Текст книги "Все и побыстрее"
Автор книги: Жаклин Брискин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц)
Когда Ленглей спросил дочь о ее новой работе, Гонора, покраснев, ответила:
– Это одна из фирм в деловой части города. – Выделив из полученных чаевых небольшую сумму, Гонора устроила семье праздничный обед – жареный цыпленок и первая спаржа. – Она расположена недалеко от Тихоокеанской фондовой биржи.
– Брокерская контора? – уточнил Ленглей.
– Гмм… – невнятно ответила Гонора, опустив глаза в тарелку. – Они пока дали мне испытательный срок.
– Им нужны красивые молодые девушки, чтобы привлекать клиентов, – заметил Ленглей. – Конечно, это совсем не то, что я хотел для своей португалочки, но будем надеяться, что скоро все изменится к лучшему. Не успеешь оглянуться, как мне повезет, и тогда ты поступишь в университет Беркли.
– Ну, рассказывай, – потребовала Кристал, когда час спустя они сидели на скамейке около Рыбачьей пристани и смотрели на покачивающиеся на воде лодки. Помыв посуду, Кристал предложила Гоноре прогуляться – всего несколько кварталов, заверила она уставшую сестру.
– Если бы ты видела их, снующих с грудой полных тарелок, – вздохнула Гонора.
– Гонора, не теряй присутствия духа. Что поделаешь, уж мы такие.
«Уж мы такие» – этими словами они обменивались с раннего детства. Это означало – мы одно целое, у нас нет секретов друг от друга.
Гонора тяжело вздохнула.
– Как они отвратительны. Мерзкие старики хватают тебя за ноги, и ты должна делать вид, что тебе это нравится. Я чувствовала себя нищенкой каждый раз, когда мне давали чаевые. А запахи – кухни, еды, вонючих сигар. Я насквозь пропиталась ими. Понюхай мои волосы. Пахнут?
– Нет, – ответила Кристал, – ну разве только немного.
– Боже, какой ужас! Крис, но что хуже всего – я стыжусь этой работы, а ведь все были так добры ко мне. Особенно Ви, о которой я тебе уже рассказывала.
Кристал поднялась со скамьи и облокотилась на перила. Свет фонаря падал на ее золотистую головку, создавая вокруг нее серебряный нимб.
– Завтра я встречу тебя, – сказала она задумчиво.
– Крис! – взмолилась Гонора. – Я не хочу, чтобы ты приходила в такое место.
– Я не говорю о кафе. Мы встретимся на Мейден-лейн.
У Гоноры перехватило дыхание. На этой улице располагалась компания «Талботт». Отец часто говорил им, что дядя не терпит посторонних людей на территории компании.
– Ты же знаешь их правила, – выдохнула Гонора.
– О посторонних людях? Я в это не верю.
– Папа не может лгать!
– Я и не говорю, что он лжет. Просто он не хочет, чтобы мы видели, где он работает. Неужели ты не понимаешь этого?
Гоноре стало неуютно.
– Но почему мы должны идти туда?
– Потому что этого хочу я. Или ты хочешь, чтобы папа узнал о твоей расчудесной работе?
– Можешь пойти и рассказать ему, – в голосе Гоноры чувствовалась обида. – Какая разница? Все равно рано или поздно он обо всем узнает.
– Если только ему скажут об этом прямо в лицо. Ты же знаешь, что он старается избегать неприятных вещей. – Кристал посмотрела на сестру. – Ну так ты пойдешь?
Гонора молчала. Мимо прогрохотала телега. Над пирсом летали чайки. Гонора кивнула.
– Ну вот и хорошо, – заключила Кристал. – Без четверти четыре на углу Мейден-лейн и Юнион-сквер.
Глава 5
Кристал всегда отличалась экстравагантностью в одежде, но сегодня она тщательно продумала свой наряд. На ней были короткие носочки и юбочка от Ретера Пена, которые хорошо смотрелись в сочетании с ее любимым свитером от Харвея Николса – голубым облаком пушистой ангоры. Все эти вещи были непозволительной роскошью для семьи Ленглея. Волосы ее были стянуты на затылке в очаровательный хвостик, но несколько белокурых прядей, то ли от случайной небрежности, то ли по замыслу хозяйки, обрамляли с обеих сторон ее хорошенькое личико. Прохожие, как мужчины, так и женщины, с улыбкой смотрели ей вслед.
