Текст книги "Песнь о Гамаюне (СИ)"
Автор книги: AnnyKa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)
– Да. Да, они это и шепчут. Ты слышишь их? – в надежде спросил он, но Чарльз уже поднялся на ноги и направился к шкафу.
– Нет. Не слышу, – ответил он и распахнул створки.
Корона лежала на своем месте, и, лишь увидев ее, Чарльз замер, не зная, как он мог не понять этого раньше. Как не почувствовал, даже если не видел этой ауры вокруг нее. Она источала тяжесть вины и тревогу. Была полностью покрыта тьмой, такой густой и плотной, что Чарльз был уверен – оно живое. То, что поколение за поколением завладевало умами правителей Стратклайда. Сводило их с ума, делало одержимыми кровью и болью. Столько веков.
Проклятье королей. Теперь он знал, как оно выглядит.
Такое густое, что Чарльз смог схватить его голыми руками, ощутить пульсацию его жизни.
– Чарльз!
Юноша не слышал Эрика, не видел, как Леншерр бросился к нему. Он даже не ощутил холода и боли, когда перья короткими зубцами начали прорезаться через его кожу на лице и шее, рвали плоть на плечах, словно чешуя, покрывая его тело. Дышать стало сложно, но юноша лишь стиснул зубы, борясь с черной дымкой, не желавшей отпускать корону.
– Что ж, – зашипел Чарльз, и сам бы он не признал своего голоса, если бы мог его нормально слышать. Он поднял корону с ее ложа и кровожадно улыбнулся, глядя во мрак проклятья, и был уверен, что чувствовал его – взгляд с другой стороны, из иного мира. Сам Король-гамаюн смотрел на него с ненавистью и желал уничтожить. Лишь отражение в этом мире.
«Вижу тебя», – зазвучал рокочущий, словно дальний гром, голос в голове Чарльза, и он едва не выронил корону из рук, но сдержался и вместо этого сконцентрировался на ее сплаве, на золоте и драгоценных камнях, вытягивая из них изначальный давний образ.
Эрик замер, пораженно смотря на то, как Чарльз шипел, словно змей, фыркал и рычал, как его кожу разрезали короткие перья, а в черных глазах появился странный рубиновый отблеск. Он менялся так быстро, что в это было невозможно поверить. И Эрик не верил. Думал, что это часть его проклятья, игры его больного разума, но чем больше менялся Чарльз, тем легче и свободнее становилось сознание Эрика, словно все это время оно было в лапах какого-то хищного паразита, и вот теперь он наконец-то отпустил свою хватку и покинул его, оставляя легкость. Корона в руках Чарльза начала меняться, сминалась, словно была сделана из мягкой глины, а затем и вовсе начала плавиться, по капле, а после потоком жидкого золота растеклась по полу, застывая бесформенной лужей.
Чарльз тяжело дышал, но, когда Эрик подошел, чтобы помочь ему, то лишь усмехнулся и поправил волосы.
– Прости. Это ведь была фамильная ценность?
– Не столь ценная, – с благодарностью улыбнулся Эрик и погладил Чарльза по холодной щеке. Смотреть в эти пустые черные глаза было жутко. Он ждал, когда этот мрак схлынет и Чарльз вновь будет смотреть на него своими сияющими глазами, но ничего не происходило. Юноша улыбался, но уже заметил, как изменился в лице Эрик.
– Что-то не так? – насторожился Чарльз. Но Леншерр лишь мотнул головой и отвел взгляд. – Ладно. Тебе стоит переодеться. Мы не останемся здесь надолго. Но можем задержаться, чтобы восстановить силы и продумать план. А ты, видимо, прошел через многое, чтобы добраться до замка. Сейчас ты похож не на короля, а на скитальца, – заметил Ксавьер, указывая на изорванную и затвердевшую от грязи и крови одежду Эрика. Леншерр не стал спорить, да и это был повод собраться с мыслями. Он впервые за долгое время чувствовал, что разум его чист, и знал, что должен сказать Чарльзу. Спросить его… Но какая-то часть Эрика пыталась отсрочить этот неизбежный момент, потому что он словно знал, что последует за его вопросом, и тревожное чувство в груди никак его не отпускало.
