Текст книги "Тридцать дней (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 39 страниц)

Водник оттолкнулся от стены, выпрямился и отвернулся от меня. Я видела, как он тряхнул головой, приводя мысли в порядок. Еще бесконечно долгое мгновение боролась с желанием прижаться к его спине и ощутить тепло живого сильного тела, но снова сжала кулаки и, наконец, стряхнула хмель желания.

– Не станет тебя, исчезнет и наваждение, – уже более твердо продолжила я. – Я буду смотреть на то, как ты умираешь, и чувствовать, как ослабевает зов крови.

Мужчина стремительно обернулся. Глаза осветились бликом света, рука взметнулась вверх, и пальцы сжались на моем горле. Я вновь была припечатана к стене. Воздух со свистом прорывался сквозь стиснутые зубы, но в глаза своего похитителя я смотрела, не моргая, выдержав тяжелый пристальный взгляд:

– Значит, ты тоже считаешь, что смерть одного из нас станет избавлением для другого? Так есть ли смысл ждать появления Темного? Он уже знает, где ты, и придет, несмотря на то, жива ты или нет. – Я дернула руками, в желании вцепиться в сдавливающие горло пальцы, но вновь бессильно уронила их, завороженная силой, шедшей в это мгновение от Аквея. Она подавляла, подчиняла и… восхищала, несмотря на то, что я понимала – еще мгновение и всё… – Так может стоит прямо сейчас разорвать этот круг безысходности и вдохнуть полной грудью. Что скажешь, Игнис?

– Убей, – просипела я, – но это не спасет ни тебя, ни твоих людей. Он превратит эти земли в выжженную пустыню. Ты лишь добавишь огню ярости, но сам сгоришь в его сердцевине, наслаждаясь кратким мигом свободы от нашей связи. Но сначала ты увидишь, как умрут все, кто тебе дороги. Господин будет наказывать тебя постепенно. Сначала он уничтожит тех, кто служил тебе. Потом твоих друзей и родных. Затем ты будешь смотреть на то, как он выпивает Эйволин, и, поверь, она будет орать под ним от наслаждения, в миг забыв обо всех твоих ласках. Она добровольно отдаст Ему свою жизнь и умрет с Его именем на устах, даже не вспомнив о тебе. И лишь после твоего окончательного краха, он займется тобой, продлевая твою агонию столько, сколько посчитает нужным. И тебе нечего будет противопоставить ему, ведь всё, что тебе дала моя кровь, умрет вместе со мной. Но даже если ты оставишь мне жизнь, всё случится именно так, как я сказала, потому что ты слишком слаб и никогда не сможешь одолеть в бою Вечного и созданную им рать.

– Поглядим, – отрывисто бросил Скай. Он чуть сильней сжал пальцы и отшвырнул меня в сторону.

Я упала на пол, с жадностью глотая воздух. Венн и Искра бросились ко мне, прижались, то ли жалея, то ли защищая. Змей обвил кольцами, скрывая от взгляда своего хозяина, но я выбралась из прохладного кокона и, отдышавшись, заговорила снова.

– Я столько раз слышала самоуверенные заявления тех, кто считался сильнейшими магами этого мира. И столько же раз я видела их бесславный конец. Отважные, благородные и отчаянные они гибли, избавляясь от иллюзий с последним вздохом. Ты думаешь, ты исключение, Скай? Ты такой же, как те дураки, которые возомнили себя равными Вечному, чья сила скапливалась бесконечно долго. Они были сильнейшими, но где они сейчас, где их слава? Кто помнит о них? Остался лишь ОН, и останется впредь…

– Даже камень можно расколоть ударом кулака, если знать, куда ударить, – глухо произнес водник, не сводя с меня пристального взгляда. – Нужно лишь найти слабое место. И слабое место Вечного, ты, Игнис.

– Но он не умрет, если умру я. Он создаст себе новую Игнис, выпестует ее, и она займет мое место, вновь скрепляя броню Господина.

Скай мотнул головой. Его глаза лихорадочно блеснули, и водник, взъерошив себе волосы, взволнованно заходил от стены к стене, о чем-то задумавшись. Наконец, остановился и снова взглянул на меня.

– Я пойму, – произнес он. – Я найду верный путь, но нужно еще время. Мы покидаем замок.

