Текст книги "И в болезни, и в здравии, и на подоконнике (СИ)"

Автор книги: Юлия Коханова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

– А где ты работаешь? Что-то я в прошлый раз ничего не понял, – продолжил расспросы О’Коннор.

– Ну… типа как в полиции. Я же тебе говорил, что это секретно. Я подписку о неразглашении дал.

– Так я и не спрашиваю, что ты делаешь! Я спрашиваю, где ты работаешь – это ты можешь сказать?

Льюис замялся. Придумать убедительную ложь он так и не сподобился, врать что-нибудь тупое не хотел, а молчать было неловко.

– Это… секретный отдел. Для специальных расследований. Я правда не могу сказать, честное слово.

О’Коннор вдруг помрачнел, на лице у него проступила болезненная серьезность.

– Скажи мне только одно. Ты теперь с ними?

Самое кошмарное было в том, что Льюис понял вопрос. Да, это звучало, как гребаный бред параноидального шизофреника, но именно так и обстояли дела. «Они» действительно существовали. Некая равнодушная, безликая масса людей, которые принимали решения и гнали людей на убой как скот. «Они» никогда ни с кем не советовались, «они» клялись говорить правду и врали в глаза. «Они» были манипуляторами, которые стоят за кулисами и дергают за ниточки, заставляя марионеток плясать на сцене.

«Они» существовали. А еще существовали «мы». Льюис гордился тем, что он борется с этой системой. Пусть в мелочах, пусть безнадежно, но борется. Потому что с чего-то надо начинать. Потому что они должны видеть – есть люди, которые встанут на защиту Америки. Не позволят уничтожить страну ради собственных мелких интересов: власти, денег, популярности.

– Нет, я не с ними, – Льюис говорил твердо и уверенно, потому что это была правда. Чистейшая, как медицинский спирт. – Я не с ними. Это хорошая работа. Мы защищаем страну от всякого дерьма.

Стоять перед зданием суда было скучно и холодно. Льюис переминался с ноги на ногу, бесконечно разглядывал здания, раз за разом читая одни и те же вывески, и поглядывал на экран мобильного. Два часа. Два тридцать. Три.

Делла наверняка уже поговорила с мистером «наглаженные брюки даже дома». Вернулась на базу и обсуждает с Манкелем результат.

Или НЕ вернулась.

Нет, бред. Полная херня. Конечно, вернулась. Прямо сейчас они сидят в теплом кабинете, жрут какой-то сладкое дерьмо и обсуждают очередную новость, которая звучит как синопсис фантастического фильма. Призраки в сортирах, проклятые ожерелья и покойники, впаривающие кредиты под завышенный процент.

Если отутюженный мудак не долбанул Деллу молотком по голове. Как подсказывал Льюису его небогатый опыт, внезапный молоток против магии срабатывал охуенно.

– Ты чего дергаешься? – не выдержал наконец О’Коннор. – Опаздываешь куда-нибудь?

– Да нет. Просто… Черт, не знаю. Может, не надо было сегодня с работы уходить, – Льюис в очередной раз достал телефон и посмотрел на время. Три двадцать. Если митинг закончится прямо сейчас, он успеет смотаться на базу и проверить, на месте ли Делла.

– Что-то серьезное пропускаешь?

– Ну… – Льюис задумался, подбирая формулировку. – Пока я здесь стоял, напарник одно дело разруливал. И я не знаю, чем все закончилось.

– Так позвони и спроси, – логично предложил О’Коннор.

– Не могу. Туда нельзя позвонить.

– СМС напиши. Освободится твой напарник, увидит сообщение и ответит. Тоже мне проблема.

БЛЯДЬ.

Льюис уставился в пространство, осознавая всю глубину собственного идиотизма. Да, электроника не работает в окружении магии – но они же не все время в этом ебучем окружении! Когда Льюис заходит в Департамент, у него телефон отрубается. А потом, на выходе, включается – и собирает все уведомления, которые болтались в сети. Какого хрена маги не делают так же?!