Завидев сестру, Гонора помахала ей рукой. Поведение Кристал всегда было непредсказуемым, и сейчас, смотря на сестру, радостно махавшую ей в ответ, Гонора в тысячный раз спросила себя, что же такое задумала Кристал на этот раз. Если Кристал что-то задумала, она непременно добивалась своего.
– Ты выглядишь блестяще, – заметила Кристал, подходя к сестре. Уверенная в своей неотразимости, она легко расточала комплименты.
– Эта блузка тебе очень идет. Как я понимаю, верхнюю пуговку ты расстегнула специально для Курта Айвари?
Крис просто не могла не поддеть сестру.
– Я очень боюсь, что мы навредим папе, – быстро произнесла Гонора, стараясь сменить тему разговора.
Сапфировые глаза Кристал вспыхнули гневом.
– Давай не будем начинать все сначала, – фыркнула она, сворачивая на Мейден-лейн.
После оживленной, заполненной веселой толпой прохожих и гудящими автомобилями Юнион-сквер они оказались как бы в другом мире. В былые времена Мейден-лейн была улицей увеселительных заведений, где в каждом окне продажные женщины демонстрировали свои прелести, а сутенеры громко зазывали прохожих, но землетрясение 1906 года и возникший в результате его пожар полностью уничтожили все строения, и сейчас вновь отстроенная улица напоминала тихую тенистую аллею с небоскребами, где размещались различные компании, и уютно расположенными между ними маленькими дорогими магазинами.
Компания «Талботт» располагалась в высоком деревянном здании, напоминающем своими очертаниями луковицу. Поднявшись по ступеням, сестры вошли в просторный холл, в котором гулко отдавались мужские голоса, доносящиеся из распахнутых дверей офисов. Слева от лестницы располагался коммутатор.
За пультом сидела девушка-оператор.
– Нефтестроительная компания «Талботт», – говорила она в трубку. – Да, сэр, он здесь. Соединяю. – Переключая рычаги и нажимая на кнопки, девушка обратилась к сестрам: – Могу я вам чем-нибудь помочь?
Гонора чуть слышно ответила:
– Мы пришли к мистеру Силвандеру. Можем мы его увидеть?
– Конечно, – девушка приветливо улыбнулась, обнажив розовые десны. – Чертежный отдел находится справа, в самом конце коридора.
Задача чертежника, как объяснял Ленглей дочерям, состоит в том, чтобы перенести на бумагу замыслы инженера, сделать их понятными для заказчика и потенциального покупателя. Его работа требует особого искусства и таланта, неустанно повторял он, и Гонора верила ему и гордилась им. Сейчас же, когда они вошли в маленький, прокуренный закуток, сердце ее сжалось и она не смела даже взглянуть на отца.
Стук пишущих машинок прекратился, и отец, а за ним и трое сидящих за машинками юношей, быстро вынули изо ртов сигареты и с удивлением уставились на сестер.
– Что вы здесь делаете? – резко спросил Ленглей.
– Мы ходили по магазинам, папа, – ответила Кристал, целуя отца в лоб, – и внезапно решили навестить тебя.
Ленглей посмотрел на Гонору, застывшую в дверях.
Заикаясь, она поддержала Кристал:
– Я… да… нам показалось, что ты будешь рад.
Один из юношей спросил:
– Это и есть ваши дочери, мистер Силвандер?
Ленглей поднялся и капризным голосом небрежно произнес:
– Да, две из трех моих граций.
Кристал лучезарно улыбалась. Гонора, сгорая от стыда и жалости, молча кивнула.
– Папа, – начала Кристал, стараясь казаться серьезной, – уж коли мы здесь, было бы неплохо поблагодарить дядю Гидеона за оказанную любезность. Ты помнишь, он отправил нас домой на машине.
– Его сегодня нет. Он за городом.
– Он уезжал в Окленд, но, как мне кажется, уже вернулся, – сообщил рыжеволосый молодой человек того же возраста, что и Кристал. – Я слышал его шаги.
– Его кабинет там? – спросила Кристал, указывая наверх.
– Я вас провожу, – предложил рыжеволосый.
– В этом нет необходимости, – сказал Ленглей, и почти одновременно с ним Кристал ответила:
– Очень любезно с вашей стороны, Брайен.
