Текст книги "Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»"
Автор книги: Жан Франсуа Лаперуз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 36 страниц)
Лодки под парусами в водах Манилы.
Гравюра из атласа «Путешествие в поисках Лаперуза и путешествие Лаперуза».
1800 г.
Я встречался в Маниле с честным и достойным губернатором Марианских островов мсье Тобиасом, чрезмерно прославленным ради собственных интересов аббатом Рейналем[138]138
Гийом Рейналь (1713–1796) – французский историк и социолог, священник. В «Философской и политической истории учреждений и торговли европейцев в обеих Индиях» (1770) он изобразил Мариано Тобиаса идеальным колониальным правителем, в целом, однако, очень негативно отзываясь об испанской колониальной системе.
[Закрыть]. Я видел, как его преследовали монахи, которые настроили против него его же жену, выставляя его безбожником. Она потребовала развода с этим так называемым нечестивцем, и все фанатики аплодировали ей.
Мсье Тобиас – подполковник гарнизона Манилы и признан лучшим офицером страны. Тем не менее губернатор приказал, чтобы основная часть его жалованья, довольно значительного, удерживалась в пользу его набожной жены, а ему выплачивалось лишь двадцать шесть пиастров в месяц, на пропитание его собственное и его сыновей. Этот храбрый военный, доведенный до отчаяния, ожидал удобного случая, чтобы бежать из колонии и потребовать справедливости.
Есть очень мудрый закон, к сожалению не действующий, который должен умерять чрезмерную власть губернаторов. Он позволяет каждому гражданину предъявлять иск против бывшего губернатора его преемнику. Однако последний заинтересован в том, чтобы во всем оправдать своего предшественника, и гражданин, осмелившийся на это, лишь подвергается новым и еще более грубым притеснениям.
Здесь придерживаются самых возмутительных знаков отличия. Для каждого звания установлено допустимое число лошадей, заложенных в коляску. Кучера должны пропускать вперед тех, у кого больше лошадей, и прихоть чиновника аудиенсии может задержать позади его коляски всех, кто имел несчастье ехать по той же дороге, что и он.
Тем не менее столь многочисленные пороки этой формы правления и все вытекающие из них злоупотребления не смогли полностью уничтожить преимущества климата. Крестьяне все равно выглядят довольными, чего не скажешь о большинстве европейских деревень. Их дома очень уютны в тени фруктовых деревьев, плодоносящих без какого-либо ухода. Налог, который платит каждый глава семьи, очень умерен и составляет не более пяти с половиной реалов, включая церковную подать, которую взимает государство. Все епископы, каноники и приходские священники получают жалованье от государства, однако они имеют побочные доходы с прихожан, которые восполняют скудость их заработка.
Ужасное бедствие случилось несколько лет назад, которое грозило уничтожить остатки благополучия. Речь идет о налоге на табак. У народа страсть к курению этого наркотика столь неумеренна, что нет такого времени дня, когда можно было бы увидеть мужчину или женщину без сигары[139]139
Маленький сверток табака, предназначенный для курения без помощи трубки. (Примеч. фр. редактора). См. также пояснение на с. 32, в гл. V очерка Э. Скотта «Жизнь Лаперуза» (примеч. № 18).
[Закрыть] во рту. Даже дети, едва покинул колыбель, заражаются этой привычкой.
Табак острова Лусон – лучший в Азии. Каждый разводит его рядом с домом для собственного употребления, и небольшое число иностранных судов пользуется разрешением заходить в порт Манилы и перевозить табак во все уголки Ост-Индии.
Недавно был издан запретительный закон, согласно которому табак изымался у каждого частного лица и его выращивание ограничивалось плантациями, возделываемыми в пользу государства. Была установлена цена в половину пиастра за фунт. И хотя потребление этого продукта значительно уменьшилось, дневной оплаты труда работника не хватает, чтобы приобрести то количество табака, которое ежедневно выкуривает его семья.