Хотя тут как раз все понятно. Маги не привыкли пользоваться техникой. Но он-то куда смотрел? А Манкель?! Этот самодовольный лось родился в нормальной американской семье – так какого хера он не использует опыт на благо окружающих?

Надо просто. Купить. Ебаный. Телефон.

Пиздец.

Глава 16

Делла застала Петера в лаборатории. Сидя верхом на стуле, он дирижировал палочкой, а на столе маршировал отряд из десяти дохлых мышей и одной крысы.

Делла содрала куртку и швырнула ее в угол, на груду картонных коробок с реагентами.

– Я так понимаю, у тебя получилось?

– Да, – не оборачиваясь, ответил Петер. – Охуенная штука. Метод Цибулоффски активизирует не только мозжечок и продолговатый мозг, но и лимбическую систему. Я погонял мышей по лабиринту: они распознают запахи, пугаются внезапных раздражителей и запоминают маршруты.

– А что насчет полушарий? – Делла подвинула к столу второй стул и тоже уселась верхом, рассеянно покачивая ногой.

Петер поскреб затылок палочкой.

– А хер его знает. Еще не тестил. Но сдается мне, высшая нервная деятельность тоже в наличии. Урезанная, конечно, но…

– Охуеть… Это не инферналы. Цибулоффски действительно оживлял покойников.

– Похожа на то, – несколькими взмахами палочки Петер загнал дохлых мышей в клетку и запер дверцу. – И теперь я нахожусь в затруднении.

– Почему?

– Потому что на уровне животных я все, что хотел, выяснил. Нет, детали, конечно, еще разгребать и разгребать – но в целом принцип понятен. Теперь нужно усложнять.

– И в чем проблема? – Делла потянулась, положила руки на спинку стула и уперлась в них подбородком. – Неужто в морге бомжи кончились?

– Нет. Тут, кисонька моя, этический вопрос. Вот подниму я бомжа, он оживет, а дальше что? Он будет жить и разлагаться? Или мне грохнуть его, когда эксперименты закончу? Это же не отключение инфернала будет, а полноценное убийство.

Издав губами малоприличный звук, Делла закатила глаза.

– Этика-хуетика. Тоже мне проблема. Оживляй труп Цибулоффски – он заслужил.

– Так он же похоронен, – растерялся Петер.

– Рыбка моя! Ты, главное, согласись, – а я тебе Цибулоффски и вырою, и в лабораторию принесу. Лично. Вот этой самой палочкой, – жизнерадостно оскалилась Делла.

– Ну… Я подумаю, – ушел от ответа Петер. – Как беседа с наследником? Получила разрешение на обследование дома?

– Хуй в рот я получила, – тут же потеряла боевой запал Делла.

– В смысле?!

– Метафорически. Нихера ты в изящной словесности не рубишь, дубина. Наследник уже вступил в права и держится за дом любимой мамочки зубами и когтями.

– Но там же проклятие!

– Недоказанное. И невыясненное. Все, что у нас есть – это уверенность аврората, высказанная исключительно в личной беседе. А в документах только предположения и версии, которые еще доказать надо.

– Там же люди умирали.

– Они не умирали, они добровольно самоустранялись. При наличии веских причин. Все эти смерти расследовали авроры – и признали их лишенными магического воздействия. Печать, подпись, все дела. Теперь надо проводить обоснованные возражения по делам, опротестовывать выводы авроров, требовать пересмотра. Естественно, Дагомари этим не занимался – и мы получили на руки тухляк. Принудить наследника невозможно.

– Так три человека померло. Лангфранк не боится последствий?

– Так наследство. Как только Лангфранк закончит бюрократический петтинг с нотариусом, он продаст особняк со всем содержимым, а дальше не его проблемы.

Делла и Петер замолчали, задумчиво раскачиваясь на стульях.

– Мда… – вышел из транса Петер. – Охуеть. И что мы делать будем?