– Как? – с фальшивым изумлением воскликнула я. – А как же великая битва и слава в веках?

– За мной, – скомандовал водник, пропустив мою колкость мимо ушей.

Он сделал несколько шагов, но остановился и снова обернулся ко мне, сузил глаза, но покачал головой, усмехнулся и продолжил путь, точно зная, что я иду следом. Чтобы Скай не собирался мне сказать, он это так и не произнес. Я следовала за ним, пряча довольную ухмылку. Скайрен Аквей обладал разумом и умел делать верные выводы, и это меня устраивало сейчас больше, чем когда-либо. Прости меня, Вайторис, но я вырвала из твоих зубов эту добычу. Тебе придется вгрызться в нее позже. На мгновение приостановилась. Я осмелилась пойти против воли Господина… Бесконечный Хаос! А неповиновение, оказывается тоже может быть приятным. Утереть нос Вечному? Почему бы и нет?

– Игнис! – рявкнул Скай, не оборачиваясь.

– Бегу, милый, – хмыкнула я и догнала его, ощущая сладкую судорогу от мысли: «Ой, что буде-ет». Но чтобы не было после, сейчас мое настроение было прекрасным, как никогда.

Это было похоже на стремительное бегство, впрочем, без излишней паники, словно обитатели замка Аквей уже ни один покидали свое жилище в спешном порядке. Скарба взяли мало, только необходимое. Никакого обоза, способного задержать в пути, всё, что могло пригодиться, приторочили к седлам лошадей. Тяжелых карет не было, как и груженых телег. Я даже не поняла, в какой момент замок опустел. Просто только что деловито гудел, как улей, полный пчел, и вдруг застыл необитаемой громадой.

Первыми исчезли слуги. И я так и не поняла, куда они ушли. То ли через подземные ходы, то ли через какую-то тропу в горах. И сколько не прислушивалась к разговорам Ская и его воинов, так и не уловила. Слышала о том, что все ушли, и следы надежно скрыты, и всё. Затем пропала стража и женщины из магов. Я не видела прощания с Эйволин, только слышала, как она всхлипывала за дверями кабинета, в котором я ждала, когда меня заберут, да что-то тихо ворковал водник, успокаивая свою невесту. Я в это мгновение скрипела зубами и рвала по странице какую-то книгу, попавшуюся под руку. Книга была, конечно, не причем, но злость я больше никак не могла излить. Или книга, или шейка водницы. Пришлось выбрать книгу, чтобы не ссориться раньше времени с Аквеем, хотя душа просила шейку Эйволин.

И когда замок стих, дверь кабинета открылась, и на пороге появился Скайрен в дорожном облачении. Он поманил меня, и я направилась к нему, воплощая собой само послушание. Но выйти из кабинета не удалось, водник перекрыл проход своей широкоплечей фигурой. Я вопросительно посмотрела на него, ожидая узнать, чего он хочет. Аквей взял в руку Искру, сидевшую на моем плече, пересадил к себе и распахнул ткань, висевшую на его второй руке. Это оказался плащ, нежно-голубой, из дорогой ткани, который изумительно подошел бы к глазам Эйволин. Похоже, с хозяйкой плаща я не ошиблась и дернулась, когда Скай накинул его мне на плечи, невольно покривившись. Но водник не обратил на мою гримасу никакого внимания. Он скрепил плащ у меня на груди фигурной застежкой с голубым камнем, накинул на голову капюшон и вернул крысу мне на плечо.

– Идем, – коротко велел водник.

Венн, которого кормили перед дорогой, приветливо забил по полу хвостом, увидев меня.

– Зачем капюшон? – спросила я, но больше для того, чтобы не идти за своим похитителем молча.

– Во-первых, у водников не бывает черных волос и не стоит привлекать внимания, а во-вторых, укажи мне того, кто не мечтает свернуть тебе шею, – чуть насмешливо ответил Скай.

– Одного точно знаю, – усмехнувшись, ответила я, и водник обернулся, иронично изломив бровь:

– Темный не в счет, – сказал он.

– Я не о нем, – сказала я, испытывая какое-то мстительное предвкушение. – Я о том наглеце, который считает за честь целовать меня. Ну тот, которого вы со змеем отогнали от меня сегодня.

