Текст книги "Все и побыстрее"

Автор книги: Жаклин Брискин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)

Глава 38

Кристал зябко повела плечами.

Через залитое дождем окно она смотрела на мокрый сад, площадку для гольфа, темные деревья. По видневшемуся вдали Тихому океану ползли огромные серые валы. Они разбивались об одинокую скалу и, подобно тюленям, уползали обратно в темную холодную даль.

– Мне очень жаль, что идет дождь, папа, – сказала Кристал. – Обещали, что хорошая погода продержится еще несколько дней.

– Кристал, ты же англичанка, – заметил, улыбаясь, Ленглей. – Нам же не привыкать мокнуть под дождем.

– Дед, мама морочит тебе голову, – сказал Гид. – Она специально заказала дождливую погоду, чтобы ты чувствовал себя как дома.

На пасхальные праздники вся семья перебралась в свой загородный дом в Кармеле. В честь приезда Ленглея завтрак был сервирован в столовой. Место Гидеона во главе стола пустовало. Тарелка с недоеденной овсянкой и остатки молока в стакане – Гидеон давно отказался от яичницы с поджаренным беконом, ростбифа и прочих закусок, им подобным, – свидетельствовали о том, что хозяин уже позавтракал и приступил к работе в своем кабинете.

– Похоже, что мы проведем весь день в доме, – заметил Александр. – Дед, предлагаю новую партию в скреббл.

– Хорошая идея, – ответил Ленглей, поднося ко рту стакан с «Кровавой Мери». Закончу завтракать, и сыграем.

Перед приездом к Кристал Ленглей негласно провел две недели в Лос-Анджелесе с Гонорой, Джоселин и маленькой Лиззи. «Три моих леди», – ласково называл он их. Курт в это время был в Сингапуре, а Малькольм все еще работал в Лалархейне.

– На этот раз возьмите и меня, – заявил Гид, допивая молоко.

– Обязательно, – ответил Александр. – Нам нужен такой спокойный человек, как ты, а то мы стали путаться в словах.

Однако Гид не присоединился к игрокам в скреббл. Пока Кристал обзванивала жен конгрессменов, приглашая их на пасхальный завтрак, она слышала удары шарика об стол – Гид играл в пинг-понг.

Дождь усиливался. Кристал вошла в гостиную, где играли дед и внук. Она была очень благодарна Александру за то, что он развлекает отца.

Склонившись над столом, Александр и Ленглей тихо беседовали. При появлении Кристал оба замолчали.

– Не обращайте на меня внимания, – сказала Кристал, опускаясь в кресло.

– Мой внук разгромил меня в пух и прах, – сказал Ленглей.

– О чем вы сейчас говорили? – спросила Кристал. – У вас был вид заговорщиков. Может, вы планируете третью мировую войну?

– Мы говорили о более важных вещах. – Александр подмигнул деду. – Мы думали, не пойти ли нам в кино после ленча.

– Ну что ж, чудесно. С удовольствием пойду с вами.

– Дед хочет посмотреть «Доктора Живаго», а ты уже видела этот фильм.

– Ты тоже.

– Да, но я хочу еще раз посмотреть на Джулию Кристи.

– Как я понимаю, мое присутствие нежелательно, – заметила Кристал. Отказ сына взять ее с собой задел Кристал за живое.

Океан штормил три дня. Не переставая лил дождь. Однако в четверг распогодилось и выглянуло солнце. От просыхавших, крыш шел пар. Деревья, покрытые каплями дождя, блестели на солнце. Океан из серого превратился в голубой, а на горизонте – в зеленый. Загородная жизнь налаживалась. Александр и Гидеон играли в гольф. Оба были неплохими игроками, однако Александр был призером золотого кубка среди юношеских команд. Играли на деньги.

Когда Гидеон вернулся в дом, лицо его было багровым. Кристал уложила мужа в постель.

– Почему ты не попросил довезти тебя на тележке? – спросила Кристал.

– Их еще не выпустили на поле из-за мокрых дорожек.

– Девять лунок для тебя совсем неплохо.

