Текст книги "И в болезни, и в здравии, и на подоконнике (СИ)"

Автор книги: Юлия Коханова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

– А вторую серию? – притерлась под бочок Делла, закинув на Льюиса горячую тяжелую ногу. – Всего одна. А потом сразу спать!

– Нет. Спать – сейчас, а вторую серию – завтра.

Льюис обнял ее, чмокнул в лохматую макушку и подумал о том, что совершенно, невыносимо счастлив.

Манкель был прав: допросы – это полное днище. Льюис заебался возить магов по бесконечному перечню адресов, топтаться под запертыми дверями и тыкать очередному ханыге раскрытое удостоверение. И все это ради того, чтобы постоять минут тридцать за спиной у Деллы, пока она в сто десятый раз задает одни и те же вопросы. Манкель хотя бы помещения осматривал, а Льюис просто болтался, как говно в проруби.

Поначалу Льюис наблюдал за Деллой в надежде обрести хотя бы теоретический опыт ведения допросов. Но смысла в этом не было никакого. Делла просто отщелкивала пункты из перечня вопросов так же монотонно, как лифт отмеряет этажи.

А нужных ответов все не было и не было.

Предпоследний, четырнадцатый по списку парень говорил то же, что и все остальные: не знаю, понятия не имею, никогда не видел… В какой-то момент Льюис перестал его слушать – провалился, как в полынью, в собственные мысли и выпал из реальности. Неоценимый талант, когда часами стоишь в карауле, но сомнительное свойство, если находишься в одной комнате с потенциальным демонологом. В свое оправдание Льюис мог сказать только одно: он правда до предела заебался.

Из нирваны Льюиса выбило ощущение неправильности происходящего. Рыхлый, как непропеченное тесто, владелец квартиры все так же бубнил, простуженно шмыгая широким красным носом, но Делла больше не выглядела равнодушно-формальной. Подавшись вперед, она слушала невнятное бормотание, как Моисей – глас господен из пылающих кустов.

– Значит, человека, который предложил Конфорте подработать, звали Артур. А фамилия?

– Банингер. Или Бадингер, точно не помню.

– Что-нибудь еще об этом Артуре знаете? Где живет, чем занимается, с кем общается?

Из спальни вышел Манкель и тоже остановился, прислушиваясь к разговору. Польщенный внезапно проснувшимся интересом публики, толстяк оживился.

– С кем этот Артур общается, я понятия не имею. Я его всего пару раз видел в компании с Эдди. Они вместе в «Большую кружку» заходили, это бар на углу, – он махнул рукой куда-то в сторону ванной и туалета. – Живет Артур… вроде на Моргана-стрит. Эдди рассказывал, что дом у него большой и с башенками, как замок – такой, знаете, как у старых семей бывают.

– Имею представление, – понимающе закивала Делла. – Это очень полезная информация. А насчет работы не припомните? Может, Эдди что-то рассказывал?

– Работа? – сосредоточенно нахмурился толстяк. – Работа, работа… А как же, помню! Прикольная у него работа была – первый раз такое встречаю. На скотобойне этот Артур работал, представляете? Не забойщиком, бухгалтером каким-то, что ли, не знаю. Но все равно охереть, правда? Работа на скотобойне… Это же отвал башки!

– Точно. Полный отвал, – нервно переступила с ноги на ногу Делла. Глаза у нее полыхали азартом, как у собаки, взявшей след кролика. – Вы очень нам помогли, мистер Бледсо. Огромное вам спасибо!

Энергично пожав толстяку руку, она рванула к двери. Манкель догнал ее в два гигантских шага и хлопнул по плечу, едва не сбив с ног.

– Есть! Ругер, это оно!

– Конечно, оно! Таких совпадений не бывает, – прыгая через ступеньку, радостно проорала Делла. – Мы его нашли!

– Да стойте вы, мать вашу! Кого мы нашли?! – не выдержал пытки неведением Льюис.

– Мужика, который делает амулеты, – Делла развернулась на пятках, улыбаясь широко и безумно, как Джокер. – Магия призыва требует регулярных жертвоприношений. Скотобойня. Улавливаешь связь?

