считает, что четырех коротких недель достаточно для создания полной картины долгой, удивительной жизни Дамблдора?
– О, моя дорогая, – широко улыбается Скитер, ласково похлопывая меня по ладони, – мы обе знаем, какое обилие сведений могут породить мешок галеонов, нежелание слышать слово „нет“ и Прытко пишущее перо! К тому же из желающих рассказать о Дамблдоре позорную правду уже выстроилась целая очередь. Далеко не каждый, знаете ли, считает его таким уж чудом, он умудрялся наступать на любимые мозоли множеству важных людей. Что касается старого Дожиньки Дожа, ему лучше перестать витать в облаках, потому что я получила доступ к источнику информации, за который большинство журналистов отдало бы свои волшебные палочки, – к человеку, который никогда еще не высказывался публично, но был близок с Дамблдором в самый буйный и беспокойный период его молодости».
– Только попадись мне Рита, – процедила я сквозь зубы, но читать продолжила.
«Из предварительной рекламы написанной Скитер биографии можно с уверенностью заключить, что она преподнесет немало шокирующих сюрпризов тем, кто считает, будто Дамблдор прожил безупречную жизнь.
– Какой из этих сюрпризов является самым сногсшибательным? – спрашиваю я.
– Бросьте, Бетти, я не собираюсь пересказывать основные моменты моей книги до того, как ее начнут раскупать! – смеется Скитер. – Однако могу пообещать, что всякого, кто продолжает верить, будто Дамблдор был чист и бел, как его борода, ожидает горестная утрата иллюзий! Довольно сказать следующее: никто из слышавших его яростные тирады против Вы-Знаете-Кого и не подозревает, что в молодости он сам баловался Темными искусствами! В поздние свои годы он призывал всех нас к терпимости, однако в молодости никакой широтой воззрений не отличался! Да, у Альбуса Дамблдора было на редкость темное прошлое, не говоря уж о его сомнительной семейке, правду о которой он столь усердно замалчивал.
Я спрашиваю у Скитер, имеет ли она в виду брата Дамблдора, Аберфорта, пятнадцать лет назад осужденного Визенгамотом за противозаконное использование магии, что привело в то время к небольшому скандалу.
– О, Аберфорт – это всего лишь верхушка навозной кучи, – смеется Скитер. – Нет-нет, я говорю о вещах много худших, чем братец, любивший испытывать заклинания на козлах, худших даже, чем калечивший маглов отец. Их делишки Дамблдору скрыть не удалось, так как они оба были осуждены Визенгамотом. Нет, меня больше всего интересовали его мать с сестрой, и вот тут, стоило лишь немного копнуть, я обнаружила просто-напросто море мерзостей. Впрочем, дождитесь глав с девятой по двенадцатую, и вы узнаете все в подробностях. Сейчас же могу сказать лишь одно: нет ничего удивительного в том, что Дамблдор никогда не рассказывал, при каких обстоятельствах ему сломали нос.
Однако если оставить в стороне скелеты, таящиеся в семейных шкафах, может ли Скитер отрицать блестящие способности Дамблдора, которые позволили ему сделать немало магических открытий?
– Да, голова у него варила, – соглашается Скитер, – хотя в настоящее время многие задаются вопросом, действительно ли предполагаемые достижения Дамблдора следует приписывать исключительно его заслугам. В главе шестнадцатой я говорю о том, что, по словам Айвора Диллонсби, именно он открыл восемь способов использования крови дракона, но тут появился Дамблдор и „позаимствовал“ его записи.
Но все же, решаюсь заметить я, значение некоторых достижений Дамблдора отрицать невозможно. Что может сказать Скитер о его знаменитой победе над Грин-де-Вальдом?
– О, хорошо, что вы вспомнили о Грин-де-Вальде, – с кокетливой улыбкой отвечает Скитер. – Боюсь, тех, кто простодушно верует в блестящую победу Дамблдора, ожидает новость, которую я сравнила бы со взрывом навозной бомбы. Вот уж действительно грязная история. Пока я могу сказать только, что сам факт проведения этой легендарной дуэли вызывает большие сомнения. Те, кто прочитает мою книгу, возможно, придут к заключению, что Грин-де-Вальд просто напросто вытащил из кончика своей волшебной палочки белый носовой платок и мирно удалился!
Сообщать что-либо еще на эту интригующую тему Скитер отказывается, поэтому мы переходим к отношениям, которые, несомненно, вызовут у читателей наибольший интерес.
