Текст книги "Вексель судьбы. Книга 2"

Автор книги: Юрий Шушкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 48 страниц)

Тем не менее Петровичу со временем удалось одержать важную победу – местный суд отказался рассматривать липовые иски, с помощью которых налоговая служба и трудовая инспекция, мотивированные недоброжелателями, намеревались довести хозяйство до банкротства.

Однако вскоре захватчики поменяли тактику. Начались провокации – кто-то перебил провода на трансформаторе, и ферма сутки не имела света, потом неизвестные рассыпали в сенохранилище отравленный порошок, из-за чего у Шамиля разом сдохли все коровы, а через ночь было совершено нападение на отдалённое пастбище: пастуха связали, а овец задрали голодными овчарками. В одно утро Шамиль обнаружил у себя на крыльце свиную голову, к которой была прикреплена записка с угрозами, после чего ему пришлось отправить жену и сына в безопасное место.

Однако основной удар был нанесён по едва ли не самому важному и уязвимому месту – насосной станции. Логика захватчиков была проста до изуверства: без насосной не будет орошения, а без орошения в сухой степи не вырастет ничего, кроме осота да пырея. Неожиданно нагрянувшие судебные приставы предъявили вердикт, из которого следовало, что двадцать лет назад насосная станция якобы была приватизирована с нарушениями, а потому должна быть возвращена правопреемнику “законного владельца”. Правопреемником оказалась зарубежная фирма, которая выдала доверенность и оплатила услуги частного охранного предприятия.

Спустя несколько дней представитель охранного предприятия в сопровождении трёх до зубов вооружённых гренадёров прибыл в Альмадон и объявил Петровичу ультиматум: к следующему утру подготовить насосную станцию “к передаче по акту”.

– А что в противном случае?– вежливо поинтересовался Петрович.

– В противном случае мы применим силу,– прозвучал ответ.

– Вы – не полиция, у вас нет права применять силу.

– Ошибаетесь.

– Неужели? Тогда кто же вас этим правом наделил?

– У нас – лицензия, а вы – вы лучше заткнитесь и исполняйте, что предписано!– заявил представитель, усаживаясь в бронированный “Порш”.

Сопровождаемый джипом охраны, роскошный чёрный “Порш” сорвался с места и, оставив пыльное облако, умчался в направлении на Волгоград.

На ферме воцарилась тревожная тишина.

– Может быть, построим другую насосную?– предложил Алексей, первым прервав молчание.– Пусть подавятся той, старой!

– Не выйдет,– срезал Петрович.– На реке нет другого места, пригодного для водозабора, да и новое разрешение на водопользование нам теперь не дадут.

– Но это же вопиющий произвол! Правда на нашей стороне. Уверен, это именно тот случай, когда поможет обращение в Москву.

– Поможет, только к этому времени они сделают со станцией всё, что захотят. Так что получим вместе с правдой из Москвы руины и металлолом.

– А если разузнать, что это за охранная компания, и попытаться воздействовать на её руководство?– не унимался Алексей.

– Я и так знаю,– упредил ответ Петровича Шамиль.– Это главные бандиты в области, с ними не связывается даже губернатор.

Вновь наступила тишина. Алексей обратил внимание, что тишина эта какая-то необычная, мертвенная – уже лишившаяся всей живности ферма не производила отныне никаких звуков, кроме шороха высохших листьев да стука надломленного дерева под ветром.

– Что думаешь, командир?– спросил, наконец, Шамиль.

– Что думаю? Думаю, что нет ничего позорнее, чем позволить себя унизить и растоптать…– Петрович говорил, уставившись в землю и не поднимая глаз.– Именно унизить и растоптать – ведь отобрать они у нас ничего не отберут, урожай давно собран и продан, а прибыль лежит на банковском счёте, к которому они при всём желании не подберутся. Прибыль, между прочим, неплохая – с овощеводства у нас пятнадцать миллионов, а с яровых – более десяти. Учитывая, что в хозяйство было вложено где-то в районе десятки,– то всё давно окупилось. Так что можно деньги забрать, с внуком рассчитаться – и разбегаемся! Смотрите: если чувствуете, что это будет для вас выходом, то я сегодня же сниму деньги.

