Текст книги "Царица Шаммурамат. Полёт голубки (СИ)"
Автор книги: Юлия Львофф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)
Глава 5. Ану-син в Сиппаре
Ану-син брела по узкой, теряющейся между домами улочке и прислушивалась к странным, незнакомым и пугавшим её звукам – то будто распадавшимся, то снова сливавшимся в глухой гомон. Где-то за запертой дверью лаяла собака; дребезжали на проезжавшей мимо повозке бронзовые кувшины; с задворков доносился детский плач. Пахло чем-то горелым, мочой и смолой. Сверху, из окна кто-то бросил кожуру от фиги, и Ану-син едва не поскользнулась, наступив на неё. Жилые дома поражали размерами: каждый из них ничуть не уступал самому большому в алу Поющие Колосья зданию – димту. А ещё, в отличие от крестьянских хижин, разбросанных по местности, точно яблоки, эти дома тесно прижимались друг к другу и выходили на улицу глухими стенами. Улицы покрывал толстый слой битого кирпича, золы, отбросов, осколков посуды; собаки растаскивали мусор, а ветер, налетавший из пустыни, развеивал его. Зелени, кроме как у речных затонов, здесь не было; не было и садов или пальмовых рощ.
Ану-син никак не могла понять, куда она попала. Этот мир, неведомый, шумный, одновременно пугал и удивлял её. Она походила на дикого загнанного зверька, попавшего в непривычную обстановку. Кто здесь сможет помочь ей? кто посочувствует её горю? И найдётся ли здесь хотя бы один человек, которому она сможет довериться?..
Девушка остановилась напротив дома, у двери которого толстый человек с волосатыми руками выкрикивал, зазывая прохожих: «Копчёные бараньи окорока и свежая сикера – на самый требовательный вкус!» От голода у Ану-син свело желудок, закружилась голова. Если она войдёт в этот дом и попросит чего-нибудь съестного, сколько с неё за это взыщут? Девушка обречённо вздохнула: у неё нечем заплатить даже за самую чёрствую лепёшку…
Из дома вышел какой-то человек и, воровато озираясь, скользнул в узкий проход между домами. Чуть позже из этого переулка выбежала, позвякивая браслетами на кистях и лодыжках, стройная девушка с длинными волосами, заплетёнными в косу. Она быстро посмотрела вверх и вниз по улице и хотела было продолжить свой путь, как вдруг её взгляд остановился на прислонившейся к стене юной незнакомке. Девушка с косой перебежала улицу и дотронулась до плеча Ану-син.
– Могу я тебе чем-то помочь? – участливо поинтересовалась она. У неё были красивые, густо подведённые сурьмой глаза и яркие сочные губы.
Ану-син кивнула.
– Я заплатила бы, но у меня… нет ни сикля, – слабым голосом ответила она и красноречивым взглядом показала на дом с зазывалой у двери.
Девушка с косой улыбнулась и взяла её за руку.
– Это не беда! – весело сказала она и потянула Ану-син за собой. – Я могу угостить тебя – мне это ничего не стоит!
Внутри дом, куда они вошли, походил на зал для праздничных застолий в доме Залилума, только столы здесь не были сдвинуты в один ряд, а расставлены вдоль стен и даже посередине. За столами сидели мужчины – громко разговаривали, смеялись, спорили, ели и пили то, что им подносили резвые подростки. За высокой перегродкой из гладко отёсанного дерева стоял бородатый человек с хитрыми бегающими, как мыши, глазами и пересчитывал звонкие сикли, ссыпая их в кожаный мешочек.
Девушка с косой усадила Ану-син за свободный столик и, покачивая бёдрами, подошла к человеку за перегородкой. Их головы сблизились, они принялись что-то возбуждённо обсуждать, время от времени поглядывая в сторону Ану-син.
Усталым равнодушным взглядом Ану-син медленно обвела всех присутствующих и вдруг, к своему изумлению, заметила, что все они уставились на неё, разом оборвав свои разговоры. В замешательстве Ану-син опустила глаза. Ей было не привыкать к чрезмерному вниманию мужчин – иногда ей это даже льстило. Но на этот раз, в этом незнакомом месте, она почувствовала неизъяснимую тревогу, переросшую в страх. Потому что во взглядах, устремлённых к ней, кроме откровенной похоти угадывалось что-то неуловимо жестокое, беспощадное.
