Текст книги "Все и побыстрее"
Автор книги: Жаклин Брискин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)
Глава 24
У Гидеона вошло в привычку навещать своего маленького сына, перед тем как вечером выйти из дома. Он на цыпочках подходил к кроватке, подолгу смотрел на него. В этот холодный августовский вечер такие меры предосторожности не потребовались: Гид не спал.
Ребенок стоял на коленях и, вцепившись руками в кроватку, раскачивал ее. Из носа у него текло. Отец взял его на руки, Гид улыбнулся, обнажив голые розовые десны.
– У него режутся зубки, – заметила Кристал, стоя на пороге детской. На ней было вечернее платье из черного шифона, подчеркивающее белизну ее безупречной кожи. По детской плыл запах духов «Шанель № 5», которыми Кристал пользовалась в особо торжественных случаях.
Будучи намного моложе Гидеона, Кристал гораздо спокойнее относилась к легким недомоганиям сына, мальчик хорошо развивался, рос здоровым и крепким. Сейчас ему было шесть месяцев. Кристал любила сына и гордилась им, хотя ей было жаль, что он был точной копией Гидеона – широкоплечий, с короткими ногами и маленькими темными глазками-бусинками.
– Зубы? – Гидеон с сомнением покачал головой. – При таком-то насморке?
– Пьерс сказала, что это зубки, и я ей верю: через ее руки прошло столько детей.
Пьерс была няней, приглашенной на работу через агентство в Лондоне. Она воспитала не одно поколение джентльменов и имела самые отличные рекомендации. Сегодня у нее был выходной.
– Просто он капризничает. – Кристал вошла в детскую и, вынув из стопки чистых, хорошо проглаженных пеленок одну, подложила ее под сына, сидящего на руках у Гидеона.
– А вдруг он подхватил грипп, – предположил Гидеон.
– Гид? – Кристал вытерла сыну нос. – У него никогда не было простудных заболеваний.
– Я не могу его оставить.
– Гидеон, ты хотя бы представляешь, как мне было трудно добиться этого приглашения? – спросила Кристал с очаровательной улыбкой. Томас Вей, самый богатый американец китайского происхождения, устраивал этот прием на своей вилле «Сан-Рафаэль» в честь делегации из Тайваня. Китайцы приехали в Соединенные Штаты, чтобы выбрать компанию для строительства самой большой в мире дамбы. Это был грандиозный инженерный проект!
Кристал немало потрудилась, чтобы получить приглашение на прием, где Гидеон смог бы лично встретиться с китайской делегацией.
С первых дней замужества Кристал стала деловым партнером мужа и владелицей части акций компании «Талботт». Бизнес стал ей компенсацией за ужасные ночи, да и, кроме того, она находила, что он стимулирует ее жажду жизни. Кризис в строительной индустрии пошел на убыль, и компании вели острую конкурентную борьбу за выгодные заказы. Вся деятельность Кристал была направлена на создание компании «Талботт» репутации самой солидной и прочной. Гидеон, человек старых правил, скептически относился к деятельности своей жены, которая в основном сводилась к светским приемам, приглашениям гостей на гольф в их загородный дом в Монтеррее и к частой замене старых машин новыми. Кристал не переставала твердить мужу, что все это общепринято и нужно для дела.
Продолжая баюкать сына, Гидеон хмуро посмотрел на жену.
– Ты же прекрасно знаешь, что я не люблю бывать в чужих домах. – Лицо стало жестким.
– Гидеон, тебе просто необходимо там быть.
Кристал допустила ошибку – Талботт на терпел, когда ему указывали, что надо делать.
– Я не хочу встречаться с представителями страны, которая поставляет на мировой рынок дешевых певичек, – сказал он сурово.
Кристал перевела дыхание.
– Гидеон, я должна напомнить тебе, что в этом проекте заинтересована компания «Бетчель и Флер», не говоря уже о компании «Мак-Ни – Айвари». Ты хочешь, чтобы заказ такого масштаба попал к ним в руки?
Блестящий проект Курта по строительству дорожной сети в Лалархейне принес славу компании «Мак-Ни», и она получила крупные заказы на Среднем Востоке. Джордж Мак-Ни, человек преклонных лет, сделал Курта своим компаньоном. К большому неудовольствию Гидеона, Курт занял прежние позиции в строительном бизнесе.