– Мне нужно больше тренироваться. Александр слишком сильный игрок для меня.

– И сколько же он выиграл?

– Семь долларов тридцать пять центов. – Гидеон почесал за ухом. – Кристал, мне кажется, у пятой лунки он сжульничал и поправил мяч.

Кристал рассмеялась.

– Надо уметь проигрывать, Гидеон.

– Ладно, я рад, что меня обыграл мой собственный сын, а не кто-нибудь другой. Мне надо играть с Гидом.

– Тебе недостаточно Александра?

– Гид не будет жульничать.

– Не будь идиотом! – закричала Кристал. – Александр любит тебя и ревнует к Гиду.

Позже Кристал предупредила Александра:

– Твой папа нездоров. В следующий раз уступай ему на поле.

Брови Александра поползли вверх, на лице его появилось недоуменное выражение.

– Каким образом?

– Ну, я не знаю, пропускай ходы, что ли…

– Тогда играй с ним сама, и он легко выиграет.

В пятницу столбик термометра поднялся до семидесяти градусов по Фаренгейту. Небо было безоблачным и голубым, как глаза Кристал. Напевая, она сбежала вниз по лестнице. Гид сидел у телевизора и наблюдал за игрой бейсбольных команд.

– Смотреть телевизор в такой день?

– Я жду деда, ма. Мы собираемся в Кармел.

– Александр тоже едет с вами?

– Нет. Они с папой ушли в клуб поиграть в гольф.

Кристал забеспокоилась. Надо во что бы то ни стало не допустить, чтобы Гидеон снова играл с Александром. Она поспешила в клуб. С веранды ей хорошо были видны площадки для гольфа.

На одной, она заметила две фигуры. Заслонившись рукой от солнца, она вгляделась в них – вне всякого сомнения, это были Гидеон и Александр. Кристал подбежала к диспетчеру.

– Я хотела бы пройти на поле. Там мой муж и сын.

– Конечно, мадам, проходите.

Отец и сын шли к дальнему полю. Кристал окликнула их, но они были слишком далеко, чтобы услышать ее. Над полем летали чайки. Трава была мокрой и затрудняла движение. Кристал снова позвала их, но они по-прежнему не слышали ее голоса. Отец и сын шли, склонив друг к другу головы, и явно о чем-то беседовали. Кристал охватила паника. Она ускорила шаг. Сидевшие на трибунах женщины наблюдали, как она, спотыкаясь, бежала по полю.

Александр схватил Гидеона за руку. Гидеон, взмахнув клюшкой, отпрянул назад. Вдруг он остановился, потоптался на месте и сделал два неуверенных шага в ее сторону. Лицо его было бледным, на лбу выступил пот. Невидящим взглядом он смотрел в сторону Кристал, затем, взмахнув руками, словно пытаясь ухватиться за воздух, Гидеон упал на мокрую траву.

– Гидеон! Гидеон! – закричала Кристал, подбегая к нему.

Александр словно прирос к месту. Только когда мать оказалась рядом с ним, он, как бы опомнившись, с удивлением спросил:

– Мам, а ты как появилась тут? – Голос его был спокойным.

Кристал упала на колени радом с Гидеоном. Лицо Гидеона было перекошенным, глаза закрыты.

– Что случилось? – спросила Кристал, склоняясь над мужем. – Сердце?

Левый глаз Гидеона открылся и уставился на нее. В нем застыл ужас. Александр медленно опустился на колени рядом с отцом.

– Скорее доктора! – закричала Кристал. Но доктор уже бежал к ним.

Просторная гостиная, окна которой выходили на спортивные площадки и дальше, на океан, была заполнена врачами. Здесь же собралась вся семья Талботт. Гостиная, богато декорированная и обставленная изящной мебелью, предназначалась для больших приемов и никак не вязалась с тяжелым состоянием больного и волнением окружавших его людей.

