Текст книги "Все и побыстрее"

Автор книги: Жаклин Брискин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)

Глава 71

Выйдя из палаты Курта, Гонора увидела Гида и Джоселин. Они стояли у окна и тихо разговаривали. Общаться не хотелось, и Гонора, стараясь остаться незамеченной, быстро прошла по коридору и уже взялась за ручку двери, когда Джоселин окликнула ее. Пришлось вернуться.

– Как Курт? – спросила Джоселин.

– Он узнал меня. – Гонора не могла сдержать слез. – Простите, – она достала носовой платок и вытерла глаза.

– Гид, как себя чувствует Энни? Она уже родила?

– Вот уже двадцать девять минут, как мы стали родителями. У нас сын. Такой же крепкий, как и я. Энни чувствует себя хорошо.

Гонора вытерла слезы.

– Тетя Гонора, – Гид тронул ее за плечо. – Здесь сказано, – Гид кивнул на светящееся табло, – что вы можете посещать мистера Айвари только пять минут в час.

Гонора взглянула на табло.

«Посещение разрешается только близким родственникам, не более двух человек одновременно, по пять минут каждый час».

– Я понимаю, – продолжал Гид, – что вам сейчас очень тяжело, но очень прошу вас поехать к маме. Это займет не более часа.

– Сейчас? – Гонора не могла понять, как можно просить ее о чем-то, когда рядом в палате умирает самый дорогой ей человек.

– Это невозможно, – ответила за нее Джоселин.

– Наш дом находится в пяти минутах езды отсюда, – настаивал Гид.

– Неужели вы не понимаете, что это невозможно? – Джоселин начала злиться.

– Прошу вас, тетя Гонора.

– Нет, Гид, я не могу. – Гонора посмотрела на несчастное лицо Гида и добавила: – Может быть, завтра…

– Тетя Гонора, ей так плохо. Я ничем не могу ей помочь. Она просто не желает меня видеть. Похоже, я раздражаю ее. Ведь когда-то вы были очень близки, и только вы можете помочь ей сейчас.

– Мы не видели ее целую вечность, – опять встряла Джоселин.

– Последний раз мы виделись с ней позавчера, – поправила Гонора, – но до этого – никогда.

– Я бы не просил вас, но мама бьется головой о стену. Мы очень боимся за нее.

«Кристал, такая красивая, такая твердая и мужественная, бьется головой о стену? – с жалостью подумала Гонора. – Это невозможно представить». Но жалость тотчас же уступила место злости: как ее смеют просить помочь Кристал сейчас, когда каждая клеточка ее существа, каждая молекула живет только Куртом.

– Гид, неужели тебе не жалко тетю Гонору? Ты что, решил окончательно доконать ее? – спросила Джоселин.

Гид густо покраснел, но продолжал умолять:

– Клянусь вам, что все это не займет больше часа. Ну, если хотите, даже меньше.

– Гонора, скажи ему, чтобы он оставил тебя в покое, – потребовала Джоселин.

– Гид, неужели ты не понимаешь, что он может… – Гонора замолчала, не в силах произнести слово «умереть».

Гид опустился на стул рядом с Гонорой.

– Я все понимаю и знаю, что вы сейчас чувствуете, но поймите: в Александре была вся ее жизнь.

Гонора посмотрела на большие ладони Гида, беспомощно лежащие на крепких коленях, вздохнула и встала.

– Давайте найдем выход, где нас не будут поджидать репортеры.

У ворот дома, в тени деревьев, стояли крепкие мужчины и пили кофе из бумажных стаканчиков с торговой эмблемой «Макдональдса».

– Наши новые друзья, – пояснил Гид.

– Охрана?

– Да, группа быстрого реагирования. – Гид указал на спрятанные в кустах мотоциклы. – Без этого сейчас не обойдешься.

Гид свернул на аллею, проехал через маленький садик и подрулил к дому. Дверь тотчас же открылась, и на пороге появился похожий на мертвеца человек.