Глаза водника в одно мгновение потемнели, однако эмоции он спрятал, хоть я и заметила, что до равнодушия ему далеко, и это порадовало, потому что в ушах всё еще стоял его лепет с Эйволин. И вместо утреннего грома, грохотавшего в моем временном жилище, я услышала слова, сочащиеся ядом издевки:

– Не верь мужчине, превозносящему тебя, когда его мысли начинают и заканчиваются подолом твоего платья. Когда он задерет этот подол и избавиться от своего желания, разочарование может быть слишком горьким.

– А кто тебе сказал, что, задрав мой подол, он забудет о том, что под ним спрятано,

– произнесла я с ответной насмешкой.

– У тебя там что-то необычное? – изломил брови Аквей. Вдруг ухватил меня за руку, притягивая к себе, рывком развернул и прижал к груди одной рукой. Вторая отвела в сторону полу плаща, задрала подол платья, и горячая ладонь провела по обнаженному бедру, перебралась на его внутреннюю сторону и протиснулась между ног, заставив меня охнуть и плотней прижаться ягодицами к воднику.

– Ты солгала, Игнис, – хрипловатым полушепотом, от которого задрожали коленки, сказал мне на ухо водник, – там ты такая же, как все. – Он снова развернул меня, закинул ногу себе на бедро, но мысли сопротивляться даже не возникло. – И здесь,

– ладонь накрыла лобок, и мужские пальцы несильно потянули за волоски, – и здесь, – он задел кончиком указательного пальца чувствительный бугорок плоти, уже набухший от острого прилива возбуждения, – и даже здесь. – Пальцы скользнули по влажным складкам лона, и один из них вошел в меня. Я вцепилась пальцами в плечи, комкая ткань дорожного плаща, закусила губу и откинула голову назад. Тихий стон слетел с приоткрывшихся губ, и ответом ему стал судорожный мужской вздох. Посмотрела на водника из-под ресниц, он поднес к лицу ладонь, пальцы которой только что изучали меня, вдохнул и невнятно выругался сквозь зубы. Отступил, отпуская меня, и натянул на руку перчатку. После спросил, откашлявшись: – Кроме скверного характера и страсти к мерзким забавам в тебе есть хоть что-то неприятное?

– Я – совершенство, – без ложной скромности ответила я, пытаясь унять бешеное сердцебиение и желание накинуться на Аквея, сорвать с него плащ, стянуть штаны и ощутить в себе нечто более внушительное, чем палец.

– Хвала Создателям, – несколько нервно усмехнулся Скай, – ты подвержена самолюбованию. Еще один порок.

– Странно было бы мне не иметь пороков, – ответила я, вновь накидывая на голову капюшон. – Идем или ждем моего Господина?

– Я ему и так гостеприимно оставлю целый замок, – хмыкнул водник. – Одного доброго дела за день вполне достаточно. Так что встречать Вечного никто не обязан. – И закончил уже без всякой веселья: – Уходим.

Он бодро зашагал впереди, а я завистливо вздохнула. Мои ноги всё еще подрагивали от желания, так и не покинувшего тело. А затем мысли испуганно метнулись к Вайторису и дарам, и возбуждение сошло на нет, на теле выступил холодный пот, когда мне подумалось: «А пальца хватит для утраты одного из даров?». Что если сегодняшний цветок не расцветет? Или увянет один из уже проявившихся? Чем мне не жаль пожертвовать? Каждым жаль! Даже зоркостью, без которой я могла бы, конечно, обойтись, но не хочется терять даже толики своих сил, когда их и так нет.

В панике задумалась, куда меня ведет водник, и поняла – во двор. Так, этот дар со мной. Про чувственность говорить не стоит, она со мной… ох. Закусила губу и поспешила за Скаем, рассматривая его спину. Белый волос я заметила издалека, но в этом не было ничего особенного. Плащ Аквея был темно-синего цвета, и белоснежная волосинка выделялась на его фоне. Однако заметив волос, я уже не могла думать ни о чем ином. Тихое раздражение переросло в злость, и я догнала водника, ухватила след Эйволин и с яростью порвала его, сдула с пальцев и только после этого выдохнула с облегчением.