Кристал комкала в руке мокрый от слез платок. С покрасневшими глазами, размазанной по лицу помадой, в короткой спортивной юбочке, она была похожа на маленькую испуганную девочку, ожидавшую наказания за свои шалости. Рядом с ней сидел Гид. Зажав руки между коленями, он весь напрягся и испуганно хлопал ресницами. Александр стоял у окна. Солнце освещало его бледное лицо. В напряженном теле чувствовалась готовность к прыжку. Так обычно замирает лев, прежде чем броситься на свою жертву. В этот момент он, как никогда, походил на Курта. Ленглей потягивал виски, раздобытое им здесь же, в гостиной. На лице его было довольное выражение – вот он, Ленглей, чувствует себя вполне здоровым, а на его ненавистного зятя, которого интересуют только деньги, обрушивается удар за ударом.

Врачи ушли посовещаться в кабинет Гидеона. Митчел позвонил в Лондон, Хьюстон и Нью-Йорк, и назавтра ожидали новую команду врачей, и среди них одного из известнейших хирургов.

Врачи пришли к заключению, что состояние Гидеона крайне тяжелое. Как говорят в народе, его хватил удар.

Гид поднялся и выбросил в корзину для мусора использованные бумажные салфетки. Его лицо было мокрым от слез.

– Не могу понять, – сказал он, – что явилось причиной удара.

– Мы подошли к его мячу. Он наклонился, – ответил Александр, – сколько мне еще повторять одно и то же? Может, вы не понимаете по-английски?

Гид вернулся на свое место. Лицо его было хмурым, в глазах читалось недоверие.

– Александр, хватит, – сказала Кристал, стараясь предотвратить ссору, – у нас и без тебя полно неприятностей.

– Я уже все рассказал. Почему мне никто не верит? Вы что, думаете, это я во всем виноват?

– Никто тебя не обвиняет, внучек, – ответил Ленглей, – просто мы все обеспокоены.

– Никому нет дела, как себя чувствую я, – огрызнулся Александр.

– Мы прекрасно понимаем твое состояние, – ответила Кристал.

– Хотел бы посмотреть на вас, если бы вы оказались на моем месте. – Александр направился к выходу. Дверь с грохотом захлопнулась – все вздрогнули.

Ленглей налил себе еще порцию виски и добавил лед.

– Мне кажется, Александру очень тяжело сейчас, – сказал он, – вы не представляете, как он любит отца. Он планировал помогать ему в делах.

– Мы все любим отца, – заметил Гид. – Речь сейчас не об этом.

– Но Александр уже готовил себя к этому. Кристал, он просил не говорить тебе, но он подробно расспрашивал меня о нефтяном бизнесе и различных компаниях.

Кристал резко встала. Так вот о чем они шептались! О Курте Айвари. Как она сразу не догадалась?

На лестнице послышались шаги. Все застыли и стали смотреть на дверь. В комнату вошел Митчел. Он постарел лет на десять, плечи опущены, руки бессильно висят вдоль тела. За ним вошел Александр. Все замерли. Митчел подошел к Кристал.

– Миссис Талботт… – губы его дрожали.

– Что с ним? Он… он… – Кристал не могла произнести это страшное слово «умер».

– Нет. Но врачи считают, что вам лучше быть с ним рядом.

– А мальчикам? – спросила Кристал.

Митчел покачал головой.

– Только вы.

– Мы его сыновья… – начал Александр.

– Александр, – перебил брата Гид, – он хочет видеть только маму. – Мальчик зарыдал.

Кристал с трудом сделала шаг и зашаталась. Митчел взял ее под руку и повел по лестнице. Ей пришла в голову странная мысль: когда-то отец вел ее под руку к алтарю, сейчас Митчел ведет ее к вдовству.

Кристал ожидала, что в комнате будет темно, однако шторы были раздвинуты, и из окна лился солнечный свет. Кровать Гидеона стояла за ширмой. Не обращая внимания на врачей, пытавшихся ей что-то сказать, она прошла за ширму.

Большие, с набухшими венами руки Гидеона лежали поверх шелкового одеяла. Вид его был ужасен: нос заострился, вокруг плотно сжатого рта лежали тени, глаза были закрыты. «Он умер, – подумала Кристал. – Он умер, и никто не заметил».

– Гидеон, – тихо позвала она, – Гидеон.