– Тебе тоже нужно привести себя в порядок, – Эрик окинул взглядом грязную одежду Чарльза, да и сам юноша имел дикий вид из-за перьев, которые так и не пропали с его тела. Эрик повел Чарльза за собой в ванную, а юноша только благодарно вздохнул. Он казался измученным и обессиленным и будто даже не замечал изменений в своем теле. Леншерр неспешно разделся, скинул покрытую грязью и кровью одежду, пока Чарльз молча за ним наблюдал, чуть склонив голову. И от взгляда этих черных глаз становилось не по себе. Одежда с шорохом упала на пол, и король, не стесняясь своей наготы, подошел к своему демону, который едва ли не засыпал на месте от усталости.
– Позволь?.. – тихо спросил Эрик, касаясь мягкой ткани его одежды, и Чарльз только кивнул, разрешая себя раздеть. Перья на руках были длинные, иссиня-черные, мягкие. Вены вздутые и темные, а кожа слишком бледная, словно жизнь покидала его с каждым вздохом. Бочка с водой была наполнена больше чем наполовину, и Эрик не стал спрашивать, почему Чарльз так и не нашел время, чтобы привести себя в порядок, пока его не было. Не спросил, потому что боялся узнать ответ на этот вопрос. Вместо этого он взял губку и погрузил ее в прохладную воду, не думая о себе, начал обтирать тело Чарльза, видя, как тот прикрывает глаза от удовольствия, пока Эрик водит по его шее и груди, рукам и животу.
Вода стекала по коже, смывая грязь, въевшийся пот и следы крови. И теперь, стоя так близко к обнаженному Чарльзу, Эрик видел его ужасные шрамы. Не просто хаотичные раны, а планомерно вырезанные руны. В разуме тут же вырисовывалась картина того, как лезвие впивалось в тело Ксавьера, калеча и раня его. Ненависть загоралась в крови. Он хотел спросить, но не был уверен, что Чарльз его услышит, – черные глаза юноши казались почти пустыми, словно он погрузился куда-то глубоко в свои мысли или спал на ходу.
– Сядь, – приказал Эрик, привыкая снова говорить заботливым тоном. Он подтолкнул Чарльза к лавке, и стоило юноше сесть, как король опустился перед ним на колени и принялся оттирать грязь с его бедер и ног, касаясь бережно и боясь найти новые шрамы. Потоки мутной грязной воды стекали по белой коже, и Эрик подумал, что лучше бы было вовсе усадить Чарльза в ванную или окунуть в бочку, но воды было слишком мало, да и юноша казался каким-то потерянным. Сидел неподвижно, сжимая полотенце в руках, и лишь наклонял голову или подавался навстречу прикосновениям Эрика. Он только тихо с облегчением застонал, когда Леншерр обошел его и принялся омывать спину, выливая на Чарльза все больше воды. Мочалка задевала черные перья, и Эрик старался быть с ними аккуратнее, словно Чарльз мог испытать сильнейшую боль, если задеть их. Леншерр заботливо промыл отросшие волосы Чарльза и передал ему сухое полотенце, чтобы тот мог вытереться, а сам подошел к бочке и наклонил ее, собирая остатки воды, чтобы торопливо привести себя в порядок и не казаться грязным бродягой рядом со своим чистым ангелом.
Когда Эрик закончил и обернулся, то от выжидающего взгляда черных глаз у него перехватило дыхание, а от вида обнаженного тела Чарльза все внутри сдавило сладостной судорогой.
– Все будет хорошо, Чарльз, – не выдержав кольнувшей боли в груди, прошептал Эрик, подойдя к Ксавьеру и склонившись к его уху, чувствуя, как легкий жар начал покалывать под кожей. Его ангел. Измученный и уставший. Но наконец-то с ним. И он не мог не касаться его. Не мог не желать его прямо сейчас, пока тот обнаженный стоял перед ним, открытый и обманчиво ранимый.
– Тебе стоит одеться, – посоветовал Ксавьер, слегка отстранившись. – И мне тоже. И обсудить, что делать дальше.
– Тебе нужно отдохнуть, – не согласился Эрик.