– Охуеть! – допер наконец-то Льюис. – Улавливаю.

– Отлично. Тогда поехали! – рухнула на переднее сиденье Делла. – Знаешь, где Моргана-стрит?

– Откуда? Я в другой части Нью-Йорка таксистом работал.

– А, ну да. На первом перекрестке направо, потом два раза прямо и налево. Дом с…

– Башенками. Я помню, – Льюис завел двигатель. – Заказ принят, маршрут построен. Поехали!

Дом с башенками оказался ровно таким, как его описал безымянный толстяк – высокое, массивное здание с огромными арочными окнами и крыльцом, рассчитанным на личный экипаж. Два балкона, колонны с капителями и ажурная розетка над входом довершали впечатление претенциозной роскоши. Но стены у дома потемнели от пыли, потрескавшаяся штукатурка начала отваливаться, а в черепичной крыше зияли прорехи.

– Кажется, мы по адресу, – прижался к тротуару Льюис. – Ну, что делать будем?

– По-хорошему надо бы ордер получить… – поскреб в затылке Манкель. – Не нравится мне эта первобытная ковбойская анархия.

– Чтобы ты в анархии понимал! – огрызнулась Делла. – Если пойдем за ордером, бумажку, может, и получим, а подозреваемый сто раз свалить успеет. Ставлю галеон против кната, что этого Банингера или Бадингера предупредят о нашем визите быстрее, чем ты из департамента выйдешь.

– Так мы проследим, чтобы Банингер никуда не делся, – не понял проблемы Льюис. – Один человек здесь, второй – с заднего хода, нормально же.

– Есть такая полезная штука – аппарация, – напомнила Делла, и Льюис хлопнул себя по лбу.

– Точно, блядь. Забыл. Аппарация. Тогда Делла права – давайте просто зайдем и возьмем его.

– Это незаконное проникновение вообще-то, – Манкель упорствовал, но без особого энтузиазма.

– А это серийные убийства! – отрубила Делла. – Ты сопоставляешь масштабы проблем?

– Да. Двадцать три смерти, и это только то, что я нашел, – присоединился к Делле Льюис. – Надо заходить.

– Я согласна – надо.

Манкель перевел взгляд с Деллы на Льюиса и обратно.

– Ребятки, я вас давно спросить хотел. А в сортир вы тоже вместе ходите?

– Даже кошку с собой берем, – ухмыльнулась Делла. – Ну что, мы идем? Или еще посидим, поболтаем о том о сем?

– Хер с вами, – хлопнул по спинкам сидений Манкель. – Идем. Все равно карьера по пизде – так хотя бы повеселимся.

Делла ткнула палочкой в замок, и дверь открылась. За ней был огромный полутемный холл, похожий на разоренный музей: короткие мраморные колонны-подставки, на которых что-то стояло, пустующие держатели на стенах, светлые квадраты обоев, вопящие «когда-то здесь висела картина!». И душный, как залп выхлопной трубы, запах пыли.

Быстро оглядевшись, Делла безмолвно взмахнула рукой: разделяемся. И беззвучно побежала к лестнице. Сжав зубы, Льюис заставил остаться на месте – а потом развернулся и двинулся направо.

Да какого хрена. Делла же профессионал. И Манкель не спорит, молча ушел осматривать левое крыло здания.

Все нормально. Ничего не случится.

Сжимая рукоять беретты, Льюис двигался от двери к двери, быстро оглядывая пустые неприветливые комнаты. Дом производил впечатление нежилого – пыльные, пропахшие плесенью вещи, темный грибок на стенах, отслоившиеся обои. И только кухня сообщала о том, что люди здесь все-таки бывают. На столе лежал ополовиненный багет, окруженный ореолом крошек, а в мойке возвышалась гора грязных тарелок, заботливо залитая водой.

Сверху грохнуло, и дом содрогнулся. Заплясала на потолке люстра, подпрыгнула посуда в шкафу, а по стенам с шорохом потекла осыпавшаяся штукатурка. Льюис вздрогнул, развернулся и побежал. Снова грохнуло, уже потише, и еще раз – так, что лестница под ногами закачалась.