– Слава Богу, вы вернулись, – сказал он.

– Ей стало хуже? – волнуясь, спросил Гид.

– Анина слышала, как она спустила воду в туалете. До этого из комнаты доносились только ее рыдания и звон бьющегося стекла. Мы к ней стучимся, но она не открывает. Я сообщил ей о рождении внука, но она никак не прореагировала. Мы просто не знаем, что делать.

Гид и Гонора вошли в дом, поднялись по лестнице, и Гид осторожно постучал в дверь.

– Мама, открой, это я.

За дверью ни звука.

– Энни родила здорового мальчика! – прокричал Гид.

Тишина.

– Кристал, – позвала Гонора, – это я. Открой дверь!

– Убирайся отсюда! – послышался голос Кристал.

– Я не уйду, пока не увижу тебя.

– Оставь меня в покое!

Гонора легонько постучала в дверь.

– Мне нужно возвращаться в больницу. Открой, пожалуйста.

За дверью послышался шорох.

– Только мы вдвоем, – сказала Кристал.

– Только ты и я, – ответила Гонора. – Именно так они говорили когда-то в детстве, подразумевая, что они одно целое.

Дверь открылась. Гонора вошла в комнату и застыла на пороге.

Все ящики были выдвинуты, и их содержимое разбросано по комнате. Дверцы ящиков открыты, разорванная в клочья одежда раскидана по полу. Повсюду лежали груды рваного шелка, кружев, мехов. На туалетном столике рассыпан жемчуг вперемешку с золотыми украшениями, косметикой и дорогими перчатками. В воздухе стоял густой аромат духов, на полу валялись разбитые флаконы.

Кристал стояла, прислонившись к двери. Ее голубой шелковый халат был испачкан косметикой, волосы свисали прядями, закрывая распухшее лицо, покрасневшие глаза и искусанные до синевы губы.

– Что тебе надо? – спросила она охрипшим голосом. – Что ты хочешь сказать мне?

– Почему ты так жестока к Гиду? Как ты можешь так грубо вести себя? У него только что родился сын.

– Ну и что?

– Он очень гордится этим и хотел порадовать тебя.

– Мне это неинтересно.

– Но ведь родился твой внук.

– Ты что, настолько глупа и не понимаешь, что мне нет до этого дела? – закричала Кристал и бросилась на кровать. Спущенные чулки мешали ей, и она сучила ногами, пытаясь снять их. – Кто тебя сюда звал? – кричала она.

– Меня позвал Гид. Он очень беспокоится за тебя.

– Мне никто не нужен. Убирайся отсюда!

– Я скоро должна вернуться в больницу.

– Тебя никто не держит.

– Посмотри, что ты натворила. Землетрясение и то причинило бы меньше вреда. Ты совсем ничего не соображаешь?

– Не суй нос в чужие дела. Посмотри-ка лучше на себя.

Они перешли на язык детства, язык давно забытых ссор, и это подействовало на Кристал успокаивающе. Она приподняла голову и посмотрела вокруг.

– Боже, что я наделала? Мои платья? Господи, Господи, какая я дура. Совсем с ума сошла.

Гонора подошла к сестре и обняла ее.

– Кристал, моя дорогая, любимая сестра.

– Гонора… вчера они спросили меня, что делать с телом… От этого можно рехнуться…

– Я тебя понимаю, дорогая.

– Мой мальчик… он был таким красивым… – Обнявшись, сестры рыдали. – Мой мальчик… Кто заменит мне его…

– Кристал, бедная моя, почему мы не ценим наших близких… Когда я думаю о Курте и о том, сколько лет жила без него…

– Мой самый любимый мальчик…

– Бедняжка Крис…

– Они говорят, что надо его похоронить, но я не хочу расставаться с ним. Я не отдам им моего мальчика…

– Крис, опомнись, что ты говоришь!