Холл верхнего этажа был заставлен новенькими кульманами со всеми необходимыми чертежными инструментами – рейсшинами, циркулями, вычислительными линейками и прочими принадлежностями, необходимыми в работе конструктора.
– Нам привезли новые кульманы, – пояснил их провожатый. – У нас здесь очень тесно. Ходят слухи, что скоро мы переедем в другое здание, впрочем, это забота вашего дяди.
Приемная дяди Гидеона имела спартанский вид по сравнению с его роскошным особняком на Клей-стрит. Невысокого роста, скромно одетая секретарша раскладывала по ящикам металлических шкафов папки с делами. Завидев сестер, она спросила:
– Вы к кому?
Прежде чем Кристал успела ответить, дверь кабинета дяди Гидеона открылась и на пороге появился Курт – воплощение молодого преуспевающего американца. Модный костюм цвета мокрого асфальта ладно сидел на нем, синий галстук с крошечной вышитой монограммой хорошо гармонировал с костюмом.
В глазах Курта заплясали веселые бесенята. Сердце Гоноры радостно дрогнуло, и она поспешно отвела взгляд.
Курт поднял брови.
– Я же говорил вам, Гонора, что мы непременно где-нибудь столкнемся?
– Вы провидец, – прошептала Гонора и чуть громче добавила: – Это моя сестра Кристал.
– Курт, кто там? – раздался из кабинета голос дяди Гидеона.
– Это мы, дядя, – ответила Кристал, – Гонора и Кристал.
В дверях появился Гидеон.
– Пришли навестить отца? Удивлен, что вы не сделали этого раньше.
– Сказать по правде, мы пришли к вам, чтобы поблагодарить вас за любезность. Вы были так внимательны, отправив нас домой на машине. – Улыбка Кристал была очаровательной, на нее просто нельзя было не ответить.
Гидеон улыбнулся ей в ответ, и оказалось, что он вовсе не такой угрюмый, как считали девушки.
– Я сделал это с превеликим удовольствием, Кристал. – На сей раз он правильно назвал ее имя.
– Дядя Гидеон, – как можно ласковее произнесла Кристал, – я вам кое-что принесла. Мне кажется, вам будет приятно это иметь.
Гонора едва не вскрикнула, увидев в руках Кристал маленькую нефритовую статуэтку Кван-Джин – богини милосердия эпохи династии китайских императоров Мин. Эта старинная вещица принадлежала их матери, и в память о ней Ленглей бережно хранил ее. Даже в тяжелые военные годы он не отнес ее в ломбард, куда уплыли многие их вещи.
– Мне прислала ее тетя Матильда на прошлое Рождество, – опустив ресницы, беззастенчиво врала Кристал. – Она написала, что эта статуэтка была их с мамой игрушкой, когда они были маленькими девочками.
– Я тронут твоим вниманием, – ответил Гидеон, – но если тетя подарила ее тебе, значит, она хотела, чтобы ты ею владела.
– Да, но я никогда не знала тетю, а вы так долго прожили вместе, что, мне кажется, каждая вещь, связанная с тетей, дорога вам. – Кристал крепко прижала статуэтку к груди, демонстрируя, как дорога ей эта вещь и как ей трудно с ней расстаться, затем, как бы решившись, с трудом оторвала ее от своего сердца и вложила кусочек зеленого нефрита в широкую ладонь Гидеона.
Глаза Курта весело поблескивали.
– Идем, Кристал, – попросила Гонора, дотрагиваясь до руки сестры, – мы и так уже отняли у дяди Гидеона массу времени.
– Вам не нужно меня благодарить и делать мне подарки, девочки, – заметил Гидеон, опуская статуэтку в карман. – А сейчас идите.
– Я провожу их, – сказал Курт.
Многозначительно посмотрев на сестру, Кристал немного отстала.
Они опустились в заполненный людьми холл.
– Итак, вы познакомились с нашей компанией, – произнес Курт. Он двигался удивительно легко, что позволяло угадать в нем хорошего теннисиста.
– Чем они все так заняты? – спросила Гонора.
– Когда вы придете в следующий раз, я познакомлю вас с основными принципами нашей работы.
Кристал догнала их, и Курт открыл входную дверь.
– Рад был познакомиться с вами, Кристал. Гонора, уверен, что мы еще встретимся.