Правая сторона Гидеона оставалась неподвижной, а левая слегка дрогнула. Левый глаз медленно открылся и уставился на нее. Он сверкал, жег ее как огнем.

«Он умирает, умирает…» – пронеслось в мозгу Кристал. Ей стало страшно. Склонившись над кроватью, она прошептала:

– Я же просила тебя не играть так много.

Глаз заморгал, и из него скатилась слеза. Неужели Гидеон плачет? Сердце Кристал сжалось. Опустившись на стул, она склонилась еще ниже. Его тяжелое дыхание коснулось ее лица.

– Теперь ты будешь играть только со мной, дорогой. Я буду следить, чтобы ты не утомлялся.

Левая часть рта дернулась, и из нее вырвался какой-то звук.

– Тсс… – Кристал приложила палец к губам. – У нас еще будет время поговорить.

Новый звук слетел с губ Гидеона, и на сей раз Кристал ясно расслышала:

– Александр…

– Они с Гидом хотели подняться к тебе, но лучше сделать это завтра, когда тебе станет лучше. – Кристал поправила Гидеону свисавшую на лоб прядь волос.

Левая сторона лица Гидеона напряглась, из горла вырвался новый звук:

– А…вари?

Горячая волна захлестнула Кристал – она густо покраснела. Он все знает! В такой момент, у одра умирающего человека, с которым связана вся жизнь, она не может лгать. Приблизив лицо к ужасному лицу мужа, Кристал быстро сказала:

– Только один раз, дорогой, всего один раз. На приеме с китайцами в «Сан-Рафаэле». С тех пор я возненавидела его еще больше. С тех пор я его больше не видела. Всего один раз. Я была очень, очень счастлива с тобой.

Его губы шевелились. Кристал напряглась. Ей было необходимо, чтобы Гидеон простил ее. Сможет ли он это сделать? Ведь он никому не прощал плотского греха. С замиранием сердца она ждала его прощения.

Губы Гидеона зашевелились опять, и она услышала:

– Любила… меня?

«Да, – решила она, – да, я любила его».

Ее любовь включала в себя все: уважение и восхищение им, его знания и умение вести дела, его дорогие подарки, роскошь и богатство, которыми он окружил ее, круг высокопоставленных людей, среди которых она вращалась. Что же касается физической стороны их совместной жизни, то она достаточно умна, чтобы понимать, что романтическая любовь – участь немногих.

Кристал сжала холодную руку мужа.

– Да, дорогой. Я люблю тебя.

– Я… тебя…

Простил.

Левый глаз закрылся. Положив голову на подушку, Кристал прижалась к щеке мужа. В комнате стояла тишина. За окном слышался рокот океана. Кто-то пытался поднять ее. Кристал отбивалась. Она крепко прижалась губами к сухим губам Гидеона.

– Я всегда любила тебя и буду любить вечно, – шептала она, и это было правдой.

Чьи-то руки нежно, но властно подняли ее и оттащили от кровати. Она видела, что губы врачей ей что-то говорят, но не слышала слов. Зачем слова, когда и так все ясно.

– Нет! – закричала Кристал. – Нет! – И, рыдая, бросилась к себе в комнату. Прижавшись лбом к двери, она замерла. Тяжесть потери, невосполнимой и горькой, сжимала ей сердце. Неужели он умрет? Как ей жить без него?

Глава 39

Когда физическая боль немного утихла, Кристал огляделась вокруг, пытаясь понять, где она находится: гардеробная, разделявшая их с мужем спальни. Ее взгляд привлек кашемировый шарф мужа, который он носил поверх домашней куртки. Кристал схватила его и прижала к лицу, как будто он мог принести ей утешение и избавление от душевной боли. Этот шарф она сама купила Гидеону. Казалось, с того дня прошла целая вечность.

Достав из ящика носовые платки и не выпуская из рук шарфа, Кристал прошла к себе в спальню. Не в силах сдержать рыдания, она упала на кровать и уткнулась носом в шарф, от которого исходил слабый запах Гидеона.