– Отдохнем, когда выберемся отсюда, – Чарльз едва заметно улыбнулся и ускользнул от Эрика, оставив в растерянности. Леншерр вздохнул и отложил мочалку, неохотно подхватил с одиноко стоящей лавки чистые штаны, которые он должно быть оставил здесь еще до своего отъезда, и натянул их на голое тело. Он как раз заканчивал со шнуровкой, когда услышал крик Чарльза.
– Нет! Нет-нет-нет! – вскрикнул Чарльз, и Эрик, тут же забыв обо всем, хотел броситься к Ксавьеру, но замер на месте, заметив, что его ангел стоял перед зеркалом и дрожащими пальцами впивался в собственное лицо. Он был на грани паники, рассматривая острые перья и черные глаза, которые так и не приобрели нормального вида. – Оно не исчезло! Почему? До этого же легко сходило! Нет, черт, нет! – Чарльз испуганно прильнул к зеркалу, не веря отражению.
Перья тянулись от висков вдоль шеи и ниже, по плечам, по обнаженным рукам до самых запястий, а на пальцах вновь появились короткие острые когти. От темных глаз под кожей виднелись черные, чуть припухшие венки, а в волосах появились длинные птичьи перья, придавая Ксавьеру все больше сходства с теми демонами, что он освободил из монастырских подвалов.
– Нет, нет. Я не такой. Я не один из них. Не могу им быть… – его дыхание сбилось, и он впился в перья на своем лице, пытаясь выщипать их. Они тяжело вырывались из кожи, оставляя кровоточащие ранки, но Чарльзу было плевать на боль. Он смотрел на себя и видел монстра. Такого же, как те, кого он освободил. Демон. Чудовище. Он из того же вида. Монстр, которого все боятся, смерти которому так желают.
– Не смотри на меня! – зарычал Ксавьер и попытался отгородиться от Эрика. Он тяжело дышал, а сердце готово было выскочить из груди. Он никогда не чувствовал себя таким потерянным и запертым одновременно, даже в той проклятой клетке. Его тело, которым Эрик так восхищался, стало белым, словно мертвым, в черных венах и острых перьях. Его ногти снова стали когтями, и его глаза, что прежде светились синевой, которой король мог любоваться вечерами напролет, теперь обратились в черное месиво. И Чарльз понимал, что будет только хуже.
Резь в глазах, и грудь сдавило, будто в тисках. Он отшатнулся от Эрика и вырвал из волос еще пару перьев, взвывая от боли. Эти перья оказались еще глубже, и кровь пошла сильнее, а перед глазами все расплывалось от соленой влаги.
– Чарльз! Стой, не нужно, – Эрик, выйдя из ступора, наконец-то сорвался с места и бросился к Чарльзу, но юноша уже успел вырвать из лица пару перьев и отбросил их на пол. – Остановись, – Эрик схватил Чарльза за руки, пока тот не продолжил себя истязать, и взволнованно посмотрел на его лицо. Видимо, перья росли глубоко и крепко держались за кожу Ксавьера, и теперь на его лице остались узкие ранки, из которых быстро сочилась кровь, словно кто-то резко полоснул юношу по лицу тончайшим лезвием. – Не надо, прошу тебя, Чарльз, – прошептал Эрик, бережно вытирая кровь с лица юноши.
– Надо! Я не такой, как они! Я… Эрик. Оно… Я не могу это остановить. Раньше мог, но теперь оно не исчезает. Я не могу…
– Все хорошо, – произнес Эрик и погладил Чарльза по мягким отросшим волосам, не обращая внимания на твердые перья среди прядей.
– Помоги мне, – совладав с собой, уже без паники, но с отчаянной решимостью произнес Чарльз, глядя Эрику в глаза. – Я не могу… Вырви их.
– Чарльз, это лишь ранит тебя, – попытался запротестовать Эрик, но юноша гневно вздохнул и оттолкнул Леншерра, бросился к кровати. – Чарльз, не нужно… – Эрик так и запнулся, когда Чарльз обернулся и что-то яростно зашипел. Слова были не важны, их смысл терялся, едва Эрик вновь видел символы, вырезанные на теле Чарльза, и в его сознании тут же проступили образы того, как глубоко должен был входить кинжал, чтобы оставить такие раны, как кричал Чарльз, не в состоянии избавиться от боли, как кровоточили свежие порезы… И на этот раз ярость пылала бешеным пламенем, словно спала пелена спокойствия, что окутывала его в ванной, и последние капли проклятья покинули его, позволяя чувствовать все так, как желало его сердце. А сейчас он хотел лишь убить того, кто посмел причинить боль его Чарльзу.
