Текст книги "Забытая жизнь (СИ)"

Автор книги: Anuwa Kosnova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 57 страниц)

И как все-таки умерла таинственная Ариана? Пострадала случайно в ходе некоего Темного ритуала? Узнала нечто такое, чего ей знать не полагалось, о планах захвата власти, которые строили двое друзей? Неужто Ариана Дамблдор оказалась первой жертвой, погибшей „ради общего блага“?»

Здесь заканчивалась глава. Я подняла голову.

– Анри… – Северус выдернул книгу из моих рук, явно испуганный выражением моего лица, и захлопнул не глядя, словно прятал что-то непристойное.

– Анри…

Я молча покачала головой. У меня как будто сломалась какая-то внутренняя опора. Точно так же было, когда умер отец.

Я верила отцу, считала его воплощением добра и мудрости, а теперь все это рассыпалось прахом. Сколько еще можно потерять?

– Мы с тобой рискуем жизнью, сражаясь против Реддла, а он в нашем возрасте обнимался со своим лучшим другом и строил планы, как бы захватить власть над маглами!

– Я так и знал, что ты это скажешь, – бросил Северус. Он старался не срывать на мне злость, но трудно было справиться с голосом.

У меня больше не было сил сдерживаться, я вскочила и заходила кругами, чтобы хоть немного успокоиться.

– Я его идеи не защищаю, – сказал он. – Всякое там «право на господство» – все это просто чушь, та же самая «Магия – сила».

– Дамблдор, каким мы его знали, не рвался к господству над маглами! – заорала я.

– Не верь ни единому слову! – мгновенно ответил Северус. – Ни единому, Анри! Он изменился, Анри, я тебе говорю! Просто изменился, и все! Может, в семнадцать лет он и верил в эту ерунду, но вся остальная его жизнь была посвящена борьбе против Темных искусств! Именно он, и никто другой, остановил Грин-де-Вальда, он всегда голосовал за защиту маглов, за права волшебников из семей маглов, он с самого начала сражался Сам-Знаешь-С-Кем и погиб в бою!

Я просто молчала.

– Анри, прости, но, по-моему, ты злишься, потому что Альбус сам тебе об этом не рассказал!

– Может, и так! – рявкнула я и обхватила голову руками, то ли чтобы сдержать свою ярость, то ли защищаясь от обрушившегося на меня разочарования. – Подумай сам, чего он от меня все время требовал, Северус! Рискни жизнью, Адрианна! И еще разок! И опять, и снова! И не жди никаких объяснений, ты должен слепо мне верить. Поверь, я знаю, что делаю, поверь, хоть я тебе не доверяю! Ни разу он не сказал всей правды! Ни одного раза!

Голос мой сорвался. Мы стояли друг против друга посреди комнаты.

– Он любил тебя, – прошептал Северус. – Любил, я знаю.

Я уронила руки.

– Не знаю, Северус, кого он любил, только не меня. Это не любовь, если он бросил меня в такой жуткой каше.

– Злобные измышления плохо осведомленного человека, – сказал Северус.

Я ощущала себя выжатой, опустошенной. Отец никогда не говорил об этом со мной… не потрудился сказать…

– Что ты вещи свои раскидала? – наконец спросил Северус.

– Я решила устроить субботник, – крикнула я и пошла в ванну комнату.

– Убраться?

– Да, убраться отсюда к чертовой матери, – крикнула я из ванны.

– Ты что, с ума сошла!

– Нет, Северус, – отрезала я. – Я устала здесь отсиживаться!

Через двадцать минут я вышла из ванной комнаты, обернувшись полотенцем.

Северус сидел на краю кровати, держа книгу в руках.

– Вы все покрываете убийцу, ты понимаешь?

– Слишком многое стоит на кону, Анри! – Северус отбросил книгу.

– Я не хочу ждать, я хочу устроить ад ему прямо сейчас!

– Видимо, зелье однозначно разъело тебе мозги.

– Если так, то я и тебе его рекомендую.

– Слушай внимательно, дорогая. – Он встал и подошел ко мне. – Ты никогда в жизни меня не слушала. – Северус схватил меня за плечи. – Я восхищаюсь твоими нервами, Анри. Я никогда не сомневался, что ты одна можешь противостоять армии Пожирателей, но перехитрить самого Темного Лорда тебе не по зубам.