Алексей недоверчиво посмотрел на Петровича.

– А что же будет с Альмадоном?

– Какой ещё Альмадон? Помечтали, и хватит,– Петрович поднял глаза и начал говорить сперва спокойно, но вскоре его голос всё же задрожал от волнения.– Сады, медовые яблоки размером с мяч… В самом деле – разве не наивно и глупо? Кому нужны эти будущие невероятные сады, когда можно, как все уже поступили по округе, распахать всю подряд землю под экспортный злак?

– Мне нужны!– прервал его Алексей.– Честно говоря, до сих пор я никак не связывал себя ни с этим местом, ни с твоим, Петрович, новым увлечением, по началу показавшимся мне чистой блажью. Думал: погощу вот месяц-другой, дождусь документов – и уеду. Но теперь, коли так всё повернулось, я остаюсь. Будем биться за то, что мы, именно мы замыслили, а не выполнять навязанную волю. Ведь правда, как я уже говорил, однозначно на нашей стороне. Немедленно поднимаем шум, обращаемся во все инстанции, звоним на телевидение, в газеты, пишем самому Президенту – рано или поздно помощь придёт. Ну а пока – будем свою землю защищать. Завтра, насколько я понимаю, нам предстоит во что бы то ни стало не пустить негодяев на насосную…

Шамиль горячо Алексея поддержал.

Петрович до того был тронут этим мужественным решением, что даже не нашёлся, что ответить. Он лишь предложил Шамилю ещё разок подумать – дело предстоит опасное, не лучше ли на время уехать к семье? В конце концов, оборонять насосную втроём или вдвоём – разница невелика.

Однако Шамиль уезжать отказался наотрез.

Расположившись за открытым уличным столом, где раньше по вечерам ставили самовар, продолжили обсуждать планы на предстоящий день. Было очевидно, что оборона насосной имеет смысл только в условиях немедленной огласки – ведь решимость смельчаков встать на защиту своих прав и будущего неизбежно привлечёт симпатии общественного мнения и заставит суды, приставов и прочие органы, собравшиеся было вершить произвол, пересмотреть несправедливые решения.

Алексей по этому случаю написал лаконичное, эмоциональное и очень сильное по духу “Обращение”, за которое Петрович наградил его сравнением с Ильёй Эренбургом. Текст “Обращения” сразу же переслали на областное телевидение, а в телефонном разговоре с редактором новостной программы Алексей твёрдо договорился, что в нужный час к насосной станции подъедет телевизионная съёмочная группа.

Журналисты отнеслись к предложению с подлинным энтузиазмом, поскольку не только испытывали потребность в острых и злободневных сюжетах, но и реально всей душой были на стороне обороняющихся. Их появление с неизбежностью должно было обрушить всю сомнительную операцию по силовому захвату, так что в задачу троих защитников входило лишь не позволить частным охранникам с ходу туда ворваться.

С этой целью было решено “заминировать” подступы к насосной шумными, но неопасными фугасами, изготовленными из новогодних петард, а также продемонстрировать готовность защищаться с помощью законно зарегистрированного карабина. Разумеется, к имитации обороны можно было бы приступать только в случае, если состав атакующих ограничится частными охранниками и в их рядах не будет государственных исполнителей и полицейских.

Петрович предположил, что недоброжелатели для того и привлекли охранную фирму с нехорошей репутацией, чтобы “решить дело” без лишних формальностей, и потому попросил своих друзей “подготовиться получше”. И оказался прав.

С рассветом они втроём прибыли на объект, чтобы занять оборону. Все приготовления были осуществлены по плану и не вызвали вопросов. Немного беспокоила лишь отдалённость и глухота этого места, затерявшегося в десятках километрах от населённых пунктов и главных дорог – случись что, помощи ждать неоткуда.

Ровно в девять утра, разбивая ярким светом автомобильных фар слоистый туман, всю ночь собиравшийся в речной долине и не спешивший её покидать, к насосной подкатили пассажирская “Газель” и уже знакомый командирский “Порш”.