Как долго с ним это делали? Как долго пытали его ангела, пока сам Эрик был так далеко и не в силах защитить его. Руки до боли сжались в кулаки, а глаза затмила пелена ярости. Даже в худшие дни своего проклятья он не испытывал такой жажды крови, какая пробудилась в нем теперь, когда он видел изувеченного Чарльза. И все, что он знал, так это то, что человек, сотворивший это, не умрет быстро.
– Я не демон, нет, – шипел от злости Чарльз, с мясом выдирая из плеча перья и шипя от боли. Кровь тут же засочилась по его руке, и она стала сигналом для Эрика. Он, словно тень, скользнул к Чарльзу.
– Не смей, – приказал он своему гамаюну.
– Не сметь? – Чарльз криво усмехнулся и посмотрел на Эрика снизу вверх. – Вы приказываете мне, Ваше Величество?
– Да, если это остановит тебя. Поэтому я приказываю, не смей ранить себя еще больше.
Чарльз тихо рассмеялся, но в звуке этом было что-то жуткое и пугающее, и Эрик слышал всю боль и страх, снедающие душу его ангела, в эхе этого смеха.
– Что же мне еще делать? Даже ты смотришь на меня со страхом сейчас. Ты тоже видишь во мне монстра, мой король? – с безумной от боли улыбкой произнес Чарльз, а Эрик скользил взглядом по его черным глазам и глубоким шрамам и готов был продать свою душу духам, демонам, да хоть самому Дьяволу, лишь бы не оставлять Чарльза тогда одного. Не подвергать его всему этому.
– Я не боюсь тебя. И никогда не боялся, – сказал Эрик и, вздохнув, сел на постель, и похлопал по покрывалу, приглашая Чарльза сесть рядом. Юноша какое-то время смотрел недоверчиво, а затем сел лицом к Леншерру и даже не вздрогнул, когда король принялся бережно касаться его плеч, вытирая кровь, касаясь жестких перьев, но не спеша их вырывать. – Ты не монстр, – приказным тоном прошептал Эрик Чарльзу, и рука его легла на заднюю часть шеи Ксавьера, мягко удерживая юношу на месте, пока Эрик продолжал гладить его покрытые длинными перьями плечи. – Не монстр. Кто угодно, но не ты. И я точно знаю, что за чудовище живет в этих стенах, – Леншерр прислонился лбом ко лбу Чарльза, чтобы успокоить его и себя. – Тот, кто схватил тебя. Кто пытал тебя. Кто оставил эти шрамы, – цедил сквозь зубы Эрик, пытаясь сдержать волну гнева. – Я убью его. За все, что он сделал с тобой. За каждый шрам на твоем теле…
– Он мертв, – холодно прервал его Чарльз и наконец-то посмотрел Эрику в глаза с какой-то странной, незнакомой улыбкой. – Я убил его. Остановил его сердце. Лишь коснулся, пожелав его смерти, и ощутил, как остановилось его прогнившее сердце, – во взгляде Чарльза мелькнул блеск ярости и боли, и Эрик сам не понял, почему это вдруг разбудило пламя и в его крови. Он притянул юношу ближе и наклонился, впиваясь в его бледные губы, целуя своего демона с горечью и страстью, понимая, что это именно он завел своего чистого и невинного Чарльза на этот темный и кровавый путь. И вот теперь его ангел, который был чист и нетронут, невинен и полон сострадания, с сияющими ярче лазурного неба глазами, словно впитал всю боль и страдания, что снедали самого Эрика, и стал таким из-за него. Эти черные глаза и перья, когти и кровожадность, решительность и недоверие. Даже неуверенная страсть, с которой Чарльз ответил на поцелуй, словно желая быть ближе, но боясь приблизиться, напугать и оттолкнуть от себя, все это он почерпнул у Эрика. Словно Леншерр был чашей с чернилами, в которую упал белоснежный птенец. И Эрик не мог позволить Чарльзу взять на себя еще хоть каплю этой тьмы.