Довольная собой, Кристал весело шагала по улице, что-то напевая себе под нос. Золотистый хвостик на затылке подпрыгивал в такт ее шагам.
– Курт не в моем вкусе, – заметила она, – он слишком высокого мнения о себе. Однако я понимаю, почему Имоджин спит с ним.
Радостное настроение Гоноры моментально улетучилось.
– Ты отвратительна! – разозлилась она. – Как ты посмела отдать мамину статуэтку! Она дорога папе как память о маме!
– Мы должны напоминать дяде о нашем существовании, иначе нам никогда не выбраться из нищеты. Не смотри на меня так свирепо! Прежде чем требовать чего-то, нужно давать самому.
– Неужели у тебя нет гордости?
– Гордости? Кто из нас берет чаевые?
– На эти чаевые ты купила себе чулки.
От неожиданности Кристал остановилась. Вся ее веселость исчезла.
– Прости, Крис! – взмолилась Гонора. – Я сама не знаю, что говорю. Я не хотела обидеть тебя. Просто я очень устала.
Некоторое время сестры шли молча.
– Крис, мы ведь счастливы? – спросила Гонора.
– Счастливы, но должны быть еще счастливее. – Кристал посмотрела на сверкающие витрины дорогих магазинов, на входящих в них элегантных дам и весело добавила: – Я буду иметь все это.
Глава 6
Когда Кристал в пятницу открыла почтовый ящик, она обнаружила в нем плотный конверт с надписью: «Семье Силвандер». На вложенной в конверт карточке золотыми буквами было выведено:
Суббота. Приемный день
с трех до пяти.
Мистер Гидеон Талботт II
Вот это да! Ликованию Кристал не было предела. Значит, ее трюк со статуэткой сработал!
На этот раз Гидеон представил всех четверых своим гостям.
– Моя английская семья, – произнес он, довольный собой, широким жестом указывая в их сторону.
Джоселин, единственный ребенок среди гостей, сидела в большом мягком кресле около огромного, заставленного чайными и кофейными приборами стола и всякий раз вздрагивала, когда миссис Ватоб или Джуан, филиппинец, проносили мимо нее подносы с покрытыми глазурью пирожными и маленькими печеньями. Гордость не позволяла ей протянуть руку и взять что-нибудь с подноса. Худенькое, бледное личико девочки светилось любопытством, очки с толстыми линзами поблескивали, когда она оглядывалась по сторонам.
Она впервые видела своего американского дядюшку. Он был уродлив, но все обращались к нему с почтением, а это означало, что он имел не только деньги, но и власть. Джоселин, оторванная от родной почвы, с глубоким уважением относилась к людям, облеченным властью.
Кристал, как яркая тропическая птичка, порхала от одной группы гостей к другой. Она не обошла своим вниманием и собеседников дяди Гидеона.
Гонора оживленно беседовала с молодым человеком с веселыми, полными юмора глазами. Видеть сестру, заменившую ей мать, флиртующей с незнакомцем было невыносимо, и Джоселин почувствовала себя оскорбленной.
Отец, глубоко засунув руки в карманы, с гордо поднятой головой расхаживал по комнате. Лицо его было непроницаемым. Он играл роль аристократа высоких кровей. Присутствующие мужчины, хорошо понимая, с кем имеют дело, не обращали на него ни малейшего внимания.
Когда семья собралась откланяться, дядя Гидеон настоял, чтобы их отвезли на машине. Проводив Силвандеров до двери, он с неким подобием приветливой улыбки произнес:
– Мы… я принимаю по субботам, с трех до пяти. Надеюсь вас видеть у себя.
Джоселин, облегченно вздохнув, опустилась на мягкое сиденье машины.
Ленглей за всю дорогу не проронил ни слова. Только подъехав к дому и выйдя из машины, он произнес:
– У вашего папочки неотложные дела, мои зверюшки. Ужинайте без меня. – Он снял котелок, изогнулся в шутовском поклоне и со словами «адью, адью» исчез.
– Папа, не валяй дурака! – тоненько закричала Джоселин, моля Бога, чтобы отец внял ее словам.
Но отец, как всегда, не обратил внимания на предостережение дочери.