– Я услышала тебя, – рявкнула я, оттолкнув его от себя. – Он это заслужил, и я ему устрою!

– Ты еще очень слаба, -предупредил меня он. – Анри, забудь обо этом…

– Он этого заслужил! —повторила я.

Я была зла и потрясена.

– Убьёшь его – встанешь на сторону зла. На путь невообразимых бессчётных злодеяний.

– Он сжёг мой дом, моих родных! – закричала я.

– Да постой же ты! – Северус схватил меня за руку.

– Отстань от меня! – отдернула я его.

– Ты всё-таки восхитительна, несмотря на свое поведение. Нахватав столько шишек от жизни и тем не менее устояла.

– Если ты думаешь, что я буду тебя благодарить, то этого не будет. Никогда!

– Что ты тогда хочешь?

– Правду, – заявила я.

– Да он меня не волнует. Я за тебя борюсь! За ту женщину, что знаю и люблю. Чтобы не стала чудовищем ты. Ты думаешь, у тебя всё забрали… Поверь, отняв его жизнь, ты потеряешь куда больше.

– А ты наглый ублюдок, Северус, – сказала я и посмотрела на него.

– Ублюдок – да, а говорить правду – это не наглость.

– Не будь идиотом, – я стала собирать свои вещи.

– А кем я ещё могу быть рядом с тобой?

Я от услышанного встала как вкопанная.

– Прекрати, ты любого заставишь к себе в рот заглядывать!

– Даже тебя?

– Я тебя люблю!

– Северус, пожалуйста….

– И никогда не переставал любить!

Он резко подошел и начал меня целовать.

– Ты меня любишь?

– Ты хочешь об этом знать?

– Я хочу это чувствовать.

Во мне начала пробуждаться жизнь, и я обняла его, принимая поцелуи.

«Он любит меня! Какой я была дурой, что сомневалась».

И не было ни холода, ни боли, ни слабости – только тепло горячих губ и тел и жар ладоней. И сила, которую я почувствовала, сжимая его плечи. И я чувствовала своей грудью, как бьется его сердце. Так же сильно, как и мое.

Руки Северуса легли на мои бедра, начиная их поглаживать. Он захватил край полотенца, и стянул его вниз. Теперь я была полностью обнажена.

Я помогла ему снять рубашку и избавиться от брюк. Есть какое-то стервозное удовольствие в расстегивании мужских брюк, поэтому я с удвоенной энергией занялась этим процессом. В его трусах сейчас явно было мало места. Я провела рукой по напряженной вертикальной складке, и Северус весь вздрогнул.

– Я хочу тебя.

Его пальцы провели по влажным губкам, раскрывая их. И проникли в меня, и я со стоном выгнулась навстречу.

Я не могла больше сдерживать себя. Я опустилась вниз и почувствовала, как он проникает в меня. Я начала двигаться. Удовольствие настолько переполняло меня, что я начала постанывать.

– Да! – кричала я снова и снова, со страстью отдаваясь Северусу.

Северус взял меня за бедра и начал помогать мне, задавая темп. Он был уже на грани. Я слышала его хриплое дыхание. Северус уже себя не контролировал. Но вот он немного остановился, и стон, почти крик, сорвался с его губ. Я чувствовала, как он пульсировал внутри меня, и не смогла больше себя сдерживать. Оргазм накрыл меня миллиардами ярких вспышек.

«Вот он какой – мужчина! Вот его мужская сила! В моих руках – мужчина. Весь».

Северус лежал, как мне показалось, совершенно измученный нашим приключением. Ещё мгновение – и, похоже, мы оба уснули.

Комментарий к Глава LXI. Легкая добыча

Нас ждут темные времена….

========== Глава LXII. Неожиданное появление ==========

«Ты моя. А я твой. Погибнем, значит погибнем. Но сначала мы поживем».

Она убила бы меня, если бы могла. Но ей оставалось только уйти, что она и хотела сделать, изо всех сил стараясь сохранить достоинство, с шумом захлопнув за собой тяжёлую дверь.

– Из всех безумных, ты, наверное, была самой лучшей, – прошептал я ей, обняв сильнее уже сонную Анри.

Святой Годрик… Половина моих прожитых лет не стоит тех нескольких минут, когда я был с Анри. Мое сердце разрывалось на две части.

