Текст книги "Песнь о Гамаюне (СИ)"
Автор книги: AnnyKa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 33 страниц)
Чарльз смотрел, как расходятся бывалые вояки, и надеялся, что без них он сможет чувствовать себя более свободно, но само это место давило на него.
– Зачем мы здесь, господин? – решился спросить Саммерс, и Чарльз направился к стойке, на ходу расстегивая свой тяжелый плащ с капюшоном. Дорогая ткань, подобно раскаленному золоту, сверкнула в воздухе и рухнула на одну из скамеек, растекаясь драгоценным водопадом ручной вышивки, а Чарльз остался в удобной обтягивающей одежде и лишь расслабил высокий ворот на плотной рубашке, засучил рукава и подхватил с помоста один из длинных мечей, взвесил его на руке. Тяжелый. Таким долго не помашешь, враз устанешь тягать подобную оглоблю. Чарльз нахмурился и отложил меч, взялся за другой, а затем за третий, пока не нашел подходящий по длине и весу, сам себе кивнул и вернулся к своему охраннику, который молча за всем этим наблюдал.
– Мне нужна твоя помощь.
– Вы хотите научиться сражаться? – немного настороженно спросил охранник, явно не считая это хорошей идеей.
– Я умею. По крайней мере, смогу за себя постоять в случае опасности, – легко ответил Ксавьер и даже улыбнулся. – Но мой король предпочитает сражения с металлом в самой пучине боя. И много времени проводит, тренируясь. Я бы хотел узнать об этом больше.
– Вы просите тренировать Вас?
– Обучить азам. Стойкам и основным ударам, – кивнул Чарльз, надеясь, что это сможет стать неплохим сюрпризом для Эрика, тогда у них появится еще одна тема для обсуждений или возможность проводить больше тренировок вместе. Тогда бы Чарльз проводил время с Эриком не только ночью. Без своего короля он физически ощущал пустоту на душе, и хотелось лезть на эти проклятые стены, которые снились ему в кошмарах, снова и снова крича от боли.
– Тогда приступим, – кивнул воин, выполняя приказ, и достал свой меч, начиная объяснения с хвата.
Чарльз едва заметно нахмурился и слушал его внимательно, в точности повторяя движения воина.
Они перешли на тренировочную площадку, и время словно застыло в кристальном дрожащем золотистом свете. Чарльз слушал, впитывая новые знания, делал пробные взмахи, вставал в нужные позы, чувствуя себя так, словно его учат какому-то причудливому танцу, и внезапно осознал, что двигаться нужно сразу всем телом, ощущая каждый мускул. Концентрация на всем своем теле. Эрик был в этом так хорош. Всего лишь начав простейшую из тренировок, Чарльз смог это понять, представляя четкие и резкие движения Леншерра и его ровный ритм, сильные руки и уверенные движения. Он всегда все контролировал, держал в своей власти, и Чарльз хотел ощутить хоть часть того, что чувствовал его король, каждый вечер приходя на эту площадку, в попытках унять разум не в объятьях своего гамаюна, а в изнуряющих сражениях с невидимыми врагами.
– Да, верно, а теперь стойка. Начать лучше с оборонительной, – Скотт встал перед Чарльзом и занес меч медленно, чтобы юноша точно видел траекторию движения, и начал объяснять, как нужно его отбить, но, хоть Чарльз был уверен, что все выполнил верно, лезвия лишь заскрежетали, и клинок противника соскользнул, мягко касаясь плеча юноши, не причиняя боли. – Неверно. Я сказал держать выше и под наклоном. Из этой позиции Вы не удар отобьете, а руки лишитесь.
– Но я сделал все, как ты сказал, – возмутился Чарльз.
– Сейчас, – Скотт обреченно вздохнул и убрал меч в ножны, подходя к Чарльзу.
– Что ты делаешь? – тут же насторожился юноша, когда охранник попытался встать у него за спиной.
– Не бойтесь. Я лишь хочу показать, как нужно делать, – пояснил Саммерс и, только когда Чарльз кивнул, встал вплотную позади Чарльза. Его ладони медленно заскользили по рукам Ксавьера, и юноша настороженно обернулся, лишь сильнее напрягся в чужих недообъятиях, чувствуя, как все его существо желает вырваться, отойти как можно дальше, пока его не схватили.