Лишь нежность, на которую, Эрик думал, он больше не способен. Лишь сердце, которое жило только когда Чарльз был рядом, и душу, которую Эрик целиком и полностью ему отдал. Пусть он возьмет все лучшее, что еще было в проклятом короле. Все это он отдаст ему без остатка в надежде, что сможет искупить вину перед своим ангелом.
Эрик осторожно отстранился и провел большим пальцем по израненной щеке Ксавьера, вытирая кровь от вырванных перьев и прозрачный след от слез, которых юноша не смог сдержать, когда, пусть всего лишь на мгновение, решил, что даже Эрик отвернется от него теперь и обернется против него, как и весь остальной мир. Леншерр повалил Чарльза на постель, потянул его дальше на мягкое покрывало, чтобы было удобнее устроиться поверх его гибкого обнаженного тела.
Он поглаживал тело юноши, задевая черные перья, покрывавшие его плечи и руки, и ощущал, как нервно напрягается в его руках Чарльз, а затем юноша вовсе надавил на грудь Эрика, отстраняя его от себя…
– Эрик, я…
– Ты прекрасен, – перебил его Леншерр и сильнее навалился на него сверху, чтобы тот и не думал сбежать, и улыбнулся, глядя на смущенного Чарльза. Тот поерзал под ним, но явно сейчас чувствовал себя не на своем месте и боялся смотреть Эрику в глаза, уже осознавая то, как именно он выглядит. И боялся увидеть страх и отвращение на лице Леншерра, даже несмотря на то, как нежно тот его касался и целовал всего мгновение назад. – Чарльз, – Эрик бережно коснулся подбородка юноши, заставляя того посмотреть на себя. И пусть его глаза больше не сияли, а были темнее ночи, даже в этом Леншерр видел что-то гипнотически прекрасное. – Я не знаю, сможем ли мы вырваться отсюда. Не знаю, что ждет нас, и не хочу вынуждать тебя сказать мне, что скрывается в будущем. Но, даже если это наши последние дни, я хочу провести их с тобой. И больше никогда тебя не оставлю.
Ксавьер едва заметно улыбнулся и уже смелее посмотрел на Эрика.
– Я думал, тебе чужды подобные признания.
– Не тогда, когда я должен их сказать. Ведь ты не можешь читать мои мысли.
Чарльз не ответил, слегка пожал плечами, словно показывая, что, возможно, он вполне способен и на подобное, и сам потянулся к Эрику, целуя его медленно и благодарно, отпуская свои страхи, тревоги, позволяя им хоть ненадолго остаться позади.
Эрик положил руку на заднюю часть шеи Чарльза, удерживая его крепко, и ласково повел самыми кончиками грубых пальцев по груди вниз, к вздрагивающему животу, касаясь выпуклых следов от глубоких ран. Рубцы так отчетливо виднелись яркими шрамами на светлой коже, словно горели на ней. Гнев вновь поднялся в душе Эрика, и он сорвался, впился поцелуем в его бледные губы почти хищно, сплетаясь с ним языками, прикусывая губы, желая, чтобы они снова алели как прежде, и крепче прижал Чарльза к кровати. Он его. Только его. И каждый этот шрам на белом теле его ангела тоже лишь его вина. Не уберег. Не защитил. Оставил его. И теперь даже не мог отомстить за ту боль, что испытал его Чарльз. Но может не допустить ее повторения.
Он ласково прикусил губу Чарльза и разомкнул их поцелуй, принялся касаться губами виска и щеки Ксавьера, чувствуя мягкое прикосновение черных перьев.
Он обхватил Чарльза за бока и провел языком по его тонкой шее, где когда-то был кулон с его гербом. Прижался губами к дернувшемуся кадыку и спустился поцелуями ниже. Юноша тихо вздохнул и впился в покрывало, закрыл глаза от наслаждения и слегка прогнулся, словно намеренно прижимаясь плотнее к губам Эрика, призывая его не сдерживаться, прося о больших ласках, и Эрик готов был дать ему все, что он только пожелает, тем более сейчас, когда он чувствовал, как в его живот упирается полувставший член Ксавьера. И сколь сильно не менялось бы его тело, этот юноша как был, так и остался пленительно прекрасным. Одним своим видом заставляя забыть обо всем на свете. Эрик целовал его медленно, словно желая вылизать все тело Чарльза, чуть приподнялся, чтобы касаться его живота и бедер, пока сам припал губами к напряженному соску юноши, прикусывая его и лаская языком. И этот мелодичный тихий стон, от которого, казалось, вибрировало все его тело. Эрик жаждал слышать его снова и снова. Каждый вдох и тихий стон, каждое движение Чарльза под ним направляли Эрика, и он желал всего этого больше, без остановки. Хотел, чтобы его ангел забылся в его руках, стонал от наслаждения, забыв о боли и страхе навсегда. Зная, что Эрик с ним и до самой смерти будет его щитом и опорой.