Сестры легли и вскоре заснули. Джоселин лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к звукам, наполнявшим квартиру. Ей хотелось в туалет, но она не могла заставить себя встать с постели и выйти из комнаты. Все пугало ее: пляшущие тени в гостиной, холодная прихожая, зловещее пение водопроводных труб.
Джоселин всегда была ужасной трусихой, однако всячески старалась скрыть это от окружающих, прячась за маской равнодушия, напускной бравады и грубости. Ее острый язычок тоже способствовал этому, но, оставаясь одна, она тут же оказывалась во власти страха, который еще более усилился здесь, в Америке. Как у собак Павлова, у нее выработались рефлексы на многие случаи жизни. «Где же отец? – думала она. – А что, если произойдет землетрясение, ведь Сан-Франциско находится в сейсмической зоне. А что если часть города уже рухнула? Почему же папа не идет домой?»
Когда Джоселин уже совсем потеряла надежду и смирилась с мыслью, что ей придется сходить под себя, на лестнице послышались тяжелые, неверные шаги пьяного человека. Отец, чертыхаясь, пытался вставить ключ в замочную скважину. Наконец дверь открылась, и отец, всхлипывая, прошел к себе в комнату.
Джоселин быстро побежала в уборную. Вернувшись в постель, она закрыла глаза и сразу уснула.
Так закончился первый и последний визит всей семьи Силвандер в дом их американского родственника.
Последующие несколько недель Гонора осваивала свою новую профессию. В этом ей помогала Ви. Гонора подружилась с этой непредсказуемой женщиной гораздо старше себя. Она почти ничего не знала о Ви, за исключением того, что та имела двоих «бывших» и пять лет работала в Голливуде.
Несмотря на то, что Гонора по-прежнему не позволяла клиентам никакой фамильярности, ее хорошенькое юное личико, нежный голос с очаровательным акцентом сделали свое дело – ее чаевые увеличивались с каждым днем. И это было очень кстати, так как Ленглей почти ничего не вкладывал в их семейную копилку – банку из-под джема, – а деньги были нужны и на ведение хозяйства, и на дантиста для Джоселин, да и о новой одежде пора было подумать.
Их платья, привезенные из Англии, износились и вышли из моды. Каждый раз, надевая их, сестры чувствовали себя несчастными. Чаевые позволили ей начать потихоньку обновлять гардероб. После окончания работы Гонора встречалась с сестрой у магазина «Одежда на каждый день», и они бегали с этажа на этаж, выбирая блузки, юбки и платья, горячо обсуждая каждую мелочь. В конце концов Гонора сдавалась, полагаясь на вкус Кристал, которая с первого взгляда видела в длинном ряду платьев именно то, что им нужно, и никогда не ошибалась. Конечно, они предпочли бы более добротную и дорогую одежду, но пока доходы Гоноры не позволяли им этого.
Все три сестры Силвандер стали постоянными гостями в особняке на Клей-стрит. Вместе с Куртом Айвари и Имоджин Бурдеттс они были самыми молодыми среди собирающихся там людей.
– Мне было бы очень приятно, если бы вы перестали звать меня дядей, – как-то заметил Гидеон своим скрипучим голосом. – Зовите меня просто Гидеон.
Сами сестры никогда бы не осмелились назвать сорокапятилетнего мужчину по имени, и предложение Гидеона наполнило их сердца гордостью – они как бы стали ближе ему. Особенно ликовала Джоселин.
Курт постоянно болтал с Гонорой, уделяя ей столько же внимания, сколько и Имоджин, которую он, правда, сопровождал в оперу и на вечеринки, устраиваемые их общими друзьями.
– Ты действительно считаешь, что Курт спит с Имоджин, Кри?
– Она богата, Гонора, богата.
– Нет, ты скажи мне, спит он с ней или нет?
– Ну, если и не спит, то крепко сидит у нее на крючке.
Каждый раз, покидая особняк на Клей-стрит, Гонора чувствовала себя несчастной. Что толку без конца напоминать себе, что ты принадлежишь к роду Силвандер, если от твоих волос пахнет дешевым шампунем?