При упоминании имени Курта Гидеон сердито засопел и положил сына в кроватку. Мальчик громко заплакал и засучил ножками. Гидеон поспешно взял Гида обратно на руки.
– Не плачь, Гид, папа с тобой.
Кристал повела плечами, на ее шее сверкнули бриллианты.
– Гидеон, дорогой, – продолжала она упрашивать мужа, – мы не должны опаздывать. Эти китайцы очень обидчивы.
Гидеон фыркнул. Он вытер сыну нос и посмотрел на жену. Выражение его лица было непреклонным.
– Я не пойду, иди одна, – сказал он тоном, не допускающим возражений. Кристал знала, что теперь спорить бессмысленно. Никакие доводы не пробьются сквозь этот крепкий лоб. Накинув на плечи горжетку из меха полярной лисицы, она вышла на улицу и села в поджидавший ее «кадиллак».
Кристал в сопровождении хозяина шла по большому, красиво декорированному залу, заполненному блистающими драгоценностями женщинами и нарядными мужчинами. Восхищенные взгляды провожали ее. Она затмевала красотой и молодостью всех присутствующих. Хозяин дома подвел ее к почетным гостям. Глава делегации, высокий человек с золотыми передними зубами, каким-то незаметным жестом собрал вокруг Кристал остальных членов делегации. С очаровательной улыбкой она высказала им свое мнение о Тайване, который, как она считала, и был настоящим Китаем.
– Вы не только самая красивая женщина здесь, но к тому же очень умная, – сказал глава делегации на ломаном английском языке. – Вы так же прекрасны, как этот дом.
В глубине души Кристал считала, что вышеупомянутый дом с двускатной крышей, да и этот зал с развешанными по стенам веерами и драконами, низенькими, украшенными растительным орнаментом столиками и обитыми золотой парчой скамеечками просто безвкусен, но она с милой улыбкой поблагодарила главу делегации за комплимент и сказала:
– Конечно, наш дом не так красив, как этот, но зато из его окон открывается прекрасный вид на залив. Мне бы хотелось, чтобы ваша делегация приехала к нам полюбоваться величественной панорамой. Мой муж будет очень рад. Вы не представляете, как он переживал, что болезни помешала ему прийти сюда и встретиться с вами. – С небрежной легкостью Кристал приписала болезнь сына его отцу. – Вы знаете, что в Сан-Франциско началась эпидемия гриппа.
– Мы с удовольствием принимаем ваше приглашение, – ответил китаец, несколько помрачнев, – но мне очень жаль, что здесь нет вашего мужа. Мы хотели серьезно поговорить с ним и мистером Айвари о нашем проекте.
– Мистером Айвари! – Кристал не могла скрыть удивления.
– Да, Куртом Айвари.
– Курт здесь?
– Да. Разве вы не знаете, что он специально прилетел из Лос-Анджелеса, чтобы встретиться с нами? Вы еще не виделись с мужем вашей сестры?
– Вы знаете о нашем родстве? Я считала, что об этом никому не известно.
– Почему это вас удивляет, миссис Талботт? Я просто обязан знать все о человеке, которому я доверю такое важное дело.
Кристал услышала треск, и одновременно острая боль пронзила ее руку. Она раскрыла ладонь и обнаружила, что раздавила бокал из-под шампанского. Кусочки стекла врезались в кожу. Она стряхнула их на паркетный пол и осторожно осмотрелась. Стоявшие рядом гости бросились к ней, наперебой предлагая свою помощь, слуги собирали с пола осколки, Поверх их голов Кристал увидела знакомую рыжую шевелюру Курта.
Срывающимся голосом она заверила окружающих, что с ней все в порядке. Принесли новый бокал шампанского, и она залпом осушила его.
– Так на чем мы остановились? – спросила она китайца.
– Ах да, я хотел обсудить с двумя крупнейшими специалистами в области строительства, какие опоры лучше использовать в нашем проекте.
– Я совершеннейший профан в этом деле, – ответила Кристал, приказав себе улыбнуться, – но гидравлика – конек моего мужа.
– Отлично. Мы отклонили концепцию решения этой проблемы компании «Бетчель и Флер» и сейчас все надежды возлагаем на мистера Айвари и мистера Талботта. Мы очень рады, что здесь у нас не будет никаких проблем.
– Проблем?
– Вы же одна семья. – Золотые зубы сверкнули в улыбке. – Какая бы компания ни занялась строительством нашей дамбы, «Мак-Ни – Айвари» или «Талботт», со стороны другой компании не будет никаких обид, а возможно, мы договоримся о создании совместного предприятия.