Одна кричала:

– Останься со мной; не уходи никуда, ведь я тебя так люблю!

А другая доводила до злости и ревности:

– Ты никогда не будешь с ней!

Я запретил своему сердцу снова биться ради кого-то. Я запретил своему сердцу снова любить.

Простое недоразумение, да? Я не хочу, чтобы она пострадала. Этого поцелуя больше нет, как нет и тех страстных желаний, которые он породил. Но в её душе должно же остаться хоть что-то… В глубине её сердца должна же остаться хоть какая-то надежда для меня.

Я не спрашиваю, зачем. Я не спрашиваю, как и почему. Я молчу. Жизнь научила меня разумной осторожности. Но… иногда, когда я совсем не жду, одно ее слово, один ее бесценный взгляд и я… в гробу я вижу эту осторожность! Меня как двое. Молча стою и делаю вид, что ничего не замечаю, а в это время моя тень, делая пару шагов, уже нежно и ласково обнимает Анри. Неотступно стоит рядом с ней. Я ухожу, а тень остаётся. Хочу быть ближе к ней… всегда. Хочу прикасаться к чаще и больше. Мне льстит, когда меня боятся. И только в ее бездонных глазах я вижу, какое я на самом деле чудовище. Мой угрюмый вид и мрачный, агрессивный взгляд всему виной, хотя сейчас это всего лишь малая часть.

Но, Боже, как она была удивительно прекрасна в своей непосредственности. Её глаза светились волшебными огоньками, аромат её волос сводил меня с ума, а тело трепетало в моих руках. Я обнял её покрепче и практически потерял контроль над собой: так сладки и нежны были её губки.

Через минуту я почувствовал, что её нежные ручки вытащили мою рубашку из брюк и гладят меня под ней по спине.

…Я люблю тебя. Я всегда любил тебя. Но это то, что я должен сейчас сделать. Скажи, Анри… скажи, что я всё понял. Ты должна быть сильной. Будь храброй. Живи… Ради меня…

Я не могу поверить, что вот-вот отпущу ее, потеряю. Анри – половина моей жизни. Все мое безумие!..

Нет числа этим нелепым дням,

Кто же я без тебя? Видно, уже не я.

Мой рассвет ты забрала с собой,

Я, подавляя стон, бросил любовь в огонь,

Но не знал, что не горит любовь в огне,

И сквозь пепел возвращается ко мне.

Я верну тебя себе,

Разорвав на части бесконечность боли.

Я верну себя тебе

И, разрушив одиночества неволю,

Я буду жить тобою!

Как я мог столько держать в себе,

Не догадалась ты, с кем все мечты мои.

Сто дорог, чтобы тебя найти,

Но по какой бежать? Ты же не будешь ждать.

Я узнал, что не горит любовь в огне,

Ярким светом путь к тебе укажет мне.

Я верну тебя себе любой ценою

И буду жить тобою!

В то утро она безмятежно спала на большой кровати. Ее длинные волосы разметались по подушке, а сон был крепким.

Я подошел к краю кровати и присел на краешек. Полюбовался ее красивым лицом. А она мило улыбнулась мне во сне. Провел рукой по простыне, отодвинул одеяло и дотронулся до ее ножки. Кожа до сих пор была шелковистой и гладкой.

Затем сполз ниже, согнул обе ножки в коленях и несколько раз хорошенько подул на всю открытую поверхность, чтобы приятный холодок напомнил о себе и ее тело напряглось.

Я стал пылко целовать каждый пальчик ее ступни, погружая его полностью в свой рот и щекоча между ними язычком. После стал уверенно продвигаться по ножке вверх, с внутренней ее стороны, так что в итоге, чем дальше я продвигался, тем выше оказывалась поднята ее ножка. Анри немного вздрогнула.

Не в силах оторваться, моя рука устремилась выше и выше. Она во сне раздвинула чуть-чуть свои прекрасные ножки, невольно пропуская мою жадную руку выше. Я начал настойчиво гладить внутреннюю часть ее бедер, постепенно приближаясь к самому главному.