– Курт пытался спасти его… Как он?

– Пока ничего определенного. Он очень слаб и в любую минуту может… Нет, я не в состоянии произнести это слово.

Обнявшись, как когда-то в детстве, в другие времена и на другом континенте, сестры перед лицом смерти считали опять себя единым целым.

В следующее посещение Курт вел себя беспокойно. Он бредил, метался на кровати, ноги и руки его судорожно подергивались, лицо покрывал холодный пот. Гонора безуспешно пыталась успокоить мужа. Джоселин, впервые зашедшая в палату, молча плакала, глядя на страдания Курта.

Часом позже Курт был спокоен и неподвижен. Его сердце продолжало биться.

Глава 72

Гонора лежала в постели, положив на поясницу грелку. Несмотря на то, что в Вашингтоне стояла июльская жара, в доме Кристал было прохладно, и Гонору немного знобило. Она пыталась читать газету, но все ее мысли занимал Курт. Постель была уютной, грелка приятно согревала тело, и Гонора радовалась, что приняла приглашение Гида остановиться в их вашингтонском доме с хорошо налаженным хозяйством. Кристал, улетая в Сан-Франциско с телом сына, была на грани помешательства, и сестры больше не виделись.

Чтобы избавиться от тошноты, Гонора положила в рот крекер. Она была беременна. «Неужели у меня, в моем возрасте, будет ребенок?» – подумала она. Теперь в этом не было никаких сомнений.

Десять дней назад Гонора пошла на прием к урологу, жалуясь на боли в пояснице и легкое поташнивание. К ее удивлению, уролог посоветовал ей обратиться к гинекологу, который после проведенных анализов подтвердил свой первоначальный диагноз – беременность – и посоветовал побольше лежать, чтобы уберечься от преждевременных родов.

«Неужели Господь дал мне еще один шанс, – с улыбкой подумала Гонора. – Все было бы прекрасно, если бы не состояние Курта».

У Курта в очередной раз поднялась температура.

Хороший медицинский уход, крепкое здоровье, желание жить принесли свои плоды – Курт стал быстро поправляться после операции. Уже через три недели он мог ходить по палате, быстро набирал силы, и вдруг ни с того ни с сего высокая температура. Врачи снова уложили его в постель, делали уколы, обматывали мокрыми холодными простынями. Температура спадала, но через какое-то время поднималась снова. Врачи успокаивали Гонору, объясняя состояние Курта тяжелой операцией на сердце, после которой человек долго восстанавливает силы, но она чувствовала, что они не могут понять причину и сами волнуются. К тому же за состоянием здоровья богатого бизнесмена следила вся страна, и Ассошиэйтед Пресс даже выпускало специальный бюллетень.

Гонора отложила газету и тяжело вздохнула. «Возможно, рецидивы связаны с тем, что дела компании «Айвари» идут все хуже и хуже», – подумала она. Несмотря на то, что все восхищались героическим поступком Курта, а его имя не сходило со страниц газет, престиж компании падал, новых предложений не поступало, и даже старые клиенты под разными предлогами старались аннулировать свои контракты. Вице-президенты компании, включая Джоселин, колесили по всему миру, пытаясь установить новые и закрепить старые связи, но результат был нулевым. Возможно, такое положение вещей косвенным образом влияло на состояние Курта?

В комнату вошла Лиззи. Ви привезла ее в Вашингтон на следующий день после ранения Курта.

– Мама, с тобой хочет поговорить красивая леди.

– Скажи Ви, чтобы она приняла ее.

– Ви ушла в парикмахерскую. Леди говорит, что она моя тетя. Эта леди очень красивая…

– Гонора! – послышался голос Кристал, и спустя минуту она вошла в комнату.

