Текст книги "И в болезни, и в здравии, и на подоконнике (СИ)"
Автор книги: Юлия Коханова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)
– Можно визиты к Бабингтон сократить. Три раза в неделю по часу – это как-то дофига. И после сеансов настроение такое дерьмовое, что дышать не хочется.
– Хрен тебе, – погладила его по бедру Делла. Даже через плотные джинсы ее рука была горячей, как печка. Ну или так казалось. Льюис воровато оглянулся, убедился, что в их сторону никто не смотрит, и немного раздвинул ноги, позволяя маленькой горячей ладони подняться повыше.
– Бабингтон ты точно не бросишь – или я тебе голову прогрызу. Можешь забить на ремонт, наймем кого-нибудь.
– Рехнулась? У нас денег нет.
– Блядь. Мы это сто раз обсуждали. У нас деньги есть.
– Я не буду тратить твои сбережения! – привычно взвился Льюис, заплевав крошками джинсы. – Я тебе что, содержанка?!
Чертова тема была изжевана вдоль и поперек. Связанные с переездом расходы Льюис и Делла поделили пополам – но проблему это нихера не решало. Потому что на счету у Льюиса лежало аж целых полторы штуки – сумма, о которой в приличном обществе и упоминать стыдно, а единственная полученная зарплата улетела на оплату аренды и новой техники. И это при том, что в перспективе маячила кухонная мебель, микроволновка, телевизор, кофеварка и прочие прелести жизни. Делла, скопившая нормальную финансовую подушку, рвалась ее распотрошить, чтобы закупить все и сразу. А Льюис не мог. Просто не мог и все. Теоретическая убежденность в гендерном равноправии, столкнувшись с практикой, скукоживалась, как хер на морозе.
– Льюис…
– Что – Льюис? Ну что – Льюис?! – он скомкал пакет так, будто врага душил. – Мы же договаривались!
Эпический срач из-за денег стал их первой серьезной ссорой. Совершенно мирно начавшееся обсуждение финансовых планов взлетело в стратосферу быстрее, чем «Аполлон 13» – и там ебануло, залив все вокруг дерьмом. Озверевшая на пятом витке бессмысленного диалога Делла обозвала Льюиса упрямым засранцем – а он, психанув, вылетел из дома в одной футболке и три часа колесил по улицам, успокаивая дрожь в руках. Желудок скручивало в комок, дыхание сбивалось, а во рту было кисло и мерзко, как будто гнилой лимон разжевал.
В кино после таких скандалов герои мирились страстным сексом, но Льюис, вернувшись домой, едва стоял на ногах. Гнев ушел, осталось тихое, серое, как пепел, разочарование – и страх, что он все испортил. Поднимаясь по лестнице, Льюис повторял слова примирения, они звучали ровно и складно – но здесь, в доме, превратились в набор бессмысленных звуков. Делла сидела на кровати. Льюис вошел молча и остановился, привалившись плечом к стене. В голове крутилась странная мысль «надо бы выпить какой-нибудь бальзам» – но лекарства от идиотизма Бабингтон не выписывала.
– Делл, я… – он запнулся, не зная, что сказать, но Делла просто протянула руку.
– Да хер с ними, с этими деньгами. Иди сюда, чудила.
Он рухнул на кровать, уткнулся носом ей в живот и выдохнул. А через десять минут задремал, убаюканный мерным поглаживанием теплой руки.
Проснувшись утром под душераздирающие вопли будильника, Льюис сделал два вывода. Во-первых, он нихуя не мистер Смит – и ебаться после скандала не хочет. А во-вторых, он вообще скандалить не хочет.
И сейчас, отчетливо осознавая перспективу посраться еще раз, Льюис испытывал неодолимое желание встать и уйти. Или залезть в окоп. В крайнем случае – под скамейку.
– Делл, не начинай, – обреченно вздохнул Льюис.
– Молчу, – примирительным жестом вскинула руки Делла. – Ты не содержанка, я помню.
– Да.
– Ты целомудренная и высокоморальная личность. Не какая-нибудь кокотка.
– Делл…
– Не куртизанка.
– Делл!
– Дама с камелиями.
– Да мать же твою… – застонал Льюис, прикрывая глаза рукой.