– Нехорошо такой красотке быть одной, – неожиданно раздался грубый голос, и Ану-син, вздрогнув, посмотрела на подсевшего к ней рослого мужчину со шрамом на тяжёлом выпуклом подбородке.
Девушка совсем растерялась. Она молчала, не зная, что ответить, как следует себя вести с этим человеком, от которого исходила угроза.
– Угостить тебя вином? – спросил мужчина, накрыв своей большой и влажной от пота ладонью руку Ану-син. – Или ты предпочитаешь сикеру? Проси, что хочешь, я за всё заплачу!
Ану-син убрала свою руку и спрятала её под столом. Лицо у неё было бледным, но во взгляде больших блестящих глаз читалась холодная непреклонность.
– Никто из этих бродяг, – продолжал говорить мужчина, широко обведя могучей рукой сидевших за столами, – не заплатит тебе больше, чем я. Меня здесь все знают, и, пожелай я увести тебя сейчас же, никто не посмеет мне возразить.
Ану-син посмотрела на него в упор. Взгляд, с которым она встретилась, был взглядом кровожадного хищника. И впервые за долгое время Ану-син подумала о Киран: остановит ли тень гиены этого верзилу, как это было в случае с Авасой?
– Так что же, ты выпьешь со мною вина? – Тон, которым были произнесены эти слова, не допускал возражений.
Но Ану-син не пришлось отвечать – к столу подошла девушка с косой.
– А-а, это ты, Набушар, – пропела она, взглянув на приставшего к Ану-син мужчину. – Оставь красотку в покое.
Она села рядом с Ану-син и, подмигнув Набушару, прибавила с намёком:
– Я не видела, чтобы ты что-то заплатил. Хотя не хуже меня знаешь: деньги вперёд.
– Ты, кажется, в чём-то меня обвиняешь?! – неожиданно взревел тот, поднимаясь из-за стола.
– Да что ты, милый! – испуганно озираясь, отозвалась девушка с косой. – Просто на этот раз ты немного опоздал.
– О чём это ты тут лопочешь, Ашукана?
Тот, кого звали Набушар, принял угрожающую позу.
Однако на Ашукану это, очевидно, не произвело впечатления: она пригубила из своей чаши вина и спокойно ответила:
– За неё уже заплачено.
Ану-син не понимала, о чём они говорили, но чутьё подсказывало, что ей грозит серьёзная опасность. То же подтверждал и свирепый вид готового начать потасовку Набушара, и повисшая в воздухе напряжённая тишина. Посетители кабачка были так увлечены происходящим, что никто из них не обратил внимания на крадущегося вдоль стены к выходу долговязого юношу с рассыпавшимися по плечам и спине кудрями.
Ану-син проследила за ним взглядом и подумала, не попробовать ли и ей так же незаметно ускользнуть, пока все наблюдают за перепалкой девушки с косой и рослым грубияном.
– И кто же за неё заплатил? Кто посмел? Кто?! Отвечай, дрянь ты эдакая, – гремел Набушар, нависая над Ашуканой, подобно готовой обрушиться скале. – Отвечай, иначе я переломаю тебе все кости, так что ты больше никогда не сможешь заниматься своим ремеслом! Клянусь Иркаллом, я сделаю это!
За соседним столом кто-то хрипло засмеялся.
– Ты слишком много на себя берёшь, Набушар! – возразила Ашукана, крутя пальцами пышный конец своей длинной косы. – Допускаю, что ты самый сильный в этом квартале, – прибавила она с пренебрежительной ухмылкой, – однако же не самый богатый.
– Ах, ты… – Набушар грязно выругался и наотмашь ударил девушку по лицу.
Она тут же вскочила и, как кошка вцепившись в него длинными ярко накрашенными ногтями, пронзительно завизжала.