– Без понятия. Можем отследить покупателя и объяснить, что к чему. Сорвем сделку.

– Лангфранк нового клиента найдет. Ты за всеми бегать собираешься и озарять их светом истины?

Делла потерла глаза ладонью.

– Принято. Твое предложение?

– Давай подадим запрос о наложении ареста на имущество.

– Не-а, – покачала головой Делла. – Чтобы наложить арест, нужны обоснованные подозрения.

– А чтобы обосновать подозрения, нужно провести обследование дома. Но нас туда не пускают, – тоскливо вздохнул Петер. – Пиздец.

– Пиздец.

Согласно замолчав, они уставились на суетящихся в клетке мертвых мышей. Зверьки энергично жрали корм, лазали по лесенкам, а парочка самых романтичных даже попыталась спариться.

– Фу, блядь. Смотреть не могу, – взмахом палочки Петер швырнул на клетку халат. – Знаешь, мысль откопать Цибулоффски нравится мне все больше.

– А то! – оживилась Делла. – Я плохого не посоветую.

– Да ну? – скептически изогнул бровь Петер. – Серьезно?

Смутившись, Делла потерла ладонью лицо.

– Зато я предлагаю оригинальные идеи. Петер…

– Что?

– Ты не жалеешь, что мы из аврората ушли? Сейчас бы сами дело сформировали, с доказательным обоснованием подозрений, а разгребали хуйню, которую Дагомари дал…

Несколько минут Петер молчал, то ли обдумывая ответ, то не желая отвечать.

– Нет. Не жалею. Это было круто, конечно, но… Слишком много дерьма. Я бы не выдержал. Помнишь захоронение в парке Эйзенхаура, с девственницами? Им же лет по тринадцать было. Я потом неделю блевал, бухал и опять блевал. Не могу представить, чтобы я всю жизнь сталкивался с подобным. А здесь мне интересно. Бюрократия, конечно, жуткая, и Дагомари заебывает – но я хотя бы не совершаю заплывов по океанам говна.

Другого ответа Делла, в общем, и не ожидала. Если не-маги правы и существует великий таинственный бог, который сотворил небо и звезды, и гадов морских, и тварей земных – то Петера Манкеля он спроектировал исключительно под такую вот лабораторию. А для каких целей он создал Деллу, было нихуя не понятно.

– А ты? – спросил Петер. – Жалеешь?

– Нет. Не жалею, – соврала Делла и улыбнулась.

***

Конечно, Льюис был готов к трудностям – но не к таким же! Второй час он листал сайты, разглядывая разнообразные футболки, и медленно впадал в уныние.

Русалочка с мордой Грампи Кэт. Забавно, но недостаточно всрато.

Бегемот на беговой дорожке. На стене у бегемота мотивирующий постер со вздыбленным единорогом. Намек на лишний вес.

3-Д котенок, съезжающий от ворота вниз, разрывая когтями ткань. На модели футболка смотрелась вдохновляюще, но в реальной жизни… Тоже вдохновляюще. Но это уже харрасмент.

Шутки про женщин. Мимо. Шутки про секс. Мимо. Шутки про политику. Мимо.

Кот, несущий в зубах детеныша Чужого. Ну… может быть.

Чувак, преследующий стартующий НЛО. «Я вам заплачу, если вы меня похитите!». И правда, кому бы заплатить?

На ядерно-розовой футболке с Динь-Динь Льюис завис. Гламурная фея танцевала, накручивая фуэте, а вокруг нее сияли радужные надписи: «А мне заебись», «Жизнь прекрасна», «Да похуй», «Потом разберемся». Описание на сайте гласило, что модель называется «Жизнерадостность и оптимизм». Очарованный жизнелюбивым посылом, Льюис почти тыкнул в кнопку «Купить», но притормозил. Нецензурные надписи – это, пожалуй, перебор. Модель, конечно, всратая, но это же подарок для леди.