Сквозь сон Анри начала прикрываться рукой, которую я без колебаний убрал от заветного места и впился туда губами. Окончательно поняв в чем дело, Анри предприняла бесплодную попытку отодвинуть мою голову. Но через некоторое время шальной язычок проник внутрь и принялся там хозяйничать, вызывая невольные стоны Анри. Поняв, что тело уже бесстыдно отвечает на мои ласки и она ничего не может с этим поделать, Анри проснулась и с громким томным стоном сдалась.

– Северус…

Она подалась навстречу моему языку, повиливая бедрами. Я почувствовал ее нарастающее возбуждение и усилил старания. Язычок обрабатывал поверхность ее лона, вылизывая каждую складочку.

Мои руки ласкали и сжимали уже ставшие твердыми сосочки. Анри теперь стонала не останавливаясь. Ее лоно наполнилось соками и смазкой, все пылало от желания. Моя рука спустилась вниз. Пальчик проскользнул по половым губам и беспрепятственно проник внутрь, чем вызвал еще один томный стон.

– О боже…

А язык без перерыва стал теребить твердую горошину ее клитора. Ее руки уже были на моей голове, призывно надавливая на нее, а стоны стали какими-то глубинными, словно это был не ее привычный голос, а какой-то пробуждающейся страсти в ее нутре.

Я стал только сильнее мять ее грудь и быстрее двигать пальчиком внутри нее. Затем ввел еще один пальчик. Ее стоны слились в один протяжный, и спустя мгновение она заелозила попкой по простыне, вцепилась ногтями мне в плечи. Прогнулась дугой.

Часто задышав, Анри задрожала волнами, еще раз выгнулась и, громко вскрикнув, начала кончать. Влагалище спазмами начало сокращаться, принося ей невиданное наслаждение. Я вышел из нее и лег рядом. Анри бессильно прижалась ко мне и подарила поцелуй полный любви и признательности.

Спустя некоторое время я приник к ее губам затяжным поцелуем. Моя рука продолжала неустанно порхать над ее взмокшим влагалищем, вызывая новые волны желания. Губы жадно впивались в ее ротик, а шаловливый язычок изучал ее. Моя правая рука продолжала неустанные движения внизу живота. Пальчики часто посещали разгоряченное лоно. Они входили туда свободно по два, а иногда и по три за раз. Ее стоны от таких прикосновении переходили во взвизгивания, громкость которых заглушал только страстный поцелуй. Мои сильные руки безраздельно владели ее телом и не знали устали.

Наконец, не выдержав томления, я навалился сверху, подмяв ее под себя. Ее прекрасные ножки взметнулись вверх и легли мне на плечи. Попка приятно округлилась и приподнялась.

Взяв еле сдерживаемый от возбуждения член в руку, я поводил его вверх-вниз. Головка часто пропадала из виду в глубине ее сочащегося лона.

– Не дразни меня, Северус, – прошептали ее губы.

Но я не спешил откликаться на ее жалобную просьбу и продолжал свое дело. Тогда она обхватила меня за талию и, резко притянув к себе, сама насадилась на мое естество. Стон удовольствия сорвался с ее губ.

Охватив обеими руками шею Анри, я буквально стал насиловать это податливое тело. Член мелькал как отбойный молоток, входя с громкими шлепкам. Благодаря такой позе все ее тело пружинило, а попка то и дело отрывалась от кровати. Ее руки блуждали по моей широкой спине, побуждая к новым действиям.

Почувствовав подкатывающийся оргазм, я остановился.

Анри извивалась от переполнявших ее чувств, а низ ее живота буквально раздирали мои сильные руки.

Я потерял счет времени. Мне хотелось только одного – чтобы это никогда не кончалось.

Мои руки настойчиво повернули ее на живот. Заставили встать раком и раздвинуть пошире ноги.

Несколько раз, медленно двигаясь, я разведывал ее глубины. Не чувствуя преград, член мягко скользил в Анри. Ощущения были божественные.

Набрав темп, я драл ее со всех сил. Яйца шлепками ударялись о ее зад.

Сильные чувства охватили ее тело. Уткнувшись в подушку, Анри кусала ее. И сейчас она буквально орала в нее голосом, полным страсти.

Мои движения стали резче, пальцы до побеления сжали бедра. Мой победный рык слился в унисон с криками Анри. Член начал изливать потоки спермы.

Сделав еще пару движений, я замер и с томным вздохом прошептал:

– Девочка моя.