Кристал через силу улыбнулась. Она поставила бокал на поднос и взяла другой.
Обычно на приемах Кристал ограничивалась одним бокалом шампанского. На этот раз прекрасный «Дом Периньон» не оказал на нее никакого действия – голова ее оставалась абсолютно ясной. Если бы это было не так, разве она смогла бы говорить столь продолжительное время о китайско-американских отношениях? Кристал снова украдкой оглядела зал, заметив краешком глаза, что Курт беседует с двумя представителями китайской делегации. Она взяла новый бокал шампанского, сейчас уже потеряв им счет, и пустилась в пространные разглагольствования о деятельности генерала Чан Кай-Ши, со знанием дела называя его просто Гисмо. Глава делегации сиял золотой улыбкой.
Кристал была наверху блаженства. Голова работала быстро, глаза подмечали мельчайшие детали. Если бы она была пьяна, то, безусловно, сделалась бы агрессивной и шумной, как это обычно бывало с отцом. Нет, она ничуть не пьяна, просто у нее хорошее настроение. Вокруг текла неторопливая беседа, то стихая, то разгораясь вновь, словно кто-то невидимый поворачивал ручку радиоприемника то вправо, то влево. Мужчины говорили о делах, женщины о детях и слугах, совсем как в хорошей грузинской компании.
Хозяин и его жена, оба невысокого роста, отвешивая низкие поклоны, пригласили собравшихся к столу. В целях безопасности Кристал решила не пробовать тухлые яйца, сушеных червей, поджаренных змей, морских ежей и прочие деликатесы китайской кухни и осталась в гостиной. У окна она заметила Курта. С независимым видом и неизбежной ухмылкой на губах, что делало его таким привлекательным в глазах многих женщин, он стоял, прислонившись к оконной раме. «Возможно, он и женился на Гоноре, – подумала Кристал, – но наверняка она несчастна с ним».
Кристал глубоко втянула в себя воздух, облизала пересохшие губы и, раздвигая толпу гостей, направляющихся в столовую, подошла к Курту.
– За королеву бала, – сказал он с усмешкой, поднимая бокал с шампанским.
«Может быть, эта его вечная ухмылка и действует на Имоджин возбуждающе, – подумала Кристал, – но мне она отвратительна, и я сотру ее с его наглой рожи!» Белки его глаз цвета топаза были красными. «Да он пьян», – решила Кристал и обрадовалась, что сама она ни в одном глазу.
– Как ты здесь оказался? – требовательно спросила она.
– Получил приглашение, – ответил Курт, делая глоток из бокала. – А где же твой глубокоуважаемый супруг?
– Ты не имеешь никакого права приезжать в Сан-Франциско, – сказала Кристал, игнорируя его вопрос.
– О? – Курт поднял брови. – Ты собираешься подать на меня в суд?
– После того, что ты сделал с бедной Гонорой…
– Не смей произносить ее имя, – прервал Курт разошедшуюся Кристал.
– Она моя сестра, – Кристал повысила голос.
– В это просто невозможно поверить, – ответил Курт, ставя на поднос пустой бокал.
– Тебя мало убить за твой поступок!
На них стали оглядываться.
– Твои угрозы похожи на упреки дешевой проститутки, – заметил Курт с кривой усмешкой.
Кристал была вне себя от ярости.
– Проститутки? – взвизгнула она. – Ты называешь проституткой мою сестру?
Курт распахнул стеклянную дверь и, схватив Кристал за руку, вытащил ее наружу. Они оказались на террасе, окруженной горшками с секвойей. Холодный воздух неприятно коснулся ее обнаженных плеч, по телу поползли мурашки. Ночь была ясной, в небе сияла полная луна. Кристал чувствовала себя сильной, уверенной и спокойной. Ей вовсе не нужна поддержка человека, который так поступил с Гонорой. Она выдернула руку и в упор посмотрела на этого негодяя, сделавшего ребенка ее сестре.
– Ты зверь! – закричала она. – От одной мысли, что бедная Гонора…
– Я уже предупреждал тебя, чтобы ты не произносила имя моей жены!
– Ты украл у меня обеих сестер. – Перед глазами Кристал встали темноглазая нежная Гонора, неизменная подруга ее детских игр, и худенькая, маленькая Джоселин, которая вдруг стала ей очень дорога.