Спустя тридцать минут мучений Льюис добавил в корзину черную футболку со снеговиком, доедающим лыжника. Из пасти у снеговика торчали здоровущие ледяные зубы, а лыжник дрыгал ногами и забрызгивал пейзаж кровью. Секса нет. Мата нет. Похабных намеков тоже нет. И вообще, Рождество на носу. Самое время для снеговиков.

Усилием воли подавив сомнения, Льюис оплатил покупку и медленно, с усилием повел плечами. Забитые тренировками мышцы отозвались болью. Раньше, до «Эры Магии», Льюиса такая фигня не беспокоила. Тело работает? Руки-ноги целы, лихорадка не долбит? Ну и отлично.

Не то чтобы Льюис ничего не чувствовал. Очень даже чувствовал. Просто ему было плевать.

А теперь – нет. Теперь боль имела значение. И усталость. И голод. Еда стала вкусной, шутки – смешными, кино – интересным. А девушки – привлекательными.

В последний раз Льюис думал о девушках года два назад. А потом жизнь окончательно утонула в говне и стало как-то не до того. И дело не только в романтических отношениях и прочей карамельной хуете. Льюис и трахаться-то не особенно хотел. Так, передергивал иногда в душе, равнодушно и механически, просто чтобы сбросить напряжение и выключить бесконечные, грызущие, неотвязные мысли в голове. Не дрочка, а какой-то извращенный аналог двух пальцев, засунутых в глотку. Это не имело отношения к женщинам. Это не имело отношения к вожделению. Просто эффективный способ стравить балласт. Но сейчас… Сейчас мысли вернулись. И механическая дрочка нихрена не решала проблему.

Льюис прислушался. Судя по тишине наверху, отец уже спал. Воровато оглянувшись на темную лестницу, Льюис открыл папку с малопримечательным названием «Чертежи к проекту». «Мексиканская монашка», «Вечеринка с чирлидерами», «Стюардесса-пленница», «Личная помощница»… Поколебавшись, Льюис тыкнул мышкой в «Развратную блондинку» и сунул руку в штаны.

Если девушку нельзя потрогать – на нее можно хотя бы посмотреть. И в красках вообразить все остальное. С эффектом 3-Д.

Глава 17

Делла перехватила Льюиса в гараже, около выхода. Он шел, угрюмо глядя под ноги, и отчаянно зевал.

– Привет! – вывернулась из-за колонны Делла, и Льюис шарахнулся в сторону, выдергивая пистолет.

– Да блядь! Тебя кто так делать научил?!

– Я просто подошла! – неубедительно оскорбилась Делла, задним числом осознавшая недальновидность собственных действий. – И у меня для тебя кое-что есть!

Она протянула Льюису упакованную в серебряную бумагу коробочку, перевязанную лазурной лентой. Сбоку красовался огромный ажурный бант. Льюис покосился на него, как испуганная лошадь на волка, но коробочку принял и вручил собственный презент – серый полиэтиленовый пакет, заклеенный скотчем. Сцена обмена напоминала иллюстрацию из детектива шестидесятых годов: «Вот чертежи атомной бомбы, разработанные коммунистами. – Вот миллион долларов, секретный агент XXL». Делла пожалела, что не надела с утра шляпу – было бы очень кстати.

– Слушай, я тебе кое-что сказать хотела. Насчет вчерашнего дела, – усилием воли вынырнув из фантазий, Делла приступила к реализации намеченного плана.

– Что случилось? – немедленно забыл о коробке Льюис. – Были проблемы с наследником? – и напрягся, каменея лицом.

– Да. Он не допустит нас к осмотру.

Чугунная маска патриота и воина дрогнула и смялась, как фольга.

– Что?! Это, по-твоему, проблема? – неожиданно вызверился Льюис.

– Конечно, проблема! Нам же дом осмотреть нужно, – растерялась Делла.