Северус повернул меня к себе лицом и начал целовать – бережно, нежно, с упоением. Я вся отдалась его поцелуям, отвечая так же нежно, боясь испугать миг блаженства.

– Надеюсь, ты только со мною такой добрый?

– Будь уверена.

– Удивляюсь. Почему мне все сходит с рук?

– Скажи спасибо твоим глазам, – усмехнулся он.

Я целовала глаза, виски, губы, чисто выбритый подбородок. Северус пытался вырваться, но я мягко и крепко обняла его. Шея. Прошлась по ней язычком, то щекоча, то играя, то целуя.

– Анри, мне пора в школу, – прошептал Северус и, поцеловав меня, слез с кровати.

Он быстро стал собираться, поднимая одежду с пола.

– Как думаешь, сколько времени может уйти на то, чтобы пережить чью-то смерть? Я хочу сказать, смерть того, кого ты любил.

–Ну, – он посмотрел на меня, затем бросил взгляд на дрова в камине, – сомневаюсь, что это вообще возможно.

– Надо же, как весело!

– Нет, я серьезно. Я очень много об этом думал. Ты просто учишься жить с этой утратой, с твоими незабвенными. Потому что они остаются с тобой навсегда, пусть даже и отошли в мир иной. Хотя это уже не то непереносимое горе, что обрушивается на тебя изначально и заставляет совершенно иррационально злиться на всех тех идиотов, которые живут припеваючи, тогда как твой любимый человек уже умер. Нет, это что-то такое, к чему приспосабливаешься постепенно. Как к дыре в душе.

– Знаешь, смерть близких всегда сопряжена с чувством вины, – заметила я. – Или почти всегда. Мы чувствуем себя виноватыми, что не вели себя как должно, что не уберегли, что не ушли вместе с ними. Наверное, люди так устроены. На самом же деле никто не всесилен. И, несмотря на всю нашу неидеальность, близкие люди знают, что любимы.

Отчего-то я чувствовала пустоту и одиночество, словно очень долго шла сквозь поле; это было настолько необычное состояние, что я забыла обо всём остальном, в том числе и о постоянном в последние месяцы ощущении приближающейся смерти, которое уже потеряло остроту и стало просто фоном для всех остальных мыслей.

– Анри… – Северус надел сюртук и подошел ко мне. – Послушай… обещай, что не умрешь раньше меня!

– Северус… – я привстала с кровати и босыми ногами подошла к нему.

– Мне не важно, чем ты будешь заниматься, куда поедешь, каким образом решишь исковеркать свою жизнь… просто – живи! Не умирай раньше меня, пожалуйста!

– С чего ты взял, что ты умрешь? – опешила я.

– Лучше умереть, спасая жизни, чем жить, отнимая их, – ответил спокойно Северус и обнял меня.

Его не было пару дней после этого, я не находила себе места. Блуждала по дому, как привидение.

Я задремала, кто-то прошел мимо, слабое дуновение ветерка от его тела и шелест одежды. Тихо звякнула посуда, снова шелест и тишина. Я приоткрыла глаза.

– Северус, – позвала я его.

Он вышел из кухни. Он был бледнее, чем всегда.

– Где мои газеты? – уточнила я.

– Тебе самой не надоели твои капризы? – спросил Северус и кинул на диван стопку газет.

– Как же они могут надоесть, если ты их исполняешь, – язвительно ответила я.

– Это ты пролила кофе на мою книгу? – заметил он, когда подошел к столу, на котором лежали книги, прочитанные мной за все время пребывания в доме у Северуса.

– Нет, я внесла интригу в скучный сюжет, – усмехнулась я, поцеловав его в щеку, и, взяв в охапку стопку газет, удалилась из гостиной.

Я проснулась ночью, опять приснился кошмар. О ком мы горюем, когда уходят наши близкие? Наверное, о себе. Мы не представляем жизни без близких, любимых. Вот они, только что были рядом, и вдруг… Нет их. Они не поговорят больше с тобой, ты не сможешь обнять их … Им, лежащим в земле, уже все равно. Плохо – тебе, и ты оплакиваешь не их, себя. Себя без них.