– О да, – говорит, живо кивая, Скитер, – я посвятила целую главу отношениям Дамблдора и Поттера. Их называли нездоровыми, даже пагубными. Конечно, для того, чтобы узнать эту историю целиком, читателям придется купить мою книгу, однако нет никаких сомнений в том, что Дамблдор с самого начала питал к Поттеру нездоровый интерес. Пошел ли он мальчику на пользу? Что ж, поживем – увидим. Однако ни для кого не секрет, что отроческие годы Поттера были очень тяжелыми.
Я спрашиваю, поддерживает ли Скитер по-прежнему связь с Гарри Поттером, у которого она взяла в прошлом году знаменитое интервью: в их сенсационной беседе Поттер говорил исключительно о своей уверенности в том, что Сами-Знаете-Кто вернулся.
– Да, конечно, мы стали очень близки, – отвечает Скитер. – У бедняжки Поттера совсем мало настоящих друзей, а мы с ним встретились в один из самых трудных моментов его жизни – во время Турнира Трех Волшебников. Вероятно, только я одна из живущих сейчас людей и могу сказать, что знаю настоящего Гарри Поттера.
И это естественным образом приводит нас к многочисленным слухам, связанным с последними часами жизни Дамблдора. Верит ли Скитер в то, что Поттер действительно присутствовал при его кончине?
– Ну, я не хочу говорить слишком многого – все это есть в книге, – однако существует свидетель, который был в то время в замке Хогвартс и видел Гарри Поттера, убегавшего с места происшествия через несколько секунд после того, как Дамблдор не то упал, не то спрыгнул, не то был сброшен с башни. Впоследствии Гарри Поттер дал показания против Северуса Снейпа, человека, к которому он, как всем известно, питал вражду. Действительно ли все обстоит так, как выглядит на первый взгляд? Это должно решить сообщество волшебников – после того как оно прочитает мою книгу.
На этой интригующей ноте я и прощаюсь с писательницей. Не приходится сомневаться в том, что книга, вышедшая из-под пера Скитер, мгновенно станет бестселлером. Пока же многочисленным поклонникам Дамблдора остается с трепетом ожидать того, что им предстоит вскоре узнать о своем герое».
Дочитав статью до конца, но продолжая тупо вглядываться в газетную страницу. Отвращение и гнев поднимались во мне, точно рвота. Наконец я смяла газету в комок, изо всех сил швырнула его в стену, и он, отлетев, свалился в уже переполненную мусорную корзину.
Я начала слепо расхаживать по кабинету Отдела, открывая пустые ящики, беря какую-то из сложенных стопками книг лишь затем, чтобы вернуть ее на место, едва сознавая, что делаю. А в голове вертелись разрозненные фразы из интервью Риты: «…кто продолжает верить, будто Дамблдор был чист и бел, как его борода, ожидает горестная утрата иллюзий…. в молодости он сам баловался Темными искусствами… я получила доступ к источнику информации, за который большинство журналистов отдало бы свои волшебные палочки».
– Ложь! – внезапно взревела я, опустившись на кресло так резко, что листы на рабочем столе разлетелись в сторону.
Достав бутылку с огневиски, я налила его себе в стакан. Выпив разом все содержимое и повертев его в пальцах, думая и думая об отце, о лжи, которой бесчестила его Рита…
Вспышка гнева – и стакан полетел в стену и разбился, осколки стекла разлетелись по сторонам.
Если что-то и можно сказать наверняка, так только то, что я никогда больше не увижу пронизывающих меня ярко-синих глаз отца.
27 июля 1997 года.
Тайно я встретилась с «Орденом Феникса» накануне в штаб-квартире, но для этого пришлось три раза менять свои координаты, и только после этого я смогла спокойно отправится в «Нору».
Нужно было предпринять хоть что-то, чтобы помешать Тому, ведь у него был хороший осведомитель. Хотя я понимала, что сама рискую, ведь, думаю, Том все же отправил за мной хвост.
Но у нас было время придумать с Грюмом другой план, и мы на свой страх и риск решили его осуществить.
Идя по коридору, я столкнулась с Фредом и Джорджем, с их совершенно одинаковыми улыбками, и опять они надо мной подшутили.
Войдя в кухню, меня бурно встретили Молли и Артур с его добрым лицом и кривовато сидящими очками.
Билл, покрытый жуткими шрамами, сидел рядом с Флер, его невестой.
Рон и Гермиона сидели за столом и о чем-то разговаривали.