“Порш” пропустил “Газель”, которая подъехала практическим вплотную к сетчатому ограждению, а сам остановился на почтительном расстоянии. Из микроавтобуса вышли четверо мужчин в камуфляже и чёрных шапках, натянутых до бровей. Сгрудившись возле ворот, которые была заперты на крошечный, как говорится – от честных людей замок, они стали дожидаться подхода начальства, то и дело оценивающе поглядывая на здание станции и окрестности.

Начальство не спешило. Сначала из “Порша” вышел водитель, сразу же занявшийся протиркой забрызганных грязью фар. Использованные салфетки он швырял там же на землю, отчего очень скоро пожухлая трава вокруг него стала напоминать неубранный пол в привокзальном нужнике. Спустя несколько минут вылезли ещё двое. Один из них, плечистый и рослый, был одет в спортивную кожаную куртку и являлся, по-видимому, телохранителем. Вторым был никто иной, как побывавший здесь накануне с угрозами “представитель собственника”. Он был облачён в респектабельный полуплащ из тёмно-серого сукна и долго разговаривал по мобильному телефону, то и дело озираясь по сторонам, в то время как его охранник демонстративно расстёгивал кобуру и вертел в руках пистолетом.

Когда эти двое наконец соизволили подойти к воротам, один из камуфлированных вынул из сумки огромные кусачки, чтобы расправиться с замком. Однако в этот момент из здания станции послышался громкий и решительный голос Петровича:

– Это частная собственность, которая охраняется законом. Не совершайте непоправимого, граждане!

– Заткнись, мать твою!– громко выругался “представитель”.– Аслан, давай кромсай к фигам этот замок!

– Аслан, не нарушай закона!– прокричал в ответ Петрович.– Последствия могут быть!

– Какие последствия! Режь!– “представитель” повторил свой приказ.

Человек, названный Асланом, послушно развёл рукояти кусачек, изготавливаясь захватить и с картинной лёгкостью переломить игрушечную дужку, как со станции вновь зазвучал тот же голос:

– Третье и последнее предупреждение! Здесь частная собственность! Будем стрелять!

– Имейте в виду, что всё происходящее записывается на видео и уже этим вечером может выйти в эфир!– прокричал следом Алексей, присоседившись к обмену любезностями. Хотя он лукавил – телевизионщики из Волгограда ещё не подъехали, а в дешёвом мобильном телефоне не имелось видеоустройства.

Однако слова Алексея вызвали в неприятельских рядах замешательство.

“Представитель” громко выругался и, отойдя шагов на пятьдесят, принялся куда-то звонить. Аслан, демонстрируя выдержку и равнодушие, опустил на землю свой чудовищный инструмент.

Спустя минут пять начальник вернулся. Громко прошипев: “Они брешут!”, он повелительно махнул рукой. Спустя мгновение раздался сухой металлический щелчок, и сорванный замок отлетел в сторону.

В тот же миг из внезапно распахнувшегося окна насосной раздался оглушительный грохот – это Петрович сделал из карабина предупредительный выстрел в воздух.

Четверо бойцов отскочили от уже приоткрывшихся ворот назад к микроавтобусу, а “представитель” спрятался за придорожным кустом.

Из окна вновь загремел голос Петровича:

– А теперь – по машинам и домой! Всё!

У одного из людей в камуфляже в кармане пронзительно запищала рация. Он ответил – и быстро о чём-то переговорив, сделал знак, означающий немедленный отъезд. Спустя минуту “Газель” и “Порш” на приличной скорости уже покидали место противостояния.

– Ну что ж, пока – с победой!– поздравил товарищей Алексей, спускаясь с чердачной лестницы. Из слухового окна было хорошо видно, что обе машины скрылись за дальним поворотом.

– Разве что пока,– буркнул Петрович.– Как бы ни вернулись они с подкреплением.

– С ментами они приедут,– уверенно предположил Шамиль.

– С ментами было бы даже очень неплохо,– ответил Петрович.– Хуже, если без ментов. А где твои телевизионщики, Лёш?

Алексей тотчас же набрал номер телевизионного редактора, с которым созванивался накануне. В осенней тишине было слышно, как идущие один за другим длинные гудки неожиданно сменились внезапным отбоем.