Все поселенцы единодушны в том, что введение дополнительного налога в два пиастра принесло бы государству такой же доход, как и монополия на продажу табака, и позволило бы избежать беспорядков, которые она вызвала. Восстания вспыхнули почти повсеместно, и для их подавления использовали войска. Армия таможенных чиновников ведет войну с контрабандой, вынуждая потребителей покупать табак в государственных лавках. Некоторые из них были жестоко убиты, однако суды спешно отомстили за это, вынося приговор туземцам без всех тех формальностей, которые соблюдаются в отношении других граждан. Семена бунта все еще остаются в почве, и самый незначительный повод приведет к их быстрому прорастанию. Нет сомнений, что враг, вознамерившийся завоевать эту колонию, в тот же миг, как ступит на земли острова, найдет в лице туземцев армию, готовую сражаться на его стороне, если только им дадут оружие.
Состояние Манилы через несколько лет разительно отличалось бы от ее текущего состояния, если бы испанское правительство ввело здесь лучшие порядки. Любые самые ценные виды продовольствия могли бы произрастать на этой почве. Девятьсот тысяч мужчин и женщин Лусона можно было бы побудить к земледелию. Климат позволяет собирать десять урожаев шелка-сырца в год, в то время как Китай едва ли оставляет надежду на два урожая.
Хлопок, индиго[140]140
Имеется в виду растение семейства бобовых – индигофера красильная, происходящее из Индии и культивируемое в настоящее время во многих тропических странах ради получения синей краски (индиго).
[Закрыть], сахарный тростник, кофе плодоносят сами собой под ногами поселенцев, которые пренебрегают ими. Все предвещает, что пряности, если бы их выращивали здесь, ни в чем не уступали бы пряностям Молуккских островов. Абсолютная свобода торговли для представителей всех стран обеспечила бы сбыт, который способствовал бы их разведению. Умеренного налога на все экспортируемые товары было бы достаточно, чтобы через два-три года покрыть все издержки правительства. Свобода вероисповедания и несколько привилегий для китайцев вскоре привлекли бы сюда сотни тысяч переселенцев из восточных провинций империи, где их угнетает тирания мандаринов.
Если бы все эти преимущества испанцы дополнили завоеванием Макао, их азиатские колонии и прибыли, которые они извлекали бы из них, несомненно, превзошли бы успехи голландцев на Яве и Молуккских островах. Создание Филиппинской компании, похоже, означает, что внимание испанского правительства наконец обратилось на эту часть света. Был принят, хотя и не полностью, план кардинала Альберони.
Этот министр понимал, что Испании, еще не имеющей собственного промышленного производства, следует обогащать своими ценными металлами азиатские страны, а не европейцев, ее конкурентов, чью торговлю она питала и чьи силы увеличивала, потребляя товары их промышленности. Поэтому он полагал, что в Маниле должна проводиться ярмарка, открытая для всех стран, и хотел предложить судовладельцам различных испанских провинций направлять сюда корабли, чтобы закупать парусину и другие ткани Китая и Индии, в которых нуждались метрополия и колонии.
Лодки в бухте Манилы.
Гравюра из атласа «Путешествие в поисках Лаперуза и путешествие Лаперуза».
1800 г.
Как известно, благие намерения кардинала Альберони превосходили его просвещенность. Он довольно хорошо знал Европу, но не имел ни малейшего представления об Азии. В Испании и ее колониях наиболее востребованы товары Коромандельского берега и Бенгалии. В Кадис их доставить не труднее, чем в Манилу, находящуюся на большом отдалении от этих берегов и за морями, где властвуют муссоны, которые подвергают мореплавателей опасности значительных задержек и убытков.
Таким образом, разница в цене между Манилой и Индией должна быть, по меньшей мере, пятьдесят процентов. Если к ней добавить огромные военные расходы на защиту этой далекой колонии, станет очевидно: товары из Индии, отправляемые через Манилу, стоили бы в европейской Испании намного дороже, чем сейчас, и еще дороже в ее американских колониях. Другие страны, такие, как Англия, Голландия и Франция, ведущие прямую торговлю с Азией, всегда могли бы прибегнуть к контрабанде – к своей величайшей выгоде.