– Мои сестры – это все, что у меня осталось… – Кристал всхлипнула, но постаралась сдержать рыдания. Сейчас она сама верила в то, что говорила, все остальное отошло на задний план. Вечно пьяный отец, старый муж, маленький сын – все они мужчины, а ей нужны были ее сестры, без которых, как ей сейчас казалось, она потеряет смысл своей жизни. Слезы потоком хлынули из глаз Кристал.
Ей стало жалко себя. Внезапно жалость перешла в лютую ненависть к стоящему перед ней мужчине, с его сильным телом, крепкими руками, смеющимися глазами и ненавистной усмешкой на губах.
Повинуясь порыву, Кристал размахнулась и что было силы ударила Курта по щеке. Ненависть сменилась безудержной радостью, и ей захотелось ударить его снова. В ушах Кристал зашумело, и она, действуя своим обручальным кольцом с большим изумрудом, как кастетом, нанесла ему удар в левый глаз.
– Сука! – Курт схватил ее за руки. Некоторое время оба стояли неподвижно, переводя дыхание. Тусклый свет, льющийся из окна, падал на залитое кровью лицо Курта. Вид его крови возбудил Кристал, и она дернулась, чтобы ударить его еще раз, но Курт крепко держал ее руки. Она изогнулась, ее зубы скользнули по подбородку Курта. Он отпрянул назад, и Кристал сделала новый выпад, пытаясь дотянуться до него. Ее высокие каблуки скользили по мокрой траве, мешая ей приблизиться к нему.
Внезапно Курт разжал руки, и Кристал упала в его объятия. Опомнившись, она замолотила кулаками по его спине.
Охваченная безудержной ненавистью и стремясь унизить его, Кристал засунула руку в его полосатые брюки и крепко сжала в кулаке его член. По телу Курта пробежала судорога. Он упал на землю, увлекая за собой Кристал. Их сплетенные в крепком объятии тела катались по мокрой траве. Кристал рванула молнию на брюках Курта, он, в свою очередь, содрал с нее кружевную нижнюю юбку и с треском разорвал черные шелковые трусики.
Кристал с наслаждением вдохнула запах его дыхания, смешанный с запахом мужского пота, и сомкнула ноги на спине у Курта.
Он вошел в нее, и Кристал издала пронзительный крик. Сладкая боль разлилась по ее телу, и она в изнеможении закрыла глаза, погружаясь в чудную истому.
Постепенно Кристал стала обретать чувствительность и ощутила тяжесть его тела. Сознание возвращалось к ней, она сообразила, что лежит на мокрой земле, а на ней – Курт.
Курт резко поднялся. Кристал вскочила вслед за ним и снизу вверх взглянула на него, как смотрит карлик на великана. Свет фонаря упал на лицо Курта, и Кристал заметила, что он смущен, как мальчишка.
Курт стал подниматься по ступенькам террасы, но вдруг остановился, привел в порядок свой вечерний костюм, бросил взгляд на Кристал, быстро спустился вниз, обогнул угол дома и скрылся в темноте.
Перед глазами Кристал все плыло, и только сейчас она поняла, что пьяна. «Пьяна, как отец», – мелькнула мысль. Она заправила обнаженную грудь в вырез платья, поправила подвязки и попыталась ладонью очистить юбку от грязи и листьев. Она насквозь промокла и сейчас дрожала от холода. Однако все напряжение вечера исчезло, тело было легким, душа умиротворенной. Что же произошло с ней, с ее телом, подумала Кристал. Может, этот ее дикий крик и сладкая боль и есть оргазм, о котором она так много слышала?
Держась за перила, Кристал медленно поднималась по лестнице террасы, направляясь к стеклянной двери, через которую была видна безвкусная гостиная с немногочисленными задержавшимися гостями. Внезапно она поняла, что ее помятый вид может выдать ее, и, сбежав вниз, направилась тем же путем, что и Курт.
Воспользовавшись боковым входом, Кристал проникла в служебное помещение. Пожилая китаянка в коричневой шелковой униформе с удивлением посмотрела на нее. Гордо вскинув подбородок, Кристал сказала:
– Я миссис Талботт. Принесите мою лисью горжетку и скажите моему шоферу, чтобы он подавал машину.