Наступили сумерки, в комнате похолодало. Кристал замерзла в своей коротенькой спортивной юбочке, но у нее не было сил встать и переодеться.

Дверь открылась, и кто-то вошел в комнату. Включил свет. Александр. Теперь она точно знала, о чем они говорили на поле для гольфа. Отчаяние, злоба и ненависть охватили ее. Не помня себя от обиды и забыв, что в соседней комнате могут находиться люди, Кристал закричала:

– Пошел вон! – Она еще никогда не кричала на сына с такой злостью.

Лицо Александра застыло.

– Мам, что с тобой?

– Меня тошнит от тебя!

Александр подошел поближе и в изумлении уставился на мать.

– Ты подонок! – Кристал вскочила с постели и, размахнувшись, ударила сына шарфом по лицу. – Ты все рассказал ему! Все, что вытянул из меня! Я ненавижу тебя! Я презираю тебя! Ты мне больше не сын! – Крики Кристал смешались с рыданиями.

– Господи…

– Ты специально повел меня на ту вечеринку и накачал наркотиками, чтобы все выведать!

– Мам…

– Он бы никогда не догадался. Отец был совершенно прав, когда говорил, что ты порочен до мозга костей! Ты змея! Грязный обманщик! Отец предупреждал меня, но я отказывалась верить!

Бросив шарф на пол, Кристал стала бить сына по щекам. Александр не старался увернуться от ударов. Он стоял неподвижно, руки по швам и только судорожно дергал головой. От ударов его щеки покраснели, он весь внутренне сжался, но на лице застыло неприступное выражение. Гидеон всегда говорил, что сердце Александра сделано из камня.

– Моя слепая любовь к тебе мешала мне понять, кто ты есть на самом деле, – продолжала кричать Кристал.

– Неужели ты не понимаешь, что я тоже травмирован?

– Травмирован? И это все, что ты можешь сказать мне? – Кристал чувствовала, что ноги у нее подкашиваются, и села на кровать. – Как ты можешь так вести себя? Что плохого мы тебе сделали?

– Плохого? – переспросил Александр. Равнодушное выражение и самодовольная улыбка исчезли с его лица, в глазах вспыхнула решимость.

– Мам, я не понимаю, что ужасного в том, что я пытался узнать, кто мой отец?

– Мне не нравится, как ты действовал.

– И поэтому ты называешь меня подонком? Почему все так относятся ко мне? Почему мне, прежде чем попросить о чем-нибудь, надо тысячу раз подумать? Я всегда рассчитываю все свои действия.

По спине Кристал поползли мурашки.

– Уж не специально ли ты сказал все отцу? Может, ты хотел, чтобы его хватил удар?

– Начнем с того, что он мне вовсе не отец. – Лицо Александра снова приняло безразличное выражение. Сдвинув брови, он продолжал: – Я действительно не знаю, зачем все ему рассказал. Может, я просто хотел вывести его из себя. Может, надеялся, что эта новость убьет его. Может, сказал просто так, без всякой причины. Неужели на все должна быть причина?

– Ох, Александр, у тебя совсем нет совести. Если бы она у тебя была, ты бы никогда не сказал ему.

– Совести? А что это такое?

Лицо Александра было серьезным, и Кристал поняла, что он действительно не знает, что такое совесть.

– Совесть – это внутренний голос. Он подсказывает человеку, что хорошо, а что плохо. Что следует делать, а что не следует.

Александр пожал плечами.

– Для меня это пустой звук.

– Так вот, если бы это не было для тебя пустым звуком, ты бы сейчас раскаивался в том, что натворил.

– Возможно, но я не понимаю, почему ты так убиваешься по нему. Он был старым и страшным, а ты молода и красива. Ты не похожа ни на какую другую мать. Ты просто девочка по сравнению с ними.

– Я любила его, – ответила Кристал. Сердце ее сильно билось. – Он многое значил для меня. Я любила его.

Александр присел на кровать рядом с матерью. Помолчав, он тихо произнес:

– Прости.

Кристал никогда раньше не слышала, чтобы ее младший сын просил прощения. Удивленная, она спросила:

– За что простить? За то, что ты довел отца до удара?