Он следовал за манящими ощущениями, пленяющими его разум и тело, за реакцией Чарльза, и его сильные руки заскользили от бедер вверх, касаясь ребер юноши, пока сам Эрик прокладывал дорожку влажных поцелуев по его напряженному животу, слегка покалывая нежную кожу жесткой бородой. Спускался ниже, пока вовсе не замер у бедер Чарльза. Юноша вздрогнул и невольно попытался свести ноги, но Эрик положил руку на внутреннюю часть его бедра, не позволяя этого сделать, и лишь поднял на Чарльза темный от возбуждения взгляд. Его глаза, должно быть, были почти такие же черные, как и у самого Чарльза, и, только когда юноша слегка расслабился, Эрик шире развел его ноги и, придерживая Чарльза, провел языком по его твердому члену.
Юноша издал невнятный хрип и дернулся, а Эрик едва не зарычал от удовольствия, сгорая заживо от страсти, от боли в теле и пульсирующей крови в голове и члене. Вот только Чарльз вновь заерзал и попытался свести ноги, и Эрик ощутил, как ему на голову легла тонкая когтистая рука.
– Эрик…
– Тише, ангел мой, – перебил его Леншерр и перехватил его тонкое запястье, прижался губами к его ладони, блаженно прикрывая глаза, а свободной рукой поглаживал Чарльз по колену, мягко надавливая на него, вновь призывая открыться и не бояться.
– Ты… не должен…
– Я хочу этого, – не согласился он и поднял взгляд на Чарльза, и тот тут же приподнялся на локтях, и напрягся, на мгновение замерев от испуга, и даже перья на его лице словно теснее прижались к коже, а глаза влажно заблестели. – Ты мой ангел. Самый прекрасный. Даже если все тело твое покроется перьями, даже если ты изменишься, для меня ты навсегда останешься тем светлым созданием, что спасло мою душу. Ты открыл мне глаза и указал путь. Лишь тебе я доверяю. И никогда не отвернусь от тебя, – со страстью заверил Эрик своего напряженного гамаюна, и когда тот так и не нашелся, что ответить, то король вновь поцеловал его руку и припал губами к напряженному животу. – Позволь мне это… – Он вновь развел ноги Чарльза, на этот раз почти не ощутив сопротивления, удерживая его так и мягко и бережно, поглаживая его бедра, медленно и с упоением принялся целовать самый низ живота Ксавьера, словно намеренно игнорируя стоящий член юноши, не собираясь прикасаться к нему снова, пока сам Чарльз не разрешит.
Горячий язык скользил по нежной коже, оставляя влажный след, а колючая борода тут же сменяла ласковое тепло приятной колкостью, а затем и вовсе чередовалось с короткими поцелуями и бережными укусами. Ровно настолько, чтобы Чарльз забыл, пропустил вдох, чтобы мышцы сладостно напряглись, а бедра инстинктивно дернулись выше. Юноша впился когтистой рукой в покрывало, а вторую бессильно сжал в кулак, не решаясь прикоснуться к Эрику, хоть его так и тянуло это сделать. Но стоило протянуть руку, и он видел не себя… Он видел эту когтистую лапу, тонкую и бледную, с набухшими темными венами и черными перьями, и это останавливало его, когда он хотел впиться в волосы Эрика и направить его ласки. Он не был уверен, он ли это. Боялся представить, что видит сейчас Эрик. И даже слыша его слова и желая в них верить, он не знал… имеет ли он на это право.
– Ну же, Чарльз, – Эрик провел языком от колючих темных лобковых волос по тонкой линии, ведущей к пупку юноши, и Ксавьер не смог сдержать вздоха, дернулся в руках своего короля, который вновь смотрел на него глазами, полными страсти и обожания. – Доверься мне.