– Вы напряжены и слишком впились в рукоять, – пояснил Скотт, наклонившись к уху Чарльза, и Ксавьер ощутил его теплое дыхание на своем лице.
– Я в порядке, – коротко ответил гамаюн.
– Да. Здесь возьмите чуть ниже, – охранник сместил руки Чарльза на рукояти и направлял его движения, показывая, как нужно вставать, отражая удар, как поворачивать тело и меч. – Поворачивайте в зависимости от того, какой удар наносит противник…
– Я понял, – перебил его Чарльз и выскользнул из рук охранника, сделав это слишком уж поспешно, и потому, словно желая сгладить свое поведение, тут же встал напротив в боевую стойку, – попробуем снова, – приказал гамаюн, концентрируясь на Скотте, но все еще ощущая его тепло своим телом, и потому, когда тот снова нанес тренировочный удар, Чарльз отбил его с таким старанием, чтобы тому и в голову не пришло, что Ксавьера снова нужно ставить в стойку, и приготовился продолжить тренировку, даже не заметив стоящего в тени на открытом балконе Эрика, внимательно наблюдающего за ними.
***
Коридоры петляли, словно извилистая река, а Чарльз с трудом переставлял ноги. Простая тренировка, в которой он просто хотел узнать пару стоек, превратилась в полноценный бой и подготовку. Видимо, Саммерс вошел во вкус и решил за день научить Ксавьера всем азам, которые он знал сам. Вот только теперь мышцы беспощадно тянуло от боли, а ослабшие руки с трудом поднимались, да и в голове царила какая-то уютная пустота. И, хоть Чарльз мечтал поскорее смыть с себя пот и грязь, сильнее всего он хотел рухнуть на кровать и забыться крепким сном без сновидений.
Он достал ключ и не сразу попал в скважину замка, открыл его лишь со второй попытки, а затем проскользнул в мягкий мрак покоев и запер дверь, устало прикрыл глаза и прижался к ней лбом, морально подготавливаясь снова перейти к движению и добраться до заветной цели.
– Вернулся, – тихо с усмешкой произнес Эрик, и Чарльз едва не подскочил на месте, резко обернулся и заметил короля, стоящего у стены, украшенной оленьими рогами.
– Эрик, – Ксавьер резко обернулся и прижал руку к сорвавшемуся на испуганный стук сердцу, попытался улыбнуться, – ты сегодня рано.
– Разве? – с нажимом спросил король, походивший на серый силуэт. – Уже глубокая ночь, а мой демон все еще снует по коридорам замка. Играет с девицами и запирается в казармах со стражей.
– Что? Эрик, о чем ты? – непонимающе и растерянно спросил Чарльз, мысли все еще текли вяло, и его разум зацепился лишь за часть услышанного. – Уже? – удивился Ксавьер, с ужасом понимая, что тренировка заняла у него почти весь день.
– Они все шепчут мне: он демон. Порочный и страстный, а ты просто не видишь этого. И я не верил их словам, – тихо с оскалом говорил Леншерр, медленно приближаясь к Чарльзу. – Но даже я не могу больше делать вид, что не знаю этого, – он подошел почти вплотную и коснулся лица Ксавьера, поглаживая его бледную щеку, и попытался заглянуть в сияющие глаза. – Ты так красив. Я знаю, как смотрят на тебя в этом замке, – его пальцы скользнули по кулону с гербом дракона, и лицо Эрика исказила болезненная усмешка, едва заметная в полумраке. Он наклонился, целуя щеку Ксавьера, и свободной рукой впился в его талию, но Чарльз уперся в грудь Леншерра, казалось, вовсе не слушая короля.
– Эрик, нет… Я не могу сейчас… – хмурясь, произнес Ксавьер, но запнулся, едва увидел лицо Эрика вблизи. Он побледнел, и черты его казались еще более острыми и больными, а глаза, покрытые тонкими линиями алых разводов, блестели от влаги.