Сестры не виделись с того ужасного утра, когда Кристал, разгромив свою спальню, нашла утешение в объятиях Гоноры. Сейчас Кристал выглядела вполне респектабельно: тщательно уложенные волосы, модная шелковая блузка, узкая юбка. Она явно похудела, щеки ввалились, под глазами легкая синева. Кристал рассеянно оглядела комнату, как бы пытаясь понять, где она находится. Этот отсутствующий взгляд больше всего поразил Гонору. Где прежняя самоуверенность Кристал с дерзким взглядом голубых глаз?

Кристал улыбнулась сестре.

– Неужели это правда? – спросила она. – Когда Джоселин сказала мне о твоей беременности, я ушам своим не поверила. Это просто чудо какое-то.

– Не такое уж это и чудо. Мой врач сказал, что у него были пациентки и постарше меня. Лиззи, дорогая, это твоя тетя Кристал.

– Мама Александра?

Гонора кивнула. Лиззи прижала кулачки к груди и посмотрела на Кристал.

– Тетя Кристал, мне очень жаль Александра. Он такой веселый. Мне так хорошо было с ним в Марокко.

Девочка резко говорила, больше пользовалась языком глухонемых, и Кристал не сразу поняла ее странноватую речь. Гонора забеспокоилась, что воспоминания об Александре расстроят ее, но Кристал улыбнулась Лиззи и медленно сказала:

– Спасибо, дорогая. Мне тоже было с ним очень хорошо.

– Ты приехала по делам? – спросила сестру Гонора.

– Нет, я почти не занимаюсь делами. Гид взял бизнес в свои руки.

– Я очень рада, что ты приехала навестить меня, Крис. Но почему ты ведешь себя как гостья? Это же твой дом. Проходи. Садись.

Кристал подошла к кровати.

– Гонора, у меня к тебе деликатное дело. – Кристал в нерешительности замолчала.

– Что случилось? – спросила Гонора.

– Мне хотелось бы повидать Курта.

– Курта? Он сейчас хуже себя чувствует.

– Он пытался спасти Александра. Я хочу поблагодарить его. Я понимаю, что тебе это неприятно, но, если позволишь…

Кристал была явно смущена, и Гонора поняла, что сестра говорит о Курте как об отце Александра и пришла к ней за разрешением лишь для проформы. Прежнее чувство ревности вспыхнуло с новой силой.

Лиззи внимательно следила за губами взрослых, пытаясь понять, о чем они говорят.

– Лиззи, пожалуйста, пойди на кухню, – сказала Гонора, – и попроси принести нам всем холодного чая с пирожными.

– Девочка удивительно красива, – заметила Кристал, когда Лиззи вышла.

– Неужели ты не заметила, как она похожа на тебя? Если бы не темные, как у отца, волосы, она была бы твоей точной копией.

– Разве?

– Рассмотри ее хорошенько. Те же нос, рот, подбородок, разрез и цвет глаз.

– Возможно, – безразлично ответила Кристал. Она стояла у кровати, держась за металлическую спинку, как за спасительную соломинку, и взгляд ее печальных глаз был устремлен в какую-то ей одной ведомую даль. Гонора смотрела на сестру, и у нее ныло сердце, словно чья-то холодная рука сжимала его.

– Крис! – позвала она, чувствуя, что сейчас заплачет. – Конечно же, я не возражаю, чтобы ты навестила Курта, но у него сейчас высокая температура. Он никак не может поправиться.

– Почему?

– Я не знаю. Он никогда раньше не болел.

– Будь проклят этот убийца! – вдруг закричала Кристал. – Будь он проклят вместе с этим Лалархейном!

Дело о «капитолийском убийстве», как называли его газеты, так и осталось нераскрытым, однако никто не сомневался, что неизвестный убийца пожертвовал своей жизнью, защищая репутацию принца Лалархейна Халида. К тому же Гарольд Фиш бесследно исчез в день убийства, и сейчас трудно было доказать, что он не кто иной, как телохранитель Халида Фаузи.