Алексей вновь позвонил тележурналисту. Гудков на этот раз не последовало, а металлический голос объявил, что “абонент недоступен”.

Третья попытка дозвониться имела тот же самый результат.

– Наверное, они в дороге,– предположил Алексей.– Из-за холмов там временами плохая связь.

Но Петрович со знанием дела покачал головой.

– Со связью здесь порядок. Просто они не приедут.

– Думаешь?

– Уверен. И ещё уверен, что эти шестеро укатили не за ментами, а за подкреплением. Так что, товарищи, надо готовиться к бою.

– Может всё же вызовем полицию?– предложил Алексей.– Ведь стрельба нам просто так не сойдёт.

– Полиция с ними заодно, а закона мы не нарушаем. Защищаем по-праву принадлежащее нам имущество, и точка.

– Давай “внуку” позвоним в Москву. Как-никак, он номинальный хозяин фермы, пусть поднимает шум в столице!

– Он не такой человек, Лёш. Простой инженер – ну не умеет он с начальством говорить! Сами будем разбираться.

Тем не менее Петрович не преминул предложить Алексею покинуть здание насосной и даже срочно уехать куда-нибудь за пределы Альмадона, мотивируя тем, что в случае полицейского разбирательства засвеченные документы сыграют против него. Однако Алексей даже не дал договорить, сразу же заявив, что останется со всеми.

Чтобы не терять времени даром, обсудили план предстоящей обороны – делать всё, чтобы избежать ранений и тем более жертв, стрелять по колёсам, по земле или в крайнем случае по ногам. И как только завяжется бой – немедленно звонить в полицию и требовать приезда наряда. Ведь в случае перестрелки полиция, какой бы коррумпированной она ни была, не сможет проигнорировать вызов.

Вскоре Шамиль доложил с чердака, что наблюдает “движение колонны”.

Он не преувеличивал: к насосной станции двигалась целая кавалькада в составе прежних “Порша”, “Газели”, а также двух инкассаторских броневиков.

“Порш” стал на дальнем подъезде, а “Газель”, немного проехав, тоже остановились на почтительном расстоянии, выпустив из себя не менее десяти человек в одинаковой тёмной форме и с оружием в руках. Броневики подкатили к воротам: один притормозил от них метрах в пяти, а другой, сбавив ход, начал медленно наползать бампером на незапертые створки, намереваясь въехать непосредственно на территорию станции.

Сваренные из тонких металлических уголков, створки ворот сначала стали открываться, но затем из-за какого-то препятствия одну из них заклинило. Броневик продолжал ползти, подминая створку под себя, и в итоге обрушил на землю. Следом затрещали и повалились к земле несколько обветшалых заборных секций.

– Грамотный, гад!– вырвалось у Петровича.– Хочет к дверям, и сразу на захват пойти. Догадывается, что нету гранат, чтоб по нему долбануть!

Но в этот момент сработал заложенный в нескольких метрах от двери насосной импровизированный фугас. Связка петард рванула в аккурат под двигателем броневика, который, похоже, не был со стороны днища защищён бронелистом. Из-под капота повалил дым и начали вырываться языки пламени, мотор заглох. Распахнулись двери, и пять человек, не считая водителя, повыскакивали на землю и укрылись с тыльной стороны машины. Все они были вооружены, причём у некоторых имелись армейские автоматы.

– Серьёзно, сволочи, подготовились!– вырвалось у Алексея.

В этот момент второй броневик, остановившийся перед воротами, совершил манёвр, развернувшись к зданию стороной, в которой имелась бойница. Спустя несколько секунд раздался грохот очереди, сопровождаемый звоном осыпающегося стекла и разбиваемой на дальней стене штукатурки.

– Все целы?

– Вроде бы…

– Сволочи… Боевыми сразу колошматят…

Пригибаясь к самому полу, чтобы не угодить под пулемётную трассу, Петрович перебежал в противоположный от окна угол и оттуда трижды выстрелил из карабина.

– Побереги патроны, у них же броня!– крикнул Алексей.

– Это пока им по броне первое предупреждение,– прокричал в ответ Петрович, покидая свою позицию и направляясь к Алексею.– На-ка, повоюй пока! Я буду через минуту.