– Ты мой, – прошипел Эрик, и рука его скользнула с шеи Ксавьера на его затылок, впиваясь в отросшие волосы и насильно заставляя приблизиться, не позволяя отстраниться или увернуться от отчаянного жесткого поцелуя. Чарльз вцепился в мягкую одежду Эрика и захрипел сквозь поцелуй, но лишь сильнее приоткрыл рот, пропуская горячий язык Леншерра, а второй рукой он уже успел развязать штаны Чарльза и теперь почти грубо сжимал его член, заставляя отвечать.
Ксавьер вздрогнул и невольно прижался ближе к Эрику, чувствуя, как тело охотно отзывается на властные и требовательные прикосновения. Он хотел остановить Эрика. Сказать хоть что-то, но тот снова начал целовать его, подталкивая к кровати, управляя каждым движением Чарльза, пока Ксавьер не оказался лежащим на кровати.
– Нет, Эрик… подожди, – просил Чарльз, пытаясь отдышаться, когда король жадно впился в его шею, посасывая кожу прямо над ремешком кулона.
– Только мой, – прорычал Эрик, и от его голоса у Ксавьера мурашки побежали по коже, он услышал треск рвущейся ткани, дернулся, взволнованно глядя на Эрика, который, казалось, обезумел от ревности и страсти.
– Твой, только твой, – заверил его Чарльз и обнял Эрика, целуя его в лоб, застонал, вновь чувствуя прикосновения своего короля, и уже не хотел с этим бороться, когда его собственный член твердо стоял под ласками ловких пальцев, и начал выпутываться из одежды, пытался раздеть Эрика, подаваясь ему на встречу, цепляясь за его широкие, покрытые шрамами плечи. Грубые руки властно ласкали его тело, очерчивая линю бедер и боков, поглаживали плоский живот, пока сам Эрик перешел с шеи на плечи и грудь Чарльза, целуя его все яростнее и начиная прикусывать бледную кожу, оставляя на ней следы.
– Аш-ш-ш… Эрик, полегче, – зашипел Чарльз после очередного слишком сильного укуса, но Эрик только сильнее впился в него, вжимая в постель, и снова укусил. – Мне больно, Эрик, остановись! – Ксавьер впился в его плечи, пытаясь отстранить, и с ужасом увидел покрасневшие глаза своего короля, в которых, словно жидкая сталь, плескалось безумие.
– Остановиться? – прошептал Леншерр и широко провел языком по груди Чарльза, а затем положил руку на его шею, закрывая ладонью кулон, который Чарльз не снимал вовсе. – Ох, Чарльз, – Эрик как-то странно улыбнулся, погруженный в собственные мысли, и навалился на Ксавьера всем телом, чуть сильнее сдавливая его горло. Юноша напрягся и невольно потянулся к руке Эрика, сжимая его запястье, уже начиная чувствовать, как отступает возбуждение и на его место приходит страх.
– Эрик, отпусти меня.
– Ты мой, – вновь напомнил ему король и слегка двинул бедрами, потираясь о бедро Чарльза вставшим членом, и снова улыбнулся ему, наклонился, касаясь лица гамаюна легкими и нежными поцелуями, которые никак не вязались с жесткой хваткой на горле. – Только мой, – вновь повторил Эрик, и Чарльз почувствовал, как тело его пробила дрожь. Он на мгновение сильнее стиснул горло юноши, да так, что тот не смог дышать, но Чарльз не успел запаниковать, как Эрик отпустил его и вновь жарко припал к его губам, целуя и лаская его с такой яростью, словно и правда желал разорвать на части, снова заставляя юношу плавиться от прикосновений и забываться от жара тела, от прикосновений кожи к коже, от жажды, которой Эрик так и сочился. А затем Леншерр чуть приподнялся и сжал член Чарльза, начал массировать упругую головку, растирая первые капли влаги, и, стоило только юноше сладостно застонать в его руках, как король тут же развернул его к себе спиной и приподнял бедра, упершись свободной рукой в спину, не позволяя полностью подняться.
– Эрик, – взволнованно выдохнул Чарльз, вцепившись в простыни, но Леншерр уже навалился сверху, кусал и целовал его спину, гладил бедра и, не удержавшись, до боли шлепнул Чарльза по ягодице, оставляя яркий саднящий след, и усмехнулся вместе с тихим шипением Ксавьера, вновь ласково целуя его плечи и прикусывая чувствительные уши, потираясь твердым членом об упругий зад прижатого демона.