И на этот раз Чарльз кивнул и осторожно опустился в постель, прикрыл глаза и услышал, как тихо и довольно усмехнулся Эрик, и хотел уже сказать что-то по этому поводу, но лишь задохнулся от бесшумного стона, когда Леншерр обхватил головку его члена своими губами и ловко закинул ноги Чарльза себе на плечи.
Чарльз впился острыми когтями в покрывала, разрывая их ткань, и терялся в новых слишком острых ощущениях, от которых щеки пылали от стыда и смущения, а тело плавилось от наслаждения и желало большего. Юноша не сдержался и пару раз подался бедрами навстречу жаркому рту, застонал, даже не представляя, что может быть так узко, жарко, влажно и хорошо одновременно. Он чувствовал дыхание Эрика на своем паху, его язык, скользящий по твердому члену, ласкающий упругую головку, задевая маленькое отверстие. Чувствовал каждый вдох и выдох, каждое движение на своем члене и не смог сдержать стона, прогнулся в спине, до дрожи в руках впился в одеяла, чувствуя, что влага течет по его лицу от самых краешков глаз.
Так хорошо ему еще никогда не было. И даже с Эриком он прежде не ощущал такой интимной близости. Только сейчас Чарльз какой-то частью сознания подумал, что он никогда прежде не делал ничего подобного. Даже близко. Он не был с женщиной, и подобную близость не сравнить с теми урывистыми прикосновениями к самому себе, которыми ему приходилось обходиться. Даже все, что было с Эриком до этого, не могло сравниться с этим новым ощущением, так не похожим на прикосновения рук и пальцев.
Чарльз тихо стонал и не мог остановиться, двигал бедрами, пытаясь ощутить больше, войти глубже, раствориться в этом жаре, и уже начал чувствовать, как Эрик придерживает его бедра, пытаясь сдержать распалившегося юношу и контролировать его движения. Но Чарльз чувствовал, как Эрик ухмыляется, двигается быстрее и почти рычит. Это ощущение! Чарльз едва не взвыл, ощутив, как вибрирует горло Эрика изнутри. Его ноги задрожали, и бедра напряглись, дыхание сбилось. Он пытался толкаться быстрее, наслаждаясь каждый раз, когда головка чувствительного члена проходила по небу Леншерра, упиралась в его горло, и уже не мог сдержаться, слыша, как каждое движение Эрика отдается тихим влажным звуком.
Тело словно ударило молнией, Чарльз застонал и, даже смолкнув, чувствовал этот стон в своем горле, не мог отдышаться, а Эрик довольно улыбался, вытер губы тыльной стороной руки и тут же навалился на разомлевшего Чарльза, целуя его живот и ребра. Он улыбался и прятал лицо, прижимаясь к Ксавьеру, чувствовал, как быстро бьется пульс в каждой жилке молодого тела, и хотел бы дать ему передохнуть, но сам готов был вновь лишиться разума от ожидания. Ох, Чарльз не знал, не мог представить, насколько он соблазнителен! Как жарко он выдыхал сквозь раскрасневшиеся припухлые искусанные губы, как выгибался и дрожал, как двигался и стонал. Эрик все еще был до боли возбужден, и потому, когда Чарльз отдышался и прикрыл глаза, Эрик начал его переворачивать на живот.
– Что ты?..
– Тише, ангел мой, – просипел Эрик и погладил Чарльза по бледной спине. На ней перьев почти не было, они в основном появились лишь вверху спины и на плечах, словно пожар, который распространялся от глаз Ксавьера по его телу. Эрик провел пальцем вдоль позвоночника Ксавьера и сам задышал тяжело, как загнанный зверь. Короткие поцелуи от лопаток вниз по спине. Он ощутил, как Чарльз заерзал в постели, вновь впиваясь в подушки и одеяла, и прикусил упругую ягодицу Ксавьера, застонав от пульсирующего возбуждения, готового разорвать его член лишь от этого прикосновения, от этого вида округлых ягодиц и обнаженного Ксавьера перед ним, лежащего столь открыто. Но этого было недостаточно. Эрик склонился над Чарльзом и сжал его ягодицы, разминал их, целуя спину Чарльза, с наслаждением слушая, как его ангел снова начинает несдержанно вздыхать, вновь распаляясь. Эрик облизнул губы и раздвинул ягодицы Чарльза, юноша тут же дернулся и издал странный полувскрик протеста, в котором куда больше слышалось смущения.