– Гетера. Наложница. Гурия. Нарцисс саронский, лилия долин… – вдохновенно декламировала Делла с патетическим подвыванием. Проходившая мимо парочка благообразных старичков заинтригованно на них оглянулась.
– Прекрасны ланиты твои под подвесками, шея твоя в ожерельях…
Льюис выбросил в урну стакан из-под кофе и хрустнул пальцами.
– …Золотые подвески мы сделаем тебе с серебряными блестками…
– Ну все. Беги, – тихо и внятно сказал Льюис. И Делла, счастливо взвизгнув, сорвалась с лавочки. Льюис рванул по дорожке за ней, мысленно вознося мольбы всем богам, чтобы бдительные граждане не вызвали полицию.
Погоня была короткой и эффектной – Делла петляла между деревьям, горной козой скакала через ограждения и пряталась за лавками. Льюис заблокировал ее в углу у набережной, перехватил за талию и прижал к перилам.
– А я тебе говорил: давай вместе по утрам бегать, – назидательно провозгласил он, тщательно скрывая одышку. Делла пыхтела, как паровоз, отдувалась и хохотала. – Что, выдохлась, лентяйка?
– Да чтоб ты понимал. Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви, – томно простонала Делла и повисла на нем всем весом. Льюис рефлекторно подхватил ее, прижимая к себе. – Ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех ароматов!
– Да заткнись ты уже! – не выдержал Льюис и поцеловал ее, запечатывая насмешливо улыбающийся рот. Парящая на воздушных потоках чайка, заметив всплеск рыбы в холодной воде, спикировала вниз, едва не зацепив Льюиса крылом. Фыркнув, Делла прикрыла ему голову ладонями.
– Не отвлекайся. На чем мы остановились?
***
Артур предлагал помещать знаки на долларовые купюры и оставлять их в людных местах. Это было просто. Это было дешево. И это было неправильно. Потому что найти на земле доллар – случайность, а в случайности нет справедливости. Метод Артура напоминал стрельбу по толпе с закрытыми глазами, а я не люблю бессмысленную жестокость. Боль и смерть – это инструмент, который должно использовать во благо. Хирург не размахивает скальпелем, хаотично нанося порезы. Он действует разумно и взвешенно, более того, больной соглашается быть разъятым во имя благой цели. Так же хотел действовать и я.
Поэтому я выбрал амулеты. Они превращали случайность в сделку. Любой, кто желает обрести успех, не прилагая к тому усилий, должен понимать: за удачу нужно платить. И цена эта – не жалкие двадцать долларов. Когда судьба взымает плату, она забирает не деньги.
Люди сами приходили за амулетами. Сами брали их в руки и оплачивали, тем самым подтверждая сделку. А потом долго пользовались дареной удачей, наслаждались жизнью так, как никогда раньше. До тех пор, пока не приходило время заплатить по счету.
Все мы чем-то платим. Временем. Усилиями. Болью. Другими. Собой. Это правильно, так и должно быть. Вопрос в том, чтобы приобретение стоило платы.
Мое – стоило. Я отпер врата, и теперь они открывались все шире и шире.
Глава 45
– Ненавижу допросы, – поморщился Петер, пиная коленками кресло Деллы. Приличная с виду тойота изнутри была крохотной, и Петер чувствовал себя как анчоус-клаустрофоб в банке.
– Благодарим за ваше мнение. Мы обязательно примем его к сведению, – обернулась к Петеру Делла. – Напомни мне еще раз, нахера ты с нами поперся?
– Потому что я разбираюсь в ритуалистике лучше, чем ты. – Развернувшись боком, Петер выпрямил ноги и сдавленно выругался. – Но боже мой, как же я не люблю разговаривать с идиотами.
– Розалинда из секретариата не производит впечатление высокоинтеллектуальной личности.
– Так мы с ней на разговоры время не тратим, – парировал Петер. – Сколько там людей в списке?
– Пятнадцать. Мы опросили трех. За полтора часа. Простейшие математические вычисления подсказывают, что нас ожидает шесть часов унылого нытья. – Делла вылезла из машины и склонилась к приоткрытому окну. – Ты идешь с нами или остаешься здесь и жалеешь себя?
Петер посмотрел на нетерпеливо притопывающую ногой Деллу. Посмотрел на старательно-равнодушного Уилсона, меланхолично гоняющего во рту жвачку. И вылез из машины.