– Стоять департамент правопорядка палочку на землю сука!!! – проорала откуда-то справа Делла, и Льюис метнулся в полутемный коридор. Сумеречная серость озарилась радужным калейдоскопом вспышек, потянуло паленым, и Льюис влетел в комнату ровно в тот момент, когда Артур Банингер – или Бадингер, хуй его знает, – описав в воздухе идеальную гиперболу, въебался с размаху в стену и сполз по веселеньким обоям, обмякший, как сопля. Не снижая скорости, Льюис сделал еще три шага и от души долбанул Артура армейским ботинком в голову.

Делла показала ему большой палец.

Отфутболив в сторону палочку, Льюис завернул Банингреру-Бадингеру ласты за спину и защелкнул наручники.

– Вот так, – он перевернул бесчувственное тело на спину и приложил пальцы к горлу. – Живой, пульс нормальный. Эй, спящая красавица, открывай глазки.

– Агуаменти, – скомандовала Делла, и лежащего окатило фонтаном холодной воды. Артур приглушенно застонал, вздрогнул и завозился, как вытащенный из земли червяк. Льюис наблюдал за ним с отстраненным интересом энтомолога.

Артур возможно-Банингер оказался невысоким пухлощеким парнем. Такой мог бы работать кассиром, или менеджером, или, блядь, таксистом. Просто человек, каких тысячи. У него не было ни крючковатого носа, ни бородавки на подбородке, ни выступающих клыков. И одет Артур был не в черную мантию, а в самый обыкновенный костюм-двойку из лоснящейся дешевой синтетики.

Демонолог и серийный убийца с трудом поднялся и сел, прислонившись к стене. Из разбитой головы на промокшую одежду стекали тонкие ниточки крови. Льюис подошел ближе, чтобы засадить Артуру по зубам, как только он начнет говорить что-нибудь, похожее на заклинание.

– Это противозаконно! – провозгласил демонолог и серийный убийца. – Я буду жаловаться! Да вы знаете, кем моя тетя работает?!

– Петрификус Тоталус! – взмахнула палочкой Делла, и Артур, потеряв равновесие, снова повалился на пол, оскорбленно завывая через скованные заклинанием челюсти.

– Льюис, солнышко, посмотри, пожалуйста, где там Петер застрял. А я пока что-нибудь интересное тут поищу.

Под несмолкающий вой племянника работающей тети Делла сдернула с полки книгу, встряхнула ее, проверяя, не спрятано ли что-нибудь внутри, и швырнула на пол. За ней последовала вторая, третья, четвертая. Куча разворошенных томов стремительно росла, вскоре к ним присоединились бесстыдно распахнутые тетради и перевернутые коробки, разметавшие по полу содержимое. Льюис еще немного потоптался у стены, наблюдая за увлеченно разоряющей комнату Деллой, и тоскливо вздохнул. В такие минуты он остро ощущал собственную декоративную бесполезность. Льюис не был магом. Он понятия не имел, как выглядят опасные артефакты и чем они себя проявляют. Не мог искать скрытые проклятия, не умел отличить значимый текст от случайного набора букв.

Это было закономерно – но пиздец как обидно.

Собрав яйца в кулак, Льюис расправил плечи и отправился выполнять то единственное, на что был способен. И обломался. Манкель уже шел по коридору, нежно прижимая к груди обувную коробку.

– Что там? – заинтересовался Льюис.

– Ты не поверишь, – Манкель протянул коробку. В ней были амулеты – штук двадцать, не меньше.

Льюис присвистнул.

– Охренеть! Твоя карьера больше не летит в пизду?

– Как минимум снизила скорость полета. Что у вас там?

– Подозреваемый – в сознании, под Патрификулосом. Делла комнату обыскивает.

– Вижу, – переступив порог спальни, Манкель восхищенно обозрел усыпанный хламом пол. – Это ты за сколько минут уложилась?

– Не засекала, – Делла открыла шкатулку, вытащила из нее несколько медальонов, а остальное отшвырнула в сторону. – Вот, зацени, чего нашла.