Исключения бывают, когда умирает, гибнет тот, кому бы ещё жить и жить, чья смерть нелепа и несвоевременна. Хотя разве смерть может быть своевременной или умной? Тогда да, мы жалеем не только себя, но и того, кто так рано ушел. Но себя все равно жалеем больше.

Стоя у могилы, зная, что их тела, глаза и волосы еще существуют, правда уже изменившись, но всё-таки еще существуют, и что, несмотря на это, они ушли и не вернется больше. Это было непостижимо.

Мой «маленький щит» мне больше не нужен…

Полнолицая луна виднелась через шторы. Рядом Северус вкусно посапывал.

Смотрю на него, и во мне все сильнее пробуждаются безудержное, томное, похотливое, зовущее, требовательное, жаждущее желание. Вот почему так тревожно и сладостно!

Я нежно, сначала еле прикасаясь к нему, гладила его живот: просто еле уловимые прикосновения, очень нежные и бережные.

Прикосновения становились более настойчивыми, и у Северуса изменился ритм дыхания: сначала оно пропало, потом, как бы прислушиваясь, становилось тихим и прерывистым.

Северус все больше напрягался, изгибался, изнывал и умолял:

– Анри, прекрати…

Я гладила, целовала его. Северус откликался на каждое моё прикосновение, на каждое движение пальцев. У него участился пульс, мышцы напряглись до такой степени, что любое прикосновение вызывало судорогу.

Наконец Северус не выдержал, встал и вошел в меня, закинув мои ножки себе на плечи и глядя мне в глаза. Входил он требовательно, где-то даже грубо. Я вздрагивала, но не от боли, а от блаженства:

– Родной мой!

Мы меняли положение с быстротой движения наших рук и губ, и уже ни один участок тела не оставался без буйных ласк.

Движения становились настойчивыми. Подложив подушку под мои бёдра, Северус становился всё более настойчивым: глубже, ещё, ещё! И тут он нажал на низ живота: я вся взвилась от блаженства.

– О боже, не останавливайся!

Но Северус вышел из меня. Он зарылся в мое лоно и просто начал его терзать, но ласково, нежно, с жаждой и желанием. Я – на грани полуобморока. Я начала громко стонать и вскрикивать. Северус, не останавливаясь, доводил меня до оргазма. Пытался войти в меня, но это немного сложно: мышцы, как всегда, свела судорога.

Движения стали вращательными, глубокими. Опять нажал на низ живота. Я просто млела, спинка выгнута, глаза полузакрыты. И только полустон, полушепот выдает, что я – ещё здесь, на этом свете.

Северус опять вышел. Лег на спину и поманил меня к себе. Я поняла его без слов и просто села него.

Я вся извивалась на нем, под его поцелуями и ласками. Северус сильно держал меня за бёдра, не давая мне встать.

У Северуса уже не было сил даже стонать: глаза полузакрыты, взгляд – полубезумный, блуждающий.

Его движения становились настойчивыми и более быстрыми. Эта скачка меня заводила.

Крик блаженство и восторга вырвался из моей груди. У меня не было сил. Только стон блаженства вышел из моей груди.

Стоны и крики из его груди завершили эту неистовую скачку. Я прижала его руки к кровати и любовалась его конвульсиями.

– Это так прекрасно, когда ты кончаешь, – прошептала я.

Северус крепко обнял меня, шепнул на ушко:

– Девочка моя, родная.

– Мыться пойду утром, -прошептал он. – Хочу проснуться и услышать запах удовлетворенной похоти.

– Старый извращенец, – ударила я его по груди.

Утром я проснулась раньше него.

– Ну, давай просыпайся, – потянула я на себя одеяло. – Женщина голая лежит перед тобой, а ты даже глаза открыть не можешь.

– Женщина? Голая? Где? – не открывая глаза, сонно спросил Северус.

– Самовлюбленный мерзавец, – фыркнула я и отвернулась от него.

Пальцы Северсуса, то по одному, то все вместе, начали свой зажигательный танец у меня по спине. Спина непроизвольно изогнулась в удовольствии в такт танцу пальцев.

«Боже, как приятно», – подумала я.

– Северус, много у тебя было женщин?

– Достаточно, – ответил он и поцеловал мою шею.

– Достаточно для чего?

– Чтобы ты оказалась последней, – сказал он и повернул меня к себе.– Как тебе спалось, Анри?

– С тобой слаще, – улыбнулась я.