На миг Ану-син опешила: никогда прежде ей не приходилось видеть что-либо подобное. Потом она быстро пришла в себя, встала и, пользуясь случаем, попыталась незаметно выйти из-за стола. Но путь ей преградил мрачного вида мужчина, сидевший за соседним столом и, очевидно, явившийся в кабачок вместе с Набушаром.
– Пусти меня, – тихо, но властно сказала девушка, сбросив со своего плеча его тяжёлую руку.
– Ну нет, красотка, – молвил тот с кривой ухмылкой, – так просто ты отсюда не уйдёшь. Прежде тебе придётся как следует познакомиться с нами.
И он грубо схватил Ану-син за кисти рук.
– Ты пожалеешь об этом – боги покарают тебя своим гневом, – Ану-син старалась придать своему голосу зловещий оттенок.
Мужчина вызывающе рассмеялся:
– Боги?! Если хочешь знать, я их не боюсь! Сама Эрешкигаль с её шестьюстами подземными демонами не страшна мне!
– Ты будешь наказан не Эрешкигаль, нет! – воскликнула Ану-син грозно. – Нет мести страшнее той, что обрушивает на головы дерзких и нечестивых Владычица богов Иштар! И это говорю тебе я – её посланница на земле!
После этих слов Ану-син выхватила из-за пазухи золотую подвеску и воздела вверх обе руки. Чудесное украшение сверкнуло в полумраке подобно солнечному лучу, и его свет бликами отразился в расширенных – от изумления или от алчности – глазах посетителей кабачка.
Но затишье оказалось недолгим. Вопреки ожиданиям Ану-син, подкреплённым испытанным на Киссаре волшебным действием подвески, никто не испугался её слов о власти богини Иштар.
– Вот это да! – первым подал голос Набушар и причмокнул от радостного удивления. – Так ты ещё и с начинкой, красотка? Теперь уж я точно от тебя не отступлюсь!
Он раскинул руки для объятия и двинулся к ошеломлённой Ану-син.
Девушка не сразу поняла, откуда вдруг появились её неожиданные избавители. Всё произошло слишком быстро. Какой-то человек перепрыгнул через стол и одним точным ударом в подбородок сшиб с ног казавшегося несокрушимым Набушара. Ещё один сильный удар – и на полу оказался приятель верзилы. Кто-то из завсегдатаев кабачка хотел было встать на защиту поверженных, но тут же разделил их плачевную участь. Потасовка была неизбежна.
Ану-син, спрятав драгоценное украшение, отскочила к стене и прижала руки к груди, чувствуя, как бешено колотится сердце.
– Бежим со мной! – Ашукана выросла словно из-под земли и обхватила её за талию, увлекая к выходу.
Ану-син, измученная голодом и сбитая с толку всем происходящим, слабо сопротивлялась.
– Отойди от неё! – неожиданно раздался властный голос.
Девушка с косой тут же исчезла, словно её и не было вовсе. А Ану-син попала в другие объятия – на этот раз сильные и уверенные.
– Ты можешь идти? – спросил незнакомый мужчина, держа её на руках, и, не дожидаясь ответа, вынес на улицу.
Ану-син освободилась от его рук и соскользнула на землю. Перед ней стоял очень высокий немолодой уже человек с длинными посеребрёнными сединой волосами. Он не был аккадцем – об этом говорила не только его внешность или одежда, но сама манера держаться. Догадки Ану-син подтвердились, когда вслед выходившим из кабачка товарищам её спасителя неслись ругательства и злобные выкрики: «Проклятые чужеземцы, недолго вам осталось жить на аккадской земле! Проваливайте на свою Каптару*, пока не поздно! Вас уже немного осталось – передавим всех поодиночке как комаров!»
Ану-син понятия не имела, где находится Каптара, да для неё сейчас это и вовсе не имело значения. Она была уверена, что этим людям можно довериться, и решила держаться к ним поближе.
– Мне некуда идти, – сказала Ану-син, глядя мужчине в лицо. И чуть погодя тихо прибавила: – Я здесь совсем одна.
Его ответом был долгий внимательный взгляд. Затем он молча взял её за руку и потянул за собой.
Каптара – название острова Крит в аккадской передаче.