Рядом сидел Хагрид с его буйной шевелюрой и бородой; и Наземникус Флетчер – маленький, грязный, вечно пристыженный, с грустными глазами и спутанными волосами.
– Кингсли, – удивилась я. – Я думала, ты присматриваешь за премьер-министром маглов? – окликнула я через кухню старого знакомого.
– Одну ночь как-нибудь обойдется и без меня, – ответил Кингсли. – Есть дела намного важнее.
Тонкс, чьи короткие волосы отливали сегодня излюбленной ею яркой краснотой, сидела рядом с Люпином, обзаведшимся новой сединой и новыми морщинами, на ее левой руке блеснуло кольцо.
– Я очень рада за вас, – сказала я, и перевела взгляд с нее на Люпина.
– Мне жаль, что тебя не было с нами, Адрианна. Впрочем, все прошло очень тихо.
– Как замечательно, поздрав…
– Ладно, ладно, у нас еще будет время обменяться последними новостями, – грянул Грюм, и в кухне сразу стало тихо. Грюм опустил рюкзаки на пол и повернулся ко мне.
– План А изменился, – заявил он.
– Что случилось? – взволновано спросил Люпин и привстал.
– Толстоватый переметнулся на сторону врага, отчего у нас возникла серьезная проблема, – сев на диван, предупредила я.
– Продажная тварь, – рявкнул Рон.
– На нем заклятие «Империус», – предупредила я. – Так что он не ведает, что творит. Недавно вышло в Министерстве решение, в силу которого подключение дома Поттера к Сети летучего пороха, установка здесь портала и даже любая попытка трансгрессии обратились в преступления, караемые тюремной отсидкой, – продолжила я.
– Все это проделано во имя его безопасности, ради того, чтобы помешать Сама-Знаешь-Кому добраться до Гарри, – сказала взволнованная Молли.
– На самом деле его усилия были направлены на то, чтобы не позволить ему безопасно выбраться оттуда, – ответила я ей.
– Тогда у нас проблема: Гарри несовершеннолетний, и значит, на него все еще распространяется действие Надзора, – сообщил Кингсли. – Заклинание, которое отслеживает магические действия тех, кому еще нет семнадцати, позволяя Министерству ловить несовершеннолетних баловников!
– И Толстоватый сразу узнает об этом, и Пожиратели смерти тоже, – уточнила Тонкс.
– Значит ждать, пока снимут Надзор, мы не можем, поскольку в тот же миг, когда Гарри исполнится семнадцать, он лишится защиты, обеспеченной его матерью, – сказал Грюм. – Короче: Пий Толстоватый полагает, что окончательно загнал его в угол.
– На нашей стороне одно обстоятельство: Сами-Знаете-Кому неизвестно, что на новое место Гарри переберется этой ночью. Мы скормили Министерству ложную информацию, там думают, что переезд назначен на тридцатое, – сказал Кингсли.
– Ах да, – произнес Грюм, – забыл про самое главное, Адрианна, ознакомь всех с новым планом.
– Если нам повезет, он проглотит нашу приманку и решит напасть на Поттера тридцатого. Но он был бы полным идиотом, если бы не послал в дозор одного-двух Пожирателей смерти. Я именно так и поступила бы. Может, они и не способны добраться до него или до его дома, пока держится заклинание его матери, однако оно вот-вот утратит силу, а примерное местоположение дома они знают. У нас есть единственный шанс.
– И что это за шанс? – поинтересовался Артур.
– Поедете парами, и если кто-нибудь будет поджидать вас, а я в этом не сомневаюсь, они не узнают, какой Гарри Поттер настоящий, – ответила я.
– Настоящий? – удивился Рон.
– Полагаю, все знакомы с Обротным зельем, – сообщила я, и посмотрела на Рона.
– Так, нужно подобрать дюжину домов и обеспечить их всевозможной защитой. Все они должны выглядят так, точно могут стать укрытием Гарри, и все так или иначе будут связаны с Орденом: мой дом, жилище Кингсли, дом Моллиной тетушки Мюриэль… В общем, идея вам понятна, – сказал Грюм.
– Может быть, поначалу они и не будут знать, в какой из двенадцати надежных домов Гарри, – уточнил Люпин. – Но разве это не станет очевидным, как только мы вылетим к родителям Тонкс?
– Четырнадцать человек к родителям Тонкс не полетят, Римус, – сказала я. – В эту ночь небеса пересекут семеро Гарри Поттеров – каждый со своим сопровождающим, и каждый полетит в свой укрепленный дом.
– Это очень рискованно, Адрианна!