Стоя перед домом в ожидании машины, Кристал вдруг вспомнила лицо Курта Айвари – такое молодое, мужественное и страшно смущенное.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Джоселин. 1964 год
Глава 25
Наступил март. Стояло прекрасное весеннее утро. Джоселин открыла глаза и посмотрела на часы. Стрелки приближались к семи. Она вскочила с кровати и выбежала на террасу. На улице было еще прохладно, и она поежилась. Трава и первые весенние цветы были покрыты росой. С ветки на ветку тяжело порхали красивые бабочки с хохолками на головках.
Огромный сад, гордость и забота Гоноры, был чудо как хорош в это тихое весеннее утро.
Полюбовавшись пробуждающейся природой, Джоселин вытянула вперед левую руку и стала рассматривать золотое кольцо с аккуратным бриллиантом, в котором преломлялись лучи восходящего солнца, рассыпаясь разноцветными огоньками. Джоселин улыбнулась, и ее умное, всегда напряженное личико преобразилось.
В этой молодой женщине трудно было узнать прежнюю худенькую, неуклюжую девочку в очках с толстыми стеклами. Годы хорошо поработали над ней, превратив в очаровательную женщину. Очки уступили место контактным линзам, которые усиливали голубизну ее глаз. Красивые волосы были коротко подстрижены. Она была высокой и, как все Силвандеры, тонкокостной.
Гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя, но внутри Джоселин осталась все той же неуверенной в себе девочкой. Она критически рассматривала себя в зеркало и не находила там ничего хорошего – худая высокая женщина с плоской грудью. Правда, ей грех было жаловаться на ноги, длинные и стройные, они привлекали к себе внимание и были как раз под стать вошедшим в моду мини-юбкам.
Выросшая без матери, под присмотром непрерывно меняющихся пожилых нянечек с деспотическими характерами, Джоселин и сама постепенно стала грубой. Кроме того, на фоне своих красавиц-сестер она всегда была гадким утенком и поэтому привыкла относиться к своей внешности очень критически. Но вот настал момент, когда Джоселин решила утвердить себя в этой жизни. Она блестяще окончила машиностроительный факультет Колумбийского университета и стала работать в компании Курта, став через год лучшим специалистом. Работа доставляла ей огромное удовольствие и целиком захватила ее. Математический склад ума позволял Джоселин решать самые сложные проблемы, которые требовали не только инженерного, но и психологического подхода. Ей нравилось воплощать замыслы в реальность. Она настолько выкладывалась, что после завершения каждого проекта впадала в глубокую депрессию, равносильную смерти. Джоселин очень гордилась, что заняла ведущее положение в бизнесе, где преобладали мужчины, но часто задавалась вопросом, не помешает ли ей ее ум и организованность оставаться женщиной.
Джоселин погладила обручальное кольцо и улыбнулась. «Ты моя женщина», – сказал ей Малькольм, протягивая конусообразную бархатную коробочку.
Семья Айвари приобрела землю, расположенную в глубоком каньоне, и построила там дом, вернее, ряд домов – коттедж для Джоселин, гостевой домик, домики для прислуги, гараж на семь машин и большой особняк для себя. Все постройки были связаны между собой извилистым переходом. Построенные из золотистого камня и дерева, они походили на сказочные домики альпийской деревушки. Заняв значительную сумму у престарелого Джорджа Мак-Ни, Курт купил каньон Бель-Эа еще в 1953 году и сам разработал проект его застройки. Он купил его специально для Гоноры, заметив ее тягу к земле и желание иметь сад. Джоселин не переставала восхищаться его щедростью и уверенностью в себе.
Джоселин вошла в столовую, где Курт в одиночестве сидел за длинным столом и ел яичницу с беконом. С годами Курт стал еще красивее, хотя в его густых волосах появилась первая седина, а на лбу и вокруг глаз – небольшие морщины, однако в его лице были зрелая мужественность и уверенность в себе.
Оторвавшись от «Лос-Анджелес таймс», Курт молча кивнул Джоселин. Зная, что по утрам Курт не любит говорить о делах, она села за стол и налила себе кофе.
Джоселин допивала вторую чашку, когда Курт молча протянул ей страницу газеты с финансовыми новостями. Она взглянула на заголовок: «Талботт» – первая строительная компания, начинающая строить дороги в Афганистане».
– А как же насчет дороги, которую мы построили в прошлом году недалеко от Кабула? Все это проделки Кристал.
С того туманного вечера, когда Джоселин тайком убежала из особняка на Клей-стрит, она ни разу не видела ни Гидеона, ни сестру, ни двух их маленьких сыновей.