Он отдал Алексею карабин, и местами пригибаясь, а местами перелезая через вмурованные в пол огромные насосы, поспешил к небольшому лазу, ведущему во внутренний технический двор.

В этот момент с чердака послышались сухие выстрелы – это в руках Шамиля заговорил пистолет, отобранный Алексеем у чертопольского охранника.

Сразу же раздался недовольный голос Петровича:

– Шамиль, да не пали ты в них из пукалки, не трать патроны! Сейчас мы им кое-что покажем!

Алексей понял, что Петрович отправился за припрятанным автоматом. “Ну всё,– подумал он, с удивлением замечая, что эта мысль нисколько не страшит, а вызывает, напротив, сильное внутреннее облегчение.– Кончилось мирное время… A la guerre comme a la guerre! [На войне как на войне! (фр.)] Но это к лучшему. До сих пор моя жизнь была секретной спецоперацией, а надо бы и в настоящем бою побывать под конец… Под конец? Неужели этот бой станет для меня последним? Странно, но я совершенно не чувствую ни испуга, ни сожаления. А это значит, что воевать я буду хорошо…”

– Ну вот, и мы теперь не лыком шиты,– произнёс вернувшийся Петрович, поглаживая воронёный ствол ППШ.

Грозное оружие, предназначенное для уничтожения намеревавшихся вступить в Москву гитлеровцев и пролежавшее семь десятилетий в подземном тайнике, едва не сгинувшим под фундаментами правительственных дач, теперь словно светилось и согревало всё вокруг неуловимым тёплом. Петрович аккуратно и ласково возложил автомат на раскрытые ладони и приподнял, точно любуясь и упиваясь его потаённой грозной силой:

– Ну что, дружище! Видать, настал и твой час поразговаривать!

– Командир,– послышалось с чердака,– бронетачка катается! По твоему окну щас пальнёт!

Алексей мигом выглянул в правое, пока что целое окно, и сразу же увлёк Петровича в сторону:

– Они переехали, сейчас сюда шарахнут!

Действительно, через секунду второе окно было разбито очередью, а пули, отрикошечивая от металлического кожуха насоса в дальней части здания, беспорядочно посекли стены и перебили электрический провод, из-за чего под потолком погас светильник.

– Надо бы колёса ему прострелить, чтоб не ездил…

– Он и на пробитом всё равно ездить сможет,– возразил Шамиль, скатываясь с лестницы.– Командир, дай карабин!

– Что ты хочешь?

– У меня бронебойный патрон есть. Хочу всадить ему в мотор.

– Откуда у тебя бронебойный?

– С войны. Это мой талисман.

С этими словами Шамиль вытащил из кармана винтовочный патрон.

– В девяноста девятом попал в окружение, лежал в засаде под Аргуном, а на меня шёл русский БТР. Патронов не было, этот один оставался. Была у меня тогда мысль застрелиться, но я решил, что лучше этим патроном выстрелю по бэтэру, а если не попаду, то брошусь под пулемёт. Но бэтэр дал задний и уехал. С тех пор ношу этот патрон как талисман.

– Не жалко тебе его?

– Да куда жалеть! Тут теперь как у вас, у русских: двум смертям не бывать, а одной не миновать!

– Ладно, держи,– Петрович протянул карабин.– Только аккуратнее, Шамильчик, побереги себя.

– Не боись, командир!– крикнул в ответ Шамиль, устремляясь наверх.

– Вот тебе и превратности войны,– усмехнулся Петрович.– Война и разделяет, и сближает.

– Бывают странные сближенья,– отшутился Алексей.

– А вот я бы не стал говорить, что странные. По-моему, вполне закономерные. Наш чеченский друг воюет за свою свободу. На той войне ему казалось, что русские хотят эту свободу отобрать. А теперь вышло так, что мы вместе за неё стоим.

Спустя некоторое время с чердака раздался грохот выстрела и ликующий вопль Шамиля: “Попал! Дымится, гад!”

Алексей осторожно выглянул в окно. Из-под капота второй инкассаторской машины, из которой по ним вели пулемётный огонь, валил густой дым, а сама она замерла в аккурат напротив снесённых ворот. Это означало, что из бойницы отныне можно стрелять только в повреждённый первый броневик, за которым укрывался от ответных пуль его незадачливый экипаж.