– Пошли. Но как же я все это ненавижу.
Поднявшись по скрипучей деревянной лестнице, Петер вслед за Деллой вошел в тесную, пропахшую мышиным дерьмом квартирку. Тощая блондинка одернула растянутую футболку, без особого старания прикрывая трусы.
– Эльза Форестер? Добрый день. Деллайла Ругер, департамент магического правопорядка, – показала удостоверение Делла. – Отдел исследования несертифицированных идиосинкратических артефактов. Вы хорошо знали Эдварда Конфорту?
– Конфорту? – переспросила блондинка, сосредоточенно нахмурившись. – Эдди? Конечно знаю. Мы с академии дружим.
Пока Делла задавала вопросы, Петер пошел по гостиной, оглядывая обстановку. Скудный набор компонентов для зелий: судя по ингредиентам, блондинка варила исключительно анальгетики и противозачаточные. Несколько книг с рецептами, покрытые толстым слоем девственной пыли. Многоразовый амулет с гламуром, повышающий сексуальную привлекательность владельца. Разочарованно вздохнув, Петер сунулся на кухню, но нашел там только упаковки из-под китайской лапши – зато много, штук тридцать. Составленные в аккуратную пирамиду, они возвышались в углу, как рукотворный монумент безнадежности.
Петер вернулся в гостиную.
– Кто, Эдди? Да быть такого не может! Никогда он законы не нарушал. Ну выпивал, по хэшу иногда заезжал, но это, знаете, его личное дело! – возбужденная блондинка трясла перед носом у Деллы вяло тлеющий сигаретой. – Вы что думаете, мы тут ничего не понимаем? Арестовали невиновного, убили – а теперь хотите на него чужие дела навесить! Сами же левым деревом приторговываете, об этом все говорят. Забираете палочки у покойников, обнуляете – и в оборот! Что, не так, скажете? Не так?!
Блондинка наступала на Деллу, тощая и взъерошенная, как разъяренный чи-хуа-хуа.
– А Эдди не такой! Он нормальный! Нормальный… был.
Запнувшись, она разрыдалась, обхватив себя тоненькими, как ветки, бледными руками.
– Это из-за вас все. Из-за вас. Это вы виноваты. Уходите отсюда. Уходите! – пронзительно завизжала она, брызгая слюной. Делла посмотрела на Петера, и он отрицательно покачал головой: снова ничего. Чисто.
– Извините. Примите наши соболезнования, – с видимым облегчением отступила за порог Делла. Уилсон шагнул за ней, мимолетно коснувшись тощего плеча.
– Нам очень жаль.
Блондинка вздрогнула и зарыдала еще горше, закрывая лицо руками, как испуганный ребенок. Петер протиснулся мимо нее и вывалился в коридор, с облегчением захлопнув дверь.
– Господи, как же я все это ненавижу.
Впереди было еще одиннадцать адресов. И одиннадцать разговоров. Петер заранее мог предсказать, как пройдут эти увлекательные беседы.
Кто, Эдди? Ну что вы, никогда! Чудесный был парень: любил маму и папу, работал в поте лица своего и переводил через дорогу котят. Ну, бухал иногда. Ну, на дури сидел – так это же с кем не бывает? А в остальном – замечательный человек!
Не знаю, не видел, не слышал, не припоминаю.
Чтоб вы сдохли, упыри проклятые – такого парня уморили!
Пять раз этот ебучий сценарий отработал с механической, монотонной неумолимостью. Как будто невидимая баба-копра хуячила Петера по голове. А в шестой дал сбой.
Честер Берроуз тоже ничего не слышал и ничего не помнил. У него в доме не было пентаграмм, а посреди комнаты не возвышался жертвенный алтарь. Но выглядел Честер не в пример приличнее, а трехкомнатная квартира не походила на крохотные бомжатники, в которых ютились остальные приятели Конфорты. И Делла задала совершенно логичный вопрос.
– Чем зарабатываете на жизнь, мистер Берроуз?
Шестифутовый Берроуз выпрямился, возвышаясь над Деллой, как «Титаник» над буксировочным катером.
– У меня есть небольшой бизнес. Все законно, документы в порядке и налоги я плачу.
– Похвально. И что же это за бизнес?