– Да чтоб тебя, – выругалась я под изумленно-насмешливым взглядом Скайрена.

– Что это было? – спросил он.

– На тебе была грязь, – отмахнулась я. – Не терплю грязь.

– Ты еще и чистюля?

– Ужасная, – кивнула я и первая сбежала вниз по лестнице.

– Насчет – ужасная, не могу не согласиться, – догнал меня смешок водника.

Я демонстративно провела пальцами по перилам и скривилась:

– Как ты не выгнал слуг? Кругом сплошная грязь.

– Еще и лгунья, – удовлетворенно кивнул Скай, успевший догнать меня.

Я пренебрежительно передернула плечами и вышла в открытые двери вслед за Венном, обогнавшим нас с водником. Солнечный свет ударил по глазам, на мгновение ослепив меня. Я прикрыла глаза рукой, втянула носом свежий влажный воздух и улыбнулась. Кажется, я соскучилась по чистому воздуху, солнцу и ветру, ласкавшим разгоряченную кожу шаловливыми прикосновениями. Странно, но почему-то в черном замке я никогда не думала о том, что есть жизнь за стенами чертогов Господина. Впрочем, и место, где стоит замок, редко бывает освещено солнцем. В основном, когда одна из Граней отражает солнечный цвет. В царстве Вайториса царит сумрак и холод. Часто идет дождь, и совсем не поют птицы. Птицы? Какая глупость!

Отдернула руку от лица и окинула взглядом небольшой отряд. Воины уже сидели в седлах, и лишь две лошади еще стояли без всадников. На меня смотрели все. Лица были угрюмыми, кажется, мне тут были не рады. Удивительно, правда? Но вот мой взгляд зацепился за немного шальную улыбку, и я узнала своего поклонника. Я хмыкнула и направилась к одной из свободных лошадей. Любитель поцелуев спрыгнул на землю и опустился на одно колено перед лошадью, предлагая мне свою помощь.

Хотела обойти лошадь с другой стороны и забраться в седло самостоятельно, но обернулась к Скаю, оценила скучающее выражение на его лице, и забираться в седло самостоятельно передумала. Я кивнула услужливому воднику, наступила на его колено, и почувствовала, как пальцы мужчины сжались на моей щиколотке, осторожно погладили ногу, и я встретилась с лукавым взглядом неугомонного водника.

– Лейда Сиел, вы пытаетесь оседлать моего жеребца, – ровно произнес Скай, останавливая меня в тот момент, когда я уже оттолкнулась, перехватил за плечи, не дав свалиться, и развернул ко второму коню.

Он был выше и мощней того, на кого я едва не села. Признаться, была уверена, что это скакун водника. Похоже, так думали все, потому что я уловила удивление во взглядах воинов. Я усмехнулась, сообразив, что коня я выбрала верно, а вот способ забраться в седло – нет.

– А вы, леор Аквей, еще и лжец, – заметила я, возвращая ему не только его шпильку, но и обращение, положенное ему по праву рождения.

Деловитая физиономия Ская не дрогнула, оставшись такой же невозмутимой. Он бросил взгляд на любителя поцелуев и велел:

– Вернись в седло, Войтер. И не стоит проявлять столько прыти. Поспешные прыжки могут привести к перелому, и, не дай Создатели, шеи.

– Я всего лишь хотел помочь, – возмутился водник.

– Лейда Сиел – дама достаточно взрослая и опытная, чтобы справиться с конем, – ответил Аквей, запрыгнул в седло и посмотрел на меня сверху. – Нам долго вас ждать, Игнис?

– О, нет, леор Аквей. Можете не ждать вовсе, – любезно ответила я. – Впрочем, если вам угодно позабавиться за мой счет, то можете остаться. Я хотя бы почувствую себя, как дома. Даже могу представить на вашем месте моего Господина. Он тоже любит наблюдать за чужой неловкостью.

Скай поджал губы, но спрыгнул на землю. Правда, в отличии от Войтера на колено не опускался, просто подсадил, когда я оттолкнулась от земли, сцедив сквозь зубы:

– Пожри тебя Тьма, Игнис.

– И чем я успела вызвать неудовольствие? – не скрывая насмешки полюбопытствовала я.