Курт носил дорогие костюмы, от него пахло хорошим лосьоном, он ездил в огромном желтом автомобиле с откидным верхом. Они с Имоджин принадлежали к совершенно другому миру. У них были общие друзья, общий язык, с рождения их окружали одни и те же вещи. Гонора представляла его во фраке – как он, должно быть, красив в черном, безукоризненно сидящем костюме и белой манишке, кружа Имоджин в вальсе! Широкая юбка ее великолепного платья от Диора кружится вместе с ней, повторяя все движения ее гибкого тела. Ну просто Джинджер Роджерс и Фред Астер! Гонора представляла, как он нежно целует Имоджин, как снимает с нее платье.
Гонора клялась себе больше никогда не ходить к Гидеону – зачем напрасно мучить себя, – но какая-то неведомая сила влекла ее туда вновь и вновь.
Утром двадцать девятого июня в кафе, как всегда, было много народу. Бизнесмены спешили позавтракать перед началом рабочего дня. Гонора, держа в правой руке поднос с тремя заказами, левой открыла дверь и вошла в переполненный зал. Легко скользя между столиками, она спешила к своим заказчикам и вдруг увидела Курта. Он сидел за столиком рядом с кассой.
Машинально Гонора отступила назад. Ви шла за ней, и они столкнулись.
Яичница с беконом, вафли с горячей патокой, несколько штук яиц в мгновение ока оказались на полу. Голубые фаянсовые тарелки разбились на мелкие кусочки. Гонора в растерянности остановилась, пытаясь спасти оставшееся.
– Вот дерьмо! – взвизгнула Ви, стараясь удержать в равновесии свои тарелки. Горячая овсянка обожгла ей руку. – Проклятая английская неумеха! – кричала она на весь зал. – Неужели до сих пор ты ничему не научилась!
Визгливый голос Ви перекрыл гул мужских голосов. Все повернули головы в их сторону.
Глаза Гоноры и Курта встретились, она увидела, как изменилось выражение его лица. Что это? Изумление? Возможно, отвращение?
Гонора вбежала в служебное помещение и прислонилась спиной к двери. Ноги ее подкашивались, руки дрожали. Пронзительным голосом Ви звала мальчика-уборщика. Краем уха Гонора поймала ее фразу: «Посторонним вход запрещен! Это служебное помещение!»
Дверь толкнули, и Гонора увидела Курта. Как и всегда, на нем был элегантный костюм. Сердце Гоноры сильно билось – еще немного, и оно выскочит из груди.
– Так вот где вы работаете, – заметил Курт. Мимо них пробежал Сальвадор с ведром и щеткой.
– Вы же говорили что-то про брокерскую контору?
Гонора хорошо помнила, что никогда не говорила ему ничего подобного, значит, это сделал отец. А может, Кристал? Или Джоселин?
– Вас дезинформировали, – ответила Гонора, стараясь казаться спокойной. – Именно здесь я зарабатываю себе на хлеб.
– Хлеб, тосты, – произнес Курт, заглядывая в оставшиеся на подносе тарелки. Казалось, он был в растерянности. В его глазах не было и тени улыбки, когда он оглядел ее с ног до головы: ужасные белые туфли на резиновой подошве, дешевое короткое платье, дурацкая шапочка на голове.
Ви буквально ворвалась в служебное помещение и уставилась на Гонору.
– Послушай, тебе недостаточно, что ты вывалила на пол заказ и чуть не сшибла меня с ног? Почему ты позволяешь себе болтать в самое горячее время?
– Когда вы освободитесь? – спокойно спросил Курт.
– В половине четвертого, – ответила за Гонору Ви. – А сейчас уходите отсюда, мистер. Гонора должна работать.
Курт повернулся и молча вышел. Как только дверь за Куртом закрылась, по лицу Гоноры побежали слезы.
– Успокойся, – потребовала Ви более уравновешенным тоном, – что бы этот молодой нахал ни сказал тебе, это еще не конец света.
Возможно, это и не было концом света, но мечты Гоноры развеялись в одно мгновение, ее самолюбие было уязвлено. Она вся сотрясалась от громких, отчаянных рыданий. Девушка уткнулась лбом в полку с посудой и, не стесняясь окружающих, громко рыдала.
– Что, черт возьми, здесь происходит? – услышала она сердитый голос Эла.
– Кажется, она заболела… – пробормотала Ви.
– Гонора, ты можешь идти домой, – разрешил Эл, успокаиваясь.
– Я… сейчас… все хорошо… – Гонора побежала к женскому туалету.