Она отлевитировала Манкелю несколько блокнотов, вышитое покрывало и подозрительного вида ржавый кинжал.

– Мать твою! – сунулся в блокноты Манкель. – Вот это построения! Мужик, Барингер или как там тебя, – да ты, блядь, гений!

Полностью отключившись от реальности, Манкель рухнул на первый попавшийся стул и закопался в записи, восторженно матерясь под нос. Делла продолжала разорять дом – теперь она азартно перетряхивала платяной шкаф, выворачивая на пол ящики с нижним бельем.

Единственным человеком, который не принимал участия в этом празднике жизни, был Льюис. Поглубже засунув руки в карманы, он прислонился к стене, сохраняя на лице равнодушно-доброжелательное выражение. Они же поймали преступника. Это же круто. Он же рад.

– Ребята, идите сюда! – нашел что-то в записях Манкель.

Отлипнув от стены, Льюис подошел и склонился над блокнотом, прижавшись щекой к рыжему затылку Деллы. Через всю страницу тянулся список магазинов: названия, адреса, имена продавцов. И цифры через запятую: два, пять, три, девять, четыре. Цифр больше десяти не было. Меньше двух тоже.

– Думаешь, это точки реализации? – нахмурился Льюис.

– И количество амулетов на продажу. Надо будет сгонять по адресам, собрать, что еще не продали. И поискать то, что не отработало… Интересно, если попробовать обратную связь на амулетах выстроить, может, получится пеленг поймать? Или не получится? – Петер вопросительно посмотрел на Деллу.

– Без понятия, – пожала она плечами. – Давай отложим гипотезы, мы тут еще не закончили.

Развернувшись на пятках, она широким шагом подошла к Артуру и подняла палочку.

– Фините Инкантатем!

– Я вас засужу! – нетвердым голосом пообещал освобожденный от парализующего заклинания пленник.

– Обязательно. Но сначала ты ответишь на несколько вопросов, – Делла присела на корточки и дружелюбно улыбнулась. – Имя-фамилия?

– Артур Баррингтон. Вы знаете, кто моя…

– Тетя. Начальник отдела почтового сообщения. Я в ужасе. Баррингтон, ты где такие чудесные амулеты взял?

– Не ваше дело. Это авторская разработка, я не обязан вам ничего рассказывать.

– Но ты их продаешь. Без патента и без лицензии.

– У меня украли экспериментальную партию. Я думаю, это был Эдди Конфорта. Спер, загнал куда-нибудь, а бабки пропил.

– Сейчас попробую угадать: партия была экспериментальная, поэтому насчет возможных побочек ты не в курсе. Если от твоих амулетов у покупателей на жопе чирьи повыскакивали – все претензии к покойному Конфорте.

– А он умер? Когда? Что случилось? – Баррингтон изобразил удивление с неловкостью актера школьного спектакля.

– Ну да, ну да. Ты же не знал… Ты просто разрабатывал амулеты, но пока еще не закончил проект. А как только закончишь, сразу придешь патент оформлять. Правильно? – склонила голову набок Делла.

– Да. Правильно. Именно так все и было, – оскорбленно задрал подбородок Баррингтон. – И я не понимаю, что вы от меня хотите!

– О, тут все просто, – качнула палочкой в руке Делла. – Мы хотим правду. А ты, Артур, бессовестно пиздишь. Заканчивай этот экспериментальный цирк. Амулеты работают именно так, как надо, а Конфорта их не крал. Ты сам их отдал, чтобы на реализации не засветиться. В тетрадках у тебя исключительно интересные конспекты по магии призыва, в барахле – ритуальные предметы со следами использования. Давай, скажи мне, что у тебя кровь носом пошла, а вытер ты ее алтарным покрывало – просто случайно под руку попалось.

– И капище в подвале, – подбросил информацию Манкель. – Освященное и неоднократно использованное. Последняя кровь свернулась самое позднее сегодня ночью.

– Вот. И капище. Совсем нехорошо получается, Артур. Это даже не одно пожизненное, а штук пять, букетом. Оно тебе надо?