– Тьфу ты. Я подумал… Да, кстати, – Льюис полез в карман и вытащил маленький переносной телефон. – Это тебе. Симку я поставил, свой номер вбил. Смотри: нажимаешь вот сюда, разблокируешь, заходишь в список контактов. Выбираешь строку «Льюис» и жмешь «Вызов».

Иллюстрируя короткую лекцию, он пробежал пальцами по кнопкам.

– Пробуй.

Зажав между ног пакет с футболкой, Делла неуверенно взяла телефон. Он был гладенький, твердый и неожиданно тяжелый, с аккуратной надписью Nokia наверху. Осторожно тыкая пальцами в кнопки, Делла воспроизвела действия Льюиса – и телефон в его кармане отозвался энергичной трелью.

– Да, правильно, – одобрительно кивнул Льюис. – Если буду нужен – звони.

– Сколько я тебе должна? – Делла все еще разглядывала телефон, оглаживая пальцем овальные кнопки. Они были одновременно и твердыми, и мягкими, и даже почему-то теплыми – и вот это наверняка было иллюзий.

– Нисколько. Он древний, как говно мамонта. Это мой первый телефон, валялся в шкафу как память.

– Но я же могу разбить…

– Не можешь. Я раз десять пытался – и нихера. Ронял на асфальт, на кафель, даже со второго этажа. Это порождение ада разлеталось на части – а потом гребаные самаритяне помогали мне его собрать, и долбаный телефон снова работал.

– А зачем ты его разбивал? – потеряла нить разговора Делла.

– Потому что нормальный смартфон хотел, а не осколок погибшей цивилизации.

– И что? Тебе купили смартфон?

– Да хер там. Мои родители придерживались стратегии разумного потребления и не хотели баловать ребенка. Я выкосил сто миллионов газонов, прежде чем накопил на новый телефон. И на следующей неделе уронил его в сортир, – криво улыбнулся Льюис. – Так что не переживай. Этот ублюдок буквально неубиваемый. Если у тебя закончатся заклинания, просто бери «Никию» и ебашь оппонента по голове. Проломишь череп влегкую.

Пока Делла завороженно трогала пальцем экран, Льюис разодрал подарочную обертку, вскрыл коробку и вытащил футболку.

– Срань господняя! Ты где это взяла?!

С выражением священного ужаса на лице Льюис разглядывал пронзительно-лазоревую футболку, на которой плясал радужный единорог, окруженный хороводом котят. Свободное поле было заполнено сердечками, пацификами и звездочками.

– Круто, правда? – польщенно улыбнулась Делла.

– Эту хрень нужно хранить в бункере, как ядерное оружие. И доставать только в случае национальной угрозы. Пиздец… – Льюис ковырнул ногтем серебряное сердечко. – У меня глаза заболели.

Довольная произведенным эффектом, Делла убрала телефон в карман и оторвала наконец-то с пакета скотч. Внутри обнаружилась плотная черная футболка, обернутая вокруг картонного прямоугольника. Делла достала ее и встряхнула, роняя картонку на пол.

Ну… в принципе, неплохо. Смелый выбор для неофита.

– Да. Это всрато, – вынесла вердикт Делла, разглядывая плотоядного снеговика. – Я думала, ты какую-нибудь хрень со смайликами принесешь, а это реально круто. Ну что, пошли переодеваться? – она подтолкнула Льюиса к длинному ряду машин.

– Что, здесь?!

– Конечно! В «Крайслере» дохрена места!

Первым переоделся Льюис. Упрямо выдвинув челюсть и прищурившись, он шагнул в широкий зев «Крайслера» и вылез оттуда, одергивая лазоревую футболку. На лице у Льюиса застыла сложная смесь из ужаса, отвращения и восхищения.

– Ну как? – сдавленным голосом спросил он.

– Пиздец! – одобрила Делла. – Кстати, тебе идет.

– Ха-ха-ха.

– Я серьезно вообще-то. Подчеркивает цвет глаз. Мне нравится.