– Всего лишь тем, что мы вынуждены терять время впустую, – опять солгал водник и вернулся в седло моего коня, оставив меня красоваться на своем мощном звере.

– Ну, разумеется, время, – покладисто согласилась я, удостоилась взгляда исподлобья, и отряд, наконец, тронулся с места.

И, словно издевательство, я почувствовала знакомый зуд на левом плече. Очень вовремя! Кажется, для меня наступил черед нового испытания – на выносливость. И я надеялась, что я через час я не стану похожа на шелудивую псину, которую зажрали блохи. Ох, бесконечный Хаос, дай мне сил…

Глава 5. День седьмой

Как давно я не спала под открытым небом? Лет четыреста тридцать пять точно. Не знаю, лежала ли вообще когда-нибудь под звездным небом, глядя на красоту бриллиантовой россыпи над головой. Не помню, засыпала ли у костра, в котором так уютно потрескивал хворост. Под треск поленьев в камине много раз, а вот в горах, завернувшись в плащ и подглядывая сквозь ресницы за тем единственным, на которого не могла не смотреть, ни разу. И под крик ночной птицы я тоже не засыпала. Но, странное дело, мне понравилось засыпать под открытым небом, возле потрескивающего костерка и подглядывать за синеглазым водником, ловя его ответные взгляды, брошенные украдкой.

Великая Тьма, в кого я превращаюсь? Что за жижа в голове? Сердито фыркнув, я отвернулась на другой бок и уставилась на чернеющие стволы деревьев. Ко мне вернулась возможность видеть в темноте так же ясно, как при свете дня, и я этим беззастенчиво пользовалась, теперь разглядывая кабана, затаившегося за дальними кустами. Мой шестой дар, распустившийся в то мгновение, когда меня окружали люди. И чтобы спрятать зуд, мне пришлось разыграть целое представление с обмороком и падением с лошади. Зато то, что я после этого начала постоянно тереть плечо, уже не выглядело ни смешным, ни забавным.

А произошло это так. Когда зуд стало невозможно не замечать, я приостановила коня, пожертвованного мне Аквеем, пересадила искру на холку, и, успев сгруппироваться, съехала с седла на землю. Съехала красиво, лично я считаю именно так. И когда я растянулась на изумрудной траве, один из негодяев, ехавших в отряде произнес с затаенной надеждой:

– Сдохла что ли гадина?

– Своим ядом отравилась, – подхватил второй.

– Такие быстро не дохнут, – мрачно возвестил третий, а четвертый предложил:

– Может ее палкой потыкать?

Эти четверо живо напомнили тех служанок, что приходила в мое первое узилище – купальню. Мне даже стала любопытна степень родства обитателей замка, но, конечно, я всё еще лежала в своем красивом обмороке, и вместо меня ответил Скай. Кратко и весомо он произнес только одно слово:

– Молчать! – и этого хватило, чтобы отряд затих.

Он сам подошел ко мне, склонился и… потыкал, правда, пальцем. Потыкал подло и глумливо, под ребра, и как я не взвизгнула до сих пор не пойму, потому что впервые в жизни мне стало щекотно. Водник присел на корточки и негромко позвал:

– Игни-ис, долго будешь плащ пачкать?

Но и на это я не поддалась, хотя тут же захотелось располосовать плащ Эйволин на лоскуты. Полежала еще немного для порядка, и затем с тихим стоном открыла глаза, растерянно посмотрела на Аквея и пожаловалась:

– Голова закружилась, – сразу скривилась и впилась пальцами в плечо, с наслаждением его потерев. – Кажется, ударила плечо.

– Дай посмотрю, – Скай потянулся ко мне, но я отвела в сторону его руку, гордо сообщив:

– Выживу.

– Очень жаль, – буркнул тот воин, который уповал на мою мгновенную кончину.

Такая несусветная глупость, но мне вдруг захотелось показать ему язык и гаденько похихикать. Разумеется, ничего подобного я делать не стала. Поднялась с помощью Ская, и леор Лицемер с видом легкой обреченности, «сделал мне одолжение»:

– Садись на моего жеребца. Твой великоват и слишком норовист. Этот спокойней.