Глава 6. В критской колонии
– Это, правда, очень большой город, но только не Дур-Куригальзу, как ты подумала, – говорил Ану-син её новый знакомый. Они добрались до перекрёстка и быстро пошли вперёд – вверх по улице. – Мы находимся в предместье Сиппара. А насколько велик этот город, суди сама. Ты пришла со стороны Быстрой реки, а если пройдёшь город поперёк, выйдешь к Великой реке. Город расположен на том месте, где эти реки протекают наиболее близко друг к другу.
– Значит, я всё-таки смогу без труда добраться до Дур-Куригальзу, – Ану-син не заметила, что размышляет вслух.
– Для чего тебе это нужно? Разве Дур-Куригальзу – город твоей мечты? – спросил шедший позади неё юноша. За всё время после того, как эти люди приняли Ану-син в свой круг, он впервые подал голос.
Девушка замедлила шаг и подождала, пока он не поравнялся с ней.
– Может, кому-то это покажется смешным, но я надеюсь найти там свою судьбу. Ведь, говорят, Дур-Куригальзу чем-то напоминает Баб-или, столицу Аккадского царства, а значит, в нём много удивительных возможностей. Если бы ассирийцы не разрушили Баб-или, я направилась бы сейчас к нему. Но Город Богов лежит в развалинах, его улицы затоплены водами Великой реки, а на руинах дворцов и храмов вьют гнёзда стервятники и воют шакалы, – ответила Ану-син и, взглянув на юношу, неожиданно смутилась.
Полная луна блестела над плоскими крышами домов, и в её ярком, заливавшем город свете юноша показался Ану-син божественно прекрасным.
Он был высок и великолепно сложён: широкие плечи, могучие, точно налитые свинцом, мышцы рук и ног, выпуклая мускулистая грудь, тонкая гибкая талия, которая придавала всей фигуре удивительную стройность и даже грациозность. Кожа у него была скорее бронзовая, нежели смуглая, – особенно при луне. Волосы, чёрные, блестящие и густые, поражали несвойственной аккадским мужчинам длиной до талии и ниспадающим возле уха локоном. На нём была лёгкая рубаха с короткими рукавами, узкий жилет и мужская юбка. Всё одеяние было богато украшено вышивками, каких Ану-син прежде не приходилось видеть. Шею юноши обвивало ожерелье из слоновой кости и коралловых бус; на поясе висел богато инкрустированный позолотой кинжал. Взор юноши был полон энергии и решимости; лицо отличалось неповторимым своеобразием. Весь его облик свидетельствовал о том, что года через два-три этот обаятельный юноша превратится в мужчину замечательной благородной красоты.
После своего первого потрясения, после смутного предчувствия чего-то важного в своей жизни, Ану-син вдруг сникла и притихла. Поглощённая тем, что происходило у неё в душе, девушка не смотрела, куда они идут, и не сразу расслышала обращённые к ней слова:
– Вот мы и пришли! Входи смело, и да обретут твои сердце и душа желанный покой в стенах этого дома!
Ану-син огляделась. Она стояла во дворе жилого трёхэтажного дома, стены которого были окрашены в белый и красный цвета, отчего дом казался каким-то нарядным, праздничным. Карниз был отделан резным камнем и орнаментальной росписью. На верхние этажи вели лестницы, обрамлённые колоннадой, которая также поддерживала выходящие во двор террасы. Вход в дом был украшен двумя колоннами, выкрашенными в густой красновато-коричневый цвет.
Следом за седовласым мужчиной Ану-син вошла в длинную галерею, где их встретила статная женщина с пышными бёдрами и полуобнажённой грудью. На ней был узкий жилет с короткими рукавами и длинная юбка с многочисленными складками и оборками. Её длинные густые волосы были завиты, подобраны сзади и уложены в причёску, которая завершалась остроконечным хвостом.
– Сегодня у нас гостья, Эрифа, – обратился седовласый к женщине и кивнул в сторону Ану-син.