– У меня есть магазин.
– Очень хорошо. Что же это за магазин, мистер Берроуз? – Делла была воплощением спокойствия, а вот «Титаник» начал нервничать.
– Обыкновенный. Как у всех.
Изумленный причудливым ответом Уилсон вскинул брови.
– Как у всех – это какой? У меня, например, нет магазина, так что объясните подробнее, – наседала Делла, и Берроуз судорожно улыбнулся.
– Извините, неудачно выразился. Я торгую ингредиентами для зелий, котлами, алхимическими инструментами. Все законно, на все товары есть лицензия.
– Я в этом не сомневаюсь. Мы можем осмотреть магазин?
– Конечно. Предъявите ордер – и осматривайте все, что хотите, – вскинул подбородок Берроуз.
Петер мысленно выругался. Операция «Демонология» проводилась исключительно силами отдела исследования несертифицированных идиосинкратических артефактов. Петер, Делла и Льюис единогласно постановили не уведомлять руководство об этой похвальной инициативе – потому что шанс утечки действительно был нихуевым. С одной стороны, такая постановка вопроса развязывала руки и экономила силы: не нужно запрашивать разрешения, не нужно писать доклады. Просто бери и делай. С другой… А с другой стороны была жопа.
– Честер, солнышко, – Делла шагнула вперед, бесцеремонно вторгаясь в личное пространство Берроуза. – Ты помнишь о том, что мы из департамента? Забудь. Давай начнем все сначала. Я – Делла, и я люблю огонь. Это Льюис, сторонник тоталитарной демократии. А вот там – Петер, он увлекается вивисекцией. Честер, будь другом – покажи нам свой магазин. Ну пожалуйста, – сделала брови домиком Делла.
Честер сглотнул и отступил на шаг назад, прижавшись спиной к стене.
– Это незаконно! – неожиданно высоким голосом пискнул он, осекся и закашлялся.
– Ну что ты. Мы просим, чтобы пригласил нас в гости. А ходить в гости – это совершенно законно, – снова надвинулась Делла. На лице у нее явственно читалось предвкушение. Уилсон замер, отставив правую руку, как будто не знал, что делать: то ли вытаскивать пистолет, то ли брать Деллу за шиворот и волочь прочь.
Добро пожаловать в клуб, чувак. Добро пожаловать в клуб.
– У меня только лицензионные товары! – Честер еще трепыхался, но стремительно терял волю к сопротивлению.
– Отлично. Вот мы на них и посмотрим!
– Я не обязан вам подчиняться. Это произвол!
– Нет, это гости, – ласковым голосом напомнила Делла. – Давай, Честер, соглашайся.
– Да что вы себе…
– Мужик, слушай сюда, – принял наконец-то решение Уилсон. – Кончай выебываться и показывай магазин. Не обижай леди отказом.
Уилсон распахнул пошире куртку, и Честер завороженно уставился на черную рукоять беретты в кобуре.
– Ладно. Пошли.
Спуская по лестнице, Петер был уверен, что они вытащили к флеш-роялю туза. Потому что магазин – это было идеально. Если бы Петер занимался магией призыва, он бы организовал капище именно там. Любые инструменты, любые ингредиенты и книги – вот они, лежат на полках. И не надо ничего прятать – это же магазин! Чем шире ассортимент, тем лучше, чем вы недовольны, мистер аврор? Производство амулетов – пожалуйста, в любое время! Множество магазинов используют собственные материалы для создания авторских артефактов.
И алтарь в подсобке. Навалить сверху коробки, набросать хлам – никто и не сунется.
Магазин был охуенным вариантом.
Вот только там ничего не было.
Обшарив помещение сверху донизу, Петер и Делла обнаружили много интересного. В магазине у Честера были однозначно контрабандные шестифутовые рога ре-эма, невесть как провезенные мимо таможни. Подозрительные копыта гиппокампа, взятые, возможно, с выброшенной на берег туши, – но с той же вероятностью отрубленные у подстреленного зверя. Отдел защиты редких магических животных очень заинтересовался бы этой находкой. В подсобке – именно там, где Петер разместил бы алтарь – обнаружились пять дохлых рунеспуров в стазисе.
У Честера была пыльца с крыльев фей, лапы гром-птицы, сушеные глаза троллей и даже рука славы.