– Мой, только мой. И я убью любого, кто посмеет к тебе прикоснуться, – как в бреду шептал и рычал Эрик, и Чарльз застонал, чувствуя, как Леншерр пытается протолкнуться в его неподготовленное тело. И лишь когда он понял, что Чарльз слишком узок, то недовольно зарычал и, облизнув пальцы, резко начал подготавливать его для себя, быстро растягивая, впиваясь зубами в плечо, а его борода царапала бледную кожу, оставляя красные едва заметные следы. Он вошел резко, в два толчка пробился в тело Чарльза и навалился сверху, сжимая запястья Ксавьера. Он двигался резко, причиняя боль и шепча странные признания пополам с проклятьями, то и дело целуя Чарльза с таким отчаянием, что юноше казалось, словно в его короле борются два разных человека, одновременно преисполненных безумной нежностью и диким гневом. Но этот страх лишь обострял все ощущения до предела, а движения Эрика были такими сильными и грубыми, что Чарльза качало в такт его рывкам, и он не мог сдержать стонов, даже когда Леншерр прижал его лицо к подушке, жарко дыша и постанывая у самого его уха, все еще продолжая, как одержимый, повторять, что Чарльз принадлежит лишь ему одному, двигаясь все резче и быстрее…
Чарльз выгнулся в его руках и беззвучно застонал, чувствуя, как все вокруг темнеет от заполняющих его ощущений, пока Эрик весь обвился вокруг него, безжалостно вбиваясь в его тело, заставляя дрожать от наслаждения, задыхаться от ярких волн, бьющихся под кожей. Чарльз впился в простыни и уткнулся лицом в подушку, хрипло застонал, чувствуя, как острый оргазм пробивает его тело, стирая мысли и забирая силы, но Эрик все еще вбивался в него, почти лег на юношу и впился в его волосы, рыча у самого его уха, а затем замер, тяжело дыша. Чарльз вздрогнул, чувствуя, как внутри его тела растекается теплое семя. Ноги дрожали, и Ксавьер не мог больше оставаться на месте, рухнул всем потным телом на кровать, а Эрик так и лежал сверху, придавливая его, но явно не всем весом, потому что Чарльз хоть и с трудом, но мог дышать, слегка подрагивая от остаточных ощущений и совершенно не в состоянии говорить или думать. Но он чувствовал, как сильная хватка на его затылке сменилась ласковыми прикосновениями, а губы, которые терзали его тело, теперь касались следов от укусов с нежностью, пока сам Эрик что-то неразборчиво шептал, поглаживая Чарльза, все еще оставаясь в его теле даже после оргазма.
– Я не отпущу тебя, галчонок. И уничтожу любого, кто посмеет к тебе прикоснуться, – прошептал Эрик, целуя плечо Чарльза, и осторожно выскользнул из его узкого влажного тела, размазывая сперму по бедрам. Чарльз думал, что кивнул, но не был в этом уверен, чувствовал себя физически и морально истощенным, когда Эрик укрыл его одеялом и устроился рядом.
***
На следующий день Чарльз не увидел Саммерса среди охраны, и на его расспросы о том, куда он пропал, все либо молчали, либо отвечали, что он больше не имеет права охранять господина. Когда Ксавьер все же решился найти его и направился к главе охраны, то ему сообщили, что стражник Саммерс впал в немилость короля и был сослан из столицы. Голова едва заметно кружилась, а на душе тяжелым грузом росла и тяжелела темная колкая вина перед ни в чем не повинным стражником, который лишь выполнял его приказ. И после этого возобновлять тренировки Ксавьер не решился, боясь подставить под удар еще кого-нибудь.
Он все так же проводил много времени с Рейвен, но теперь с ними всегда была верная стража, все три вояки не сводили глаз с девушки, и та явно нервничала из-за подобной компании, но не решалась возразить. Чарльз понемногу приучал Рейвен к новым книгам, которые он сам уже успел прочесть в библиотеке, и в этот раз он так же намеревался лишь поздороваться с Хэнком, взять пару фолиантов и сбежать в малый сад до полуденной молитвы. Но стоило ему только войти в просторный зал, как Хэнк едва ли не вскрикнул и выбежал откуда-то из темного угла с совершенно растерянным и измученным видом.