– Я просто исследователь. Кровь куриная, это любые анализы покажут. Не вешайте на меня собственные проблемы! – возмущенно дернулся Баррингтон, но потерял равновесие и свалился на пол. Делла подняла его, заботливо отряхнула и снова оперла о стену.

– Ты не понял, Артур. Мы ничего не доказываем – все и так предельно очевидно. Мы предлагаем варианты. Вариант номер один: ты отвечаешь на вопросы, помогаешь в расследовании – и мы отмечаем этот факт в рапорте. Ты сожалеешь, осознал ошибку и раскаялся. Если будешь хорошим мальчиком, напишем, что ты пришел к нам добровольно и принес много полезной информации. Вариант номер два: ты отказываешься отвечать на вопросы. И тогда мы используем… вспомогательные методы. Информацию мы все равно получим, но никаких поблажек уже не будет. Ну что, будем разговаривать, Баррингтон?

– Не будем. – Баррингтон побледнел и вжался в стену, но смотрел твердо. – Все было именно так, как я сказал. Я не собирают признаваться в том, чего не делал.

– Подумай, Баррингтон. Хорошенько подумай. У меня нет времени тебя уговаривать: может, прямо сейчас кто-то из твоих сообщников очередную партию амулетов продает. А мы тут сидим и время на болтовню тратим.

– Мне нечего вам сказать, – сжал губы в нитку Баррингтон. – И кстати, аврор, вы даже не представились. Я упомяну об этом в жалобе.

– Сотрудник департамента магического правопорядка Делайла Ругер, – нежно улыбнулась Делла. – Это чтобы удобнее было упоминать. Льюис, может, погуляешь немного? Посиди в машине, музыку послушай.

А вот это было по-настоящему обидно.

Стиснув зубы, Льюис медленно, глубоко вдохнул носом – и с усилием расслабил напряженные мышцы челюсти.

– И кто я, по-твоему? Просто неквалифицированный сотрудник? Или слабак? Мою нежную психику надо беречь, чтобы бедный чокнутый Льюис окончательно не слетел с катушек?

Манкель с отвалившейся челюстью наблюдал за бесплатным шоу, но Льюису было похуй.

– Нет, стой, ну ты чего? – вскинула руки в жесте «я сдаюсь» Делла. – Я вообще не об этом!

– А о чем?

– Видишь ли, Льюис… Ты у нас парень с принципами: права человека, законность, гуманизм, все дела. Я не хочу, чтобы у тебя возник… конфликт интересов.

– Видишь ли, Делла… Ты нихера не понимаешь про принципы. Если я решу, что ты собираешься сотворить какую-то хуйню, я не буду слушать музыку в машине. Я тебя остановлю.

Манкель отчетливо хихикнул и попытался замаскировать смех кашлем. Но Льюису все еще было похуй.

– О, – подняла брови Делла. – Конечно. Я поняла. И что, ты будешь меня останавливать?

– Нет, – Льюис, отпихнув в сторону разворошенную груду бумаг, уселся на стол. – Давай, начинай.

– А как же конституция, права американских граждан? Не то чтобы я доебывалась, но мне правда интересно.

– Делл, кисонька… Закон – это не цель, это средство. Он необходим, чтобы поддерживать порядок и обеспечивать безопасность. Но бывают ситуации, когда для тех же целей законом необходимо пренебречь. Мы уже нарушили четвертую поправку, причем дважды. Сейчас нарушим пятую.

Льюис старался говорить уверенно, но на самом деле никакой уверенности не испытывал. Рассудком он понимал, что все правильно: они спешат, у Баррингтона есть критически важная информация, а значит, ее нужно добыть. Все просто, как на войне.

Вот только на войне Льюис ничем подобным не занимался. Он был самым обычным рядовым пехотинцем, не цэрэушником и не спецназовцем. Враги Льюиса не были связаны, в руках у них было оружие и они всегда стреляли в ответ. Это было нормально. Честно. Правильно. А сейчас…

Блядь. Льюис действительно хотел уйти в машину и послушать там музыку.

Делла подошла, уперлась ладонями ему в колени и заглянула в лицо.

– Точно? Уверен?