Семьи Талботт и Айвари совершенно не общались между собой, они как бы жили в разных галактиках, и только Ленглей, как космический корабль, связывал их друг с другом. Во время своих частых наездов в Штаты он останавливался и в Сан-Франциско, и в Лос-Анджелесе. Каждый месяц он получал от своих враждующих зятьев значительные денежные суммы, что позволяло ему снять просторную квартиру в престижном районе и даже открыть небольшое издательство «Силвандер Пресс», которое издало несколько тоненьких сборников поэтов-авангардистов, потеряв при этом кучу денег, что не мешало Ленглею каждый раз с гордостью заявлять: «Вы знаете, я первым издал книгу Руперта Джекса». Он также любил говорить, что деньги, которые он получил от зятьев, не что иное, как хорошее вложение капитала.
Джоселин быстро пробежала глазами длинную статью о новом проекте Талботта и заметила:
– Кристал тут хорошо поработала.
Курт пожал плечами, показывая, что ему нет дела до чужих забот, и спросил Джоселин:
– Кажется, сегодня вечером мы встречаемся с Малькольмом?
Малькольм должен был прийти вечером, и все четверо собирались поговорить о предстоящей свадьбе.
– Да, сегодня, – подтвердила Джоселин со счастливой улыбкой.
Курт вышел из дому, оставляя следы на мокрой траве, и направился в сад, где работала Гонора.
Одетая в сапоги, джинсы и просторный свитер, Гонора возилась с глициниями, Курт протянул к ней руки, и она упала в его объятия. У Джоселин перехватило дыхание, как его перехватывает на высоте. Она потрогала свой бриллиантовый талисман и понемногу успокоилась.
Каминные часы пробили семь, когда раздался звонок Малькольма. Джоселин побежала встречать его к кованым железным воротам, расположенным в горловине каньона в миле от основного дома. Наблюдая, как он вылезает из своего старенького, видавшего виды «фольксвагена», Джоселин опять усомнилась в своем счастье. Кто бы мог подумать, что Джоселин Силвандер отхватит такого красавца. Своей изящной фигурой и красивым лицом он смахивал на изнеженного мужчину-манекенщика, но Бог распорядился так, что это впечатление быстро исчезало. Густые темные волосы непокорной волной набегали на его чистый лоб, едва заметный шрам рассекал нижнюю губу, на носу выделялась горбинка – результат случайной травмы во время футбольного матча, как думала Джоселин, темно-серые глаза были глубоко посажены, совсем как у Курта, с гордостью отмечала про себя Джоселин. Малькольм был среднего роста, но широкие плечи, узкие бедра и тонкая талия создавали впечатление, что он гораздо выше.
Убедившись, что Малькольм искренне любит ее, Джоселин перестала волноваться из-за разницы в возрасте: сейчас ей было двадцать четыре, а он на два года моложе, а если точнее, то на год и одиннадцать месяцев. После окончания университета он пришел работать к Айвари и стал одним из множества инженеров, вечно толпящихся в бюро, где работала Джоселин. К этому времени Курт разбил компанию «Мак-Ни – Айвари» на несколько отдельных конструкторских бюро. Они встретились осенью. Печальное событие в Далласе сблизило их. Джоселин громко рыдала, переживая из-за смерти президента Кеннеди, а Малькольм пытался утешить ее.
Малькольм заключил Джоселин в объятия. Он любил ее так же сильно, как она его, и не скрывал этого. Он часто звонил ей, приносил бутерброды, когда она не могла оторваться от работы, проводил с ней все вечера и уик-энды.
– Моя гейша уже поджидает меня, – заметил он, крепко целуя Джосс.
– Не думай, что так будет всегда, – смутившись, ответила Джоселин.
Малькольм потрепал ее по щеке.
– Давай скажем им, что мы хотим пожениться как можно скорее и нам не нужна пышная свадьба.
– Я с тобой абсолютно согласна.
– Чем скорее, тем лучше, иначе я просто не выдержу. – Малькольм придерживался строгой морали и хотел, чтобы его будущая жена оставалась девственницей до первой брачной ночи, а Джоселин в свои двадцать четыре все еще была ею. Наглядный пример сестры был памятен ей, и она не позволяла ни одному воздыхателю затащить себя в постель до свадьбы.
– И как скоро это произойдет? – спросила Джоселин, нежно кусая жениха за мочку уха.