В это мгновение я поняла, что Аквей умеет пользоваться ситуацией. Мы с понимаем посмотрели друг на друга и обменялись конями. Он вернулся на громадную зверину, я на коняку поменьше. Водник тронул поводья, и отряд последовал за ним. Скай довольно похлопывал своего жеребца по шее, я с таким же довольным видом почесывала «ушибленное» плечо. Искра оставленная мною во время падения на холке коня, была торжественно возвращена мне. Венн, удостоверившись, что все живы, унесся вперед, а когда вернулся, по счастливой морде было видно – кого-то сожрал. Оставалось надеяться, что этот кто-то был не особо против стать кормом для нашего малыша. Впрочем, людей, судя по всему, на этой дороге не было.

После того, как мы покинули замок Аквея, дорога вывела нас к водопаду, который отметил Вайторис в моих воспоминаниях. Скай первым подъехал к берегу озера, в которое падал водопад, поднял руку, и вода, забурлив, поднялась и распалась на две стороны, открыв нам проход прямо к водопаду, вдруг прекратившему свое течение и нависшего над головой жутковатой искрящейся на солнце глыбой, готовой обрушиться сверху и придавить своей мощью. Однако мы свободно прошли по образовавшемуся проходу и лошади шагнули под округлый свод пещеры. И тут же движение воды возобновилось. Гулко ударился о дно озера водопад, обдав роем брызг тех, кто не успел отойти подальше. С шумом сошлись воды озера, а вскоре все прочие звуки затихли, и только плеск подземной речушки под копытами лошадей, был слышен под сводами пещеры, освещенной мхом-светилкой, росшим в темных и влажных местах.

А вскоре мы свернули в ответвление, где мох устилал и каменный пол, вновь приглушив лошадиный цокот. Оценив все эти ухищрения, я подумала, что браннеры никогда не почуют это след. Вода и мох скрыли нас от взоров и носов тварей Вайториса. Меня подмывало спросить, когда Скай успел продумать все эти предосторожности, потому что отход прислуги и хозяев из замка был явно хорошо подготовлен.

За всё время, пока мы пробирались подземными галереями, в отряде царило молчание. И даже когда мы вышли на берег небольшой речушки и перешли ее вброд, никто так и не произнес ни слова. Молчал Скай, ехавший впереди и, казалось, забывший о том, что за ним следуют люди. Молчал любитель поцелуев, ни разу не решившись заговорить со мной. То ли предостережение Аквея о переломах произвело на него впечатление, то ли не хотел злить товарищей своим расположением ко мне. В любом случае, я без его намеков и подмигиваний не скучала.

В отличие от мужчин я наслаждалась прогулкой. И солнечными лучами, и запахом цветов, наполнившим воздух, и ветром, и шелестом листвы на деревьях, и даже дурноватыми коленцами Венна, резвившегося на воле, как малое дитя. Впрочем, кем еще была эта случайно созданная водяная сущность? Для него это мир был в новинку. Но самое любопытное, что и для меня каждый лошадиный шаг оказался открытием. И совсем забывшись, я скинула с головы капюшон, мешавший мне смотреть по сторонам, задрала лицо к небу и зажмурилась, мечтательно улыбаясь, когда яркие лучи ослепили даже сквозь сомкнутые веки. С ума сойти! Почему я раньше не замечала, что простая зелень может быть такой красивой? Почему видела совершенство лишь в лепестках пламени, когда каждая травинка, каждый цветок, каждый корявый ствол идеален по своей сути?

Я подняла ладонь, и на нее опустилась бабочка, пощекотав мне пальцы лапками. Несколько мгновений я рассматривала легкокрылое создание, после шепнула:

– Лети, – и она вспорхнула и умчалась от меня.

И пока бабочка летела, я с улыбкой провожала ее взглядом, удивляясь тому, как прекрасен этот незамысловатый полет. А когда она скрылась из вида, я тряхнула головой, накинула обратно капюшон и затихла, подавленная осознанием происходящего. За какой Тьмой, как говорит мой водник, со мной творится? Идет всего лишь седьмой день без Господина, а я начинаю сходить с ума и любоваться на полет бабочки. Неужели это связь с Аквеем лишает меня разума?