Она стояла, обхватив себя руками, стараясь сдержать рыдания. Ногти впились в плечи, но Гонора не чувствовала боли. Каждый раз, когда она начинала понемногу успокаиваться, перед ней всплывало удивленное лицо Курта, и рыдания вновь сотрясали тело. Наконец слезы иссякли, не было больше сил ни думать, ни чувствовать. Она медленно опустилась на сиденье унитаза.
– Гонора, как ты там? – услышала она голос Ви.
– Все хорошо, – ответила Гонора, покидая кабинку.
– Иди домой и отдохни, детка. Эл не возражает.
Гонора вдруг вспомнила, что сегодня пятница и в четыре часа они с Джоселин должны пойти к дантисту. Доктор Бреди брал за визит два доллара, которых у нее пока не было и которые она надеялась заработать сегодня. – Я уже в порядке, – ответила Гонора, стараясь казаться спокойной.
– По твоему виду этого не скажешь.
– Сейчас подкрашу губы и буду красивой.
– Твой парень ушел, если это тебя интересует. – Ви забеспокоилась. – Слушай, ты не подзалетела?
– Подзалетела? – Гонора непонимающе вглядывалась в взволнованное лицо Ви.
– Может, ты с начинкой?
– Ты имеешь в виду ребенка?
– Не беспокойся об этом, детка, – Ви посмотрела по сторонам, – у меня есть врач.
– Да нет, Ви, ничего такого со мной не произошло.
Ви с недоверием смотрела на нее.
– Детка, я ни в чем тебя не виню.
– Честно, Ви, мы едва знакомы.
– Тогда чего же ты плакала? Ни один мужчина не стоит наших слез.
Гонора приступила к работе и проработала все часы, оставшиеся до закрытия кафе. Усилием воли она заставляла себя не вспоминать об утреннем инциденте. От напряжения у нее разболелась голова, и она принимала одну таблетку аспирина за другой.
Выйдя на улицу, Гонора сразу увидела Курта, стоявшего у одной из колонн Фондовой биржи. Он помахал ей рукой. Не оглядываясь, Гонора быстро зашагала по улице. Каждый шаг отдавался в голове острой болью. Курт, должно быть, бежал за ней – она слышала за спиной его учащенное дыхание.
Догнав ее, он спросил:
– Могу я подвезти вас домой?
– Я не собираюсь домой, – холодно ответила Гонора.
– Почему? Вы выглядите усталой.
– Мы встречаемся с Джосс в четыре у дантиста.
Я подвезу вас туда.
– Нет, благодарю вас. – Гонора свернула на Керней-стрит и ускорила шаг.
Курт не отставая от нее.
– Моя машина за углом.
– Что вы хотите от меня? – спросила Гонора с раздражением.
– Просто подвезти вас, Гонора.
– Почему вы не на работе? Почему вам надо меня подвозить? Раньше вы этого не делали. Сейчас вы знаете, что я работаю официанткой. Думаете, мне это приятно?
Она остановилась и посмотрела Курту в глаза. Его веки дрожали, лицо было обиженным. Неужели она обидела Курта Айвари?
Из ее горла вырвался стон.
– Простите. У меня ужасно болит голова.
– У меня тоже, – ответил он.
Его желтый «бьюик» стоял рядом. Курт открыл дверцу.
– Право же, это лишнее…
– Гонора, не могли бы вы помолчать? Садитесь.
Не смея взглянуть на Курта, Гонора залезла в машину. Курт завел машину и вопросительно посмотрел на нее. Едва слышно она прошептала адрес. Курт не расслышал его, и ей пришлось повторить.
Движение было интенсивным, и Курт вел машину молча. Гонора прижала пальцы к левому виску, пытаясь унять боль. Отсутствие опыта в общении с мужчинами, слабая осведомленность в сексе до сих пор шли ей только на пользу, защищая от вожделенных взглядов. Но вот ей самой понравился мужчина. Как вести себя с ним? Скорее всего она своим неосторожным поведением раскрыла ему правду. Навряд ли Курта можно было назвать повесой, но тогда почему он дожидался ее? Гонора украдкой посмотрела на него. Рот плотно сжат, на скулах играют желваки, глаза прищурены. Он совсем не походил на соблазнителя молоденьких девушек. Гонора пыталась уловить выражение его лица. Какое оно? Сердитое, безразличное, уставшее – или он просто сосредоточился на дороге?