Кроме того, этот план, послуживший толчком к учреждению новой компании, плохо сочетается с ограничениями и предрассудками, что привело к искажению замысла министра-итальянца. Как мне представляется, Филиппинская компания не продержится и четырех лет, хотя ее привилегии в некотором смысле могли бы поглотить всю торговлю метрополии с ее американскими колониями.
Так называемая Манильская ярмарка, благодаря которой новая компания должна обеспечивать себе прибыль, открыта только для народов Ост-Индии – словно испанцы опасаются конкуренции продавцов и приобретения бенгальской парусины по слишком низкой цене!
Также следует отметить, что все корабли с мнимыми флагами магометан, армян и португальцев из Гоа на самом деле перевозят лишь английские товары. Поскольку вся эта маскировка приводит к дополнительным издержкам, их груз ложится на покупателей. И поэтому разница в цене одного и того же товара в Индии и Маниле составляет уже не пятьдесят, но шестьдесят или даже восемьдесят процентов. Этот порок усугубляется исключительным правом Филиппинской компании быть единственным покупателем всей продукции острова Лусон, чье производство, будучи лишено конкуренции покупателей, навсегда останется в том состоянии косной инерции, в каком оно пребывало в течение двух столетий.
Жители Манилы в повседневной одежде.
Гравюра из атласа «Путешествие в поисках Лаперуза и путешествие Лаперуза».
1800 г.
Другие авторы уже рассказывали о военном и гражданском устройстве Филиппин. Я посчитал, что должен по-новому изобразить эту колонию, поскольку недавнее учреждение Филиппинской компании может заинтересовать читателя в наш век, когда всем мужам, предназначенным к государственной службе, необходимо понимать теорию торговли.
У испанцев есть несколько поселений на различных островах к югу от Лусона, однако похоже на то, что туземцы лишь терпят их, и отношение к Лусону не обязывает обитателей других островов признавать суверенитет испанцев. Наоборот, они постоянно воюют с последними.
Магометане, которых я уже упоминал и которые часто опустошают побережья Лусона, уводя в рабство филиппинцев обоего пола, покорных испанцам, происходят с островов Минданао, Миндоро и Панай. Они признают лишь власть собственных правителей, которых испанцы неправильно называют султанами, так же как и самих этих магометан – маврами, поскольку они исповедуют ту же религию, что и народы Африки, носящие это имя, с кем испанцы враждовали в продолжение нескольких столетий. На самом деле они – малайцы, обращенные в магометанство почти тогда же, когда в Маниле начали проповедовать христианство.
Единственное военное поселение испанцев на Южных Филиппинах – это Самбоанган на острове Минданао, весь гарнизон которого состоит из ста пятидесяти человек под командованием военного губернатора, назначаемого генерал-губернатором Манилы. На других островах есть несколько поселений под защитой скверных батарей, обслуживаемых ополченцами под командованием алькальдов, избираемых генерал-губернатором из представителей всех классов, не являющихся военными. Истинные хозяева островов, на которых расположены испанские поселения, легко уничтожили бы их, если бы не были крайне заинтересованы в их сохранении.
Эти так называемые мавры живут в мире с испанцами на своих островах, однако снаряжают суда, чтобы пиратствовать у берегов Лусона. Затем алькальды покупают огромное количество рабов, захваченных этими пиратами, что избавляет тех от необходимости отправлять живой товар в Батавию, где они получили бы намного меньшую цену. Эта подробность показывает бессилие филиппинского правительства лучше, чем все рассуждения различных путешественников. Читатель догадывается, что испанцы слишком слабы, чтобы защитить торговлю в своих владениях. И все их благодеяния в отношении народа этих островов до настоящего времени имели своей целью единственно счастье в загробном мире.