– Господин Ксавьер! Господин! – едва не задохнувшись, выпалил молодой священник и бросился к Чарльзу с маниакально горящими глазами.
– Тише-тише, Хэнк, иначе сюда охрана придет, я не хочу, чтобы тебя случайно… поранили, – с мягкой улыбкой произнес Ксавьер, но та быстро исчезла, когда Хэнк бросился к нему и схватил за руку, тяжело дыша. Глаза его покраснели, а губы были бледными и искусанными.
– Вы так давно не приходили, я боялся, что Вы уже решили вовсе не заходить ко мне, а стража не пускала к Вам в покои и моленную. Я не знаю, но, кажется, охрану у Вас усилили, я подойти и близко не мог, да и записки передавать они отказывались.
– Тише, выдохни, вот так, дыши. Спокойно. Тебе не стоит так нервничать, друг мой, – Чарльз вновь улыбнулся, но на этот раз чуть более натянуто, и погладил Хэнка по плечу. – Что случилось?
– Я добыл их! – прошептал Хэнк и кивнул, подтверждая свои слова. – Я смог добыть парочку записей Королей-демонов и переписал их для Вас так точно, как только смог, и теперь… Боже, это так волнительно! Даже просто копируя эти записи, я воображал себе, какие тайны могут быть скрыты на этих страницах!
– Показывай! – приказал Чарльз, враз забыв и о добродушном тоне и о книгах для Рейвен. Его пробило волной предвкушения, а затем он ощутил, как все его мысли сосредоточенно замерли, готовые наконец-то решить его главную проблему. «Потерпи еще немного, Эрик. Я найду способ избавить тебя от этого злого духа», – невольно подумал Чарльз, следуя за Хэнком к дальнему столу, за которым и работал священник. Свет в остальной библиотеке был погашен, и Ксавьер только сейчас понял, что его зажигали только для него, а в остальное время экономили свечи. Хэнк указал на одинокий, стоящий в самом углу стол, окутанный тьмой, которую не мог развеять свет, струящийся из круглого прозрачного потолка, уж слишком далеко была эта часть библиотеки, и крыша здесь была каменной.
– Я смог добыть всего лишь две записи, но это только начало. Позже я принесу еще. Но… Эти показались мне важными, их охраняли лучше остальных, и они были найдены в этом замке после захвата…
– Да. Потом. Ты расскажешь об этом после, – Чарльз поднял руку, призывая Хэнка к молчанию, и тот нервно кивнул и хотел было сесть за стол рядом с Чарльзом, который казался на удивление спокойным и собранным, готовясь к новой встрече со своими древними соплеменниками, но, видимо, был слишком взволнован, чтобы сидеть. Ксавьер кое-то время смотрел на свиток Хэнка, очень осторожно расправил его и увидел уже знакомые изогнутые символы, больше похожие на тонкую сложную роспись, чем на настоящий язык, но теперь точно знал, как их прочесть. Все вокруг затихло, и только дыхание Хэнка разрушало густую тишину.
Он чувствовал на себе немой взгляд. Внимательный и настороженный, но не поддавался этому чувству, не оборачивался. Даже если демон живет в стенах, если может проникнуть в его видения… Он не должен быть опасен для самого Чарльза. Юноша старался в это верить всем сердцем, чтобы не допустить даже тени страха. Но эта тварь, склизкая хищная пернатая тварь кормилась болью его короля. И если в этих строках может скрываться секрет того, как можно убить духа, Чарльз готов был прочесть все их до последнего слова.
Запах полевых трав и прохладный ветер. Чарльз чувствовал, как он путается в длинных волосах, и не сразу осознал, что на этот раз он оказался в воспоминаниях женщины, пока все вокруг не прояснилось. Он смотрел на воина, истекающего кровью. Глубокая рана пересекала его лицо наискось, глаз полностью выпал из глазницы, и мужчина хрипел на последнем издыхании.
– Госпожа Элиар… молю Вас… прошу…
– Ш-ш-ш, – прошептала девушка и протянула руку к мужчине. Чарльз ощутил холод в глазах и на кончиках пальцев, странное покалывание в висках, а затем пораженно посмотрел сосредоточенным взглядом автора древних строк, как затягивается рана на лице воина, а глаз снова появляется в пустом провале глазницы.