– Крис, я позвоню в больницу и выясню, сможет ли Курт принять тебя. – Гонора сняла телефонную трубку и набрала номер больницы, где ей сказали, что мистер Айвари чувствует себя хорошо, температура спала, и он ждет в гости Ви и Лиззи.

– Я зайду к нему только на минуточку, – прошептала Кристал.

– Передайте, пожалуйста, мистеру Айвари, что сейчас к нему приедет моя сестра Кристал, – сказала в трубку Гонора.

* * *

Кристал шла по больничному коридору, мысленно спрашивая у Александра совета, как ей вести себя с Куртом, какими словами выразить ему свою благодарность. Тот факт, что сын ненавидел Курта и сделал бы все возможное, чтобы отговорить ее от этого поступка, не доходил до сознания Кристал. Со смертью Александра в ней что-то надломилось, сломался какой-то внутренний компас, помогавший ей правильно ориентироваться в жизни. Кристал вообще утратила вкус к жизни, потеряла внутреннее чутье и временами находилась в полной прострации: она не видела, что ела, не понимала, что ей говорят, и часто в разговоре с людьми внезапно замолкала, уходя в себя, в свои мысли.

Кристал подошла к палате 407 и в нерешительности остановилась. Кажется, Гонора называла этот номер. Кристал вынула из сумки бумажку и сверилась с ней. Да, действительно 407.

Кристал толкнула тяжелую дверь и вошла. Она ожидала увидеть Курта, распростертого на кровати, окруженного врачами и сестрами, борющимися за его жизнь, но перед ней был вполне здоровый, чисто выбритый человек, который сидел на кровати и что-то быстро писал.

Неужели это Курт Айвари, ее извечный враг? Он жив, здоров и может работать, в то время как ее молодой красивый сын лежит в холодной земле Сан-Франциско. Волна прежней ненависти захлестнула Кристал, и она сразу забыла, с какой целью пришла.

– Кристал! – позвал Курт.

Опять этот насмешливый голос, который она так хорошо помнила. Красная пелена застилала глаза, ярость наполнила сердце, руки задрожали и сжались в кулаки. Еще минута, и она разнесет эту палату ко всем чертям, все эти книги на полках, цветы на подоконнике, многочисленные телеграммы и газетные вырезки, развешанные по стенам.

– Кристал! – опять позвал Курт.

Кристал собрала в комок всю свою волю.

– А Гонора сказала, что у тебя высокая температура и ты очень плох, – язвительно заметила она.

– Чем медленнее поправляешься, тем здоровее будешь, – ответил Курт. – Как там моя жена? – Курт снял очки и положил их на столик. – Представляешь, у нас будет ребенок! – В голосе Курта чувствовался молодой восторг. – Так как она там?

– Прекрасно.

– Ты уверена, что она ничего не скрывает от меня? – с тревогой спросил Курт.

– Лично я считаю, что в ее возрасте рожать очень опасно. Наша мать была гораздо моложе, когда умерла, рожая Джоселин.

– Послушай, Кристал, если ты пришла сюда продолжать войну, то оставляю победу за тобой. Я давно сложил оружие.

– Гонора моя сестра, – холодно ответила Кристал, – и я беспокоюсь за нее.

– Я знаю, что опасность существует, но Гонора вполне здоровая женщина и может родить нормального ребенка.

Курт откинулся на подушки. Сейчас он выглядел больным и уставшим, однако Кристал не чувствовала к нему жалости.

Кристал тяжело дышала, пытаясь сосредоточиться. Зачем она сюда пришла? Она ведь что-то хотела сказать. Ах да.

– Я прилетела в Вашингтон, чтобы поблагодарить тебя за попытку спасти Александра, – процедила Кристал сквозь зубы.

– Ценю твою благодарность, я действовал чисто инстинктивно. Увидел оружие, а дальше все произошло само собой.

– Ты хочешь сказать, что поступил бы так же, будь на месте Александра любой другой человек?