Александр посмотрел на мать. Ночник освещал его покрытое красными пятнами лицо, взгляд был решительным.

– Я просил прощения не за него. Мне его ничуть не жаль. Он был старым и безобразным и все равно бы скоро умер. Я прошу прощения у тебя. Мне не хотелось заставлять тебя страдать. Мам, но ты должна знать, что отныне ты для меня все. Ты единственный человек в мире, которого я люблю.

Злость ушла, на сердце Кристал стало легче. Не всякая мать может услышать такие слова от сына. Почему она обвиняет его в убийстве? Как может мальчишка, которому нет еще и пятнадцати, намеренно убить своего отца?

– Ты все, что у меня осталось, – ответила Кристал, обнимая сына.

Мать и сын сидели на широкой кровати, служившей не одному поколению, и утешали друг друга.

За несколько минут до полуночи Гидеон скончался.

Глава 40

Кристал, всегда считавшая, что разум у нее преобладает над чувствами, сейчас не способна была осознать постигшее ее горе.

Митчел, потрясенный смертью своего хозяина, организовал пышные похороны. Во время церемонии Кристал двигалась, как сомнамбула. Она глядела на лица людей, собравшихся проводить Гидеона в последний путь, и не узнавала их. Ее желудок не принимал пищи. Слезы непрестанно текли из глаз, и она не могла их сдерживать.

Кристал стала спать по двенадцать – четырнадцать часов в сутки и каждый раз, просыпаясь, слушала, не раздадутся ли тяжелые шаги мужа в соседней спальне. Проходя мимо кабинета Гидеона, она останавливалась и прислушивалась: ей казалось, что вот-вот донесется его твердый голос. Но хуже всего для нее было видеть его пустующее место за обеденным столом. Простое решение – выпить чай или кофе, какое надеть платье – давалось ей с трудом. Сто раз на дню она ловила себя на мысли, что надо пойти посоветоваться с Гидеоном.

Кристал никак не могла освоиться с мыслью, что она стала вдовой.

Несколько раз ей звонила Гонора. Кристал слушала знакомый милый голос сестры, но ничего не могла сказать в ответ. Миссис Малькольм Пек прислала письмо, полное сочувствия ее горю. Джоселин тепло вспоминала Гидеона и время, когда все Силвандеры жили в его доме. Кристал читала письмо, заливая его слезами, – буквы расплылись и превратились в сплошное чернильное пятно. У нее не было сил ответить Джоселин, и совесть не позволяла поручить это секретарю, поэтому она выбросила письмо в корзину.

Мальчики приезжали домой каждый уик-энд. Кристал молча слушала рассказы сыновей, но не понимала их смысла. Отпраздновали день рождения Александра, но и это событие оставило ее равнодушной.

Каждый вечер приезжал Митчел с пачкой документов, требующих ее подписи. Кристал молча их подписывала. Его объяснения не доходили до нее. Она смотрела на Митчела, как на призрак, посланный мужем с того света, чтобы направлять ее в делах.

Однажды в мае они сидели с Митчелом в чертежном кабинете Гидеона. Он говорил, она смотрела в окно, за которым виднелось пасмурное небо, серые воды залива, раскачивающиеся на ветру деревья. Рука ее водила карандашом по бумаге. «Кристал Силвандер Талботт», – писала она машинально.

– Миссис Талботт?

– Да, Митчел?

Митчел откашлялся и, убирая бумаги в кейс, сказал:

– Мне бы хотелось обсудить с вами одно очень важное дело.

– Делайте так, как считаете нужным. Я полностью доверяю вам. – На губах Кристал появилось подобие улыбки.

По-собачьи преданные глаза Митчела остановились на ее лице.

– Я не решился бы вас беспокоить, – сказал он с нежностью, – но мне это кажется важным. В воскресенье собирается совет директоров.