Появление незнакомой девушки, по-видимому, вовсе не смутило Эрифу. Она держалась спокойно и радушно, словно давно ожидала гостей. Она ввела Ану-син в прямоугольное помещение, в центре которого находился окружённый четырьмя колоннами круглый очаг, и жестом пригласила её присесть на глиняную скамью. В её обращении, как отметила про себя Ану-син, отнюдь не чувствовалось ни холодности, ни притворства. Пообещав скоро вернуться, женщина вышла, а Ану-син осталась любоваться настенной росписью.
Изображения горного пейзажа и игр людей с быками, диковинных рыб, животных – антилоп и собирающих цветы голубых обезьян, поразили девушку, вызвали в её бурном воображении живые картины и образы. Это была далёкая, иная, неведомая ей жизнь. Это было нечто необыкновенное, похожее на чудесный сон. Яркие сильные цвета оживляли поверхность стены, привлекали и ласкали взгляд того, кто смотрел на эти великолепные удивительные рисунки.
– Как тебя зовут?
Эрифа вошла неслышно и остановилась рядом с замечтавшейся Ану-син. Пламя очага осветило её лицо, и девушка с удивлением заметила, что Эрифа уже немолода, хотя и сохранила черты замечательной красоты. Нетрудно было уловить схожесть этих черт с обликом смутившего Ану-син юноши.
– В родном алу меня звали Ану-син, – ответила девушка и приняла из рук Эрифы кувшин изысканной округлой формы.
– Выпей, Ану-син. Этот напиток придаст тебе силы и вернёт бодрость.
Ану-син послушно отпила из кувшина и почувствовала, как по телу разлилось приятное тепло; в голове сначала зашумело, а потом вдруг прояснилось так, будто девушка только что пробудилась после здорового длительного сна. Ей было легко и весело, как никогда. Ей снова захотелось ощутить на языке сладкий вкус дивного ароматного напитка, но Эрифа забрала у неё кувшин со словами:
– Вино следует пить в меру, иначе оно будет приносить не наслаждение, а омерзение.
Чуть погодя Эрифа отвела гостью в просторную комнату для омовений с керамической раскрашенной ванной. Стены здесь также были расписаны изображениями морских животных, рыб, моллюсков, которые казались Ану-син фантастическими, придуманными тем, кто их нарисовал. В одном углу комнаты стояли большие – в человеческий рост – сосуды с чистой водой, а в другом находилось отверстие для стока использованной воды. Вдоль стены стояла длинная скамья и рядом с нею – кувшины с чем-то ароматным.
Ану-син с радостью сбросила с себя одежду – ей не терпелось окунуться в прозрачную воду и смыть многодневную пыль, которая не давала её коже свободно дышать. К тому же, ей казалось, что с этой пылью с неё смоется всё грязное и гадкое, всё, что произошло в её жизни за последние несколько дней.
Девушка с удовольствием погрузилась в наполненную водой ванну и сразу ощутила облегчение. Жизнь снова заиграла кристально-чистым светом и сочными красками радужных надежд.
– Ты слишком красива для смертной женщины, – сказала Эрифа, закутывая вышедшую из ванны Ану-син в широкое мягкое покрывало. – Линии твоего тела совершенны, в лице – ни малейшего изъяна. Ты могла бы бросить вызов самой Афродите, и, боюсь, твоя соперница проиграла бы этот спор.
– Кто такая Афродита? – живо спросила Ану-син. И затем прибавила: – Я не знаю имён прославленных красавиц Аккада, но, наверное, не ошибусь, если скажу, что Афродита – одна из них.
К удивлению Ану-син, Эрифа вдруг громко рассмеялась.
– Представь, ты ошиблась, дитя, – с улыбкой проговорила она. – Афродита – богиня любви и красоты – наша покровительница.
– Иштар – единственная среди всех богинь любви и красоты, владычица людей, дарующая воду, несущая жизнь, и во всём Аккаде не найдётся человека, который не поклонялся бы ей! – возразила Ану-син.
– Вы, аккадцы, зовёте её Иштар, – отозвалась Эрифа уже без улыбки, – мы же зовём её по-своему, так, как её называли наши предки.
– Кто же вы? Откуда пришли на землю Аккада? – Ану-син наконец осмелилась задать Эрифе вопрос, который не давал ей покоя.