Но в магазине не было ничего, что соотносилось бы с магией призыва.
– Что, тухляк? – понял Уилсон, когда Делла и Петер, закончив обыск, вышли из подсобки.
– Полный. Нихера нет, – смахнула с волос пыль и паутина Делла. – Ладно, мужик, извини. Работай дальше. Хорошего дня!
Честер Берроуз механически, как заводной болванчик, кивнул. На человека, которому выпал удачный день, он не походил совершенно.
***
Когда Роксана сказала мне, что этого никчемного недомага взяли авроры, я даже не удивился. Все в этом мире конечно, все стремится к распаду и в конце концов им завершается. Почему моя маленькая авантюра с амулетами должны быть исключением?
Намного больше изумляли меня авроры. Они должны были стать лучшими из лучших. Стражи законности, воины, призванные хранить и защищать. Но я предложил плату за возможность продавать не-магам амулеты – и эти деньги взяли.
О, я не хочу сказать, что авроры так уж плохи. Они проверили мои амулеты и признали их достаточно безопасными. Конечно, откат мог привести к неприятным последствиям, но дело редко кончалось чем-нибудь серьезнее сломанной ноги. Против такого авроры не возражали. Как не возражали они против кошельков, в которых исчезали деньги, чтобы снова появиться – но теперь у того, кто эти кошельки создал. Или против порошка, который поднимал настроение и утолял голод. Чудесная вещь для нервических, погруженных в недовольство себе женщин – до тех пор, пока эти женщины не валятся с ног от истощения.
Авроры на многое закрывают глаза – незаконные ингредиенты, легкие наркотики, кустарное оборудование. Такие вещи существуют всегда, их невозможно истребить так же, как невозможно убрать с улиц всю пыль. Да и зачем? Это ведь не оружие и не яд, не гримуары, обучающие темным ритуалам. Такие вещи безопасны, они почти не вредят. Так почему бы не заработать, разрешив то, что не требует разрешения?
Я платил – и авроры брали деньги. А когда Конфорту все-таки арестовали, я обратился к тому человеку, с которым был связан договором. Он обещал помочь. И он действительно вытащил Конфорту, и даже вернул ему амулет. Этот человек был восхитительно порядочен в своем пренебрежении законом.
Он же предупредил меня, что Конфорту все-таки допросят. Простая формальность, ничего серьезного – раз уж человека арестовали, с ним надо побеседовать. Но я не доверял Конфорте. Он был глуп, как мартышка, но все-таки пару раз заходил на скотобойню вместе с Артуром. Возможно, он ничего не видел. А может, и видел. Может, заметил детали, недоступные его пониманию, крохотному, как льняное семя, и запомнил их, сам не зная, что это такое и зачем.
Но если Конфорта начнет говорить… Если упомянет об этих деталях в присутствии человека, чей интеллект превышает интеллект моллюска… У меня могут возникнуть проблемы.
Я этого не хотел. Поэтому Конфорте пришлось уйти. Всю жизнь этот человек был совершенно бесполезен, но его смерть стала еще одной ступенью, ведущей к великой цели.
Конфорта был бы счастлив это услышать.
Глава 46
Выдвинуть комод в центр спальни и поставить на него монитор – это было смелое решение. Может быть, даже эксцентричное. Но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Ноутбука у Льюиса не было, телевизор маячил только в отдаленной перспективе, а смотреть кино за столом Делла отказалась. И Льюис отлично ее понимал. Задница от жестких стульев приобретала форму и прочность кирпича, и процесс этот был безрадостным.
Протянув от системного блока удлинитель, Льюис воткнул его в розетку и нажал кнопку включения. Озабоченно зажужжал куллер, и по монитору, кокетливо помахивая хвостом, проплыл логотоип винды. Усевшись на кровать, Льюис открыл папку «Кино» – и завис.
Долг велел ему запустить «Цельнометаллическую оболочку». Бабингтон настоятельно рекомендовала художественные произведения, погружающие в травматический опыт. Воссоздать воспоминания, снова пережить их в безопасных и комфортных условиях, чтобы в полной мере осознать и принять собственные эмоции. Ну вот оно, высокохудожественное произведение. Вот они, комфортные условия. Вот он, шанс на принятие.