Совет директоров, состоящий из восьми человек, собирался вместе с руководителями пяти отделений и президентами дочерних компаний – «Талботт констракшен инк», «Талботт – Арабиан компани» и «Талботт инжениринг» четыре раза в год. В январе, когда Кристал должна была присутствовать на совете директоров вместо мужа, Гидеон напутствовал ее словами: «Ничего не бойся, дорогая. Мои медведи вполне ручные. Они будут плясать под твою дудку». С того самого момента Кристал относилась к членам совета как к послушным, легко управляемым людям. Каждый из этих «медведей» выразил ей свое соболезнование и заверил, что они приложат все усилия, чтобы дела шли, как при Талботте.

– По-моему, сейчас не время для совета. И почему в воскресенье, когда все должны отдыхать?

– Вот именно, и к тому же меня не поставили в известность. – Митчел работал в компании как доверенное лицо Кристал. – До меня дошли слухи, что компанию хотят купить.

Кристал резко выпрямилась в кресле.

– Ничего не понимаю. Купить компанию «Талботт»?

– Да, нашлись такие.

– Кто? – потребовала ответа Кристал. – Бехтель? Фоер? Или, может быть, Айвари?

– Нет, ни первый, ни второй, ни третий. Это Вудхем.

– Вудхем! – «Вудхем» была большой строительной компанией, с которой часто сотрудничала компания «Талботт». – Почему Генри Вудхем не обратился ко мне? Неужели ему не известно, что компания принадлежит моим сыновьям, а я являюсь их опекуном?

– Я считаю, что воля мистера Талботта хорошо известна всем.

– Тогда почему же Генри Вудхем обратился в совет, а не ко мне?

– Я полагаю, мистер Вудхем решил, что совет директоров примет его предложение, а потом доведет его до вашего сведения.

– Вот как! – Глаза Кристал сузились. Впервые со дня смерти Гидеона ее голова заработала четко и ясно. – И как же отреагировал совет на это предложение?

– С большим энтузиазмом.

– Они что, ненормальные? Они же прекрасно знают, что Александр и Гид собираются продолжить дело отца.

– Им обещали хорошо заплатить, – ответил Митчел. – Мальчики тоже получат свою долю.

– Заплатят наличными?

– Нет, они получат пакет акций на фондовой бирже.

– Сколько примерно?

– Я точно не знаю, но думаю, что каждый получит разное количество акций, но все вместе они будут реальной силой. Мне кажется, что они собираются в воскресенье, чтобы обсудить, как представить вам предложение Вудхема в более выгодном свете.

– Скорее, как лучше обвести меня вокруг пальца, – с горечью заметила Кристал.

– Миссис Талботт, они понятия не имеют, как много вы сделали для компании. Они смотрят на вас просто как на красивую беззаботную женщину.

Лицо Кристал приняло жесткое выражение. Она молча смотрела в окно.

– А что, если я не соглашусь с их предложением? Что они предпримут тогда?

Митчел пожал плечами.

– Возможно, они начнут давить на вас или угрожать.

– И вышвырнут меня из бизнеса?

– Они могут поставить вас в такое положение, что вам ничего не останется, как уйти самой. Бизнес всегда риск. Несколько провалов в работе, и никто не будет давать вам заказы.

Перед мысленным взором Кристал проплыли лица членов совета директоров. Помолчав, она сказала:

– Ределинг, Клайн, О’Шеа, Мастерс не пойдут на такую глупость.

– Возможно, вы и правы, миссис Талботт, но я бы ни за кого не поручился.

– Допустим, им наплевать на меня, но не на компанию «Талботт». Им всем далеко за шестьдесят, и навряд ли они найдут другую такую высокооплачиваемую работу в своем возрасте.

Митчел с уважением посмотрел на Кристал.

– Пожалуй, вы правы, миссис Талботт. Это очень веская причина.

Внезапно Кристал успокоилась и бессильно откинулась в кресле. Маленькая, одетая во все черное, она была похожа на обиженную девочку.

– О, Митчел, – Кристал глубоко вздохнула, – кто послушает меня? Мне будет трудно бороться с ними.

Митчел приблизился к ней.

– Миссис Талботт, вы недооцениваете себя.

– Должны пройти годы, прежде чем мальчики смогут заняться бизнесом отца.