– Ну да. Конечно, – скривился Льюис и галантно распахнул двери «Крайслера». – Твоя очередь позориться.

– Это не позор! – запротестовала Делла. – Это самовыражение! Вызов обывательскому вкусу. Протест против серых будней.

– Ты будешь болтать или переодеваться?

– Подержи! – сунув Льюису пуховик, Делла решительно полезла в «Крайслер».

***

– Ну ты себе представь. Этот мудак продает дом, там кто-то селится – может, целая семья. А потом дружно вешаются в гостиной, полным составом. Охуеть будет гирлянда. Так же нельзя!

Да, нельзя. Возразить нечего.

Льюис нахмурился и кивнул.

– И нихрена мы с этим официально сделать не можем. Потому что для принудительного обследования нужны доказательства, а чтобы получить доказательства, нужно зайти в дом. Замкнутый круг. Ну охуеть!

Да, охуеть. Ебаная бюрократия.

Льюис снова кивнул.

– А знаешь, почему этот обсос не хочет нас в дом пускать? Потому что покупателя потеряет. Спешит. Когда слухи о проклятии расползутся, дом вообще не купят, даже если мы его очистим и справу о безопасности выдадим. Это, блядь, нормально вообще?

Нет. Совершенно не нормально, – покачал головой Льюис.

– Знаешь, что я хочу сделать?

– Что?

– Залезу сегодня ночью в дом и все там обшарю! – глаза у Деллы сияли так, будто в голове кто-то врубил портовый прожектор. – Буду перебирать вещи по одной, пока не найду нужную. Или сгребу в кучу все подозрительное, сложу в мешок и отнесу Петеру. Пусть разбирается.

Льюис вообразил, как Делла, облаченная в новенькую футболку, вылезает из окна, придерживая здоровенный мешок.

Ну охуеть же Санта.

– С ума сошла?! – яростно зашипел он, нервно оглядываясь, как будто ожидал под каждой машиной по копу. – Это взлом с проникновением и кража! Тебя посадят!

– Это если поймают, – жизнерадостно осклабилась Делла. – Но меня не поймают. Кстати. Я чего тебя тут караулила. Постоишь на стреме?

Впервые за двадцать пять лет Льюис пожалел, что так и не начал курить. Это был идеальный момент для сигареты – вытащить из пачки, прихватить губами, залихватски щелкнуть старенькой «Зиппо»…

Драматическая, блядь, пауза. Главный герой принимает судьбоносное решение, а зритель грызет пальцы от нервов: откажется? согласится? Здравый смысл или безумие. Порядок или хаос. Пиздец или не пиздец.

– Ты же не передумаешь, да? Если я откажусь.

Льюис медленно, осторожно потер кончиками пальцев лоб – как будто коснулся размокшего папье-маше. Ткни посильнее – и проделаешь дырку в черепе, явив миру картонные мозги.

Как минимум в одном Делла права: могут погибнуть люди.

Сохранение жизней важнее, чем неприкосновенность частной собственности.

И вообще, по сути, это не кража. Это конфискация опасного предмета. Если дети играют с гранатой, любой разумный человек ее отберет – даже если нарушит чьи-то имущественные права.

Ну, могут, конечно, и копы повязать… Но Вашингтон говорил, что настоящие мужчины презирают битву – но не бегут от нее.

Главный герой в голове у Льюиса докурил, небрежно швырнул бычок в растекающуюся по асфальту дорожку бензина. И ленивой походкой пошел прочь. ХЕРАК!!! В небо летит десятифутовый столб пламени, подбрасывая к облакам обломки машины и неидентифицируемые фрагменты противников. Главный герой даже не оглядывается. Для такой хуйни он слишком главный.

– Ладно. Поехали. Но я не буду стоять на шухере. Полезем вместе!

– Отлично, – просияла Делла. – Как скажешь. И вот еще. Раз уж у нас сегодня ночная смена, может, займемся наконец-то окопом? Я не хочу, чтобы ты отморозил себе что-нибудь ценное.