Мы провели лишь несколько часов в Маниле. Губернатор простился с нами сразу после обеда, чтобы отдохнуть во время сиесты, и у нас появилась возможность нанести визит мсье Себиру, который оказывал нам неоценимые услуги в продолжение всего нашего пребывания в Манильском заливе. Этот французский негоциант, самый просвещенный из всех представителей нашей нации, с кем я встречался в китайских морях, полагал, что новая компания на Филиппинах и тесные связи кабинетов Мадрида и Версаля позволят ему расширить торговлю, которая пострадала от возрождения французской Ост-Индской компании.
Руководствуясь этими надеждами, он уладил все свои дела в Кантоне и Макао, куда переселился несколько лет назад, и основал торговый дом в Маниле, где он также добивался решения по очень важному делу, которое касалось интересов его друзей. Однако вскоре он убедился, что предубеждение по отношению к иностранцам и деспотизм властей создают непреодолимые препятствия на пути осуществления его замыслов. Во время нашего прибытия он думал не столько о развитии своего дела, сколько о его прекращении. В шесть часов вечера мы вернулись на шлюпки и в восемь часов были на борту наших фрегатов.
Я опасался, что, пока мы занимаемся починкой наших кораблей, поставщики галет и другого продовольствия могут сделать нас жертвой обычной медлительности испанских подрядчиков; посему я счел необходимым поселить одного из наших офицеров в Маниле, чтобы ежедневно посещать различные торговые конторы, которые нам рекомендовал интендант. Для этого задания я выбрал мсье Вожуа, лейтенанта «Астролябии», однако вскоре он сообщил мне, что его пребывание в Маниле излишне: мсье Гонсалес Карманьяль, интендант Филиппин, настолько внимателен к нам, что каждый день лично проверяет исполнение работ для наших фрегатов с такой бдительностью, словно он сам участвует в нашей экспедиции. Его учтивость и забота обязывают нас публично засвидетельствовать нашу глубочайшую признательность.
Он предоставил свой кабинет естественной истории нашим натуралистам и поделился с ними своей коллекцией произведений трех царств природы. В день нашего отплытия я получил от него в подарок полную двойную коллекцию раковин филиппинских морей. Его желание услужить нам распространялось на все, что только могло нас заинтересовать.
Серебряный с позолотой кубок из раковины наутилуса.
Начало XVII в.
Через восемь дней после прибытия в Манилу мы получили письмо мсье Эльстокенстрома, в котором главный представитель шведской компании в Макао сообщал нам, что продал все наши шкуры морской выдры за десять тысяч пиастров и предлагал затребовать у него эту сумму. Я сильно желал получить эти деньги в Маниле, чтобы разделить между нашими матросами, которые опасались, что так и не увидят их. Мсье Себир в это время не имел надобности переводить деньги в Макао, и мы обратились к мсье Гонсалесу, человеку, не знакомому с любыми делами подобного рода. Однако он, используя влияние, которое его доброжелательный характер заслужил ему среди негоциантов Манилы, нашел тех, кто согласился выплатить деньги по нашим переводным векселям. Перед отплытием мы разделили эти деньги между матросами.
Сильная жара в Маниле начала пагубно сказываться на здоровье наших экипажей. У нескольких матросов случились колики, которые, впрочем, не возымели каких-либо тяжелых последствий. Однако мсье де Ламанону и Дегремону, которых мы привезли из Макао уже больными дизентерией, вызванной, вероятно, подавленным потоотделением, высадка на сушу не принесла облегчения. Наоборот, их состояние ухудшилось, и настолько, что мсье Дегремон через двадцать три дня после нашего прибытия стал безнадежен, а на двадцать пятый день скончался. Это был второй человек, умерший от болезни на борту «Астролябии», в то время как команда «Буссоли» еще не знала подобного несчастья, хотя в целом состояние ее здоровья было хуже, чем у команды другого фрегата.
Здесь необходимо отметить, что слуга, умерший на переходе из Чили на остров Пасхи, поступил на борт уже с чахоткой – мсье де Лангль уступил желанию его хозяина, который надеялся, что морской воздух и теплый климат помогут его спутнику. Что касается мсье Дегремона, то, вопреки предписаниям врачей и тайком от своих друзей и товарищей, он решил лечить свою болезнь подожженным бренди, острым перцем и другими средствами, которым даже самый сильный человек не смог бы долго сопротивляться, и пал жертвой собственного неблагоразумия и слишком высокого мнения о крепости своего здоровья.