– Тебе Баррингтона придержать?

– Не надо, так справлюсь, – быстро чмокнув Льюиса в уголок рта, Делла отошла и подняла палочку.

– Как видишь, дорогой Артур, у нас тут все серьезно. Ты не передумал?

– Я все сказал, – решительно отрубил Баррингтон. Эффект несколько портили трясущиеся губы, но тут Льюис его не винил. Было действительно страшно.

– Ситагни, – рубанула палочкой воздух Делла, и Баррингтон взвыл. Воздух вокруг него вскипел разрядами белых молний, холодно и остро запахло озоном, и Льюис вцепился пальцами в край стола.

– Ну? – опустила палочку Делла. – Это были всего лишь две секунды. Достаточно, чтобы понять, что будет дальше. Ты готов к диалогу?

– Ты гребаная психопатка, – прыгающим голосом сообщил Баррингтон. В устах человека, ответственного за два десятка смертей, это звучало забавно. Вот только Льюис всерьез подозревал, что Баррингтон прав. Они действительно психопаты. Все четверо. Охуительно гармоничная компания.

– Именно, – ответила на невысказанные сомнения Льюиса Делла. – Так оно и есть. Поэтому сейчас я продолжу – и буду удерживать заклинание пять секунд. Потом десять. Потом пятнадцать. Как далеко мы зайдем, зависит только от тебя.

– Ты бешеная сука, ты сядешь, психопатка ебаная, я тебя… ААААА!!!

Баррингтон выгнулся дугой, судорожно барабаня пятками в пол. Льюис заставил себя не отводить глаза. Он считал: один. Два. Три. Четыре. На счете «пять» Делла оборвала заклинание, и Баррингтон сполз в лужу воды, оставшуюся после Агуаменти.

– Что теперь? Мы начинаем разумный диалог или продолжаем наше маленькое забавное шоу?

– Да пошли вы все на…

– Ситагни.

– ААААА!!!

Льюис смотрел на Баррингтона и думал о Конфорте, который воткнул себе в глазницу ножку стула. Думал о женщине, которая сунула голову в кипяток и держала ее там, пока не упала замертво. Думал о подростке, который не знал, где находится яремная вена, поэтому истыкал шариковой ручкой все шею, пока случайно не попал в нужное место.

Некоторые вещи нужно делать – даже если делать их нельзя.

Не равняйся по трусам, попав под обстрел,

Даже бровью не выдай, что ты оробел.

Будь верен удаче и счастлив, что цел,

И вперед! – как велит тебе служба.

И потом. Они же никого не убивают. В Ираке Льюис стрелял в людей, и они умирали. Не маньяки, не какие-то гребаные чернокнижники-дьяволопоклонники. Просто парни, которых угораздило родиться по неправильную сторону границы. А Делла никого не убивает. Этот мудак будет жив и даже, наверное, цел. В отличие от тех людей, которые умерли, надев его амулеты.

И Баррингтон может все прекратить. В любой момент, как только захочет. Никто из самоубийц не мог – а он может.

Так что все правильно. Все справедливо.

Все правильно.

Да говори же ты сука, еб твою мать, говори!

– Хватит! Хватитхватитхватитхватит!

Делла сняла заклинание, но Баррингтон продолжал вопить и корчиться, как разорванная пополам оса. Манкель подошел, брезгливо потыкал в него палочкой и присел на корточки.

– Ну, рассказывай.

– Самоубийцы – это жертвы. Плата за силу. Если заплатить тем, кто стоит за Завесой…

– Это мы и без тебя знаем. Ты детали рассказывай: что конкретно хотел, где алтарь, сколько вас вообще.

– Трое. Я, Роксана Твардзик и ее брат Габриель, сквиб. Он владелец скотобойни. Там алтарь – за холодильниками, в старом разделочном цехе. Я заговаривал вход, я скажу вам пароль – «скажи друг и входи». Все просто, вы запомните. Вы же запомнили? Скажи друг и входи. Все просто.

– Да, мы запомнили, – терпеливо кивнул Манкель. – Все просто. Что конкретно вы попросили с той стороны?