Скривившись, как от зубной боли, Льюис прокрутил колесико мышки, изгоняя «Цельнометаллическую оболочку» за пределы экрана. Он вымотался физически, задолбался морально, а от последнего сеанса с Бабингтон до сих пор что-то гадостно дергалось внутри, вызывая желание лечь на пол и немножко поорать.
Нахуй. Просто нахуй. Не сегодня.
– Лови!
Льюис рефлекторно вскинул руки и поймал брошенный Деллой пакет чипсов.
– Что смотреть будем? – усевшись на кровать, Делла протянула Льюису открытую бутылку пива. По запотевшему стеклу сползали капли конденсата.
– «Светлячок». Охуенный сериал, тебе понравится.
Льюис переполз повыше и втиснулся между Деллой и развалившейся на подушке Мелочью. Потревоженная кошка открыла один глаз, потянулась и томно выгнулась, подставляя под ласку пушистое пузико.
– Не трогай, – предупредила Делла. Льюис и сам знал, что трогать не нужно, но Мелочь перекатилась с боку на бок, посмотрела призывно и скрестила передние лапки. Она была воплощением ласки и невинности – и Льюис не выдержал. Он зарылся пальцами в мягкий мех, почесывая плотный горячий живот. Кошка прищурилась, напряглась и сомкнулась на руке, как маленький живой капкан.
– Ай, блядь! – охнул Льюис, когда в него вонзились зубы и когти. – Ах ты ж пакость!
Перехватив Мелочь за шкирку, он с некоторым усилием отцепил ее от собственной ладони и отпихнул в сторону.
– Все, нафиг пошла! Больше я на это не поведусь!
Мелочь перевернулась на спину и растопырила лапы, завлекательно сияя через мех розовым пузиком.
– Нет, – уже не так решительно объявил Льюис. Царапины еще кровоточили, но суровая стальная непримиримость начала покрываться мелкими трещинами. И каждый томный взмах пухового хвоста увеличивал их количество.
Льюис понимал, что зазывная нежность Мелочи – это ловушка. Проблема была в том, что понимание ни на что не влияло. Чертова Мелочь била в дремучие первобытные рефлексы, и сопротивляться моральному шантажу Льюис не мог.
Притянув Деллу к себе на грудь, он снова облизал расцарапанную ладонь.
– Чего она меня так возненавидела?
– А ты поставь себя на ее место: живешь, никого не трогаешь. А потом приходит здоровенный мужик, разрушает твою жизнь, отбирает твой дом и занимает твое место в кровати рядом с твоей женщиной. Что бы ты сделал?
Льюис представил.
– Убил бы. Но какого хера? Я ничего не разрушал, идея насчет переезда была твоя!
– Мелочи об этом расскажи, – Делла поцеловала его под ключицей и сунула в рот утешительную чипсину. – Потерпи. Она привыкнет и успокоится.
– Терплю, – смиренно согласился Льюис и вороватым движением погладил Мелочь по животу ногой. – Вот же предубежденная ревнивая сучка.
– У нее есть повод, – Делла снова поцеловала Льюиса в ключицу и запустила руку ему под футболку, выписывая указательным пальцем вензеля на животе. Льюис откинулся на спинку кровати и попытался сосредоточиться на экране. Капитан Мэл Рейнолдс потрошил потерпевший аварию корабль, а крейсер Альянса приближался к ним, могущественный и неумолимый, как господняя кара. Но Делла опускала руку все ниже, гладила пальцами кожу и перебирала короткие жесткие волоски, постепенно смещаясь от пупка к паху. С этим не мог конкурировать никакой «Светлячок». Льюис шумно вздохнул, прикрыл глаза и раздвинул ноги, открывая перед Деллой все возможности.
Как оказалось, зря. Командир крейсера решил задействовать истребители, команда «Светлячка» с грузом рвалась к шлюзу, и с каждой секундой шансы на побег стремительно уменьшались. Делла, забыв о руке в штанах, подалась вперед, завороженно уставившись на экран. Льюис подождал. Еще подождал. И еще. А потом смирился, взял с пола бутылку и захрустел чипсами.