– У нас нет другого выхода, – возмутилась я. – Стоит Поттеру чихнуть, как Министерство узнает, кто утирает ему нос!
– Гарри не позволит рисковать жизнью… – произнесла Гермиона, но ее как будто никто не слышал.
– Здесь все совершеннолетние? – спросил Грюм. – И все, надеюсь, готовы рискнуть.
– Он скажет, что это безумие, нет никакой необходимости… – не унималась Гермиона.
– Необходимости! – прорычала я. – Вы забываете, с кем имеете дело! Надо отправить Поттера, используя минимум магии. Воспользуемся тем транспортом, какой у нас остался, тем, который не отслеживается Надзором, потому что никаких заклинаний не требует: метлами, фестралами и мотоциклом Хагрида. В дом на Тисовую прибудут тринадцать человек, и шестеро из них – Рон, Гермиона, Фред, Джордж, Флёр и Наземникус – примут вид Поттера с помощью оборотного зелья.
– Я же просил, меня бы лучше в защитники, – промямлил Наземникус.
– Молчать! – рявкнул Грюм. – Я тебе уже говорил, червяку бесхребетному, любой Пожиратель смерти, на которого мы напоремся, будет стараться схватить Поттера, а не убить его. Дамблдор всегда говорил: Сам-Знаешь-Кто намерен прикончить Поттера лично. Хуже всего придется защитникам, потому что их-то Пожиратели смерти постараются прикончить.
Услышанное, похоже, не сильно успокоило Наземникуса.
– У каждой пары свой маршрут, – продолжила я, – по которому вы, не отклоняясь ни при каких обстоятельствах, летите от Тисовой до одного из семи защищенных Заклятием Доверия домов, откуда с помощью портала перемещаетесь в «Нору». – И подошла к Грюму.
– Я ему не очень доверяю, – прошептала я Грюму.
– Значит, решено, – уточнил Грюм. – Наземникус отправляется со мной, на метле…
– Почему это я с тобой? – спросил стоявший ближе других к двери Наземникус.
– Потому что за тобой глаз да глаз нужен, – прорычал Грюм и, больше уже не сводя, в соответствии со сказанным, волшебного ока с Наземникуса, продолжал: – Артур и Фред на метлах…
– Я Джордж, – сказал тот из близнецов, на которого указал Грюм.
– Простите, Джордж…
– Да я пошутил, вообще-то я Фред…
– Хватит дурака валять! – рявкнул Грюм. – Второй из вас – Джордж, Фред или кто вы там, – с Римусом тоже на метлах. Мисс Делакур…
– Я повезу Флер на фестрале, – сказал Билл. – Она не любит метел.
– Мисс Грейнджер с Кингсли, тоже на фестрале…
Гермиона обрадованно ответила на улыбку Кингсли.
– Выходит, остаемся только мы с тобой, Рон! – весело воскликнула Тонкс и, помахав ему рукой, сшибла со стола сушилку для чашек.
Рон выглядел далеко не таким довольным, как Гермиона.
– Самого Гарри вместе с Хагридом отправим к родителям Тонкс, и, как только он окажется в пределах действия защитных заклинаний, наложенных на их дом, мы сможем перебросить его через портал в «Нору».
– У каждого свой портал, если что-то пойдет не так, добирайтесь своим ходом. Первыми должны прибыть Рон и Тонкс, вторые – Артур и Фред за ними Поттер и Хагрид, четвертыми Джордж и Римус, пятые Гермиона и Кингсли за ними Билл с Флер, и последними в этой цепочке буду Грюм с Наземникусом.
– Это будет отвлекающий маневр, Волан-де-Морт обязательно бросится ко мне, так как посчитает, что Гарри буду опекать самый опытный мракоборец. А Адрианна и Молли будут ожидать нас здесь. – Грюм обвел взглядом все присутствующих. – Ну ладно, – продолжал он, завязав рюкзак, в который была уложена одежда для ложных Поттеров, и направившись с ним к двери. – До отправления осталось считанные часы, нужно успеть обеспечили все дома всевозможной защитой.
Самое ужасное – это ожидание, да еще и разговоры с Молли меня раздражали сильнее. Слава богу, была еще ее младшая дочь, Джинни, с которой мы нашли о чем поболтать.
– Может, еще чашечку чая? – предложила Молли.
– Спасибо, миссис Уизли, – сказала я. – Но…
Не успела я отказать, как послышался шум на улице, и, схватив палочку, я вылетела из дома.