Вскинула на него взгляд, и Скай обернулся, будто ощутив, что я думаю о нем. Он ответил полувопросительным, полузадумчивым взглядом, затем отвернулся и больше не вспоминал обо мне до самой темноты, встретившей нас на маленькой лесной поляне. Это был первый привал с того момента, когда мы выехали из ворот замка.

– Спешиться, – приказал Аквей.

В этот раз Войтер мне не помогал. Я сама слезла с коня, забрала с холки Искру и с удовольствием потянулась. Цветок в этот раз долго не мучил меня, он распустился, когда еще не начало темнеть, и то, что скоро наступает ночь, я поняла из негромких разговоров, потому что темноты я не заметила. Впрочем, когда этот дар появился у меня в первый раз, я тоже потерялась, но быстро научилась различать разницу между тем, как я вижу днем, а как ночью. Сейчас мне лишь оставалось вспомнить об этом.

Искра спрыгнула с моего плеча и исчезла в траве. Я ей не мешала, крыса тоже устала от долгого перехода. Зато Венн теперь крутился рядом, не позволяя никому приближаться ко мне. Правда, приближаться как раз никто не спешил. Даже Скай, хоть и поглядывал, но не подходил. Только когда было готово простое грубое варево, он принес мне миску с похлебкой, ложку и присел рядом, внимательно вглядываясь мне в лицо.

– Устала? – спросил водник.

Я пожала плечами и подняла глаза к небу, уже заполненному звездами.

– Ты раньше это видел? – я указала взглядом наверх.

– Сто тысяч раз, – усмехнулся Скай.

– А я ни разу, – ответила я и взялась за ложку.

Аквей еще некоторое время рассматривал меня и хотел уже отойти, больше ничего не сказав, но я остановила его.

– Скай.

– Что? – он снова присел рядом.

– Господин снова будет звать меня, – сказала я. – Если он захочет, я покажу, где мы прошли.

– Показывай, – пожал плечами водник и отошел от меня.

Я нахмурилась, пытаясь понять безразличие Ская, но вскоре махнула рукой. Если Вайторис все-таки нагрянет, меня может и не тронуть, а Аквей со своими людьми пусть разбираются сами. Впрочем, я еще надеялась, что смогу сбить Господина со следа, выдав ему ложные воспоминания за настоящие. Удается же мне не показывать ему то, что происходит между мной и водником. И значит, нужно всего лишь заранее продумать свои воспоминания, и пусть Вайтор любуется на них. «Реальность – то, во что ты веришь, Игнис». Вот именно, мой Господин.

Больше я на мужчин внимания не обращала, занятая созданием в своей голове ложной реальности. А когда Скай указал мне на импровизированное ложе у костра, опустилась на него без разговоров, собираясь сладко уснуть, но еще долго лежала, прислушивалась, подглядывала из-под ресниц и думала об очаровании ночи.

И когда сон укутал меня в свои объятья, налив веки тяжестью, я снова вспомнила прошедший день. Но не тот, который я прожила, разглядывая красоту летнего дня, а то, где мне связали руки, накинули на голову мешок и, перекинув через седло, везли в неизвестном направлении. Я слышала звук воды, слышала щебет птиц, но из запахов чувствовала лишь один – запах пыли от грязного мешка. Вот такая я бедная и несчастная, пожалей меня, Вайтор. Ах, да, ты же не знаешь жалости, тогда просто не наказывай, а лучше возьми снова, и я посмотрю на то, каким равнодушным умеет быть Скай Аквей…

– Тьма, – выдохнула я, распахивая глаза.

И только собралась отругать себя за лишнюю последнюю мысль, как забыла обо всем, о чем вообще думала, потому что я стояла на берегу бурной широкой реки. Ни моста, ни переправы, только пороги и оглушающий грохот воды. И всё бы ничего, что только во сне не привидится, но на другой стороне реки стоял черный замок, объятый огнем, и перейти к нему не было никакой возможности.

– Игнис… – долетел до меня едва слышный шелест голоса Господина. – Игнис…

– Вайторис, – прошептала я и увидела его перед воротами замка.

Он смотрел на меня, и взгляд его прожигал раскаленным прутом. Господин ждал, и я послушно шагнула к реке, думая о мешке на голове, о пении птиц и голосах воинов, обсуждающих, удавила ли меня веревка, перетянувшая мешок на горле, или нет. А еще думала о том, как тоскую по своему Господину, и как хочу к нему перебраться, но река такая широкая и быстрая, и вода в ней такая ледяная, что я вряд ли доберусь даже до середины.