– Наши предки поселились здесь несколько столетий назад, – начала отвечать Эрифа, и взгляд её удивительных синих глаз погрустнел. – Они были купцами с далёкого острова, ходили в море с дарами своей страны, и пути их торгового обмена доходили до Сирии, Мари и державы фараонов. Много лет назад оставшиеся в живых выходцы с Крита из-за жестоких гонений ассирийского царя были вынуждены покинуть давший им приют город на берегу Великой реки. После долгих скитаний по земле ассирийцев они осели в Аккаде. Правитель Аккадского царства позволил нашим предкам основать здесь колонию в обмен на некоторые секреты изготовления оружия и выращивания винограда. С тех пор мы и живём здесь: со своими обычаями и традициями, со своей культурой, со своим искусством, со своими богами и своими законами. Но при этом мы придерживаемся и ваших, аккадских, законов, изданных царём Хаммурапи, и почитаем ваших богов.
Эрифа немного помолчала и затем продолжила:
– У нас с вами, жителями Аккада, разные взгляды на жизнь. Мы ценим человека прежде всего за его таланты, за мудрость, за понимание всего прекрасного, но не за величину его кошелька и не за то, какой властью он обладает. Корыстолюбие, чванство, жадность – всё, чем обладают аккадские вельможи, – вовсе не достоинства, как принято считать в среде знати, но величайшие пороки, способные погубить целое государство. Образ жизни наших далёких предков, критян, передаваемый как ценное наследство из поколения в поколение, отличается от вашего, аккадского, и оттого мы не стремимся смешиваться с вами. Мы живём обособленно, следуя древним обычаям Крита, растим наших детей, создавая семьи внутри колонии, ибо самое важное для нас, потомков «детей моря», – сохранить чистоту крови… К сожалению, нас осталось не так уж много, отстаивать справедливость и свои права в Аккаде нам с каждым годом становится всё труднее. Среди местного населения у нас есть враги – люди без чести и совести, хитрые, лживые и беспощадные – одним словом, разбойники всех мастей. Из-за этой вражды мы в последнее время стали терять всё больше и больше наших людей. Наши мужчины никогда не были трусами, но ходить в одиночку теперь стало опасно.
Эрифа умолкла. Пушистым, словно пух утят, покрывалом она обернула голову внимательно слушавшей её рассказ девушки и принялась осушать её роскошные чёрные со стальным отливом волосы.
– Отчего бы вам тогда не уехать на землю предков? – спросила Ану-син. – Пусть она очень далеко, за морем, но ведь ваши прадеды сумели когда-то преодолеть это расстояние. Так отчего бы вам всем вместе не вернуться обратно и не воссоединиться со своими земляками?
Эрифа медленно покачала головой.
– Увы, нам некуда возвращаться. Древняя красота Крита погибла, пришельцы разрушили и вытоптали страну, уничтожили славу детей Миноса; без следа исчезло прежнее, коренное, население острова, в груды камней, в пожарах, войнах и землетрясениях, обратились некогда великолепные, не имевшие себе равных дворцы Кносса, Прайсоса и Феста. Нищета воцарилась на острове. Ныне это место, эта земля отвергнута богами. И вот мы, потомки повелителей моря, которые знаем о нём лишь по рассказам и легендам, передающимся из поколения в поколение, пустили свои корни здесь, в аккадской земле, между двумя великими реками…
– Как это всё печально, – задумчиво проговорила Ану-син, опустив ресницы.
Эрифа пытливо взглянула на неё и затем жестом пригласила подойти к скамье у стены.
– Ты освежилась, теперь позволь мне растереть тебя.
Притихшая смущённая Ану-син покорилась словам критянки. Растирая девушку благовониями, Эрифа рассказывала ей о свойствах целебных трав и изготовленных из них ароматических масел, которыми некогда славился Крит. Заинтересованная, Ану-син взяла с критянки обещание научить её приготовлению душистых и полезных масел и мазей.
Посвежевшая, благоухающая, блистающая красотой Ану-син с помощью Эрифы облачилась в новые необычные для неё одежды и в сопровождении хозяйки дома вошла в покои, где их их уже давно ждали.