28 марта все наши работы в Кавите закончились – наши шлюпки были построены, паруса починены, такелаж проверен, обшивка двух фрегатов полностью проконопачена и солонина заготовлена в бочках. Последнюю работу мы не пожелали доверить поставщикам из Манилы. Мы знали, что солонина на испанских галеонах портится через три месяца, при том что наша вера в метод капитана Кука была сильна. Поэтому каждому солильщику мы вручили описание этого метода и сами надзирали за новым для них трудом. У нас на борту оставались соль и уксус еще из Европы, и мы приобрели у испанцев свиней по очень выгодной цене.
Пирога аборигенов в гавани Французов.
Гравюра из атласа «Путешествие в поисках Лаперуза и путешествие Лаперуза».
1800 г.
Между Манилой и Китаем поддерживаются очень частые сношения, и каждую неделю мы узнавали новости из Макао. С огромным изумлением мы узнали о прибытии в эстуарий Жемчужной реки «Резолюсьона» под командованием мсье Д’Антркасто и фрегата «Субтиль» под началом мсье Лакруа де Кастри. Эти корабли вышли из Батавии, когда северо-восточный муссон был еще силен, и направились на восток от Филиппинских островов. Они прошли вдоль берегов Новой Гвинеи и, не имея карты, пересекли моря, полные скал. Через семьдесят дней после ухода из Батавии они, наконец, бросили якорь в виду Макао на следующий день после нашего отбытия.
Астрономические наблюдения, произведенные ими в ходе плавания, очень важны для изучения тех морей, которые всегда открыты для судов, столкнувшихся с неблагоприятным муссоном. Весьма удивительно, что наша Ост-Индская компания назначила командиром судна, пропустившего текущую навигацию, капитана, которому совершенно незнаком этот маршрут.
Я получил в Маниле письмо мсье Д’Антркасто, в котором он сообщал мне о целях своей экспедиции, и вскоре сам фрегат «Субтиль» доставил мне другие донесения. Мсье Лакруа де Кастри, который обогнул мыс Доброй Надежды вместе с «Калипсо», привез нам новости из Европы, однако самые свежие из них датировались 24 апреля, и нашему любопытству оставалось лишь гадать о том, что произошло в последующие одиннадцать месяцев. Помимо того, наши семьи не воспользовались этой возможностью, чтобы написать нам, и в состоянии покоя, в котором пребывала Европа, наш интерес к политическим событиям был слишком слаб по сравнению с тревогами и надеждами, вызванными судьбой близких людей. Впрочем, мы были рады еще одному случаю отправить письма во Францию.
Китайский император с советником и принцессой.
Литография. XIX в.
Китайский паланкин.
Литография. XIX в.
Китайский рынок.
Литография. XIX в.
Корабельный компас.
Первая четверть XVIII в.
«Субтиль» был настолько хорошо укомплектован, что мсье Лакруа де Кастри смог отчасти восполнить потерю солдат и офицеров, понесенную нами в Америке: на каждый из наших фрегатов он перевел одного офицера и четырех матросов. Мсье Гюйе, младший лейтенант флота, поступил на «Буссоль» и мсье Гобьен, мичман, – на «Астролябию». Мы крайне нуждались в этом пополнении. У нас было на восемь офицеров меньше, чем при отплытии из Франции, считая с мсье де Сен-Сираном, чье полное истощение сил вынуждало меня отправить его на Иль-де-Франс на «Субтиле». Все врачи были единодушны в том, что его дальнейшее участие в экспедиции невозможно.
Все продовольствие было погружено в назначенный срок, однако Страстная неделя приостановила все наши дела в Маниле, что задержало поставку остальных припасов. Поэтому днем отплытия я выбрал понедельник после Пасхи. Поскольку северо-восточный муссон был все еще очень крепок, пожертвовав три или четыре дня, мы не могли повредить экспедиции.