– Мистер Талботт часто говорил мне, что ему повезло – у него такая умная жена. А когда он болел? Вы же полностью заменили его. И чрезвычайно ему помогли.

– Помогла, да. Я выполняла его поручения. Бизнес не место для женщины, но вы правильно поступили, что все мне рассказали. Я подумаю, что можно сделать. Вы преданный нам человек. Мне жаль, что я не помню вашего имени… но…

– Падрик, – сказал Митчел, покраснев от удовольствия.

– Вы ирландец?

– Да, моя мать ирландка. Я был бы вам очень признателен, если бы вы называли меня просто Падрик.

– А вы можете звать меня Кристал, когда мы одни.

– Кристал…

Вечером Кристал бесцельно бродила по дому. Ее ум лихорадочно работал. Она вдруг понимала, что находится в музыкальной комнате, но зачем? То внезапно перемещалась в кабинет, но с какой целью? «Что мне делать? – думала она. – Эти «медведи» легко вышибут меня из бизнеса».

В половине одиннадцатого она сняла телефонную трубку и попросила срочно позвать к телефону Александра, но когда сын оказался на проводе, Кристал растерялась и не знала, что сказать.

– Александр, – наконец произнесла она, – ты твердо решил, что будешь заниматься бизнесом отца?

– Неужели ты разбудила меня только для того, чтобы спросить это, ма? Что с тобой?

– Мне нужно точно знать.

– Да, бизнес будет моим, – ответил сын.

– И Гида.

– Не волнуйся, и Гида тоже.

– Вудхем хочет купить нашу компанию.

– Пошли его к черту.

– О, Александр, я говорю серьезно.

– Успокойся, мам, это обычная вещь. Откажи ему, и все.

– Предполагается, что это будет сделано за моей спиной.

– Тогда как ты узнала?

– Митчел рассказал мне.

– Значит, это секретная информация? Молодец Митчел.

Кристал вкратце пересказала сыну все, что узнала от Митчела.

– Митчел говорит, что совет директоров может заставить меня продать компанию.

– Вполне возможно, но ты должна бороться.

– Как? Они легко могут загнать меня в угол, и мне все равно придется продать компанию, да к тому же на менее выгодных условиях.

– Мне нужна компания «Талботт», – решительно сказал Александр.

– Я просто не знаю, что предпринять.

– Дай мне подумать.

Кристал прижала трубку к уху и стала ждать. «Ну что за идиотизм просить совета у пятнадцатилетнего ребенка», – подумала она.

– Тебе надо раздобыть компромат на каждого из них, – услышала Кристал голос сына.

– Не понимаю.

– Найти что-нибудь грязное, темное в их биографиях.

– Александр, я сомневаюсь, что отец, – Кристал осторожно произнесла это слово, вспомнив, что младший сын был кукушкиным птенцом в гнезде Талботта, – стал бы держать их, если бы знал, что они замешаны в чем-то плохом.

– Хорошо, достаточно и того, что они сговорились за твоей спиной, когда ты еще не успела оправиться от горя. Это говорит не в их пользу.

– Александр, твои слова звучат жестоко.

– А как еще обращаться с этими ублюдками? Я бы задушил их собственными руками.

– Я тоже.

– Молодец, мам. Мы с Гидом гордимся тобой.

Кристал повесила трубку и почувствовала себя намного лучше. Разговор с Александром не уменьшил ее сомнения и тревоги, но настроил на решительные действия. Кристал стала обдумывать дальнейшие шаги.

На следующий день, когда Митчел приехал с докладом, она спросила его, на какой час назначено заседание совета директоров.

– На половину одиннадцатого. Вы поедете?

– Обязана. Мальчики надеются на меня. Вы считаете меня идиоткой?

– Как раз наоборот. Храброй и умной женщиной. Я буду все время рядом с вами.

– Спасибо, Падрик. – Кристал пожала ему руку. – Послушайте мой план. Мы дождемся в кабинете Гидеона, когда они начнут совещание, а затем войдем в зал заседаний. Какова будет их реакция?

– Они будут в шоке, – ответил Падрик, счастливый тем, что она пожала ему руку.