Курт молча смотрел на Кристал. Что он вспоминал в этот момент? Ту дождливую ночь в «Сан-Рафаэле» или оскорбления, которые обрушил на ее голову, когда позвонил ей и потребовал ответа?

– Я сказал тебе правду, – произнес он наконец. – Это была естественная реакция на человека с оружием в руках.

– Значит, ты заслонил бы и уличного грабителя? – продолжала настаивать Кристал, толком не понимая, зачем делает это, почему пытается пробудить в Курте Айвари отцовские чувства, о которых так долго мечтал ее сын Александр.

– Кристал, я неоднократно пытался понять, что представляет собой Александр и какие чувства он во мне вызывает.

– Как ты можешь так говорить! Александр был самым лучшим сыном на свете!

– Кристал, я устал. Давай поговорим о нем как-нибудь в другой раз.

Но Кристал уже не могла остановиться.

– Ты много потерял из-за нежелания познакомиться со своим сыном, своим единственным ребенком! Еще неизвестно, сможет ли родить Гонора. Возможно, у тебя никогда больше не будет детей!

– У меня есть дочь – Лиззи, – тихо ответил Курт. – Кристал, прошу тебя, в коридоре сидит парень. Он ухаживает за мной. Позови его.

– Александр специально приехал в Марокко, чтобы познакомиться с тобой, но ты отверг его! – кричала Кристал, срываясь на визг. – Как можно было поступить так с собственным сыном! Ты мерзавец! Боже, какой же ты мерзавец!

Сердце Кристал бешено колотилось, каждая жилка в ее теле была напряжена, каждый нерв болел, в голове все перемешалось. Ей опять хотелось все бить и крушить, чтобы дать выход слепой ярости, душившей ее. Она подбежала к стене и стала срывать прикрепленные к ней визитные карточки. Внезапно ярость утихла. Кристал подошла к креслу и бессильно опустилась в него. Одна, в целом мире одна. Как человек, погружающийся в глубины пустынного океана, и нет никого, чтобы помочь ей. Закрыв лицо руками, Кристал зарыдала.

– Не плачь, Кристал, не плачь, дорогая. – Курт сел рядом и погладил ее по голове.

– Как я могла допустить, чтобы он устроил эти слушания… – говорила, рыдая, Кристал. – Я предупреждала его… но он хотел… хотел отомстить тебе… за то, что ты… не признал его своим сыном…

– Я не мог понять, зачем ему это нужно, – в голосе Курта была глубокая печаль.

– Как мне теперь жить без него, Курт? Как мне жить?

– Ты справишься с этим. Я уверен. Вы, сестры Силвандер, очень сильные. – Курт продолжал гладить волосы Кристал.

– У меня больше никого нет в этой жизни.

– У тебя есть другой сын… внук…

– Они не заменят мне Александра…

– Кристал, Крис, мне жаль нас обоих.

Кристал подняла на Курта полные слез глаза.

– Знаешь что, Крис, только сейчас я осознал, как мне хотелось, чтобы он остался жив. Я так хотел спасти его.

– Но ты говорил…

– Это была неправда.

– Тогда почему ты пытался спасти его?

– У меня не было прошлого, а в нем… моем сыне… я видел свое будущее. Мой сын… – По щекам Курта потекли слезы.

Кристал прижалась к нему щекой, и Курт обнял ее за плечи. Так они сидели довольно долго, объединенные общим горем.

– Я пытался убежать от правды, но она преследовала меня, – шептал Курт. – Я всегда помнил, что у меня есть сын, и именно сыну я спасал жизнь. Поверь, я хотел бы умереть вместо него.

– Я верю, потому что чувствую то же самое.

– Ты сказала, что пришла поблагодарить меня, но зачем? Ведь я его отец, а каждый отец защищает своего сына.

Кристал встала и вышла в коридор, чтобы позвать медбрата.

Господи, если бы только Александр знал, что Курт признал в нем сына! Если бы только знал!