– Тише, – прошептал Эрик, затуманенным страстью взглядом глядя на розовое отверстие, и наклонился, провел по нему кончиком языка. Чарльз тут же вздрогнул и дернулся, что-то смущенно зашептал, пытаясь отстраниться, но Эрик лишь крепче сжал его в своих руках и начал вылизывать Чарльза, чувствуя, как от каждого прикосновения его мышцы сжимаются и вздрагивают. Эрик не хотел и не смог бы сейчас остановиться, как оголодавший зверь, вылизывал Чарльза, чувствуя, как его бедра становятся все влажнее и влажнее. Он дразнил языком непокорные мышцы, вжимался в смущенного и протестующего Чарльза, чтобы хоть немного проникнуть в него, не зная, что он еще может сделать, чтобы доказать, насколько тот прекрасен и желанен для Леншерра. Насколько важен. Пот стекал по ягодицам Чарльза, а протесты сменились долгими и тихими стонами, но Чарльз уже не пытался сбежать, напротив, ерзал, приподнимаясь, чтобы его вновь затвердевший член не терся о грубую ткань покрывал, подставляясь сильнее под ласки Эрика. Король еще раз широко провел языком по сжатому раскрасневшемуся отверстию, коснулся его пальцами, разминая и поглаживая, надавливая, следя за каждым стоном Чарльза, пытаясь уловить там нотки боли. Но их не было, когда внутрь вошел один палец, а затем и второй. И даже когда Эрик протиснул третий, Чарльз только стонал с наслаждением, прогибаясь, пока Леншерр сильнее растягивал его изнутри, и как одержимый, целовал его спину.
Эрику не хватало терпения снять штаны, потому он лишь развязал шнуровку непослушными пальцами и, тяжело дыша, достал влажный член из плена ткани, навалился на Чарльза, придавив его к постели, прижал головку члена к пульсирующему мокрому отверстию, медленно толкнулся внутрь, рыча от долгожданного наслаждения, когда Чарльз сжал его внутри, как в тисках. Он обнял юношу поперек живота, дыша с ним в унисон, и замер, полностью войдя в него. Одно мгновение без движения. Тихие поцелуи с которыми черные перья щекотали его лицо. Чарльз был горячий, и их обнаженная кожа словно готова была сплавиться в единую фигуру, слив их навеки. Но быть неподвижным Эрик не мог и, коротко поцеловав Чарльза, впился в него и принялся двигаться резко и порывисто, тихо рыча и постанывая, сходя с ума от того, как пульсировало нутро Ксавьера, как затягивало его, стоило только подать бедрами назад, словно Чарльз весь без остатка желал этой близости и не позволял ей прерваться. Его прекрасный Чарльз. Восхитительный, горячий, влажный. Он пытался приглушить стоны, пряча лицо в подушку, но Эрик слышал каждый из них и вторил Чарльзу, не желая сдерживаться ни сейчас, ни когда-либо после. Только с ним. И пусть горит синим пламенем корона и все королевство. Лишь бы Чарльз оставался рядом.
Он вбивался в юношу, сжимая его крепче, навалившись на него всем телом, и чувствовал, что близок. Его трясло, и тело плохо слушалось. А мысли были полны лишь Чарльзом. Его запахом, его стонами, его телом, его близостью, его наслаждением, которое разрядами текло по стройному телу и передавалось Эрику, и он не выдержал. Последнее глубокое резкое движение в уже расслабленном теле Чарльза, и все потонуло перед глазами. Поплыло и исчезло, а Эрик тяжело дышал, закрыв глаза, и прижимался лбом между лопаток юноши, зная, что он никогда еще не чувствовал себя таким полноценным и счастливым. На своем месте. Там, куда его вела судьба от самого рождения.
Он слабо поцеловал Чарльза и неохотно перекатился на кровать. Как в тумане укладывался и укрывал юношу, а потом еще долго не мог уснуть, даже когда сам Чарльз задремал у него на груди.