– Зазря силы тратишь, – послышался грубоватый женский голос позади.
– Ты считаешь, что их жизни не стоят нашего внимания? – Чарльз чувствовал легкое раздражение девушки, чьими глазами он смотрел на стародавний мир вокруг.
– Ты его не спасла, ты прекрасно это знаешь, – укоризненно произнесла рыжеволосая девушка, и теперь Чарльз узнал в ней Оробейн из предыдущих записей. Она подошла ближе и протянула руку к девушке, на мгновение показалось, что она желает ободряюще погладить ее по лицу, но вместо этого Чарльз ощутил острую и быструю боль в скуле.
– Ау, – тихо зашипела Элиар и прижала руку к щеке, встревожено и недовольно смотря на Оробейн, которая словно потеряла интерес к белому гамаюну, разглядывала вырванное белое перо, а затем отбросила его и строго посмотрела на Элиар. – Ты спасаешь пару месяцев его жизни ценой своего тела. Глаза и перья, это только начало. Эти изменения уже необратимы. Гамот говорит, что это из-за того, кто мы есть. Даже если мы не будем использовать дар, это не спасет нас. А уж расходуя его на пустяки, ты лишь приближаешь свою встречу с бездной!
– Гамот найдет решение. А от такой малости со мной нечего не случится, – спокойно ответила Элиар, поднимаясь на ноги и отряхивая свое серое платье. Она огляделась вокруг: ветер пригибал траву, покрывающую высокие холмы, а вдали виднелся горных хребет, где под надежной защитой каменных стен укрывался замок правителя Харлоу. Элиар тихо вздохнула и сконцентрировалась, на мгновение у Чарльза закружилась голова, а затем он ощутил то же легкое чувство, которое он всегда испытывал во время видений, и все так же покрылось легкой пеленой, но было куда отчетливее, чем в его собственных пророчествах. Сотни и сотни людей приближались к ним со стороны замка, и еще множество воинов обороняли горный город.
– Слишком много. Нам не хватит этих измотанных кочевников, чтобы подобраться к стенам, – придя в себя, сообщила белая девушка и посмотрела на рыжего гамаюна. Оробейн словно не слышала ее слов, подставила лицо прохладному ветру и едва заметно улыбнулась.
– И чему ты радуешься?
– О, я уже обо всем позаботилась, – небрежно ответила она и повернулась к озадаченной Элиар, – Что? Я знаю, что нам не выиграть в этом сражении. Гамот не придет, он заперся в своем логове с девственницами и настойками, Нимон прибирает за ним, а Дварокс слишком занята, управляя новым королевством.
– Тео, – напомнила Элиар, явно понимая, что задумала ее подруга, и не одобряя этого, потому пыталась хотя бы тянуть время.
– Тео? – Оробейн тихо рассмеялась и холодно посмотрела на подругу. – Этот бродяга сбежал, стоило нам только отстроить северный замок. Оказался слишком мягок даже для такого, ты правда думаешь, что он придет сражаться? Насколько я знаю, сейчас он, словно лягушка, предсказывает погоду на завтра для деревенских жителей. Нет уж.
– Идрис слишком опасен! – сразу же возмутилась Элиар. – И к тому же, зачем было звать его, если здесь есть я? Нас будет достаточно…
– Я не хочу потом неделю лежать, похожая на монстра, думая, затянет меня во тьму или нет. И тебе того не желаю.
– Тогда зачем позвала меня?
– Здесь сплошные холмы. А нам потребуется сделать дорогу. У тебя это выходит лучше, чем у остальных.
Чарльз ощутил, как в душе Элиар вскипело возмущение, и она уже хотела высказать все, что так давно хотела, но не успела. Ее прервало хриплое лошадиное ржание, а обернувшись, она увидела черного взмыленного тяжеловоза, на спине которого восседал Идрис. Он легко спрыгнул со спины зверя, и белый гамаюн поморщилась от резкой вони пота и грязи.
– Ори, наконец-то ты решила позвать меня на свою битву! – словно медведь, взревел Идрис, так и пылая от энтузиазма и жажды крови, а в его черных глазах появился алый отблеск.