– Власти. Знаний. Силы.

– Ого. На мелочи вроде гарема и золота вы не разменивались. Молодцы, серьезные ребята! – Делла склонилась к Баррингтону, и он шарахнулся назад, вжимаясь в стену. – Сколько амулетов продали?

– Не знаю. Штук триста или вроде того.

– А сколько активировали?

– Штук двести. Не знаю, я не помню.

– Раз уж ты попросил с той стороны знаний – наверное, ты большой эксперт по призыву, – прищурился Манкель. – Я прав?

– Нет. Да, наверное. Я не знаю.

– А я знаю. Тетрадки у тебя отличные: я таких построений даже в статьях профессиональных демонологов не видел. Так что знаний, дорогой мой Артрур, тебе хватает, как и практического опыта. Поэтому слушай вопрос: как инвертировать связь с амулетами?

– Зачем? – растерялся Баррингтон.

– Чтобы те, кого вы еще не угандошили, живы остались. Адреса и фамилии вы у покупателей не спрашивали, поэтому единственный способ их найти – отследить связь, по которой вы активируете амулеты. У тебя есть какие-то идеи?

Баррингтон поднял голову, посмотрел Манкелю в глаза и оскалился в широкой улыбке.

– А не надо ничего инвертировать. Просто сломайте алтарь. Мы же еще не закончили, все действия вплетены в единую матрицу. Уничтожьте основу, и все остановится.

– Молодец! – хлопнул его по плечу Манкель. – Я же говорил: ты охуенно соображаешь!

Он разогнулся, упираясь ладонями в колени, и медленно, с наслаждением потянулся.

– Ну что, Делла, я с этим мудаком аппарирую в Департамент, а вы с Уилсоном сгоняете на скотобойню? Или втроем этого красавца отконвоируем, а потом все вместе съездим?

– И оставим его в департаменте без надзора? Думаешь, стулья с ножками уже закончились? – фыркнула Делла. – Нет, нахер. Забирай Баррингтона и глаз с него не спускай. А мы смотаемся на скотобойню – Льюис, согласен?

– Без проблем, – поправил кобуру Льюис. – Одна ведьма, один сквиб. Справимся.

***

Охранный контур могли пересечь воры. Малолетние идиоты-сатанисты, мечтающие обзавестись черепом с рогами. Защитники животных. Но я разу понял: это они. Те самые авроры, которые арестовали Конфорту. Слишком уж кучно легли события: как пули снайпера в мишень. Таких совпадений не бывает.

Жаль, что все произошло так быстро. Задержись они дней на пять, меня уже не интересовали бы визитеры. А сейчас… Сейчас я должен был принять меры. Я этого не хотел. В конце концов, именно эти люди выполнили свою работу безукоризненно – разве справедливо, что теперь они должны умереть?

Но каждый, кто принимает на себя долг и честь служить обществу, должен быть готов к такому исходу. Это высшая плата, которую мы несем на алтарь, выменивая на собственные жизни общее благо.

Я боюсь меняться. Знаю, что принял верное решение, понимаю неизбежность и благотворность процесса – и все-таки боюсь. Не хочу. Наверное, такие же чувства испытывает гусеница, обматывая себя коконом тончайших шелковых нитей. Она хотела бы остаться собой, сохранить неуклюжее, толстое, мягкое тело и наполнять его зелеными листьями, каждый день испытывая радость насыщения. Это так приятно, так спокойно. Так привычно. Но есть сила, которая выше страха. Она толкает гусеницу вперед, заставляет ее похоронить себя в шелках, как в гробнице, и сгнить там, перебродив, словно раздавленный виноград. А потом собрать себя заново, изменив не просто тело, но саму суть. Гусенице не нужны радужные крылья. Ей не нужен полет, не нужна короткая, невесомая, стремительная жизнь бабочки. Просто так надо.

Я меняюсь. Каждый день. Я смотрю в зеркало и вижу, что Габриель Твардзик уходит, растворяется, как лед в теплой воде. Это уже не я. Я тоскую по прежнему Габриелю, но так надо. Я изменюсь. Они умрут. Всем станет лучше.