Смотреть на Деллу, которая смотрит кино – это был отдельный и особый вид развлечения. Она сидела, склонившись вперед, и таращилась в монитор так, будто наблюдала за рождением новой галактики. Что-то взволнованно бормотала, вскрикивала, взмахивала руками, а когда в сторону зрителя летел какой-то предмет, по-детски закрывала глаза. Для нее не существовало избитых сюжетных ходов, шаблонных диалогов и затасканных до музейной ветхости штампов.
На те полтора часа, что длилась первая серия, «Светлячок» стал для Деллы таким же реальным, как матрас под задницей и рука Льюиса на спине. А реальность не бывает банальной. В ней нет отсылок, пародий и пасхалок. Реальность просто существует.
– Сэр, прошу вас принять штурвал, – объявила Зои, вытаскивая мужа из кресла пилота. – Этому мужчине срочно нужно сорвать с меня одежду.
– Ха! А мне это нравится!
Делла обернулась и внимательно, с прищуром посмотрела на Льюиса.
– Ты не будешь цитировать это перед Манкелем, – решительно ткнул в нее пальцем Льюис. – Даже не думай.
– А по-моему, отличная реплика.
– Отличная. Но без Манкеля.
– У тебя нет чувства юмора.
– Совершенно.
– Ты зануда, Уилсон.
– Ужасный, – Льюис примерился, дернул Деллу за футболку, опрокидывая на кровать, и навалился сверху, придавив ей руки к матрасу. – Я ужасный зануда. Но цитировать ты все равно не будешь.
– А вторая серия? – обиженно округлила глаза Делла.
– Завтра. Потому что сейчас мне срочно нужно сорвать с тебя одежду.
– Уверен?
Делла прищурилась, напружинилась и точным пинком подбила Льюису опорную ногу. Потеряв равновесие, он ткнулся мордой в подушку и разжал хватку. В ту же секунду Делла взлетела ему на спину и завернула правую руку в залом.
– И кто теперь с кого одежду срывает?
– Все еще я.
Извернувшись, Льюис поймал Деллу за ногу, рванул на себя и сдернул со спины. Они покатились по кровати, сцепившись, как дерущиеся коты. Делла извивалась, выскальзывая их захватов, уворачивалась, толкала и выбивала из равновесия. Она состояла из локтей, коленок и пяток, в которые Льюис упирался, как танк – в противотанковые ежи, терял скорость, а вместе с ней и возможность действовать, и Делла снова ускользала, выкручивалась, как угорь. Но физическая сила и навыки возобладали над самомнением и энтузиазмом. Красный, потный и задыхающийся, Льюис придавил Деллу к матрасу, прижавшись напряженным членом к бедру.
– Сейчас я тебя выебу.
Делла смотрела на него снизу вверх, зрачки у нее расширились, словно от лошадиной дозы спидов. Медленно, предвкушающе улыбаясь, она облизала губы влажным от слюны языком.
– Слезь.
Льюис озадаченно моргнул и тут же разжал руки.
– Что? Больно? Извини, я…
– Не больно. Все заебись, просто дай мне встать.
– Ладно, – Льюис откатился в сторону и сел на кровати. – Ты куда?
Делла выскочила из спальни, чем-то энергично зашуршала в гостиной и вернулась с крохотным пакетиком. На секунду Льюису показалось, что это действительно доза.
– Надень.
– Что это? – Льюис протянул руку и принял невесомый пакет. Внутри поблескивали две круглых серебряных серьги. – Да ты шутишь.
– Я абсолютно серьезна. Давай, надевай!
– Зачем?
– Потому что вот такая вот у меня эротическая фантазия. Уилсон, ну что ты за зануда, это же пиздец какой-то! Просто надень серьги, жалко тебе, что ли?
Поколебавшись, Льюис открыл пакет и достал колечко холодного металла. Свет скользил по зеркально-гладкой поверхности, рассыпаясь искрами бликов. Это был ебаный детский сад. Полная, абсолютная нелепость.
Отщелкнув ногтем застежку, Льюис растянул мочку и осторожно двинул крючок вперед. Отвыкшая от металла плоть, сопротивляясь, расступалась, и вскоре он почувствовал большим пальцем кончик штифта. Льюис защелкнул замок и качнул ногтем серьгу, прислушиваясь к давно забытому ощущению. Мочка горела, вокруг крючка пульсировала слабая тянущая боль – но в целом все было нормально.
– Одной хватит? Или обе?