– Как только будут готовы анализы крови.
Во время обеда все непринужденно беседовали, перескакивая с одной темы на другую. Они обсуждали планы Айвари по строительству дорог в странах «третьего мира», таких, как Замбия и Танзания, вторжение американских войск во Вьетнам, новый роман «Герцог», лауреатов премии «Оскар».
Когда Малькольм впервые появился в доме Айвари, на нем был темный деловой костюм, белая рубашка и черный галстук – униформа всех служащих компании, сейчас он, как и Курт, был в джинсах, клетчатой рубашке и пуловере. Тогда он говорил очень мало, но внимательно следил за ходом беседы, временами вставляя незначительные замечания. С тех пор он вполне освоился в этом доме и теперь принимал активное участие в разговоре, громко смеялся и позволял себе перебивать собеседников.
После кофе все перешли в гостиную и сели у камина, в котором горели эвкалиптовые поленья, наполняя комнату чудесным ароматом.
– Ну а теперь приступим к делу, – сказал Курт, закуривая.
– Да, пора, – ответила Гонора – ее глаза светились счастьем. – Вы уже назначили дату?
Малькольм покачал головой, а Джоселин нерешительно сказала, что скорее всего это произойдет в самое ближайшее время.
– Минуточку, – Гонора погрозила ей пальцем и, подбежав к бюро, достала календарь и заглянула в него. – Давайте назначим свадьбу на последнюю субботу мая. Подходит?
– Конец мая? – закричала Джоселин.
– Не горячись, – прервал ее Малькольм, – нам вовсе не стоит пороть горячку.
Джоселин покраснела. Гонора тоже смутилась.
– Я не хотела бы вмешиваться в ваши дела, – сказала она, – но нам с Куртом нужно время, чтобы все подготовить.
– Спасибо, конечно, – ответила Джоселин, – но нам ничего не нужно. У нас все будет очень скромно. Из членов семьи только вы двое и папа, если он найдет время сюда приехать.
– А как ты думаешь, Малькольм? – спросила Гонора. От Джоселин она знала, что его родители погибли в автодорожной катастрофе два года назад. Мистер Пек был губернатором штата Техас, а миссис Пек происходила из знатной семьи. Оба они вели светский образ жизни, были членами известного гольф-клуба «Ананндель» и одевались у лучших модельеров. Они были настолько беспечны, что не застраховали ни свои жизни, ни свое имущество. Их дом был трижды перезаложен, и после выплаты всех долгов Малькольму едва хватило денег на похороны. Чтобы заплатить за учебу, он работал мойщиком машин и официантом в ресторане на Лейк-стрит. – У тебя остались какие-нибудь родственники?
– Нет, если не считать родню в Провиденсе, которую я едва помню.
Гонора понимающе кивнула головой.
– Мы, конечно, ценим вашу помощь, – встряла Джоселин, – но мы уже все решили.
Малькольм откинулся в кресле и посмотрел на свою невесту.
– Джоселин, возможно, это звучит смешно в устах мужчины, но я всегда мечтал о настоящей свадьбе – церковь, цветы, подружки невесты и огромный свадебный торт. Он развел руками, показывая размеры торта.
«Предатель», – подумала Джоселин, и сердце ее упало.
– Я хочу пригласить приятелей, – продолжал Малькольм, – и мечтаю увидеть, как ты идешь к алтарю в белом платье. Да к тому же мне надо заработать побольше денег.
– Значит, ты проведешь всю оставшуюся жизнь за чертежной доской, – бросила Джоселин.
– Не преувеличивай, – спокойно заметил Малькольм, – но нам действительно предстоят большие расходы.
– Нечего валять дурака, – вмешался Курт, – все расходы мы берем на себя.
– Нам это доставит огромное удовольствие, – сказала Гонора. – У нас ведь не было свадьбы.
– Вот именно, – вставил Курт. – Вы должны повеселиться и за нас.
Гонора снова заглянула в календарь.
– Давайте назначим свадьбу на пятнадцатое число. Это как раз суббота. Подходит?
– Прекрасно! – воскликнул Малькольм и посмотрел на Джоселин. – Согласна, дорогая?
Джоселин долго молчала, вертя на пальце обручальное кольцо, потом тихо ответила:
– Ну что ж, пусть будет пятнадцатое мая.
– Ну вот и умница, – сказал Малькольм, целуя ее.