– Снайперский выстрел! Молодец, Шамиль!

– Гляди-ка!– Петрович выглянул в левое окно.– Все как один покидают броню!

Действительно, бойцы второго экипажа, спешившись и объединившись с незадачливым первым, резкими перебежками укрывались за бронёй второй подбитой машины.

– Ну всё, теперь им там сидеть, пока третий броневик не подкатит,– заметно повеселевшим голосом пояснил новую диспозицию Алексей.

– А если они танк пришлют?– не пожелал разделить его радости Петрович.– Звони-ка ты лучше в полицию. Пусть приезжают поскорее, да и фиксируют весь этот мерлезонский балет. Только при одном условии, Лёш: когда служивые приедут, ты без разговоров дуешь отсюда по каналу на центральную усадьбу, забираешь всё, что нужно, сваливаешь и залегаешь на дно. Мы-то с Шамилём выкрутимся, а для тебя с твоими документами – другой дороги нет.

Алексей взял телефон и попытался дозвониться в полицию. Однако вызов не проходил.

– Что за чёрт! Гляди-ка: волны нет! Неужели они вышку отключили?

– Точно нет волны?.. А ведь запросто могли отключить, гады, она же тут на всю округу одна! У самих-то у них ведь рации!

– Вот видишь, Петрович,– зря ты меня выпроваживаешь. Давай-ка лучше думать, как они теперь на нас пойдут и как мы будем обороняться.

– Есть два варианта. Первый – они эвакуируют подбитых, сворачиваются и уезжают. Во всяком случае, на сегодня…. Второй вариант – прибывает подкрепление и возобновляется бой. Но думаю, что второй вариант маловероятен. Ведь они не знают – ни сколько нас, ни как мы вооружены. Так что давай подождём и поглядим…

– Вижу автобус, автобус приехал!– некоторое время спустя раздался с чердака голос Шамиля.– Остановился возле “Порша”, выходят… Много их там!… Рассосредотачиваются и идут к нам по полю…

– Сколько их, Шамиль?

– Да много, командир! Человек тридцать! И ещё за броником человек десять спрятались. Что делать будем?

– Погоди, я поднимусь, гляну…

Петрович вскарабкался на чердак и, выглянув в слуховое окно, присвистнул от изумления.

– Сколько же их! Как тараканов… Неужели всё-таки война?

– Командир, давай шуганём их из автомата, пусть в пыли немного поваляются! А то ишь – идут все чистенькие, как в психическую атаку!

– Думаю, им действительно стоит намекнуть, что у нас не только один карабин с револьверами,– поддержал Шамиля Алексей, также следом поднявшийся на чердак.

– Что ж!– отозвался Петрович, немного подумав.– Не нахожу причин, чтобы возражать.

И с этими словами он медленно и ласково перевёл затвор автомата на боевой взвод.

– Командир, можно – я?– обратился Шамиль.– Очень прошу, позволь мне приласкать гостей!

– Ну что ж! Держи,– Петрович, на мгновение замявшись, протянул ему автомат.– Только патроны береги!

– Ничего, я только пару секунд – чтобы очередь услышали!

– Сколько у нас патронов?– поинтересовался Алексей.

– Без малого два магазина – сто сорок штук минус десять-двадцать, потраченных в Очаково,– ответил Петрович.– Негусто, но воевать можно.

В этот момент раздалась оглушительная короткая очередь, и Шамиль с довольным видом отскочил от окна.

– Враз все залегли! Отличненько!

– Давай-ка лучше отсюда уйдём,– охладил его радость Петрович.– Если в автобусе у них остался снайпер, то он сейчас припечатает.

Когда все трое спустились на первый этаж, на улице послышался громкий треск, вначале показавшийся стрельбой. Однако это заработал громкоговоритель.

– Эй, Шамиль!– вслед за треском раздался чей-то хриплый голос, и далее последовала длинная тирада на кавказском языке.

Судя по всему, наступавшие обращались к Шамилю с персональным предложением.