Поттер лежал на земле посреди двора «Норы». Он уже вставал, когда я подлетела к нему, обернувшись, я увидела сбегающих по ступеням заднего крыльца миссис Уизли и Джинни.
– Поттер? – Я наставила на него палочку, но опустила, увидев Хагрида, который, тоже упавший на землю, с трудом поднялся на ноги.
– Как? Никто еще не вернулся? – выдохнул он.
– Что произошло? – спросила я.
– Нас поджидали Пожиратели смерти, – сказал мне Поттер. – Мы были окружены уже на взлете – они знали о сегодняшней ночи. Что произошло с остальными, мне неизвестно. За нами гнались четверо, мы могли только попытаться удрать от них. А потом за нас взялся Волан-де-Морт…
– Хвала небесам, вы целы, – сказала миссис Уизли, заключая Поттера в объятия.
– А у тебя бренди не найдется, Молли? – спросил дрогнувшим голосом Хагрид. – Для медицинских целей, а?
Она могла бы прибегнуть к магии, но вместо этого торопливо пошла в покосившийся дом сама.
– Это была засада, мисс Монфор-лʼАмори, – сообщил Хагрид.
Поттер повернулся к Джинни, и они о чем-то разговаривали.
Миссис Уизли вернулась с бутылкой бренди и отдала ее Хагриду. Тот вытащил пробку и выпил все разом.
– Мисс Монфор-лʼАмори! – крикнула Джинни, указывая пальцем на место в двух шагах от нее.
В темноте разлился синий свет, пятно его становилось все больше и ярче, затем в нем появились, вращаясь, и тут же упали Люпин с Джорджем. Я мгновенно поняла – что-то неладно: Люпин поддерживал потерявшего сознание Джорджа, лицо которого было залито кровью.
Поттер подбежал к ним, взялся за ноги Джорджа. Они с Люпином занесли Джорджа в дом, протащили через кухню в гостиную, уложили на софу. Когда на голову Джорджа упал свет, Джинни ахнула: Джордж лишился одного уха. Эта сторона его головы и шеи была залита еще не подсохшей, пугающе алой кровью.
Как только миссис Уизли склонилась над сыном, Люпин сцапал Гарри за локоть и бесцеремонно отволок его обратно на кухню, снаружи которой Хагрид еще боролся с дверью, не пропускавшей внутрь его огромную тушу.
– Эй! – гневно произнес Хагрид. – Отпусти его! Отпусти Гарри!
– Что ты делаешь? – удивилась я его поведению.
Люпин словно и не услышал.
– Какая тварь сидела в углу моего кабинета в Хогвартсе, когда Гарри Поттер впервые попал в него? – спросил он, слегка встряхнув Гарри. – Отвечай!
– Ты рехнулся, Римус! – крикнула я, наставив на него палочку.
– Водяной черт, – крикнул Гарри.
– Римус, – схватила я за рукав Люпина и отдернула его.
Люпин отпустил Гарри и прислонился к кухонному буфету.
– Прости, Гарри, но я обязан был проверить, – сказал Люпин. – Нас предали, Адрианна! Волан-де-Морт знал, что мы вылетаем сегодня, а единственными, кто мог сказать ему об этом, были люди, непосредственно причастные к выполнению плана. Гарри мог оказаться подставным лицом.
– А что ж ты меня не проверяешь? – пропыхтел Хагрид, так пока и не справившийся с дверью.
– Ты же наполовину великан, – взглянув на Хагрида, ответил Люпин. – А Оборотное зелье действует только на людей.
– Никто из членов «Ордена» не сказал бы Волан-де-Морту, что мы переезжаем этой ночью, – произнес Поттер. – Волан-де-Морт нагнал меня лишь под самый конец пути, поначалу он не знал, который из Поттеров – я. Если бы его посвятили в план, он с самого начала знал бы, что я лечу с Хагридом.
– Волан-де-Морт нагнал тебя? – резко переспросила я. – И что произошло?
Поттер коротко рассказал, как гнавшиеся за ними Пожиратели смерти, по-видимому, опознали в нем настоящего Поттера, как они прервали погоню – судя по всему, чтобы призвать Волан-де-Морта, появившегося совсем незадолго до того, как он и Хагрид достигли убежища – дома родителей Тонкс.
– Опознали? Но как? Чем ты себя выдал? – за меня спросил Люпин.
– Я… Я увидел Стэна Шанпайка… Помните, он был кондуктором в «Ночном рыцаре»? И попытался разоружить его вместо… Ну, он же не понимал, что делает, верно? Его наверняка сковали «Империусом».