– Не смей меня так называть или отправлю во тьму быстрее, чем ты даже подумаешь достать меч из ножен, – зашипела Оробейн, и ветер подул сильнее, словно повинуясь ее воле.
– Спокойно, – Идрис усмехнулся и оглянулся на собравшееся немногочисленное воинство, которое в благоговейном трепете ждало, когда же их боги пойдут в бой во имя их страны.
– Что ж, – он присмотрелся к горизонту, на котором уже виднелись полчища воинов Харлоу, и лицо исказила дикая кровожадная усмешка. Он глубоко вдохнул прохладный воздух и вышел на холм вперед, оставив девушек позади себя. Чарльз чувствовал тревогу Элиар и видел, как ухмыляется Оробейн, предвкушая яркое зрелище только для нее и с самых лучших мест.
– Покажем этим людишкам, что бывает, если объявлять войну детям самой Тьмы! – хриплым, похожим на лай голосом взревел Идрис, и Чарльз едва не вздрогнул вместе с Элиар, когда за его спиной послышался гул сотен воодушевленных воинов, но это перестало иметь хоть какое-то значение, когда он увидел, что происходит с Идрисом. Его ухмылка стала еще безумнее, а ветер растрепал его спутанные черные космы. По венам от уголков пустых черных глаз словно потекла черная кровь, растекаясь по всему телу гамаюна, и Ксавьер заворожено наблюдал за тем, как тело Идриса становится больше, а кожа покрывается острыми черными перьями, пробивая кожу, изменяя его почти до неузнаваемости.
Гамаюн поднял к небу истончившуюся руку, покрытую похожими на чешую иссиня-черными перьями, увенчанную длинными тонкими когтями, и небо потемнело. Свинцовые тучи бросились в бег, загораживая само солнце, а небосвод, который мгновение назад нежился в дневном свете, загорелся багряным закатом.
– Идиот, это позерство будет стоить ему жизни! – зашипела Элиар и, не обращая внимания на ледяные порывы сильного ветра, бросилась к Идрису, но ее перехватила Оробейн, крепко сжимая ее запястья.
– Стой смирно, этот зверь так просто не умрет. А день этот войдет в историю, – прошептала рыжий гамаюн, не сводя взгляда с неба, медленно перевела его на землю и улыбнулась, видя, как трава покрывается инеем, а холмы с грохотом и стонами проваливаются, сравниваясь с землей. Морозный холод тянулся до армии противника, и Оробейн уже чувствовала их страх и панику, видела бегущих дезертиров и не стала дожидаться, пока Идрис закончит приветствие, отпустила Элиар и легко взобралась в седло своего пегого коня. Чарльз не слышал воя сражений и голоса Оробейн, когда она повела войско в бой, но все еще чувствовал холод, когда видение наконец-то его отпустило.
Уши заложило. Чарльз не мог понять, где он находится, не мог вздохнуть, а вокруг была лишь темнота, в которой двигались огромные тени. Он чувствовал, как она, подобно воде, окутывает его со всех сторон, и попытался найти выход, всплыть на поверхность, не видя света. Дальше, туда, где есть воздух. Где не будет этого холодного взгляда, устремленного в его спину!
Пронзительный звук, далекий и пробирающий до костей. Словно ястреб где-то высоко над ним с криком бросился на долгожданную добычу…
– Вы в порядке, господин? – Хэнк поглаживал его по плечу, а Чарльз тяжело дышал. Сердце дико билось, а перед глазами стояло алое небо и холмистые земли, по мановению руки гамаюна обратившиеся в заледеневшую равнину…
– Да, – соврал Чарльз и обернулся, вновь почувствовав взгляд на своей спине. Мгновение. Он видел его. В тени стеллажей, на грани света и чернильной тьмы. Он, словно змей, стелился по полу, полз, растворяясь в пространстве, а вместе с ним растворялся и влажный след смолянистой жидкости, покрывавшей все его пернатое тело. В этот раз он возник всего на миг, и Чарльз уже не чувствовал в нем той власти, что была раньше в его облике, и это придавало ему сил.