Когда громкоговоритель умолк, Петрович поинтересовался, о чём шла речь.

– Предлагают мне сдаться и обещают безопасность,– ответил тот.

– Тоже чеченцы, что ли?

– Да, только они не чеченцы, а шайтаны! Дай-ка, командир, я им отвечу!

– Шамиль, дорогой, ты лишаешь меня возможности воспользоваться именным оружием.

– Но ведь они ждут моего ответа!

– Во второй раз уговорил… Патроны береги!

После второй предупредительной очереди, прозвучавшей в ответ на предложение о сдаче, Шамиль вернул автомат Петровичу и вновь отправился на чердак с пистолетом.

– Глянь сперва, как они? Залегли или снова идут?– прокричал ему Петрович.

– Пока идут… Давай ждать до первого их выстрела.

– Шайтаны!– донеслось с чердака менее чем через минуту.– Уходят в посадку все! И те, что сидели за бронёй, с ними бегут!

– В посадку бегут? В дальнюю? Понять бы зачем… Продолжай наблюдение!

Перемещение неприятеля в небольшую рощу на берегу, за которой сразу открывался обрыв, не имело ясного тактического смысла. Скорее всего, подумал Петрович, они укрываются за деревьями либо для перегруппировки перед новым штурмом, либо освобождают поле для работы снайперов.

– Да, скверно, когда не владеешь инициативой,– прокомментировал ситуацию Алексей.

– Да куда уж скверней! Воюем с собственной страной за сделанные для неё же добрые дела!

– Петрович, но не страна же в этом виновата, а люди!

– Какие люди, Лёш? Ведь люди – это и есть страна…

Ему не удалось договорить. Послышался нарастающий свист, и сразу же – оглушающий и убийственный грохот во дворе. Вздрогнул бетонный пол и что-то громко треснуло в кирпичной кладке.

– Ба, из миномёта фигачат!– донёсся сверху изумлённый возглас Шамиля.– Вы там целы?

– Целы пока,– ответил Алексей.– А где у них миномёт?

– Не вижу… Эй, ложись, вторая!

Прогремел второй взрыв – на этот раз практически возле самой стены, которая как могло показаться даже прогнулась, однако осталась стоять. Стёкол в рамах отныне не было – повылетало всё, включая огрызки из-под штапика.

Алексей, втянув голову в плечи, ждал третьего разрыва, однако его не происходило.

– Это они тебя, Шамиль, два раза предупредили, да и пристрелялись заодно!– крикнул наверх Петрович.– Иди, наверное, сдавайся – третьим они уже нас накроют, ты там первым на чердаке сгоришь!

– Я не буду им сдаваться, командир,– с обидой выпалил Шамиль, скатившись кубарём вниз.

Он метнулся в тёмный угол, где в железных коробах хранились ветошь, разводные ключи и запасные фланцы для труб. И спустя мгновение стоял в центре помещения, широко улыбаясь и чуть ли не хохоча от радости. В его руках находился новенький армейский гранатомёт.

– Мой РПГ-7!– произнёс он ласково и тихо, словно имя любимой женщины.

– Ну, Шамиль, ты даёшь!– Петрович не сразу нашелся, чем ответить.– Сбылась твоя мечта? Где ж ты его раздобыл?

– Не спрашивай, командир. Я сейчас выйду через канал боковой, где камыши, и вмажу оттуда по ихнему миномёту!

– А ты его засёк?

– Пока нет. Но я его найду.

– Шамиль, это ненужный риск – искать. Если уж ты собрался кого приласкать этой своей штуковиной, то прикончи-ка лучше “Порш”. Огонь по штабам – самый результативный.

Предложение “ударить по штабам” Шамилю понравилось, и он скрылся через задний лаз в сторону вспомогательного бокового канала, плотно прикрытого густыми двухметровыми зарослями камышей и тростника.

– Сильная, должно быть, штуковина,– заметил Алексей, снимая с автомата диск, чтобы проверить число оставшихся патронов.– Нам бы такую в начале войны…

– Да у нас была, Лёш, мортирка Дьяконова, если слышал. Крепилась на трёхлинейку, била метров на сто-двести. Но я не припомню, чтобы в войсках её особо жаловали.