3 апреля мы погрузили на борт все наши астрономические инструменты. По мнению мсье Дажеле, после отплытия из Франции мы еще не встречали места более удобного для точного определения хода хронометра № 19. Мы установили обсерваторию в саду губернатора, приблизительно в ста двадцати туазах от наших кораблей. Согласно очень большому числу лунных наблюдений, восточная долгота Кавите составила 118° 50′ 40″, и северная широта, определенная с помощью 3-футового квадранта, – 14° 29′ 9″. Если бы мы пожелали вычислить долготу по хронометру № 19, то она, с учетом ежедневного отставания, установленного в Макао, составила бы 118° 46′ 8″ – иными словами, на 4′ 32″ меньше, чем определенная астрономически.
Перед выходом в море мы с мсье де Ланглем сочли своим долгом посетить и поблагодарить генерал-губернатора за расторопность, с которой были исполнены его приказы, а также, и в особенности, мсье интенданта, который оказал нам столь много знаков внимания и благорасположения. Исполнив этот долг, мы воспользовались двухдневным пребыванием у мсье Себира, чтобы осмотреть в лодке и на коляске окрестности Манилы. Мы не увидели ни роскошных особняков, ни парков, ни садов, однако природа здесь столь прекрасна, что простая туземная деревня на берегу реки или европейский дом, окруженный деревьями, составляют зрелище более живописное, чем самый великолепный замок. Даже самое холодное воображение не может не рисовать себе картин счастья при виде этой радующей простоты.
Почти все испанцы имеют обыкновение покидать город после пасхальных празднеств и проводить жаркий сезон в деревне. Они никогда не пытались сделать красивее страну, которая не нуждается в искусстве. Уютный и просторный дом, построенный у края воды, с удобнейшими купальнями, но без сада и парковых аллей, затененный, впрочем, несколькими фруктовыми деревьями, – таково жилище богатейших граждан. Это было бы одним из прекраснейших мест для жизни на земле, если бы более мягкое правление и меньшее число предрассудков предоставили больше гражданских свобод для всех жителей.
Укрепления Манилы были усилены по приказу генерал-губернатора и под надзором мсье Саузы, очень способного инженера. Однако гарнизон города весьма малочислен. В мирное время он состоит лишь из одного пехотного полка из двух батальонов, каждый из которых образуется отрядом гренадер и восемью отрядами стрелков. Оба батальона совокупно дают триста человек наличного состава. Это мексиканский полк, все солдаты которого, судя по цвету кожи, – мулаты. Нас заверили, что своей выучкой и храбростью они ничем не уступают европейским войскам.
Здесь есть еще два отряда артиллеристов под командованием подполковника, каждый из которых насчитывает восемьдесят человек, и офицеров: капитана, лейтенанта, младшего лейтенанта и еще одного офицера; три отряда драгун, образующих эскадрон из ста пятидесяти всадников под командованием старшего из трех капитанов; наконец, батальон ополченцев из тысячи двухсот человек, который в прежние времена содержался и оплачивался очень богатым метисом с половиной китайской крови по имени Туассон, получившим дворянский титул. Все солдаты этого батальона – также метисы китайского происхождения: в мирное время они исполняют те же обязанности, что и регулярные войска, и получают такую же плату, однако от них будет мало помощи во время войны.
При надобности в очень короткое время можно призвать еще восемьсот ополченцев, разделенных на батальоны по провинциям и под командованием европейских или креольских офицеров. В каждом батальоне есть отряд гренадер, и один из этих отрядов приучал к дисциплине отставной сержант манильского полка. Испанцы, хотя они и склонны преуменьшать способности и храбрость туземцев, утверждают, что этот отряд ни в чем не уступает отряду европейских солдат.
Маленький гарнизон Самбоангана на острове Минданао не относится к военным силам Лусона. Есть еще два отряда, по двести пятьдесят человек каждый, для Марианских островов и Минданао, которые всегда прикреплены к этим колониям.