– Как твоя рука? – спросил Северус и поцеловал мое плечо.

– Немного побаливает, – ответила я и провела пальцем по его носу.

– Попьешь еще неделю отвара, и все пройдет, – сказал он и поцеловал меня.– Как вкусно ты пахнешь.

– Чем?

– Мною, – ухмыльнулся Северус.

– Как все сложно и запущено, – съерничила я.

– С другими всегда было проще, чем с тобой.

– Чем проще?

– Я их не любил.

Я посмотрела ему в глаза, и вспомнились школьные годы. Когда я тайком пробиралась в его спальню. Как мы проводили вместе ночи, как любили друг друга. И сейчас что-то похожее возрождалось между нами.

– Кофе сваришь?

– У меня нет никакого настроения варить тебе кофе, – саркастично произнес он.

– Разве это так сложно?

– Сложно, – отрезал Северус.

– Что ты все время со мной споришь? Не надо спорить с женщиной, особенно с утра.

– А что мне остается делать?

– Целовать.

Проснулась я, когда Северуса уже не было. Зато на подносе возле кровати стояла кружка.

Прозрачный пар подымался над белоснежной кружкой. Он подымался вверх, искрился и растворялся. Я села, взяла в ладони кружку, вдохнула и замерла. Кофе, этот незабываемый аромат, он такой горько-сладкий. Я еще раз вдохнула его, носит вздернулся, и я взглянула на шторы, за которыми начало восходить солнце. Что может быть лучше утреннего кофе! Только кофе.

Не спеша выпив его, никто не мешал, в доме было тихо, я поняла, что вставать совсем не хотелось.

Жизнь и смерть. Энергия и покой. Если я остановилась сегодня, это все же того стоило, и даже ошибки, которые я сделала и которые я бы исправила, если бы могла, боль, что сжигала меня и оставила шрамы в моей душе – это все стоило того, чтобы мне позволили идти туда, куда я шла: к этому аду на земле, к этому раю на земле и обратно, внутрь, под, между, сквозь них, в них и над ними…

Я встала и набросила на себя одеяло. Села на пол, обняла ноги, подтянула колени поближе к себе, положила на них голову и закрыла глаза.

Туман, слегка голубоватый свет, легкая прохлада и простор, просто огромный простор. Мне хотелось оглянутся, но везде сплошная бесконечность. Где-то там, в тумане, скрывается нечто, что-то загадочное и обыденное. Меня мои мысли убаюкивали. Я протянула руку, взяла подушку с кровати и положила около себя. Я лежала и смотрела в потолок, на потухшую люстру и световые пятна, что медленно перемещались по стенам. Я смотрела на себя, на свое отражение в мире, на то, что за этим мигом наступает следующий и что все мы живем этим моментом жизни; прошлого нет, нет и будущего, только настоящее.

Я улыбнулась сама себе. Мне хотелось жить, почувствовать жизнь, насладится каждой ее частичкой, ведь завтра этого уже не будет, а сегодня? Я сбросила с себя груз тоски, груз пустоты и безмолвия. Встав с пола, я нашла свою одежду. Одевшись, я вышла в коридор, по пути взяв свою палочку, которую на днях отдал мне Северус.

Никого. Совсем никого. Как будто и вправду никого здесь и не было, ни сегодня, ни вчера. Я обула свои ботинки, что аккуратно стояли у самой двери, нажала на ручку двери, и она открылась. Я не оглянулась, а просто пошла по ступенькам. Заскрипели петли, и дверь за моей спиной с шумом захлопнулась.

У меня было чувство, будто я ему что-то должна, а я не люблю ходить в должниках. Возможно, мне было бы легче, если бы я хоть поблагодарила его. Я и вправду хотела, просто возможности не подвернулось. Теперь поздно.

Действительность стала меняться. Необъяснимо все стало странным, запутанным. Словно туман проник всюду, и все потеряло смысл. Как будто люди заблуждались в чаще и забыли, кто они и что ими движет. Но тщетно искали цель, чтобы жить дальше.

Я действительно устала терять людей.

Я никогда не верила ни в богов, ни в их могущество. Но, кажется, именно в таких ситуациях люди говорят: «Бог отвернулся от меня».

Я не умру. Мне ведь было приказано выжить.

Весна 1998 года.