Да ну блядь. Что за день-то такой?!

Льюис выдохнул через зубы – очень, очень медленно.

– Давай в другой раз.

– А почему не сегодня? У нас же целый день свободен. Используем его с пользой! – по цепкости Делла не уступала бульдогу. Льюис читал, что эти собаки могут часами болтаться на противнике, не разжимая челюсти. Не самая разумная тактика – но достойное уважения упорство.

– Потому что…

Потому что окоп – это личное. Ужасно тупая, нелепая и стыдная штука, которая работает – но при этом остается и тупой, и нелепой, и стыдной. Как старые полинявшие семейники с дыркой на яйцах. После адской жары раскочегаренного августовским солнцем Нью-Йорка ты стаскиваешь тесные плавки и напяливаешь эти позорные труселя, наслаждаясь свободой и необременительной прохладой, и даже уебищная дырка – это не дырка, а вентиляционная, блядь, шахта. Но хочешь ли ты, чтобы кто-нибудь это увидел? О нет. Ты этого не хочешь. Ни в коем случае.

– Потому что отец может с работы вернуться. Он заскакивает иногда на обед. Может заметить что-нибудь… такое. Магическое.

– Фигня, – категорически отрубила Делла. – Я же не собираюсь фейерверки запускать. Просто тихонько знаки нарисую и несколько заклинаний повешу. Он не увидит.

Льюис тоскливо вздохнул. Убедительных отмазок он придумать не мог, а тупые Делла отшибала, как Серена Уильямс – подачи. Можно было, конечно, просто сказать «нет». Не объясняя причины. Льюис имел на это полное право.

Проблема была в том, что Льюису нравилась Делла. Она была хорошим напарником, надежным и честным, у нее были ум, и смелость, и доброта. За месяц совместной работы Льюис и Делла здорово сблизились и даже, возможно, стали друзьями. Или не стали – но могли бы стать. И Льюис не хотел все похерить.

– Ты мне кофе обещал, – прервала его метания Делла. – Не картонный.

Льюис вдруг почувствовал странную легкость. Он сорвался и полетел куда-то вверх, как отпущенный на свободу воздушный шарик – выше проводов, выше деревьев, выше крыш.

Похуй. Просто похуй.

– Хорошо. Поехали. Садись в «Крайслер».

– Куда? – растерялась Делла.

– В «Крайслер». Вон тот здоровенный красный сарай.

– Но Петер…

– Идет нахуй. Ничего личного. Но мы тут запланировали взлом с ограблением – и я собираюсь получить максимум удовольствия в процессе. Ну так что, ты со мной? – Льюис открыл водительскую дверцу и решительно уселся на кожаный диван – почти такой же длинный, как у него в гостиной. Делла посмотрела на него охуевшими глазами, медленно улыбнулась – и заняла пассажирское место.

– Отпереть? – кивнула она на замок зажигания.

– Не совсем. Проверни и зафиксируй – по моей команде. Сможешь?

Делла кивнула, и Льюис снял «Крайслер» с ручного тормоза.

– Давай! – он выжал газ, и замочная скважина, повернувшись, застыла в горизонтальном положении. 300 лошадей под капотом ожили, и двигатель взревел. Невидимая волна прокатилась по машине, толкнула в пятки и мелкой, щекотной вибрацией коснулась ладоней. Несколько секунд Льюис сидел, привыкая к ощущениям. Непривычно огромные педали. Непривычно узкая торпеда. Непривычно тонкий руль, широкий, как спасательный круг.

Осторожно, с глубочайшим почтением Льюис включил первую передачу и тронулся с места. «Крайслер» покатил вперед, огромный, словно прогулочная яхта, свет ламп отражался в его сияющих лакированных бортах. Медленно и торжественно он выплыл из гаража и скользнул в дорожный трафик, как в глубокую воду – тяжелый, неповоротливый. Грандиозный.