– Что Вы видели? Там говорилось об истории? О Королях? О том, как видеть будущее? Лечить болезни? Жить вечно? – взволнованно начал спрашивать Хэнк, но Чарльз лишь поморщился и выдохнул, пригладил волосы и привычным жестом прикоснулся к своему медальону, чтобы окончательно прийти в себя.
– Не говори ерунды. В этих строках нет и не будет описания способа видеть будущее.
– Но почему? – пораженно спросил Хэнк, и на этот раз он обессилено сел на лавку рядом. Чарльз поднял на него взгляд своих светящихся глаз и слегка прищурился, не веря, что Хэнк до сих пор этого не понял.
– Потому что прочесть это может лишь тот, кто уже умеет это делать. Объяснять, как видеть будущее в этих записях было бы все равно, что писать вашим обычным языком, как читать, заранее зная, что никто не поможет разобрать написанное.
– Ох… – выдохнул Хэнк и нервно вздохнул, но Чарльз не обратил внимания на его волнение, оно было слишком привычным, чтобы распознавать разные его оттенки. И вместо этого притянул к себе второй свиток. С удивлением для себя Ксавьер заметил, что здесь уже были совсем другие письмена, и линии куда грубее и толще, хоть местами они истончались почти до толщины человеческого волоса, в других же местах были покрыты странными точками и окружностями с треугольными обозначениями, каких не было в предыдущих записях.
– Эта выглядит странно, – скорее для себя, чем для Хэнка, заметил Чарльз.
– Ох, эта. Да, ее оригинал тоже был странный. Бумага мятая и поврежденная, вся в каких-то пятнах, часть вовсе была словно порвана когтями, – охотно рассказал Хэнк, и Чарльз только кивнул. Почему-то читать этот текст он не спешил, словно чувствуя что-то холодное и пустое в этих символах. Что-то отталкивающее и в то же время… живое. Он посмотрел на Хэнка и, чтобы хоть как-то отблагодарить священника, решил дать ему обещание.
– Как только я закончу с этим текстом, то расскажу тебе обо всем, что прочту.
– Благодарю Вас!
И вновь короткий кивок, Чарльз расправил текст и, нахмурившись, уставился на неровные строки.
Лишь начав погружаться в написанный древний текст, Чарльз понял, что оказался в знакомом ему месте, но все вокруг выглядело иначе. Не было книжных стеллажей и канделябров, часть помещения вовсе была отгорожена черным занавесом, а все вокруг освещалось факелами. Свет дрожал на статуях гамаюнов, но в воздухе чувствовалась влажность и запах чего-то горелого вперемешку с потом. Из-за занавеса доносились тихие голоса, и Чарльз, чьи бы воспоминания он сейчас не переживал, знал, что глупые людишки бесполезно молятся своим богам. Все вокруг стало более четким, и теперь Ксавьер понимал, что это в помещении было слишком темно, но его глазам хватало и толики света, чтобы прекрасно видеть.
– Прошу Вас, господин, не надо, – в ужасе шептала девушка, прикованная к кровати под ним. Чарльз едва не подскочил от неожиданности, но уже знал, что не владеет телом того, чьими глазами он наблюдал происходящее, но сердце его так и сжалось от боли при виде несчастной обнаженной девушки, которую всю трясло от страха.
– Тише, ты же не хочешь меня разозлить? – шипящий холодный и насмешливый хриплый голос, который Чарльз моментально узнал и замер в ожидании, невольно пытаясь выпутаться из паутины чужих воспоминаний. Но остановить это он был не в силах.
Существо, которым сейчас был Чарльз, усмехнулось, глядя на обнаженную девушку, которая боялась даже плакать, и знал, что нужно заняться делом. Важным делом. Единственным, что занимало его мысли, крутилось в них днем и ночью, наполняя душу трепетным страхом и бесконечной злостью. Он подошел к широкому столу, заваленному книгами и записями, взял перо и окунул его в чернила, принялся записывать те самые строки, что сейчас читал Ксавьер. Закончив очередной причудливый символ, он тихо вздохнул и потер переносицу непривычно тонкой рукой с длинными пальцами, а затем расстегнул застежку своего тяжелого плаща, и тот с тихим шорохом рухнул на пол. Существо было уставшим, но цель его была важнее его состояния. А еще Чарльз ощущал отчаянную печаль и тоску о ком-то, кого давно нет рядом.