Пришлось месяц скитаться по Лондону, пока я не нашла небольшой дом на окраине Тинворта возле моря. Дом был пуст, видимо, там уже как лет двадцать никто не жил.

Он стоял на отшибе, на самом краю прибрежных утесов. Безлюдное место и очень красивое. И в доме, и в саду постоянно был слышен шум моря, точно сонное дыхание какого-то огромного существа.

Только в марте мне улыбнулась удача. Впервые за долгое время у меня появилась связь с внешним миром. Вредноскоп на столе засветился и начал вращаться. Все ближе слышались голоса – грубые, возбужденные.

Я склонилась над крошечным приемником, откуда доносился очень знакомый голос.

«Просим прощения за временное отсутствие в эфире. Это было связано с участившимися визитами в наши края очаровательных Пожирателей смерти…»

«Теперь мы нашли для себя новое укрытие, – говорил мужчина, – и я рад представить вам двух постоянных участников нашей передачи. Добрый вечер, ребята!»

«Привет».

«Добрый вечер, Бруно».

«Однако прежде чем мы послушаем Ромула и Равелина, – продолжал диктор, – позвольте на минутку отвлечься, чтобы сообщить о потерях, которые не считают нужным освещать в программе новостей Волшебного радиовещания и в „Ежедневном пророке“. К огромному сожалению, мы должны сообщить нашим слушателям о гибели Теда Тонкса и Дирка Крессвелла».

«Также был убит гоблин по имени Кровняк. Предположительно, путешествовавшие вместе с Тонксом, Крессвеллом и Кровняком волшебник из семьи маглов Дин Томас и еще один гоблин спаслись. Если Дин нас сейчас слышит или если у кого-нибудь есть о нем известия, его родители и сестры будут рады любым новостям.

Между тем в Гэддли найдены мертвыми в своем доме семья маглов из пяти человек. По утверждению магловских властей, причиной смерти стала утечка газа, но члены Ордена Феникса сообщают мне, что истинная причина – Убивающее заклятие. Еще один пример, подтверждающий то, что давно уже стало общеизвестным: убийство маглов стало при новым режиме одним из способов проведения досуга.

И наконец, мы с сожалением сообщаем радиослушателям, что в Годриковой Впадине обнаружены останки Батильды Бэгшот. Судя по их состоянию, Батильда умерла несколько месяцев назад. Орден Феникса сообщает, что на ее теле обнаружены явные признаки применения темной магии.

Дорогие радиослушатели, я приглашаю вас вместе с нами провести минуту молчания в память Теда Тонкса, Дирка Крессвелла, Батильды Бэгшот, Кровняка и неизвестных маглов, убитых Пожирателями смерти».

Наступила тишина.

«Спасибо, – сказал голос. – А теперь я обращаюсь к нашему постоянному участнику Равелину за последними новостями о том, как новый порядок в волшебном мире отражается на жизни маглов».

«Спасибо, Бруно», – произнес голос, который невозможно было не узнать, – низкий, неторопливый, от него сразу становилось спокойнее на душе.

– Кингсли! – прошептала я.

«Маглы по-прежнему не подозревают, в чем причина их несчастий. Количество пострадавших не становится меньше, – говорил Кингсли Бруствер. – Однако внушает надежду то, что нередки случаи, когда волшебники и волшебницы, рискуя собственной жизнью, защищают своих друзей-маглов и просто соседей, часто даже без ведома самих маглов. Я хотел бы призвать наших слушателей следовать их примеру. Хотя бы обеспечьте защитными чарами жилища маглов на своей улице. Такие несложные меры могут спасти множество жизней».

«Равелин, а что ты скажешь тем радиослушателям, по мнению которых в наши опасные времена нужно следовать принципу „волшебники – прежде всего“?» – спросил диктор.

«Скажу, что от принципа „волшебники – прежде всего“ один шаг до принципа „чистокровные – прежде всего“, а там и просто „Пожиратели смерти“, – ответил Кингсли. – Все мы люди, верно? Каждая человеческая жизнь бесценна».

«Отлично сказано, Равелин! Если мы все-таки выкарабкаемся из этой заварушки, я буду голосовать за тебя на выборах министра магии. А теперь послушаем Ромула в нашей постоянной рубрике „Друзья Поттера“».