Делла уперлась коленом в кровать, наклонилась и кончиком языка коснулась серьги. Льюиса тряхануло, словно от удара током. Шумно выдохнув, он склонил голову набок, открывая правое ухо.
– Не больно?
– Нет. Нормально. Продолжай.
Делла снова лизнула серьгу, чуть качнув теплый металл, и мягко прихватила мочку губами. Давление отозвалось тягучей, болезненной, невыносимой сладостью. Горячее дыхание Деллы, прикосновения мокрого языка, движение металла, растягивающего, раздвигающего плоть – всего этого оказалось слишком много, и Льюис коротко, хрипло вскрикнул и двинул бедрами вверх. Правильно расшифровав намек, Делла стащила с него штаны и помассировала большим пальцем оттягивающую боксеры головку.
– Так?
– Да, так…
Перекатывая языком гладкую серьгу, Делла стянула с Льюиса трусы и погладила кончиками пальцев вздыбленный член. Она скользила ногтями вверх и вниз по стволу, кружила вокруг головки, щекотно и невесомо касаясь уретры. Льюис, вцепившись в простыню, пытался держаться, но этих прикосновений было так мало, так чудовищно мало!
– Делл, ну давай же!
– Ага… Сегодня твоя очередь просить, – выдохнула ему в ухо паршивка. – И что же мне сделать? Вот это?
Делла плотно сжала член, и Льюис, с облегчением застонав, толкнулся ей в кулак.
– Да. Это. Да.
Ритмично вылизывая Льюису ухо, Делла дрочила ему широкими, размашистыми движениями. Возбуждение разливалось по телу кипящей, вышибающей сознание волной, разгоняло в галоп сердце и срывало дыхание. Льюис ерзал на матрасе, вскидывая бедра, комкал многострадальную простыню и беспомощно раздвигал ноги, как перевозбужденная шлюшка из дешевой порнухи. Картину дополняли пошлейшие, невыразимо похабные звуки – кулак Деллы с влажным чпоканьем скользил по мокрому от предэякулята члену, и кто-то сдавленно, гортанно стонал – ах, черт, это же он, Льюис, и стонал.
– Черт, Делл, да ты издеваешься… Делл!
Торжествующе ухмыльнувшись, Делла стянула футболку, уперлась Льюису в грудь скользкой от смазки рукой и опустилась член. Льюис, захлебнувшись воздухом, замер и медленно положил ладони ей на талию. Погладил живот, провел пальцами по голубоватым жилкам, просвечивающим через тонкую кожу груди, коснулся напряженных сосков. Делла мягко качнула бедрами, и это движение отозвалось острой, почти болезненной вспышкой наслаждения.
– Тебя выебать? – физиономия у Деллы была исключительно самодовольная, и Льюис наконец-то соскреб в кучку остатки нерасплавленного мозга.
– Ты смухлевала! Ах ты ж коварная сучка!
– Ну не то чтобы совсем. Я действительно хотела, чтобы ты надел серьгииии… Ох! – вскрикнула Делла, когда Льюис, ухватив ее за бедра, жестко толкнулся.
– Ты. Коварная. Сучка. И ты. Меня. Достала! – Льюис вскидывал бедра, засаживая до конца, и Делла, быстро подстроившись, поймала агрессивный ритм. Скрип кровати, тонкий, печальный визг пружин, влажное хлюпанье и шлепки тела о тело слились в противоестественно гармоничную симфонию. Сжав зубы, Льюис оскалился, удерживаясь на грани, вдавил пальцы в мягкое, податливое тело и добавил темп. Несколько безумных толчков – и Делла, коротко и высоко вскрикнув, вогнала ногти ему в плечи. Льюис выдохнул, отпуская себя, зарычал и кончил, натягивая Деллу на себя так, будто хотел срастись с ней в единой целое.
Смахнув потные волосы с лица, Делла счастливо мурлыкнула и опустилась ему на грудь.
– Как твое ухо? Я его не отжевала?
Льюис осторожно потрогал горячую, припухшую мочку.
– Вроде пока нормально. Но есть подозрение, что завтра от уха можно будет прикуривать, – разомкнув застежку, Льюис вытащил серьгу, прицелился и бросил ее на тумбочку. – Слезай с меня, мелкая засранка, и ползи поближе. Спать пора.