– Игнис! – рокот голоса Вайториса перекрыл грохот воды на перекатах.

Вскинула голову и с мольбой посмотрела на него, простерла руки, показывая, что я хочу к нему, но… Слишком широкая река, слишком стремительная. Я не смогу ее перейти. И как только зайду в нее, меня подхватит течением. Унесет далекодалеко, где не будет ни моего дорого Господина, лучшего из живущих, ни самой жизни, потому что я захлебнусь и умру. Я ведь такая слабая и смертная.

– Вайторис, – с мукой в голосе повторила я, прижала ладони к груди и в бессилии свесила голову на грудь, печалясь о том, что сегодня Господин не подарит мне своих ласк. Ведь только они имеют для меня смысл. Только Он способен доставить мне радость наслаждения.

Снова подняла голову, чтобы посмотреть на Вайтора. Он уже стоял на самой кромке воды, и волны, словно взбесившиеся псы, бросались на него, в одно мгновение намочив его одежду, лицо и волосы. И всё равно он был прекрасен, мой Господин, и я с гордостью любовалась тем, как он без страха делает шаг в пучину. Но течение так стремительно, что способно подхватить даже Вечного и унести, так и не дав мне прижаться к его груди. О, мой Господин, мой Повелитель и Создатель. Я преклоняюсь перед твоей силой и боготворю твой образ. Я не устану благодарить тебя за то, что ты обратил на меня свой взор.

Но только река бежит так быстро, что Он не сможет устоять и упадет под натиском ледяных волн. И даже если сможет плыть, его всё равно снесет течением.

– Игнис, не смей! – закричал Вайторис, когда волны все-таки подхватили, закружили и понесли по течению. – Прекрати!

– Господин! – надрывно заорала я и бросилась по берегу следом.

Но река так быстра, что мне не догнать Его. Мой Господин исчезнет из виду раньше, чем я добегу до того утеса.

– Господин!!!

Красноволосая голова показалась среди яростного течения, освещенная бушующим огнем со стен горящего замка, и исчезла еще до того, как я добежала до утеса, нависавшего над рекой. Я остановилась и горестно вздохнула. Сегодня я так и не смогу обнять своего Хозяина и не скажу ему, как сильно я тоскую без него…

И всё исчезло. Река, черный замок и грохот перекатов. Теперь я стояла на вершине невысокой горы и смотрела на каменный дом в два этажа. Он не были ни беден, ни богат, но чем-то знаком мне. Этот дом не защищали высокие стены, не стояли стражи. Рядом не было других домов, словно обитатели неприметного домика хотели уединения. Вокруг царило умиротворение и тишина, нарушаемая лишь перезвоном ручейка, спрятавшегося где-то недалеко в траве.

Я неспешно спустилась с горы, осторожно приблизилась к дому и остановилась, отчего-то не решаясь заглянуть в единственное освещенное окно. Однако любопытство переселило, и я все-таки сделала те несколько шагов, что отделяли меня от маленького окошка, где плясали отсветы огня. Судорожно вздохнув, я приложила ладони к стеклу и заглянула внутрь.

Это была гостиная, где горел камин, играя безобидными лепестками пламени. Возле камина, спиной ко мне, стоял мужчина. Он был не особо высок, но статен. Черные волосы мужчины были заплетены в длинную косу, достигавшую его поясницы. Никакой вычурности в одежде, бедности, впрочем, тоже не ощущалось. И вдруг, словно ощутив, что на него смотрят, мужчина порывисто обернулся, и я встретилась со взглядом темно-зеленых глаз. У мужчины были правильные приятные черты. Прямой нос, четко очерченные не полные губы, упрямый подбородок с ямочкой. Он склонил голову к плечу, рассматривая меня, и жест этот мне показался слишком знакомым, чтобы не обратить на него внимания. Губы мужчины дрогнули, и на них заиграла приветливая улыбка. Он поманил меня, приглашая зайти в дом, но я шарахнулась от окна, вдруг ощутив приступ настоящего ужаса, развернулась и бросилась прочь, туда, где звенел невидимый ручей.