– А это чудо техники, как ты считаешь,– на сколько бьёт?

– Метров на шестьсот, не меньше, должно быть… Он взял с собой несколько запасных выстрелов – пристреляется, если что…

В этот момент раздался отчётливый звук отдалённого взрыва, после которого воцарилась убийственная тишина.

Петрович с Алексеем переглянулись.

– С первого раза попал, что ли?

– Подожди немного, поймём…

Алексей вышел через лаз на улицу, и с осторожностью осмотревшись, спустился на сухое дно канала, чтобы оценить обстановку извне. Первое, что он заметил – как из лесопосадки поодиночке выбегают люди в камуфляже, спрыгивают с небольшого обрыва на пологий речной берег и уходят, насколько можно судить по тихому шуму и мельканию за кустами чёрных голов, в противоположную от насосной станции сторону.

“Всё правильно,– решил Алексей.– Если Шамиль уничтожил штабную машину, то оставшись без управления, им самое время сматывать удочки.”

Вскоре появился и Шамиль, весь сияющий от радости.

– С первого же раза! От “Порша” – мокрое пятно! И никакой он не бронированный!

– А кто в нём был?

– Тот, который у них самый главный, и ещё двое. Водитель курил в стороне, с ним всё в порядке.

– А что с теми тремя?

– Как что? Двухсотые.

– Что такое – двухсотые?

– А… ты не знаешь? Мёртвяки, в общем. Прими, Аллах, их души!

Алексей помрачнел – ведь несмотря на то, что стычка быстро переросла в реальный бой, в котором по-настоящему звучали выстрелы, рвались мины и были выведены из строя два инкассаторских броневика, он по какой-то мирной наивности по-прежнему надеялся, что крови не прольётся. Теперь, выходит, кровь пролилась, и последствия будут самыми неприятными. Странно, почему он не подумал об этом раньше, когда в азарте поддержал Петровича с его идеей стрелять “по штабам” – неужели верил, что от гранатомётного выстрела сгорит только ненавистный “Порш”, а его пассажиры, побросав свои рации, в панике разбегутся?

Ему сделалось горько и обидно – нет, не из жалости к убитым, которые сами несколько минут назад были готовы убивать его и его друзей, а по причине того, что ещё одна страница жизни, открывшаяся такими ясными и мирными перспективами, в очередной раз перечёркивается и рвётся в клочья…

Тем же путём из здания насосной вышел Петрович, и пригибаясь за тростником, побежал к Алексею и Шамилю. В руках у него был автомат, который он зачем-то сунул Алексею.

– Кажется, они уходят,– поделился своим наблюдением Алексей.– Поспрыгивали все на берег, и дуют назад. В километре отсюда мост, там они выйдут на шоссе и по нему вернутся к своему автобусу. До автобуса от нас почти километр через поле, поэтому они думают, что мы их не достанем.

– Мало ли что они думают!– покачал головой Петрович.– В автобусе остались люди и водитель, который мог бы потихоньку начать задним сдавать к мосту, чтобы не рисковать отрядом. Однако они все – стоят. Не нравится мне это…

– Что именно не нравится?

– Пока не знаю. Кстати – не знаешь, где у них миномёт? Не за автобусом ли?

– Может и за автобусом,– ответил Алексей, помрачнев.– Дай-ка, пока тишина, я с чердака гляну. Заодно и карабин с наганами захвачу – они ведь там остались…

Петрович молча кивнул головой. Алексей вернул ему автомат, и низко пригибаясь, заспешил обратно в полуразрушенное здание насосной.

Взобравшись на чердак и выглянув в окно, он обомлел.

Прямо в середине золотящегося от невысокого октябрьского солнца бескрайнего поля, давно освободившегося от туманной пелены, под нежно-голубым сводом неба, навевающем мысли о покое и отдохновении от забот миновавшей страды, группа из нескольких человек, совершенно не прячась, готовила к бою новый миномёт. Алексей неважно разбирался в современной боевой технике, но здесь и простаку было очевидно, что этот миномёт значительно превышает по размером и огневой мощи своего почти что игрушечного сородича, из которого были сделаны первые два выстрела.