Стоматологический кабинет доктора Бреди находился на площади Вашингтона. Нижний этаж был отведен под аптеку. Курт остановил машину и посмотрел на часы.
– Не опоздали, – сказал он.
– Спасибо, – ответила Гонора и, немного поколебавшись, добавила:
– Послушайте, Курт, папа и Джоселин не знают, где я работаю. Они думают, что в брокерской фирме… – Она почувствовала, что краснеет.
– Понимаю, – спокойно произнес он.
Джоселин уже ждала сестру, склонившись над книгой по истории Америки, – история была ее любимым предметом.
– Ты выглядишь как привидение, – заметила она, взглянув на Гонору.
– Ужасно болит голова, Джосс, ты меня прости, но я не буду тебя ждать.
Заплатив за визит, Гонора побрела домой, выпила еще три таблетки аспирина, вымыла голову в большом желтом тазу и забралась в постель. Сон не шел к ней, и она попыталась читать, но и это оказалось бесполезным – глаза скользили по строчкам, но смысл написанного не доходил до нее. Пуховое одеяло не согревало. Жизнь казалась конченной.
Сославшись на головную боль, Гонора не вышла к ужину.
Где-то после восьми зазвонил телефон. Гонора даже не открыла глаза. Звонили в основном Кристал.
Дверь открылась, и в комнату вошла Кристал.
– Это тебя, Гонора. Сказать, что тебя нет дома?
– Кто звонит?
– Какой-то приятный мужской голос.
– Герри? – С недавних пор за ней стал ухаживать парень из местного колледжа и часто звонил, пытаясь добиться свидания. Его громкий басовитый голос раздражал Гонору, и она всячески избегала встреч с ним.
Кристал покачала головой.
– Нет, более приятный. Я могу и ошибиться, но мне кажется, что это Курт Ай вари.
Гонора выскочила из кровати, накинула на себя старенький, доходящий только до колен халат и пулей полетела к телефону.
Телефон висел на кухне, где в это время Ленглей, Кристал и Джоселин играли в монополию.
– Алло?
– Голова прошла? – спросил Курт.
Услышав его голос, Гонора без сил опустилась на стул.
– Мне гораздо лучше, спасибо.
– Прекрасно. Значит, вы можете выйти на улицу.
Гонора затаила дыхание. Она отдала бы все на свете, чтобы быть сейчас рядом с ним, но гордость не позволяла бежать к нему по первому зову.
– Уже поздно, – ответила она уклончиво.
– Время еще детское.
– Я рано встаю.
– Завтра кафе не работает.
– Я хотела сказать, что встала рано сегодня.
– Я знаю уютное местечко, где мы можем поговорить. Заеду за вами в девять. – Курт повесил трубку.
Гонора стояла в растерянности, все еще держа трубку у уха. Постепенно до нее дошло, что Курт назначил ей свидание.
Не отрываясь от игры, Кристал спросила:
– Кто звонил? Ты сразу повеселела. Кто этот доктор?
– Курт. Он заедет за мной в девять.
– Ты что, собираешься на улицу? – Ленглей оттолкнул чашку, и она, упав на пол, разбилась на мелкие кусочки. – Я запрещаю тебе выходить. Ты же плохо себя чувствуешь!
– Мне уже намного лучше. Честное слово, я чувствую себя хорошо.
Ленглей колебался. Он старался не говорить со старшими дочерьми об их здоровье, боясь коснуться запретной темы – менструации. Отец внимательно посмотрел на Гонору.
– Ты сказала – Курт? Надеюсь, это не Курт Айвари?
Гонора кивнула. На ее лице сияла счастливая улыбка.
– Ты никуда не пойдешь с ним! – закричал Ленглей. – Ты еще ребенок! Как только ему не стыдно!
– Папа, мы просто поговорим и выпьем содовой, – взмолилась дочь.
Не в пример сестрам, Гонора слушалась отца, и его слово было для нее законом. Лицо девушки побледнело, на глаза навернулись слезы. Отец сжалился.
– Раз ты уже дала согласие, то можешь пойти, но это в первый и последний раз. Я не позволю Курту Айвари морочить тебе голову. Пусть не вьется вокруг тебя!
Представив Курта Айвари вьющимся вокруг их сестры, Кристал и Джоселин весело рассмеялись. Ленглей продолжал кричать:
